Глава 12
Подземелья Дер-Вагата впечатляли. Множество комнат и просторных залов, галерей, переходов и отнорков.
Было видно, что строители работали всерьез и труда вложили немало. Ведь первоначально, когда первые правители Рубайята еще имели реальную власть и по-настоящему готовились к большой войне с Мореей, планировалось, что в подземельях крепости будут организованы продовольственные склады и госпиталь для раненых. Но затем Рубайят рухнул в пучину хаоса, и были созданы Вольные отряды, которые не подчинялись королю. Каждый пограничный феодал был сам по себе, и крепость оказалась в руках баронов Панвербоков, получавших деньги от наших ушастых недругов из эльссарских лесов. Поэтому госпиталь остался лишь на бумаге и продовольствие не подвезли, а подземные помещения пустовали до тех пор, пока не появились вампиры. Для них покойный барон Панвербок, мечтавший пройти инициацию и стать вечно живым мертвецом, оборудовал специальные помещения. И кровососы, которым он скармливал рабов, частенько гостили у него, перед тем как отправиться на охоту в Морею.
Впрочем, сейчас это уже не важно. Барон мертв, крепость под нашим полным контролем, а ночью в Дер-Вагате появятся вампиры. И, осмотрев подземелья, капитан Агликано и маги организовали для них ловушку.
Кровососы приплывут на лодках по реке и подадут световой сигнал – это предосторожность на тот случай, если морейцы уже взяли крепость в кольцо или заслали за стены своих шпионов. Полусотник Эгро ответит условным сигналом, и рабы откроют подземный ход. После чего вампиры проникнут внутрь, и вот тут-то они и умрут, по-настоящему. Заранее закрепленный в тоннеле артефакт обвалит подволок, кровососы окажутся в одном из залов, и чародеи накроют монстров мощным потоком искусственного солнечного света. А потом останется только собрать трофеи, и рота капитана Агликано, уверенного, что вскоре станет майором, запишет на свой боевой счет несколько вампиров.
В общем, так это должно было произойти, и после осмотра подземных сооружений, уже под вечер, мы вышли на поверхность. Перед беспокойной ночкой следовало хотя бы немного отдохнуть, и, определив свой взвод на постой в донжон, я умылся, переоделся и упал на топчан, служивший еще караульным крепости. Однако горячка боя и пролитая кровь давали о себе знать, и сон не приходил. Глаза слипались, и постоянно накатывала дрема, но покоя не было. А тут еще и запахи, проникавшие в донжон, донимали. Смесь из дыма, паленой шерсти и сырой крови, на которую со всей округи слетались вороны. Все это беспокоило, и я сел на топчан.
Воины думали, что я уже сплю, и разговаривали. А я прислонился к прохладной каменной стене и прислушался к их беседе.
– Неплохо сегодня повоевали, – сказал сержант моего взвода, Шенни Амур, потомственный вояка в четвертом поколении.
– Да, – ему ответил Юссир, с которым они крепко сдружились и имели общих знакомых. – Врагов накрошили под тысячу, не меньше, и крепость взяли. А потеряли человек шестьдесят, если с теми, кто на дороге полег, считать.
– А твой-то воспитанник молодец. – В голосе Шенни Амура промелькнули веселые нотки. – Бравый воитель. Как давай мечом махать и магией плеваться, только головы отлетали.
Он говорил обо мне, и Юссир усмехнулся:
– Так и есть, молодой Руговир себя хорошо показал. Это все видели. Но я его не воспитывал. Парня отец готовил и северные следопыты. Вот он себя и показывает во всей красе. Только горяч больно – жаль будет, если голову сложит.
– Но ты-то его прикрываешь, почти всегда рядом.
– Мне за это деньги платят. И, надо сказать, друг мой Шенни, неплохие. Считай, второе сержантское жалованье.
– Деньги – это хорошо. – Амур помедлил и сказал: – А вот интересно, какая нам награда за крепость выйдет.
– Давай прикинем, – предложил Юссир и продолжил: – Во-первых, жалованье, три альго рядовому штурмовику и пять сержанту. Во-вторых, тройные боевые. В-третьих, премиальные за захват стратегического объекта, еще одно жалованье. Итого в конце месяца двадцать золотых. Неплохо. А если ротный к награде представит, а он это сделает, то еще и наградные.
