Глава 4
…Я – наглядное пособие по экстремальной геронтологии. До выхода во внутренний двор еще два поворота, и этот путь занимает у меня минут десять. Я – иссушенная египетская мумия, покрытое глицерином пособие из анатомички. В буксах суставов скрипит песок, и он же сыпется изнутри при каждом движении. С трудом удерживаюсь от того, чтобы не оглянуться и не проверить, не оставляю ли я за собой дорожку. Чем же меня так приложило? Последнее, что помню: сверхсложный объект в магическом пространстве, описать который не смогу даже приблизительно. Помню только, что начинался он на «М-3»… и все. То есть никаких нижележащих делений в нем не было, чистое «М-3», а вот сложность была невероятной, сотни тысяч, если не миллионы параметров. Должно быть, какое-то заклинание особой мощности.
Вот и заветная дверь… вернее, ее остатки. Только выглядывать нужно очень-очень осторожно, мало ли какой любитель засандалить на движение найдется, и, судя по ранним звукам боя, засандалить весьма было чем. Тишина очень подозрительна, ибо не бывает обычно такой тишины. Мне бы зеркальце, а еще лучше – микрокамеру на гибком зонде. Да где уж.
Над обликом двора поработал очень хороший, гм, художник. И чувство меры, и богатая палитра, и недюжинное воображение – всего у него имелось в достатке. Только заканчивал он, по всей видимости, филиал Строгановки в Нижних Мирах.
Кучингу в конце концов прибили, но заплатили за это дорогой ценой. На изуродованной туше, сплошь утыканной черенками болтов, лежали оба кудлатых братца из свиты шуна. Уважаю – вдвоем уделать такого монстра, пусть даже при поддержке арбалетчиков. На одном прочнейшая кольчуга была распахана от ключицы до пупа, вместе с плотью, разумеется, другой видимых повреждений не имел, но торс его был странно смят, словно провалился внутрь самого себя. Отрубивший коту руку меч одного из братьев наполовину погрузился в плиты двора и косо торчал из камня. Холодок пробежал у меня от затылка до копчика. Это – оружие дружинника, пусть и личного. Какой же тогда меч у самого шуна? Дюраль в смысле Дюрандаль?
И почему так тихо? Все умерли? Я еще минут пятнадцать лежал у последнего поворота коридора и внимательнейшим образом слушал. Ничего. Происходящее не нравилось мне все больше и больше. Я осторожно прополз вперед и смог рассмотреть вход в замок. Он пребывал в поистине удручающем состоянии. Цапфы исполинского каменного затвора, заменявшего ворота, соскочили со своих ложементов, противовес отломился, и теперь никакая сила не могла бы поднять многотонную махину, чтобы освободить проход. Обе воротные башни были сильно погрызены, их высота уменьшилась наполовину, правая при этом оплыла свечой и до сих пор светилась малиновым. М-да, пожалуй, по поражающему воздействию маги вполне могут сравниться с «Буратосом».
Не сказать что двор был сплошь завален трупами, но под стенами и около ворот их скопилось изрядное количество – как оборонявшихся, так и атакующих. Последние отличались мало. В сущности, только тем, что у солдат шуна форма косила под единую, а у тех была сборная селянка – я насчитал не менее трех разных вариантов. Вооружение чуток похуже, щиты немного иной формы, вместо арбалетов у части солдат имелись луки, на этом различия заканчивались. Э-э, стоп! Это ведь не трупы вражьи лежат, что-то плосковаты они для трупов-то. Во дворе вместо тел солдат противника лежали комплекты их формы и одежды вместе с вооружением. Что за…
Какая все-таки нехорошая тишина. «Скрипя сердцем», пришлось воспользоваться кое-чем особенным. Далеко по Пути я не ушел, и до сиддхи дивьяшротра было как до Проксимы Центавра пешком, но… В общем, когда я весь превратился в одно большое ухо, то смог выяснить две вещи. Во-первых, в радиусе полутора километров от замка не было ничего живого. Вообще ничего, даже ближайшие птицы находились километров так за пятнадцать – и стремительно улепетывали. За полтора начинали появляться первые насекомые, которые также стремились убраться подальше в меру своих насекомьих сил. Во-вторых, в самом замке кроме меня было еще лишь одно живое существо. Это был человек, он находился на вершине Дозорной башни, и он медленно умирал. А еще я узнал отголоски силы этого человека. Это был мэтр Лирий.
