«Эва! Просыпайся, Эвангелена! Хватит дрыхнуть», – занудно звенел голос Грэма в голове.

С закрытыми глазами я резко вскочила и, путаясь в приятно прохладной простыне, шлепнулась с кровати. Потирая ушибленное мягкое место, огляделась, вспоминая, где я и почему здесь нахожусь.

Карим Эспинс, арбитр Мектуба, выкупил меня на Призрачных торгах. Затем меня схватил Фирон и, по неосторожности ранив артефактом Мульхема, бросил умирать. Но кузен арбитра, похоже, сумел залечить рану, и лишь благодаря его стараниям я жива…

Итак, я во дворце Эспинсов, притом в качестве гостьи, а не рабыни. Да благословят боги благородных магов и справедливых арбитров!

«И да благословят боги арбитров с провалами в памяти», – хмыкнул сатуриец, и в кои-то веки я с ним сразу согласилась.

Когда я увидела лицо своего спасителя, то испугалась чуть ли не до икоты. Я видела его в «Перекрестке ветров»! В трактире, на который напали демоны, а мы с Юлианом оттуда позорно сбежали, не предупредив об опасности остальных посетителей. Я боялась, что арбитр вспомнит нас. Но почему-то этого не произошло. Вероятно, он видел нас мельком. Или всему виной ранение, полученное в бою. Как бы там ни было, а я сама до конца жизни буду корить себя за тот бесчеловечный поступок…

Сев на кровать, обратила внимание на постельное белье. Нежно-лазоревый вискурский шелк – а не бедная семейка, эти Эспинсы. Да и все остальное в комнате вопило о роскоши и вкусе. Огромная кровать из темного дерева меня вообще покорила. И я сдалась на милость покорительницы – забралась обратно на мягкую перинку. Стоило голове коснуться подушки, как ко мне тотчас вернулась сладкая дремота.

«Эва, это не смешно», – не выдержал телохранитель.

«А я разве смеюсь?» – Занудство Грэма вырвало из сонной неги в унылую реальность.

«Пора вставать и думать о том, как попасть в храм Судьбы. Мы от него в паре часов пути и в то же время дальше, чем когда-либо».

«С чего вдруг? Вчера Карим пообещал сопроводить к жрицам, как только я почувствую себя лучше. Значит, завтра и двинемся в путь».

«Даже боги порой не держат обещания, – напомнил известную истину сатуриец. – Открой глаза и посмотри на магическую защиту дворца. Тебе ни за что не выбраться отсюда, если вдруг хозяева пожелают оставить себе молоденького хэмелла. Приобретенного, кстати, за неимоверно огромную сумму, тебе с ними вовек не расплатиться».

«Грэм, ты во всем ищешь подвох. Мне, наоборот, спокойно. Такое чувство, что я вернулась домой».

«Ну-ну, домой она вернулась! Послушаю, что запоешь, когда тебя пустят на опыты, и лабораторная клетка станет твоим домом навечно».

«Грэм, давай без гадостей, а? И вообще я спать хочу». – Зевнув, чуть не свернула себе челюсть.

«Эвка, подъем!»

От мысленного командирского окрика, сравнимого лишь с ведром холодной воды, я снова вскочила с постели. Ну и побудка! Вот так всегда. Бедной девушке толком поспать не дадут.

«Хватит, выспалась на годы вперед. Столько времени провалялась – и мало?!»

Неужели Грэму непонятно, что исцеляющий сон не считается? Хочется понежиться на безупречно чистых простынях, томно потянуться, получить завтрак в постель, без спешки выпить чаю с чем-нибудь сладким…

«Какой, к демонам, завтрак?! Какой чай?! Вокруг творятся странности, а ты о чае мечтаешь! Собралась, прочистила голову от глупостей и внимательно слушай меня!»

– Есть, мой генерал! – как солдафон на плацу, гаркнула я вслух, не сдержав возмущения.

«Юлиан – сателлит одной из богинь, и его покровительница вчера явилась к нам с визитом», – огорошил сатуриец.

Бодрящее начало. Сон как рукой сняло.

«А почему я узнаю об этом лишь сегодня?»

«Да потому что ты вырубилась сразу после разговора с Каримом».

Оправдываться не собиралась, сон и еда – лучшее лекарство для хэмелла.

«Рассказывай, Грэм, что произошло вчера и, пожалуйста, с подробностями, а не кратко, как ты любишь».

«Будут тебе подробности, сапфироглазая, будут. – Сатуриец говорил зло и резко, словно в новых неприятностях опять виновата я. – Я тебя не виню, – резко отбрил он, – не выдумывай».

А затем он пересказал события прошедшей ночи, и мы стали гадать, что за богиня почтила нас присутствием: Судьба, Искусство, Стихия или Любовь?

