Глава 37
Где заяц?

Черный замок возвышался над окрестными землями внушительной громадой. Глубокий ров, высокий вал и стены в десяток человеческих ростов. Массивные башни уходили, казалось, прямо в небо. Замок выглядел абсолютно неприступным. Кощей тяжело вздохнул: он сам руководил постройкой этого замка и сам же старался, чтобы замок было невозможно взять.

«Зато я знаю его слабые места», – угрюмо подумал Кощей. Слабое место в замке было только одно: отхожее место в башне самого Кощея плохо прогревалось в мороз.

Кощей бросил взгляд на свое войско. Упыри и варколаки равнодушно смотрели на поднятый мост и вьющееся над замком знамя с лесным волком. Кощей отлично знал это знамя, и этот ход войска берендеев в изгнании он заранее не просчитал. Он страшно злился на себя, но кто мог подумать, что берендеи, десятилетия безвылазно сидевшие в шамаханской пустыне, вдруг не только соберутся так быстро, но и преодолеют столь большой путь за такое короткое время. Даже на сбор необходимых припасов они должны были потратить не меньше недели. А скорость перехода? Они что, на конях весь путь прошли без остановок? Тем не менее стяг с лесным волком реял над его замком, а на стенах стояли воины-берендеи в полном боевом облачении. А ведь кольнуло что-то в сердце, когда в Тридесятом царстве все прошло слишком просто – уж больно легко купцы новгородские отдали ему Жар-птицу, Кощей ожидал куда большего сопротивления. Взгляд его упал на Жар-птицу в клетке: она сидела нахохлившись и грустно смотрела на Кощея, от перьев ее исходил красивый золотой свет.

Жар-птица была важным элементом плана, да что в ней теперь толку, если звездный металл спрятан в подвалах замка, а в замке – войско берендеев? Это же надо так ошибиться – непростительно для воеводы его уровня и опыта. А ведь, казалось, все и всех учел.

Кощей снова кинул взгляд на своих упырей и варколаков, болотников да леших. «Даже поговорить не с кем», – с грустью подумал он.

– Попробуем договориться, – произнес Кощей печально вслух. – Хоть и малы шансы, а вдруг?

Кощей выехал на половину моста в одиночестве. Фигура в сияющих доспехах, отделанных серебром, смотрелась внушительно, серый конь под ним стоял спокойно. Кощей всегда предпочитал серых лошадей, он и сам не знал почему. Цвет серебра был ему всегда милей сияния золота. Кощей давно облысел, борода и усы у него не росли, поэтому его лицо многие сочли бы зловещим. Его никогда не любили: что бы он ни делал – он вызывал у людей только страх и неприязнь. Даже когда он во главе русского войска гнал орду степняков – и то его встречали в лучшем случае вежливыми улыбками, а вся слава и любовь доставались Финисту – Ясному Соколу – вот уж кто умел вызывать симпатию и радость. А ведь без него, Кощея, ставшего воеводой, все восстание Финиста закончилось бы в первый месяц – степняки бы просто разгромили его войско. Лишь железная воля Кощея смогла удержать тогда князей и воевод в одной упряжке, сделать их единой армией. И как они его отблагодарили? Вначале бросили одного против рассвирепевшего воинства кочевников, желающих отомстить за былые поражения, а потом, когда он вопреки всем ожиданиям смог победить, пошли на него походом. «Вот только Горыныча они не ожидали встретить», – усмехнулся про себя Кощей и бросил взгляд на змея. Горыныч стоял в стороне, равнодушно глядя перед собой, все три его головы, замерев, смотрели в одну точку.

«Прости, дружище, – подумал Кощей грустно, – ты славно служил мне при жизни, послужи и теперь».

Когда Змей Горыныч начал болеть и чахнуть, Кощей понял: то, что хранило его все эти годы, – не вечно, змей был уже стар и долго не протянул бы. Тогда-то и возник неприступный Черный замок: Кощей давал себе не больше года после смерти змея, кто-то обязательно должен был явиться. Тогда-то, когда он стоял над телом мертвого змея, полный горестных дум, и родилась мысль: если из мертвого человека можно сделать упыря или варколака, возможно, и из змея что-то получится? По счастью, оживление сработало. Пусть новый упырозмей или вурдалазмей и не летал, и утратил способность дышать огнем, но он все так же пугал остальных – просто тем, что он был, а также той грозной славой, что у него когда-то была. К сожалению, против замка это не поможет, хотя, возможно, им еще удастся напугать берендеев. Черная гора рождала только одного змея зараз, и сразу после смерти своего Горыныча Кощей поспешил к горе. Его упыри излазили все пещеры, но нового змееныша не нашли: то ли новый змей не родился, пока старый существует, пусть даже в таком, не совсем живом состоянии, то ли Кощея кто-то опередил. Последнее ему не нравилось особо, а все же сбрасывать со счетов возможное существование нового Горыныча было нельзя. Как раз сейчас змей должен был войти в пору юности и стать грозным оружием. Впрочем, пока новый Горыныч, если такой и был, никак себя не проявлял.

