Книга: Темная сторона медали
Назад: ГЛАВА 11
Дальше: ГЛАВА 13

ГЛАВА 12

Третья неделя осады
И был третий штурм – более жестокий и кровопролитный, чем второй. И мы увидели головы наемников Ланса на пиках армии Бортиса.
Третий штурм длился сутки. Начался на рассвете, на рассвете и закончился. Двадцать четыре часа мы не слезали со стен. Двадцать четыре часа мы убивали и умирали. Двадцать четыре часа мы держали стены и отбивали атаки.
Я потерял Повелителя зомби, возглавившего вылазку своих созданий с целью отвлечь внимание атакующих на себя и дать хоть немного передохнуть защитникам стен. От зомби на стене толку мало, слишком плохая координация движений, слишком легко их сбросить вниз. Но на открытом пространстве мертвые воины, которых очень трудно отправить в небытие второй раз, представляли серьезную угрозу.
Представьте себе врага, которого можно рубить на части, а он все равно идет на вас. И будет идти, пока у него будут ноги. А потом он поползет и вцепится в вас зубами.
Повелитель зомби был плохим воином. Если точно, то вообще никаким. Не знаю, что толкнуло его отправиться в эту вылазку лично.
Зомби защищали своего творца как могли. Вокруг Повелителя вырос курган из мертвых тел. А он стоял с мечом в руках и смеялся. И когда враги прорвались сквозь его защиту и вонзали свои мечи в его тело, он тоже смеялся.
Потом зомби обезумели. Потеряв своего хозяина, они бросились в атаку, ломая ряды и сметая все на своем пути. Не было никакой тактики, никакого плана. Они просто убивали всех, кто попадался им на дороге.
Для того чтобы растоптать их, понадобились тысячи жизней и два часа.
На стены в это время почти не лезли. Мы получили желанную передышку.
Потом все началось заново.
Мы стояли на стенах. И убивали.
Осадных башен было мало. Кончалось пригодное для постройки дерево. И не было слонов, чтобы тащить эти махины. А лошади и люди делали это слишком медленно, и мы расстреливали башни из требюшетов и катапульт.
Зато Бортис ввел в бой огров. Здоровенные, в три раза выше обычных людей, они ловко орудовали огромными палицами и топорами, и, если хотя бы один из них добирался до верха стены, мы теряли десятки человек. Но и огры не помогли союзникам закрепиться на стенах.
Когда все закончилось и трубачи противника протрубили отбой, мы не уходили со стен еще два часа. Не верили, что выстояли. Были слишком утомлены, чтобы двигаться. И вообще хотелось уже на все наплевать.
Сутки я делал свою работу, как механизм. Мне было все равно, убьют меня или нет. Может быть, я даже хотел, чтобы меня убили. К чему продолжать агонию?
Но ни один Хранитель не вышел против меня в тот день. Зачарованные клинки берегли для решающей схватки.
Бортис понимал, что, даже неуязвимый, один я стену не удержу. А когда я останусь без своих людей, мне не выстоять против Хранителей. Судя по их планам, мне явно предоставили право умереть последним. До этого увидев смерть всех, кого я знал.
Но не сегодня.
Очередной бой кончился, а мы все еще были живы.
Даже устроили вечером очередную попойку, чтобы отметить это событие и помянуть павших. И веселились на этих поминках весельем висельников, как люди, приговоренные к казни.
А на следующий день пришла беда.
Дракон – это не просто большой крокодил с крыльями, который умеет летать по небу и пыхать огнем. Драконы разумны и умеют говорить.
Если рассуждать об их боевых характеристиках, то в местных реалиях (семь лет прошло, а я так и не научился говорить «в наших реалиях») дракона можно уподобить только ядерной бомбе, что весьма затрудняет их использование в военных целях.
Как и в случае с ядерной бомбой, не возникает никаких проблем, если у одной стороны дракон есть, а у другой – нет. Тогда следует просто выпустить зверюшку на поле боя и терпеливо ждать, пока она изведет противника под корень.
Дракона можно сразить в бою. Но прежде чем вы это сделаете, он нанесет вам такие потери, что продолжать бой уже не будет смысла.
