Глава 20
Верховный

Марто был сегодня еще более мрачен, чем обычно. Алсая от безделья разглядывала его сосредоточенное лицо, украшенное ястребиным носом. Голубые глаза коменданта Та-Мали время от времени стреляли в ее сторону ледяными взглядами, но Алсая уже привыкла. Привыкла и к этим взглядам, и к отсутствию у хозяина башни Та-Мали всяких манер, и к грубому обращению. Впрочем, нет – не привыкла, ей было все равно. Карей Абвэн, а вместе с ним и чувства Алсаи были мертвы. Почему до сих пор жива она сама? Она пообещала Марто, что поможет, – вынуждена была пообещать. Алсая понимала, что их жалкие силы – гарнизон башни, охотники, населяющие побережье Северного залива, да остатки недобитых Детей снегов – ни Древнего, ни его смаргов не остановят, а для того, чтобы поступить разумно и уйти вместе со своими людьми в глубь Тарии, Даржи Марто был слишком упрям. Алсае же терять нечего, но она все-таки Мастер Силы, и некоторые невыполненные обязанности по отношению к Тарии у нее еще остались, поэтому она обещала помочь, чем сумеет, и поэтому она еще жива.

В Город Семи Огней после убийства Абвэна Алсая не наведывалась, но умереть твердо решила именно там. В то, что у Советника Эниля и того мальчишки, которого Ата окрестила «человеком с крыльями», получится победить Верховного, она не верила. Кто прислушается к Ото Энилю, если помимо странных речей старый Советник еще и водит дружбу с юношей, представляющимся как Мастер Путей?.. Но ей, Алсае, и до этого нет никакого дела… ей все равно. И если бы не обещание Марто…

Пятый день они были в Шеалсоне, в Доме Правления, отлучаясь время от времени на встречи с Командующими Маем и Дофом. При первой встрече эти Мастера войны не хотели ничего слушать и готовились выступить в Ару уже следующим утром, выполняя приказ Короля-Наместника. И они выступили: Мастер Май повел двадцатитрехтысячную армию в наступление на Чатан, а Марто с Алсаей остались не у дел… Но уже через сутки воины вернулись и стали лагерем недалеко от Шеалсона. Как оказалось, в Городе Семи Огней поднялся бунт и, похоже, Мило Второй был на стороне бунтовщиков. Поход на Ару отменили… Алсая надеялась, что у Короля, Советов… всех, кто был еще не связан, открылись наконец глаза и они увидели, ЧТО надвигается на них с севера… А это значит, что очень скоро Алсая будет свободна от обещания. Она почти обрадовалась. Конечно, едва-едва теплое чувство внутри было лишь слабым отголоском той радости, какую она когда-то способна была испытывать.

Вчера вечером к городскому Советнику Толу – погоднику прибыл Мастер Перемещений Кашток и объявил, что в Городе Семи Огней будет провозглашен новый Верховный и все Одаренные Тарии должны присутствовать на столь знаменательном событии. Должна была и Алсая, но она здесь инкогнито, как гостья Мастера Агаята. Кто станет новым Верховным? Такой же, как Атосааль? Или свободный от Древнего? Кто теперь в Совете Семи? Все это было бы ей интересно когда-то… но сейчас и любопытство ее умерло…

Тол отбыл в столицу с «прыгуном», а Алсая сидела в кабинете отсутствующего сейчас Мастера Агаята и наблюдала, как донельзя мрачный Марто изучает какие-то карты.

– Что тебя так беспокоит, Марто? – Если он обращается к ней на «ты», не добавляя перед именем положенного «Мастер», то почему она должна говорить с ним как-то иначе и с уважением? Она выразила заинтересованность настроением Марто лишь из скуки, а на самом деле ей все равно. Если он ответит, она не посочувствует, если не ответит – не обидится. Все равно… – Дела вроде бы идут на поправку: в Тарии скоро выберут нового Верховного, есть надежда, что он не будет связан Кругом, Король отменил поход на Ару, и возможно, что тебе выделят помощь.

Марто поднял голову от стола и посмотрел на нее долгим и пронзительным взглядом, Алсая не отвела глаз. Все равно…

– А почему ты страдаешь? – неожиданно спросил он.

– Страдаю? – Легкая рябь прошла по поверхности ледяного спокойствия Алсаи. При чем здесь она?

– Что такого важного произошло в твоей жизни, что ты ставишь свои страдания выше любого другого дела? Что могло такого особенного с тобой случиться, что судьба Тарии тебе стала безразлична? Для тебя важным остается только собственное горе!

