Под вечер мы прошли в открытые городские ворота, заплатив по два северина с человека. Магическую пошлину для городского накопителя с нас не стребовали, так как мы сообщили о кратковременности визита.

Оказавшись в Элевтии, я могла думать лишь об одном. О большом количестве горячей воды, в которую погружусь по шею… Мм, блаженство!

Когда читала о приключениях магов или охотников, мне и в голову не могло прийти, что путешествия не только веселье. Это и плохая погода, и запах лошадиного пота, и быстрые перекусы всухомятку, и тревожный сон на твердой земле. Но главное – невозможность сменить одежду и принять ванну. Нет, я, конечно, успела поездить по империи, заменяя принцессу, но таких неудобств ни разу не испытывала.

В дороге мы трижды наталкивались на солдатский патруль, дважды – на разъезд боевой четверки магов и один раз – на засаду охотников, выслеживающих белого круорха, повадившегося нападать на жителей окрестных поселков. А вот мелкая нечисть благодаря отпугивающим амулетам, которые не забывали вовремя напитывать силой, обычно обходила нас стороной, за что я неустанно благодарила богов.

Юлиан оказался молчаливым попутчиком. И раскрывал рот только во время привала, да и то, если в том наступала нужда. И мне не хватало общения. Привыкнув к бесконечному щебетанию фрейлин, я тяжело мирилась с тишиной. Поэтому радовалась присутствию Грэма, безотказного собеседника. За восемь дней совместного путешествия я знала о Юлиане столько же, сколько и до него. Не то чтобы стремилась залезть к нему в душу и выведать секреты. А тайны, несомненно, у следопыта имелись: ведь не может человек с безоблачным прошлым кричать во сне почти каждую ночь? Просто странно находиться с кем-то рядом и ничего о нем не знать.

В пригороде Элевтии у нас состоялся малоприятный разговор.

– Юлиан, ты говорил, что направляешься в Лул, – начала я издалека.

– Да, я помню, что и тебе в ту же сторону. – Парень сразу догадался, о чем я хотела попросить. – Но поспешу опередить твое щедрое предложение: туда я планирую добираться один. Я понял, что ты не простая риэлла, а с ворохом проблем. Прости, Эва, у меня своих неприятностей хватает, чтобы рисковать еще из-за твоих.

– Конечно-конечно! – рассердилась я тогда. – Не очень-то и хотелось заполучить в спутники мрачного молчуна!

Юлиан едва заметно улыбнулся, проигнорировав нелестную характеристику.

Несмотря на размолвку, попутчик галантно проводил до придорожного дома и подождал, пока я договорюсь о комнате. После чего попрощался и отправился на поиски пегасов, занимающихся перевозками. Я с завистью смотрела ему вслед. Эх! Счастливчик, он мог позволить себе комфортный перелет в любую точку Межграничья, тогда как я вынуждена передвигаться по земле, чтобы не наткнуться на преследователей.

Гостиный дом не мог похвастать удобствами, созданными магами-инженерами, и привычная купальня тут отсутствовала. Но за умеренную плату мне ее организовали прямо в номере: слуги быстро наполнили горячей водой деревянную бадью, поставленную посередине комнаты. Желание вымыться пересилило чувство голода, поэтому вскоре я чуть слышно постанывала от блаженства, нежась в ароматной воде. Часы в седле не прошли без последствий для кожи. Исцеляющая магия хэмеллов хороша, когда есть время на ней сконцентрироваться. Конечно, регенерация происходит и без сознательного участия меняющегося, но только если повреждения обширны или опасны для жизни. Эта особенность стоила жизни многим молодым хэмеллам в годы войны. Нанося раны подозреваемым в шпионаже, маги легко выявляли в своих рядах вражеских агентов. И только зрелые многоликие умели контролировать регенерацию, замедляя исцеление. Но если у стихийников не было под рукой Светоча Мульхема, редчайшего артефакта гениального изобретателя, отличить меняющегося от человека они не могли.

Убаюканная ласковыми объятиями воды, я задремала, чтобы вскоре проснуться от тревожного возгласа Грэма:

«Эва! К нам кто-то лезет!»

Плеснув пригоршню остывшей воды в лицо, я тоже услышала подозрительный звук, который доносился от двери. Задвижка медленно отодвинулась в сторону. Все еще сонная, я следила за ней с испугом. Дверь, резко открывшись, тотчас со стуком захлопнулась. Сначала подумала, что это сон с участием Юлиана – и потерла глаза руками. Но нет! В комнату пробрался следопыт, босой, в пропыленной, разодранной рубашке. В одной руке он держал сапоги, в другой – сумки.

Оглядевшись и задержав бесстыжий взгляд на мне, с улыбкой поинтересовался:

– Надеюсь, ты не успела соскучиться? Я вернулся, Эвочка!

Наглое вторжение или уверенность, что я обрадуюсь его появлению, испортили хорошее настроение. А может, виноват странный сон? Или его дурацкое «Эвочка»? Ненавижу, когда меня так называют!

– Пошел вон! – рявкнула я и махнула рукой в сторону двери, обдав Юлиана водой.

Его ухмылка стала шире:

– А тебе идет шапка из пены…

Машинально коснулась мокрых волос – и почувствовала себя глупо: на миг парню удалось сбить меня с толку.

– Выйди, пожалуйста, я раздета.

