Глава 5
МОРДОБОЙ КАК МЕТОД И СРЕДСТВО

Все как обычно. Запахи пригорелой подливы, сохнущих портянок, сырого мяса, кислого пива и чего-то еще такого специфического, присущего каждому трактиру. Заходить лучше всего с наветренной стороны, особенно если с собственным нутром не в ладу. Иначе облюешься. Наверное, так пахнут люди. За годы своей неприметной службы господин Валлэ не смог и не захотел полюбить эльфов, зато прекрасно научился презирать людей. Волею случая оказавшись в промежутке между двумя расами, бывший наемный убийца ощущал себя ни тем и ни другим. Ему были равнозначно противны и эльфийское утонченное эстетство, и примитивная человеческая грубость. Поэтому странной дружбы между эльфом и оньгъе, которую Валлэ имел возможность наблюдать уже почти двадцать лет, он не понимал в принципе. Так что нет смысла смотреть, как эти двое прямо сейчас борются на руках на потеху всему честному люду. Оньгъе, оттопырив от напряжения губу, крепко сплетает свои толстые пальцы с пальцами Альса, бугрятся мышцы под кожей, от чего плечо эльфа становится похожим на лукошко из липового лыка – каждая жила, каждый мускул на виду. У человека рельеф мышц покрасивее будет, и в плечах он шире, но сражение идет на равных, и кто выйдет победителем, никому еще не ведомо. Кроме, разумеется, господина Валлэ. Он на эти поединки нагляделся вдосталь. Сначала верх возьмет человек, потом эльф, а потом снова человек, но как бы ничья по итогам получится. Чтобы, значит, никому не обидно было – ни людям, ни нелюдям, которые, за неимением достойного претендента среди орков и тангаров, болеют за эльфа. А под шумок Альс выцедит по капле из окружающих все новости и сплетни. Он это умеет делать изумительно изящно, попутно целуя в румяную щечку девчонку-подавальщицу и одновременно рассказывая пошлые байки из жизни обитателей степняцких гаремов. Веселая парочка лангеров втянула в свою затею и ветландского рыцаренка, натаскав за шестидневье держать ушки на макушке и вести с народом правильные разговоры. А мальчишка и рад стараться. А что? Кого он перед собой видит? Двух необычайно колоритных мужчин, настоящих воинов, боевых побратимов, которым не только Вейсское море по… ну, в общем, чуть выше колена, но и Великий океан – по плечо. Однако не знает бедный сэр Кенард, что дядьки эти не просто эльф и оньгъе, они – лангеры, а значит, работают на самого могучего работодателя в этом проклятом мире – на саму Судьбу. И таких, как Кенард Эртэ, их вечная госпожа и соперница запросто и не глядя кидает в свою бездонную топку.

Для очистки совести Валлэ поглядел еще раз на галдящую толпу болельщиков, по возможности незаметно скосив глаза вбок, чтобы никто вокруг не заподозрил, что скучный белобрысый господинчик в сером плаще вдруг заинтересовался разудалой троицей путешественников. Лорд Арьятири по-прежнему приказа действовать не отдавал, несмотря на предупреждение о Мэде Малагане. Видимо, оттого что эльф, как одержимый, рвался в Канегор, отвергая настойчивые уговоры оньгъе вернуться в Ритагон.

Зеленая Ложа собиралась предпринять все возможное и невозможное, чтобы помешать ланге снова объединиться. Но и устоять перед соблазном узнать, какого рожна нужно Альсу в Канегоре, эльфы никак не могли. Если любопытство губительно для кошек, то для остроухих оно опаснее втройне.

А еще говорят «случай», «неожиданность» или, того хуже, «непредвиденные обстоятельства». Смех один, да и только. Нет никаких случайностей, и не было никогда. Всё выдумки беллетристов, которые горазды лишь на сочинение неприличных романов о юных непорочных девах, к которым вдруг вспыхивают страстью могущественные принцы-герцоги, оснащенные по части мужских достоинств, что жеребцы-производители. Над такими опусами любят еще пускать слюни перезрелые барышни.

Так вот, если драку, учиненную не в меру разозленным проигрышем тангаром, еще можно было бы отнести к категории прискорбной случайности, то последовавшая поножовщина уже выходила за всякие рамки нормального развития событий. Не говоря уже о том, что приключилось дальше.

Обычно в цивилизованных заведениях эльфа старались не трогать. И даже самому буйному забияке при виде перекошенной эльфьей ухмылки хватало ума не лезть на рожон. Ну а в компании со здоровенным мужиком, не расстающимся с прорезной секирой, и парнем при рыцарских шпорах Альса должны были по идее обходить десятой дорогой. Нет! Двадцатой дорогой.

Твердый эльфий кулак, войдя во взаимодействие с не менее твердой челюстью ретивого приказчика, вознамерившегося поучить уму-разуму остроухого нелюдя, наделал немалых бед. Молодчика отбросило назад, и тот, падая, уже в беспамятстве умудрился опрокинуть на пол полное ведро жирных помоев. На луже поскользнулись еще четверо, потянув за собой цепную реакцию падений.

– Караул! – завопил хозяин, увидав куча-малу.

Свалка обычно предваряла собой настоящее смертоубийство. И он не ошибся. Через несколько мгновений кровь все-таки пролилась. Один молодчик сумел дотянуться до живота другого и вонзить в него свой нож, тот заорал благим матом, его вопли подхватили остальные драчуны. И неведомо, чем кончился бы вечер, если бы не случайно проезжающий мимо отряд городской стражи в количестве полной сотни. Случайно!

Не прийти на помощь мирному населению, терпящему бедствие от проезжих лиходеев, доблестные воины не могли ни при каких обстоятельствах. А посему припомнили они дни недавней победоносной войны и ворвались в трактир точно в осажденную крепость, лупя без разбора и правых и виноватых и учиняя именно такой разгром, которого хозяин так желал избежать. Сотня солдат играючи справилась с двумя десятками драчунов.

Будь Альс сам, то без проблем ускользнул бы из цепких лап законной власти, но по странному стечению обстоятельств Пард схлопотал по башке так серьезно, что последовать за эльфом не смог. И, пока Альс пытался оторвать от пола очумелого оньгъе, всех троих вместе с ветландцем замели в городскую кутузку.

– Ты, главное, держи язык за зубами и старайся говорить с маргарским акцентом. Назовись господином Шо, – прошептал эльф Парду, прежде чем ему связали руки и отвели в сторону.

