Глава 17
Свадебный поезд князя тиборского приближался к Владимиру - стольному граду Владимиро-Суздальского княжества.
Вот уже тридцать лет здесь правит добрый князь Всеволод-Димитрий Юрьевич, прозванный Большим Гнездом. Меньшой сын Юрия Долгорукого, внук Владимира Мономаха. Достойный сын достойных отцов - немало славных дел свершил нынешний князь владимирский. Многие князья одной только родовитостью и гордятся - больше-то нечем! - однако ж Всеволод Большое Гнездо не из таких, нет, не из таких… И с болгарами ратоборствовал удачно, и мордву подчинил, и половцев усмирил, к самому Русскому морю прогнал…
Да и соседи-русы на себе тяжелую руку чувствуют, в походы ходят по воле Всеволода, по его указу все послушно делают. Вот, в этом году вышла у князя ссора с тезкой, таким же Всеволодом. Князь черниговский сына его, Ярослава, из Переяславля-Южного выгнал - не понравилось, знать, усиление владимирцев, под свою руку Переяславское княжество взять решил. Немедля Большое Гнездо клич бросил - к новгородцам, муромцам, рязанцам… Все отозвались, никто в стороне не остался - в следующем году, благословясь, на Чернигов бранью пойдут…
Да, велика власть князя Всеволода, во всей Руси не найдется, пожалуй, господина превыше.
И надобно ли князю сему большей зажиточности искать? Владимир с Суздалем и без того богаты, куда ж еще? Живут здесь в первую голову кривичи с вятичами, во вторую - меря, мурома, весь, да прочие племена. Каждый свой кусок хлеба имеет. Все трудятся, все работают, достаток преумножают - свой и княжеский. Землица в здешних местах плодородная, леса изобильные, зверья всякого полно, по Итилю гости торговые караванами ходят. А степняки сюда не добираются - шибко далеко их степи, грабительские набеги делать - себе дороже выходит.
Конечно, ворогов и других хватает - к восходу булгары с мордвой обосновались, на полудне рязанцы скалятся, на полуночи тиборцы оружием бряцают… А уж кто меж Булгарией и Тиборском разместился, и говорить не нужно - разве ж о Кащее Бессмертном позабудешь? И исхитришься запамятовать, так он сам напомнит! Так уж напомнит - до самой смерти по ночам дрожать будешь, прислушиваться - не скрипят ли под окном старые кости?
Красив белокаменный Владимир-на-Клязьме, нелегко сыскать краше. Все во Владимире белым-бело, все из белого камня строится. Кругом стройность, ясность, изысканность - словно не люди сей город возводили, а ангелы божьи. Андрей Юрьевич Боголюбский, старшой брат нынешнего князя, немало к тому стараний приложил - куда ни глянь, так чудо на чуде, диво на диве.
Вот на берегу реки Успенский собор - краса и гордость, издалека его видать. Андрея Боголюбского детище. Поодаль Дмитриевский собор - недавно совсем достроен. Это уже князь Всеволод потрудился - у Германского Фридриха искуснейшего зодчего выпросил, чтоб только в грязь лицом не ударить. А уж храм Покрова на Нерли - так прекрасней, пожалуй, по всей Руси не отыщешь. Стены фигурами покрыты, колонны тоненькие пояском стоят, сверху арками соединяются.
Лепота!
Хорошо укреплен великий город. Андрей Боголюбский знатные стены возвел - в семь верст длиной, в пять саженей высотой, с бойницами, со рвом широким. А ворот в славном Владимире аж целых пять. С закатной стороны гости являются через Золотые, с восходной - через Серебряные. Еще есть Волжские и Медные ворота - эти на реки смотрят, Клязьму и Лыбядь. Ну и совсем крохотные, рядышком с Золотыми - Иринины.
Сейчас над городом празднично звенят колокола - в Серебряные ворота чинно и торжественно въезжает свадебный поезд. Четыре повозки, запряженные тройками, да еще верховых десятка три. Лошади сытые, холеные, ухоженные, в гривах ленты вплетены, сбруя бубенцами да колокольцами украшена, дуги шалями переплетены, внутри ковры расписные, подушки шелковые…
Весело мчит поезд, шумит, звенит! Лошади гривами потряхивают, копытами по мостовой звонко цокают! Пусть все знают - не кто-нибудь, сам великий князь тиборский за невестой едет!