Самое интересное начинается, когда драконы есть с обеих сторон. Даже когда у одной стороны их три, а у другой – всего один. Потому что если вы вводите в бой дракона, вы должны понимать, что противник ответит вам тем же. И троекратное преимущество в воздухе еще не означает, что вам удастся избежать потерь.
Продолжаю аналогию с ядерным оружием. Вы шарахнули по противнику тремя боеголовками. Он ответил вам одной. Противник в руинах. Но и у вас тоже немереные жертвы.
Тем более что лагерь на относительно ровной местности представляет собой гораздо более удобную мишень для живого летающего огнемета, нежели каменный замок, состоящий из сплошных подземелий.
Бортис это понимал так же хорошо, как я. Поэтому и ввел драконов в игру только на третьей неделе осады.
Когда-то давно, еще до войны, я спросил у Киндаро, почему драконы соглашаются принимать участие в человеческих войнах. Ведь, по большому счету, человек не может предложить дракону ничего такого, чего бы дракон не мог взять сам. Человек не может запугать дракона силой оружия и принудить его повиноваться своей воле. Там, где живут драконы, на заснеженных горных вершинах, человек не способен достаточно эффективно вести военные действия.
Киндаро долго думал над ответом.
А потом сказал правду.
Драконы считали, что этот мир принадлежит им. А другие расы, мелкие и ничтожные, являются лишь декорацией, элементом вспомогательным и преходящим. Так к ним и относились. Время от времени запугивали, время от времени уничтожали особо надоедливые экземпляры, но, в целом – просто игнорировали.
А преходящие оказались самыми что ни на есть постоянными.
В какой-то момент драконы обнаружили, что людей, эльфов, гномов, орков и прочих тараканов развелось уж слишком много. Так много, что это уже неприемлемо. Неудобно. Некомфортно.
Но на войну драконы не решились. Когда-то они обладали силой, способной стереть мелкие народы с лица земли, теперь уже у них такой силы не было. И если бы они вступили открыто, то, возможно, им удалось бы выполнить поставленную перед собой задачу. Но потери, которые они бы понесли, способны были поставить крест и на их роде тоже.
Зато войны между мелкими народами драконы только приветствовали. Ведь, по логике вещей, забравшиеся в их дом тараканы убивали друг друга. Иногда можно было помочь одной группировке тараканов, иногда – другой.
Тараканы грызутся друг с другом, а ты их сверху тапкой, тапкой…
Две темные точки в небе, стремительно увеличивающиеся в размерах, первым заметил конечно же Хэмфри. Тотчас ударил колокол, на башнях зажглись сигнальные огни, и народ потянулся в убежища.
В большом количестве людей на стенах не было необходимости. Бортис и не думал выставлять против нас армию, посылая солдат на верную смерть. Скорее всего, они сейчас стремительно зарываются под землю, если еще не зарылись, и молятся своим богам, чтобы те отвели опасность.
Подлетное время Киндаро – семь минут.
Эти твари будут здесь через пять.
Казалось бы, всего две минуты. Но мне рассказали, что такое две минуты, когда над головой кружит чудовище, способное за секунды изжарить стадо слонов.
– Два, – сказал Хэмфри. – Судя по расцветке, Аталок и Сноуграсс. А где же Флегг?
– В Караганде, – сказал Ланс, демонстрируя хорошую память на мои высказывания. – В укрытие, господа, в укрытие.
Я никогда не видел дракона в бою. Поэтому и увидел совсем не то, что ожидал.
Дракон оказался вовсе не большим летающим огнеметом. Скорее, это был мобильный низко летящий вулкан. Он не дышал пламенем. Он извергал его из себя. Деревянные постройки во внутреннем дворе полыхали. Две башни тоже были охвачены огнем. Казалось бы, камень, чему там гореть. А горели.
Аталок поливал огнем Цитадель. Сноуграсс висел над ним, прикрывая сверху.