Итак, дано: нужно добраться до вершины стометровой каменной башни, располагающейся в кольце стен высотой тридцать два метра, имеющих отрицательный уклон и платформу с машикулями сверху. Ворота есть, но они заперты и хорошо если не завалены. Вход в башню со двора и со стен отсутствует, есть подземный проход через донжон и через пристроенную двухэтажную коробку помещений личной дружины. Ну то есть никто мне этого не докладывал, конечно, просто большинство замков строится по нескольким отработанным схемам. Учитывая общую параноидальность местной системы обороны, наверняка коридоры перекрыты всяческими летальными сюрпризами. М-да, что-то совсем не хочется туда лезть. А оно мне надо вообще-то? Ну подыхает там этот Лирий, ну и пес с ним. По-быстрому соберусь и уйду отсюда, сколько-то денег есть у ключника, оружия во дворе на батальон хватит…
Эх, и стану я тогда окончательно местным, в худшем смысле этого слова. На днях шун судил пойманных разбойников – вот куда солдат гоняют регулярно – и приговорил их всех к посажению на кол. А это очень нехорошая казнь, гораздо хуже даже пятерения. В таком виде человек может жить еще несколько дней… В природе подобным занимаются некоторые виды сорокопутов, нанизывая добычу на колючки и острые веточки.
Среди разбойников были еще их девки и пара подручных-мальчишек лет десяти – их всех казнили точно так же. И местные встретили приговор с одобрением! Понятно, что потерпели от шайки они тоже немало, но все-таки не по-людски это. Повесили бы просто, да и дело с концом…
К тому же куда я пойду? Ничего не зная об окружающем мире, не имея никакого социального статуса… Судя по тому, как реагировал Лирий, первый же встречный маг меня или поджарит, или закабалит, и хрен что сделаешь. Вот если бы пошарить в бумагах местного молчи-молчи или побывать в кабинете самого шуна, где просто обязана быть Подробная Карта Всех Ближних И Дальних Земель. И висел бы на видном месте ключ от битком набитой сокровищницы… Нет, кроме шуток, нужно это обдумать. Какая-то карта должна быть, пусть даже с обозначениями типа «здесь водятся драконы» – она все равно будет очень полезна. А самое главное – Лирий хоть и противный старикан с гадским шокером, однако не убил, подлечил, зубы как новые сделал опять же. По нынешним временам за такую доброту душевную ящиком беленькой не отделаешься.
Занимаясь такими размышлениями, я в общем-то лукавил сам с собой. Решение было принято уже давно, осталось лишь воплотить его в жизнь. Параллельно я обдумывал еще один вопрос: почему то, что убило всех остальных, не пришибло меня? Версий было много, начиная с той, что во мне – сила Лирия, до предположения, что я все-таки сдохну, только позже, из-за иномирового происхождения, или что я слишком мал и туп, чтобы заклятие меня заметило, либо наоборот, немерено крут и вообще Избранный, сын Создателя. То есть все мы дети Отца, конечно, просто… Тьфу, сам запутался. В итоге решил спросить самого Лирия, раз уж вознамерился до него добраться. Почему-то я считал именно его виновником разразившегося пиршества смерти, уж не знаю почему.