Он все-таки нашел способ ее задеть.

– Я не собираюсь с тобой это обсуждать, Марто.

– Думаешь, что ты первая на свете, кого предали?

– Я уже сказала, что не собираюсь…

– …Первая из всех живущих испытала подобное? Первая, кого угораздило полюбить недостойного человека?

– Марто! Достаточно! – Откуда он знает о предательстве? О любви к недостойному?

– Достаточно, Ихани! Хватит лелеять свою беду, в то время как гораздо большая беда надвигается на Тарию! Вы, Одаренные, часто так рассуждаете…

– Как? – Алсая почувствовала, что щеки ее горят.

– Вы – самые важные, ваши чувства настолько сильны, что чувствам простых смертных с ними не сравниться! Только вы умеете страдать!

– Марто! Ты даже не представляешь, через что мне пришлось пройти! – Зачем она говорит это? Зачем позволила втянуть себя в спор?

– А ты, Алсая Ихани, представляешь, через что пришлось пройти мне?

– Тебе?..

– Да, мне! Неодаренному. Или неодаренный не способен чувствовать? Или драма жизни, которая приключилась с тобой, меня просто не могла коснуться? Это только ваше преимущество, преимущество наделенных Силой – страдать?

Алсае наконец вновь удалось успокоиться. Она сама виновата: не нужно было затрагивать Марто, он бы и не взбесился. Комендант Та-Мали сейчас не в том настроении, чтобы ограничиться только угрюмым молчанием и холодными взглядами. Вот ведь как его понесло…

– Я знаю, что ты задумала, – тем временем продолжал Марто. Алсая подняла на него глаза в немом вопросе. – И что же ты предпочитаешь, Ихани?

– Что предпочитаю?

– Кинжал? Яд?

Алсая ощутила где-то очень глубоко укол досады – неужели ее вид так красноречиво рассказывает каждому встречному о принятом ею решении. Но ей – все равно. Она окинула Марто презрительным взглядом и усмехнулась, отвечая:

– Полет.

– Полет?

– Марто, я – «прыгун»! Последний «прыжок»… – пояснила Алсая.

Он нахмурился:

– И где?

– Для чего тебе знать?

– А вот думаю, кому выпадет счастье отмывать мостовую от твоих размазанных останков? Уж не Та-Мали ли ты выбрала?

– Нет! – Алсая вновь начала было сердиться, но то была лишь тень… тень чувств, когда-то доступных ей. – Город Семи Огней.

– Хм. Какая-нибудь из башен? Я уже представляю себе разговор уборщиков: «Кто это кровавое пятно? Это Алсая Ихани! Она была Мастером Перемещений! Так почему же она не переместила эту кучу кишок и костей куда-нибудь в другое место?»

Марто сегодня слишком уж разговорчив. Наверное, что-то стряслось. Что могло его так выбить из колеи? Или ей все равно? Отвечать на его грубые шутки она не собирается.

– А если я скажу тебе, что он жив?

Алсая вздрогнула. Как?! Как может такое быть?! Она вонзила в его сердце кинжал Ташани дважды! Он упал… она слышала его предсмертный хрип… она видела, как затуманились его глаза…

– Не может того быть! – воскликнула она.

– Пока ты здесь думаешь, с какой башни сигануть вниз, Абвэн думает, с какой стороны напасть на Тарию!

«Откуда Марто знает?» – эта мысль пришла в голову Алсаи запоздало… не сразу: шок от того, что Абвэн жив, был слишком силен. Но Марто… Откуда ему известно, что Алсая убила… пыталась убить Карея?

– Как тебе стало об этом известно? – спросила она спокойным голосом, хотя внутри лед раскололся, проснулись все забытые чувства и принялись терзать ее с жестокостью дикого зверя. Внутри поднялся шторм, как в Океане Ветров. Ненависть, любовь… погибшая любовь, жажда мести, ненависть… ненависть… Не холодная отрешенность, а острая как бритва боль.

Марто встал из-за стола и подошел к ней, нависая над сидящей Алсаей, как ястреб над добычей:

– Когда прибыл посланник из Города Огней, я, в отличие от тебя, Ихани, не прятался от него. Он рассказал мне о том, что Эбонадо Атосааль бежал. Из Советников, что были с ним, – Эбан и Майстан погибли, Ках очень своевременно перешел на сторону восставших, а Абвэн бежал вместе с бывшим Верховным. Про то, что он был ранен, никому даже не было известно. После того как ты вернулась, его видели живым и невредимым не один раз!