– Пока эта тварюга в воздухе, ни хрена ты с ней не сделаешь, – объяснил Ланс, хладнокровно закуривая трубку и пуская дым. – Но в воздухе она больше сорока минут без планирования не держится, тяжелая слишком. Я имею в виду, больше сорока минут маневрирования и поджаривания наземных целей. По прямой-то она долго лететь может. А вот в таком режиме – нет. Хотя бы на пару минут должна присесть, дух перевести. Тогда-то ее и брать можно. Если с умом к вопросу подойти. Творчески, так сказать.
– Меня беспокоит отсутствие третьего, – сказал Хэмфри.
– Пусть оно тебя больше не беспокоит, – сказал Ланс. – Третий наверняка прикрывает лагерь от нашей зверюшки. Бортис не дурак. Мы тут, в замке, и час выдержим. А Киндаро на равнине их всех за минуты в угли превратит.
На башне Микки Мауса вдруг объявился отряд орков с луками и арбалетами. Им что, не объяснили?
Они успели выстрелить всего по разу. Потом Аталок развернулся…
– Глупцы, – откомментировал Ланс. – И главное ведь, не поцарапали его даже. Геройская, но совершенно бессмысленная смерть. В принципе все геройские смерти, как правило, бессмысленны.
– Э… хотелось бы уточнить кое-какие детали у большого специалиста, – сказал Хэмфри. – Значит, на дракона надо наваливаться, когда он присядет отдохнуть?
– Ага.
– А если он на равнине сядет?
– А мы его, родимого, из катапульты приложим, – сказал Ланс.
Было страшно. Наверное, так же страшно слышать над головой гул двигателей тактического бомбардировщика и песню ветра в стабилизаторе бомбы. Но бомба падает быстро, а дракон… Зависает над целью, подобно вертолету, и методично поливает вас огнем.
Не просто кусок металла со взрывчаткой и детонатором внутри, которому безразлично, где взрываться. Разумная, способная принимать решения тварь, цель которой – извести как можно больше народу.
Киндаро упал на Сноуграсса сверху, словно вывалился из облака. Ударил огнем, когтями, хвостом. Повредил правое крыло.
Сноуграсс вырвался из смертельных объятий, взмахнул неуклюже крыльями и рухнул в замок, погребая под собой оружейные мастерские.
Аталок прекратил поливать крепость огнем, развернулся, заработал крыльями, набирая высоту.
Сноуграсс был жив. Бил крылом, сучил лапами, его огромный бронированный хвост разметал все находящиеся рядом строения, а ведь они было срублены из цельных бревен!
Не представляю, насколько творческим должен быть подход к этой твари.
– Сейчас они подальше улетят, – сказал Ланс, имея в виду Аталока и Киндаро. – И мы этой зверушкой займемся.
Хэмфри, испытывающий те же чувства, что и я, недоверчиво хмыкнул.
Аталок и Киндаро, выделывая все мыслимые и немыслимые фигуры высшего пилотажа, забирались все дальше вверх. Киндаро уводил врага от замка. Идеально было бы, если б воздушная баталия между драконами развернулась над лагерем Бортиса, но о такой удаче оставалось только мечтать.
– Все, – сказал Ланс, выбивая трубку. – Пора.
Он вышел во внутренний двор, на открытый воздух, что, по моим представлениям, уже само по себе граничило с подвигом, и начал строить своих людей в боевой порядок.
– Они не возьмут даже щиты? – спросил я, следя за приготовлениями наемников.
– Толку от такого щита, – сказал Хэмфри. – Пламя дракона плавит любой металл.
Люди Ланса разбились на группы по два-три человека и пошли на дракона, обходя его с трех сторон. В руках они держали копья. Длинные, тяжелые копья.
С копьями на танк, подумал я. Все равно что атаковать авианосец на плотах.
Сноуграсс моментально развернулся в сторону новой угрозы и одним огненным выхлопом сжег сразу троих.
Наемники Ланса рассыпались цепью, медленно приближаясь к поверженному с небес, но все еще живому и очень опасному дракону.
Сноуграсс вышел на режим непрерывного пламяизвержения. Он мотал головой, посылая струю пламени на приближающихся к нему людей. Наемники демонстрировали чудеса ловкости и акробатизма. Он прыгали, вертелись волчком, кувыркались, делали кульбиты, при этом умудряясь не выпускать из рук копья. Хотя, казалось бы, с трехметровой хреновиной не очень-то и попрыгаешь.
