Глава 6

Солнце палило нещадно. От него не спасали своей тенью даже высокие деревья городского парка, раскинувшегося на противоположной от особняка Дайне стороне Фонтанной площади. Несмотря на изнуряющую жару, в парке и на площади было на удивление людно. Казалось, добрая половина Академии решила переселиться сюда, превращая некогда тихий, спокойный уголок внутреннего города в подобие непрекращающейся студенческой вечеринки. Трактирщик из ближайшего кабака распродал за два дня месячный запас прохладительных и горячительных напитков, и единственным обстоятельством, омрачающим сейчас его счастье, была невозможность предугадать раньше небывалый спрос. Большая часть питейных заведений по понятным причинам располагалась ближе к Академии. Здесь же, в респектабельном районе богатых особняков, принадлежащих именитым и родовитым чародеям, «Грот», увитое плющом каменное строение возле пруда, был единственным спасением для разомлевшей от жары публики. Предприимчивый трактирщик не остался внакладе. В опустевших пивных бочонках дозревал молодой квас, для дам предлагались травяные отвары и ягодные морсы – извлеченные из морозных недр ледника, эти напитки расходились даже быстрее пива, продаваемого расторопными конкурентами на улице из бочек.

Я бы тоже не отказался сейчас от чего-нибудь холодненького, но, по правде говоря, мне мучительно не хотелось пользоваться деньгами, полученными на расходы от Кирии. Не мог я и освежиться, подобно некоторым, в пруду или фонтане: тело разом выдало бы мою чуждость компании обросших дурным мясом здоровяков в зеленых мантиях. Я был уверен, что в честной борьбе заломаю по крайней мере половину из этих гладеньких, лоснящихся увальней, от которых не отрывали заинтересованных взглядов присутствующие здесь юные чародейки. Впрочем, я не слишком завидовал. Устав Академии обязывал студентов ходить в одинаковых зеленых мантиях вне зависимости от пола, и девушки выглядели в этом одеянии бесформенными, как крестьянские бабы на рынке. Вокруг нескольких старших студентов (видимо, самых одаренных) коконами реяли плетенки охлаждающих заклинаний. На счастливчиков недобро зыркали их менее умелые товарищи: охлаждая воздух изнутри, плетенка выдавала наружу волны жара.

Наплевав на устав, одна студентка сбросила мантию, под которой оказалась лишь кружевная, низко вырезанная рубашечка без рукавов и весьма легкомысленные панталоны. Вдохновленные примером подруги, несколько менее смелых чародеек решились повторить ее действия. Теперь я понимал тех, кто писал устав. Появление таких цып в нарядах откровеннее зеленого мешка сорвало бы весь процесс учебы. Фигурки у девочек были что надо. Я даже не знал, какая мне нравилась больше – в каждой было что-то свое, особенное. Заметив мой заинтересованный взгляд, одна из чародеек, маленькая златовласая блондиночка заулыбалась в ответ. Я тихо выругался про себя. Нашел чем заняться, кобелина озабоченный, на девок из Академии пялиться! Хотя ответное внимание говорило о том, что ошибок, способных меня выдать, я пока что не совершил.

Да, совсем забыл рассказать о причинах этого странного оживления. Вот уже второй день все новые и новые добровольцы пробовали на прочность особняк Дайне. Ведь первая красавица Академии, недоступная и холодная Тианара Астеш, обещала подарить ночь любви тому, кто принесет ей эльнейский ирис из оранжереи архимагистра.

На первые попытки проникновения за ограду охрана реагировала четко и незамедлительно. Но уже к полудню измученные стражники едва выползали на очередную тревогу, лениво и неохотно. Их лени способствовало и то, что хозяин укатил отдыхать на гостеприимные пляжи Золотого побережья, лишь только окончился в Академии последний экзамен.

За время, проведенное в парке, я научился воспринимать спокойно обилие народа в зеленых мантиях, а заодно нахватался всевозможных словечек, вроде тех же «охранок», бытовавших в магической среде, и уже сам не замечал, как начал заменять ими громоздкие длинные сочетания. На присутствие непонятного парня без мантии никто не обращал внимания. Непричастных к Академии людей здесь хватало: торгующие едой лоточники, шустро перекочевавшие с рынка Нижнего города навстречу верному заработку, зеваки, явившиеся поглазеть на бесплатное зрелище, и, наконец, молодые маги, не прошедшие отбор в Академию вследствие малого возраста или недостатка знаний. Хоть обучение в ней и было обязательно для всех уроженцев княжества, имеющих магический дар, поступление требовало определенных навыков. Претендент, не прошедший испытаний, пробовал счастье на следующий год и далее до тех пор, пока его умения не достигнут необходимого уровня. Затем следовало три обязательных года, завершающихся посвящением, возможность же дальнейшей учебы зависела от желания студента и оценок его экзаменов. Как правило, на этом этапе отсеивалось большинство девушек, спешащих избавиться от бесформенных зеленых одежд и поскорее обустроить семейную жизнь иногда по велению сердца, но чаще – по воле могущественных семейных кланов. Тианара Астеш не входила в число тех, кто спешил расстаться с учебой, но проваленный экзамен не оставлял ей иных возможностей.

В общем, праздного народа в парке хватало. Затесались в толпу и несколько ребят из мелюзги, входящей в банду. Уличная детвора – самая вездесущая сила в городе, на которую никто давно не обращает внимания. Конечно, такое событие, как штурм дома архимагистра, не могло без нее обойтись. В нашем же случае это был наилучший способ поддерживать связь между всеми заинтересованными сторонами. Для этого, правда, пришлось провести весьма неприятный разговор с Подсолнухом, посвятив его в подробности дел с Псом, Кирией и ринской школой. Реакция друга оказалась ровно такой, как я и предполагал.

– Я иду с тобой, – заявил он тоном, не принимающим возражений.

Паршивее всего то, что на его месте я поступил бы точно так же. Слишком многое мы пережили вместе, сделавшись друг другу ближе, чем братья, чтобы вот так отпустить в одиночку в опаснейшую авантюру. Подсолнух страховал у плетенок Проклятого дома, чтобы в случае чего вытащить меня или то, что от меня останется. Он рванул вслед за мной в логово Свинорыла, заражая своей уверенностью остальных ребят. Он был тем, кто не дал мне покончить с собой среди огненного безумия взбунтовавшегося дара. А уж драк, в которых мы спина к спине встречали безнадежно превосходящего противника, и вовсе не счесть. Предположить не мог, что наступит день, когда я буду не рад ощущать за плечами присутствие друга. Но сейчас это было мое решение и мой риск. Слишком дорого могла обойтись ошибка, расплачиваться за которую придется совсем не нам.

Спорили мы долго. И наговорили столько гадостей, сколько способны сказать лишь два по-настоящему близких друг другу человека. Я не уступил, оставив за собой последнее слово. Обидеть Подсолнуха почти невозможно, от его конопатой шкуры отскакивают все злые слова и обвинения. Но своим отказом взять его с собой я зацепил друга всерьез и очень крепко.