Как Карею удалось выжить? Впрочем, он уже не был человеком тогда… Ото Эниль был прав, его не так-то легко убить. Возможно, рана его сама собою затянулась, когда Алсая ушла… Марто поговорил с посланником и все выяснил, но вот как Даржи Марто узнал об Абвэне? Она никогда и никому не рассказывала о том, что всадила нож ему в сердце. Да и об их романе мало кому было известно, и уж комендант Та-Мали в их число точно не входил.

– Я спрашиваю, как тебе стало известно, что я пыталась убить Абвэна, Марто? – спросила она прямо.

– А по-твоему, для этого нужно быть Мастером Пророком Силы? Или кем еще? Астри Масэнэссом? Одаренным? Я умею складывать целую картинку из обрывков и кусочков, Ихани, умею не хуже Мастера Силы! Я всегда знал про тебя и Абвэна. А про то, что ты его ранила… пыталась убить… – он замялся и даже отвернулся, но закончил фразу, – после возвращения ты слишком много говоришь во сне…

Алсая вспыхнула от гнева, негодования, стыда… Этот… ни искры, ни пламени, грубый мужлан подслушивал, что она говорит во сне?! Он знал о ней и Карее?! Алсая вскочила и наотмашь ударила его по щеке, она снова занесла руку, но Марто ухватил ее за запястье, та же железная хватка обезвредила и вторую руку.

– Пришла в себя? – спросил комендант Та-Мали обычным для него холодным тоном, лишенным всяческих эмоций. – Уже не хочешь летать? Вниз с башни?

Алсая смотрела на него широко раскрытыми глазами, пыталась вырвать свои руки, пыталась снова его ударить, но Марто сейчас был воплощением мрачного спокойствия. Он отпустил ее, только когда она прекратила попытки освободиться из его хватки. Неужели он затеял весь этот разговор лишь для того, чтобы вывести ее из себя? Он страшный человек…

– Марто! Я всадила нож в сердце тому, кого любила больше жизни! Ты понимаешь, каково это? – спросила она сквозь слезы.

– Я тоже убивал, – равнодушно ответил он, снова усаживаясь за стол и раскрывая очередную карту севера…

Сегодняшний день был торжественным. Ощущение праздника и победы витало в воздухе, захватывая всякое сердце, увлекая, будто музыкой Одаренного Музыканта. Даже сама природа, несмотря на пришедшую в Город Семи Огней зиму, торжествовала. Ночью землю присыпало легким снежком, и он не растаял к утру, как бывало часто, а белоснежным покрывалом искрился на солнце, сияющем на безоблачном голубом небе. Ветер стих, а Город волновался, как океан. Тысячи радующихся людей стекались на площадь перед Дворцом Огней, а сам Дворец был полон Одаренных. Стольких здесь не собирали со дня суда над Кодонаком. Хотя… тогда были еще отступники…

Ото Эниль не помнил такого же радостного, легкого, торжественного дня за всю долгую жизнь. Когда Эбонадо Атосааль принял скипетр Верховного, люди тоже ликовали, но все же не так. Теперь они праздновали победу, пусть и не окончательную, пусть сомнительную, пусть оставляющую множество вопросов и страхов, но все же победу над вошедшими в Первый Круг и предавшими огонь жизни. Сегодня будет объявлено решение Совета Семи и назван тот, кого они избрали новым Верховным.

После исчезновения Атосааля и соратников бывшего Верховного Совет Семи пришлось пополнять новыми членами. В нем осталось трое: он – Ото Эниль, а также Нихо Торетт и Килей Холд. Годже Ках засвидетельствовал перед Большим Советом, что снимает с себя все полномочия: он, казалось, и Одаренным уже себя не считал. Остриг волосы еще короче, и теперь, с непослушной светлой челкой, подвижный и невысокий Ках и вовсе выглядел мальчишкой лет двадцати.

Затем он исчез из Города. Куда делся Годже, Ото не знал, да и знать не очень-то хотел.

Кроме сохранивших незапятнанной свою репутацию Советников из старого состава, в число нового Совета Семи вошли: Мастер Перемещений Стойс – достойный человек, Мастер Лучник Бахим Маштиме и еще один боевой Мастер (время нынче военное) Мастер Стратег Хатин Кодонак. Кто заслужил быть в Малом Совете – так это он. Многие настаивали на избрании его в Верховные, но у самого Хатина было иное мнение по этому поводу.