После долгих разглядываний рукотворных препятствий, вздымавшихся к облакам, я решил не лезть в неизведанные коридоры донжона, а вместо этого попытаться решить задачу в лоб – иногда это эффективнее, чем все хитромудрые обходные маневры. Сходил к трупу Кучинги и выдернул «стрижающий меч» – он подался неожиданно легко, почти без сопротивления. В плитах двора остался узкий, не более миллиметра, разруб, окруженный валиком расплавленого камня. Интересное кино… Меч был очень красив, шириной четыре пальца у основания, он плавно сбегал к игольному острию, длина сантиметров семьдесят, плюс рукоять в три кулака. В принципе ничего необычного – пока не повернешь лезвие. Миллиметр. Или меньше. Из чего же он сделан? Вроде и сталь, по массе соответствует, темно-синий, почти черный узор на клинке, зеркально отполированные спуски, только вот не бывает стали такой прочности, чтобы при толщине линейки изделие практически не гнулось. Долов нет, что понятно – при такой толщине их просто негде поместить. С замиранием сердца – все инстинкты протестовали против подобного обращения с оружием – я примерился и осторожно рубанул кончиком меча по камню. Ух! Острие проделало тонкую волосяную бороздку в плите, я же ощутил лишь небольшое сопротивление, как если бы рубил подмороженное мясо.
Ух-х! Меня отбросило метра на три в сторону и всего скрючило, в руку словно триста восемьдесят шибануло. Идиот! Да-а, долго еще мышление будет перестраиваться под реалии этого мира. Пока же теоретическое умствование идет еще более-менее, а как доходит до практики… печаль. Я ведь как подумал: холодняк он и есть холодняк, железка, подобрал – и в путь. А то, что у железки может быть собственное мнение на этот счет, и в голову не пришло. Ладно, это «сделало меня сильнее». Что, если брать не голой рукой? Снимаю кольчужную рукавицу с Кочумата – великовата чуть, но сойдет. Берусь… Пять секунд – полет нормальный. А-а-а, самка собаки! Рубчатая цельнометаллическая рукоять, составлявшая одно целое с мечом и гардой, внезапно раскалилась добела… вместе с рукавицей. Хорошо, что ожидал чего-то такого, и то едва успел скинуть. Разумеется, рукоять немедленно потухла. Тут мне пришла в голову очередная идиотская идея. Мир магический, говорите?
– Слушай, друг, такое дело, хозяин твой мертв, как и все вокруг. Так что не дергайся. Я знаю, с какой стороны за клинок браться, сработаемся. Или хочешь тупо ржаветь тут? В эти развалины еще сотни лет никто не войдет, мэтр Лирий знатно наколбасил. Прими вот. – И с этими словами капаю на лезвие собственной кровью из поцарапанного предплечья. Жду минуту… ничего не происходит. Мажу пальцы в крови и вновь прикасаюсь… Теперь я знаю, что чувствует высоковольтный провод. Кровь немедленно схватилась насмерть – спасло меня только то, что я касался меча тыльной стороной пальцев.
Видимо, Отцу надоело смотреть на этот балаган, и он решил ткнуть в искомое носом. Только так могу объяснить то, что в этот раз меня отбросило прямо на тело Мишана, на груди которого тускло блестел жетон воина личной дружины шуна Торра. Тускло! А раньше жетоны у всех воинов были яркими и имели три разных цвета в зависимости от принадлежности – синий, желтый и белый. Прямо перед глазами, словно бы напоказ, капля моей крови угодила на металл жетона, стекла в желобок и впиталась. Пластинка мгновенно почернела, приняв прямо-таки угольный оттенок, и осталась в таком виде.
Если это не случайность, во что почему-то не верилось… Обмотав руку цепочкой с жетоном, я беру меч, и на этот раз он не пытается оттяпать руку покусившемуся. Есть! Цепочка ложится на шею, меч ныряет в ножны, которые валялись рядом, и удобно устраивается за спиной – соответствующая сбруя прилагалась. Я не великий мастер, но от пьяного лесоруба отмахаться смогу, тем более с такими свойствами оружия. А ведь это артефакт! Немудреная мысль доходит настолько внезапно, что останавливает на полушаге. Сиськи-масиськи, да ведь со времени попадания вокруг была такая масса артефактов, в смысле магических штуковин, что просто диву даюсь, насколько зашорен я был. В моем воображении артефакты представлялись эпическими изделиями полубожественной мощи, лучащимися нестерпимой Силой и неземным сиянием кристаллических граней… Тьфу, подкову не хотите, из которой гвозди не выпадают? Или лопату, не просыпающую ни крошки навоза? Или крышку нужника, из-под которой не просачиваются запахи?