«Логика подсказывает, что Стихия или Искусство, – убедительно заявил мой телохранитель. – Сама подумай, для Любви облик девочки некрасив и прост. А все статуи Судьбы в храмах величественны и монументальны, поэтому сопливого ребенка для своего воплощения она также не изберет. Тогда как богиня Искусства многолика и многогранна, почему бы ей не сыграть подростка?»

«Ну а Стихия, Грэм?»

«Эта богиня по своей сути капризна и непостоянна. Она также могла предстать перед глазами своего слуги в непрезентабельном образе, если бы ее потянуло на эпатаж».

«Хорошо, богиню практически вычислили. Дальнейшие наши действия?»

«Делаем вид, что нам ничего не известно. В конце концов, богиня нам не враг, Эва, она спасла тебе жизнь».

Прикоснувшись к шее, где недавно кровоточил порез, оставленный рукой Фирона, я не почувствовала шероховатостей. Отлично, шрама нет, а ведь мог и остаться после артефакта. И регенерация многоликих оказалась бы бессильной.

«Творится непонятное, вероятно, опасное для жизни, а бабы, как всегда, думают о внешности».

Пренебрежительная мыслишка Грэма больно кольнула мое чувство достоинства. Почему? Почему окружающие любят причинять мне боль? У меня на лбу написано «добровольная жертва»? Я просто хочу остаться живой и, по возможности, не уродливой.

«Эва, прекрати выдумывать чушь! Не хотел тебя обидеть – я всего лишь размышлял о различиях между мужчиной и женщиной. Для меня сотня шрамов, если они не мешают исполнять мои обязанности, – не повод для уныния. Прекращай разводить сырость. К нам кто-то приближается».

С грустью подумала о том, что Грэм моими ушами слышит больше, чем я сама. И даже получила объяснение феномену: не умею сосредоточиваться на реальности, витая в поднебесье, тогда как сатуриец собран и насторожен каждый миг.

Постучав, в комнату вошел Юлиан. В правой руке он держал поднос, заставленный мисками, тарелками и пиалами. Вдохнув ароматы еды и свежезаваренного чая, я ответила на приветливую улыбку мага вежливо-голодным оскалом.

– Ты проспала завтрак, – сообщил парень. – И я решил позаботиться о тебе, так как хозяева, скорее всего, позабудут о гостеприимстве из-за суматохи во дворце.

– А что случилось? – спросила без особого интереса, разглядывая своего попутчика.

Тщательно выбритый, переодетый в чистую светлую одежду, молодой человек выглядел довольным, видимо, успел отдохнуть от опасных приключений.

– Точно не знаю, у них что-то пропало. Лучше признавайся, как твое самочувствие? – небрежно ушел от расспросов маг.

И я утолила его любопытство. Рассказала, что до сих пор не верится в то, что выжила. Что воспоминания про то, как, теряя кровь по капле, начинаешь ощущать слабость и апатию, навсегда останутся со мной.

Юлиан слушал молча. Разделив с ним свои страхи, я почувствовала облегчение.

– А теперь ешь, Эва. Выздоровление невозможно без полноценного питания.

Нотация в духе рассудительного дедушки. Я так и сказала, а следопыт, поморщившись, подвинув поднос еще ближе ко мне, заявил:

– Да хоть в духе рассудительной бабушки, только ешь.

– Не хочу, – притворно вздохнула я, – аппетит пропал, так как не терпит принуждения.

– Уж не я ли виноват?

– Вполне вероятно.

– Нахалка, – сделал комплимент маг и торжественно вручил ложку. – Или сама ешь, или буду кормить тебя, как ребенка, внученька.

– Конечно-конечно! Ложечку за маму, ложечку за папу…

Продолжить не дал упомянутый столовый прибор с кашей, который стихийник подсунул мне прямо под нос. Сваренная из какого-то желтого мелкодробленого зерна, щедро сдобренная маслом и специями, она дразнила обоняние, и я принялась за еду.

На самом деле я зверски проголодалась, но дурачиться с парнем весело. В итоге десерт доедала из ложки, которая находилась все-таки в руках Юлиана. В начале завтрака Грэм что-то бурчал о дурочках, флиртующих с опасными личностями, потом мысленно махнул рукой и притих. И на время я забыла о его присутствии.

– Вот умница! А теперь ложечку за четвертого магистра Дюжины, за Петера Воронова. Молодец. Так, за кого ты еще не ела? О! За императора Северной империи!

За своего нанимателя, от которого бежала, спасая жизнь, ложку ягодного мусса я еще проглотила. Но когда маг предложил следующую кандидатуру – второго регента Эвгуста – закашлялась и отвернулась от кормильца.

– Хочешь, чтобы проклятый богами отступник остался голодным?