Несмотря на впечатляющий набор трюков, количество вышедших против дракона неуклонно уменьшалось. По самым скромным прикидкам, отряд Ланса потерял уже около двадцати процентов бойцов.
Приблизившись на расстояние прицельного броска они принялись закидывать Сноуграсса копьями. Больше половины копий, способных пробить навылет закованную в боевую броню лошадь, отскакивали от панциря огнедышащего монстра, некоторые вонзались в тушу, но неглубоко. Дракону эти удары были на уровне царапин.
Если бы у союзников было не три, а пять драконов, вполне возможно, что им не пришлось бы тащить под мои стены всю армию. Можно было ограничиться только отрядом мародеров.
Из-за закрывающих небо облаков на краткий миг вынырнула туша Киндаро, провожаемая потоком пламени. Пустив струю в ответ, Киндаро трижды махнул крыльями и снова скрылся из поля зрения. Знать бы, кто из драконов там берет верх. Если Киндаро, тогда у нас еще есть какие-то шансы. А если на поле боя вернется Аталок, то всем нам точно кранты.
Тяжелое копье Ланса, описав в воздухе элегантную дугу, вонзилась Сноуграссу в левый глаз. Дракон взревел так, что его предыдущие завывания показались нам комариным писком, и выдал тучу пламени, на несколько секунд заполнившую все окрестное пространство. Я уже мысленно попрощался с Лансом и его храбрецами, но, когда пламя схлынуло, оказалось, что большая часть его людей все еще жива. Одежда на них дымилась.
– Похоже, Сноуграсса они возьмут, – сказал Хэмфри. – Если раньше Аталок не вернется. Или Флегг не прилетит.
Люблю оптимистов.
– Проблема драконов в том, что они все по натуре своей – одиночки. И несмотря на то что у Бортиса их трое, они действуют по одному, а не как единый отряд, – сказал Хэмфри. – Если бы они навалились на нас согласованно, то втроем легко бы вывели из строя Киндаро, а потом могли бы сделать с Цитаделью все, что бы ни захотели.
– Ты еще пойди их поучи, – сказал я.
– Простите, милорд.
Отсутствие одного глаза явно сбивало Сноуграссу прицел. Струи пламени, которые он выпускал, били мимо цели. Кроме того, они становились все более редкими и слабыми. Наверное, даже у драконов нет бесконечного боезапаса.
Кто-то из наемников Ланса подал своему командиру еще одно копье. Короткий разбег, мощный замах, краткий полет, и Цитадель снова сотряслась от рева дракона, теперь уже полностью ослепшего.
Ланс развел руками, забрал у кого-то из своих людей тяжелый боевой топор и направился к дракону с видом уставшего дровосека, приближающегося к особо крупному экземпляру баобаба.
Оставляя за собой дымный след, Аталок падал с небес, словно сбитый бомбардировщик. Падал слева от лагеря Бортиса, на равнину. Он даже не пытался махать крыльями. Тем более что правого крыла у него не было. Так же, как и хвоста и половины туловища. Просто чудо, что он был до сих пор жив.
Но после удара о землю жив он уже не был.
Спустя мгновение из облаков выпал Киндаро. У него на месте были оба крыла, но он тоже падал. Только в отличие от Аталока его падение было управляемым. Он валился, прямо в середину лагеря Бортиса. Шел, так сказать, на таран. Чего я никогда не ожидал от драконов.
– Два к одному, – тихо сказал Ланс, осторожно помахивая обожженной рукой. – В боях драконов это чертовски хороший счет, но он все равно не в нашу пользу.
Да, мы проигрываем. Три к одному – даже это была бы только ничья.
Надо научиться довольствоваться тем, что есть.
Киндаро рухнул на лагерь, подминая под себя людей, палатки и лошадей. Он уже не мог взлететь, наверное, но и не пытался. Зато пыхал огнем во все стороны. Пожары охватили добрую четверть общей площади армейской стоянки.
– Не знаю, как для дракона, а для человека это очень хорошая смерть, – проговорил Ланс. – Я ему даже где-то в чем-то завидую.