– В самом деле, неплохо. Теперь бы еще до конца войны дожить и взять у полкового казначея, что причитается.
– Доживем, дружище. Обязательно. А потом еще и землю в собственность получим.
– А кто на ней работать станет? Лично я не пахарь и не садовод. Поэтому в земле ковыряться не собираюсь. Мне бы на террасе небольшого уютного домика сидеть, пиво попивать да за крестьянами наблюдать. Вот это по мне.
– Не вопрос. Работать станут местные жители. За деньги или из-под палки. Ты обратил внимание, что Агликано приказал освобожденных рабов разделить?
– Нет.
– А зря. Рабов в крепости человек двести, но свободу получили только морейцы. Да и то предварительно. А паспорт им выдадут лишь после проверки личности. А остальных никто освобождать не собирается. И если так пойдет дальше, то у нас могут узаконить рабство, но только в отношении чужеземцев, не являющихся поддаными Великой Мореи.
– Считаешь, что это возможно?
– Запросто.
– Посмотрим, а пока давай выпьем чая.
– А может, пива?
– Нет уж. Вот маги кровососов сожгут, тогда и будет пиво. А пока только чай.
– Тоже верно.
Сержанты замолчали, а я опять прилег на топчан, накрылся плащом и задумался. Юссир поднял серьезную тему. Капитан Агликано действительно сразу разделил рабов, и если морейцев расковали, покормили и переодели, то остальных заставили работать, и сейчас они убирали трупы, наводили порядок и тушили пожары. А поскольку наш ротный человек из высшего общества, то он знает что-то, что неизвестно мне. И его поведение говорит о многом. Кстати, надо будет узнать, что с рабами происходит в других крепостях и городках, захваченных морейской армией. И уже тогда можно делать выводы. Хотя чего тут думать? Наши предки относились к покоренным и присоединившимся народам слишком мягко, а Эраций Раен, судя по всему, эту ошибку повторять не собирается. Для своих соотечественников все, а чужакам ничего. Так что прав Юссир, рабство, скорее всего, узаконят. Но меня это пока не касается никаким боком. Ведь тут только начни задумываться, и сразу в голову лезет сотня вопросов. Как будет распределяться захваченная земля? Что отойдет аристократам? Что достанется солдатам? А что останется в собственности государства? Каким образом будут делить рудники, каменоломни, рыболовецкий промысел и уцелевшие производства? Кто и за чей счет начнет ремонт дорог, строительство новых трактов и восстановление городов? И так далее. А потому не надо забивать себе голову. Ни к чему это, пока идет война.
На этой мысли я все-таки заснул и провалился в блаженную тьму, принесшую мне новые видения о былом величии древнего народа и судьбе людей, оказавшихся в незнакомом им мире…
Равнина, куда выходили переселенцы, быстро опустела, и на ней осталось только племя, пришедшее последним и запечатавшее магический переход, а также горстка неприкаянных одиночек. Это были сироты, изгои или раненые, брошенные на произвол судьбы, пара сотен никому не нужных людей, не больше.
Но, судя по всему, участь их вождя не интересовала. И, отправив вслед за многотысячной ордой разведчиков, он тоже повел свой народ, но двинулся не в сторону теплого юга и не на восток, а на север. Я видел это, паря над идущими людьми, не имевшими никаких серьезных запасов, только у некоторых были заплечные котомки и рюкзаки. И действия вождя мне были непонятны, причем настолько, что захотелось оказаться рядом с ним во плоти и, встряхнув его, закричать: «Глупец! Зачем ты отделился от тех, кто имеет повозки, пропитание, одежду и скот? Куда ты идешь? Подумай о людях и выбери для проживания хорошее место, где всегда тепло и можно легко добыть еду». Однако я был всего лишь зрителем, не властным что-либо изменить. А затем, когда на землю опустилась тьма и племя, выставив дальние дозоры и караулы, расположилось на ночлег, я стал свидетелем новых событий.