– Ага, я вижу. – Он белозубо оскалился. – Прости, уйти не могу, потому что меня преследуют законники. Я должен либо выбраться через окно, либо спрятаться в твоей комнате.

– Так проваливай! – повторила, рассердившись по-настоящему. – Я не намерена прятать у себя бывших попутчиков.

– А не бывших? – быстро уточнил маг, заталкивая свои вещи под кровать.

– И не бывших тоже. Потому что их у меня нет – я путешествую одна.

Из-за двери донеслись оживленные голоса – разговаривали несколько человек одновременно – и топот тяжелых сапог.

– Никак на меня дуешься, Эвочка? – изумился парень. – Но ведь я был хорошим товарищем? И не бросил тебя в беде, когда на трактир напали демоны.

Я не успела что-либо произнести – следопыт, больше не обращая на меня внимания, кряхтя, забрался под низкую кровать.

– Кстати, одной тебе не выбраться из города, – пробубнил он из-под свисающего до самого пола покрывала.

– Почему?

Юлиан не ответил – кто-то затарабанил в дверь:

– Именем императора откройте!

Выскочив из воды, только успела обмотаться простыней, как дверь распахнулась.

В комнату ввалились трое: владелец придорожного дома, коротышка в сером плаще и бритоголовый мускулистый субъект в обязательном облачении охотника. На несколько секунд мой взгляд прикипел к его лбу с клеймом, которое ставят в Аг-Грассе невольникам, не единожды сбегавшим от своих хозяев-некромантов.

– Что происходит? – отведя глаза от позорной метки рабства, возмутилась откровенному непочтению. – Что вы здесь забыли, риэлы?!

– Извините, риэлла, – проговорил стихийник, шаря глазами по комнате, – нам сказали, что сюда забежал преступник.

В отличие от мага, его безволосый напарник уделил внимание и мне, закутанной в простыню, и, зацепившись взглядом за магическую татуировку на предплечье, нахмурился.

– Какой преступник? – переспросила надменно. – И где вы его видите? Еще скажите, что я его спрятала! Может, заглянете под кровать? Или под стол? Если нет, предлагаю убраться. Мне нужно одеться!

– Прошу простить нас, риэлла, – снова извинился маг, бросив взгляд сначала на закрытое окно, потом на кровать и стол. – Но мы должны обыскать комнату. Для вашей же безопасности, риэлла. Этот мужчина – обезумевший жрец Жизни, сбежавший из храма. Он может навредить такой хрупкой, не способной постоять за себя девушке, как вы.

– Что? Какой такой девушке?! – раздраженно прошипела я, сузив глаза. – Я не способна постоять за себя? Я?! Меня еще никогда так не оскорбляли!

– О чем вы, риэлла? Какие обиды? Это обычная проверка!

Я повернулась к бритоголовому:

– При вас унижают охотников, а вы стоите как бесчувственный чурбан, не возразив ни слова, когда этот вот… этот вот риэл делает нелепое заявление, что собирается обыскать мою комнату!

– Да, очевидно, вы ошиблись, – проговорил лысый, обращаясь к владельцу придорожного дома. – Жрец наверняка побежал в другую сторону – не мог же он спрятаться в комнате охотницы. Прошу прощения, коллега.

Маг, наконец-то заметивший свешивающийся со стула пояс с бляхами, попытался возразить:

– Не слишком ли вы юны, риэлла, чтобы заниматься подобным ремеслом? Мы опасаемся за вашу безопасность, иначе не нарушили бы ваш покой.

Я невоспитанно указала на седеющие виски стихийника и ехидно поинтересовалась:

– А вы, риэл, не слишком стары, чтобы гоняться за преступниками? Неудивительно, что они от вас убегают!

– Она тебя уела! – Засмеявшись, охотник хлопнул мага по плечу, после чего обратился уже ко мне: – Еще раз прости за беспокойство, сестра, мы уходим. До утра будем проверять остальные комнаты, так что кричи, если что-то не так.

Они ушли, и я осталась в комнате одна. Ненадолго. За разговором почти забыла о Юлиане и вздрогнула, когда он вылез из-под кровати. Глаза молодого мага смеялись, хотя лицо, перемазанное пылью, оставалось серьезным.

– Отменное представление, – заметил он, приближаясь вплотную. Несмотря на то что одежду покрывала пыль, от Юлиана пахло свежестью, тем особым ароматом, который окутывает человека, недавно пользовавшегося телепортом. – Не пробовала выступать с бродячими артистами?

То, что следопыт почти прижимался ко мне, пугало – не переношу, когда касаются посторонние. Но я твердо решила: ни за что не отступлю и не покажу свои истинные чувства.

– Иди к демонам!

– Нет? Не сердись, я всего лишь спросил. Хотя, пожалуй, ты переигрывала. Подобное негодование подошло бы принцессе, а не простой охотнице.

– Проваливай из моей комнаты! – в который раз потребовала я и указала на дверь.

Юлиан издевательски покачал головой:

– Неужели не хочешь выслушать выгодное предложение?

– Боюсь, оно меня не заинтересует. Можешь вылезти через окно. С обезумевшими жрецами у нас разные дороги.

– Что, правда? А до этого, значит, было по пути, Эвочка? И все устраивало?

– Не называй меня Эвочкой! Считаю до трех, а потом буду кричать. Не думаю, что законники ушли далеко. Раз!

