Проснулся я ближе к вечеру, как ни странно, выспавшийся и довольный. Еще бы! Никто ко мне не ломился, не орал, не требовал убрать наколдованные иллюзии. В общем, не нарушал мой сон.

Не спеша переодевшись, я принялся медленно заплетать косу. Укладывающее волосы заклинание, конечно, великая вещь, особенно для длинных волос, но надоедает все время ходить с плетенкой — спине жарко. А модифицировать это заклинание, чтобы была возможность сооружать простую косу, как ни старался, так и не получилось. Приведя себя в относительный порядок, я, с трудом отодвинув тяжеленный шкаф от двери и поставив его на место, вышел из своих комнат… чтобы сразу же пригнуться и заскочить обратно: мимо меня с диким визгом, едва не врезавшись в мою голову, пронеслась голубая летучая мышка, зацепившись коготками за люстру в моей комнате и повиснув на ней вниз головой. Не понял? Они же должны были развеяться еще к полудню! Но напугала, зараза…

Лихорадочно нащупав в кармане камень-ключ, я дезактивировал все заклинания, которые были на нем завязаны, и уставился на небесно-синее чудо на люстре, ожидая, что оно развеется. Ага. Аж четыре раза. Мышка, сорвавшись с места, подлетела ко мне и вопросительно свистнула. Автоматически я протянул вперед левую руку… и создание доверчиво повисло у меня на руке, цепко обхватив лапками указательный палец. Та-а-ак, и что же за чудо я умудрился сделать?

То, что это никакая не иллюзия, мне было уже ясно. Я давал своим иллюзорным мышкам конкретную задачу: петь как можно более громким и гнусным голосом, доводя тем самым ушастых до истерики. Но никак не садиться на руку своему создателю и тем более не свистеть. Да и материальными мои творения не были. Как же теперь от нее избавиться? Заколоть кинжалом?

Мышка испуганно взглянула на меня круглыми глазками и печально засвистела, распахнув крылышки нежно-голубого цвета без каких-либо намеков на бывшие там ранее узоры и забавно пошевелив большими ушками. Против воли я улыбнулся. Ну вот, как может подняться рука на такое чудо?

Уловив мое изменившееся к ней отношение, тварюшка, цепляясь лапками и коготками на крыльях, быстро перебралась по рукаву мне на плечо и потерлась головой о воротник рубашки. Повернув голову, я принялся рассматривать зверька. Интересно, а это чудо разумное?

Мышка активно закивала и просвистела нечто утвердительное. Замечательно. Только разумного зверя, читающего мысли, мне не хватало для полного счастья!

Зверек гневно застрекотал. Ладно, ладно! Понял уже, что от этого творения рук моих (а точнее, больной фантазии) мне не избавиться. Сколько бы я ни пытался скинуть мышку с плеча, она упорно, раз за разом, возвращалась на облюбованное место, под конец не сильно, но ощутимо прикусив мне ухо. Вот зараза!

Я потер пострадавший орган слуха и гневно воззрился на нахалку. Та ответила мне безмятежным взглядом и мелодичным посвистом. М-да. Хорошо хоть, что она говорить не может — видимо, эта функция, как и возможность распевать песни, отключилась за ненадобностью. Ну и хорошо! А то выслушивать ее вопли, которые только с моей больной фантазией можно назвать песнями, мне что-то не хочется.

Кстати, вот я думаю о ней в женском роде, а вдруг это не мышка, а самый настоящий матерый мыш?

Ой… Таких мыслей лучше больше не допускать. От гневного свиста, перешедшего в ультразвук, я присел, зажимая уши руками. Мышка взлетела в воздух и принялась описывать круги под потолком, высвистывая что-то явно нецензурное. Да понял я, понял, что ты дама! Но зачем же так ругаться? Да еще настолько громко!

— А ну, тихо! — гаркнул я во всю мощь легких. Мышка, издав нечто, напоминающее изумленное икание, попыталась свалиться на пол, забыв, как надо махать крыльями. Беднягу явно контузило. Буквально в полуметре от пола я успел поймать незадачливую летунью, а то разбилась бы, падая с четырехметровой (а именно такие потолки были в замке) высоты.

— Ну что, — ехидно спросил я, глядя на голубой, робко попискивающий комочек в своих руках. — Буянить больше не будешь? — Мышка отрицательно помотала головой. — И, как я понимаю, от меня ты не отвяжешься? — Утвердительный свист. — Я надеюсь, ты одна такая и за мной не будет летать целая стая твоих сородичей? — Кивок и умильное моргание круглых черных глазок. — Тогда давай выбирать тебе имя.