Но таких вещей не стал бы делать нанятый маг, никаких денег на это не хватило бы. Да и мэтр – вот не могу представить, как он возится с лопатой, заговаривает ее, натирает декоктами и эликсирами… Значит, по мелочи магичить могут все или почти все. Поистине потрясающая наблюдательность, воин! Две недели подмигивать напевающей под нос поварихе, не замечая молока, что скисает, только когда нужна простокваша. Ходить в туалет, в котором не пахнет, несмотря на все усилия ходящего. Стирать одну рубаху рядом с девицами, за то же время добела отстирывающими десяток таких рубах. Просто все это делалось настолько обыденно и просто, что воспринималось как само собой разумеющееся. Эх, вживаться мне еще и вживаться! Займусь-ка лучше делом.
Походив по двору, набрал штук двадцать ножей и кинжалов. Принес из дома веревки, из кузни – молоток. Срезал кучу ремней с тел. Сколько-то минут подготовки, и можно приступать к подъему. Подниматься решил сразу на башню, без отдельного захода на стену. Кто-то сильно желал уконтрапупить Лирия, живой ключ к обороне замка, и то ли знал, то ли как-то засек его местонахождение, но лупили по Дозорной башне от всей души. Изъязвленная, покрытая оплавлениями и трещинами поверхность вполне подходила для восхождения, не то что сплошные монолитные бока раньше.
Сто метров… По горизонтали – десяток секунд бегом, минута крайне неторопливой ходьбы. По вертикали те же самые метры оборачивались двумя часами изнурительной работы. Подняться насколько можно, воткнуть кинжал, второй, третий, переместиться, выдернуть и переставить выше. Где нет трещин и воронок, вынуть меч, проделать щель, расширить, пока не войдет лезвие ножа, снова переставить, подтянуться… Когда я перевалил через зубцы на вершине башни, мышцы рук превратились в тряпочки, сердце колотилось бешеным барабаном, одежду можно было выжимать, а из двадцати с лишним кинжалов осталось только десять. Вдруг страховочная веревка, привязанная к загнанному по рукоять ножу, немного потяжелела, как раз примерно на полкило. Я со стоном обернулся, снова приводя в движение непослушное тело, и свесился через край. Нож болтался в воздухе. Более того, нижние кинжалы, которые я оставил торчать в наиболее неудобных местах, исчезли! Прямо на глазах самый нижний из наличных вывалился и полетел вниз, со звоном ударяясь о камень. Да и стена… она определенно стала более гладкой.
Я громко, даже не думая сдержаться, выматерился. Потом, представив себе обратный путь (притом что руки у человека все-таки верхние конечности), повторил все в еще более соленых выражениях. Хлебнул холодного горного воздуха и раскашлялся. Ветер на высоте дул сильный и ровный, он немного отклонял торчащий из крыши толстый штырь громоотвода и отзывался протяжным звоном в его вершине. Дверь, ведущая со смотровой, кольцом окружающей верх башни, была заперта, но меч быстро решил проблему. Звякнул о камень перерезанный засов, и я вошел внутрь.
Маг Лирий все еще жил. Только узнать в этом трясущемся желе высокого, прямого, как палка, и неутомимо-подвижного старика было нельзя. Он лежал в самом центре, в углублении пола, в мелком круглом бассейне, заполненном темно-красной жидкостью. Вокруг бежали канавки, свиваясь в сложный узор и оплетая пятнадцать симметрично расставленных каменных чаш, высоких и узких, как бокалы. В каждом таком бокале лежало в позе эмбриона по обнаженному женскому телу, совершенно белому. Пол концентрическими кругами повышался к стенам наподобие амфитеатра, и на каждой такой ступеньке лежали тела. В одежде. И у каждого было перерезано горло. Я узнавал лица слуг, их выдернули прямо оттуда, где они находились. У повара Могуты мука испачкала фартук, были мокры рукава у девчушек-постирушек, был даже один солдат, видимо тяжело раненный. Но больше всего было тел незнакомых, в дрянной рваной одежде и со следами на запястьях – сплошь молодые женщины, парни и сильные мужчины средних лет.