– Может, сначала послушаешь?

– Два!

– Хорошо, кричи, но знай, что и я тебя выдам, – быстро проговорил следопыт. – Ты тоже от кого-то скрываешься, Эва, я ведь понял это сразу. Пусть убегаешь не от законников, но они только обрадуются, если поймают хэмелла-полукровку.

Тяжело вздохнув, резко вскинула руку вверх, с силой ударяя Юлиана в нос.

– Ой! – простонал шантажист, а я с удовлетворением заметила, что разбила ему нос до крови. – За что?

– За угрозы. Ну, чего ты хочешь?

Молодой человек улыбнулся и вытер лицо рукавом сорочки.

– Отличный удар, после него можно поверить, что ты охотница…

– Ближе к делу, говорун, – прервала устало, – то за седмицу слова лишнего не услышишь, то не заткнешь.

– Ладно, грубиянка. Из Элевтии незаметно не выбраться. Взлетная площадка, городские ворота – везде стоят имперские солдаты. Ищущие проверяют ауры каждого встречного. Кого-то ловят, и как бы я себя ни любил, не верю, что это по мою душу. Не настолько я им нужен.

– Да неужели? – удивилась наигранно. – Что же за тобой гнались, как Дюжина за недобитым некромантом?

– Меня узнал один из законников, когда я пытался нанять пегаса. Под раздачу можешь попасть и ты. Хоть ты и хэмелл с возможностью менять ауры, как одежду, одинокая охотница обязательно привлечет внимание.

– И что ты предлагаешь?

– Слышала об ауре-зеркале? Мы можем выбраться из города вместе, под видом родственников. Наймем пегаса до Лапимара, ведь ты туда собираешься?

– Да, но столица лулианцев – не конечный пункт моего путешествия, а…

– Прилетим в Лулианское королевство, – перебил нетерпеливо Юлиан, – и разбежимся.

– Хорошо, ты заинтересовал меня, беглый жрец, я готова выслушать твой план подробнее.

Внезапно я улыбнулась, вспомнив, как следопыт протискивался под низкую кровать. Посмотрела на застрявшую паутину в его волосах – и громко расхохоталась. Боги Семиграда! Как чудно и нелепо складываются наши отношения! И в то же время так весело!

Глаза слипались, и я злилась. Злилась на себя, на Юлиана, на душу мерзкого сатурийца. Грэм не замолкал полночи, не давая уснуть, призывал к бдительности пред лицом угрозы. Опасным он посчитал безмятежно сопящего следопыта, развалившегося рядом со мной на единственной в комнате кровати. Телохранитель сердился, что я подробно не расспросила, за что разыскивают жреца – вдруг он маньяк-убийца?! – и требовал быть начеку. Я вяло возражала, что у Юлиана было бесчисленное количество возможностей за девять ночей, проведенных бок о бок. Но сатуриец не переставал ворчать, говоря о влиянии каких-то фаз луны на безумцев.

Потом, когда Грэм немного успокоился и разрешил мне закрыть глаза, Юлиану приснился страшный сон. Маг стонал, мелко дрожа, и бормотал на древнем языке слова то ли молитвы, то ли проклятия. Я терпела недолго – растормошенный стихийник ошалело таращился на меня, не понимая, чего от него хочу. Он не помнил, что ему снился кошмар. Или не хотел признаваться.

Сосед по кровати вскоре уснул, и на этот раз спокойным сном. Но только начала дремать и я, как он подкатился ближе и подгреб меня под бок. Выскальзывать из сонных объятий Юлиана я не стала – так было теплее.

Завтрак я заказала в комнату, чтобы облизываться, наблюдая, как маг уплетает жареную курицу. Мне предстояла сложная магия, которой лучше заниматься натощак. Оставив от упитанной птички горку костей, Юлиан примостился на краешке кровати. Мне пришлось встать на колени, опираясь локтями о матрас. Единственное в комнате зеркало мы, сняв со стены, поставили рядом, подперев стулом.

Начиная изменение облика, я ужасно переживала. Впервые доводилось делать это без контакта с водой, которая помогала переносить боль. Как оградиться от нее в этом случае, я не знала. Вглядываясь в черты попутчика, как художник в модель, я мысленно отметила те, на которые стоит сделать акцент. Нос. Тонкий, с небольшой горбинкой – такие называют аристократическими, а я, злюка, вчера его едва не сломала. Глаза. Радужка теплого темно-карего оттенка, который напоминал мой любимый горячий шоколад. Разрез глаз продолговатый, придавал взгляду хитрое выражение. Брови – темные, густые. У меня будут более тонкие и высокие, как и положено девушке. Губы и подбородок с ямочкой тоже придется смягчить.

Не обращая внимания на парня, который слегка нервничал под моим оценивающим взглядом и пытался шутить, я посмотрела на свое отражение в зеркале. Магия меняющихся заполнила меня изнутри – и… Моя кожа покрылась золотистым загаром. Радужка глаз повторила цвет очей Юлиана до золотистой крапинки в них. Такие же длинные пушистые ресницы прикрыли ироничный взгляд. Нос с горбинкой получился чуть изящней, чем оригинал, очертания губ я оставила без изменения. Когда на подбородке стала «продавливаться» ямочка, то от боли едва не потеряла сознание. Немного отдохнув, «перекрасила» волосы в темно-шоколадный, почти черный цвет. Закончив нелегкие, ускоренные перемены, довольно оглядела себя в зеркало и перевела взгляд на Юлиана.

