Глава 7
Со вторым слоем защиты возни оказалось гораздо больше, чем с первым. Сложная сеть, соединяющая ауру Палиара с контурами охранок, уже напоминала раскидистую древесную крону, а завершения работы не предвиделось и близко. Несколько раз начинающий взломщик досадливо морщился, нащупывая и обрывая отдельные веточки. На его сосредоточенном лице обильными каплями выступил пот.
Пока чародей трудился над контуром, мне ничего не оставалось, как глазеть по сторонам, осторожно выглядывая из-за стриженых прямоугольных кустов. Плетенки первого слоя превращали небо в странный, переливающийся всеми цветами купол, придавая происходящему оттенок нереальности. По куполу шустрыми кляксами ползали «автономные конструкции», или блохи, как обозвал их чародей, на которые никто не обращал уже внимания: основные события разворачивались в северо-западной части парка. Из последних сил один из магов удерживал контроль над плывущей то гаснущей, то, наоборот, ярко вспыхивающей плетенкой. Мерцание передавалось на соседние контуры, хоть и не в такой степени. Второй маг, вооружившись артефактом, исполняющим роль ключа ко всей конструкции, спешно гасил контуры, окружающие место происшествия, а затем развеивал их. С каждой уничтоженной плетенкой слой тускнел все больше, лишь поврежденный участок продолжал переливаться ярким светом. Видимо, его поддерживала сила магов, на чью ауру замыкались поплывшие контуры: боевика, подоспевшего на помощь, и студента, чья ошибка обернулась всем этим безобразием. Кстати, я обратил внимание на то, что здешние щиты получали силу по-иному, нежели в катакомбах. Там жила поддерживала каждый контур в отдельности, здесь же охранки питались от двух больших артефактов в глубине сада. Здоровущие такие глыбины, вмурованные в каменные постаменты. Похоже, каким-то образом их влияние распространялось на всю конструкцию, выходящую далеко за пределы создаваемого ими средоточия магии. Зачем было городить все эти сложности, создавая к тому же дополнительную уязвимость, я не понимал. Но, наверное, смысл все же был. Чародеи ведь не полные идиоты!
На фоне гаснущего слоя особенно ярко выделялись блохи: в большинстве – зелено-желтые, но было и несколько синих, и оранжевых, и две красно-бордовые, отличающиеся особой тщательностью, я бы сказал даже, изяществом исполнения. Зелено-желтые были работой заговорщиков из погребка, остальные принадлежали энтузиастам-одиночкам, поддержавшим начинание.
Внезапно к фону второго слоя добавился неприятный дребезжащий звук. По плетенкам пробежала легкая рябь.
– Кометы! – сквозь зубы прошипел Палиар. Я не поверил своим ушам. Так ведь скоро на человека станет похож. До изощренности старших товарищей ему было, конечно, далеко, но подвижки в лучшую сторону налицо. – Они нас опередили.
Ага. Последняя команда сломала второй слой. Пусть идут впереди. Этакие живые фонарики для определения ловушек внутри дома. Но с Палиаром я не стал делиться подобными соображениями. А то затрону ненароком эту тонкую душу, так и начнет терзаться совестью прямо посреди сада, прочно переплетенный с контурами охранок. Не приведи Небесные Родители, тоже вразнос пойдет. И кому удерживать тогда – мне? Не смешно.
Пальцы тактильщика замелькали быстрее. Падучие звезды! Только бы не наделал в спешке ошибок!
Волнение мое было напрасным. Работа Палиара оказалась даже совершеннее, чем у конкурентов. Не последовало ни дребезга, ни ряби – плетенки тихо погасли, открывая проход. А третий слой даже ломать не пришлось. После уничтожения боевиками очередного контура он угас сам. Темные, лишенные силы нити спящих плетенок не представляли более опасности и не являлись препятствием на пути.
Я оглянулся на боевых магов. Работы им не убавилось отнюдь. Опасность цепной реакции миновала: вокруг нестабильных плетенок была теперь неровная дыра, прочно отделяющая их от остальной конструкции, но и оставшегося куска вполне хватало для того, чтобы в саду архимагистра появилась незапланированная яма в два-три роста глубиной. Теперь уже оба боевика включились в контуры, пытаясь обуздать вышедшую из-под контроля стихию.
– Пойдем, пока они заняты, – сказал я Палиару.
Внутри дома царил загадочный полумрак. Плетенки магических светильников, крупными гроздьями собранных под потолком, спали все до единой, и лишь редкие шары в нишах на стенах давали слабый неверный свет. В глубине души я был разочарован. От жилища чародея ожидаешь чего-то такого… Вроде тех же катакомб ринских отступников. А тут – обычный дом. Из магии одни лишь светильники, не считая, конечно, охранок снаружи. А всевозможных статуй, ковров и прочей роскоши я с избытком насмотрелся у Угря. Разве что здесь вместо царящей у бандитского князя мешанины наблюдался общий стиль, заставляющий вспомнить сказки о мирах за Вратами. Статуи изображали странных людей с животными чертами – и животных с мордами, слишком осмысленными для того, чтобы принадлежать бездушному зверю. Даже перила у лестницы представляли собой какое-то причудливое существо, напоминающее то ли змею с лапами, то ли слишком длинную и тонкую ящерицу. Я тихо поежился, поймав на себе «взгляд» холодных сине-желтых глаз. (Топазы, не иначе? Я о таких и слышал-то лишь по рассказам!) «Ну что, Чертополох, – словно спрашивала эта тварь, – ты ведь завидовал чародеям, да? Жаждал быть одним из них. Посмотри же, чего ты лишился. Ты хотел бы такой дом? Хотел бы глядеть на меня каждое утро, спускаясь к завтраку? Что – не нравлюсь? А был бы чародеем – сам бы десяток таких заказал…»
Хватит. Что за странные мысли! Так ведь недолго и до того додуматься, что рождение в бандитской Стрелке просто подарок звезд по сравнению с чародейской жизнью.
Спустив цепь на три оборота, я от души шарахнул по оскаленной в усмешке каменной харе. Палиар, щурившийся в окно на застывших у третьего слоя боевиков, вздрогнул, оборачиваясь на звук. Я поспешил спрятать за спину руку с цепью.
– Странно, – сказал чародей. – Обычно охранные контуры крайне надежны. Не понимаю, как он вообще мог потерять стабильность.
Дальнейших его рассуждений на эту тему мне не довелось узнать. Видать, за что-то звезды невзлюбили сегодня каменного стража лестницы. Пурпурного цвета шар размером с хороший капустный кочан оказался оружием посерьезнее артефактной цепи и разнес ухмыляющуюся харю в пыль.
– Обалдел, боевым? – послышался испуганный возглас.
Я оглянулся и увидел двух старшекурсников, стоящих на нижней площадке. Возглас принадлежал одному из них.
– Эти желторотики хотят присвоить нашу добычу, – скривился второй.
Я едва успел ухватить Палиара за шиворот, отшвыривая его в сторону, и уйти сам. Второй пурпурный шар, похожий на неряшливо смотанный клубок магических нитей, врезался в ближайшую статую – обнаженную девушку с птичьими крыльями. Белым дождем посыпалась мраморная крошка.