Кощей все так же стоял на мосту, ожидая кого-нибудь от берендеев. Никто не выходил. Ну что же, мы подождем, нам не привыкать, это вы смертные, это ваше время утекает с каждой прожитой минутой, а его время остановилось. По крайней мере, если верить всему тому, что говорил ему Вий. С момента сделки прошел уже не один десяток лет, а Кощей ничуть не старел и не слабел, даже болезни обходили его стороной. Порой Кощею начинало казаться, что он тоже стал мертвецом, на манер упырей, и он даже ранил себя, чтобы пошла кровь. Кровь была нормальная, теплая, сердце билось как положено, и даже холод в отхожем месте своей башни Кощей чувствовал отчетливо. Никакие чувства его не оставили, он ощущал и холод, и голод. Однажды Кощей даже решил не есть какое-то время, чтобы проверить, не умрет ли он. Страшный голод изводил его постоянно, он исхудал и осунулся, став похожим на скелет, но не умер. После месяца голодовки Кощей решил, что проверил достаточно. Ни один из людей не смог бы голодать месяц, значит, он и правда стал бессмертным.

Худоба только усилила и без того зловещий облик Кощея. Он был высок и худ, лысая голова с черными впадинами глаз придавала ему сходство со скелетом. Словно в усмешку над самим собой, он выбрал знамя себе под стать: символом Кощеева царства стал белый скелет на черном фоне. Соседи опасались связываться, чего ему и было нужно. Раз он не умеет внушать любовь, он будет внушать страх, армия упырей пришлась тут как нельзя лучше. А берендеи? Он же пальцем не тронул никого из них, не сжег ни одной деревни, не казнил ни одного жителя. И что же? Когда он возвращался, они только угрюмо смотрели на него. Он пытался вначале помогать селянам, его упыри даже делали крестьянам подарки, вместо того чтобы собирать налоги, как другие правители. Любви местного населения это ему не прибавило ничуть – они встречали его так же настороженно-враждебно, как и всегда. Нет, Кощей был не из тех, кого любят. Ну что же, ему не нужна любовь, все, чего он хочет, – это месть. «Нет, – поправил он сам себя, – не глупая месть, когда за вырванный глаз ты отвечаешь вырванным же глазом, а месть-ВОЗМЕЗДИЕ! Это когда предатели и изменники получают по заслугам, даже если они обаятельные и веселые, а верные и честные торжествуют, даже если у них голова похожа на череп скелета, а вокруг них – толпа оживших мертвецов».

Цепи у ворот заскрипели, и подъемный мост начал опускаться. «Наконец-то, – подумал Кощей. – Сколько они тут меня продержали?» Он давно потерял счет времени.

Мост пересек молодой красивый витязь в ладных доспехах, щит его украшал лесной волк Берендеева царства, а в руках – вот это сюрприз! – он держал копье из звездного металла.

«Они нашли мой звездный металл, – тревожно колыхнулось в голове у Кощея. – Проклятье! Но как он без Жар-птицы смог сделать из него копье? Это невозможно».

Незнакомец пристально смотрел на Кощея, тот осматривал незнакомца. «Видно, что воин, крепкий, красивый. Такие молодцы всегда внушают любовь и уважение», – с грустью отметил Кощей.

– Чего хотел? – грубо спросил незнакомец.

– Здравствуйте, – ответил Кощей спокойно. – Или в пустыне вас не учили вежливости?

– В пустыне нас учили однажды вернуться и убить Кощея, – парировал незнакомец.

– Отрадно слышать, что у кого-то есть достойная цель, – вздохнул Кощей. – Ваше копье слепит мне глаза, откуда у вас оно? «Не из моего ли подвала?»

– Нравится? – задорно усмехнулся витязь. – Это подарок от одной царицы, я называю его Смерть Кощеева. Надеюсь, однажды вы познакомитесь поближе.

– Я тоже надеюсь и верю, что однажды мы станем неразлучны! «Не из моих подвалов, слава богам!!!»

Витязь не оценил шутки, он встрепенулся и зло бросил Кощею в лицо:

– Не надейся.

Ну что же, собеседник теряет терпение, надо переходить к делу.

– Молодой человек, вы занимаете мой замок.

– А вы, немолодой человек, топчете мою землю, – зло ответил воин.

– Почему это она ваша? – удивился Кощей. – Ваше племя сюда пришло из степи и захватило эту землю, а теперь ее захватил я.

– Это ненадолго, – парировал воин. – Я, царь Дмитрий, Берендей Седьмой, объявляю, что царству Кощея конец. Я слышал, войско князя Владимира идет сюда. Тебе осталось несколько дней, потому что замок тебе не взять.