– Поверь, этот никогда себя не обделит и не обидит.

Юлиан криво усмехнулся:

– Говоришь так, будто успела хорошо его изучить.

Приняв загадочный вид, пожала плечами и перевела разговор на другую тему:

– Спасибо за вкусный завтрак. А теперь уйди, пожалуйста, я хочу переодеться.

– Не прогоняй, вдруг пригожусь? Крючочки застегнуть, например, – предложил следопыт и подмигнул.

– Не переживай, все крючочки спереди.

– Откуда подобная уверенность? Ты ведь еще не видела одежду, оставленную тебе хозяйкой? Не отказывайся от помощи, – промурлыкал парень игриво.

– Я привыкла быть самостоятельной.

– Печальное качество для красивой девушки. – Его голос утратил шутливый тон, став серьезным. Хотела возмутиться столь дикому заявлению, но маг продолжил: – Женщине нужна независимость лишь до тех пор, пока она не найдет того, из-за чьей широкой спины уютно выглядывать.

Я растерялась от его взглядов на отношения полов. Но еще больше сбило с толку выражение его карих глаз, которые светились непривычной теплотой и еще одной эмоцией, которую тогда не смогла распознать. И когда Юлиан осторожно протянул руку к моему лицу, почему-то не увернулась, продолжая сидеть неподвижно. Возможно, потому, что вспомнила волнительный момент, когда попутчик отдавал мне свой артефакт на хранение?

Он ласково провел кончиками пальцев по контуру губ – и они загорелись, словно я только что дегустировала острое блюдо.

– Крошка от пирога, – объяснил невозмутимо и убрал руку.

– Какая я неаккуратная, – прошептала, не опуская глаз.

– Нет, ты – само совершенство, – внезапно севшим голосом возразил парень и нежно обхватил мое лицо ладонями.

Теперь я поняла выражение про бабочек в животе…

«Да целуйтесь же!»

В предвкушении поцелуя забыла обо всем на свете, поэтому вопль Грэма прозвучал гневным гласом богов над головами нечестивцев. Я вывернулась из рук воздушника, отчаянно покраснев. Как я могла забыть о сатурийце! Какой позор…

– Юлиан, выйди, пожалуйста, мне нужно одеться, – глухо попросила, опуская взгляд.

Маг, забрав поднос с пустой посудой, тотчас вышел. Обиделся.

«Я бы тоже обиделся, – согласился довольный собой Грэм. – Нет большего оскорбления, чем шарахающаяся от тебя желанная женщина. Но запомни, Эва, чем дольше охотник гоняется за дичью, тем выше ценит добытый трофей».

Игнорируя доморощенного знатока дел сердечных, посетила ванную комнату, а затем принялась одеваться. Белоснежная блузка с двумя десятками пуговичек и расширяющаяся книзу юбка из шелестящей серой с серебристыми переливами ткани – прошлогодняя мода Семиграда докатилась и до аристократии пустыни. И да, пуговицы находились спереди, так что я легко обошлась без посторонней помощи.

«Эвка, ты на меня дуешься?»

Храня мысленное молчание, занялась прической и лицом: волосы закрутила в тугой пучок и скрепила магией, потом, используя способности хэмелла, добавила яркости губам. Как завершающий штрих, удлинила и затемнила ресницы. Все-таки удобно быть многоликой – даже потеряв в числе прочих вещей скудную косметику, я могла оставаться привлекательной.

«А что, я должен молчать и позволять тебе кувыркаться в постели с подозрительным мужиком? – возмутился сатуриец. – Пока я делю с тобой тело, никто не прикоснется к тебе, поняла?»

«Ты ревнуешь, Грэм?» – не удержалась от злой насмешки.

«Помечтай, Эва», – грубо ответил телохранитель.

В одиночестве я находилась недолго. В комнату, вежливо постучав, вошел темноволосый мужчина, лицом и фигурой похожий на моего спасителя Карима Эспинса. Я отошла от окна и сделала несколько шагов в его сторону. Явное родство подтверждало и то чувство, что испытала при встрече с арбитром, – ничем не оправданное доверие и спокойствие в его присутствии. Опасное свойство этой семьи – умение расположить к себе с первых мгновений общения – настораживало Грэма, но не меня.

– Доброго и светлого дня, риэлла. – Импозантный брюнет со шрамом на скуле поставил поднос с едой на столик у кровати. – Меня зовут Вариор Эспинс, я целитель и дядя тех недоумков, что не сумели уберечь вас от артефакта Мульхема. И я пришел к вам с завтраком и несколькими вопросами.

Деловитость, открытость и напористость речи старшего Эспинса усилили мою симпатию. Это не расчетливый интриган Альберт Элевтийский, в его словах и поступках не нужно искать двойное дно.