Я смотрел на это и чувствовал, как в душе что-то перегорает, словно отваливался какой-то важный, но не необходимый кусочек. Лирий, Лирий… Беленькой, говоришь, поить тебя? Осторожно ступая между телами, стараясь не поскользнуться на черных потеках, я стал спускаться вниз, и меч надежно сидел в моей ладони.
«Явился, чужак… – раздалось внезапно в голове. – Быстрее, у меня осталось мало времени!»
Отвечать я не стал – что толку говорить с мертвецом? Лишь ускорил чуть шаг – не потому, что он заговорил со мной, а просто тела внутри лежали пореже.
«А-а, убивать идешь, мститель? Взгляни-ка сперва на меня»
Мои глаза невольно окинули бесформенную фигуру в бассейне. И расширились – у мага тоже было перерезано горло! Вдобавок запястья и локти демонстрировали синие овалы вен. Тем не менее он все еще был жив, желтые птичьи глаза горели неистовым огнем. Казалось, в них сосредоточилась вся жизненная сила старого мага.
Я пожал плечами: убийца с принципами – тот же убийца.
– «Так не доставайся же ты никому», да?
Как ни странно, маг понял. Да и я его отлично понимал, даром что не знал еще и половины слов.
«Именно. Заклятие уже не остановить, здесь теперь не будет жить никто тысячи и тысячи лет».
– Ну и дурак. Твои враги умрут через сто – двести лет, остальные-то чем провинились?
«Останутся их потомки, но замок Морг взят на копье не будет! Шун Торр может спать спокойно».
Я совершенно неприлично заржал. Смеялся, несмотря на всю неприглядность окружающего и усталость, смеялся – и никак не мог остановиться. Нервы, чтоб их.
– Морг, я почти месяц жил в морге! Мо-орг!
В чувство меня привела мыслеречь мага.
«Знаешь, почему ты жив?»
– Какая разница! Жив, и ладно. Может, Отец на меня смотрит пристально.
«Ты не так туп, как прикидываешься. Мое тело скоро окончательно потеряет жизнеспособность, так что ответь серьезно».
– Да и так уже заболтались. – Я взмахнул мечом, но опустить его не смог.
Взгляд полумертвого мага буквально вскипел. Страшный, пронизывающий взор вонзился, казалось, прямо в мой разум. Тело окаменело, мышцы застыли, а Сила потоком изливалась из его желтых глаз, порабощая помутившееся сознание.
«Ты жив потому, что отмечен мною. Нельзя совершить Печать Йегуса и остаться при этом в живых… Но я нашел способ. Ты будешь моим новым вместилищем, а твой дух станет жертвой Печати, потому что скрепляется она смертью призвавшего».
«Не трудись. Я сильнее тебя, как орел сильнее мыши. Сейчас я вышвырну тебя вовне, и Печать примет твой дух, потому что у нас одно тело на двоих. Сегодня должен умереть дух и должно умереть тело… но кто сказал, что они должны быть одинаковыми?»
В канале магического восприятия я ощутил, как объект Лирий совместился с объектом Рэндом и мгновенно перекроил его параметры, подстроил под себя. Боли не было, я не ощутил вообще ничего – просто тело, гудящее зажатыми мышцами, перестало чувствоваться, будто меня окунули в анестетик. Погасло зрение, слух, все прочие чувства, а затем сознание вышибло в тот странный и пугающий мир абстракций, где я побывал однажды и чуть не сошел с ума.
Сейчас я ступил сюда с толикой предыдущего опыта, вооруженный хоть какой-то теорией, и поэтому еще держался. Совмещенный объект Лирий – Рэндом продолжал усложняться, начал окутываться сонмом каких-то ветвящихся дополнительных параметров – и пропорционально тускнел объект Лирий как отдельное представление. Оставались секунды.