Вернулись разведчики и доложили вождю о движении народов и племен – это я понял по знакам. И вождь, слушая их, улыбался, а люди его поддерживали. Хотя было заметно, что многие страдают, кто-то от ран, а иные от голода. С наступлением полночи вождь подозвал к себе пятерку воинов, наверное, самых близких, и отдал им команду.
Бойцы племени выслушали его, и по движению губ я уловил имя вождя. Ярохор – так они его называли, и это имя я уже слышал во время прошлого видения.
Действие продолжалось. Ярохор и воины отошли от стоянки и образовали круг. Несколько минут ничего не происходило, но потом в воздухе возникла напоенная магической силой огненная руна, точно такая же, какую я видел в долине, только размеры у нее были небольшие.
Хлопок! В видении появился звук, и реальность вздрогнула. На земле возник портал, к которому приблизились люди, а воины и вождь вошли в магические ворота и пропали.
«Что же будет дальше?» – спросил я себя и увидел, как из портала полетели продолговатые предметы.
Это были мешки с едой. Хлеб, мясо, овощи, фрукты. Некоторые мешки лопались, и продукты вываливались наземь. А когда перед порталом выросла гора продуктов, мешки оттащили в сторону, поближе к стоянке, где началась раздача еды. Ну а магические врата продолжали работать. Вслед за продовольствием полетели тюки с одеждой, кипы теплых одеял и связки превосходного оружия, в основном кинжалы и дротики. И это было только началом даров, сыпавшихся на людей словно из рога изобилия. Потому что потом появились груженные овсом и зерном повозки, лошади и большая отара жирных овец.
«Откуда все это?!» – поразился я, подспудно надеяясь услышать женский голос, который все прояснит. Но ответа не было, а видение шло своим чередом.
Ярохор и воины вернулись к племени, и был знатный пир. Люди ели, танцевали и смеялись. Они были счастливы и радовались, словно дети, легко и непринужденно. Почти все, так как некоторые хранили молчание и в их глазах царили неизбывная печаль и тоска, а взоры этих людей были направлены в сторону долины, где остался запечатанный портал.
Ночь пролетела быстро. Наступил рассвет, и племя продолжило свой путь. Уходили, а затем возвращались разведчики и охотники. Лошади тянули повозки, и люди шли на север. И так пролетел день, а за ним другой и третий. Привалы сменялись новыми переходами. Вокруг не было ни единого человека. А пейзажи оставались неизменны. Горы и долины, равнины и леса, реки и ручьи. Суровая северная природа, родная для меня, проплывала перед глазами, но наконец, примерно на двадцатый день пути, племя уперлось в океан.
На берегу была организована большая стоянка, и вновь открылись магические врата. Опять воины и Ярохор снабжали соплеменников припасами и устроили пиршество. Все хорошо. Все празднично. Все нормально. Однако несколько мужчин в сопровождении женщин подошли к вождю и стали от него что-то требовать, а он выслушал их и отрицательно покачал головой.
Люди ушли, но праздник был испорчен, танцы прекратились, и лагерь затих. Я по-прежнему мало что понимал, и меня удивило произошедшее на следующий день. Племя, такое сильное и дружное, разделилось. Одна группа, примерно семьсот человек, среди которых выделялись те, кто минувшей ночью выдвигал вождю претензии, осталась на месте. А большинство приняло сторону Ярохора, открывшего портал. Вождь и воины шагнули в него, а соплеменники вместе с повозками и всеми припасами последовали за ними.
Приняв последнего человека, магические врата захлопнулись, и оставшиеся на берегу океана люди повернули обратно. Они возвращались по своим следам, страдали от ночного холода, голодали и выживали только за счет охоты. Но они все же дошли. На исходе короткого северного лета люди добрались до равнины и встретились с теми, кого бросили переселенцы…
На этом видение стало меркнуть, и я услышал уже знакомый женский голос:
– Так народ Вайда разделился, и ты, сын мой, потомок тех, кто не пошел за славным Ярохором.
Я хотел было задать матери, которую никогда не видел, множество вопросов. Однако меня окликнул другой голос:
– Господин корнет, просыпайтесь.
Я открыл глаза, вернулся в реальность и в сумраке разглядел солдата из первого взвода.
– Чего тебе?
– Вас ротный вызывает.
– Иду.