Для посетителей «Веселой белки» вечер окончился плачевно – в казематах тюрьмы, для самой «Белки» еще хуже – ее ограбили и подожгли. Тоже совершенно случайно.

Под утро Альса, успевшего даже вздремнуть, вытащили из камеры и затребовали на допрос к начальнику городской стражи. Спросонок эльф не сразу припомнил, в каком городе происходит дело, но чувствительный удар по печени обновил его память лучше любого эликсира. Репт, конечно. Название городка смело можно перевести на общий адди примерно как «Самая занюханная дырища на всем континенте».

Стражники затолкали Ириена в слабо освещенную тусклым светильником комнату без окон, где на длинной лавке уже сидели Пард и несчастный хозяин «Веселой белки». Начальство в лице сухощавого небритого офицера в чине капитана нервически мерило шагами пространство от стены к двери и обратно.

Эльфу было предложено опустить зад на приколоченный гвоздями к полу табурет.

– С удовольствием, – сказал тот и сел, смиренно умостив связанные в запястьях руки на колени.

– Как мне поведал господин Шо, целью вашего путешествия является город Канегор, – пространно начал капитан. – По какой надобности?

– Хочу посетить места своей боевой славы, – ответствовал эльф самым беспечным тоном, на который был способен.

– Вольная армия?

– Она самая.

– Ветландец с вами?

– С нами. Со мной и с господином Шо.

Кивком головы Альс показал на Парда.

– Подозрительный какой-то этот ваш маргарец. Если прицепить ему бороду, то самый настоящий оньгъе получится, – заявило наблюдательное начальство, пристально вглядываясь в опухшую рожу Аннупарда.

В данном случае эльф мог понять капитана и не обвинять его в излишней ксенофобии. Морда у оньгъе представляла собой живописную коллекцию кровоподтеков, ссадин и шишек, и этот вид просто не мог не возбуждать в любом облеченном властью человеке жажду украсить сим колоритным индивидом самую высокую виселицу в подконтрольном населенном пункте. Так, на всякий случай.

– А вы не цепляйте ему бороды, а, наоборот, обрейте наголо, и получится маргарец, кем господин Шо и является. По крайней мере, по материнской линии. За папашу ручаться не буду, – любезно посоветовал эльф.

– Хрена с два! – воскликнул трактирщик. – Да он же с святоземельским акцентом говорит! Истинно Оньгъенский шпион!

Ириен скользнул взглядом по горластому разоблачителю. Его следовало поскорее заткнуть.

– Ты лучше скажи, где моя лошадь, мил человек? – спросил он.

– Какая такая лошадь? – опешил бдительный патриот.

– Пятнистая. Пока ты тут шпионов ловишь, шкуродер поганый, мою животину сведут из конюшни.

– Неизвестно, понадобится ли она тебе еще или нет, – нагло заявил трактирщик и покосился на капитана в поисках моральной поддержки.

– Все указывают на вас, господа, как на зачинщиков беспорядков. Да, да! На вас троих!

Пард что-то скорбно и невнятно пробурчал про вселенскую несправедливость, превратности судьбы и глупейшие случайности, а хозяин «Белки» понес полную ахинею про каких-то свидетелей, якобы видевших одетых в полосатые плащи незнакомцев, которые крались по кустам вдоль тракта.

– Мы-то тут при чем? – удивился Альс.

– А при том! Нонче полным-полно всяких соглядатаев развелось! Шмыгают везде, всё вынюхивают, высматривают! Не иначе Оньгъен замыслил отмщение.

Трактирщику отлично давались высокие истерические ноты, способные взвинтить нервы самого спокойного человека до состояния припадка.

«Экая скотина! – немного рассеянно думал Альс. – Мало того, что безбожно разбавляет пиво, так еще и дерет три шкуры за баню».

– Так вы подтверждаете, что стали зачинщиками драки? – спросил капитан стражи.

– Ничего подобного! – решительно возразил эльф. – Мы с господином Шо мерялись силой, и тому найдется немало свидетелей…

– А кто ставки принимал?

– Какие еще ставки? Что ты несешь, старый дурак?! – округлил глаза эльф. – Обычная забава двух старинных друзей, и не более того.

– Нечего тут выкручиваться! Все в один голос твердят, что вы с… маргарцем затеяли свой поединок, чтоб сообщник ваш мог обчистить карманы… – верещал трактирщик.

– Это вы благородного сэра Эртэ величаете сообщником? – довольно холодно полюбопытствовал Альс, переводя взгляд на озадаченное начальство. – В Игергарде отменили сословия и упразднили дворянство?

Впалые щеки начальника стражи приобрели мучнистый оттенок. Крамольная мысль настолько противоречила принципам господина… как бишь его там… капитана, что у него в горле таки случились спазмы. Он закашлялся, и когда смог говорить, сразу же отвесил хозяину «Белки» увесистую затрещину.

– Трент! Рот закройте немедленно! Пустобрех паршивый!

Затем трактирщику щедро пообещали шестидневье у позорного столба за оскорбление всего дворянского сословия, а попутно еще и полгода общественных работ.

– Господин Альс, я могу с вами поговорить приватно? – многозначительно спросил капитан, когда поток его посулов в отношении бдительного трактирщика иссяк окончательно. – Обойдемся без всяких глупых выходок?

– Разумеется, – ухмыльнулся Ириен и продемонстрировал свои запястья, крепко скрученные веревкой.

Парда и трактирщика вытолкали в коридор. А эльф услышал прелюбопытную историю о том, что начальник стражи поставлен в крайне неудобное положение инцидентом в «Веселой белке». С одной стороны, он, как и все остальные верные слуги короля, должен исполнять секретный приказ, касающийся непосредственно господина Альса и предписывающий никаких препятствий передвижению и действиям эльфа не чинить никоим образом. С другой же стороны, компания оньгъе внушает определенные подозрения, которые неплохо было бы развеять.

– Вы готовы присягнуть, что господин Шо не уроженец Святых земель? – пытливо спросил капитан.

– Я познакомился с ним двадцать лет назад в окрестностях Даржи и готов подтвердить происхождение господина Шо, – решительно соврал Альс.

А что ему оставалось делать?

– Слово чести?

– Несомненно.

Честь – это такое забавное понятие, особенно у людей. Обычно формальное наличие «чести» у некоего господина не мешает ни предавать, ни убивать из-за угла, ни нагло врать в лицо. Главное, чтобы обладатель «чести» находился под надежным покровительством высокопоставленных особ.