– Не торопись, – сказал Хэмфри. – У всех нас еще будет такая возможность.
Ланс промолчал.
Его люди, вооружившись молотками, отбивали зубы у мертвого Сноуграсса. Говорят, из них получаются хорошие талисманы, приносящие счастье. Хотя какое счастье может быть в крепости, которая вот-вот падет?
Убивший дракона Ланс не стал обзаводиться собственным талисманом. Говорят, что убийство дракона само по себе является хорошей приметой.
Могу с этим согласиться. Если ты убил дракона, это значит, что он не убил тебя.
Уже хорошо.
Грак выглядел ужасно даже для орка. Он был весь в крови и каменной пыли, одежда на нем дымилась, а правая рука была сломана в трех местах. Получил удар от Сноуграсса?
Он рухнул на пол, не дойдя до нас пару шагов. Но все равно пытался что-то сказать.
– Тихо! – потребовал я, хотя вокруг и без того царила тишина. – Говори.
– Милорд… дракон…
– Знаю, – сказал я. – Два дракона. Оба уже убиты, спасибо Киндаро.
– Нет… в подвалах замка… дракон.
– Что?
– Он бредит, – сказал Хэмфри. – Попал под струю пламени, вот и бредит. Откуда дракону взяться в подвалах.
– Дракон… – упрямо сказал Грак.
И потерял сознание. А может быть, и умер.
Словно в подтверждение его слов, камни, из которых был сложен замок, задрожали. Послышался уже знакомый нам рев, только приглушенный. И доносился он, судя по всему, откуда-то снизу, из-под земли. Или из подвалов.
Граф спикировал с небес, подобно хищной птице.
– Милорд…
– В подвале дракон. Знаю. Откуда он там взялся?
– Милорд…
– Потом разберемся, – сказал я. – Пошли. Взлететь из подвала эта зверюга не может, правильно? Так прикончим ее.
Флегг застрял в коридоре на минус втором этаже, Проход оказался слишком узким для его туши, вот он и застрял. Стиснутый с двух сторон, сдать назад он уже не мог, пройти вперед тоже. От попыток освободиться на него рухнуло перекрытие. Теперь он просто ревел и поливал все пламенем.
На минус первом этаже было жарко, как на верхней полке в русской бане. На первом пот тоже стекал со лба, но там еще можно было стоять и разговаривать.
– Ситуация хреновее некуда, – сказал Ланс. – Конечно, эта зверюга сейчас не в небесах, но задачи это не облегчает. Мы не можем зайти сзади, там все обвалилось. Не можем зайти сверху или со стороны. Единственный подход – спереди, и это верное самоубийство. Каменные стены и струя драконьего пламени – это как кремационная печь.
– Даже для меня, – сказал граф. – Внутри драконов горит частичка Первоначального огня, сжигающего все.
– И меня?
– Боюсь, что и вас тоже, милорд. Конечно, Браслет сможет защитить вас… какое-то время. Но итог все равно будет один.
– Что же делать? Терпеть эту тварь у нас под ногами?
– Тоже не вариант, – сказал Ланс. – Драконы живучи. Рано или поздно он или обрушит замок на себя, или выберется. Вам какой вариант больше нравится?
– Никакой. Сколько времени мне может подарить Браслет, граф?
– Не знаю, милорд. Никто из ваших предков не пытался выяснить это.
– Значит, придется поторопиться.
За семь лет обладания Браслетом Власти я отвык от физической боли. Я избавился от болезней, у меня даже вырос новый зуб взамен выбитого в подростковой драке, обычное оружие не могло ранить меня. Вот я и отвык.
Пришлось привыкать заново.
Из оплавленных доспехов меня извлекали коллективными усилиями. Ланс, граф, Хэмфри, доктор Отто, Альберт. Больше никого не звали. Не надо подданным видеть своего властелина в таком виде.
Первым делом с головы сняли шлем. Мне даже зеркала не надо было, чтобы понять, как обстоят дела. Все отражалось на лицах окружавших.
Я лишился волос на голове, бровей, ресниц. Впрочем, мне казалось, что я лишился и кожи. Все мое тело было одним пульсирующим комком боли. Я мечтал потерять сознание, но почему-то не терял.