Лицом Палиар сделался бледнее пострадавшей статуи.
– Они что, серьезно собираются нас убить? – севшим голосом прошептал он, хлопая широко раскрытыми зелеными глазами.
– За мной! – скомандовал я, предпочитая не отвечать на глупые вопросы, и рванул со всех ног через зал к винтовой лестнице.
Мы как раз добежали до двери, когда в украшенный резьбой косяк врезался очередной шар. Похоже, контурами, позволяющими самостоятельно разыскивать цель, заклинание не обладало. И на том хвала звездам… А, кометы, рано похвалил!
Прямо поперек пролета, перегораживая путь наверх, отсвечивали синевой тонкие нити охранки. Я едва успел перехватить недоумевающего Палиара за руку:
– Вниз!
План первого этажа я помнил хорошо: короткая анфилада комнат, выводящая к переходу в левое крыло, примыкающее к хозяйственным пристройкам. А там все и вовсе незамысловато: длинный полукруглый коридор, из которого открываются двери в комнаты. Все лучше голого пространства зала. Будем надеяться, что здешние слуги не имеют привычки бродить ночью по дому…
Недолго думая, я распахнул ближайшую дверь. Завешенная балдахином огромная кровать. Столик с зеркалом. Большой шкаф. Два высоких кресла. Наверное, то была гостевая спальня, но мне почему-то тотчас же явилась идея о том, что цепочка вот таких комнат, поджидающих временных постояльцев, до крайности напоминает публичный дом.
– Эй, ты в порядке? – обеспокоенно поинтересовался Палиар.
– В порядке, – через силу выдавил я, сдерживая совершенно неподобающее случаю гоготание. – Мысль одна пришла… некстати.
Мы проследовали весь коридор до конца. По дороге я открыл еще несколько дверей, чтобы дать преследователям дополнительные поводы к размышлению, когда они начнут прочесывать левое крыло.
За последней обнаружилось просторное помещение с умывальниками и боковой дверкой, ведущей в характерную комнату без окон. Не считая, конечно, того, что размером она была с иную бедняцкую лачугу на окраинах города… Ну ладно, согласен. С лачугой я переборщил, но на сарай или погреб комната тянула вполне. Чародеи постарались обустроить ее на собственный нечеловеческий манер, не поленившись соорудить высокий выступ с удобными сиденьями и оплести дыру заклинаниями, назначение которых было ясно с первого взгляда: запаха и мух, обычных спутников подобного места, здесь не наблюдалось и в помине. Что было уже несколько более странным – в глубине я слышал гул мощных контуров, совершенно не сочетающихся в моем представлении с отхожим местом. В голову полезли дурацкие мысли о тайной лаборатории архимагистра, замаскированной под нужник, которые я тщательно отогнал.
Под потолком комнаты тускло мерцал магический светильник. М-да. Не серебряные листы, конечно, но близко к тому.
– Сможешь развеять? – спросил я Палиара.
– Зачем? – удивился тот. – Будет темно.
Что примечательно, про стоимость этой штуки парень даже не задумался. Да, и почему все так уверены, что для попадания в другой мир нужны Врата? Он здесь, рядом с нами, и вот они, его обитатели, – чародеи, чьи понятия и законы так же далеки от людских, как жизнь блуждающих огоньков Туманного Брата.
– Именно затем, чтобы стало темно, – доходчиво, как ребенку, пояснил я. – Подготовим уродам достойную встречу.
Реакцией Палиара стало уже привычное хлопанье ресниц.
– Ты что, собираешься с ними здесь драться? Да еще и в темноте?
Обычно я придерживался мнения, что человеку проще объяснить, какой результат требуется в итоге, нежели направлять каждое действие, но сейчас эта привычка уступила мне напрочь.
– Сделай, а не задавай дурацких вопросов, – огрызнулся я. – Потом поймешь.
Палиар обиженно насупился, но просьбу исполнил.
– Замечательно, – похвалил я его. – Теперь давай разбираться, что у нас с боевыми контурами.
– Щиты, – вздохнул чародей. – Для атакующих я слишком… медлителен.
Признаться, я был чем-то даже рад: что могут сотворить разрушительные боевые заклятия в руках этого недотепы, я старался не представлять.
– Хотя я могу что-нибудь сплести и держать наготове! – довольно добавил Палиар.
– Нет уж, – отрезал я. – Лучше сплети мне щит.
– То есть… Как это – тебе?
– Да просто. Ты создаешь плетенку, а дальше я держу ее собственной силой. А уж как добраться до этих ящеролюдовых ублюдков, я найду.
– Но ты же не знаешь ни одного атакующего контура! – воскликнул чародей. В темноте я не мог видеть его лица, но готов был предположить, что в данный момент оно преисполнилось трагического героизма. – Сражаться должен я.
Так, кажется, объяснять здесь бесполезно. Шарахнуть его по башке, чтобы под ногами не путался? Нельзя. Без щита и думать нечего соваться к тем двум уродам.
– Пробуди силу и попытайся что-нибудь сплести, – предложил я.
В темноте его аура сияла ярким чистым салатово-зеленым оттенком. Представление о контурах тела получалось примерное, но мне хватило и этого, чтобы, сцапав незадачливого чародея за волосы, отправить мордой в отсвечивающее плетенками отверстие. Продержав его там некоторое время, я убрал колено со спины мага, сгреб его за шиворот и рывком вернул на ноги.
Хлопанья глаз в темноте я не видел, но прямо-таки шкурой чувствовал.
– Ты… ты чего? – обиженно поинтересовался чародей.
– Много контуров наплел? Еще объяснения нужны?
Палиар был просто убит, раздавлен, уничтожен открывшейся ему истиной.
– С магом можно бороться без помощи магии…
Ну, с этим утверждением я бы поспорил. То, что магов бьют, ранят, оглушают ничуть не хуже простых смертных, я отлично знал по себе. Другое дело, что добраться до настоящего чародея и садануть его чем-нибудь тяжелым – задачка не из банальных. Если он не испепелит тебя по дороге какой-нибудь дрянью, ты попросту не пробьешься за его щиты. И этот момент волновал меня сейчас сильнее всего. Я осознал, что со вражеским щитом придется разбираться самостоятельно, и это было плохо. Памятная прогулка по катакомбам в компании ринского посвященного оставила от моей ауры лохмотья. А времени прошло не так уж много, рука и то дольше восстанавливалась!
Надо бы проверить сейчас, пока не поздно. Я прикусил губу, готовясь встретить крайне неприятные ощущения, и они не заставили себя ждать. Знакомые пятна грязно-лилового оттенка покрывали ауру сетью, дающей грубое представление о плетении контура, которым приложил меня посвященный. Кое-где просвечивали пробелы незатянувшихся дыр. Сказать честно, я надеялся на лучшее. Держать щит и одновременно пытаться сделать что-то со вражеским? Вот же гадство!