– Если бы не королевское предписание, – с нажимом сказал начальник стражи, подтверждая умозаключения Альса, – то мне следовало бы вздернуть вас всех троих без лишних разговоров…

«И на том спасибо, ваши величества!» – мысленно поблагодарил эльф Хальдара и Миариль за нежданную поддержку.

– Трент приходится родным братом супруге нашего шерифа, и за погром в «Веселой белке» кому-то да пришлось бы отвечать. Но если у вас нашлось столько высоких покровителей…

– В свое время я был наставником его величества по фехтованию, – пояснил на всякий случай Альс.

– А наставником чего вы были у графа Скерри?

– У кого, простите?

– Ладно, – вздохнул капитан. – Уже в печенках сидят ваши увертки, господин эльф. Ваши тайны меня совершенно не интересуют. Подпишитесь под документом и можете быть свободны.

– А господин Шо и господин Эртэ?

– Все могут быть свободны! – прорычало раздосадованное начальство.

Небо стремительно светлело. Рассвет в Репте слишком отчетливо вонял горелым, и сравнивать его алые и малиновые краски с пожаром было бы не совсем корректно по отношению к погорельцам из «Веселой белки». Любопытный там получился пожар. Сгорела кухня и кладовка с припасами, остальные постройки не пострадали. Что наводило на определенные мысли всякого, кто даст себе труд лишний раз пошевелить извилинами. И тем не менее, как справедливо подозревал Альс, на их лошадок уже успели позариться любители подобрать чужое плохо лежащее имущество. Эльфьей кобылы видно не было вообще, а по загону возле конюшни носилась Руда, довольно успешно отбиваясь от загребущих рук двух парней, в одном из которых Альс признал хозяйского сына. Кобыла вставала на дыбы, лягалась задними ногами и злобно щелкала зубами.

– Не животное, а злая бестия, – громогласно заявил эльф. – Кен, забирай свою кобылу, пока она никого не искалечила.

Мерина, принадлежащего Парду, успели свести со двора. Но Ириена это обстоятельство нисколько не смущало.

– Проваливай!

– Слышь, это моя лошадь! – прикрикнул возмущенный Кенард.

Его послали подальше нехорошими словами, совершенно несправедливо оскорбив леди Эртэ, а также всю ее родню по женской линии. Рыцарь скрипнул зубами и полез в загон с целью восстановить справедливость и вернуть свое законное имущество.

– Как думаешь, отобьет? – лениво полюбопытствовал эльф.

– Не отобьет, так мы поможем, – отозвался Пард.

– Да уж! Ты поможешь. Ты бы себя со стороны видел!

– А чего со мной не так?

Оньгъе, столь решительно произведенный совсем недавно в маргарцы, осторожно потрогал свое лицо.

– Больно!

– Еще бы…

Тем временем Кен успел дать в ухо второму из ловцов и сам отхватил по плечам от хозяйского сына свежевыдранным из забора дрыном. После вечерней встречи с городскими стражниками и ночи, проведенной на гнилой соломе в ожидании возможной экзекуции, пускать в ход меч Кен не решался. А зря. Потому что, когда Альс пришел на помощь своему юному другу, то обнаженный клинок в его руке подействовал на конокрадов самым радикальным образом. Аж пятки засверкали. Ириен попросил Парда найти седла, а сам отправился на поиски мерина, прихватив с собой ветландца.

– Запомни, юноша, – излагал между делом эльф, целеустремленно двигаясь вдоль дворов и заглядывая в каждый. – Обыватель в естестве своем жаден, жесток и труслив. Жадность порождает жестокость, едва только появляется возможность поживиться за счет более слабого. Но стоит лавочнику столкнуться с маломальским отпором, как его жестокость оборачивается откровенной трусостью. Поэтому не смущайся пользоваться правом сильного. Тебе от них не требуется уважения, его не будет никогда. Лишь бы поперек дороги не стояли.

Иногда от рассуждений Альса ветландца коробило, до такой степени они шли вразрез с любыми понятиями о воинской чести. Сам эльф называл подобное явление мудреным ученым словом «здоровый цинизм». По мнению Парда, у Ириена Альса этот самый «цинизм» был ну очень уж здоровый, здоровее не бывает.

– И никогда не обольщайся относительно безобидности обывателя. Он безопасен, пока боится. Стоит тебе свалиться ему под ноги, никто и не вспомнит о твоих подвигах и благородных поступках. Разденут догола, оберут до нитки и в лучшем случае не забьют насмерть, а просто бросят в канаву помирать.

– Прямо целая теория… – проворчал Кен.

– Вот именно! – обрадовался внезапно эльф. – Сейчас мы ее и проверим на верность. Видишь сарай?

В глубине двора, куда они заглядывали через забор, действительно стоял сарай.

– Там наш Каравайчик.

– Точно?

– Поверь, – усмехнулся Альс и смело двинулся внутрь, выбив калитку плечом.

А дальше Кенарду довелось увидеть эльфову теорию в действии. Под заливистый лай цепного пса на порог дома выскочил хозяин, плешивый щекастый дядька с увесистой дубинкой и однозначным намерением переломать ноги пришельцу. Его матерный монолог прервался на полуслове при виде незваного гостя. Вернее сказать, при виде оружия.

– К вам, мил человек, наш мерин приблудился, – приторно улыбнулся Альс. – Я за лошадкой пришел.

– Дык… – Плешивый растерянно переводил взгляд с одного вооруженного мужчины на другого и не решался вступить в спор.

За его спиной топтались два молодых парня.

– Знаю, знаю, случайно вышло.

Эльф вывел из сарая невредимого Каравайчика, держа под мышкой седло.

– Это наше седло, – вяло проворчал незадачливый вор.

– Ну, подумаешь, седло. Жизнь, она ж дороже седла. Верно? – подмигнул ему эльф, проходя мимо. – В следующий раз не покушайся на чужое добро, мил человек. Прибытка никакого, одни только убытки получаются. По итогу. Понял?

Злобный взгляд и тяжелое трусливое молчание стали ожидаемым ответом.

– И заметь, Кенард, если бы мы сейчас надавали всему семейству по шеям, поимели его дочерей и подпалили дом, то ничего бы нам сей грозный конокрад не сделал. Стоял бы в стороне и сопли глотал. Вот свести под шумок чужую лошадь – это можно и даже нужно. А вступиться за родных и подставить свою голову под удар – кишка тонка.