Маг недоверчиво рассматривал меня и молчал.

– Ну как? – Я, красуясь, покружилась по комнате. – Похожа на твою сестру?

– Тебе очень идет моя великолепная, сногсшибательная внешность, – улыбнулся следопыт и повторил с гордостью: – Очень идет.

– М-да, а ты скромный! Переходим ко второму этапу?

– Может, сначала перекусишь?

– Нет, – отмахнулась нетерпеливо, – не переживай – еще час-два я точно не умру от голода.

Теперь я уселась на кровати напротив мага и взяла его за руки. Юлиан весь подобрался.

– Больно не будет, – успокоила его насмешливо и пообещала: – Я не стану копировать магическую ауру, не переживай.

– А я и не боюсь.

– Тогда зачем прикрыл ее щитом, словно магистр-параноик? Или, быть может, ты радужный маг, путешествующий инкогнито?

– Щит – один из моих многочисленных талантов. – Юлиан равнодушно пожал плечами. – Так почему бы мне им не пользоваться?

Прошло немного времени, и я не удержалась:

– А у тебя интересная внешняя аура – разочарование, боль и жажда мести окрасили ее, на удивление, интенсивно.

– Какая есть… Ты вот свою настоящую хоть помнишь? – сквозь зубы процедил обидевшийся маг.

– Конечно, она ведь остается при мне. – Я проигнорировала откровенное оскорбление. – Не верь тем, кто говорит, что хэмеллы перекраивают собственную ауру, когда надевают маску. Чужая аура – лишь дымка, окутывающая нашу собственную.

– А внешность? – уже с интересом спросил парень. Что ж, любознательность – отличительная черта всякого жреца Жизни, пусть он и в бегах.

– Про внешность говорят правду. Если долго кем-то прикидываться, свое лицо можно и не вспомнить. Я вот начала изменяться по глупости еще в детстве и теперь, когда выросла, не знаю, как должна выглядеть. А все потому, что хотела быть похожей на свою наставницу, старшую жрицу. Думала, таким образом вызову у нее теплые чувства.

– Ты воспитывалась в храме?

– Я почему-то думала, ты быстро опознаешь во мне божью падчерицу. Да, я училась в храме Судьбы.

– Тебе повезло: лучше Судьба, чем Жизнь.

– Ну а Жизнь лучше, чем Любовь или Смерть, – закончила я присказку, знакомую всем храмовым выкормышам.

Не многие родители готовы отдать своего ребенка в услужение богу или богине. Поэтому подавляющее большинство жрецов – сироты, воспитанные при храме. В народе их прозывают пасынками и падчерицами того бога, которому они должны служить.

Стихийник остался доволен результатом ритуала, который я проделала почти идеально: видоизменила свою внешнюю ауру, сделав ее чуточку похожей на ауру жреца. Потом перебросила ее зеркальное отражение на парня.

Позавтракав и собрав вещи, я накинула плащ и покинула комнату через дверь. Юлиану, как тайному постояльцу, пришлось выбираться через окно, благо что дикий виноград оплетал всю стену.

– Эва, дай руку, иначе в такой толчее мы друг друга потеряем, – сказал маг.

Я не стала отказываться и послушно вцепилась левой рукой в Юлиана, правой придерживая карман с кошельком. Людская масса медленно двигалась в сторону городской площади. Мы оказались в самом ее центре и никак не могли выбраться.

Когда солдаты стали сгонять с базара горожан на площадь, мы как раз выходили из оружейной мастерской, в которую пришлось зайти из-за Юлиана. Накануне он, уходя от погони, потерял ножи, вернее, они застряли в преследователях.

Мужчины, женщины, дети, представители бедняцких районов и зажиточные горожане – все беспрекословно передвигались в указанном направлении. Конечно, мы могли откупиться от сомнительной чести выслушивать выступления наместника, предложив воякам пару монет, но решили не привлекать внимания и затерялись в толпе.

Очутившись на площади, я почувствовала легкую усталость. А когда увидела, кто читает новый указ императора, живо взбодрилась. И хотя Аташ, ручной демон второго регента, меня, стоящую за спинами десятков людей, не видел, я все же затаила дыхание.

Стоя на возвышении в окружении четырех позорных столбов, к которым обычно привязывали преступников, камиец казался грозным и значительным. Он вдохновенно читал указ о смещении нынешнего наместника, уличенного в растрате городской казны. Элевтийцы возбужденно переговаривались: о том, что часть налогов оседала в кармане местного правителя, знали все. Император прозрел недавно. И, похоже, не без помощи Эвгуста.

Я с удивлением слушала хвалебные речи в честь отступника, проклятого богами. Он, мол, хороший, провел реорганизацию армии, с его подачи охотники за нечистью получили действенное оружие по приемлемой цене. Его же стараниями сменяют вот уж третьего недобросовестного наместника.

Две немолодые цветочницы язвительно вспоминали последние дворцовые сплетни. Они сошлись на том, что принцесса как-то странно пустилась в странствия раньше назначенного времени, а это еще раз подтверждает, что она – капризная и чересчур взбалмошная девица. И неудивительно, ведь росла без матери – тут кумушки поойкали, пожалев сиротинушку, – да еще и отец не обращал на дочь внимания. Одна надежда, будущий муж сможет положительно влиять на будущую императрицу. И было бы неплохо, чтоб им стал второй регент, а не его малолетний подопечный, герцог Риз.