Будь тот злосчастный ирис настоящей целью, пожалуй, я бы всерьез призадумался над возможностью отступления. Но для меня в этой игре на кону стояло больше, чем простой кураж. А значит, единственный путь к победе лежит через драку с теми двумя.
– Тебе какой защитный контур плести? – Палиар прервал мои размышления. – Пассивный, активный, поглощающий, рассеивающий, полный, частичный…
– Думаешь, – притормозил я его, – я понимаю, чем они друг от друга отличаются? Выбирай сам. Все, что мне нужно, – это добраться до врага и иметь свободные руки. Хотя бы одну.
– Вообще-то, – смущенно признался чародей, – требования исключают друг друга. Самый надежный, мощный и универсальный щит – полный. Но он окутывает тело целиком. Частичный щит, как правило, не держит больше двух-трех попаданий и не способен блокировать охватывающие атакующие контуры типа сетей.
– Плети частичный.
За два попадания я доберусь до врага и в длинном коридоре, не говоря уж о небольшой комнате!
– И вот оно что, – добавил я неохотно. – Я на тренировке ауру повредил. Проверил сейчас, плохо. Щита не удержу. Его можно сделать… э… автономным?
– Без подпитки?.. – Чародей задумчиво вздохнул. – Тогда без вариантов – пассивный отражающий, наименее энергоемкий. Но в книге, которую я про это читал, категорически не рекомендовано применение в замкнутом пространстве и жилых помещениях.
– К ящеролюдам книгу. Делай.
Кажется, в моем голосе прозвучало что-то такое, что заставило парня придержать очередную порцию дурацких вопросов и уточнений и молча заняться делом.
Палиар уже заканчивал свою работу, когда в коридоре раздался знакомый голос.
– Желторотики! – с протяжной насмешкой окликнул старшекурсник, и мое бандитское чутье отчетливо ощутило скрываемый под бравадой страх. Ага, тут тебе не зал, где просматривается все насквозь. «Желторотики» могут оказаться где угодно – за портьерой, под кроватью, в шкафу. И, дождавшись, пока ты развернешься спиной, от души одарить какой-нибудь магической дрянью.
– Не клацай зубами, стены трясутся, – шепотом велел я Палиару. – Наше положение выгоднее.
Кажется, парень мне не поверил. В темноте было крайне любопытно наблюдать, как отражается на ауре мелкими вспышками его беспокойство.
Легкий гул приближающегося заклинания я уловил даже раньше осторожного шороха шагов. Судя по тому, что громкостью оно превосходило даже щит, находящийся прямо под ухом, контуров старшекурсник накрутил на себя немало. Хоть одно радует – нашего в таком шуме он точно не различит.
В напряженном ожидании мы прислушивались, как он топчется перед умывальниками, как осторожно подходит к двери. Цепь приятно тяжелила мне левую руку, на правой переливался жемчужными бликами магический щит.
Когда противник решился-таки толкнуть дверь, ведущую в отхожее место, его нервы были на пределе. Вот же болван, с таким количеством щитов можно смело переть хоть голой грудью на копье! Готовый пурпурный шар подрагивал у мага в ладони.
Я бесшумно шагнул вперед и гаркнул:
– Бей!
Шар сорвался с пальцев и унесся в никуда, задев по пути выступ с сиденьями. Нужник архимагистра обзавелся дополнительной дырой, уже не прикрытой никакими плетенками, а также окошком в соседнюю комнату, благо толщина внутренних стен здесь была не так уж велика.
Маг бешено завертел головой в поисках врага. Второй шар был нацелен точнее. Я подставил щит… Бабах! Отраженное заклинание отлетело в другой край того же злосчастного выступа, снесло угол вертикальной части и ушло в боковую стенку ямы.
В этот момент из глубины дома эхом раздался еще один магический взрыв. Другой старшекурсник развлекается? Потом выясним.
На третий шар чародея не хватило. Чтобы его бросить, следовало на мгновение приоткрыть щиты, а я был уже слишком близко, чтобы успеть его отразить – прямиком в физиономию создателя.
Хочешь не хочешь, пора призывать силу.
Подстроить щупы ауры под цвет щита получилось весьма условно, но мне было наплевать. Быстрее расколупаю этот орешек – живее буду. Щупы влились в чужеродные нити, и в следующий же момент плетенка мага стала подчиняться нам обоим. Чем-то это напоминало перетягивание каната. Похоже, я был даже сильнее, но доводить проверку до конца не стал. Был другой, куда более скорый способ решить вопросы.
Просунув пальцы в широкие неровные ячейки (ринские отступники, наверное, исплевались в очереди перерождения, глядя на подобное убожество), я потянул сеть в разные стороны, разрывая кокон на куски… Вот же гадство!
Почувствовав соотношение сил не в свою пользу, маг перестал сопротивляться, сбрасывая старую плетенку, как змея кожу. Новая, возникшая внутри, была совсем уж грубой, неопрятной, с кривыми ячейками, в которые спокойно проходил кулак, но она давала хоть какую-то защиту. Я же остался один на один с нестабильным контуром, замкнутым на мою ауру…
Это ты, парень, зря.
– Ложись! – крикнул я Палиару и отработанным движением отшвырнул взрывоопасную штуковину прочь, удлиняя нити, соединяющие ее с аурой, а затем разорвал их у дальнего конца, отскакивая в противоположную сторону. Вспыхнуло, грохнуло, стена, отделяющая нужник от коридора, осыпалась щебнем… И в тот же момент я почувствовал, как твердая поверхность, на которую я упал, уходит вниз.
Настил с сиденьями, не выдержав очередного над собой издевательства, разваливался на куски прямо под моей спиной.
«Кометы! Роскошная смерть», – только и успело пронестись в голове, когда что-то отчаянно цепкое сомкнулось на моей ноге, не давая отправиться вслед за настилом в глубокую выложенную камнем яму с замысловатой конструкцией на дне.
– Ты живой? – послышался сверху неуверенный голос.
За что мне нравится этот парень, так это за умение задавать вопросы. Своевременно и в точку. Но следовало признать, он меня спас. И ведь успел ухватить, надо же!
– Будет, пока не уронишь, – хмыкнул старшекурсник.
Палиар вздрогнул, опомнившись, и принялся вытягивать меня из-за края обрыва, сопя и пыхтя от натуги.
– Трогательная товарищеская забота, – сообщил наш враг, неторопливо приближаясь.
Наверное, он желал продолжить мысль, чародеи вообще знатные любители поболтать. Дослушивать я не стал. Размазанным полукругом сверкнула великая артефактная цепь, обвиваясь вокруг незащищенной лодыжки чародея. Рывок, пинок – и наш неудавшийся убийца с коротким криком полетел вниз с высоты в три человеческих роста, навстречу судьбе, которую готовил нам.
Вот тут я и понял, почему Пес с ходу отмел идею проникновения в особняк по ходам канализации центрального города. Щиты помогли магу смягчить падение. Похоже, даже ног-рук не поломал, но высота не была тут главной проблемой. Только потом я сообразил, что внизу не осталось ни камушка из двух здоровущих плит. А сейчас я просто наблюдал, как приходит в движение магическая конструкция, почуявшая законную добычу.