Ладно. Потом разберемся, если… Если у меня получится добыть свиток. Если ринские маги сдержат слово. Если нам всем удастся безопасно покинуть город и добраться до обещанного убежища. Если ринская школа способна противостоять чародеям… Гадство, как же много этих «если»!

Когда в дело вступает такое число обстоятельств, разбирать каждое из них в попытке выстроить план – верный способ провалить все. В таких случаях стоит просто держать нос по ветру и ждать момент. А почуяв его, действовать без промедлений. Так что я просто болтался среди чародеев, прислушиваясь к их беседам, мотая на ус все, что слышал о магической охране особняка, и не привлекая к себе особенного внимания. Пока вот так вот не промахнулся с девушкой. Самым глупым образом. Неужели правда понравился? Я бы не удивился, будь на ее месте обычная городская девчонка. В конце концов, парень я не из последних, особенно теперь, когда, раздобрев на Угревых харчах, перестал напоминать сложением болотного зверя. Но чтобы чародейка? Тем не менее златовласка продолжала посылать мне благосклонные взгляды. Кометы! Вот же влип. А вдруг запомнит?

Внезапно по толпе пробежал шумок оживления. Очередная группа храбрецов выдвигалась на штурм. Это был уже не первый случай, когда студенты пытались решить задачу не поодиночке, а целой компанией. Интересно, к Тианаре они тоже вместе отправятся?

Разомлевшая от жары охрана даже не шевельнулась остановить вторженцев, всецело полагаясь на охранки, дальше второго слоя которых не ушел до сих пор ни один претендент на тело красавицы. Хотя подозреваю, Тианара уже служила для многих лишь приятным дополнением к славе гения, взломавшего ловушки архимагистра. Чародеи всегда отличались редкостным упрямством, и добыча ириса превратилась для них в дело принципа.

Похоже, я был спасен. Вместе с прочими зрителями девушки выдвинулись поближе к месту событий, позабыв обо всем и обо мне в том числе.

На этот раз и впрямь нашлось на что посмотреть. Проходить первый слой студенты более-менее научились. Я как мог прислушивался к их жарким спорам и радовался, что звезды одарили меня столь уникальными способностями. Не видя обсуждаемого своими глазами, не понял бы ни за что. А так я даже начал улавливать некоторую взаимосвязь между картинкой и произносимыми словами. Например, теплым солнечным тонам плетенок вроде красного или желтого соответствовал неведомый мажор, а холодным синим и фиолетовым – минор. В остальных терминах я пока терялся, но при случае, наверное, вполне мог бы воспроизвести некий их бессмысленный набор, звучащий убедительно для несведущего.

Тем временем события приобретали самый захватывающий оборот: первый слой был позади, и команда приступила ко второму настолько увереннее предшественников, что ставки на их успех в многочисленных пари резко поползли вверх.

От тихих шагов за спиной я дернулся к ножам, в панике обнаружил их отсутствие и лишь потом сообразил, что необходимости в применении оружия нет. Внутреннее чутье, оценивающее угрозу, молчало, будто и не имелось вовсе у меня этого чувства. Наверное, клевачий петух и тот вызвал бы больше настороженности, чем светловолосый чародейчик лет шестнадцати на вид в новенькой, с иголочки, студенческой мантии.

– Привет, – дружелюбно поздоровался он, близоруко щуря на меня зеленые, как у кота, глаза в опушении светлых ресниц.

Любопытно. Думал, уж со зрением проблем у них точно не бывает.

– Ну, здорово… – окончательно растерялся я. – А ты кто?

– Я же Палиар, – радостно сообщил маг. – Мы поступали вместе, забыл? Извини, у меня просто жуткая память на имена. Не помню, как тебя зовут.

Уж такого обстоятельства своей жизни, как попытка поступления в Академию, я бы точно не забыл. Похоже, у парня наблюдались проблемы с памятью не только на имена, но и на лица тоже. Зато язык достался, способный молотить без остановки.

– Что, завернули тебя? Смотрю, без мантии.

Рискнуть, что ли, и прикинуться тем знакомым, с которым он меня перепутал? С такой рассеянностью этот, пожалуй, способен вспомнить меня потом как лысого толстяка с окладистой черной бородой.

– Лирт меня зовут, – буркнул я первое пришедшее на ум имя. Теперь главное – самому не забыть, как назвался. Хотя, похоже, мой новый знакомый и это пропустил мимо ушей.

Судорожно щурясь, он пытался рассмотреть, что творится по ту сторону кованой ограды, и наконец с беспомощным выражением обернулся ко мне:

– Слушай, а что там происходит, а?

– Похоже, доломают сейчас второй слой. Что ж ты до целителя-то не добрался с такими глазами?

– А? – переспросил Палиар, успевший нырнуть глубоко в собственные мысли. – А, глаза. Да уже два раза добирался, а они потом снова… Мелочи, я привык. Вот от чего бы я не отказался, так это от слухачества. Хотя бы теневого.

Так. Слухач – это чародей, воспринимающий магию на слух. А теневая способность – это когда работает сразу несколько чувств, при этом одно становится главным, а остальные задействованы нечетко и слабо. Как я теперь понимал, сам я имел главным зрение, а теневыми – слух, ощупь и чувство холода-тепла.

– А ты кто? – полюбопытствовал я.

– Тактильщик, – вздохнул тот горестно. – Чистый.

– Радуйся, балда, – совершенно искренне вырвалось у меня. – Будь ты слухачом, от шума у тебя голова бы сейчас, как колокол, гудела.

Палиар захлопал изумленными глазами:

– Правда? А я и никогда не думал о такой стороне.

Воодушевился известием о преимуществах глухоты он, правда, ненадолго и горестно вздохнул:

– Все равно. Без этого мне одна дорога – в теоретики. Я ведь улавливаю эманации только при непосредственном контакте, когда уже поздно.

Эманации – это они так магию обзывают. Плетенки, музыку и все прочее. Не иначе, как с той же целью, что и тайнопись, придумали все эти слова. Чтобы простой человек не понял, о чем они болтают.

– А ты кем хотел стать?

– Боевым магом.

Ответ заставил меня поперхнуться. Заделайся этот чудик боевиком, на месте его будущих командиров я предпочел бы удавиться заранее.

– Смешно, да? – кисло вздохнул чародей, опуская глаза.

Смешно – не то слово. В отличие от сотоварищей, этот Палиар не озаботился даже тем, чтобы нарастить представительные мышцы, я уж не говорю о «мелочах» вроде реакции и внимания. Такого «боевого мага» ребенок палкой затыкает, не то что маги противника. Я, конечно, ребенка из Стрелки в виду имею.

Впервые за все время нашего общения чародейчик оценил мое молчание правильно.

– Понимаю, – огорчился он еще сильнее. – Просто… Знаешь, ведь боевые маги отправляются в самые интересные экспедиции. Руины домагических городов, зоны аномальных выплесков с их уникальной фауной и флорой… Поиск артефактов времен Арината и его учеников. А я не смогу этим заняться только потому, что дистанционно не отличу активную охранку от простого щита. Да и вообще не пойму, где искать эманации. А ведь в тонкости их восприятия я даже визуалу не уступлю!