Я с трудом сдерживалась, чтобы не рассмеяться. Бедная Мариэлла! Какого женишка ей желают подданные! И ведь не скажешь, что со зла. Наоборот, девочке желают счастья и сильного мужниного плеча, на которое можно опереться. Умеет Эвгуст работать с массами, ничего не скажешь. А ведь совсем недавно его именем пугали детей. О страшном пророчестве позабыли, он больше не маг-отступник. Нет, он не ренегат, а кандидат в императоры!

Размышляя над дикостью сложившейся ситуации, почувствовала на себе чей-то тяжелый взгляд. Повернув голову, встретилась с голубыми колючими глазами светловолосого мужчины. Фирон. Убийца из свиты принца Артура. Между нами пять-шесть человек, но казалось, что он рядом и вот-вот схватит меня за руку. Невинно захлопав длинными ресницами, я улыбнулась преследователю и слегка покраснела, как и положено кокетливой девице, заметившей лестное мужское внимание. Затем смущенно опустив глаза, попыталась выровнять дыхание. Нет, он не мог меня узнать! Я дважды меняла ауру и внешность. Нет, нет! Я замела за собой следы, не оставив в покоях принцессы ни единого волоска, из которого маги могли бы изготовить поисковый амулет. Или оставила? Боги, как же мучительно неведение!

Продолжая гадать о вероятных просчетах, нужно оставаться невозмутимой и играть свою роль.

Я потянула за руку Юлиана, чтобы он наклонился ближе.

– Недалеко человек, у которого, скорее всего, есть настроенный на меня поисковик, – прошептала ему на ухо, скосив глаза в сторону Фирона, который все еще смотрел на меня.

Следопыт ничего не сказал – просто беззаботно рассмеялся и взъерошил мои короткие волосы. Фирон переменился в лице – он только сейчас заметил, что девушка, за которой следил, не одна. Он заметно поскучнел и переключился на другие объекты. Благо выбор имелся: почти рядом с ним стояла пышная розовощекая горожанка, судя по дорогой одежде, дочь купца. Чуть дальше находилась чем-то рассерженная магесса, в сером запыленном плаще и при мече.

Значит, поисковой амулет у Фирона все-таки есть. Но толпа мешает найти нужного человека. Пора убираться отсюда. Юлиан будто прочитал мои мысли – с извиняющейся улыбкой на губах он легко проталкивался сквозь толпу, работая свободным локтем и не забывая крепко держать меня за руку. При этом он умудрялся прокладывать маршрут так, чтобы вокруг не оказались одни только мужчины. Преследователь поймет, что объект движется, но вычислить его среди десятков женщин не сможет.

Слава богам, мы сбежали.

– Есть ли какие-нибудь правила общения с пегасами? – поинтересовалась под вечер, когда уладили все свои дела: забрали вещи из моего номера, продали ненужных лошадей и плотно пообедали.

– Во-первых, отвыкай называть их пегасами. Народ ламчериона не любит глупую кличку, данную человеческим магом, – наставительно произнес парень. – Во-вторых, когда придем в «Серебряный клинок», не рассматривай их, как диковинку, они умеют считывать эмоции.

– Они – эмпаты?

– Можно сказать и так. Ламчерионы чувствуют ложь, так что нам придется изворачиваться, прикрываясь полуправдой. И это, в-третьих.

– Кругом одни правдолюбцы, – пробормотала растерянно, – арбитры, летописцы, пегасы, а лжи меньше не становится…

– О чем задумался, племянник? – спросил Вариор у сидящего на подоконнике Карима.

– Да так, – отмахнулся арбитр, – соприкосновение со смертью навевает философские мысли: о смысле жизни и праве выбора.

– Ты бы лучше подумал о лихорадке Мульхема.

– Она-то и настроила на такой лад. Смерть рядом, мы просто не замечаем ее, не ощущаем ее дыхания за нашей спиной.

Лицо Вариора осветила скупая улыбка, магистр скосил глаза на пустынную пантеру, чья голова примостилась на колене арбитра. Рука младшего мага без устали чесала светлошкурого хищника между острыми ушками.

– Значит, о смерти за спиной рассуждаешь? А опасность перед лицом не видишь.

– Какая же это опасность, дядя? Песчинка – ласковая кошечка, она еще маленькая, чтобы вызывать страх. Да, моя девочка?

Точно в подтверждение слов, пустынная пантера потерлась клыкастой – два верхних клыка грозно торчали из пасти – мордой о колено хозяина.

– И как ты не боишься? Я бы не стал рисковать самым дорогим для мужчины, – с усмешкой проговорил магистр ордена Огня.

Карим снисходительно улыбнулся и погладил питомицу по загривку.

– Больше шансов подхватить лихорадку Мульхема и стать бездетным, чем случится то, на что ты намекаешь.

– Пожалуй, ты прав, – вздохнул магистр.

– Так что там насчет лекарства, дядя? Надеяться или рассчитывать только на свои силы?

– Прости, Карим, я подвел тебя – лекарства пока нет.

Вариор отвернулся к раскрытому окну. Внизу, в саду, выращенном вдовой младшего брата, пели цикады и ночные цветы благоухали душно-сладкими ароматами.