– И вам доброго и светлого, магистр. – Я уважительно поклонилась магу. – Благодарю за заботу, хоть я уже позавтракала, но выпить чашку чая в вашей компании не откажусь. И, конечно, если смогу, то отвечу на ваши вопросы.

Мне показалось, или Вариор Эспинс вздохнул с облегчением?

«Не показалось, – ворчливо отозвался Грэм. – Похоже, он опасался, что ты в обморок упадешь от счастья, когда услышишь, кто пришел к тебе с визитом. Он ведь не знает, что, как двойник северной принцессы, ты привычна к общению с великими людьми Межграничья». Хм, к сатурийцу вместе с хорошим настроением вернулась и его ирония?

Тем временем магистр ордена Огня разлил чай в чашки и с комфортом устроился в одном из кресел.

– Я не буду терять время даром, сразу перейду к интересующим меня вопросам. Племянник сообщил, что вы общались с послом Вискура. Так ли это?

– Сложно назвать это общением, но да, мы пересекались пару раз.

– Каково его физическое и эмоциональное состояние?

– Он здоров, а вот эмоции… сами подумайте, что он испытывает? Отправился налаживать отношение с Дюжиной – и попал в рабство.

Эспинс затеребил воротник рубашки, словно тот стал ему жать, стесняя дыхание. Он хотел что-то еще спросить, но я оказалась быстрее:

– Магистр, ваш племянник уверял, что я не пленница в вашем доме и тем более не рабыня. И завтра он сопроводит меня в храм Судьбы.

– Эва, о чем речь? Не сомневайтесь, вы не пленница! А говорить о рабстве в свободолюбивом полисе Мектуб вообще оскорбление! – Магистр возмущенно вскочил с кресла. – Эспинсы – прямые потомки великого предтечи Антара, и мы всегда стояли на страже его заветов! Знаете ли вы, сколько наш род сделал для возникновения такого явления, как арбитраж и вольные города-полисы? Мы и только мы стояли у истоков…

Похоже, огневика, взнуздавшего любимого конька, понесло. Надо спасать положение.

– Простите, риэл, – попыталась извинениями прервать намечающуюся лекцию по истории, – я не хотела обидеть вас.

Стихийник отмахнулся от моих слов и продолжил высокопарную речь о влиянии Эспинсов на ход истории.

Минут через пятнадцать, когда я перестала даже делать вид, что слушаю, он вдруг оборвал фразу и, пристально глядя на меня, подозрительно довольным голосом заявил:

– Племянник на несколько дней уехал по делам ордена. Да и вообще, в храм Судьбы вы не попадете.

«Я же говорил! – торжествующе завопил Грэм в моей многострадальной, переполненной датами и фактами голове. – Тебя пустят на опыты!»

– Как не попаду? – пораженно воскликнула я.

– В ближайшие дни, – уточнил Вариор Эспинс. – Храм закрыт для посетителей на пять белых ночей.

Злость сменили облегчение и досада. Белые ночи – время, когда падчерицы Судьбы молят покровительницу дать знак: останется настоятельница любимой дочерью богини или настал час для поисков нового оракула.

«Демократичный обычай», – хмыкнул Грэм.

«Не обольщайся. Возможно, когда боги ходили по земле, так и было. Ну а сейчас каждая Верховная жрица старается удерживать власть в своих руках по возможности дольше. И передают титул оракула и статус первой дочери богини не самой способной падчерице, а своей ставленнице. Последние три поколения настоятельницы вообще связаны родством. Даже в старшие жрицы пробиваются не одаренные, а те, кто клянется в верности не богине, а Верховной».

«Ваш храм – не дом богини, а террариум со змеями».

«Ага, пауки со стеклянными сколопендрами там тоже обитают».

Наш мысленный разговор с Грэмом длился пару мгновений, и все-таки я ответила Вариору Эспинсу невпопад:

– Да, конечно.

– Замечательно! А племянник уверял, что вы не согласитесь.

Хм, а на что это я дала согласие?! Переспрашивать не довелось – на что я бездумно подписалась, узнала тотчас.

– Думаю, эксперименты с вашей кровью помогут найти лекарство от лихорадки Мульхема. Да и просто получить возможность дальнейшего изучения способностей хэмелла я невероятно счастлив. Жаль, конечно, что у нас так мало времени.

Не разделяя ни восторга, ни огорчения мага, осознала, что опыты надо мной ставить все-таки будут.

Четыре дня пролетели быстро. И не последняя заслуга в этом «опытов», которых я так боялась. Большую часть времени провела в лаборатории магистра и не только в качестве исследуемой. Стихийник, убедившись, что ничего трогать без его разрешения я не собираюсь, в точности исполняя его наказы, расслабился и наделил полномочиями временной помощницы.