Чародея понесло по серебристой изменчивой поверхности, напоминающей рябь на воде, к виднеющейся в стене арке большой трубы. Вот тут-то он заорал уже по-настоящему, но остановить ускоряющееся движение был не в силах. Только мелькнули на повороте ноги из-под задравшейся мантии.
– Ты что, он же… – ошарашенно выдохнул Палиар, расширенными от ужаса глазами уставившись вслед исчезнувшему старшекурснику. – Ты его…
– А не он нас. Убираемся живо. Пока сюда не сбежалась вся здешняя стража. И плети следующий щит. Второй где-то здесь бродит.
По правде, с «живо» я несколько погорячился. Чтобы отвесить полноценного пинка чародею в щитах, мне пришлось соорудить этакую магическую подошву – по сути, широкую плоскую нить размером с добрый блин. Теперь левую ногу прожигало на каждом шагу сотнями раскаленных игл. Падучие звезды, а ведь это только начало! Где-то здесь бродит товарищ новоиспеченного жителя городских подземелий, а к ловушкам особняка мы еще даже не приступали. Не говоря уж об охране, которой сами звезды велели явиться на шум нашей драки. Тем не менее на лице у меня так и норовила прорезаться дурацкая гордая улыбка: я успел подстроить цвет подошвы под вражеские щиты. Получилось! И эта медленно отпускающая, как при сведенной мышце, боль тому первый признак. Не успел бы – вовсе сейчас ничего не чувствовал!
Площадка винтовой лестницы оказалась заваленной обломками камня. Притихший со своим неуемным любопытством Палиар молча сунул мне готовый щит.
Предосторожность оказалась лишней: на площадке второго этажа было пусто. Точнее, на том, что от нее осталось, примерно половине. Охранка, перегораживавшая путь наверх, уже не стоила волнений. Ее попросту не существовало. Равно как перил и куска пролета в четыре ступеньки. Я предпочел бы увидеть тут же останки неудачливого взломщика, размазанные тонким фаршем по стене, но увы. Похоже, чародей успел прикрыться щитами, почуяв неладное. Знать бы еще, где он сейчас – наверху или в зале за спиной…
Резким движением я вывернул из-за стены, держа щит перед собой. Чисто. Только жуткие статуи, целые и не совсем, пялили на меня свои каменные зенки сквозь витающую в воздухе пыль. Да, пожалуй, архимагистр будет просто счастлив видеть, во что превратился его особняк в результате студенческого нашествия. Не каждая банда Стрелки способна так погулять, как сделали это благовоспитанные чародеи, посвященные Ниранской Академии. Мы бы хоть стены целыми оставили. Тианара могла чувствовать себя отомщенной без всякого ириса. Только вот останутся ли в живых свидетели, способные ей о том поведать?
Лишь бы не подвела нога. Вроде чувствую ее, главное, чтоб не подвернулась в прыжке. Тут одно неверное движение – и прощай, Чертополох-колючка, в очереди перерождения свидимся. Чуть менее позорно, чем сгинуть в канализации, но тоже конец не из почетных. Я вдохнул, выдохнул – а что делать? И сиганул с разбегу через провал.
Проблемы возникли не с ногой. Проблемы возникли с Палиаром. Перетащить трясущегося чародея через отсутствующие ступени оказалось задачей не из легких. Дело решила артефактная цепь, перекинутая для страховки. Правда, не тем способом, на который я рассчитывал. Лишь нащупав намотанную на нее плетенку, парень забыл обо всем, включая собственные страхи. Прыгать он, правда, не решился, но шустро переполз провал по торчащим из стены обломкам ступеней, восхищенно бормоча что-то под нос о нитях неизвестной структуры.
– Автономный рассеивающий щит, – сообщил он немедленно по прибытии. – Совершенно уникальная структура. Не похоже ни на одну из наработок Академии! Где ты его взял?
– Там больше нет, – раздраженно буркнул я. – А сейчас не будет эльнейского ириса, если не поспешим.
Напоминание о цели заставило парня собраться.
По третьему этажу особняка старшекурсник ушел недалеко. Он лежал на выходе с лестницы, ногами на площадке, головой в коридоре. Тончайшие узоры оплетали его тело, застывая на коже диковинной переливающейся наколкой. Мерцающие бордовые нити казались единственным живым, что еще осталось в этой недвижной фигуре.
Я осторожно ухватил студента за край мантии и вытянул на лестницу. В какую бы дрянь он ни вляпался, она находится здесь, в проеме. Но только где именно? Никаких плетенок, затягивающих проход, не было и в помине.
Ага, вот оно. Тоненькая, едва заметная ниточка между плитами пола. И не разглядишь сразу, а шум от нее не громче комариного писка. Учитывая, что большая часть здешних чародеев – слухачи, ловушка почти идеальная. Проследив за ходом нити, я обнаружил и основную часть заклинания, спящую и потому почти неслышную. Располагалась она тоже на полу, в центре комнаты.
Я окликнул Палиара, склонившегося над старшекурсником, не подающим признаков жизни.
– Настоящий сомнифицирующий контур! – с восторгом объявил чародей. – Впервые его вижу!
– Обезвреживать ловушку будем? – поинтересовался я. – Или еще постоим полюбуемся?
Чародей обиженно заморгал и, выслушав мои объяснения о сути препятствия, потянул магические щупы к ниточке на полу.
Среагировал я на уровне инстинкта, не разума. Краем глаза отметил пробуждение плетенки в центре комнаты и подставил щит, до сих пор болтающийся на руке.
Дрянью «сомнифицирующий контур» оказался изрядной. Отражающие свойства щита были бессильны против тонкой бордовой паутины, прилипшей к его поверхности. Оставшиеся свободными края сети шевелились, будто щупальца, в поисках причитающейся им добычи. Но самым плохим было даже не это. А то, что линии автономного щита бледнели под натиском чужеродного контура, который были не в силах отразить. Плетенка же посреди комнаты гаснуть не собиралась. Не прошло и нескольких мгновений, как над ее поверхностью созрела новая сеть и устремилась в мою сторону. Гадство!
Пробудить дар. Подчинить себе щит. Наполнить собственной силой.
Потускневшие серые нити засветились жемчужными переливами. Только бы выдержала моя потрепанная аура… Сколько там еще этот горе-тактильщик будет копаться!
Я скосил глаза вниз и просто заледенел от ярости. Чародей и не думал работать, во все глаза наблюдая за моей борьбой с невидимым противником.
– Твои звезды! Ломай ее к ящеролюдам! Идиот! – рявкнул я.
Палиар вздрогнул, выпуская очередной щуп к управляющей нити… И промахнулся. Тоненькая ниточка исчезла вспышкой яркого света. Чародей со стоном отшатнулся. С плетенки в центре сорвалась третья сеть, и над мраморными плитами пола уже начинал прорисовываться контур четвертой.
Ругаясь так, что печали Небесной Матери хватило бы не на один день хорошего ливня, я рванул к светящейся плетенке, на ходу пытаясь подстроить щуп под ржаво-коричневые линии.