– Не люблю прикрываться подобным оправданием, но, кажется, в игру вступила Судьба. Со дня на день я ожидал посланца вискурского двора. Он не прибыл на условленное место. Марк вместе с еще одним следопытом ордена вычислили возможный путь следования хэмеллской свиты: они угодили в ловушку разбойников. Людей перебили, а след хэмелла затерялся.

Арбитр не мог скрыть досаду:

– Почему ты не сказал мне о договоре с Вискуром раньше?

– Из предосторожности, мой мальчик. Я доверяю тебе, не подумай обратного, но…

– Я видел его дядя, – перебил магистра Карим, – видел в клетке, на цепи, закованного в хианит.

– Что?! И ты молчал, зная мое отношение к хэмеллам?!

Вариор взволнованно заходил вдоль стены.

– Я собирался выкупить его у купца по имени Каромирос. Мы даже сговорились о цене, но нападение демонов изменило ход событий. Ты сам знаешь, в каком состоянии меня доставили домой.

Племянник, болезненно морщась, прикоснулся к боку, где остался след лапы чудовища. Пять широких багровых рубцов от когтей.

– О боги! Карим, ты, как зеленый мальчишка, продолжаешь нарываться на неприятности! Кто мешал тебе дождаться карательного отряда? Зачем ты полез в тот трактир, если подозревал, что там засели демоны?

– Если бы меня там не оказалось, они успели бы заразить людей и скрыться. И я не смог бы найти девчонку-подавальщицу, способную стать наездницей. Пегасы благодарны за Данку – в последнее время мало людей, желающих связать свою жизнь с ламчерионом.

Вариор пожал плечами:

– Благодаря Сиелле, спасшей юного ламчериона в Семиграде, у нас и так сложилось сотрудничество. Ты рисковал, Карим, неоправданно. Я давно заметил, племянник, что тебя тянет на подвиги, ты пытаешься спасти тех, на ком дыхание смерти.

– Разве не это часть обязанностей арбитра? – Молодой маг с вызовом вздернул подбородок.

– Правильно заметил – часть обязанностей, всего лишь малая часть. Ты – правитель полиса? Так занимайся своими делами, а не мотайся по Межграничью в поисках приключений. Ты – арбитр, а не юнец-маг, только покинувший стены школы.

Карим прищурился:

– Тебе ли упрекать меня, дядя? Разве ты отсиживаешься за спинами своих подчиненных? Нет. Так по какому праву требуешь благоразумия от меня?

– По праву старшего родственника. – Вариор потемнел лицом. – И по праву твоего магистра, огневик.

– Тогда прикажите мне, магистр Огня, сидеть дома, и я исполню ваш приказ. – Сквозь насмешливость племянника проступила обида.

– Пойми, я не хочу потерять и тебя, как Александра. Не хочу пережить тот момент, когда услышу, что самый дорогой мне человек не вернется домой. И жив он или мертв, не ответит и Предвечная.

И столько печали прозвучало в голосе старшего мага, что младший устыдился.

– Прости, я не хотел напоминать.

– А я никогда и не забываю, – возразил Вариор. – Разве можно забыть о гибели единственного сына?

Молчание, прервавшее разговор, не угнетало, но остро подчеркнуло усталость.

– Хэмелла захватили, когда он направлялся к тебе. Выходит, в твоем окружении шпион? – первым опомнился Карим.

– Нет, Карим, это чистая случайность. – Магистр потер уставшие глаза. – Ловушку расставили на караван, везущий партию артефактов. Но он немного задержался, пропустив вперед отряд хэмелла. Мне пришлось известить вискурцев. Нам дали один лунный цикл на поиски, а потом они прервут свое уединение. И знаешь, прозвучало, как угроза. Межграничью только новой войны не хватало, притом сразу с двумя государствами. Аг-Грасса в последнее время подозрительно активна. – Маг снова потер красные от недосыпания глаза.

– Если это не тайна, чем ты привлек внимание вискурцев, что они пошли на сделку?

– Светочем Мульхема.

Всего два слова – и вдаваться в объяснения не надо. Древний артефакт, выявляющий многоликих. В годы войны их насчитывалось несколько десятков. После подписания мирного договора хэмеллы правдами и неправдами собирали опасные для их расы артефакты по всему Межграничью. Один из Светочей, может быть, последний, собственность рода Эспинс, хранил магистр ордена Огня. И вот теперь он готов обменять его на лекарство от лихорадки, которая могла выкосить густонаселенный город за две седмицы, а магов лишить возможности иметь детей.

– Не слишком ли высокая цена? – нарушил тишину младший маг.

– Если ты не понял, племянник, заражение лихорадкой – не простое совпадение. Последние случаи вспышки болезни – хорошо спланированные действия. Кто-то целеустремленно сеет смерть и панику.

– Эвгуст…

– Нет, Карим, не он. Удобно обвинять во всем проклятого мага, но это не он. В провинции Эшер был очаг заболевания. Второй регент с трудом подавил его и вовремя положил конец панике. Он же и сообщил Дюжине на первый взгляд незначительные факты, предшествующие эпидемии.

– Но зачем ему нам помогать? – изумился арбитр. – Странный поступок. Впрочем, его самого нельзя назвать нормальным.