Ведомый странным наитием, я сделал одно-единственное «движение хвостом». Невозможно было тягаться с опытным магом в сложности и изощренности создаваемых объектов, зато можно было уловить их единое свойство, скрытую глубинную суть. Как и тот сверхсложный объект, что вызвал Печать Йегуса, что бы это ни было – или сам являвшийся ею, – все конструкции Лирия сейчас начинались с «М-3». Вообще все. А это значило, что «М-3» можно вынести за скобки… и одним «движением» заменить на просто «М». То самое «М», что являлось моим уникальным свойством – и которым НЕ обладал маг Лирий, использовавший только «М-2» и «М-3».
Его мгновенно выбросило «из меня». Раздался страшный неслышный рев:
«Ты-ы! Что ты сделал?! ЧТО ТЫ СДЕЛАЛ?!»
…Еще час я холодно молчал, словно отделенный толстым стеклом от беснующегося в кровавом бассейне мага. Он все менее походил на человека, издаваемые им звуки, бульки и хрипы становились все отвратительнее, отголоски его Силы слабели… пока в магическом восприятии не мелькнуло нечто ужасное, названия чему я не мог подобрать, – и крик мгновенно смолк.
Сковывавшая тело пелена чужого заклятия спала, затекшие мышцы с трудом удержали равновесие, а под ногами раздался тихий хруст. Я огляделся по сторонам. Завершенная наконец Печать прихватила с собой всю плоть с тел, осушила до дна бассейн с кровью и оставила на вершине Дозорной башни только чистые, белые, сухие кости.
Я потоптался на месте еще минуту, разглядывая преобразившийся, гм, интерьер. Ну… эпично Печать сработала, ничего не скажешь. Однако для изучавшего физику сие выглядит нелогично. Куда девалась масса? Здесь порядка сотни костяков, что означает не менее пяти – семи тонн плоти и крови. А одежда? А рамка? Котик-то не испарился, а именно что исчез. Загадка, однако.
На противоположной стене помещения имелась еще одна дверь, очевидно, выход на лестницу. Придется прогуляться по ней – спуститься тем же путем, как и явился сюда, я бы уже не смог: стены башни почти восстановили свою целостность.
Искомые ловушки обнаружились только спустя час внимательного осторожного исследования. Простите, мертвые, и покойтесь с миром, но сталкеру нужны ваши кости. Конкретно сейчас – фаланги пальцев. Не уверен, что во всем этом мире есть хоть одна гайка. Я медленно спускался по лестнице, надолго замирая перед каждой площадкой, – логика подсказывала, что удобнее всего размещать защитные устройства здесь. Но логика местным строителям не была помехой – первую ловушку я нашел, наступив на нее в первой трети пролета. Под ногой чуть подалась ступенька, сумасшедший рывок едва не порвал сухожилия… и ничего не произошло. Не обрушился на голову потолок, не вылетел из стены болт, не пронеслось жаркое пламя. Ничего.
Следующая обнаружилась сходным образом. Найдя в стене подозрительный камень, я коснулся его длинной бедренной костью, ранее принадлежавшей какому-то высокому мужчине. Раздался тихий щелчок, и снова все. В течение следующих двух часов я нашел еще полтора десятка подозрительных мест, либо отзывавшихся негромкими звуками, либо вообще никак не реагировавших. Наверняка я прошел еще столько же, если не больше, магических барьеров, однако ни один из них не проявил свой дурной нрав. В итоге все объяснилось просто. В замке у каждого человека имелся свой жетон. Вот и мой по приближении к очередному скрытому препятствию отзывался едва заметным коротким толчком в грудь. А просто отнять или снять с трупа жетон было нельзя – он являлся дарованным при совершении обряда знаком вассалитета и содержал какую-то защиту. Памятуя о разных сбоях вычислительной техники, я еще долго непроизвольно напрягался, проходя опасные места, но, видимо, магия была надежнее.