Радостный писк был мне ответом.

— Хм, как же тебя назвать-то… — задумался я. Мышка выжидательно, с легкой ехидцей — мол, что я могу придумать эдакое? — глядела на меня, не делая попыток выбраться из сложенных лодочкой ладоней. Я же, проколовшись однажды с именем коня, не хотел повторения подобной ситуации и пытался найти что-то, что не испортило бы характер животинки окончательно.

Ох, и нелегкое это дело — подобрать хорошее имя для одной маленькой, умной, мелодично посвистывающей нежно-голубой летучей мышки, которую сам создал по собственной глупости. Да притом такое имя, чтобы и меня устраивало, и этой капризуле понравилось. Ох, чует мое сердце, наплачусь я еще с ней…

— А хочешь называться Малышкой? — Гневный свист. — Нет? Тогда Лапочкой? — Несильный, но ощутимый укус за палец сказал все, что мышка думает о подобном имени. — Вот зараза… Ну не Миледи же мне тебя называть!

Мышка, радостно свистнув, сорвалась с ладоней, сделала в воздухе несколько мертвых петель и приземлилась на облюбованное ею левое плечо. Похоже, имя ей понравилось. Ну ладно. Миледи так Миледи. Лишь бы отдельную комнату, как знатная дама, не потребовала.

Почесав пузико блаженно прижмурившейся свежеокрещенной Миледи, я вышел из комнаты. Прикрыв за собой массивную дверь с тщательно выведенной на ней серебристой краской надписью «Не влезать, вынесут вперед ногами!», направился на поиски клыкасто-длинноухих обитателей замка. Кстати, эту самую надпись я три раза переделывал, пока в конце концов не заколдовал ее так, что убрать написанное можно было только вместе с дверью. А то взяли, понимаешь ли, моду чужие двери портить: надписи закрашивать, отметины от когтей (это я пытался художественной резьбой заниматься) убирать…

Первого эльфа я нашел буквально через несколько поворотов. Ободранный, грязный, с ядовито-фиолетовой в золотистые звездочки кожей и подпаленной лысиной на месте шевелюры — странно, вроде я не устраивал огненных ловушек. Кто-то из своих постарался? — бедняга валялся без сознания посреди коридора, судорожно сжимая в руках нечто, в чем я после долгих усилий опознал бывший канделябр. Теперь же этот перекрученный и погнутый кусок металла годился только на металлолом.

Одно из двух: или эльфы, накурившись конопли (или что у них там), устроили грандиозное побоище между собой, или не только Миледи, сейчас посапывающая на моем плече, приобрела материальность. Ой… Если это так, то лучше мне, не дожидаясь, пока ушастая родня очухается, рвать отсюда когти. Но вначале надо разобраться, что здесь вообще творится. Замок вроде устоял… а его обитатели?

Решив для начала сходить на улицу (мало ли, вдруг эльфы пожелали пережить этот день вне каменных стен. А что? Как раз там я ловушек и не ставил), я начал спускаться вниз, то тут то там натыкаясь на бессознательных эльфов самых разных расцветок и с самым разнообразным оружием: от тяжелой булавы, измазанной ярко-оранжевой слизью (Миледи, увидев это, испуганно пискнула и сжалась в комочек. Я начал рассеянно почесывать ей пузико, пытаясь успокоить. Интересно, что ее так перепугало?), до обрывков цепей и уже знакомых мне канделябров. Объединяло клыкастиков только одно: все они были невероятно грязными и ободранными, а также попавшими хотя бы в одну красящую ловушку. Ох, не нравится мне это…

По мере спуска я все чаще натыкался на ловушки, которые явно ставил не я. А многие ловушечки, любовно созданные мной, вообще были изменены до неузнаваемости. Так, например, на месте обычных растяжек теперь красовались роскошные паутины, вдобавок довольно липкие. В одной такой паутине я обнаружил увязшего бессознательного эльфа, перекрашенного в ядовито-малиновый цвет. Хорошо хоть, что при моем приближении они раздвигались в стороны, освобождая проход. Откуда-то взялись большие ямы посреди коридоров, впрочем, мигом затягивающиеся, стоило мне подойти поближе. А главное — куча перекрашивающих ловушек. Я бы в жизни не додумался до того, чтобы перекрашивать одежду эльфов в ядовито-розовый, а их самих — в небесно-синий с переливами цвет. Все-таки инстинкт самосохранения, хоть и атрофировавшийся за ненадобностью, есть и у меня. В полный рост вставал вопрос: кто здесь так порезвился?