Хотя, по чести говоря, как раз самого князя здесь вовсе даже и нету. Недосуг сейчас Глебу, не отлучиться ему из Тиборска, времена очень уж неспокойные. Ну да ничего - народу и без него хватает. Заместо жениха меньшой брат его прибыл - княжич Иван Берендеич, дружкой при нем - Яромир Волхович. Сват - знатный боярин Фома Мешок. Известное дело - лучше него пыль в глаза никто пустить не умеет. Сваха - супружница его, боярыня Марфа. Вон сидит - важная, надутая, словно квашня с тестом. Ну и остальных гостей без счету - подсвашки, поддружья, челядь всевозможная…
Чай, не холоп какой свататься едет - князь!
Лошади неслись по улицам, сопровождаемые криками и шутками. Яромир стоял во весь рост и оглушительно свистел, разгоняя собак и мальчишек. Мальчишки отскакивали в стороны, распевая дразнилки, собаки трусливо тявкали, чуя оборотня.
Кони тоже ржали и храпели, стремясь оказаться как можно дальше от устрашающего волколака. В человечьем обличье Яромир не внушал им такого дикого ужаса, как в волчьем, они не шарахались, не пытались удрать, но поджилки все же дрожали, изрядно дрожали…
- Поезд, дружина хоробрая князя молодого! - прокричал Яромир, оборачиваясь назад. - Вот и закончилась дороженька, подъезжаем к вратам княгининым! Да только у княгини молодой заставлены заставы крепкие, птицы клевучие, звери крикучие, болота зыбучие, реки глубокие, озера широкие! Нюхом чую, братие, немало преград впереди расставлено, немало каверз зловредных подстроено!
Преград и в самом деле хватало. Ворота белокаменного кремля оказались заперты на засов, а суровые гридни молча скрестили копья, преграждая путь. Однако Яромир юрким лесным хорем соскочил с повозки, едва не перекувыркнувшись через голову, подлетел к кустодиям и… сунул им по глиняной баклаге с вином. Гридень постарше прислушался к столь знакомому плеску и довольно кивнул, убирая копье.
- А пряник?! - возмущенно вздыбился тот, что помоложе.
- А держи! - сунул ему медовую лошадку Серый Волк.
- То-то! - строго посмотрел на него гридень, убирая копье и с хрустом откусывая подаренной сласти голову. - Воф фэпер проеффай…
Покуда поезд мчался по детинцу, мимо княжеских да боярских дворов, мимо собора, церквей, мимо хором дружинников да челяди, откупаться пришлось еще трижды. Вначале жерди поперек дороги выложили, потом веревку натянули, а в самом конце княжьи холопья живой цепью встали - пока каждому по прянику медовому не выдали, не пропустили.
Что поделаешь - обычай есть обычай.
Но вот уж и терем великокняжеский показался - знатные палаты, куда богаче тех, что у Глеба в Тиборске. Построены незамкнутым четвероугольником, двор просторный - хоть всю дружину на него выведи разом, тесно не станет. А в самой середке трехсотлетний дуб растет - он еще князя Олега помнит. Княжьи палаты вокруг этого самого дуба и строили - рубить не осмелились.
Аж четыре поверха в тереме - нижние три из камня, а самый верхний - деревянный. На первом поверхе склады, лабазы, поварни - туда со двора даже входа нет, крыльцо поднимается сразу ко второму. На втором поверхе людские помещения, гридницы, хоромы. На третьем - жилые горницы, там много окон, а потолки деревянные.
Сам великий князь Всеволод по крыльцу спускается, гостей встречает, улыбается приветливо. Немолод уж князь, в бороде серебро проблескивает, кудри точно снежком присыпаны. Однако все еще крепок - стоит твердо, глядит зорко, в глазах лукавство притаилось.
А из-за спины Всеволода человечек невеликий выглядывает - в платье заплатанном, колпаке с бубенцами. Скоморох княжеский - Мирошка.
Первым к крыльцу подошел Яромир - как положено дружке. Он взмахнул кнутом, ударил по столбу в символическом жесте, упер руки в бока и гаркнул:
- Открывай ворота, хозяин!
Никаких ворот не было и в помине - давно остались за спиной. Однако обряд нарушать не годится. Князь Всеволод лукаво улыбнулся в бороду и звучно спросил:
- Это кто ж там стучит?
- Я, дружка, верная служка! - с готовностью ответил Яромир.