О том, кто станет седьмым Советником, велись долгие споры. Предлагали представителей различных Путей; Мастеров, известных всему городу и не известных никому; молодых, таких как Архитектор Итин Этаналь, и убеленных сединами, вроде Мастера Полей Джарда Элдара, но слова Кодонака, сказанные на одном из заседаний в защиту предложенной им кандидатуры, заставили всех задуматься:

– Это место принадлежит Мастеру Огней. По закону, по обычаю, по справедливости. Вы говорите, что она еще не Мастер. Но тогда подумайте, что предстоит ей совершить. И подумайте, есть ли у нас десять лет, пока она станет достойной д'кажа по нашим традициям. Мы сегодня празднуем победу, но это сомнительная победа. Город еще в наших руках и Тария тоже, но все вы знаете, что это лишь затишье перед бурей, гораздо более неистовой, чем уже пережитая нами. До тех пор пока Атаятан-Сионото-Лос не отправится в свое забвение, где ему и место, мы не можем говорить ни о какой победе. И вы, уважаемые Советники, понимаете прекрасно, что лишь кровь Мастера Огней остановит его. А нам нужна не только ее кровь, но и ее решимость, ее мужество, ее добровольное желание сделать это. Смелость и отвага потребуются от нее не меньшие, нежели нужны воину, идущему в атаку. Кто способен на подобное: рискуя жизнью, отправиться к самому́ Древнему, чтобы победить его? Студентка? Нет. Только настоящий Мастер Силы! Больше – один из Семи! Когда избран был первый в истории Совет, еще там, в городе под куполом, никто из них не повязывал д'кажа. Известно, что в дни молодой Тарии Огненосцы всех возрастов тянули жребий, чтобы войти в Совет.

«Юность посрамит старость»… вот и сбылось еще одно пророчество Кахиля. Элинаэль Кисам по единогласному решению (не впервые в истории Тарии, Кодонак прав, такие случаи бывали) получила в семнадцать лет не только д'каж Мастера, но и звание Советника Малого Совета. И в их составе, снова, спустя пятьдесят лет, – Мастер Огней.

Сколь хрупка их надежда… один-единственный шанс победить Древнего. Если с этой девушкой что-нибудь случится, Тарии придет конец.

Вопрос, кто же станет новым Верховным, вызвал еще больший ажиотаж. И решение вышло столь же неожиданным… Впрочем, как стало известно из изученных наконец Абилем Сетом записей, хранящихся до сих пор у Эбонадо Атосааля, о которых неизвестно было даже Советникам, – подобный прецедент также имел место в истории Тарии.

В Зале торжеств Дворца Огней, перед Сияющим Престолом, собрались все Мастера Силы, за исключением тех, кто, искусившись могуществом, предлагаемым Древним, связал себя Кругом. Все они исчезли из Города. Где теперь были они? Где это «осиное гнездо», откуда рано или поздно Древний и его сподвижники начнут атаковать Тарию и ее столицу?

Созданные когда-то Тотилем колонны, казалось, светились, по внешней стороне узоры оплетали их золотыми нитями, а внутри они были совершенно прозрачными. Сквозь высокий свод потолка, такого же прозрачного и также испещренного кружевом завитков, кругов и волнистых линий – символов, означающих всевозможные Пути Дара, пучки солнечного света наполняли зал. Стены были украшены богатой росписью, выполненной Художниками Силы. Картины природы из различных уголков Тарии: горы Сиодар с их снежными вершинами, зеркальные озера, бушующий Океан Ветров, снежные просторы севера, цветущие Мицами, стройные кипарисы, Кружевной мост в свете вечерних огней… Казалось, сделай только шаг – и, подобно Мастеру Перемещений, перенесешься в то место, которое изображено художником. Пол был совершенно белым, блестящим, будто присыпанный свежим снегом лед. Солнечный свет, отражаясь от белой поверхности, делал зал еще светлее и торжественнее.

Но наиболее восхитительным произведением искусства здесь был Сияющий Престол. Его не мог сделать в одиночку Мастер Архитектор, так как в нем заключен настоящий Свет и настоящий огонь. Мастер Огней также не мог сделать подобного сам, потому что ему не подвластен горный хрусталь, из которого выполнена оболочка. Но, работая вместе, они смогли создать истинное чудо: прозрачный трон, внутри которого и, подобно короне, – прямо над головою того, кто будет на нем восседать, горел настоящий тарийский огонь. Сиденье было покрыто синим бархатом. Остальную же внутреннюю полость Престола – спинку, подлокотники, основание – занимали объемные изображения символов Путей, выполненные чистым Светом, отчего трон и сиял.