На первичное поверхностное обследование замка понадобился остаток этого и весь следующий день. Ночевал в жилом доме, только в другой комнате. Наутро, подкрепившись как следует на кухне, я отправился на разведку. Прежде чем начинать вдумчивое освоение замка, требовалось хотя бы оглядеться на местности. Вдруг кто придет в самый неподходящий момент? Сначала я опять поднялся на вершину Дозорной башни и долго смотрел на великолепную панораму.
На востоке громоздились сплошные ряды гор, одна выше другой. Дальние вершины подпирали небо своими белоснежными шапками, ниже опоясываясь разноцветными кольцами растительной зональности. В сущности, замок располагался на отрогах этого огромного хребта, на большой скале, сложенной прочным камнем, мало подвергшемся выветриванию.
На западе местность плавно понижалась, переходя в широкие долины и большую равнину вдалеке. Туда уходила извилистая ниточка дороги, единственной в округе, насколько я видел. Сильно пересеченная, изрезанная каменными ребрами, осыпями и прочими неровностями местность оставляла мало свободы для передвижения. Дорога продолжалась и дальше – огибая замок, она устремлялась на восток, к невидимому отсюда перевалу. На подходе к замку ее перекрывало отдельное строение, нечто вроде стационарного блокпоста.
Кстати, замок вновь оказался с секретом – у него имелась и третья стена. Не столь высокая, как виденные мной, она гармонично завершала систему обороны, будучи с большим мастерством применена к местности. Внутри нее помещался невольничий лагерь, ничем иным эти аккуратные строения быть не могли. Имелось несколько обособленных зон, где содержался «товар», разделенный по различным критериям. Я уже видел такое раньше в одной из командировок. Вся площадь лагеря была усыпана костями, большая группа скелетов в виде растянутой колонны лежала поодаль – должно быть, атакующие выводили невольников, но не сумели далеко уйти. Надеюсь, шуна Торра и его банду сейчас медленно поджаривают на вертелах.
Удивительно, как сумели нападавшие незамеченными подойти вплотную и ударить совершенно неожиданно. Наверняка дорогу дальше контролирует еще пара-тройка постов, миновать их без поднятия тревоги практически невозможно. Кто-то очень хорошо продумал и спланировал эту операцию, и не его вина, что она не удалась. Предвидеть самоубийственный финт чокнутого мага было нельзя. Кстати, вполне может быть, что на дальних заставах и вообще в других землях остались люди шуна. Вот будет номер, если сейчас подойдет взвод солдат, возвратившийся из рейда, или враги шуна решат узнать судьбу посланных ими войск.
Впрочем, нет. Сверху хорошо видно, что вокруг замка располагается четко видимое пятно поражения – должно быть, та самая Печать Йегуса. В радиусе пяти-шести километров сдохла вся растительность, это зрелище неприятно контрастировало с яркими жизнерадостными цветами далее. Осень понемногу вступала в свои права, раскрашивая листву багряным и золотым, но летняя зелень еще не сдавалась, только густела оттенками до изумрудного, иззелена-синего, темного малахитового и даже оливкового. Тем четче выглядела граница, резкий переход к безжизненной пустоши. Ветер и дожди еще не успели объесть погибшие растения, листья еще держались на ветвях, но воображение уже могло свободно представить картину голых облезлых веток и перегнивающих травяных лент.
Как там сказал Лирий – «Ничто не будет здесь жить тысячи лет»? Сперва я посчитал его слова если не глупым бахвальством, то явным преувеличением, однако теперь, глядя на результат действия Печати, в это охотно верилось.
Пожалуй, заклятие изрядно облегчило мне жизнь, оставив после себя только сухие костяки. Представляю, какую работу мне пришлось бы проделать, чтобы нормально похоронить всех, причем до того, как тела начали бы разлагаться. Нет, я не был законченным бесчувственным циником, и погибших мне было по-человечески жаль… не считая верхушки, конечно, но нужно было жить дальше. К тому же психика – штука очень своеобразная. Большинство людей, на момент атаки находившихся в замке и возле него, я не знал, даже в лицо не видел никогда, особенно невольников, так что их как бы и не существовало. Скелеты, словно сотню лет пролежавшие в пустыне, никак не ассоциировались с еще вчера дышавшими и жившими людьми. Ну и служба конечно же наложила свой отпечаток. По крайней мере, покойников я не боялся – перевидав их не одну сотню в самых разных состояниях и точно зная эфемерную хрупкость человеческой жизни, трудно сваливаться в истерику или ступор.