- А чего тебе надобно? Зачем приехал? За рожью, али за пшеницей?
- Приехал я вовсе не за рожью, не за пшеницей, а за красною девицей! - усмехнулся оборотень. - Был ли у вас сговор с нашим женихом, что сегодняшний день мы за невестою явимся?
- Был, как не быть! А только где ж сам жених-то - что-то не зрю я его… - прищурился Всеволод.
Вот здесь Яромир запнулся. Он легко вспрыгнул на крыльцо и негромко заговорил, объясняя князю, как так вышло, что жених не прибыл лично. Гридни Всеволода схватились было за мечи, но их господин нетерпеливо отмахнулся - князь владимирский уже встречался ранее со всеми братьями Волховичами, знал их в лицо.
Хотя до сих пор не ведал, что они оборотни.
Боярин Фома, важно восседающий во второй повозке, сердито супил брови, неприязненно поглядывая на Яромира. Чванливому вельможе было обидно, что его оттеснили назад, не позволили ехать с княжичем. И кто?! Пришлец незнаемый, невесть откуда явившийся! Может, он боярину Бречиславу и брат - ну так что ж с того? У самого Фомы тоже, чай, братья есть - но что-то им такой чести не выпало!
Однако постепенно боярин начал улыбаться - на лице князя Всеволода отчетливо проступал нешуточный гнев. Ему совсем не понравилось услышанное от Яромира. В глазах заблестела ярость, губы искривились, на лбу проступила кровеносная жилка.
- Так, говоришь, захворал Глебушка? - подчеркнуто спокойно уточнил Всеволод. - Не смог, значит, ко мне в гости явиться, так?…
- Не смог, княже, - развел руками Яромир, с тревогой глядя на эту жилку. - Захворал батюшка Глеб, ага.
- Ага… Вот оно как… Ну, пусть выздоравливает, бедолага… А может, по такому случаю отложить сватовство-то? - ласково улыбнулся Всеволод. - Куда спешить-то? Перенесем на следующий год, чтоб уж все по чину…
- Никак нельзя! - выскочил из повозки Иван. - Никак нельзя, княже!
- А это что у нас за диво такое? - смерил его презрительным взглядом князь. - Уж не меньшой ли Берендеич?… Вот, значит, кого Глебушка мне заместо себя подсовывает?… Ваньку-Дурака?…
- А чего?… - обиженно утер нос рукавом Иван. - Чего как че, так Ванька?… Али не люб?
- Умолкни, дурак!… - еле слышно прошипел Яромир, пихая княжича локтем. Тот сдавленно охнул, но все же замолчал.
- Гони их в шею, княже!… - зашипел Мирошка, подпрыгивая и звеня бубенцами. - Гони-и-и!… Объедят же тебя!… Все меды хмельные выпьют, нам с тобой ни капельки не оставят!
- Ладно уж, гости дорогие, прошу на пир… - криво усмехнулся Всеволод, угрюмо взирая из-под насупленных бровей.
- Кому сказано, гони их, дурак такой!… - взвился скоморох. - Тоже князь - на роже грязь!
Князь недовольно поморщился и отвесил дурачку легонькую затрещину. Мирошка подпрыгнул, звякнул колпаком и бросил в сторону Яромира хитрющий взгляд. Они с оборотнем какой-то миг смотрели друг другу в лицо, а потом одновременно осклабились в одинаковых ухмылках. Иван непонимающе переводил глаза с одного на другого.
Челядь, прибывшую с поездом, отправили в людскую - им угощение выставили там. А вот знатных гостей - в гридницу, на торжественный пир.
Роскошная гридница у князя владимирского - столбы расписные, потолок золоченый, во главе стола княжеский трон стоит на трех ступенях, атласным ковром выстеленных. Все кругом каменьями самоцветными украшено, на стенах иконы висят в рамах драгоценных, с икон святые лики глядят, благодатью Божией осеняют.
Лепота!
Войдя, Иван уселся в конец стола, на самое последнее место. Князь Всеволод, уже успевший пристроить венценосное седалище на трон, вновь криво усмехнулся, махнул рукой и негромко крикнул:
- Выше садись, друже, выше!
Вот теперь княжич с готовностью пересел на место почетное - теперь можно, теперь вежество соблюдено. Куда хуже, коли наоборот случится - сядешь рядом с хозяином, а тот сгонит, велит другому место уступить. Вот уж когда стыда не оберешься!