Пожалуй, тут мне было впору лишь повторить его же фразу – никогда не думал о такой стороне. Да и в целом до недавнего прошлого попросту не задумывался о возможности отправиться куда-то из родного города. Центром моего мира была Стрелка, дальним путешествием – прогулка до ближайшего перелеска. Стрелка не располагает к неторопливому осмыслению вариантов. Пока ты будешь думать, другой, более расторопный, станет действовать и заберет в итоге все, оставив тебя сетовать над бесплодными мечтаниями – если, конечно, попросту не прикончит. Возможно, для крупных главарей вроде того же Угря долгосрочные планы и имеют смысл, но для мелких уличных банд не существует будущего. Быть не слабее окружающих, выживать, пока это возможно. Пока не наступит день, когда на пути твоем возникнет тот, кто окажется сильнее. Вот и все будущее. Для меня этот день уже наступил. По всем законам та злосчастная битва должна была стать моим концом. Но не стала, и оттуда росли ноги нынешних проблем. Запасных планов на случай проигрыша у меня не было никогда – за их полной бессмысленностью. Наверное, так может чувствовать себя самоубийца, расставшийся с жизнью под бременем неподъемных долгов и в очереди перерождения вдруг столкнувшийся лицом к лицу со своим кредитором, продолжающим требовать деньги с процентами.

Падучие звезды! Мне всего-то и надо, что место, где можно приютить в безопасности два десятка подростков и женщин, а дальше…

Дальше наступала на редкость неприятная неизвестность. С каждым днем я все больше сознавал, как мало знаю о мире за пределами родного города. Если задуматься, какими способностями, помимо магии, я обладаю? Пожалуй, имелось лишь одно дело, которое получалось у меня неплохо: подавлять и запугивать тех, кто неспособен дать отпор. И я был не настолько наивен, чтобы предположить, будто мир с распростертыми объятиями поджидает очередного головореза.

Древние артефакты? Хм, надо разузнать побольше на эту тему. Но это потом. Для начала стоит добыть зеленый свиток, в обмен на который ринская школа обещала укрыть хоть разбойников, уведенных из-под виселицы. При всей зыбкости варианта он был единственным вселяющим надежду на то, что банда не будет вынуждена и впрямь в эти самые разбойники уйти.

Из задумчивости меня вырвал восторженный вопль студенческой толпы.

– Прошли второй слой, – сообщил я Палиару, взирающему на меня преданным взглядом.

Воспринимать это существо как представителя враждебной Академии мое сознание отказывалось категорически.

Близорукие глаза полыхнули фанатичным блеском.

– Как? Там ведь…

Далее из Палиара полился длинный поток магических терминов, в которых я мало того не смыслил, так еще и не разобрал половину, поскольку парень в азарте тараторил вдвое быстрее обычного, проглатывая слова.

Я с сожалением развел руками:

– Понимаешь, меня ведь не зря не приняли. Объяснил бы тебе… Коли бы сам чего понимал.

Чародей уставился на меня с искренним изумлением:

– И учителя в школе не обращали на это внимания?

Врать, так уж по полной. Я обреченно закатил глаза и начал свое «признание».

– Видишь ли, мои родители не чародеи. – Между прочим, чистая правда. – Они… В общем, папаша мой – помещик. Довольно богатый. – Я лепил первое, что в голову придет, полагаясь на абсолютную наивность чародея в житейских вопросах. – Вообще человек он хороший, да только немного того… С придурью. Он был уверен, что в школе ничему толковому не научат, и нанял мне частного учителя. Ну, с тем мы быстро столковались. Я не мешал ему пьянствовать и бегать по девчонкам, а он не мешал мне наслаждаться жизнью. Папаша-то все равно проверить не мог, научился я чему или нет.

Изумление в зеленых глазах перерастало по мере моего рассказа в ужас. Кажется, у парня не укладывалось в голове, как это вообще возможно – добровольно променять учебу на другие занятия. Даже обычная словоохотливость отказала ему.

– И ты… Но как… – изумленно бормотал Палиар, не в силах сформулировать свое отношение к услышанному.

– Дурак был, – признался я сокрушенно. – Знал бы, что тут такие девочки, – я многозначительно покосился на стайку чародеек в кружевных рубашечках, – учился бы как проклятый.

Это оказалось ударом ниже пояса. Бедолага аж забыл о том, что в Академию в целом тоже поступают не за этим, покраснев так, что я думал – сейчас пар из ушей повалит.

– Но они же такие… – выдавил он. – Такие… Недоступные…

Объяснять, что недоступные девчонки по улицам в нижнем белье, как правило, не гуляют, я не стал, всерьез опасаясь за то, как бы парня на месте не хватил удар, и поспешил увести разговор в безопасное русло.

– Ты ведь у нас редчайший маг, почти не уступающий визуалам, – напомнил я затосковавшему чародею. – Так и покажи, на что ты способен. Какое-нибудь хитрое заклинание или еще что.

– Это правда, – довольно кивнул Палиар. – Я уже сейчас могу повторить контуры, за которые слухачи берутся лишь на старших курсах. Для слухачей важна концентрация внимания, поскольку им приходится держать весь контур сразу. А мы создаем его постепенно, это гораздо легче, хоть и медленнее. Говорят, визуалы умели и то и другое. И воспроизводить одновременно весь узор, и разбивать сложное на фрагменты, работая над каждым в отдельности. Можно сказать, идеальный маг. Для боевого – способность дистанционно чувствовать и точно различать эманации плюс возможность немедленно реагировать. Для теоретика – тонкость воспроизводимых деталей. Жаль все-таки, что их всех перебили. Хотел бы я родиться лет пятьсот назад и увидеть живого визуала за работой!

Да, хорошо все-таки, Кирия меня предупредила о том, что не следует демонстрировать свои истинные таланты. А то, пожалуй, смертельное заклятие, от которого я скрывался всю жизнь, может оказаться вдруг верхом мечтаний, когда вместо очереди перерождения чародеи отправят меня на опыты в тайные лаборатории, где вот такие же горящие энтузиазмом мальчики и девочки, которым любопытно все на свете, будут изучать особенности устройства настоящего живого визуала.

Меня передернуло от подобных фантазий. Лучше уж в драке ножом под ребра.

– А я вот даже тактильщика за работой не видел, – утешил я Палиара.

– Хочешь, покажу? – с охотой предложил тот и тотчас же задумался. – Так… Чего бы такого вспомнить…

Размышлял он до тех пор, пока мимо не прошел, овеяв нас волной горячего, душного воздуха, старшекурсник в коконе охлаждающей плетенки.

– А, вот, контур теплообмена! – осенило чародея. – Слухачи обучаются этому на четвертый-пятый год Академии, если оказываются способны.

– Так что ж тогда до сих пор продолжаешь жариться с остальными, коли умеешь такое? – удивился я.

Палиар утер со лба капельки выступившего пота и признался:

– Да как-то не подумал.

Похоже, «не подумал» было его обычным состоянием.