– Хочешь, еще удивлю? – спросил Вариор и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Я получил сведения об одном из его прислужников. Увы, ни одного мага-ренегата под маской я не вычислил. Но зато получил ответ из Камии.

– И? Нет, подожди. – Карим поднял руку и отошел от окна к столу, на котором стоял графин с вином. Разлив его по высоким бокалам из зеленого стекла, Карим попросил дядю продолжить рассказ.

– Полис Камия официально сообщает, что демон Аташ не является его гражданином и никогда им не был. – Вариор пригубил хмельной напиток. – А вот в небольшой дружеской приписке одного державного лица другому советуют обратиться к свиткам летописцев первых лет правления Микаэль. Я, конечно, не поленился и просидел в библиотеке ордена полдня. Затем я заглянул в дневники основателя нашего рода. Собрав знания воедино, получил прелюбопытную историю. На втором десятилетии правления у Микаэль возникли неразрешимые проблемы с правителем маленькой, но гордой страны Хекет. Упрямый царек, кстати, по происхождению камийский демон, а по имени Аташ, отказывался от протектората молодой империи. Не прошло и сезона, как правителя обвинили в пристрастии к кровавым оргиям во славу Мрака. Подданные подняли восстание против государя-изверга и свергли с трона. Знаешь, как в древности наказывали за жажду крови и служение отвергнутому богу? Захоронением живьем. Опоенного снотворным Аташа сковали хианитовыми цепями и похоронили по-царски в роскошной гробнице где-то в горах Хекета. А еще через сезон мать наследника, одна из наложниц свергнутого правителя, попросила императрицу Севера взять страну под свое крылышко. Так, благодаря бабскому заговору Хекет стала провинцией империи, кажется, пятой по счету на тот момент.

Карим, хмурясь, разлил остатки вина.

– Не могу поверить, что наш предок не остановил свою шальную сестричку. Хекет – не единственная провинция, присоединенная предательством и жестокостью.

– Антар перестал общаться с сестрой после войны, он строил школы и собирал магов в ордена. Каждый занимался своими делами, не вмешиваясь в чужие.

– Можно лишь посочувствовать демону, тысячу лет пролежавшему в спячке. Наверное, когда его нашел Эвгуст, от Аташа остались одни мощи.

– Демоны – живучие твари. Правда, тысячелетнее заточение не проходит бесследно ни для одного существа. Поначалу я думал, что и остальные ренегаты имеют какое-то отношение к первой императрице. Однако ниточка оборвалась, так и не потянувшись. Кто они? Почему пошли в услужение к проклятому колдуну? Остается лишь гадать.

Магистр немного помолчал, а потом спохватился:

– Давай, племянничек, вернемся к лихорадке и пропавшему посланцу. В храм Судьбы не ходи, я уверен, что наша пропажа всплывет на Призрачных торгах. Понимаю, у тебя сейчас полно своих дел и все-таки попрошу о помощи. Выкупи хэмелла, Карим, денег я не пожалею.

Арбитр растерянно взъерошил темные волосы.

– Дядя, ты меня с кем-то путаешь? Я никогда не участвовал в запретных торгах, мне репутация дорога!

– Но ты знаешь человека, которой за нее не боится, приобретая там редкие артефакты. – Вариор упрямо поджал губы, и Карим обреченно вздохнул.

– Зоор – подлый ублюдок, он ненавидит всех друзей своего брата.

– Неужели Искандер не сможет с ним договориться о такой мелочи?

– Ты представить себе не сможешь, чего ему это будет стоить. – Карим тряхнул головой. – Я и так в долгу перед наследным принцем Лула, не хочу злоупотреблять дружбой.

– Побратимы по боевой четверке для того и существуют, чтобы приходить на выручку друг другу, – наставительно произнес магистр. – Если Искандер заартачится, попроси поговорить с ним Сиеллу, уж ей-то принц не откажет. Помни, ты делаешь это не только для меня, Карим. От тебя зависит, начнется война с Вискуром или нет.

Хлопнув племянника по плечу, магистр отправился в домашнюю лабораторию.

Молодой огневик остался рассеянно гладить свою любимицу. Обожал дядя распределять ответственность. Снова поставил сложную, если не сказать невыполнимую, задачу. Стоило ее хорошо обдумать, прежде чем воплощать в жизнь.

О Призрачных торгах ходило столько противоречивых слухов, что впору усомниться в самом их существовании. Место и время проведения каждый раз было новым и держалось в тайне до последней минуты. За присутствие на торгах взималась баснословная плата, даже если участник ничего в итоге не покупал. Призрачные торги предлагали анонимность и безопасность приобретения редких, а то и запрещенных Дюжиной животных, артефактов и книг.

Но не это ставило торги вне закона Межграничья.

Там выставляли рабов. Воинов – для кровавых забав, прекрасных женщин – для постельных утех. Скованных хианитом магов и хэмеллов покупали некроманты или жрецы Жизни для опытов.

Арбитр почувствовал, как напряглись мускулы под гладкой шкурой кошки. Хищница подалась вперед, прижатые от удовольствия уши стали торчком. За что стихийник полюбил пустынных пантер, так это за восприимчивость к магии. Они видели скрытое, как следопыты. Умели идти по остаточным отпечаткам заклинаний. И чувствовали, если невдалеке кто-то творил волшбу.