Перед гостями выставили богатые яства и пития, но есть никто не начинал - ждали, пока вкусит сам хозяин пира. Княжий священник Леонтий восславил Отца и Сына, и Духа Святого, затем принес хвалу Богородице, преломил освященный хлеб и поднес его Всеволоду. Тот с важным видом отломил кусочек - совсем крохотный, чуть более одной крошки, степенно прожевал его, кивнул и провозгласил:
- Слава тебе, Господи, за угощение твое! Дай Бог нам есть и пить во славу Божию, не объедаться, не упиваться!
Действительно, божья помощь здесь бы совсем не помешала. Пир начался жареными лебедями и заморской птицей - павлином. За ними последовали кулебяки, курники, пироги с мясом и с сыром, блины, пирожки и оладьи. Челядь без устали разносила многочисленные корцы и кубки с медами: вишневым, можжевеловым и черемховым.
Затем на столы поставили разные студни, журавлей с пряностями, кочетов с имбирем, куриц с заранее извлеченными костями, уток с огурцами. Похлебки и уха трех видов: белая, черная и шафранная. За ухой последовали рябчики со сливами, гуси с пшеном, тетерки с шафраном. Дичь по большей части вся местная, а вот пряности - привозные, закупленные у заморских купцов.
Спустя некоторое время в пиршестве наступил краткий перерыв, во время которого по столам вновь разносили хмельные меды, особенно смородинный. Затем подали лимонные кальи, верченые почки и карасей с бараниной.
Прошло уже больше двух часов, а пир, похоже, не дошел даже до середины. Принесли огромные серебряные и золотые тазы, на которых едва умещались исполинских размеров рыбы - осетры и севрюги. Тут княжеские повара особенно расстарались - рыба была так причудливо приготовлена, что походила на кочетов с распростертыми крыльями или диковинных змиев с разверзнутыми пастями.
Потом по знаку главного княжеского стольника со столов убрали соль, перец, уксус и все, что еще было недоедено. Челядинные вышли и вернулись с громадным сахарным пирогом, изображающим красочный, искусно вылитый кремль не менее пяти пудов весом. Тщательно отделанные зубчатые стены и башни, даже люди и животные - словно живые, словно вот прямо сейчас сдвинутся с места. Немного погодя на стол поставили еще несколько таких кремлей, но раза в три поменьше.
За ними принесли кучу крашеных деревьев, на ветвях которых висели пряники и коврижки, а также львов, орлов и драконов, отлитых из сахара. Между городами, деревьями и животными возвышались груды яблок, ягод и орехов. Но на это добро все взирали уже равнодушно.
Гости вполне насытились.
Княжье пиршество продолжалось своим чередом, звенели чары, провозглашались здравицы, яства и питие убывали на глазах. Однако сам князь все больше смурнел. По правую руку от него стоял воевода Дунай, по левую - святой отец Леонтий. И оба, не прерываясь ни на миг, что-то тихо-тихо нашептывали своему господину.
Яромир ел благочинно, но поросшие шерстью уши стояли торчком, буквально впитывая каждое слово. Чуткий слух оборотня не пропускал ничего говоримого в этой палате.
И слышимое ему очень не нравилось.
- А скажите-ка мне - правду ли говорят, что Кащей Бессмертный набег на Тиборское княжество сделал? - неожиданно спросил Всеволод. - Дошли до меня слухи, что его татаровья Ратич пожгли да разграбили, а всех жителей перебили почем зря. Так дело было, али брешут?
- Брешут, княже, брешут!… - запищал Мирошка.
Иван открыл было рот, но под столом его ударили по ноге. Княжич возмущенно развернулся - на него невинно взирал Яромир. Такой взгляд бывает только у несмышленого младенца, только что обгадившего пеленки и очень сим довольного.
Остальное посольство хранило гробовое молчание. Даже боярин Фома хоть и ворчал непрестанно, а все ж не пожелал брать на себя такую ответственность. Пусть уж братец Бречислава и дальше старается - язык у него неплохо подвешен…
- А еще слышал я, что середульний Берендеич, Игорь Ратичский, тоже погиб, - вновь заговорил князь Всеволод, так и не дождавшись вразумительного ответа. - Сказывают, сам Кащей ему башку свернул, будто куренку. Собственноручно. Так ли было, али вновь брехня?
- Брехня, княже, брехня!… - снова запищал скоморох.