Наверное, я напоминал в тот момент артиста из площадного балагана, пытающегося удержать в руках шаткую гору самых разнообразных предметов. Когда плетенка на полу оказалась наконец в моем подчинении, я и сам не объяснил бы, каким образом контролирую два разнородных контура. Просто мне хотелось жить. Очень хотелось.
Повинуясь моей воле, коричневая плетенка стала развеиваться, а вместе с ней бледнел, растворяясь, наметившийся контур четвертой сети. Но не первые три. Еще один жгут – насыщенного бордового цвета. Не глядя, я подплел его к какой-то из ящеролюдовых сетей. Сдохни, дрянь, надоела.
Во вторую сеть я попал уже не с первого раза. В глазах двоилось и плыло, и золотые мошки вспыхивали поверх заслоняющих взор темных пятен. Развеиваем и эту тоже…
Я не успел заметить, в какой момент вновь потускнел и растворился щит. Похоже, я уничтожил его случайно, не сумев мысленно отделить от бордовой плетенки. Но увидел, как рвется ко мне, оплетая руку, последняя освободившаяся сеть.
На этот раз я был готов к ощущениям принимаемого на ауру чужеродного контура. Ее уплотнившаяся поверхность заметно покраснела, подстраиваясь под нужный цвет. А потом бордовая сеть накрыла меня, пытаясь пробиться через последнюю защиту. Врешь, зараза. Мне уже не нужны были жгуты, чтобы переподчинить себе эту гадость. И развеять. К ящеролюдам…
Последняя плетенка истаяла светящейся магической дымкой. Все.
Я рухнул на колени, хватаясь руками за пол. Голова кружилась так, что я с трудом понимал, где верх, а где низ. Сквозь гул в ушах с трудом пробивались слова подбежавшего ко мне Палиара:
– Ты как? И что…
Я поднял на него невидящие глаза. Дал бы в морду, да руки не слушались.
– Заткни пасть, – велел я. – Еще вопрос «что», «зачем» и «как» – убью.
Из положения парень вышел просто мастерски. Он спросил: «А может?..»
– А может, вернемся?
Кометы, ну неужели нельзя помолчать? Вот просто взять и заткнуться?
Подниматься было тяжело, очень. Еще тяжелее оказалось не рухнуть обратно. Навалившаяся слабость лишь подогревала бешенство.
– Ты за кого меня держишь, сопля? Вернуться? Может, у вас, чародеев, так принято, возвращаться с полпути, а у нас такие неженки долго не живут.
– Что значит «у нас»? Ты разве…
Я тряхнул головой, разгоняя пляшущие перед глазами звездочки:
– Парень, тебе никогда не говорили, что много знать опасно для жизни, нет? Так вот, ты допрыгался. Я тебе расскажу. Все расскажу. Допек уже вопросами своими. А после этого можешь забыть про все свои мечты и планы. Даже про теоретическую магию и заклинания от блох. Для начала, дружок, у тебя просто никакая память на лица. В Академию я в жизни не поступал просто потому, что никто бы туда меня не взял.
– Но ты ведь маг, – недоуменно начал Палиар. – Так почему…
– Слышал про пожар в Стрелке два месяца назад? Или такими мелочами, как жизнь вшивых нищебродов, у вас тут не интересуются?
Зеленые глаза расширились. Он все-таки понял что к чему.
– Ты тот самый дикий маг, – догадался чародей, с каждым словом пятясь все дальше и дальше от меня. Но что примечательно, испуг не избавил его от привычки задавать вопросы. Наоборот, они хлынули из парня беспрерывным потоком: – Ты владеешь своим даром, но как? Почему решил остаться диким? Зачем устроил пожар? Почему проник в особняк? Ты собираешься меня убить? Почему ты не пошел учиться? Или у тебя все-таки был наставник?
– Не было у меня наставника, – жестко оборвал я его. – А теперь будет. Знаешь, как называют людей, помогающих бандитам и ворам? Сообщники.
Хлоп, хлоп – моргнули светлые ресницы.
– Это что же выходит? – спросил Палиар, беспомощно уставившись на меня. – Я теперь преступник?
– Верно, парень. Ты все правильно понял. Теперь тебе одна дорога – бежать. Пока не нашли и голову не открутили.
– У нас другие наказания, – упавшим голосом отозвался чародей. – Камера, экранированная от магического поля… Лет на сто… А может, пожизненно… Все равно мало кто пережил в здравом рассудке…
Вообще-то пока Палиар не совершил ничего такого, от чего нельзя отбрехаться. Но ему и в голову не пришло подвергнуть сомнению услышанное.
– Надеюсь, ты не хочешь туда угодить? – спросил я. – Тогда кончай болтовню и пойдем.
– Значит, ты меня не убьешь? – просиял чародей.
– Если окончательно не доведешь меня глупыми вопросами, – честно предупредил я.
Мы продвинулись молча аж до четвертой комнаты в длинной цепочке. Там Палиару изменило его долготерпение, и он с опаской поинтересовался:
– Слушай. Я никак не могу понять… А зачем тебе ирис?
Надо же, сообразил. Что ж, этому секрету все равно недолго оставалось жить.
– На ирис мне плевать, – признался я. – Я его тебе отдать собирался. Вообще меня наняли добыть один артефакт, находящийся в этом доме.
Я думал Палиар клюнет на артефакт. Но оказалось – на ирис.
– Отдать? Мне? Но почему?
– В награду за помощь, – бросил я высокомерно. – Тебе ведь нравится эта Тианара.
Вообще-то все было совершенно не так. Принцип, которым я руководствовался, был таков: когда мне все равно, а другому хочется чего-то позарез, почему бы не пойти ему навстречу? Невозможно переиметь всех девок, потратить все деньги и завоевать власть над каждой душой этого мира. Да и незачем в целом. Странноватое качество для бандита, но я любил делать другим приятное. Самым сложным оказалось поставить себя так, чтобы это не сочли слабиной. В Стрелке не принято делиться даже коровьей лепешкой посреди навозной кучи. Не потому, что она тебе так уж нужна. А потому, что обладать – право сильного. Чем конкретно обладать, вопрос десятый. Лишь сделавшись главарем и хозяином улиц, я нашел способ делать подарки, не прослыв при этом редкостным чудаком. Замаскированные под милостивую подачку, они свидетельствовали не о слабости, а о справедливости. Забавная такая штука. Голодному бедняку нужно куда больше мужества и силы, чтобы разделить с другим последнюю черствую горбушку. Сытый богач способен накормить десяток, даже не заметив того. Но в людских глазах первый окажется глуп, а второй – щедр.
Однако ж на этот раз мое великодушие не было оценено по заслугам. Чародей мучительно покраснел:
– Да, нравится. Только не думай, что я стремился за ирисом ради того, чтобы заняться с ней… этим. Я просто хотел доказать, что могу. А Тианара… Так неправильно. Она ведь не любит меня. Даже внимания не обращает. Я бы отказался от… этого.