Лицо мага приобрело торжественное, чуть скорбное выражение, будто у звездочета, готового к объявлению воли судьбы. Сосредоточенно прикрыв глаза, Палиар взмахнул кистями рук, и с них потянулись тонкие нити будущей плетенки – блестящие, на загляденье ровные. Но не в этом состояло главное их отличие от производимых мной. Чародей спокойно держал восемь штук разом, при необходимости легко перекидывая между собой.

– Образ, в котором перед нами, тактильщиками, предстают эманации, дает возможность плести контуры наподобие ниток.

В объяснениях Палиара для меня не было ничего нового, и потому я сосредоточил наблюдения на самом процессе.

Ухоженные пальцы с мягкой кожей, не знающей инструментов грубее ложки и стила, уверенно нащупывали магические нити, укладывая их в замысловатый узор – где-то сплетая, где-то сливая воедино. Я даже не успевал отслеживать ловкие, наметанные движения. В работе были задействованы большой и указательный пальцы обеих рук, оставшиеся чародей использовал для закрепления нитей на ауре.

Он уже подходил к моменту, когда оставалось завершить всего несколько петель, соединив между собой замкнутые на ауру концы, как вдруг и разговор, и работа застопорились одновременно. Палиар замер, вперившись вдаль застывшим взглядом.

– Тианара… – только и смог пробормотать он, на полуслове оборвав объяснения. Но в том было полбеды. Про заклинание он позабыл точно так же: на середине действия, уже начав отделение от ауры.

– Контур! – воскликнул я, не на шутку перепуганный видом нестабильной плетенки, повисшей на тонких нитях, готовых порваться в любой момент. – Контур заверши, дубина!

Похоже, звезды решили изощренно мне отомстить за измывательства над ринским посвященным. Никогда раньше я не был так близок к тому, чтобы убить человека просто потому, что мне хотелось его убить. Увы, болтающееся на пальцах чародея заклинание обозначало и мою смерть тоже. Вот же гадство! Успею в случае чего перехватить или нет? Особенно учитывая нынешнюю потрепанность моей собственной ауры? Я сомневался. И, пока истончающиеся нити еще держали смертоносное плетение, изо всех сил пытался достучаться до впавшего в прострацию мага.

– А? – С опозданием Палиар догадался, что обращаются к нему. Наморщил лоб, силясь понять, с чего это я так разволновался. Еще хлопни себя по нему, балда… Наконец, он вспомнил про заклинание и небрежным жестом завершил его, смыкая свободные концы. От плетения тотчас же повеяло блаженной прохладцей. Меня это отнюдь не остудило. Не помню уже, когда в последний раз так ругался. Кажется, полгода назад, когда кто-то из мелюзги раздобыл травку-южанку и наутро вся младшая часть банды и добрая половина старшей гуляла без Врат по другим мирам, оставив логово неохраняемым.

– Болван! Идиот! Недобоевой, к ящеролюдам, недочародей, комету в твой гороскоп!

– Извини, – смущенно опустил глаза Палиар. – Задумался.

– Извини, задумался?! В очереди перерождения ты бы мне то же самое сказал?!

Снизил тон я, лишь сообразив, что на нас сейчас начнут оборачиваться окружающие.

– Как ты до таких лет со своей рассеянностью только дожил, – зло буркнул я, оборачиваясь, чтобы хоть глянуть на ту, что едва не послужила причиной моей бесславной гибели и вообще всего царящего вокруг переполоха. По крайней мере видимой причиной.

Хм, а ничего так девочка. Хоть и смешно глядеть на подделку, зная, каков оригинал.

Объектом для подражания юная чародейка выбрала, несомненно, свою великолепную родственницу. Хоть по сути Кирия приходилась Тианаре племянницей, походило на то, что отношения между двумя женщинами складывались с точностью до наоборот. Юная тетушка воспринимала дочь своей сестры как старшую мудрую наперсницу. Это проскальзывало во всем – походке, жестах, манере забирать волосы наверх, открывая красивую длинную шею, идеально прямой спине и гордом развороте плеч. Первую красавицу Академии и впрямь можно было счесть княгиней… Ни разу не видев настоящую. Вряд ли Кирия снисходила до сопливых студентов, предпочитая их влиятельных старших родственников. Так что желторотым чародейчикам вполне хватало вместо Небесной Матери на небе ее отражения в луже.

В лице Тианары имелось некоторое фамильное сходство с племянницей. Тот же четкий росчерк бровей, аккуратный нос, манящие губы. Волнистые волосы были другого оттенка – светлее и холоднее. Но тонкая девичья фигурка, просматривающаяся под складками мантии, не могла передать и малой доли той сводящей с ума женственности, что так влекла меня в Кирии. «Симпатичная девчонка», – вот и все, что я мог сказать про недоступную первую красавицу Академии.

Но я и в жизни не мог представить того, что выдал Палиар.

– Она само совершенство! – пылко воскликнул он. – Лучшие на курсе оценки по большинству предметов. Две серьезные самостоятельные работы. Представляешь, девушка, которая разбирается в теории управляемых магических конструкций!

Небесные Братья, как я был неправ, полагая, что любой ниранский чародей достоин смерти просто потому, что родился на этот свет! Некоторых из них стоит бережно опекать, ставить в пример другим студентам и всюду выставлять напоказ как идеальный образец учащегося Академии. И скоро слова «чародей» и «болван» будут обозначать одно и то же. Такой конец стоял бы для меня следующим по предпочтительности после зрелища Академии, лежащей в руинах, но увы. Большинство студентов все-таки понимали, что управляемые конструкции – это не главное в девушках. Один старшекурсник поспешно сдергивал с себя охлаждающий кокон, второй уже спешил из трактира с кружкой ледяной мяты, третий хлопотал, расчищая красавице место в переднем ряду зрителей. Тианара принимала их заботу равнодушно, как привычную наскучившую церемонию. Попытки ухаживаний от кавалеров помельче она и вовсе оставляла без внимания. «Самодовольная стерва», – подумалось мне. Не симпатичная девчонка, а холодная тварь, такая же, как и все остальные чародейки.

Тревожно закусив губу, Тианара напряженно вглядывалась, как четверка претендентов на ночь любви бродит, прислушиваясь к третьему слою внешней охранки. Похоже, идея отдаться за эльнейский ирис уже не казалась девушке столь забавной, как вначале. Что ж, надо было думать головой, на что идешь.