А замок теперь фактически принадлежал мне. Черный жетон, точно такой же, как у шуна Торра, скелет которого я нашел на крыше донжона, открывал все двери как мастер-ключ. Все, включая самые недоступные помещения вроде казны, личных покоев шуна и его ближнего круга.
На останках шуна, при жизни крупного и ширококостного мужчины, в отличие от прочих, были надеты доспехи. Я не очень-то в них разбирался, так что оценил их лишь как функциональные, по аналогии со знакомым защитным снаряжением, и очень красивые, ибо их утилитарная простота оттенялась художественным вкусом мастера. Не было сложной чеканки, эмали или гравировки, однако игра оттенками металла позволила мастеру сказать гораздо больше. Каждая деталь немного отличалась, но все они объединялись в законченный единый ансамбль. Глаз ловил в плавных переходах цветов очертания зверей и трав, изящные знаки и чьи-то задумчивые лица… Невероятная работа. Не уверен, что даже дома металлурги могли бы это повторить. Мне доспехи не подошли – шун был гораздо крупнее, так что пришлось повесить их обратно на специальную подставку. Меч с парным кинжалом к нему я и трогать не стал: оружие наливалось злобным белым огнем еще за шаг и явно не было включено в общую магическую систему замка. Именное или родовое, не иначе.
Бумаги шуна ничего мне не сказали, потому как я не умел читать на местном. Но я нашел запыленные покои, явно давным-давно не используемые, и обнаружил там детские книжки, в том числе и букварь. Вперед, за парту!
Иного барахла во дворе было настолько много, что я упарился затаскивать все это под крышу. Только артефактных топоров набралось пять штук, остальное железо впору было мерить центнерами. А ведь еще вокруг замка лежали нетронутыми целые россыпи. Костями забил три сарая, отдельно местных, отдельно пришлых.
Все это тщательное хомячение заняло больше недели. Подсознательно я уже считал замок своим. Конечно, замок, носящий название Морг, учитывая род деятельности его прежних владельцев, вряд ли мог считаться цитаделью Светлейших Сил Света. Рано или поздно кто-то явится проведать, чем это шун тут занимается, начиная от покупателей и поставщиков товара и заканчивая злейшими друзьями, печалящимися о судьбе своих отрядов. Причем придут, скорее всего, рано. В сущности, гостей можно было ожидать в любой момент, хоть прямо сейчас, но я возлагал большие надежды на Печать. Магия, выпившая жизни сотен людей, должна оказаться надежной преградой для всех любопытных.
Закрома были полны, заготовленных осадных запасов должно было хватить нескольким сотням людей на пару лет, а мне – до конца жизни. Отличная операционная база получается, удобная и надежная. Из обширной библиотеки я надеялся получить сведения об окружающем мире, когда научусь читать, в лаборатории мэтра Лирия можно было бы без помех практиковаться в магическом искусстве – что я полагал наиболее важным. Очень неприятно сознавать, что даже не можешь соотнести пространственное расположение предметов с их магическим наполнением. Например, вон там, возле ворот, лежит сломанная при штурме лопата. Она ощущается и через канал магвосприятия, пусть и слабенько, только вот совершенно безотносительно своего положения. Ничего, разберемся. Терпение и труд, друг мой, и все получится.
…Печать все-таки подействовала. Она никого не убила, просто сработал сам факт ее существования. «Fleet in being», как говаривал некто Артур Херберт, лорд Торрингтон. На последнем видимом нижнем изгибе дороги, там, где она спускалась в долины, однажды утром появился вкопанный прямо посередине столб, на котором был набит диагональный крест, обвитый скорбными белыми лентами.