Наконец я добрался до лестницы, ведущей в холл. М-да. Картина «Воины после боя» во всей своей красе. Лежат, красавцы. Отдыхают. Хех, среди них нет ни одного, кто не попал бы хоть под одно красящее заклинание! Так что если бы не общий грязно-ободранный вид и лихорадочно сверкающие глаза, эльфов можно было бы сравнить со стаей экзотических птиц. Надо бы выяснить у них, что здесь случилось.

Сделав шаг вперед, я ухитрился споткнуться о ковер. Этого было достаточно: ушастые мигом подобрались, схватив свое импровизированное оружие. Не понял? Это на кого они ощерились — на меня? Такого белого и пушистого? Эй, ребята, опустите оружие!

Передернувшись под двумя десятками взглядов, в которых читалась жажда моей особо мучительной смерти, я попятился и растерянно спросил:

— Э-э-э… А что здесь происходит?

А дальше… Дальше я понял, что в жизни не бегал так быстро, как несся сейчас, спасая свою тушку от толпы озверевших клыкастых. Похоже, теперь моя очередь бегать по замку!

— Некромант… Какой кошмар, в нашей семье появился некромант!

— Да какой он некромант? Скорее наоборот — маг Жизни. Вон какого фамилиара себе умудрился сделать.

— Он не может быть магом Жизни! Он стихийник! Иначе как он ветер вызывает?

— Иди к демонам! Разумник он! Как иначе он мог дать псевдоразум стольким существам?!

— Да что вы гадаете? Врежьте по нему огненным шариком, вот вам и проверка. Вы же все помните, что у магов различных ветвей разная реакция. Некромантам, например, огненные шары что пыль под ногами.

— М-м-м-м! М-м-м!

Не знаю, откуда у измотанных эльфов набралось столько энергии, но меня довольно быстро поймали, попинали (я уворачивался, как мог, а сломанная в запале поимки рука все равно уже срослась), связали скрученной из обрывков одежды веревкой, затолкали кляп (у меня мгновенно завязли в нем клыки. Фу, гадость!) и, оттащив обратно в холл, усадили на пол и привязали к колонне. Затем моя ближайшая родня в количестве четырех штук, то есть Рай, Гэре, Саила и Элли, усевшись рядышком со мной на полу, под мое гневное мычание принялись выяснять, какой же именно магией я владею, раз сумел накрутить все эти ловушки. Причем способы выяснения предлагались самые радикальные. На мое мычание и дерганья при этом не обращали никакого внимания. Вот маньяки ушастые! Им бы помыться, поесть — и в люлю. Нет, они спорят на магически-философские темы. А может, из-за какой-нибудь не учтенной мной ловушки у них мозги переклинило?

Миледи, усевшись мне на колено, сочувственно посвистывала и кусала всякого, кто пробовал протянуть к ней руки. Мышка оказалась с характером. Впрочем, чего я от нее ожидал? От производной собственного разума…

Из обрывков разговора я выяснил следующее: Миледи — это мой фамилиар. Маг, создавая фамилиара, вкладывает в него частичку своего разума и связывает дух (не душу, а именно дух! Хотя, в чем разница, я так и не понял) этого искусственного животного со своим духом. В результате чего фамилиар, особенно разумный, становится единым целым со своим хозяином. Духовно. На практике же маг-создатель и его фамилиар способны обмениваться чувствами и эмоциями, видеть глазами друг друга, а иногда маг способен даже говорить через фамилиара. Все зависит от того, насколько старательно был сделан фамилиар.

Каким образом у меня вместо обыкновенной иллюзии получилось существо, создание которого проходят только на старших курсах в Академиях магии — я так и не понял. И самое интересное — фамилиаров получилось много. Даже очень. В общем, все иллюзии зайцев, крокодильчиков, мышек и иже с ними могли благополучно стать моими фамилиарами. Другое дело, что эльфы их всех перебили до того, как я смог установить связь. Так что придется мне довольствоваться одной Миледи. Хотя, думается мне, что и с ней я еще наплачусь.

— …А я говорю, что этого не может быть!