За будоражащими событиями студенты проглядели внушительную компанию, выходящую на площадь. Возглавлял ее высокий, подтянутый человек в алой мантии архимагистра. Коротко стриженные черные волосы, скупые, отточенные движения. Передо мной был главный герой моих детских кошмаров – Ринтер Ал-Малир. Мама хорошо постаралась, вбивая в мою непутевую голову представление о том, насколько опасны для таких, как я, представители Академии. Если уж она бралась рассказывать страшные сказки, то чародеи были их неизменными героями. Декан факультета боевой магии чародей Ал-Малир и ректор Академии чародей Теллар в моем детском представлении по моральным качествам ушли недалеко от ящеролюдов. Много позже я понял, что этим наивным запугиванием мама попросту старалась уберечь меня от необдуманных поступков. Но именно Ал-Малир преследовал меня в кошмарах после неудачной тренировки на лугу. То чешуйчатое создание с хвостом и щупальцами имело мало общего с настоящим деканом, но во сне я знал твердо: это именно он. И вот Ал-Малир собственной персоной идет по улице в каких-то трех десятках шагов от меня, поднимая в моей душе бурю самых противоречивых чувств. Одним из них, если честно, было позорное желание немедленно задать стрекача. Кометы, ну почему под курткой у меня нет арбалета! Хотя кого я обманываю, что такое арбалет против главы боевиков Академии! Не стоило заблуждаться «учебной» должностью этого человека. Начиналась Академия как место, где каждый маг, рожденный в Ниране, мог получить достойное его дара образование. Сейчас же она распоряжалась княжеством наряду с его официальным правителем. А возможно, попросту прикрывалась князем, как ширмой, для своих делишек, ибо сам он, равно как его отец, и дед, и прочие предки, в жизни не принял ни одного важного государственного решения без оглядки на советников в алых мантиях. Деканом Ал-Малир был для заигравшихся мальчиков и девочек в зеленом, которых явился пожурить за плохое поведение. Для всего остального мира он являлся главным боевым магом княжества.

В человеке, что шагал рядом с чародеем, эмоционально размахивая руками и что-то рассказывая, я узнал начальника охраны особняка Дайне. За этой парочкой следовала пестрая компания, среди которой, как галки, отсвечивали боевые маги в черном.

– Пойдем отсюда, – сказал я, трогая Палиара за плечо. – Ты же не хочешь оказаться тем, кого причислят к виноватым?

Вслед за редеющей студенческой толпой мы поспешили покинуть площадь, чтобы не попасть под горячую руку боевым магам. А вот кому влетит по полной – так это четверке, застигнутой за вторым слоем…

Центр событий из парка сам собой переместился в просторный погребок неподалеку от ворот Академии. Вдали от славящегося скверностью характера Ал-Малира, которого чародеи звали между собой странной кличкой Хиконт, студенты вновь осмелели, выражая искреннее возмущение вмешательством боевых магов. Похоже, у разбалованных вседозволенностью чародейчиков даже мысли не возникало, что проникновение в чужой дом с целью забрать предмет, тебе не принадлежащий, у простых людей именуется ограблением и оканчивается в случае неудачи каленым железом на лоб и пятью годами каменоломен.

Впервые в жизни я подобрался так близко к своим врагам, чтобы наблюдать за их повседневным существованием. Когда-то мне казалось, что каждый из них – воплощенное зло, только и думающее о том, как причинить горе обычным людям. Реальность оказалась проще и куда страшнее. Не было мерзавцев, намеренно измышляющих пакости. Я видел вокруг себя умных, веселых, красивых молодых парней и девушек, обитающих в собственном мирке, бережно огражденном от влияний извне, с единственной целью: получить от жизни удовольствие. Разобраться в устройстве сложного заклинания (их здесь звали магическими конструкциями, в отличие от контуров – заклинаний из однородных нитей), придумать удачную шутку, провернуть хитрую интригу, используя умения и знания окружающих для достижения собственных целей. Проигравшему доставались насмешки… и бесконечное число попыток на реванш. Позор не смерть, а все, что оставляет тебя в живых, – штука исправимая. Сражаться же насмерть между своими – дурной тон, чреватый ссылкой, немилостью ректора и прочими «ужасными» последствиями.

Сейчас у ребятишек отобрали очередную веселую игрушку, и это возмущало их до глубины души. Общие настроения сводились к тому, что за такую неудачу стоит отомстить страшной местью, но ни одного конкретного предложения пока не прозвучало, и потому я отвлекся от окружающего гула, чтобы в очередной раз продемонстрировать Палиару собственное невежество. Мне было крайне любопытно, что такое «хиконт» и почему декан боевого факультета носит такое прозвище.

– Хиконт, – охотно объяснил чародей, – сокращение от «контагиозной химеры», существа, чьи предки претерпели изменения в результате длительного пребывания в мощном магическом поле. Наиболее часто встречается вариант с внедрением в тело спонтанных природных контуров, приобретающих тесную связь с организмом у жизнеспособных особей.

Тьфу! Надо ж было произнести столько слов, чтобы описать обычного сушляка! Только под конец понял, о чем вообще речь идет.

– Ну а Ал-Малир, – продолжал Палиар, – намеренно внедрил себе контуры, облегчающие создание сложных магических конструкций. По сути, то же самое, что делается с посохом, но основой послужили тело и аура. Эманации внедренных контуров заглушают все прочие, единственное, на что способен такой маг, – соединить готовые фрагменты, но зато он составляет сложнейшие боевые конструкции за доли мгновения, почти как визуал. Работы, принесшие Ал-Малиру звание архимагистра, как раз посвящены техникам подобного внедрения.

И опять сравнение с визуалами. Честное слово, я скоро возгоржусь от сознания собственного безмерного величия. Если бы по катакомбам не бродили сейчас табуном ринские маги, я мог бы попытаться проверить свою способность создавать готовые куски плетенок… Кометы! Чтоб Псу до скончания времен перерождения не видать!

А вот от Ал-Малира явно стоит держаться подальше.

Тем временем задуманная студентами страшная месть начинала приобретать очертания – в прямом смысле слова. Поскольку Хиконт явно находился вне зоны досягаемости, основным врагом, что должен понести расплату, была назначена охрана особняка. Как раз в духе чародеев – наказать людей, виновных лишь в честном выполнении своих обязанностей. На расчищенном от кружек столе в центре зала студенты трудились над заклинанием, именуемым автономной мобильной конструкцией ограниченного функционала. В появляющихся над столом колышущихся клубках я без колебаний признал ближайших родственников блуждающего сторожа из Проклятого дома. Опознавать и уничтожать цель эти сильно упрощенные конструкции не умели, но были способны чувствовать нужные плетенки и пробуждать их. Одним словом, студенты планировали создать заклинание, настроенное на защиту особняка Дайне, которое будет двигаться по охранкам, то и дело поднимая тревогу.

Мне оставалось лишь порадоваться. Такой поворот событий был даже лучше изначальной задумки, содержащей солидную долю риска. Расчет был на то, что охрана, измученная постоянными попытками студентов проникнуть в особняк за ирисом, потеряет бдительность и перестанет реагировать на срабатывание магической защиты, уверенная, что пробудил ее очередной чародейчик, лезущий за цветком. Вариант с «автономной конструкцией» сводил риск к ничтожному. Да они там за одну ночь с ума сойдут до такой степени, что не заметят и открытия Врат на лужайке под окнами особняка!

Довольный, я потянулся за своей кружкой и обнаружил, что ею в рассеянности завладел Палиар и теперь задумчиво прихлебывает мое пиво вместо собственного кваса, который заказал, поскольку «алкоголь отрицательно влияет на концентрацию внимания». Не удивлюсь, если посещение кабака, куда я утянул его вслед за студентами, для парня первое в жизни.

Наконец после долгих споров лучший вариант автономной конструкции был найден, и чародеи перешли к следующему этапу: утверждению команды, что сможет подобраться к особняку и напустить побольше этой дряни прежде, чем спохватится охрана.