Иван, попытавшийся было ответить князю, замычал от боли - Яромир снова врезал ему по щиколотке.
- У, волчара позорный!… - простонал княжич, растирая ушибленное место.
- Что? - не расслышал Всеволод.
- Ничего, княже, то Иванушка костью рыбьей подавился, - ласково ответил Яромир.
- Костью, говоришь?… - задумчиво погладил бороду Всеволод.
- Костью, ага.
- Костью… вот оно как… Ну ладно, не о том речь. Еще дошло до меня, что Глебушка, шабер мой любезный, клич бросил, воев к Тиборску созывает. Правда ли? И если правда - зачем ему то потребовалось?
Князь Всеволод подождал еще немного, но, если не считать очередного вопля со стороны Мирошки, ответа по-прежнему не дождался. Дорогие гости лишь беспокойно переглядывались, не решаясь встретиться глазами с грозным хозяином.
- Ну?! - топнул ногой Всеволод. - Долго ли мне еще ждать?! Верно ли мне доносят, что Кащей Бессмертный после долгого перемирья нарушил границы и объявил войну Тиборску?! Что молчите?!
- Может, подавились?… - наивно захлопал глазами скоморох. - Рыбьими костями! Все единовременно! А что - и такое бывает!…
Яромир только хмурился и супил брови. Опасения оказались не напрасными. Князь Всеволод уже обо всем прослышал - и теперь родство с Глебом Берендеичем потеряло изрядную толику прежней выгоды… Бесполезен сейчас князь Глеб в качестве зятя - даже вреден.
- Преувеличивают сильно, княже, - наконец открыл рот оборотень. - Не все, конечно, брехня, но все ж преувеличили сильно…
- Вот как?… - добродушно улыбнулся в бороду Всеволод. Однако глаза его оставались колючими и настороженными. - Отрадно слышать. И насколько же сильно? Что там на самом деле было?… Э?…
- А на самом деле был там небольшой набег, и только-то. Видно, застоялась кровь у Кащея, захотелось развлечься чем-нибудь, потешить душу стычкой молодецкой.
- Да есть ли у него душа-то?… - пробурчал сквозь зубы отец Леонтий.
- Было бы о чем говорить, княже! - развел руками Яромир. - Так уж меж соседями заведено - сегодня один у другого чуток отщипнул, завтра наоборот. Князь Глеб оттого людишек и кликнул - хочет ответный набег сделать, посчитаться с Кащеем.
- Ну, раз всего только набег, я спокоен, - откинулся на спинку трона Всеволод. - Успокоил ты меня, дружка, благодарствую. Можете дальше яствовать, гости дорогие.
Яромира его подчеркнуто ласковый голос нисколько не обманул. Князь ему не поверил. А значит - нужно держать ухо востро…
- А что же вина так мало на столе?! - неожиданно возвысил голос боярин Фома. Он как-то очень незаметно успел захмелеть. - Меды, квасы… где настоящее питье, княже?!
Князь Всеволод смерил боярина тяжелым взглядом и сухо молвил:
- Апостол Павел в свое время говорил - пейте мало вина веселия ради, а не для пьянства: пьяницы царства Божия не наследуют. Но если тебе слова святого не в упрек, боярин, так ты скажи только - я распоряжусь доставить всего, что твоей душе угодно.
- Да уж неплохо бы… ай-й-яй!!! - по-бабьи взвизгнул Фома Мешок.
- Что, и боярин тоже рыбьей костью подавился? - приподнял брови Всеволод.
- Вестимо так, княже, - насмешливо улыбнулся Яромир, поправляя скатерть. - Что-то в севрюге костей многовато…
- А по мне - так в самый раз, - внимательно посмотрел на него князь, отщипывая кусочек рыбы с услужливо поднесенного блюда и зачерпывая ковшом-налёвкой из серебряной братины.
- Ну, на чей вкус, на чей вкус… - неопределенно повертел рукой оборотень. - А что, княже, не пора ли уже и невесту представить? Сватовство еще веснусь состоялось, сговор летось был… пора бы уж и к жениху нареченную отправлять… После Покрова и свадебку бы как раз сыграли… За угощенье, конечно, благодарим от всей души, медовуха твоя хороша… но что же дочерь-то твоя доселева не вышла?
- Негоже так - гостей не почтить! - согласно пробасил боярин Фома. - До речи говоря - глянулся ли ей наш Глеб-то?