Да, парень, может, я и не великий знаток женщин, но что-то мне подсказывает, что за такое великодушие рискуешь ты схлопотать свою неземную любовь в злейшие враги. А заодно проходить в девственниках лет до ста. Но заводить беседу в извечное русло рассуждений о девчонках со всеми их особенностями, приятными и не очень, я не стал. Поскольку обратил вдруг внимание на странную вещь, которую уже не мог объяснить неточностью плана верхних этажей.
– Тебе не кажется, что эти комнаты слишком одинаковые? – спросил я чародея.
– Разве это не такой особый стиль? – удивился тот.
– Я видел план особняка. Стольких комнат тут не должно быть вообще. Здесь что-то не так.
Я подошел к окну. Отсюда открывался вид на южную сторону сада, спокойную и тихую, словно и не было никакого студенческого вторжения. Кусты, ровные, как гвардейцы в строю. Идеально круглый пруд с островком и беседкой. Да, при таком незыблемом порядке поверить в вереницу комнат-близнецов не так уж трудно… Вот только дом этот не столь огромен, чтобы вместить их в себя.
Движимый самым неприятным подозрением, я доковылял до соседней комнаты и выглянул в окно. То же самое. Совершенно. Пока я шел внутри одного помещения, картинка за окном менялась, как и положено. Но стоило перешагнуть порог, и она рывком возвращалась к исходному виду. Каждый раз в первом окне я видел одно и то же. Падучие звезды! Похоже, мы угодили в вереницу, состоящую из одной-единственной повторяющейся комнаты.
Самое плохое было то, что я не видел вокруг ни одной плетенки. Лишь ощущал поднимающий волоски холод близкой магии и что-то вроде легкой цветной ряби на стенах.
– Полюбуйся на свой «особый стиль», – предложил я чародею, подводя его к окну.
Палиару ничего не оставалось, как признать очевидное.
– Иллюзия, – тихо выдохнул он, уставившись на меня взглядом, в котором мешались недоумение, обида и тихое обожание.
– Я не слышу ни одного контура. Только странный какой-то шумок.
– Маскирующие плетения. Сбивают восприятие по всем чувствам, – объяснил чародей и снова вылупился на меня. Выносить это становилось сложно.
– Чего уставился? – огрызнулся я.
Тот вздрогнул и смущенно отвернулся.
– Знаешь, – признался он, – когда мы шли в дом, я думал, все будет по-другому. Что ты нужен лишь для того, чтобы указывать мне плетенки. А выходит, без тебя я не ушел бы и дальше второго этажа. Сначала старшекурсники эти, потом сомнифицирующая ловушка. А теперь я не смог распознать иллюзию. Хотя читал об этом и даже пробовал создавать простые контуры. А ты почувствовал неладное сразу. Кто бы мог подумать, что стоит обратить внимание на окно!
Кто? Да любой парень с улиц Стрелки, которому жизнь еще дорога. Падучие звезды, вот же нашел время разводить страдания на пустом месте!
– Высказался? – буркнул я мрачно. – Полегчало? Давай лучше припоминай, что ты читал про то, как из этих иллюзий выбираться.
– В том-то и дело, что единого решения нет! – горестно поведал Палиар. – Каждая иллюзия уникальна. Единственный надежный способ выйти – знать предусмотренный заранее механизм. Если такой, разумеется, существует. Или использовать общие приемы, способные развеять любое плетение. Но при таком количестве контуров, не поддающихся прямому распознаванию, для удержания стабильности конструкции двумя магами не обойтись. Притом что мы находимся внутри…
– Понял, можешь не продолжать, – отмахнулся я. – Выход есть наверняка. Хозяин-то через это все ходит. Значит, будем искать.
А для этого не мешало бы понять, как тут все устроено. Только в сказках магия способна творить что угодно. Столкнувшись с ней вживую, понимаешь, что здесь работают законы и ограничения не менее четкие, чем в обычном мире простых людей и вещей. Человек не может умереть потому, что чародей щелкнул пальцами. Между этими двумя событиями имеется неощутимый большинством посредник в виде магического контура, который и производит действие. Он может спалить жертву дотла, остановить ей сердце, удушить, разорвать на мелкие куски – что угодно, но в любом случае появится конкретная причина смерти. А значит, за этой бесконечной цепью комнат тоже стоит нечто вполне определенное. Если разобраться, во что именно мы вляпались, можно понять, как отсюда выбраться.
– Попробуй пройти назад, – велел я Палиару. – Туда, откуда мы заходили. И проверить, остался ли выход.
Я заметил неладное, когда чародей очутился в третьей по счету комнате. Нет, мне точно не показалось. Каждый раз, пересекая порог, он начинал заметно забирать вправо, пока и вовсе не пропал из вида. Тем не менее я продолжал слышать удаляющийся звук его шагов.
– Выход исчез, – кисло сообщил чародей, вернувшись.
– У меня есть одна идея, – заявил я, пересказывая собственное наблюдение. – По-моему, на самом деле это большой круг. Коридор небесконечен, как это кажется. Он просто замкнут.
Еще одна догадка оправдалась полностью. Палиар, посланный ее проверить, скрылся за невидимым поворотом, а некоторое время спустя появился с другой стороны. Уже легче. Хотя бы потому, что число помещений, где следует искать выход, ограничено.
Интересно, все ли комнаты иллюзорны или среди них припрятана настоящая, отражением которой являются все остальные? На потолке раздражающая рябь покрывала лишь объемную лепнину по углам. Правильно, нечего тратить лишнюю магию на то, чтобы скопировать оштукатуренную белую поверхность. Значит ли это, что комната, где не будет ряби на стенах и полу, – настоящая?
Не успел я порадоваться собственной находчивости, как понял ошибку. Настоящей комнате тоже нужны плетенки, которые будут распространять по конструкции образец внешнего вида. Значит, попробуем оставить метку. Если сделать это в исходной комнате, изменения отразятся на всех ее копиях. Что бы такое придумать?..
После взорванного нужника и разнесенной лестницы поступок мой казался легкой шалостью: я плюнул на пол. Давно мечтал это сделать, а тут такой случай!
– Что ты… – начал было Палиар и тотчас же осекся: плевок исчез. На ровных квадратах паркета не осталось и следа.
Мой вариант с поиском комнаты-образца оказался подвергнут беспощадной критике. Во-первых, утверждал маг, совершенно необязательно ей вообще находиться в этом круге. Во-вторых, совершенно не факт, что она будет связана с выходом. Я обругал умника последними словами и поинтересовался его собственным вариантом решения. Такового не нашлось, и маг, нахохлившись, поплелся за мной – производить очередной опыт.
Впрочем, злиться долго Палиар не умел. Дуться он перестал ровно в тот момент, когда очередное повторение процедуры привело наконец к желаемому результату. Смачный, от души, плевок красовался по всей веренице комнат, в одном и том же месте, с точностью до мельчайших брызг.
– Я так и не узнал, как тебя зовут на самом деле, – ни с того ни с сего заявил чародей.
– Все равно забудешь, – фыркнул я. – Можешь звать Чертополохом.
– Это такая бандитская кличка, да? – оживился новоиспеченный сообщник. – А мне теперь тоже придется придумать себе…
– Имена не придумывают, – оборвал я его. – Имена дают. Заслужишь – получишь.