Я упустил тот момент, когда зеленые глаза Палиара загорелись нехорошим блеском.

– Я тоже пойду! – решительно заявил этот горе-чародей, поднимаясь из-за стола.

Да, похоже, с непривычки да по жаре парня развезло с одной-единственной кружки.

– Я этот, – продолжил Палиар, – редчайший и уникальный маг!

– Вкусовик, что ли? – со смехом предположил кто-то.

– Нет, равновесник! – хихикнула одна из девушек, отрываясь от парня, с которым самозабвенно целовалась весь вечер, восседая у него на коленях. – Глядите, как его шатает!

– Я тактильщик! – оскорбленно сообщил Палиар. – И могу такое сплести, что вам, слухачам, даже и не снилось!

Кто-то пошловато сострил по поводу ощупывания волшебных прелестей Тианары. И без того порозовевшая физиономия «уникального мага» приобрела малиновый оттенок.

– Она… Я… Ты… Я не позволю тебе оскорбительных намеков! – выпалил он, сжимая кулаки. – Ты… я… я тебя…

Он хотел устремиться на обидчика немедленно, но не тут-то было: мантия зацепилась за угол скамьи. Некоторое время парень старательно боролся с досадным препятствием, наконец ему это удалось. Чеканной походкой железного голема чародей двинулся вперед и наткнулся на мою ногу, выставленную поперек прохода. Ну совершенно случайно.

Его падение было встречено оглушительным хохотом. Похоже, Палиар таки сообразил, что дальнейшая защита лучшей девушки, знающей теорию управляемых контуров, не принесет чести ни Тианаре, ни ему самому, и потому, поднявшись, угрюмо плюхнулся обратно на свое место, молча уставившись в опустевшую кружку.

В центре зала тоже все шло своим чередом. Чародеи определились с участниками вредительского отряда и вывалили на улицу шумной толпой.

Палиар оторвался от созерцательного своего занятия и тоскливо взглянул на меня.

– Я ведь не слабак? – с надеждой спросил он. – Ведь я же сильнее их всех, я такое могу, такое… – Брови чародея сурово сдвинулись. – Я решил. Я добуду этот проклятый ирис и покажу им всем, как они ошибались!

Я поперхнулся доставшимся мне в наследство палиаровым квасом:

– Да ты на первом же слое охранки погоришь!

Парень был непреклонен:

– Но ведь обходят их обычные люди. Грабители. Значит, и я смогу.

– Вот ведь балда. Грабители используют фонарики. Амулеты, чувствующие и обезвреживающие распространенные охранки.

Поделившись с чародеем своими невеликими знаниями о тонкостях воровского дела, я загнал его в глубокую задумчивость, а заодно задумался и сам. Два дня подслушивания разговоров привели меня к одному неутешительному выводу: быть визуалом, конечно, хорошо, но никакая зрячесть не спасет меня от незнания общих принципов построения магических конструкций. Для того чтобы самостоятельно расплести здешние охранки, нужно быть просто любимчиком звезд. И вот мне представляется случай воспользоваться чужими умениями. Понять бы только, кто такой этот рвущийся на подвиги герой – подарок судьбы или комета, готовая смешать все ее знаки и планы! И готов ли я доверить его пьяным рукам смертельно опасную работу с охранными контурами. «В конце концов, – подумалось мне, – вся затея со свитком – один сплошной безумный риск от начала до конца!»

– Я, конечно, мало чего понимаю, но эманации-то слышу, – сказал я Палиару. – И могу тебя на них навести. Пойдем вместе, побуду твоим фонариком.

К вечеру на Фонтанную площадь вновь подтянулся народ, распуганный появлением Ал-Малира. В открытую, правда, на особняк уже не глазели, но все удобные места в окрестных кустах и на деревьях были расписаны задолго до нашего с Палиаром появления.

Основным развлечением было наблюдать, как сбивается с ног охрана, временно усиленная двумя боевыми магами, отлавливая пресловутые «автономные конструкции». Студенты постарались на славу, напустив их в охранки больше, чем водится крыс на помойке. К основной компании присоединились вредители-одиночки, и теперь вместо низкого гула охранок от особняка неслось многоголосое жужжание, словно от осиного гнезда. Представляю, какой музычкой «наслаждаются» сейчас слухачи! Как на состязании уличных певцов, поспоривших, кто из них громче, причем с доброй сотней участников.

Впрочем, одну команду охотников за ирисом и двух одиночек, попытавшихся под шумок просочиться в особняк, боевые маги повязали, несмотря ни на что, и с позором выдворили вон.

– Тебе не кажется, что мы ввязываемся в недостойную авантюру? – кисло спросил Палиар, из которого решительность выветривалась одновременно с хмелем.

Допустить того я не мог никак.

– Но-но! Какая авантюра? Не покажешь себя – и вся Академия до скончания дней будет думать, что ты лишь на то и годен, чтобы сидеть в пыльной библиотеке и придумывать новые контуры, отгоняющие блох от любимой шавки ректорской супруги.

Эта невеселая перспектива заставила чародея задуматься. Я огляделся по сторонам в поисках кого-нибудь из ребят. Следовало вернуть Палиару боевой настрой – и заодно дать остальным отмашку о начале.

Мышонок, мелкий юркий парнишка лет двенадцати, и его закадычный приятель Горбушка обнаружились прямо у меня над головой, на ветке дерева.

– Эй, мальцы! – Я поманил ребят. – Сгоняйте-ка нам с приятелем за пивом.

– Мы б запросто, дяденька, – довольно оскалился мелкий пакостник, глядя мне прямо в глаза. – Да вот место наше займут. На чародеев поглядеть больно охота.

А о том, кому обязан, что эту белоснежную лыбу не проредили через зуб, уже забыл, так? Эх, чувствую, встанет мне боком отсутствие в банде еще не раз. Как бы не пришлось потом доказывать собственное право называться главарем.

– Сейчас поглядите, – обещал я спокойно. – Вас так снять или вместе с суком?

Судя по поспешности, с которой мелюзга очутилась внизу, им не приглянулся ни один из предложенных вариантов. То-то же! Добыв из-за пазухи кошелек, я выудил из него мелкую бронзовую монету и кинул ребятам.

– Сдача ваша.

Вообще-то на выданные деньги можно было упиться до беспамятства, и со стороны поступок выглядел невиданным барством. В самый раз для сына богатого помещика. Интересная штука: транжирить деньги Кирии на себя гордость не позволяла, я потратил не больше, чем требовалось для поддержания роли, но вот ребятам подарил с легкостью. Дал бы и больше, если б не опасался привлечь внимание.

Мелюзга рванула за пивом – только пятки голые засверкали.

– Но ведь алкоголь… – жалобно начал чародей.

– Помогает принятию смелых и правильных решений, – оборвал его я.

Палиар несчастно притих. Его жизненный опыт в этой области был слишком мал для нахождения веских доказательств против, а о том, что можно послать кого-то к ящеролюдам, незамысловато и без всяких доводов, парнишка попросту не подозревал. К моменту, когда Мышонок с Горбушкой вернулись с пивом, душевный разлад у бедолаги дошел до той степени, что в кружку он вцепился так, будто она гарантировала ему откровение звезд, и принялся хлебать крупными частыми глотками – только и ходил кадык на тонкой шее.