А я, выдрессированная учителем Тристаном, неоднократно привлекавшего к проведению магических экспериментов, с удовольствием окунулась в знакомую атмосферу.

Вначале Вариор интересовался физическими возможностями многоликих: скоростью смены внешности, качеством обликов, временем регенерации небольших ран, мускульной силой и прочим. Порой он задавал вопросы, ответы на которые хотелось узнать и самой. Как сильно я могу удлинять кости верхних и нижних конечностей? А позвоночник? Получится ли кардинально переделать строение черепа? Вместо человеческой кожи могу покрыть тело рыбьей чешуей или звериной шерстью? Могу ли менять пол? Удастся ли принять облик животного? К слову, на последние три вопроса категорическое «нет», чему я несказанно порадовалась.

Получив часть ответов, Вариор принялся изучать сопротивляемость организма хэмелла болезням и ядам. В полнейший восторг его привело мое сообщение, что в детстве, побывав в зараженном лихорадкой Мульхема городе, я отделалась лишь небольшой красной сыпью.

Эксперименты с ядами, конечно, меня пугали, но Вариор «кормил» лишь теми, от которых имелось противоядие. Ох, как сходила с ума охранная татуировка на животе, когда я принимала очередную дозу! Но слава богам, подобные испытания скоро закончились.

Итак, за четыре дня я узнала о себе и своих возможностях много нового, а заодно неформально пообщалась с одним из самых могущественных магов Межграничья. И хотя Вариор порой травил меня смертельными ядами, смело могу утверждать, что он самый интересный, обаятельный, умный и образованный человек, с которым мне довелось близко общаться.

Нынешняя ночь последняя, которую я проведу в гостеприимном семействе Эспинс. Странное дело, нигде раньше мне не было спокойно, как здесь. Я расслабилась, отдохнула. Эспинсы, прямые потомки предтечи магов Антара, не кичились своей родословной или тем, что и в прошлом и в настоящем у них все сплошь фиолетовые маги, арбитры, целители или изобретатели. Поистине род, который благословили боги.

Впрочем, случались и у них трагедии. Я понравилась Анне, матери Карима, и милая, лишенная предубеждения перед хэмеллами женщина, выказывая свою симпатию, немного рассказала о своих домочадцах. Вот тогда я и поняла: не такие уж они и баловни судьбы, эти Эспинсы. Нет, их нельзя назвать любимыми детьми Предвечной, скорее, пасынками и падчерицами. На первый взгляд богиня осыпала их своими милостями, одарила удачей, но и проверки на прочность устраивала им чаще, нежели другим.

Анна – вдова. Ее муж, брат Вариора, погиб, исполняя обязанности арбитра. Карима женщина фактически растила сама, так как у родича имелись и свои проблемы.

Лавджой, рыжий целитель, с которым Карим спас меня из рабства, рано осиротел. Его родителей убили башевисты. Не пощадили даже его маленькую сестру Лавинию, но той повезло выжить после удара ножом в живот.

Вариор Эспинс был обречен не оставить наследников – жена Тамира, его единственная любовь, переболев лихорадкой Мульхема, осталась бесплодной. И лишь хитрая уловка супруги вынудила верного мужа сходить налево. Ушлая магесса заключила договор с пленницей-хэмеллом: та рожает и отдает им ребенка, а взамен Тамира устраивает ей побег. У Вариора, естественно, никто не спросил, хочет ли он наследника-полукровку… Тамира сварила приворотное зелье временного действия и собственноручно напоила супруга.

«Если бы пленница не забеременела, они опаивали бы несчастного снова и снова? – вставил в мои размышления свои полсеверина Грэм. – Бедняга, на третий или четвертый раз он бы сбрендил, приворот – опасная для разума штука».

«Думаю, риэллы четко рассчитали сроки, чтобы наверняка. Уверена, что жена Вариора, как бы сильно ни хотела карапуза, подкладывала под мужа другую женщину с обливающимся кровью сердцем. Неспроста ведь она и выбрала пленницу из многоликих, с которыми тогда шла война». – Я тоже не удержалась от зубоскальства.

Вот ведь странно, сама не люблю сплетен, но в грязном белье блестящего рода Эспинс порылась с удовольствием. Что-то я меняюсь, и, увы, не в лучшую сторону.

«Да ладно тебе, Эва, в людской природе испытывать любопытство и желать знать чужие секреты», – снисходительно успокоил сатуриец.

«Ну-ну, сам-то небось подобным не страдаешь?»

«А то, – с некой гордостью согласился телохранитель, – у сатурийцев мало слабостей и недостатков, мы в этом выше других народов».