Зябко поежившись, я покинул нагретое место, прицепил клинок и накинул плащ. Надо было идти, но меня бил озноб, а в голове царил кавардак. Сотни «отчего», «почему» и «зачем» бились в черепную коробку, и от того, что я не понимал подоплеки странных видений, хотелось выть. Однако я заставил себя сконцентрироваться и покинул донжон.
Агликано находился во дворе, и вместе с ним были отдохнувшие маги, полтора десятка офицеров из разных подразделений и взвод арбалетчиков. Одновременно со мной в группу влилось еще несколько человек, и капитан, оглядев нас, сказал:
– Господа, как вам известно, у нас ожидаются гости. Это вампиры, и мы собираемся их уничтожить. С планом вы ознакомлены, поэтому буду краток. Сейчас все мы спустимся в подземелья. Там вы займете позиции и будете ждать кровососов, а когда они появятся, мы их прихлопнем. Первыми наносят удар маги, а затем все остальные. Вопросы?
Все промолчали, и капитан указал в сторону подвала, имевшего выход в подземные галереи:
– Прошу. После выдвижения на позиции хранить молчание и не спать. Ждите команду. До появления кровососов у нас есть час-полтора.
Вампиров мы сделали, и операция по их уничтожению прошла настолько легко и просто, что и рассказать нечего. После всего, что со мной произошло, я ожидал жаркой схватки, а в итоге ничего не успел. Отсюда легкое разочарование, и мои товарищи по службе, в первую очередь братья Виниоры, были настроены точно так же. У кровососов слишком серьезная и пугающая репутация. Они живые мертвецы и безжалостные убийцы. Они практически бессмертны. Они сильные, ловкие и хитрые. Они очень и очень серьезный противник. Все это знали, а в итоге кровососы попались в простейшую ловушку. И ладно бы молодые вампиры, которым от двух до пятнадцати лет, – эти могли от голода и желания поскорее выпить свежей крови потерять осторожность. Но с ними был Закария, старый и мощный ублюдок, недавно отметивший сотый день рождения в облике вампира. Вроде бы опытная сволочь, на его счету не десятки и не сотни, а тысячи человеческих жизней. А поди ж ты, попался, словно только что обращенный вампиреныш.
В назначенный час от реки несколько раз мигнул огонь, и полусотник Эгро ответил. После чего рабы, потомственные слуги покойного Панвербока, плохо соображающие животные, рожденные под землей и ни разу не поднимавшиеся на поверхность, открыли потайной ход, и вампиры, восемь кровососов, проникли в подземелья крепости и оказались в западне. В плане капитана Агликано не было сбоев, и наши маги не зевали.
Подрыв! Артефакт взорвался! Грохот! Немного пыли ударило в спины вампиров. И потайной тоннель наружу обвалился.
Вспышка! Треск! Искра! И зал оказался залит ярким светом сродни солнечному.
Ну а дальше вой подыхающих тварей, пламя и арбалетные болты, втыкаемые в кровососов, хотя можно было обойтись без этого. Молодые вампиры сгорели моментально, а старый Закария, по виду молодой и весьма красивый юноша в черном приталенном камзоле и сумкой на плече, продержался немного дольше и даже попробовал добраться до ближайшего стрелка. Да только куда там. Он сделал всего пару шагов и споткнулся, а затем его объятое языками племени лицо исказила судорога, и кровосос свалился. Был грозный монстр, а через несколько секунд обугленный обрубок.
Короче, охота на вампиров закончилась быстро, и, обсудив с братьями Виниорами уничтожение монстров, я снова отправился на покой.
Спал хорошо, никаких видений, и до утра меня никто не тревожил. А вот на рассвете я вновь был вызван к капитану Агликано. И первая мысль – сейчас мой взвод снова отправят в подземелье или заставят прочесывать берег, где в зарослях были спрятаны лодки кровососов. Но я ошибался.