Шествуя к своему месту через зал, Ото замечал в толпе знакомые лица Мастеров Силы, очень многие из них были в подземелье, помогали восстанию, готовились к штурму Здания Совета. За несколько недель, проведенных там, среди сырых и мрачных стен, Ото узнал этих Одаренных намного лучше, чем за долгие годы, когда они были соседями на одном этаже Здания Совета. Ему кивали и улыбались, приветствуя, Ото отвечал тем же.

На специально предназначенной для этого площадке сидели Мастера Музыканты с инструментами в руках. Эливида Лайд принялась перебирать струны арфы, и волшебная музыка заполнила зал, слезы восхищения и радости навернулись на глаза Ото, но он сделал властное и торжественное лицо – не подобает Советнику прилюдно плакать… Но когда Эливиду поддержали другие Мастера, сплетая замысловатый узор мелодии, который никогда и никто не сможет сыграть во второй раз, Ото уже не сдерживался.

Семь Советников, облаченных в синие мантии, перехваченные золотыми поясами с пряжками работы Мастера Фаэля, и с повязанными д'кажами, стояли у подножия Престола.

У Нихо Торетта, что возвышается над всеми Советниками, кроме разве что долговязого Кодонака, горят глаза, и он явно сожалеет о том, что не прихватил с собою лютни. Но он сейчас Советник, а не Музыкант.

Килей Холд тонко улыбается и, как всегда, напоминает чем-то ящерицу. Ото до сих пор не может понять, как так случилось, что он оказался на стороне восстания, а не Эбонадо Атосааля, которого боялся до дрожи в коленях.

Тайшиль Стойс стоит прямо, прищурив черные пронзительные глаза, его темные, едва начавшие седеть волосы заколоты высоко на макушке. У него прямой нос, тонкие губы, выступающие скулы. Стойс тот человек, что не успокоится, пока не сделает дело до конца и так, как нужно.

Бахиму Маштиме еще не перевалило за сотню. Он тоже темноволос и носит две косы, оканчивающиеся чуть пониже спины, боевые Мастера редко отпускают слишком длинные волосы. У него карие глаза, быстрые и цепкие, а в толпе среди Мастеров Ото видит точно такие же – его сестры-близнеца. К тому же и очертания губ, чуть вздернутые носы и прямые брови у них тоже почти одинаковы, у нее, правда, чуть мягче, женственнее.

На губах Хатина Кодонака легкая, едва заметная улыбка, он выглядит воплощением спокойствия и уверенности, но Ото знает, как он волнуется, – научился читать чувства этого человека в его глазах. То, что бушует внутри него, редко выпускается Кодонаком наружу – в этом весь он. И он считает, что для боевого Мастера – это единственный выход, чтобы не быть сожженным собственным Даром. «Настоящий Мастер – тот, кто повелевает собою и своей Силой», – говорил Хатин, и Ото сегодня полностью с ним согласен.

Элинаэль Кисам немного бледна и смущена. Она никак не может привыкнуть к тому, кем теперь является. Синяя мантия идет ей, оттеняя глаза. Она серьезна, держится хорошо. Но как же она юна… Девочке только семнадцать… Слишком юна… как и Вирд…

Они готовы объявить о своем решении перед тарийскими Мастерами и представить им нового Верховного.

В руках у Ото Эниля сапфирный скипетр, который он вручит избранному. Скипетр Силы – атрибут власти Верховного, того, кто станет правителем всей Тарии и будет в ответе за жизни многих и многих тысяч людей; нелегкий груз в такое время, не каждый способен нести его. Ото надеялся, что они выбрали правильно… очень надеялся…

Утром Вирду повязали его д'каж с изображением меча и Света, изготовленный для Мастера Путей, повязали торжественно в присутствии всего Малого Совета, сделал это Советник Кодонак, а Советник Кисам улыбалась Вирду так, что от ее улыбки на сердце стало тепло и спокойно, несмотря на далеко не спокойные времена…

Позже Вирда облачили в великолепную синюю мантию, и Советник Стойс доставил его сюда, во Дворец Огней. Ему не позволили быть в зале, где собрались уже все Мастера Силы и оба Совета. И только когда заиграла волшебная музыка, творимая Одаренными, Мастер Лаш, который ожидал с ним в боковой комнате, пригласил его пройти в зал. Вирд стал сбоку, зачарованно глядя на Сияющий Престол.