– Что-нибудь еще, господа чародеи? – спросил Мышонок. Крайне почтительно, но в глазах так и плясало веселье.

Я тайком пригрозил насмешнику кулаком, сдул с кружки пену, неспешно прихлебнул и сказал:

– Попросите у Небесных Родителей удачную звезду для нас. Мы отправляемся за ирисом и любовью прекрасной Тианары!

Глаза Мышонка расширились.

– Вы вдвоем? – удивленно переспросил малец.

Палиар гордо икнул, небрежно смахивая пену с губ. Белой шапочки, приставшей к носу, он, похоже, попросту не заметил.

– Мы покажем им всем, чего стоят тактильщики! – заявил чародей, воинственно потрясая кулаком.

– Точно, – поддакнул я. – Свернем всех этих боевиков бараньим рогом!

Сообразив, что идем мы отнюдь не бодрым шагом к воротам особняка, Палиар крайне удивился:

– Куда ты меня ведешь?

– На соседнюю улицу.

В глазах у чародея так и читался дурацкий вопрос «зачем», так что я решил его предвосхитить, объяснив план дальнейших действий:

– Вон видишь ту красную домину? Между ее садом и парком Дайне одна стена. На которую не так уж трудно вскарабкаться, если не брать в расчет охранки. Попасть в сад – раз плюнуть: защита там гораздо проще, чем в особняке. И густые кусты вдоль всего забора. Если идти оттуда, попадем на кусок парка, который плохо просматривается от ворот и домика охраны.

– Откуда ты только все это знаешь! – удивился Палиар.

Я пожал плечами:

– Уши-то у меня есть. Пока ты пил пиво и стучал зубами от страха, я слушал. Сейчас как раз готовятся пойти на штурм три команды. Они хотят сделать это одновременно в надежде, что хотя бы кто-то достигнет цели. Боевиков в охране, как ты помнишь, всего двое. Путь через соседний дом взяла одна из команд. Вторая идет с угла напротив городской стены, третья – со стороны Парковой улицы. Так вот, всю эту ораву мы пропускаем вперед. Твоей задачей будет сделать так, чтобы тех, кто идет со стороны красного дома, заметили первыми.

Глаза Палиара стали круглыми и огромными, как чрево Элерии в день Небесных Родов.

– Что? Ты хочешь сказать…

– Да. Они будут нашим щитом. Мы сдадим их охране для того, чтобы потом проскользнуть незамеченными самим, пока те отвлекутся на остальные команды.

– Это подло, – уверенно сказал чародей.

И откуда ты только взялся такой на мою голову… Может, тоже в оранжерее вырастили, как тот ирис? Ведь от всей души говорит, даже не предполагая, что те, за кого он сейчас вступается, прошлись бы по чужим головам без всякого сожаления. А еще ты не знаешь о том, что своими эти парни являются лишь для тебя. И мне совершенно не жаль подставить десяток зарвавшихся чародеев, полагающих, что мир должен раболепно стелиться им под ноги. Надеюсь, охранники от души отходят их сапогами по ребрам прежде, чем вышвырнуть вон из особняка. Хотя… Вряд ли, конечно. Это же чародеи! К ним будут обращаться вежливо, с почтением. «Уважаемые, не будете ли вы столь любезны покинуть пределы…» Тьфу! Гадство! Одна надежда на боевиков – может, хоть они не постесняются накостылять им по шее.

Я лишь скривился в ответ на замечание Палиара:

– Подло? Ну, тогда я слушаю твой план.

Ответом мне было виноватое хлопанье ресниц. Так я и знал.

– Что, неужели у тебя его не было? Тогда хватит нести чушь. Будь все наоборот, эти люди сдали бы тебя даже не раздумывая. А значит, сами не заслуживают ничего лучшего. Так вот. Как только мы попадаем в парк, начинаем действовать по обстоятельствам. Возможно, получится идти сразу, но, скорее всего, надо будет таиться после каждого слоя и ждать удачного момента для прохождения следующего. Наша цель – парадная лестница. От нас она будет справа. Главное – попасть в окно, это открытая часть особняка, она не должна быть серьезно защищена. По ней поднимаемся на второй этаж, а дальше начинаются главные сложности. Оранжерея занимает объединенный центр третьего и четвертого этажей и весь четвертый. На третьем, кроме того, расположены кабинет, лаборатория и личные покои хозяина. Попасть туда можно по винтовой лестнице в противоположном от парадной конце дома. Думаю, тут нас и будут поджидать основные проблемы. Но до них нам надо еще добраться. Первым делом нужно привлечь внимание охраны.

Палиар задумался ненадолго:

– Как думаешь, фантом сгодится? Сложный не смогу, для этого нужен управляемый контур. Неподвижную фигуру потяну.

– Это не слишком шумно?

– Не более, чем те конструкции, которые там уже имеются.

– Замечательно, – кивнул я. – Покажи им дурака в зеленой мантии, торчащего на заборе. Думаю, хватит за глаза.

Долго ждать конкурентов нам не пришлось. Компания из трех старшекурсников (я уже научился различать студентов различных годов обучения по количеству вышивки, украшающей ворот и подол мантии) проследовала мимо и после недолгого общения с охранками красного дома скрылась за оградой. Ночные сумерки быстро спрятали их из виду, а вскоре стих и шорох кустов под стеной парка архимагистра.

– Наша очередь, – сказал я. – Заодно приноровимся к совместной работе.

– Для начала надо отыскать управляющий контур, – кивнул чародей. – От других он, как правило, отличается ладом. Основной здесь, должно быть, минор?

Я старательно изобразил прислушивание, водя головой вдоль фиолетово-синих линий, среди которых грозовым росчерком выделялась ярко-оранжевая ниточка.

– Минор, – кивнул я. – И одна мажорная тема.

– Тоника какая? – деловито поинтересовался Палиар и, увидев мои озадаченные глаза, уточнил для идиотов: – До? Ре? Ми?

А, вот что это такое. Я сокрушенно развел руками:

– Так и не выучился их различать.

Хмурился Палиар недолго. Он уже отбросил все колебания, связанные с моралью и совестью. Пожалуй, глядя на него сейчас, можно было повторить слова про уникального мага без всякой усмешки. В глазах его сиял фанатичный огонь творчества, и не было преград для вырвавшегося на волю разума. Лишь досадные недоразумения на пути. Мое невежество не озадачило его и на несколько мгновений.

– А на слух сравнить можешь? С образцом? – спросил он.

Слова не разошлись с делом: между пальцев тактильщика протянулась темно-красная нить. Немного подождав, пока я, «прислушавшись», отрицательно мотну головой, чародей сменил оттенок. Так происходило несколько раз, пока я не заявил:

– Стой, прошлое было недостаточно, а это уже перебор.

– Ага, фа диез, – довольно кивнул Палиар, разрывая нить на два отдельных щупа того же оранжевого оттенка, что и плетенка. – А теперь как можно точнее направь меня к управляющему контуру.