Капитан Агликано, расслабленный и довольный собой, в распахнутой на груди белой шелковой рубашке, расположился в покоях барона Панвербока и, сидя возле массивного стола, на который он закинул ноги, пил вино и смотрел в окно. А когда я вошел в помещение, он взмахнул рукой и сказал:
– Без доклада, корнет… Проходи… Присаживайся…
До этого момента мы с капитаном один на один не общались. Да и вообще встречались редко. Раньше он пропадал в городе, а я на полигоне. Ну а потом началась война. Поэтому я не знал, чего от него ожидать, и даже не предполагал, о чем пойдет речь, если он встретил меня по-свойски.
Я присел на свободный стул, а ротный кивнул на темную бутылку, стоявшую на столе, и сказал:
– Наливай. Отметим захват крепости и первое удачное дело нашей роты. Барон Панвербок, конечно, был редкостной сволочью, но вино в его подвалах отменное.
Упрашивать меня не пришлось, и, налив вина, я приподнял простую глиняную чарку и спросил:
– За победу, господин капитан?
– Да, корнет, за нашу победу.
Мы выпили. Вино действительно оказалось неплохим, и по венам пробежала теплая волна, окончательно снявшая напряжение минувшей ночи. Но я понимал, что меня пригласили не на пьянку, так что не расслаблялся – и правильно делал.
– Корнет, ты знаешь, что попал в мою роту по ходатайству своего брата? – спросил Агликано.
– Да. Он говорил.
– А зачем, Рой тебе сказал?
– Чтобы я мог отличиться и заслужить награду.
– Правильно. И я скажу тебе, что награду ты получишь. Ходатайство на имя командира полка уже составлено, и я его подписал.
– Благодарю, господин капитан.
– Не надо, корнет… – Агликано поморщился. – Ты показал себя, и я тебя отмечаю. На мой взгляд, в отличие от Виниоров у тебя есть перспектива, а твой брат мой добрый приятель. Так что выводы делай сам.
– Я не совсем понимаю, о чем вы, господин капитан.
– Позже поймешь. А пока послушай меня, корнет. Эта война многих возвысит и многих опустит. Мы должны это помнить и всегда поддерживать тех, кто поддерживает нас…
Капитана слегка развезло, и он, долив в чарку вина, сделал новый глоток и продолжил:
– О чем это я? Вспомнил… Мы говорим о поддержке… В самом скором времени меня повысят в звании и в должности. И ты, корнет, если будешь держаться рядом, не пропадешь. Скрывать не стану, я хочу стать командиром штурмового батальона. Отдельного. И я им стану. Без сомнений. А знаешь, почему я в этом уверен?
– Нет.
– А я объясню. Потому, что у меня серьезные покровители. Сам командующий нашей Второй Восточной армии князь Айрик Раен знает обо мне и станет тянуть меня и таких, как я, за собой. А мы, в свою очередь, это запомним и будем готовы за него кому угодно глотку порвать. Хоть восточным гнидам, хоть генералам, хоть высокородным аристократам, хоть царю. Уяснил?
«Агликано перепил и болтает лишнее, – решил я. – И, при желании, его слова можно истолковать как измену. Да только у меня такого желания нет. Хотя пьяные речи ротного запомнить нужно. Не хочется лезть в политику, слишком много у меня своих проблем, одни видения чего стоят, да и жизненные приоритеты иные. Отсюда вывод – смотри в оба глаза и держи нос по ветру. Не влезай в авантюры и в первую очередь думай о себе».
– Да, я все понял, господин капитан.
– Очень хорошо. Надеюсь, ты будешь держать язык за зубами, и подробней на тему верности мы поговорим потом. Ну а пока собирайся в дорогу. Выезжаешь через час.
– Куда?
– Вместе с кавалеристами отправишься в расположение нашего легиона, кстати, там же и ставка командарма. Отвезешь официальную докладную записку и наградные листы полковнику Урамину, а также несколько писем. Заодно сопроводишь обоз с наиболее ценными трофеями и бумагами, захваченными у местных баронов. Все сдашь под роспись, и учти, письма, которые повезешь, должны попасть в руки адресатов. Лично.
– Приказ ясен. А если адресатов не окажется на месте?
– Передашь послания своему брату.
– Разрешите выполнять?
– Подожди. Письма сразу возьмешь.
Агликано с трудом поднялся и, направляясь в соседнюю комнату, кивнул:
– За мной.