– И почему мы ничего… такого не сделали? – поинтересовался Кен хмуро.

– Потому, что нам с тобой не нужны ни ихние дочери, ни страдания. Нам нужен мерин, чтобы ехать дальше. Но всегда найдутся те, кому понадобятся и дочки, и слезы, – ответил Альс.

Выходил какой-то замкнутый круг.

Пард поджидал на выезде из Репта. Он лежал под кустом, облокотившись на седло, а рядом паслась Руда.

– А как же Онита?

– А что с ней?

– Мы не будем ее искать?

Эльф расхохотался. Совершенно беззлобно, что случалось на памяти Кенарда чуть ли не впервые.

Он сунул пальцы в рот и заливисто свистнул, потом еще раз, и еще. После третьего свиста из леса выбежала с радостно задранным хвостом живая и невредимая Онита.

– Она – умная девочка. Вот только рук у нее нет, чтоб прихватить с собой свое же седло, – сказал Альс ласково, когда кобыла ткнулась носом в его щеку, поясняя необходимость недавно добытого трофея.

– Эк ты ее выдрессировал! – оценил эльфью хитрость Пард.

– Я не настолько богат, чтобы каждый раз покупать новую лошадь.

Альс, как всегда, преуменьшал свою привязанность к пятнистой кобыле. Он мог сам не поесть, но обязательно досыта кормил Ониту и, прежде чем свалиться от усталости, всегда находил и силы, и время, чтобы почистить ее шкуру и копыта. С людьми Альс, разумеется, не церемонился.

– Хватит валяться, маргарская морда! – проорал уже со спины Ониты эльф, подгоняя своих спутников. – Мы и так задержались.

– Тебе в этом Канегоре точно медом намазано, – недовольно пробурчал Пард.

Случайная драка не слишком радикально изменила планы Ириена. Во всяком случае, ему так показалось. Подумаешь, вместо того чтобы пробыть в Репте еще денек-другой, они поехали дальше. Пусть все трое чуть менее отдохнувшие, чуть более помятые, а местами и побитые. Мелкие неприятности – спутники любого путешествия. Теплый весенний дождик не в счет. Ведь одно удовольствие подставить лицо под частые капельки, прикрыть глаза и, отдавшись мерному ритму лошадиных шагов, ни о чем не думать. Ни о предстоящей встрече в Канегоре, ни о терзающих душу сомнениях, ни о дурных предчувствиях, ни о друзьях, ни о врагах. Раскинуть в стороны руки и ловить губами крошечные капельки… Дать духу воспарить, а телу расслабиться.

– Чего это он? – тихонько шепнул Кенард, оглядываясь на отставшего эльфа.

– А! Это… бывает, вьюнош, бывает, – вздохнул оньгъе. – Догонит, никуда не денется.

Объяснить двадцатилетнему человеку, что однажды наступает время, когда каждая весна и каждый дождь приобретают невиданную ценность, очень и очень сложно. Поэтому Пард и не стал пытаться. Сам понял не так давно. А когда-то…

– Он там чего? Молится?

– Отстань! Оно тебе надо?

Унанки по-кошачьи злобно щурит глаза, того и гляди зашипит. От неуместности расспросов и от недовольства всей людской расой готовый разразиться длинной и проникновенной речью о том, что есть вещи, недоступные человеческому пониманию, потому что… В общем, Пард и так знает все эльфячьи тезисы. А вот почему Альс вот уже битый час стоит по колено в воде в одних подштанниках и молча глядит куда-то в морскую даль, молодому оньгъе совершенно непонятно. А солнце льет свои лучи на головы лангеров, а море шепчет им о прошлом, а песок сочится между пальцами, словно все дни, месяцы и годы, отмеренные чьей-то недрогнувшей рукой каждому по-разному… И невдомек наивному рыжему парню, что тощий эльф растворил свою бессмертную душу в солнечном свете, в морской воде и в песке.

А главное, еще долго Аннупарду многое из поступков эльфа будет непонятно. Пока, разменяв пятый десяток уже спустя много лет, вот так же точно стоя на берегу Внутреннего моря, Аннупард Шого вдруг не почувствует то же самое невероятное единение с миром, слияние и восторг, опровергнув тем самым изящную теорию Унанки. Относительно недоступности для человечьих ума и чувств подобных тонкостей. Ошибался ушастый расист, благословен он будь в его эльфячьих небесах. Ничего тут сложного нет. Была б душа живая…

После полудня дождь только усилился. Небеса окончательно прохудились, и вниз, на землю низверглись водопады воды. Засверкали молнии, оглушительно громыхнул мощный раскат грома. Чтобы не угодить под удар молнии, троица путешественников спряталась под мостом через крошечную речушку, чьи овражистые берега не давали ограничиться обычной в этих краях деревянной гатью. Кенард предложил развести костер, чтобы согреться, но эльф и оньгъе категорически предложение отвергли, понадеявшись на скорое окончание ненастья. Зря, конечно. За стуком зубов они едва не пропустили момент, когда на мост въехала телега и по настилу застучали подковы. Дождь поливал округу, как из ведра, гроза неистовствовала, но и сквозь вой ветра эльф услышал вопли, звуки борьбы и драки. Потом сверху в бурлящий поток речушки шлепнулось тело. Вполне живое, только малость избитое.

– Помогите! Спасите! – прокричал беглец и перекатился по скользкой глине прямо к ногам Альса.

Это был мужчина, судя по голосу, довольно молодой.

Следом за ним под мост бросились еще несколько человек, но, в отличие от первого, они были вооружены и решительно настроены поймать беглеца. Даже не попытавшись объясниться по-хорошему, они бросились на Альса и его спутников. Мало того, попытались покалечить лошадей. Такого безобразия ни ветландский рыцарь, ни лангеры простить не смогли. Короткая и яростная схватка под проливным дождем, по колено в грязи и воде кончилась для преследователей плачевно. Они остались валяться под мостом через безымянную речушку.

– Та-а-а-ак! – мрачно молвил Альс, осматривая поле боя. – И кого же это мы так лихо порубили? И ради чего… вернее, кого?

С ног до головы перемазанный грязью, мокрый насквозь нелюдь, с подбородка и носа которого текли ручейки, выглядел устрашающе, и тон его голоса ничего доброго никому не предвещал.

– Ты кто такой? – спросил он у трясущегося от холода и пережитого страха полуголого беглеца.