«М-да, за подобные слова можно и по мордасам получить…»

«Эвка, что за уличный жаргон! Прекращай, ты ведь работала принцессой, а не бродяжкой», – строго напомнил Грэм, но я почувствовала, как в его голосе проскользнули стыдливые нотки.

Удовлетворенная, что вогнала в краску душу погибшего телохранителя, вернулась к размышлениям о роде Эспинс и разглядыванию альбома с портретами его представителей. Рисунки выполнены хоть и разными художниками, но в одном стиле. Остановившись на изображении Александра, сына магистра и девушки-хэмелла, вспомнила, что еще говорила Анна о пропавшем племяннике. Ребенка зачали с первого раза. Ох, как гневался на жену Вариор, когда отошел от приворота и понял, что та натворила! Пленницу, хоть и захватил его орден, магистр не имел права оставить при себе. А тут пришлось выкручиваться, чтобы она оставалась в его дворце. О том, что сын у Вариора от врага, Дюжина узнала нескоро. Большинству магистров и хранителей было на этот факт наплевать, многие даже понимали магессу. Один Альберт выставил себя блюстителем морали и потребовал выслать полукровку в Вискур. Но Эспинс, к тому моменту беззаветно полюбивший сына, невежливо послал его за Грань. Хотя Александра обожали отец, мать и немногочисленные родственники, жилось мальчику несладко. Когда ему исполнилось девять лет, Тамира погибла от укуса стеклянной сколопендры. Вариор, убитый горем, отдалился от сына, перестал обучать магии самостоятельно. А так как парнишку отметила стихия Земли, то ему пришлось учиться в школе магистра Альберта. Нет, Верховный маг Дюжины ничего плохого не делал неугодному полукровке. Но не делал и ничего хорошего, когда маленького Эспинса начали травить соученики. Возвращаясь домой на каникулы, Александр не жаловался родным, пытаясь справиться самостоятельно. А чуть позже отец заинтересовался способностями меняющихся, которые мальчик унаследовал от матери. И опыты, проводимые любознательным папашей, лишь усугубили ситуацию: ребенок возненавидел собственную суть. И, как с грустью признала Анна, до самого похищения сектой башевистов Александр так и не смирился с тем, что он наполовину хэмелл.

– Анна, а что это за девушка, стоящая между Каримом и Лавджоем?

Хозяйка дома оторвалась от составления схемы сложной вышивки и заглянула в альбом.

– Это Сиелла, подруга ребят, а также их побратим по боевой четверке.

– Не узнала, у нее тут волосы обычного цвета, – ляпнула я, не подумав, что вызову лишние вопросы.

– Ты знакома с Сиеллой? – приятно удивилась Анна.

– Так, пересекались пару раз, – вынужденно призналась я. – А вообще, кто в Межграничье не слышал о магистре-женщине Сиелле Синеглазой Иллиан? Или о ее чудесных синих волосах? Кстати, ведь это ее так отметила стихия Воды?

Женщина рассмеялась:

– Да красит она их! С помощью магии, конечно, но красит.

– Хотела бы я узнать это косметическое заклинание.

– Тебе-то зачем? – удивилась магесса.

Я не успела ей ответить – в гостиную вошел Вариор и с ходу заявил:

– Эва, ты нужна мне в лаборатории. Срочно!

Вскакивая с кресла, забыла, что на коленях лежит пухлый альбом, и он с глухим звуком упал на пол. Я поспешно наклонилась, чтобы поднять его.

– Откуда у тебя этот амулет? – Голос Эспинса, утратив приказной тон, охрип.

Сжав в ладони кольцо на нитке, которое вывалилось из выреза платья, когда наклонялась, я удивленно взглянула на хозяина дворца. На миг мне даже показалось, что он сейчас потеряет сознание – так побледнело его лицо. Но нет, мне всего лишь показалось.

– Это единственная вещь, не считая пеленок, что положила в корзинку мать, когда подбросила меня под двери храма Судьбы.

– Позволь мне взглянуть ближе.

Подавив вздох, стянула украшение с шеи. Решив, что у Эспинсов безопасно, накануне я достала свою реликвию из «тайника». Похоже, поспешила.

«Эва, ты должна радоваться, а не огорчаться, – беспардонно вклинился в мои мысли сатуриец. – Эспинс может что-то прояснить по поводу твоего кольца. Пора бы и заняться поисками матери».

«Как-то не до них! – огрызнулась я. – В первую очередь нужно думать, как вынуть твою душу из моего тела!»

А сроки, указанные Тристаном, поджимали. И я в эти дни бездействия порой не могла думать ни о чем другом. Лишь усилием воли удавалось заглушить беспокойство, которое червем точило мою сдержанность.

– Анна, взгляни на внутренний скол. – Вариор сунул родственнице кольцо под нос. – Если произнести заклинание зоркости, можно разглядеть, что это не царапина, а схематическое изображение эспиниума, колючего растения пустыни.