Я пошел за ним, и мы оказались в спальне. В центре огромная кровать, и на ней совершенно голая девчушка, брюнетка не старше пятнадцати лет, сжавшаяся в комок и забившаяся в угол. На лице ссадины, тело в синяках, взгляд затравленный.
– Не обращай внимания, Руговир. – Агликано махнул в сторону девчонки рукой. – Это дочка Панвербока. Была еще мамаша, но старовата, и я ее капитану Рейнеру отдал. А малышку оставил. Думал, что-то особенное, и позволил себе с ней расслабиться. Но она уже не девочка оказалась. Представляешь? А еще из благородной, по ее мнению, семьи. Так мало того, она пыталась меня зарезать и про какого-то жениха лопотала. Дрянь. Хочешь, подарю ее тебе?
– Не надо.
Почему-то в душе я испытал к капитану чувство брезгливости. Понятно, что война – победа для одних и горе для других. Ясно, что законы военного времени жестоки и дочь Панвербока виновата уже только потому, что ее отец наш враг, а значит, у нее нет и не может быть никаких прав. Но пока еще мое сердце не ожесточилось. И увидеть, что твой ротный, в общем-то неплохой командир и храбрый воин, опускался до насилия и бил девушку, было неприятно.
Тем временем капитан подошел к небольшому походному сундучку, окованному стальными полосками, и провел над ним ладонью. Щелкнул скрытый замок, и я отметил, что Агликано не лишен магических способностей. Однако в бою он ничего не применял. А может быть, я просто этого не видел.
– Держи. – Капитан извлек из сундучка четыре запечатанных конверта, и на каждом я почувствовал магическую сигналку.
Письма я спрятал под мундир, а ротный одобрительно кивнул и сказал:
– Свободен. Провожать не стану. Все документы получишь у моего сержанта. Брата увидишь, передай привет.
– Обязательно. – Стараясь не смотреть на дочь барона, наблюдавшую за нами, словно мы самое ужасное явление ее жизни, я развернулся к двери и замер, потому что заметил одну весьма интересную вещицу.
– Что-то не так, корнет? – спросил Агликано.
– Разрешите вопрос, господин капитан?
– Спрашивай.
– А это у вас откуда? – Я указал на добротную сумку из желтой кожи, на которой лежала толстая тетрадь с древним иероглифом на обложке, обозначавшим Смерть.
– Трофей, – ответил ротный. – Сумка вампира Закарии. Артефакты, зелья и пару кинжалов маги сразу забрали, а сумку бросили. Там немного денег было и эта тетрадь. Посмотрел, хрень какая-то, древние баллады про смерть и гибель мира, частично на эльфийском, личные записи и несколько рисунков. А почему ты об этом спросил?
– Сам не пойму. Рисунок на обложке внимание привлек, и стало интересно, что там может быть. Вдруг какая-то тайна?
– Нет там ничего. – Капитан усмехнулся. – Сплошной вампирский бред, про тьму и радость пития крови. Если хочешь, забирай.
– А может, лучше ее передать куда следует?
– Куда?
– Например, в контрразведку.
– Нет, Руговир. Сейчас подобные тетрадки никому не нужны, ни магам, ни воинам, ни разведчикам, ни «черным клинкам». Потому что всех интересует иное. Вражеские приказы, подписи местных аристократов под закладными банковскими расписками, кредитные билеты гномов, донесения рубайятских шпионов своим эльфийским хозяевам и магические книги. А это так, мелочовка. Подобного добра навалом.
Я промолчал, подхватил дневник вампира и вышел.
За спиной раздался вскрик девушки, а затем я услышал неразборчивые слова капитана и звук хлесткой пощечины. Однако я не обернулся и не остановился. А спустя пару минут оказался во дворе крепости, сдал взвод Рунольву, получил тяжелую сумку с трофейными документами и донесениями Агликано и подозвал к себе Юссира.
– Что-то случилось, господин Оттар? – Сержант вопросительно кивнул.
– Выступаем. Ты, я и Эльвик. Через час, вместе с кавалеристами. Дядьке скажи, пусть вещи соберет. А сам бегом на конюшню и выбери пару-тройку хороших лошадок из трофейных. Если кто-то будет против – скажи, что это приказ капитана Агликано.
– Есть!