– Слушай… э… Чертополох, я вот хотел тебя спросить. Ты ведь совсем неглуп. Ты такие вещи подмечаешь, что мне даже мечтать не приходится. Почему же ты решил остаться диким магом? Почему не пошел учиться, как все?
Он ведь издевается, правда?
– Может быть, потому, что без документа о рождении в Ниране вместо зеленой мантии мне светило смертельное заклятие? – недобро поинтересовался я.
Палиар глядел на меня все с тем же искренним непониманием.
– В Академии – конечно, это же ниранская школа. Но почему ты не отправился в школу своей регии?
Теперь уже я уставился на него во все глаза, услышав незнакомое слово, которое, судя по выражению лица чародея, должно было что-то для меня значить. Просвещение неуча в моем лице не заняло много времени. Как оказалось, Палиар умел-таки объяснять доходчиво – когда дело не касалось магии с кучей непонятных терминов. Четко, ясно, упорядоченно вставала передо мной история того, что искалечило мою судьбу. И теперь это знание корежило ее вновь, безжалостно вскрывая старые раны и нанося новые, не менее глубокие и болезненные.
Я прижался к стене, словно холод от скрытых плетенок мог остановить, заморозить разливающуюся внутри пустоту.
Как наивно и просто было жить, определив источником всех бед Академию с ее нелепыми законами! А ведь законы те придумала даже не она. Просто честно выполняла соглашение, заключенное в Сорине пятьсот лет назад. Пятьсот лет для магов не такой уж большой срок. Что-то около века по обычным меркам. Еще живы сыновья и внуки тех, кто подписывал документ, ставший моим приговором.
Опустошающие войны между магами разных школ сотрясали тогда континент. Исчезали целые направления, унося за собой в могилу бесценные знания и умения, превращались в опасные пустоши поля магических сражений. И вот после очередного витка казавшейся бесконечной войны главы уцелевших школ собрались в городе Сорине. Понежиться в горячих источниках, испробовать уже тогда знаменитые вина Золотого побережья, насладиться прекрасными морскими видами… А заодно порешать, как избежать взаимного полного истребления. Итогом стал документ, известный теперь как Соринский договор, одним из пунктов которого каждой школе выделялась регия: территория, на которой ей разрешается набирать учеников. Таким образом был улажен наболевший вопрос с перебежчиками и лазутчиками, а заодно уравнялось примерное число возможных адептов. В общем, сильнейшие поделили между собой основательно почищенный от конкурентов мир и остались довольны. Положение о региях обеспечивало школы учениками вне зависимости от влиятельности. Оно ограничивало в росте наиболее могущественные из выживших школ – и могло послужить последним шансом на спасение тем, кого война поставила на грань исчезновения, запрещая более удачливым соседям брать учеников из чужих регий. Договор устраивал всех – тем, что мог сдержать опасно зарвавшихся конкурентов, и школы ревностно следили за его исполнением. За пять столетий он был нарушен всего дважды. Кара следовала незамедлительно за раскрытием. Обе школы-нарушительницы оказались мгновенно разорваны в клочья объединенными силами соседей, а их регии поделены.
Вот такая история. По сути, все вопросы, которые я имел к Академии, следовало предъявлять моим нынешним нанимателям. Они же и были теми, кто способен избавить меня от судьбы вечно преследуемого изгоя, дикого бесконтрольного мага, убить которого – долг любого адепта любой школы. Ну что, Чертополох, весело ты напоролся, да? Рискнешь испортить отношения с единственными, кто может тебя спасти?
«К ящеролюдам!» – зло подумал я. Знай моя мама семнадцать лет назад о существовании ринской школы, способной приютить такого, как я, не осталась бы в Стрелке и лишнего дня. Не угасла бы раньше срока, истаяв от вечных тревог. А я сейчас бродил бы с «Клинком» и прочей компанией по катакомбам отступников, веселый и беззаботный… К ящеролюдам! Не знаю – и не хочу знать, – почему они предпочли бросить на произвол судьбы Стрелку и всех, кому не повезло там родиться. Нет сомнений, стоит лишь намекнуть, что в моем лице они заполучат первого за столетия визуала, тотчас же хором затянут о страшной ошибке, о том, как все они сожалеют… Опоздали, ребята. Я не собираюсь ползти к вам на брюхе, умоляя застегнуть на шее поводок. Семнадцать лет прожил без клейма на ауре, проживу и еще… А сколько, кстати, проживу? До сих пор я совершенно не задумывался об этом. Для бандита на улицах Стрелки намерение протянуть хотя бы следующий год – невероятно самоуверенный план. И лишь сейчас, в размышлениях о магических школах и моем к ним отношении, я впервые четко осознал, что с моим даром вполне способен дожить до двухсот, а то и вовсе трехсот… Не будь за моей спиной такого количества охотников подсократить этот не по чину роскошный срок. К ящеролюдам! Сейчас я не поставил бы на свою жизнь и железного луча.
А самое поганое, что с ней напрямую связана судьба близких мне людей. Кометы! Жить ради других, оказывается, куда сложнее, чем умирать за них. Пока ринские маги готовы вытащить моих ребят из смертельной ловушки, мне придется оставить счеты и добыть для школы тот забытый звездами свиток.
Я с усилием оторвался от стены. До момента, когда можно будет расслабиться, дав волю всей разрывающей меня ненависти, тоске и безысходности, еще далеко.
Тем временем у Палиара происходило мучительное осознание другой порции истины.
– Как такое может быть? – недоумевал он. – Это просто дико, невероятно! Прирожденный маг, не знающий о региях, о школах… О своей возможности учиться, как подобает магу!
– Об этом не знает большая часть простых людей, – заверил я его. – О вас вообще мало что знают. Не все маги рождаются в потомственных семьях. Вряд ли я одинок в своей судьбе.
– Но тогда выходит… Все эти боевые группы, поиск и уничтожение диких магов – всего этого можно избежать? Мы боремся со следствием, когда причину так легко устранить! Это просто ужасно! Этого нельзя так просто оставить. Мы не сможем принять чужих учеников, но вести просвещение на территории чужой регии никто не запрещал… Я добьюсь встречи с нашим деканом… А он дойдет до ректора и…
Вот же его зацепило, а! Не ожидал даже. Жаль, что ни к чему хорошему эти метания не приведут. Я поспешил охладить его пыл:
– Брось. Даже не считая твоего пособничества мне… По-твоему, деканам и ректору неизвестно все это? Тебе просто велят заткнуться и помалкивать. А будешь настаивать, так и сами заткнут. Навсегда, чтоб лишнего не болтал. По-твоему, что Академии выгоднее – подарить своим заклятым врагам нового ученика или устранить опасного преступника? Ей еще и спасибо скажут – мало ли что взбредет этому бешеному на ум! Вчера он пустил пеплом нищий квартал, а завтра княжеский дворец подпалит.
Голос Палиара звучал даже тише обычного и заметно дрожал. Еще бы, не каждый день тебя вырывают из уютных грез о древних руинах и великих исследованиях, тыкая носом в то, чем на самом деле занимается Академия.