Ланс настоял, чтобы я надел полные доспехи. Маневренности в подвале все равно никакой не надо, сказал он, а лишняя защита никому еще не навредила. Наверное, он был прав. Без доспехов я бы просто сгорел, а так они приняли на себя часть удара.
Железные перчатки отдирали вместе с кожей. Никак не желал сниматься панцирь, его пришлось отрывать. Судя по ощущениям, вместе с половиной спины.
Я так орал, что, наверное, и драконы бы позавидовали.
Что интересно, Призрак Ночи, которым я зарубил дракона, не пострадал. Не расплавился даже в пламени, которое плавит все. Умели когда-то ковать мечи.
– Ну, – требовательно сказал Ланс, когда мучительная процедура раздевания подошла к концу. – Твое слово, медицина. Лечи.
Доктор Отто развел руками.
– Я врач. А медицина здесь бессильна. Как и магия. Он должен был умереть, не дойдя до дракона, но не умер. Теперь… или его вылечит Браслет… Или… Но сделать ничего нельзя. Сожалею. Меня, как медика, удивляет даже то, что он до сих пор жив.
– Откуда… – прошипел я. – Откуда… взялся… дракон… Выяснили?
Доктор Отто поспешно сделал шаг в сторону. Ланс отвел взгляд. Хэмфри уставился на гобелен так, словно видел его впервые.
Мне было больно говорить, но я повторил вопрос.
И снова наткнулся на стену молчания. Они что, хотят, чтобы я сам полез это выяснять?
Хорошо.
Я скинул ногу с кровати. Это оказалось куда труднее, чем я думал.
– Лежите, милорд, – сказал граф.
– Откуда? – прохрипел я. – Откуда он взялся? Как попал в замок?
– Вентиляционная шахта, – сказал Ланс.
Отверстие, прорубленное в скале. Пятьсот метров вертикального туннеля около десяти метров в диаметре. Вполне достаточно, чтобы в него мог протиснуться средних размеров дракон. Киндаро бы там не пролез. А Флегг, как самый молодой из драконов союзников, оказался как раз подходящего размера.
Вентиляционная шахта прорублена в скале за пределами замка. И служит она для циркуляции воздуха в подземельях, а не в замковых подвалах. Но подвалы и подземелья сообщаются между собой.
Так дракон проник в замок.
Подземелье было забито беженцами…
– Люди…
Ланс покачал головой.
Прах.
Я спустился под землю, как только почувствовал, что смогу ходить. Через два часа после того, как меня извлекли из доспехов.
Меня сопровождали Ланс, граф и Хэмфри. Вампир и наемник держали меня под руки. Эльф шел впереди и освещал дорогу.
Прах.
В некоторых местах оплавился даже камень. Вот она подлость, в которой не хотел участвовать Даниель и о которой не решился меня предупредить.
Флегг проник в подземелья через вентиляционную шахту незадолго перед тем, как Сноуграсс и Аталок накинулись на замок сверху. И если бы его не завалило в тесных подвалах, нас всех ждала бы та же участь, что и людей в пещерах.
Прах.
Жри, тварь.
Сколько их здесь было? Кто считал? Тысячи, десятки тысяч. Люди, которых я ни о чем не просил, которые сами пришли ко мне и присягнули на верность. Которые готовы были, на примере Деррика, защищать меня от всего мира с мечами в руках. Люди, которых я должен был уберечь. Должен был, потому что принимал их клятвы.
Должен был, но не смог.
Прах.
Даже в самых своих страшных кошмарах я не думал, что все способно зайти так далеко.
Огонь дракона сжигает все. Одежду, плоть, кости. Остался только пепел. Пепел, который в некоторых местах достигает наших колен.
Бойня.
Геноцид.
Я готов был умереть вместо них. Но для моей смерти припасено другое время. Не сейчас, чуть позже. Когда я оплачу всех.
Надо было позволить Даниелю зарубить меня. Счастливчик, он не хотел дожить до этого момента и не дожил. Трусливая сволочь. Почему он меня не предупредил? Я замуровал бы эту чертову шахту…
Кстати, а откуда они о ней узнали?