Вопрос был не празден. Само собой, лично Глеб Берендеич и Елена Всеволодовна пока ни разу не виделись, однако весной, когда сваты так и сновали туда-сюда меж Владимиром и Тиборском, будущие молодожены обменялись портретами. Насчет невесты сказать трудно, но лик жениха льстивые живописцы приукрасили изрядно. Глеб тогда бросил один лишь взгляд на свой портрет, пожал плечами и процедил сквозь зубы: «Еще б крылья пририсовать - и совсем ангелок будет…»
Впрочем, насчет невесты беспокоиться и не стоило. Три остальные дочери великого князя - Всеслава, Сбыслава и Верхуслава - особой миловидностью не отличались. Просватать их, конечно, просватали - княжеским дочкам женихи всегда найдутся - но не более того. А вот на руку младшенькой, вполне заслуженно прозванной Еленой Прекрасной, окрестные князья с боярами давненько точили зубы…
Боярину Бречиславу пришлось пойти на немалые ухищрения, чтобы столь лакомый кусочек достался именно Тиборску.
- Глянулся, не беспокойся, - спокойно кивнул Всеволод. - А только дочка моя - себе на уме. Абы за кого замуж не согласна…
- Это мой-то брат - абы кто?! - вспыхнул Иван, вскакивая на ноги и упираясь ладонями в столешницу.
- Не дело это, княже! - присоединился к нему боярин Фома. - Что ж ты за отец такой, коли девке капризной потакаешь?! Принудь, да и вся недолга!
Князь Всеволод смерил обоих тяжелым взглядом. Иван и Фома Мешок невольно уселись на место, словно придавленные сверху невидимыми ладонями. Хозяин палат поправил драгоценный клобук, расшитый золотом, и медленно-медленно заговорил, не произнося слова, а точно цедя их по капельке:
- Я своей дочери хозяин - как прикажу, так и будет. Она меня слушается во всем, против отцовской воли не пойдет. Но силком за нелюбого я свою Олену выдавать не стану. И уж коли она сказала, что хочет жениху испытания провести…
- Испытания?… - насторожился Фома.
- Испытания?… - насторожился Иван.
- Испытания?… - противно запищал Мирошка.
А вот Яромир промолчал. И не насторожился. Лениво посматривал на князя Всеволода сквозь прищуренные веки, да почесывал щетинистый подбородок.
Оборотень давно уже смекнул, к чему князь ведет - все так, как они с братьями и предполагали. Напрямую владыка владимирский отказывать не желает - как-никак, все уже давно сговорено. Теперь на попятную пойти - сраму не оберешься. Однако ж и отдавать дочку за полночного соседа ему резко расхотелось - Всеволоду б со своими врагами разобраться, а тут еще и Кащея навязывают… Кащей Бессмертный - это вам не пустяк зряшный, от него мухобойкой не отмахнешься…
Нет уж, Глеб сейчас - зятек беспокойный и бесполезный. Пользы от него не предвидится, а вот грыжу схлопотать вполне возможно. Значит, надо как-то выворачиваться - чтоб свадьбу отменить и слова при этом не нарушить. Негоже князю свое слово нарушать - злая молва порой похуже секиры бьет…
И ясное дело - саму Елену Всеволодовну об этих жениховских испытаниях хорошо если хоть оповестили. Не ее это затея - а батюшки многомудрого. Да и задаст ведь что-нибудь такое, чтоб даже Святогор в затылке почесал и отступился. Если луну с неба не попросит - уже, считай, повезло…
- И что же за испытания твоя дочерь придумала, княже?… - лениво молвил Яромир, как бы невзначай кладя руки на плечи княжичу с боярином.
- Так жених-то не приехал… - улыбнулся одними губами Всеволод. Глаза у него остались спокойными.
- Дак я за него! - вскочил Иван, легко сбрасывая руку оборотня. - Для того и стою здесь, чтоб чести родовой не посрамить! Вели, княже, все сполню!
- Ну храбрец, ну удалец… - ласково прищурился Всеволод. - Что ж, добрый молодец, будь по-твоему. Слушай, что дочка моя для вас придумала. Бают люди, что где-то за тридевять земель, в тридесятом царстве, растут яблоки чудесные. Да не простые…
- …а гнилые!… - сунулся под руку Мирошка.
- …а молодильные, - закончил Всеволод. - Вот их-то вы моей дочери и привезете. И сроку вам на то - одна седмица.