– Тогда в Стрелке… Что там действительно произошло? Ты ведь не хотел, да?
Не то чтобы совсем не хотел… Но пожар точно устраивать не собирался. Я криво хмыкнул:
– Была одна скверная ситуация. Меня и моих друзей зажали в угол, не отбиться нам было. Дар пробудился сам. А я не смог его сдержать. С тех пор я многое понял про то, как с ним управляться… Великие знания, вас, наверное, годам к пяти такому учат! – не сдержал я горькой усмешки и тотчас же оборвал себя: – Ладно. Хватит болтовни. Надо выбираться из проклятого коридора.
– У тебя появились идеи как?
– Представь себе, – сказал я, подходя к окну, и распахнул высокую двойную раму. В лицо ударил порыв свежего ночного ветра. Действие зеркалом отразилось по всей цепочке комнат. – Комната настоящая, а значит, окно тоже. А по этим лепным чудикам на стене ничего не стоит добраться до четвертого этажа.
Палиар в ужасе попятился от окна.
– Я упаду! – с уверенностью заявил он. – Здесь высоко.
Я лишь усмехнулся в ответ. До цели – святая святых этого дома, личных покоев архимагистра Дайне, было рукой подать.
– Плети контур, чародей. Как обычный щит, но только не сетью, а просто кольцом. Подстрахую, так и быть.
Ужаса в глазах чародея не убавилось, но к нему примешалась солидная доля восхищения.
– Все ты делаешь наоборот! – заявил он, качая головой. – Там, где другие ломают контуры, ты лезешь в окно. А потом используешь магический контур вместо простой веревки!
Я пожал плечами:
– Ведь это работает.
– В том-то и дело!
Четвертый этаж дома оказался единым огромным помещением, образующим нечто вроде гигантской ступеньки, нависающей над центральной частью – овальной выемкой на два этажа. Посередине выемки находился засаженный водными растениями бассейн, по берегам которого росли самые настоящие деревья. Высокие, подпирающие кронами прозрачную крышу. Еще раньше меня удивили толщина стен и изобилие колонн на нижних этажах. Теперь стало ясно, зачем они нужны: удерживать на себе тяжесть этого искусственного сада. С четвертого этажа на третий вели две широкие лестницы. Одну из них щедро обвивали какие-то лианы, вторую, ближайшую, словно стражи, окружали высокие, аккуратно подстриженные можжевеловые кусты. Вообще в той части оранжереи, куда мы попали, было заметно холоднее, нежели за окном. Выложенная камнями тропинка тянулась через толстый ковер серого мха. По большим валунам стелились тонкими веточками приземистые низкие кустарники.
Мы пересекли тонкую магическую завесу, стало теплее и суше. Невысокие крепенькие сосны в кадках стояли по обеим сторонам прохода. Но не такие, как можно увидеть в любом лесу. Особенно мне запомнилась одна, с длинными иглами на свисающих, плакучих ветках.
Новая завеса и очередное потепление. Во всем доме не было такого количества магических контуров, как в этой оранжерее. По сложности конструкция едва ли уступала наружным щитам. И опять то же самое: единая плетенка, берущая магию от одного большого камня, вделанного в центр прозрачного купола. Почему они все так устроены? Я задал вопрос Палиару.
– Это ведь жилое помещение, – объяснил чародей. – Присутствие мощных магических полей крайне вредно для всех живых существ, в том числе людей. Происходит спонтанная перестройка организма, изменения накапливаются и закрепляются. В течение двух-трех поколений можно ожидать появления в потомстве стабильных хиконтов. Потому артефакты-концентраторы стараются установить как можно дальше от мест постоянного присутствия.
Так вот откуда берутся сушляки! Интересно, кстати, который из великого множества здешних цветов – тот самый знаменитый ирис? У меня просто разбегались глаза от великого изобилия форм, расцветок, ароматов. Вот, например, красная в пятнах штуковина размером с доброе тележное колесо, обнаруженная в одном из отделенных пологом закутков, теплом и влажном. Стоило нам пересечь завесу, как в ноздри ударил исходящий от цветка запах тухлятины.
Впрочем, цветы нас интересовали в последнюю очередь. Следовало найти выход, соединяющий оранжерею с кабинетом и лабораторией архимагистра на третьем этаже, но ничего даже близко напоминающего дверь, нам не встретилось и в помине. Оранжерея казалась замкнутым, изолированным помещением, а этого не могло быть. Снова иллюзия? Вполне возможно.
А самым плохим было неоставляющее чувство слежки. Несколько раз мне чудился легкий шорох в стороне, порой в густой завесе листьев мелькала смутная тень. В конце концов подозрение переросло в уверенность.
– Мы не одни, – заявил я, останавливаясь и спуская с руки цепь.
Ответом мне был прерывистый шипящий звук. Из-за непонятного растения, напоминающего бочонок с пучком листьев наверху, выскользнула гибкая женская фигура.
Падучие звезды! В первый момент мне показалось, что незнакомка затянута в странный чешуйчатый наряд, оставляющий обнаженными живот и грудь, но тотчас же я понял: это не одежда. Из чужеродных предметов на теле странного создания имелись лишь замысловато украшенные браслеты на руках и ногах, ошейник и пояс с коротким изогнутым мечом. Крупная чешуя насыщенного зеленого оттенка покрывала руки, ноги и бока существа, переходя спереди в светлую мягкую кожу. Учитывая пол незнакомки, впечатление создавалось неоднозначное. Распущенные волосы красновато-рыжего цвета спускались ниже талии. С почти человеческого лица на нас в упор глядели огромные желтые глаза с вертикальными зрачками.
Когда начальное потрясение от увиденного немного улеглось, меня посетила первая здравая идея: «Ящеролюд!» Чародей, однако, был иного мнения.
– Хи-химера… – в ужасе выдохнул он.
– Хиконт? – уточнил я, приглядываясь к тончайшим магическим нитям, пронизывающим тело странной женщины и образующим особенно яркую сеть на стыке кожи и чешуи.
– Нет, обычная химера, – упавшим голосом прохрипел Палиар. – Магический гибрид нескольких разнородных существ. Я слышал, архимагистр Дайне занимался усовершенствованием животных с боевыми целями… Но человек как основа… Небесные Родители!
В отличие от чародея, меня это почему-то нимало не удивляло. И насчет боевого применения возникали весьма крепкие сомнения. Даже оружие на поясе не могло исправить впечатления. Как-то не вязались в моем представлении обнаженные маленькие груди и унизанные браслетами руки с воинским делом. Разве что ронять боевой настрой противника, показывая ему таких вот штучек.
Зато я окончательно поверил в обостренную нелюбовь архимагистра Дайне к противоположному полу. Надо просто ненавидеть женщин, чтобы сделать такое с одной из них.
Жутковатое творение архимагистра остановилось шагах в десяти, насмешливо склонив голову. Темные губы прорезала ухмылка, враз напомнившая мне о покойном Ящере. Длинный раздвоенный язык скользнул меж острых треугольных зубов.
Движение, которым химера извлекла из ножен меч, я едва успел отследить…