От громкого рявка Элли я поморщился, а Миледи страдальчески закатила глазки. Переглянувшись, мы дружно вздохнули. Ну чего этим ушастым от меня надо? Другие побили бы и отстали. А эти… У-у-у, садисты!

Перекусив, наконец, кляп (благословенна будь, хозяйка, за то, что вырастила мне такие длинные и острые клыки!), я, отплевавшись от остатков тряпки, взвыл:

— Тьфу… Да не делал я ничего такого! Я просто… тьфу… иллюзии накладывал! Не надо меня испытывать! Особенно огненными шарами!

Эльфы заткнулись и дружненько повернулись ко мне. Я поежился: в горящих глазах родни читалось такое предвкушение…

— Сынок, — ласково начал Элли. Ох, не нравится мне этот тон. Да и «сынком» мастер-убийца меня называет только в тех случаях, когда хочет что-то выпытать. — Ты хоть понимаешь, что только что сказал? То, что ты создал, никак не может быть иллюзией. Даже если взять сотворенного тобой фамилиара…

— Но я правда создавал только иллюзии! — задергался я, пытаясь освободиться. Ага, сейчас! Связали меня на совесть. — Я всю ночь не спал, чтобы успеть все подготовить!

Эльфы переглянулись.

— Ночью, говоришь? — задумчиво потер ссадину на подбородке Раилиар. — А случаем лунный свет на твои… художества не попадал?

— Откуда я знаю?! — взвыл я. Клыкастики дружно передернули кончиками ушей и поморщились. Ну да, ору я громко… — Я что, следил за этим? Сделал ловушку — и дальше пошел. Мне некогда было разглядывать, падает на них свет или нет.

— Тогда это многое объясняет, — протянула Саила. Наткнувшись на мой недоуменный взгляд, она пояснила: — Свет Мертвого солнца своеобразно действует на творимую магию и уже наложенные заклинания. Я сама, когда мне было двадцать лет, случайно оставила на ночь в коридоре простенький амулет личной защиты. А утром обнаружила такое…

— Подожди, подожди, — вскинулась Гэре. — Мам, ты сейчас не об амулете правды говоришь? Ну, о том, который считается реликвией нашего рода?

— Именно о нем, — весело подтвердила старшая эльфийка, оскалив кончики клыков.

— Так, стоп. Объясните для чайников. В том, что мои простенькие иллюзии трансформировались в полноценных фамилиаров… — тут я скосил глаза на Миледи, которая свернулась клубочком на моих коленях и закуталась в крылья так, что наружу торчали только кончики ушек. Не знал, что летучие мыши умеют так изгибаться. — …Моей вины нет?

— Нет! — хором ответили мне. Уф, ну и слава богу! А то я думал, что меня в порыве исследовательского вдохновения на атомы развеют…

— Тогда, может, освободите? — снова поерзал я. Ушастые родственнички дружно хмыкнули, переглянулись и, встав с насиженных мест, отошли на несколько шагов. Не понял… Эй, что за дела? Меня что, собираются оставить на ночь привязанным к этому столбу? Судя по ехидным клыкастым улыбочкам — да. Вот гады! Хотя нет, они — эльфы, и этим все сказано.

Проигнорировав мои изумленно-возмущенные вопли, Аторре, хором пожелав мне спокойной ночи, шустро утопали из холла, так и оставив меня привязанным, аки Прометей к скале. М-да. Ну и что мне делать? Бросив взгляд на проснувшуюся и настороженно глядящую на меня Миледи, я тяжко вздохнул. Мышка те тряпки, которыми меня привязали, будет грызть явно не один час — все-таки эльфийская ткань очень крепкая. Но и сидеть здесь до утра мне что-то не улыбается. Эх, вот если бы как-нибудь перерезать зачарованную веревку…

Внезапно Миледи, как-то странно сморщившись, чихнула… и из ее пасти вырвался небольшой, но заметный язычок огня, подпаливший мне рубашку. Я в обалдении уставился на прожженный рукав, а затем ме-е-едленно перевел взгляд на не менее изумленно взирающую на результат своего чиха Миледи. Это что же получается, у меня фамилиар — голубая огнедышащая разумная летучая мышь?!

Абзац. Одно слово — абзац. Интересно, у меня хоть раз в жизни получится именно то, чего я хочу? Или все так и будет с переподвывертом?

— Миледи, а можешь веревку пережечь? — поинтересовался я на всякий случай. Мышка скептически оглядела «веревку», что-то прикинула в уме и кивнула, перебираясь поближе. Дожил — разговариваю с голубой летучей мышью. И самое главное — мышь мне отвечает. Будь я в своем родном мире — уютная комнатка без окон и с мягкими стенками была бы мне обеспечена.