– Князь Владимир умер, – спокойно ответил Кощей. – Мне жаль приносить дурные вести, но его войско давно ушло отсюда, повернув назад в Киев.

– Глупо верить Кощею! – Царь берендеев громко рассмеялся.

– Мы можем подождать, – равнодушно заметил Кощей. – Мы никуда не спешим, моему войску не требуются еда или другие припасы. А у вас, кстати, с едой как дела обстоят?

– Еды у нас море, – уверенно ответил Дмитрий.

– Разве что озеро, – улыбнулся Кощей, – но я бы больше поверил в пруд.

– Мы продержимся до подхода войска киевского.

– Его не будет.

– Посмотрим.

Вот и поговорили…

– Может, мы все же сможем договориться? Мне нужен только мой замок, все остальное будет ваше. Хотите царство? Пожалуйста, забирайте. Думаю, вы уже поговорили с местными жителями и знаете, что я не был к ним жесток. Они все ваши.

– А тебе что?

– Замок и небольшой кусок земли вокруг.

– Нет, – ответил Дмитрий, чуть поколебавшись.

– Почему же? – искренне расстроился Кощей.

– Победитель получит все. – Дмитрий с вызовом смотрел на Кощея.

– Я могу приказать Змею Горынычу просто сжечь замок, – пригрозил Кощей.

– Глупый старик, – Дмитрий потешался над собеседником, – твой змей уж много лет не дышит огнем.

– Зачем же ты выехал поговорить со мной, если не хочешь принимать никаких условий? – рассердился Кощей.

– Да интересно стало, вправду ли ты так уродлив, как говорят, – потешался Дмитрий над собеседником.

Кощей отчетливо понял, что разговор бесполезен. Царь берендеев не собирается с ним ни о чем разговаривать, выехал навстречу он только затем, чтобы повеселиться да прощупать собеседника. Ну что же, мы тебя тоже прощупали: звездный металл, спрятанный в подвалах, ты пока не нашел, связи с окружающими у тебя тоже нет, иначе знал бы, что войско Владимира повернуло назад уже давно. Если ты еще и про золотого петушка не в курсе, так вообще замечательно. Вот будет потеха, если берендеи примут петушка за безделушку…

Кощей даже улыбнулся своим мыслям. Дмитрий же все понял не так.

– Смейся старик, посмотрим, кто последним будет смеяться!

Витязь развернул своего скакуна и ускакал назад в замок. Мост снова медленно подняли.

– Смеяться последним буду я, – ответил Кощей, ни к кому особенно не обращаясь, – я же бессмертный.

В лагере Кощея ждало вернувшееся Лихо Одноглазое. Кощей ужасно обрадовался даже такому обществу: Лихо хотя бы разговаривало, в отличие от упырей. Огромная фигура Лиха стояла возле лагеря, покачиваясь из стороны в сторону, единственный глаз смотрел в землю.

– Простите, господин, я подвела вас. – Лихо виновато шмыгнуло. Кощей заметил, что Лихо всегда говорило о себе в женском роде, хотя представить это несуразное огромное существо женщиной даже он не смог бы. Однако обращаться к существу он старался так же, в женском роде – ему казалось, что Лиху это было приятно. Впрочем, поди разбери этих чудищ…

По договору с Вием ему достались два черных богатыря – одним из них было Лихо, вторым же – Идолище Поганое. Идолище был мерзкий толстяк, уродливый и с подлым характером. Кощей не раз замечал, что тому нравится причинять боль другим. Исполнительностью Идолище не славился, в этот раз он даже не вышел встречать Кощея. Где его носило – было непонятно. Лихо же, наоборот, всегда было исполнительным, стараясь выполнить распоряжения наилучшим образом. Именно Лиху Кощей поручил выманить войско князя Владимира и завести его подальше на юг, чтобы, когда придет время захватывать Жар-птицу, Владимир не успел бы прийти на помощь своей сестре.

– Ничего, – улыбнулся Кощей своему единственному верному богатырю, – все было сделано просто великолепно, я рад, что ты жива.

– Нет, – Лихо виновато покачивалось, не зная, куда деть свои огромные ручищи, единственный глаз смотрел прямо в землю, под ноги Кощея, – не все великолепно.

– Они разбили наше войско, я знаю, – заверил Лихо Кощей. – Не волнуйся, я это предусмотрел.

– Зайца нет, – выдохнуло Лихо.

Кощей оцепенел.

– Как – зайца нет? Этого не может быть! Ты точно тот дуб осмотрела?

– Точно, – шмыгнуло Лихо, – дуб тот, а зайца нет.

– Но ведь… там все было устроено так, что забрать зайца может только наш сторонник: тот, кто худых мыслей про меня не имеет и никогда не имел.

– Угу, – Лихо просто не знало, куда себя деть, – а зайца нет.

Кощею стало совсем нехорошо. Как его теперь называть? Кощей… смертный?