– Знак Антара? – Женщина изумленно посмотрела на родственника.

– Именно! – взволнованно согласился он. – На все предметы, созданные для детей и внуков, он ставил клеймо, которое также служило защитой от воровства и делало невозможным передачу предмета человеку, не принадлежащему к роду.

– Ты не помнишь, какая ветвь Эспинсов владела подобным артефактом? Или придется искать в каталоге?

– Два вопроса, если позволите, – вклинилась я в беседу старших. – У кольца есть магические свойства? И если его невозможно украсть, то, выходит, моя мама – ваша, Вариор, родственница?

– Вполне вероятно, однако родство может оказаться весьма отдаленным. У любвеобильного Антара одних законных детей родилось пятнадцать. И еще при его жизни они подарили ему сорок три внука.

Пятнадцать детей! Это при том, что трое отпрысков в семье мага – огромная удача и редкость! У меня голова пошла кругом, но все-таки я нашла в себе силы повторить вопрос:

– Так каковы магические свойства кольца?

– Его владельца практически невозможно отследить. – Вариор с усмешкой посмотрел на меня и вернул артефакт. – Только носить его надо на пальце, Эва, а не на нитке. И, кстати, это парный предмет.

– То есть свою мать я могу отыскать по этому кольцу, если применю заклинание обратной связи?

Магистр покачал головой:

– Нет. Да и не факт, что твоя родительница владеет вторым артефактом. А сейчас предлагаю переместиться в лабораторию и проверить, к какой ветви рода Антар ты относишься.

Что я чувствовала, пока мы шли в правое крыло дворца? Сложно разложить на составляющие эмоциональную смесь, бурлящую внутри. Пожалуй, сильней всего оказалась надежда. Хотелось верить, что я нашла свои корни, отыскала родных. А еще меня не отпускал страх, что произошла какая-то ошибка. И я во второй раз в жизни оказалась на чужом месте, снова в роли самозванки.

В лаборатории Вариор обработал руки жидкостью, которая, по его словам, «убивала всякую заразу», прокалил над горелкой длинную тонкую иглу и, проколов вену на моем запястье, нацедил в серебряную чашу нужное количество крови для ритуала. Затем мы спустились в подземелье. Старшие маги молчали, видать, проникшись моментом скорого установления истины. И я решила не навязываться с вопросами.

По длинному мрачному и холодному коридору мы шли недолго. Магистр открыл массивные двери, приложив свою руку к оттиску ладони на металлической пластине. Стоило ему ступить внутрь комнаты, как вспыхнул приглушенный свет. Мы вошли в достаточно большой гулкий зал. Здесь отсутствовала мебель, на голых стенах висели магические светильники, а на полу разветвилось древо рода. Выбитое на плите из цельного желтовато-бурого камня, украшенное драгоценными камнями, оно представляло собой сплошной клубок линий, древних символов и прочих загогулин.

Вариор прочел скороговоркой заклинание – и линии разноцветно вспыхнули. В основании «ствола» мягко светился большой, с мужской кулак, молочно-белый, если не ошибаюсь, агат. Стихийник аккуратно вылил на него мою кровь и принялся ждать. И мне снова показалось, что мужчина волнуется. Хотя нет, не померещилось, я четко увидела, что длинные смуглые пальцы чуть заметно дрожали. Когда я уже успокоилась, смирившись, что никакого отношения к потомкам Антара не имею, агат ярко засиял. Отделившийся от камня золотисто-желтый огонек медленно двинулся вдоль одной из линий. Я прикинула ее длину, скорость огонька и расстроенно вздохнула. Улитки и то двигаются быстрее!

– Эва, ты устала? – по-своему понял мой вздох маг.

– Есть немного.

– Похоже, за эти дни я тебя совсем измучил. Идите с Анной наверх, ждать придется долго.

«Ух, какие покровительственно-родственные нотки зазвучали в его голосе! – усмехнулся Грэм. – Раньше он не переживал, когда дырявил ланцетом твои вены. Надеюсь, что мы мучились не впустую и он найдет лекарство от лихорадки».

– Как долго, Вариор?

– Возможно, до утра. Так что идите. Выспись хорошо, девочка, даже хэмеллы нуждаются в отдыхе.

Уже на пороге я поинтересовалась:

– Магистр, вы провели тот опыт с кровью?

– Да. Я нашел целителя, который согласился рискнуть. Как только царапина подживет, он начнет посещать больных лихорадкой Мульхема, пренебрегая защитными заклятиями.