Мышка прицелилась и чихнула еще раз. Маленький язычок огня, гораздо меньше предыдущего, подпалил веревку, следующий огненный чих пережег скрученные тряпки наполовину. А вот чихнув в четвертый раз, Миледи выдала вместо огня небольшой клуб черного дыма. Раскашлявшись (у меня явно ненормальная летучая мышь, обычные мыши не умеют кашлять!), Миледи отползла подальше, всем своим видом показывая, что сделала все, что могла.

— Что, напалм закончился? — нервно хихикнул я и, не обращая внимания на возмущенный писк, принялся изо всех сил дергать веревку. Мои усилия увенчались успехом — веревка лопнула, и я, едва не впечатавшись носом в собственные колени, оказался на свободе. Осторожно встал, разминая затекшие конечности, почесал пальцем подставленный животик вновь усевшейся на левое плечо Миледи и пошел… на кухню, конечно же. Я целый день не ел, а потом перенервничал, от взбесившихся эльфов бегаючи, — надо же восполнить утерянные калории. Только прежде заглянул в кладовку неподалеку, за краской, и старательно вывел на стене огромными буквами: «Свободу попугаям!» Думаю, до ушастых дойдет, чего я от них хочу. И от оставшихся ловушек они будут избавляться самостоятельно. Сами довели меня до такого состояния? Сами. Вот сами пусть и разбираются!

А в пищеблоке собрались все люди, обитающие в замке, то есть близнецы, Нуб, Вей, Лиир и Цеас. Они что, целый день тут сидели? Завидую. А что — тепло, безопасно, да еще и вкусно накормят.

Впрочем, не только накормят… По-моему, повар вытащил из загашника бочонок элитного вина. По крайней мере, пьяные в дрова близнецы, дружно горланящие что-то Лиир и Вей, посапывающий в тарелке с каким-то рагу Нуб и подозрительно веселый Цеас однозначно наводили на мысль о том, что выпито было немало. Да и большая, темно-красная лужа на полу, откуда доносился специфический запах — варвары! такое вино разлить! — присутствовала.

Убедившись, что я могу хоть взорвать весь замок, и на меня никто не отреагирует, я утащил несколько булочек, большой кусок копченого мяса и глиняный запечатанный кувшинчик с вином. Так вот чем они упились — коллекционным вином, перешедшим ко мне от хозяйки! С-с-с… Да как они посмели залезть в мои — мои — погреба?! Но ругаться сейчас смысла не имеет — все равно меня не поймут.

Кровожадно пообещав самому себе разобраться с этими алкоголиками и незаметно покинув кухню, пошел к себе в комнату. Кстати, по дороге мне не попалось ни одного бессознательного эльфа. Видимо, их растащили по комнатам. Что ж, мне же лучше — не будет повторения недавнего «избиения младенцев». И под младенцами я подразумеваю отнюдь не ушастых!

Зайдя к себе в комнаты и удобно устроившись на гигантской кровати, я соорудил монументальных размеров бутерброд и принялся ужинать, периодически смахивая крошки на пол.

Мордочку Миледи, когда она понюхала предложенный ей кусочек мяса, надо было видеть! Брезгливое недоумение, смешанное с осторожным любопытством. Мол, что это такое и не убежит ли в самый неподходящий момент? Но в конце концов мышка рискнула попробовать угощение.

В общем, половину прихваченного мяса мне пришлось пожертвовать «в пользу голодающих». Зато в итоге Миледи напоминала небольшой, покрытый пушком голубой шарик с ушками, крылышками и лапками. И куда в нее столько влезло?

Сыто икнув, мышка забилась под одеяло и затихла. Вот зараза мелкая! Наглости ей не занимать. Объела, понимаешь ли, своего хозяина и спать завалилась! Вся в меня. Впрочем, чего я хочу от порождения моего сознания?

Хоть я и проснулся всего несколько часов назад, но спать хотелось неимоверно — видимо, сказалось нервное потрясение и беготня по коридорам. Решив не издеваться над собой, я быстро умылся и залез под одеяло. Миледи тут же, не просыпаясь, перебралась на подушки и свернулась рядом с моей головой. Улыбнувшись, я закрыл глаза.

Посмотрим, какие плоды принесут события сегодняшнего дня…