Руки его по-прежнему оставались связаны, а резать путы никто не торопился. Эльфу меньше всего хотелось бы узнать, что он спас какого-то висельника от законной кары.

– Не похоже на солдат, – заметил Пард, тщательно оглядывая мертвецов.

– Меня похитили! Они меня похитили на полпути в Канегор!

– А ты сам кто таков?

– Меня зовут Драйк… Д-д-дэнис.

– Кто?! – воскликнул эльф, не веря своим ушам.

Мгновенно впившись пальцами в подбородок спасенного, он резким движением развернул к свету его физиономию. Сличение длилось недолго, но вполне убедило Альса.

– Демоны! А ведь верно! Как ты говоришь – Дэнис? Уж не сынок ли самого лорда Далмэди?

Тот дернулся, но подтвердил предположение эльфа кивком головы.

– Погоди… так значит, это я с тобой должен был скоро встретиться в Канегоре? У тебя есть для меня какие-то сведения. Где они? От кого?

Ириен вцепился в плечи Драйка и тряс его, словно дырявую торбу в поисках потерянной монетки.

– Развяжите меня, – попросил тот.

Его просьбу тут же исполнили, но свободнее Драйк от этого не стал. Эльф продолжал теребить его с неменьшей силой и требовательностью.

– Это были агенты Тианды. Они захватили меня. По дороге из Ятсоуна. Собирались тайно переправить в Яттмур. Вот! Я попытался сбежать.

Никто не стал бы похищать Драйка, если бы тот, обнаружив лорда Эрклиффа мертвым, тут же сел на своего коня и подался обратно в столицу на доклад к папаше. Ан нет, Дэнис-младший против всех ожиданий задержался в Ятсоуне на совершенно неприличный срок. Он обошел все достойные внимания храмы, не забыв и про священные рощи, сунул свой любопытный нос везде, где происходило хоть что-то интересное, включая зверинец и знаменитую королевскую оранжерею, полюбовался на живописные развалины Речной башни, познакомился со всеми хорошенькими женщинами, которых встретил по дороге. А также довел до нервного расстройства отшельника-затворника, жившего в заброшенном храме Пестрых богов. Старикашке пришлось ответить на несметное количество вопросов касательно тайн мироздания. И только насытившись впечатлениями под завязку, Драйк решил отбыть в Канегор со своим скромным трофеем.

Его странное (для посланника Далмэди) поведение было понято яттмурцами совершенно неправильно. Их убогое воображение оказалось не способно понять логику Драйка, и они решили, что он нашел нечто важное в добытой Эрклиффом информации, что ускользнуло от внимания убийц и похитителей. Что еще можно подумать, коли сын Далмэди, как ни в чем не бывало, продолжил свое путешествие?

Драйка подстерегли, схватили и, конечно, нашли только клочок бумажки. Разумеется, ему не поверили на слово.

– Меня собирались пытать… – начал было жаловаться Драйк.

Но Альс не дал ему продолжить. Он лихорадочно думал, что, задержись он в Репте еще хоть на полдня, обязательно разминулся бы с похитителями и Драйком.

– Где?! – проорал он, стараясь перекричать шум дождя. – Где то, о чем говорил командор Элверт?

– У толстого. В сумке, – сказал сын Далмэди тоном страстотерпца.

Эльф бросился к трупу самого упитанного яттмурца, быстро перевернул его и с ловкостью опытного мародера обыскал с головы до ног. Сумка нашлась, но в ней кроме горбушки хлеба, завернутой в холстину, рубашки, ложки и тощего кошелька Альс ничего не обнаружил.

– Тут ничего нет.

– В кошельке.

Эльф удивился, но ничего не сказал, а сразу же полез в кошелек. Только Пард видел, что руки у Ириена нервно подрагивают.

– Что это? ЧТО ЭТО ТАКОЕ?

Альс был поистине страшен. На грязном, мокром, окровавленном лице горели безумным огнем белые от бешенства глаза, зубы звонко постукивали, а в серых от холода пальцах трепетал жалкий обрывок.

– Альс, не надо… – испуганно попросил Пард, пытаясь остановить соратника, вознамерившегося вырвать у несчастного беглеца признание вместе с языком.

– Твой папаша… решил… пошутить?

Губы эльфа не слушались.

– Ты хочешь сказать, что ради этого кусочка я несся через полстраны, Драйк Дэнис? Да его даже зад подтереть не хватит! Три словечка в два ряда! Командор Элверт пошутил? Далмэди посмеялся? Миариль обманула? Где?! Где все остальное?! Говори!

С каждым словом, выкрикнутым в лицо Драйку, эльф распалялся все сильнее и сильнее, теряя последние остатки самообладания. Еще мгновение, и Альс оторвет игергардцу голову голыми руками.

Глядя, как оньгъе пытается сказать что-то в защиту незадачливого посланника, Кенард сам испугался не на шутку. Пард, видимо, лучше всех знал, чего ждать от припадочного эльфа. И если даже в его голосе прорезались просительные нотки, то худо дело.

– Альс, не тряси парня, ты так ничего не добьешься! Он сейчас околеет от страха! Перестань! Дай ему опомниться!

Но эльф не слушал. Он орал и бесновался, перемежая каждое слово забористой руганью на нескольких языках.

– Что здесь… что… здесь написано?!..

Альс с размаху звонким шлепком прилепил клочок ко лбу Драйка.

– «…неразрывная связь меж духом и телом Воплощения способствует переносу», – отважно процитировал тот полумертвым голосом.

– Что? – опешил Ириен.

«Молчи, парень, коль тебе жизнь дорога!» – мысленно взмолился Аннупард. Драйк повторил. Но, к удивлению спутников эльфа, на того звук голоса подействовал успокоительно. Альс вовремя одумался и решил сменить тактику.

– Погоди! Давай разберемся по-хорошему. Ты уверен, что больше тебе нечего мне предъявить? Командор Элверт имел в виду именно эту крошечную писульку, когда говорил о некоей информации? – увещевал он Драйка, преданно заглядывая тому в глаза. – Это всё?

Надежда, как известно, умирает последней.

– Нет, больше ничего нет, – довольно твердо заявил Драйк.

И он не лгал, в его распоряжении имелся только пресловутый обрывок, мокрый и липкий, и в данный момент медленно сползающий на его собственный нос.

– Совсем? А было?

– Нет.