И здесь долго ждать результатов, обидно! Вариор решил использовать особенность хэмеллов переносить страшные болезни в легкой форме напрямую. Сделав разрез на руке подопытного, он капнул туда немного моей крови. Маг рассчитывал, что таким образом моя неуязвимость перед заразными болезнями хотя бы частично передастся и человеку.

– Эва! – окликнул мужчина, и я обернулась. – Спасибо тебе.

– За кровь? – уточнила удивленно. – Вы уже столько раз меня благодарили.

– Нет, за надежду.

Не проронившая ни звука Анна потянула за руку, и я не стала переспрашивать, о какой надежде говорит маг.

Всю ночь вертелась на ранее удобной кровати, а на рассвете в спальню постучал Юлиан.

– Доброе утро, Эва. Ты покидаешь Эспинсов сегодня? Я с тобой.

Сказано категорично и просто, словно и не было четырех дней, когда попутчик здоровался со мной лишь за столом, да и то сквозь зубы. Видите ли, он обиделся, что я согласилась помочь Вариору в его научных изысканиях.

– Я иду в храм Судьбы, если не забыл.

– Помню и предлагаю отправиться вместе.

– Мне нужна помощь моей покровительницы, тебе-то зачем туда? – грубо поинтересовалась я.

А что, хватит с ним деликатничать, не я первая начала вести себя по-хамски.

– Я иду в храм за ответами Оракула. И, Эва, поверь, мы нужны друг другу.

Я недоверчиво фыркнула, а следопыт продемонстрировал артефакт переноса.

– У меня есть вот это, а у тебя знакомства среди жриц и возможность представить точку переноса.

К Йоськиному демону мои глупые обиды! Не тратить время на поездку по знойной пустыне, что может быть лучше? Для Юлиана, не бывавшего ни разу в храме, артефакт бесполезен, поэтому он действительно нуждается в моей помощи.

– Откуда у тебя амулет переноса?

– От друга, – натянуто улыбнулся маг, и я сразу подумала о богине, которой он передал сворованный артефакт.

– Хорошо, я согласна. Через час встречаемся за завтраком.

Решив, что обязательно вернусь к Эспинсам после встречи с Региной, я собрала немногочисленные пожитки и тепло попрощалась с накормившей нас ранним завтраком Анной.

Посетовав, что не дождалась Вариора и результата исследования, хозяйка вывела нас за крепостные стены, окружающие дворец. Расцеловав меня в щеки и лоб, испросила для нас благословения богов и попрощалась. Оказавшись вне стен защищенного магией владения Эспинс, мы в полной мере ощутили власть господствующей вокруг пустыни. Горячий ветер вмиг осыпал мелкими песчинками и разметал выбившиеся из косы темные волосы.

Вдалеке, по линии горизонта, виднелись очертания светло-серого города, окруженного редкой порослью черного саксаула и песчаной акации. Жаль, что не довелось побывать в Мектубе. Тристан уверял, что это один из самых красивых полисов Межграничья, возведенный в самом большом оазисе пустыни Согласия.

Юлиан, галантно забрав у меня дорожный мешок, взял за руку и, ухмыльнувшись, полюбопытствовал:

– Поехали?

– Ага, только держись крепче – будет трясти, как в корзине сбесившегося пегаса, еще потеряешься по дороге.

Мои слова попутчик воспринял всерьез и крепко сжал, аж дыхание перехватило.

– Я пошутила, – пискнула поспешно, – достаточно держаться за руки!

Но наглый маг лишь чуть-чуть ослабил хватку.

Представив покои моей покровительницы Регины, я активировала артефакт переноса. Легкое головокружение – и мы достигли цели нашего путешествия.

Когда перед глазами перестали расплываться предметы, в полумраке спальни я смогла рассмотреть укрытую легким покрывалом женщину, мирно спящую посреди широкой кровати.

– Регина, – слегка потянув за край ткани, прошептала чуть слышно, – это я, Эва.

Надеюсь, она простит меня за то, что притащила мужчину в ее опочивальню…

Когда я в очередной раз позвала покровительницу по имени, женщина заворочалась, просыпаясь.

– Регина, простите, что явилась, предварительно не договорившись о встрече, и сюда, в храм. Просто у меня проблемы, и только вы можете помочь.

Женщина приподнялась на локтях – и в свете магического светильника сверкнула серебром тяжелая масса волос. Я окаменела, когда разглядела хозяйку спальни.

– Здравствуй, Эва, – прищурив и так маленькие светло-голубые глаза, вкрадчиво проговорила пробужденная. – Регины больше нет, и ее место старшей жрицы теперь мое.

Наверное, всему виной шок. В самом страшном кошмаре привидеться не могло, что я снова встречусь с главной гонительницей из детства, с самой Сколопендрой. Похоже, я прошептала ее прозвище вслух, раз новая старшая жрица гневно завизжала:

– Стража! Стража!