Он делал почти то же самое, что я провернул, развеивая цветок-заклинание, с одним лишь отличием: он не перестраивал плетенку под себя, а изначально перекинул к ней сродственные нити. И, похоже, совсем не испытывал при том неприятных ощущений. Пальцы чародея ловко нащупывали оранжевый жгут, чуть замирая в местах его переплетения с другими нитями, и, уверенно «перешагивая» опасные места, шли дальше. Скоро весь управляющий контур оказался оплетен сложным кружевом, сходящимся к запястьям тактильщика.

– Ну, попробуем, – пробормотал чародей, скорее для себя, нежели для меня.

По кружеву прошла яркая, ровная волна силы, после чего оба контура, и старый, и новый, к нему приплетенный, погасли, а вместе с ними и прилегающие охранки.

Зеленые глаза вопросительно уставились на меня, и лишь тогда до меня дошло, что самостоятельно Палиар не в силах оценить результат своих стараний.

– Можно идти, – кивнул я, и парень довольно заулыбался. Времени у него ушло вдвое меньше, нежели у предшественников.

А у меня по позвоночнику пробежал вдруг нехороший холодок. Если раньше сведения о том, что визуалов не любят и стараются извести любой ценой, существовали скорее в виде некой справки, сейчас я вдруг отчетливо понял, за что же именно их не любят. А главное – насколько.

Мы засели в кустах жасмина неподалеку от внешней ограды, чтобы не привлекать ненужное внимание, и Палиар принялся за следующую часть плана – изготовление фантома. С художественным талантом у чародея оказалось плоховато. «Дурак» получился похожим на что-то среднее между огородным пугалом и соломенной куклой. Принять его за человека можно было разве только издалека и в темноте. То есть именно то, что нам требовалось.

– Слушай, – прошептал я Палиару. – Нам придется действовать быстро, а если пробовать все эти «до» и «фа» каждый раз, нас десять раз повяжут.

– Если ошибиться с тональностью, – возразил чародей, – то, во-первых, меня ударит диссонансом, а во-вторых, это может послужить сигналом включения активной защиты.

– Сделай мне образцы, – предложил я. – Замкни в кольца, чтобы можно было носить с собой. Так я сразу узнаю нужную эту… тональность.

Уж что-что, а сравнить цветные полоски я способен мгновенно.

Палиар кивнул, и скоро я сделался обладателем «украшения» из двенадцати разноцветных колечек, веселой радугой засиявших на руках. Не сбиться бы еще с порядком, в котором следуют эти «ля» и «соль». А, ладно. Ткну в нужную пальцем.

Как я и предполагал, наши конкуренты зашевелились в дальних кустах, когда скрылось за горизонтом тяжелеющее в непраздности тело Небесной Матери и ночная тьма вступила в окончательные свои права. Я подал чародею знак приготовиться.

Нелепая фигура пугала взлетела на стену, стоило последней темной тени перемахнуть через ограду. Поторчав так некоторое время, фантом дернулся и спустился. Затем снова высунулся. Смотрелось так, будто не очень решительный человек пытается как следует изучить обстановку. А молодец чародей, ведь соображает, когда надо!

Судя по доносящемуся до нас шуму, команда за стеной ломала второй слой, когда я заметил подбирающуюся к нам «автономную конструкцию». Упускать такое везение было глупо. Я сообщил о новостях чародею.

– Приготовь плетенку для взлома под прикрытием этой штуковины. А охранку снимем, когда этих повяжут.

На мой взгляд, удобнее стены из плоских неотесанных камней могла быть только прислоненная к ней лестница, но Палиар так не думал. Стоило больших трудов подсадить тактильщика, чтобы тот мог дотянуться до щита.

– Ля диез, – сообщил я, ткнув чародея рукой в управляющий контур.

– Си бемоль, – поморщившись, поправил Палиар, с трудом удерживаясь на выступах камня.

Появление охраны не заставило себя долго ждать. Видеть происходящее за стеной мы не могли, но разговор прекрасно передавал суть.

– Сколько же вас, идиотов, звезды принесут на нашу голову! – ругнулся кто-то из охранников – похоже, боевой маг.

Застигнутые с поличным студенты предпочитали угрюмо отмалчиваться.

– А там что шумит? – насторожился второй маг.

Мы с Палиаром замерли, не решаясь и вдохнуть.

– А, вон, – сказал первый. – Видишь, очередная блоха ползет.

На этот раз бранью разразился второй, и я окончательно уверовал в особенный талант чародеев к замысловатым ругательствам. Упражнения в базарной словесности оказались прерваны резко и неожиданно.

Глухой удар, заставивший содрогнуться сложнейшую охранную конструкцию, услышали все. А кто не услышал, тот почувствовал. Что-то темное капнуло сверху. Я поднял голову и увидел, как Палиар, уткнувшись в рукав, пытается унять текущую из носа кровь. Но плетенок не отпустил. И даже не застонал, хотя получил, похоже, крепко. А ведь молодец парень! Мое мнение об этом нелепом существе определенно менялось в лучшую сторону.

– Северо-западный угол! – воскликнул один из чародеев. – Допрыгались, идиоты. А, кометы!

Далекий гул походил на рев разгулявшегося пламени, и нарастал он с каждым мгновением.

– Я придержу это, – выкрикнул его товарищ, махнув рукой в сторону гула, – а ты иди снимай третий слой! Весь, к ящеролюдам! – заканчивал наставления он уже на бегу, поспешно сорвавшись в указанном направлении.

– Господа чародеи, хозяин… – начал было кто-то, судя по всему, обычный охранник.

– К звездам падучим хозяина! – перебил его маг. – Пойдет цепная реакция, болван! В очереди перерождения хочешь перед ним отчитываться? Лучше этими займитесь.

Торопливые шаги затихли вдали.

– Уж будьте добры, господа студенты, – извиняющимся голосом проговорил охранник.

Но «господа студенты» и сами были готовы поскорее убраться куда глаза глядят. Уж больно напоминали эти звуки то, что окружало меня во время памятного бесконтрольного выброса. Похоже, звезды меня таки любят. В таком бардаке шансы на успех росли с каждым мгновением.

– Пошли, – скомандовал я Палиару.

– Но там вот-вот произойдет спонтанный распад! Маг, ломавший третий слой, не удержал контроля и дестабилизировал контур. Может произойти цепная реакция по всей конструкции! – попробовал образумить меня чародей.

А голос-то дрожит… Но плетенку, что примечательно, не отпустил.

– А может, и не произойдет. Второго такого шанса добыть ирис нам может и не выпасть.

Этого напоминания хватило, чтобы парень, упрямо стиснув побелевшие губы, обернулся к невидимым ему контурам и наполнил силой свое творение.

Времени отключения охранок едва хватило, чтобы перемахнуть через стену нам обоим (в случае Палиара это, правда, называлось скорее «переползти», но в той суете, что царила вокруг, никто даже не заметил, как он болтался на ограде). Плетенки за нашей спиной вновь наполнились призрачным фиолетовым светом, замыкая слой и надежно отрезая путь обратно.

Мы были на территории особняка Дайне.