Признаки малейшего колебания в голосе заставили бы Альса сомневаться, искать компромисс или другим способом попытаться умилостивить игергардца, но Драйк Дэнис соврал. Не по злому умыслу, а от страха. И его страх и ложь эльф почувствовал так же отчетливо, словно читал помыслы и чувства человека в открытой книге. В следующий миг Ириен впечатал лицо Драйка прямо в глинистую жижу с единственным желанием – утопить.

– Я убью тебя! Где все остальное?

Пард и Кен бросились на помощь игергардцу, буквально отдирая эльфьи руки от булькающего и захлебывающегося Драйка.

– Альс!

– Он врет!!!

– Хватит!

– Я его…

Все четверо какое-то время отчаянно барахтались в грязи, но сын Далмэди был спасен. Он сумел отползти в сторону и отдышаться, пока Пард удерживал эльфа.

– Все! Надо убираться отсюда! Потом все выясним.

Оньгъе говорил истинную правду, и Альс его послушался. Вынужден был послушаться.

– Значит, так, Ирье, убить парня я тебе не дам, – миролюбиво пробубнил оньгъе, помешивая пахучее варево в котелке. – Ты сам говорил, кто у него папаша. Нам только игергардской Тайной службы на хвосте не хватало. – Он пригубил содержимое ложки, сладостно чмокнул губами и ухмыльнулся. – А я все гадаю, чего тебя в Канегор тянет, как после драки на бабу. Надо было хотя бы посоветоваться для начала.

В ответ Альс демонстративно промолчал. Но миску за своей порцией протянул. Готовил Пард отменно, умудрившись из старого, начинающего горкнуть сала, двух горстей крупы, лука и каких-то корешков приготовить сытную и вкуснейшую похлебку, которая отлично согревала изнутри.

Кен без всяких пререканий обиходил лошадей и вообще старался эльфу лишний раз на глаза не попадаться. Ведь и в самом деле, чуть не придушил игергардца. А тому хоть бы хны. Сидит, уминает Пардово угощение за обе щеки, словно не из лап смерти был только что спасен. Странный парень. Щеки розовые, какие-то младенчески пухлые, глаза незлые совсем и даже не шибко перепуганные, держится уверенно, но не нагло. Видимо, в самом деле не подозревает, что с Альсом шутки плохи. Эльфу врать опасно.

– Добавки кто будет? – спросил Пард.

Драйк умудрился первым протянуть миску. Кен только охнул, восхищенный его непробиваемой наглостью.

Естественно, рассказывать психованному эльфу о том, что не опоздай он на три дня в Ятсоун, то все могло сложиться несколько иначе, сын Далмэди не стал. Нелюдь и так пребывал в удрученном состоянии. Выводить его из себя окончательно не следовало, хотя бы из чувства самосохранения. Да и не нравился Драйку этот эльф. Живой узел из агрессии, неконтролируемых эмоций и жестокости. Откровенно говоря, сын Далмэди был шокирован поведением Альса. В высшем свете Орфиранга афишировать контакты с нелюдями считалось дурным тоном, но Драйк, будучи, по убеждению собственного родителя, существом не от мира сего, к эльфам и оркам относился нормально. Опять же эльфийки! В их обществе молодой человек проводил немало свободного времени. И, надо заметить, прекрасного с любой точки зрения времени. Кто бы мог подумать, что сородич очаровательной интеллектуалки Фиарис может оказаться такой жестокой сволочью, готовой утопить в грязи ни в чем не повинного человека?

– Не пялься на меня! – рявкнул Ириен.

– Всё! Хватит надо мной издеваться! – вдруг заявил Драйк, вскакивая с места. – Я больше ни мгновения здесь не останусь.

И попытался удалиться в сторону проселочной дороги.

– Куда? Сидеть!

От возгласа эльфа даже лошади прижали уши.

– Куда это ты собрался? Думаешь, нагадил и свободен? Не выйдет!

«Снова начинается!» – ужаснулся Кен.

– Это еще почему?

– Потому что, мил человек, ты теперь должен отработать мне каждую закорючку на бумагах, украденных у покойного Эрклиффа.

– Как это? – опешил Драйк. – Я никому и ничего не должен!

– Еще как должен! Твое имя, вернее, имя твоего отца послужит мне отмычкой для множества дверей. Твоя подорожная у меня, так что пока будешь в моем распоряжении.

– Я не согласен…

– А тебя никто не спрашивает, – отрезал Альс. – Тебя Далмэди послал помогать мне? Вот и поможешь! Хоть как-то.

От возмущения у Драйка отнялся язык. Да чтобы он!.. Да чтобы служить какому-то нелюдю! Он, сын самого лорда Далмэди! Да никогда! И он было уже открыл рот, чтобы разразиться гневной тирадой и заклеймить эльфье самоуправство, а заодно пригрозить гневом батюшки… но широкая ладонь оньгъе плотно запечатала губы.

– Молчи! Альсу терять нечего. Утопит в собственной кровище, – ласково посоветовал Пард.

Плотно сжатые губы эльфа и щелочки горящих злобой глаз гарантировали, что так оно и будет. А залогом была рука, сжимающая рукоять меча.

– Доедай свою добавку и не дури, – вставил Кенард.

В чем-то он даже сочувствовал незадачливому игергардцу. Надо ж, так не повезло – нарваться на бешеного Альса.

А тот в свою очередь, пробормотав витиеватое ругательство, побрел куда-то в кусты.

– А ты куда? – удивился Пард.

– Отлить, – огрызнулся эльф. – Защитничек…

Они сидели чуть в сторонке, наплевав на пронизывающий влажную одежду насквозь прохладный ветерок.

– Ну и зачем ты затеял весь этот балаган?

– Балаган?

Альс, как обычно, изображал оскорбленную невинность.

– Да я никогда не поверю, что тебя так понесло по кочкам само по себе, – хмыкнул оньгъе. – Я же тебя знаю. И все твои штучки тоже знаю. Ты всегда умел нагнать страху.

Ириен тяжело вздохнул:

– Да, сейчас у костра вышло не слишком оригинально, но… там… под мостом… я чуть в самом деле не убил парня…

– Не верю! – потрясенно ахнул Пард.