Карим прислушался к шепоту дворца – благодаря особому ритуалу он знал, что происходит в его стенах. Охранки предупреждающе звенели: на территорию проник сильный маг. И явился он без приглашения. Не дожидаясь приказа хозяина, пантера быстрыми скачками понеслась навстречу нежданному гостю, который, как известно, хуже некроманта, ведь от последнего хотя бы знаешь, чего ждать. Запах дождя, заполнивший коридор, заставил арбитра ускорить шаг. Малейшее промедление – и он потеряет любимицу.

В полумраке сковывающее заклятие красиво засверкало синим – пантера, зависнув в воздухе, замерла в прыжке. Вокруг гибкого тела кошки танцевали индиговые огоньки. Неизвестный воспользовался безобидным заклинанием, которое обожают юные маги во время постановочных драк, хотя мог запросто уничтожить животное.

– Ты как всегда милосердна, Сиелла! – Карим с улыбкой поспешил навстречу побратиму по боевой четверке. – Признателен, что не прибила моего невоспитанного котенка.

– Из-за эффектного появления твоего котенка, – насмешливо произнесла магистр Воды, протягивая магу руку, – мое сердце едва не выпрыгнуло из груди.

– Твое сердце не так чувствительно, как говоришь, иначе я продолжал бы надеяться, – тихо произнес огневик и почтительно поцеловал запястье, после чего нежно коснулся губами внутренней стороны ладони.

Стихийница ворвалась в резиденцию рода Эспинс, как горячий ветер хамсин. Установленный на двери артефакт, определяющий посетителей, узнал ее в тот же миг, как она приложила к нему руку, а стража не посмела воспрепятствовать магу уровня фиолетового луча. А вот проклятая кошка за что-то невзлюбила, словно наперекор хозяину, который чересчур неравнодушен. Осторожно вынув пальцы из нежной хватки арбитра, магистр Воды натянуто улыбнулась и перешла к сути визита:

– Я хотела бы встретиться с Лавджоем.

– Мне жаль, Си, его нет во дворце. – Карим вовсе не казался сокрушающимся. – Он в полисе и обещал вернуться утром.

Магесса подошла к окну. Вид на глухую стену – сомнительное удовольствие, зато подходит, чтобы скрыть разочарование.

– Не расстраивайся, Сиелла, рассвет скоро. Уверен, мое гостеприимство скрасит время ожидания.

Она, услышав вкрадчивые нотки в его голосе, развернулась, но слишком поздно. Сердце не успело сделать и трех ударов, как магесса оказалась сидящей на широком подоконнике, а Карим крепко держал ее за тонкую талию.

– Поговорим о нас? – Жаркий шепот коснулся ее виска.

– К чему подобные беседы, Карим? Прошлое не вернешь. – Сиелла попыталась отодвинуться и уперлась спиной в раму окна.

– Зачем нам прошлое, в котором осталось так много обид? Давай поговорим о нашем будущем.

Он слегка отклонился, чтобы взглянуть ей в лицо, в притягательную лазурь, сейчас такую холодную и чужую. Но он знал, как растопить лед отчуждения. И если позволит время…

Теплые губы ласково коснулись уголка ее рта. Сиелла отвернула голову, смазав их особый поцелуй, поцелуй из прошлого. Невеселая усмешка на миг искривила мужские губы. Затем жадный рот накрыл бьющийся на шее девушки пульс, и зубы осторожно прикусили нежную кожу.

– Как же я скучаю по тебе, Сиелла…

– Знаешь, как называется подобное поведение? – чуть охрипшим голосом спросила магесса, выгибаясь в его руках.

– Соблазнение? – предположил Карим, щекоча хрупкую ключицу горячим дыханием.

– Соперничество. Ты вновь воспылал страстью, увидев, что другой претендует на то, от чего ты когда-то отказался сам.

Маг отстранился, меж его бровей пролегла глубокая морщина.

– Посмотри мне в глаза и повтори то, что сейчас произнесла, – потребовал он. Сиелла виновато потупилась. – Не можешь. Так зачем наговаривать? Ты знаешь, будь моя воля, ты стала бы моей женой тринадцать лет назад, а то и раньше.

– О да! Будь твоя воля – и ты воплотил бы в жизнь свои желания, позабыв о моих.

– Назначение магистром – желание Хариса, не твое.

– Решение принимала я, он не давил на меня, в отличие от тебя, – твердо сказала водница и приказала: – Отпусти меня.

Магесса попыталась оттолкнуть Карима и сомкнуть колени. Маг насмешливо цокнул языком и, быстро чмокнув в щеку, ослабил объятия.

– Мы созданы друг для друга, Си. Ты идешь против Судьбы, может, хватит гневить богиню?

– Получил персональное пророчество в храме Предвечной? – пошутила стихийница. – За оказанные услуги они нынче расплачиваются предсказаниями?

Арбитр никак не отреагировал на подначивание. Молча снял со своей кошки сковывающее заклятие и подхватил упавшее животное. Пантера недоуменно огляделась по сторонам. Увидев Сиеллу, хищница презрительно фыркнула и собственнически обвила ноги Карима хвостом.

– Уверен, ты умираешь от усталости. Как всегда за тобой синяя комната для гостей, – глухо произнес маг. Немного помолчав, уже в приподнятом тоне добавил: – Говори, что хочешь, но когда-нибудь ты вернешься ко мне.