Предатель. Среди нас есть предатель, я давно это знал. Только кто он? Ланс? Хэмфри? Граф? Кто-то из орков? Доктор Отто? Альберт?
Я знаю их много лет. Я не верю, что кто-то из них способен на такое. Не на предательство. А на то, чтобы лишить жизни столько людей.
Кто может быть настолько безразличен к человеческим жизням?
Наемник, привыкший к войне и убийствам?
Эльф, считающий людей низшей расой?
Вампир, который ими питается?
Граф никогда не охотился на территории Империи. Ланс убивает только солдат. Эльф…
Почему у него подозрительно блестят глаза? Может ли бессмертный плакать по смертным?
– Кто-нибудь выжил?
– Нет, – сказал Ланс. – Мы искали все это время. Погибли все, кто был в подземельях. И половина крестьянского ополчения, которые пришли проведать свои семьи. Включая их командира. Против дракона у них не было шансов.
– Милорд, мы не могли ничего сделать. Никто не мог.
Прах.
Женщины оплакивают своих мертвецов, мужчины за них мстят.
Кому мне мстить? Флегг уже мертв, но он ли был виновен в их смерти? Кто спустил древнюю боевую машину на беззащитных людей? Бортис? Кто-то из королей? Хранители?
Кого мне убить, чтобы свершилось возмездие? И сколько?
Жри, тварь.
У твари ваша еда уже идет горлом. Вы добились своего. Мне уже не хочется жить. Теперь мне хочется лишь убивать.
За семь лет вам наконец-то удалось сделать из меня Темного Лорда. Девятого. Достойного противника.
Я зол. Я настолько зол, что уже почти готов стать Злом.
– Нас предали, милорд, – сказал граф. – Эта шахта находится на склоне горы, почти отвесном. К ней невозможно подойти по горам. Можно увидеть с воздуха, но только если точно знаешь, что и где тебе надо искать.
Ланс скрипнул зубами.
– Орки? – предположил эльф.
– Орки никогда не указали бы дракону путь в подземелья, – ответил граф. – Они живут неподалеку. Может, их тоже краем зацепило.
– Возвращайтесь в замок, – велел я. – Оставьте меня одного.
– Вы не в том состоянии, чтобы ходить здесь в одиночку, – сказал Ланс.
– Готовьтесь к бою, – сказал я. – Враги навалятся на нас, пока мы не пришли в себя. Этой ночью или следующим утром, вы и сами это прекрасно понимаете. Уходите. Это приказ.
Все-таки они ушли, бросая на меня странные взгляды. Зря они беспокоились. Я не собирался плакать в одиночестве или бросаться на свой меч. Тем более что логичнее было бы броситься на один из нумерованных клинков, которых у меня с собой не было, чем на старый добрый Призрак Ночи.
Я открыл портал и из одного подземелья перенесся в другое.
– Клево, – констатировал демон-кладовщик, лицезрея мою помятую физиономию. – Кто это тебя так отделал, Девятый?
– Дракон, – сказал я.
– Всего один? – удивился демон. – А в каком он виде?
– В мертвом. И я не настроен шутить, – сказал я.
– Хорошо. Ты наконец-то пришел за товаром?
– Да.
– Вот и отлично, – сказал демон. – А то мне дико надоело здесь торчать.
– Инструкция по пользованию к товару прилагается?
– Все просто, не надо никакой инструкции, – сказал демон. – Надеваешь эту хрень первый раз, и появляется чувак, который тебе все объясняет. Если эти объяснения не отбивают у тебя охоту, снимаешь ее и надеваешь второй раз. И тогда он приводит тебе армию.
Корона и корона, ничего особенного. Просто золотой обруч, надеваемый на голову. Никаких драгоценных камней, древних рун или, на худой конец, рогов. Просто Корона Легионов Проклятых, самый опасный артефакт того мира, ставящий под командование своего обладателя армию из самого ада.
Я сунул ее под кровать. Это было последним моим сознанным действием, перед тем как я потерял сознание.
Назад: ГЛАВА 11
Дальше: ГЛАВА 13