– Мастера́ Силы! – гремит голос Советника Торетта. – Мы собрались здесь, чтобы объявить о начале новой эпохи в истории Тарии. Начало ее, увы, не так безоблачно, как хотелось бы нам. Древний пробужден и свободен. Но мы уже победили один раз, и если будем едины, как едины были наши предки в первом Городе Огней на севере, то вновь одержим победу. Вновь отправим Атаятана-Сионото-Лоса в небытие! Нас должен возглавить человек, который способен выдержать и не сломиться в эти тяжелые времена – Времена Ужаса, как назвал их пророк Кахиль. Все изменилось: и Город Семи Огней, и Тария – сегодня уже другие, не те, что вчера. Вчера был мир, сегодня – война, вчера – безопасность, но она оказалась лишь иллюзией, вчера мы знали, как должно быть, и строго следовали законам и традициям, но сегодня – следует вспомнить юность Тарии, когда законы только создавались и решения были не данью традициям прошлого, а необходимостью настоящего. Мы узнали, что нас обманывали. Мы узнали, что от нас скрывали правду. Правду о будущем, о сегодняшнем дне и даже о прошлом. Нам внушали, что легенды о Мастере Путей – только сказки, в то время как Эбонадо Атосааль, опорочивший свое имя Верховный, знал, что первым Скипетр Силы держал в руках именно Астри Масэнэсс.

Над головами присутствующих пронесся легкий изумленный вздох, хотя большинству этот факт уже был известен. Вирд старался держаться спокойно, хотя сердце его колотилось, а ладони потели. Все это уже происходило с ним когда-то… Он видел этих людей, этот зал… давно… когда остановил эффа и метался в бреду. То было видение… Вирд посреди огромного зала. С потолком выше, чем Дерево Размышлений, там, у Оргона. Вокруг него стоят люди в длинных синих одеждах, перехваченных золотыми поясами. Это сильные мужчины и красивые женщины: не старые и не юные, в самом расцвете сил. Их глаза искрятся мудростью, на головах кожаные повязки с начертанными символами, такими же, как на скипетре, только разными у всех. Вирд понимает, что означает каждый символ…

Торетт продолжал:

– Единогласным решением после долгих споров и размышлений мы, Совет Семи, избрали человека, который станет новым Верховным и возьмет этот Скипетр. Это человек, без которого мы бы не стояли здесь с вами. Одни бы погибли, а другие, сломившись, позволили бы связать себя из страха перед смертью. Но благодаря ему все замыслы Атосааля рухнули. Разрушились еще в тот момент, когда он побывал на холмах Доржены и спас Золотой Корпус. Первым Верховным в истории Тарии был Мастер Путей, надеюсь, что этот Верховный будет не последним.

Он вдруг обернулся и посмотрел прямо на Вирда:

– Прошу тебя выйти к Престолу, Вирд-А-Нэйс Фаэль!

Мастера зашумели, а Вирд на бесчувственных ногах вышел вперед.

Ото Эниль приблизился к нему и сказал громко:

– Именем Совета Семи провозглашаю новым Верховным, правителем и опорой Тарии, хранителем Мудрости Города Семи Огней, представителем пламени Дара и потоков Силы – Ма́стера Путей. Прими Скипетр Силы, Вирд-А-Нэйс Фаэль!

Вирд изо всех сил держался, чтобы не дрожать, он надеялся, что этого не видно со стороны. Он уже держал этот скипетр в своих руках… в видении… Но достоин ли он его? В силах ли он понести такой груз?

Он принял Скипетр, и едва рука коснулась прозрачной рукояти, как символы на сапфирной поверхности засветились… Зал ахнул. Вирд держал в руке, словно живое существо… держал всю Тарию… с ее Одаренными и неодаренными, с теми, кого он должен был отныне хранить и мог потерять, с теми, перед кем был в ответе, за каждую жизнь, за каждую пролитую каплю крови, за каждое неверное решение!..

– Верховный Вирд-А-Нэйс! – закричали Мастера Силы. – Ура Верховному!

Вирд поднял Скипетр со светящимися символами над головой. Эту вещь сделал такой же, как он, – Мастер Путей…

– Ура! Ура Верховному! Да горит пламя Верховного! – кричали все.

– Да горит пламя Верховного! – сказали хором Советники Малого Совета.

Вирд взглянул в глаза Элинаэль, подавил в себе панику и страх и… воссел на Сияющем Престоле. Он – Верховный!