– Ты себе представить не можешь, сколько я надежд возлагал на эту встречу. Думал, вот оно – везение. Наконец-то! Миариль сдержала слово – помогла…

…Три года назад, после того как он залечил яттские ранения в Канегоре, ноги и здравые размышления привели его в замок-резиденцию вдовствующей королевы. Уединенная долина, окруженное лесом озеро Лоло и игрушечный замок над ним как нельзя кстати подходили для пребывания дочери, сестры, матери и вдовы королей – Миариль, урожденной Идар-ди-Карвей, в лихие послевоенные времена. С ней были принцессы – две младшие дочери Хальдара и целая армия прислуги. За двадцать с небольшим лет Миариль не слишком изменилась. Фигура у нее осталась столь же миниатюрной, светло-янтарные глаза ясны, руки тонки и изящны сверх всякой меры. Только каштановые косы побелели. Женщины из Тассельрадского королевского дома рано седели. Ириен опустился на одно колено и прижался губами к ее пальчикам. Никаким иным способом он не мог выразить свое преклонение перед этой умной, щедрой, мужественной, сильной и добродетельной женщиной. В свое время Миариль умело держала в руках норовистого супруга, так, чтобы тот не ощущал контроля и не тяготился опекой. Впоследствии она же выбрала сыну Хальдару достойную супругу и всеми силами участвовала в воспитании наследников игергардского престола. После собственной ланги Альс мог всецело доверять только ей, теперь ему кроме доверия нужна была ее помощь. И он получил ее, всю, сколько просил, и даже сверх того. Тогда-то Миариль и узнала о его заинтересованности в проблеме Воплощенной и пообещала добраться до архивов Ятсоунского храма Бога-Странника, куда эльфу, по понятным причинам, ход был заказан. И добралась. Только все усилия, по вине Драйка Дэниса, оказались тщетны.

– Пойми, Пард, как бы там ни казалось со стороны, но никто не может знать всего. Даже оллавернские маги, даже Хозяин Сфер. И Зеленая Ложа отнюдь не всесильна, и владыка Иланд далеко не так всемогущ, как это принято считать. У всех есть недостатки и пробелы в знаниях. За пятьсот лет Оллаверн ничего не сумел придумать для избавления мира от Проклятия Ильимани. А ятсоунские жрицы выкрутились просто от нежелания связываться с Ар’арой. Они смогли отсрочить очередное исполнение Проклятия. Другое дело, какой ценой, но у них получилось. Значит, знание было, и методы были. И я бы попытался… Я теперь многое могу… после того, как ушел Фьеритири… но я не знаю… теперь, когда утрачена последняя нить…

– И что же ты надумал? – спросил Пард, донельзя удрученный рассказом друга.

– Вернемся все вчетвером в Ятсоун. И, пока Драйк будет ломиться в двери, я полезу в окно. Куплю хороший набор отмычек, вспомню все, чему меня научила Джасс по части тайного взлома, и попытаюсь найти свои ответы. А что мне остается?

– А может быть, все-таки в Ритагон? – с надеждой в голосе спросил оньгъе. – Парни нас ждут…

Никакими словами не описать, как соскучился Ириен по своей ланге. По лучшему в мире стрелку – Сийгину, по благочестивому и отважному Торвардину сыну Терриара, по насмешливому бабнику – Малагану. Но вместе с тем его снова и снова преследовали во сне и наяву слова Матери Танян. Как жить дальше, если они все умрут из-за того, что он выбрал жизнь Джасс. Ведь выбрал же? Признайся себе, признайся, Ириен Альс!

– Нет, – твердо заявил Альс. – Сначала в Ятсоун, а потом, разумеется, в Ритагон.

– Как только ты станешь Джасс искать?

– А вот по этому поводу не переживай, – усмехнулся эльф, хлопая соратника по широкой спине. – Надо будет, я весь мир наизнанку выверну.

«А ведь вывернет, с него станется. Наизнанку, выпотрошит и узлом завяжет», – мысленно согласился Пард.

А Ириен, в свою очередь, подумал о том, как, наверное, замечательно на самом деле быть таким уверенным в собственных поступках и правильности выбора, не сомневаться, не грызть себя за все упущенные возможности и невыполненные обязательства. Но когда у тебя на одной чаше весов весь мир и четверо настоящих друзей, а на другой чаше – любимый и единственный в жизни человек, то невозможно оставаться беспристрастным судией. Как это получается у Ар’ары? Или у него те же проблемы, но только он выбрал благополучие всего мира? Тогда кем пожертвовал?

– Иди и спи, человече. Иди, иди… я все равно сегодня не засну.

…В небе над Кенардом кружили вороны. Их вспугнули вопли плакальщиц, и теперь черные птицы неутомимо наматывали круги над погостом. Их хриплое карканье заглушало звон поминальных колокольцев в руках жрецов Неумолимой. Вроде бы кладбище – место, не терпящее суеты, но происходящее действо меньше всего напоминало чинные похороны достойного человека. Мама все время шепталась с сестрами, отец потихоньку прикладывался к фляге с самогоном, тетка шепотом ругалась с кузеном, жрецы путали слова молитвы, шумели дети. Кен хотел было призвать родню к порядку, но вдруг обнаружил, что он сам лежит в гробу. В стальных доспехах, только без шлема, зато с мечом на груди между сложенных ладоней. Страшно не было. Только как-то грустно. Да еще раздражала непотребная суета и душераздирающие крики птиц. Такое ощущение, словно родня вовсе не опечалена Кенардовой кончиной, наоборот, они давно ожидали этого знаменательного события и теперь только и мечтают, как бы приступить к поминальному обеду. Сестры стоят над гробом и деловито обсуждают, достаточно ли посолены свиные ножки. И никто не пытается придать своему лицу сколько-либо скорбное выражение.

Гроб разве только не бросили в яму, быстренько закидали сверху землей, и Кенард остался в полнейшей и кромешной тьме. Не успел он как следует обдумать свое положение, когда по крышке гроба снова застучали заступы.

– Думаешь, что это только сон? – сказала Гилгит, без всяких усилий приподнимая крышку гроба.

– Конечно, сон, и ты мне тоже снишься.

– Какой ты догадливый, Кении, – хищно улыбнулась покойница. – Все-то ты знаешь!

Изо рта у нее комочками сыпалась земля.

– Уходи, Гилгит! Дай мне спокойно полежать в могиле.

– Нет, милый, спокойно у тебя не получится. Ты хотел быть со мной при жизни. Не получилось. Зато после смерти у нас будет сколько угодно времени.

– Я уйду на новый круг перерождений.

– Ты уверен? Ведь ты же не знаешь, что станется с тобой в конце путешествия? Эльф отнимет у тебя посмертие, как отнял его у меня, – прошипела Гилгит, просовывая между губ тоненький раздвоенный язычок, который осторожно ощупал лицо Кенарда, как это водится у змей.

– Ты сама во всем виновата, – выдавил из себя свежепогребенный рыцарь.

– Во-о-о-от, как ты заговорил? Значит, ты меня не любил!

– Значит, не любил, – обиделся Кенард.

– Он всех убьет! Всех! И Парда, и Мэда, и Сийгина, и Торвардина! И тебя, дурака!

– Врешь, он за друзей – горой!

Гилгит в ярости швырнула гробовую крышку на могильный камень.

– Он проклят! И не я его прокляла первая, нашлись и до меня! Убей Альса! Убей его! Спаси и меня, и себя!

Нездешний ветер срывал с ее костей обрывки гниющей плоти и разбрасывал их по всему погосту. Вороны безумствовали, надрываясь в крике. С неба сыпались вместо снега черные, забрызганные кровью перья, которые прилипали к белым костям. Кенард хотел закричать, но его язык увяз в песке, заполняющем рот, сладком-пресладком песке с отчетливым привкусом ванили. Он не мог даже пальцем шевельнуть.

– Мы сделаем иначе… – зловеще прорычало черное косматое чудовище с синими безумными глазами, обнажая огромные стальные клыки.

И припало влажными ледяными губами к губам Кена, сливаясь в омерзительном лобзании.

– Ты пойдешь и убьешь эльфа, пока он спит. Иди!

Не чувствуя ни рук, ни ног, юноша все же понял, что встает из собственной могилы. Он посмотрел вниз и увидел в своих руках клинок, покрытый толстым слоем засохшей крови. Идти пришлось по еще теплым птичьим тушкам, но остановиться или свернуть в сторону Кен не мог, двигались только его доспехи, обретшие собственную волю.

– Альс! Альс! – позвал он.

Эльф стоял над обрывом, одетый лишь в длинную белую рубаху, забрызганную по подолу чем-то красным. И даже не посмотрел в сторону приближающегося к нему невольного убийцу, хотя тот уже занес над его головой свое оружие.

– Она хочет, чтобы я убил тебя! – закричал из последних сил Кен.

Ириен повернул к нему свое лицо. В его глазах отражалась луна Шерегеш.

– А ты сам тоже хочешь меня убить?

– Не хочу.

– Ну и не убивай. Без тебя найдутся желающие. И не во сне, а наяву.

– Гилгит заставляет мое тело двигаться.

– Кен, Гилгит уже несколько месяцев гниет в безымянной могиле, она мертва окончательно и бесповоротно.

– Но она приходит в мои сны…

– Это не обязательно Гилгит. У кого-кого, а у нее нет над тобой никакой власти.

– Тогда почему?..

Даже во сне Альс рассердился.

– Кен, ты и здесь без моей помощи обойтись не можешь? А так?

И вмазал ветландцу прямо в глаз.

– Ты либо убивай давай меня, либо бросай свои глупости вместе со своей заскорузлой железякой, – сказал он жестко и отвернулся от Кенарда, предоставив тому возможность самому сделать выбор.

И Кенард после недолгого колебания выбросил меч. Вниз, в пропасть…

– Ну ты и горазд спать, вьюнош, – сказал Пард, легко толкнув ветландца по плечу. – Сошествие богов проспишь!

Кенард подхватился и стал искать глазами Альса. Тот преспокойно цедил из кружки что-то горячее и пахнущее земляникой.

– Как спалось? – спросил вдруг эльф.

– Погано, – признался молодой человек и осторожно коснулся ссадины под левым глазом, гадая, знает ли Ириен о его снах. Раньше эльф никогда такими вещами не интересовался.

– Похороны снятся к долгой жизни. А мертвецы – к дождю, – ухмыльнулся многозначительно Альс.

Фортель, который сумел выкинуть подопечный, окончательно вывел господина Валлэ из себя. Мало того, что ему пришлось в Репте давить на местных тупоголовых вояк с помощью графа Скерри и откровенно рисковать секретностью своей миссии, так еще и сам подопечный исчез по дороге в Канегор. Валлэ совершенно напрасно прождал там эльфа целых три лишних дня. Пришлось возвращаться и выяснять причины столь неожиданной задержки. Кроме странных разговоров об убийстве на канегорской дороге и трупах под мостом, шпион Ложи ничего существенного не узнал. Нет, он не запаниковал и, разумеется, не стал сообщать о досадном инциденте лорду Арьятири. Валлэ поскакал в Ятсоун, но и там никаких следов эльфа, оньгъе и ветландца не обнаружил. Словно сквозь землю провалился злополучный Ириен Альс. Во всяком случае, господину Валлэ удалось выяснить, что в Ятсоун компания точно не въезжала.

Шпион попытался отогнать видение того, каким образом он будет наказан иерархом Зеленой Ложи, и попробовал рассуждать логически. Мысль о том, что с Альсом может приключиться нечто трагическое, Валлэ отбросил сразу же. Эльф двужильный и сам кому угодно способен сочинить трагический финал. А значит, либо он полностью поменял все планы, либо каким-то непостижимым образом догадался о слежке. Второе предположение вызвало у господина Валлэ нервную дрожь и толкнуло на отчаянные меры.

Колдовать на подопечного лорд Арьятири строго-настрого запретил, и за почти шестьдесят лет слежки шпион этого правила ни разу не нарушал. Но раньше его никогда не поджимали сроки. Теперь же, когда каждый день был на счету, господину Валлэ ничего иного делать не оставалось.

«Авось эльфийский Ведающий не дознается», – решил он и отправился за необходимыми ингредиентами. И раз эльфье волшебство давалось шпиону с огромным трудом, то человечье можно было попросту купить. Причем не слишком дорого. Больше всего Валлэ опасался, что его почует сам Альс. Но он ошибся.

– Поклянись, что ты вернешься! – попросила на прощание Морри.

– Клянусь! Со мной ничего не случится, и я вернусь к вам обеим, – твердо и убежденно ответил Сийгин, прижимая к себе жену и нежно целуя крошку-дочь.

До Ритагона путь неблизкий, но если поторопиться…

После отъезда Малагана Сийгин думал целое шестидневье. Но вовсе не над выбором, а над тем, как объяснить все Морри. А она оказалась лучшей женой, чем он мог себе представить. Ни слова упрека не сказала, ни слезинки не пролила. Только попросила дать слово, что он обязательно вернется живой, здоровый и невредимый. И орк дал слово.

И сдержал его.

А как же иначе?