Глава 11

Думаю, я не сильно ошибусь, назвав трусость самой пагубной из всех человеческих слабостей. Ложь, предательство, смерть творятся там, где кому-то однажды не хватило духу перебороть дрожь в коленках и решиться на поступок, достойный человека. А на что способны люди, избавившись от страха!

Вообще-то сеть не давала настоящей безопасности. Самое вероятное, что сделает эта плетенка, – утянет вниз двоих. Не уверен, что отправляться к Небесной Матери в компании веселее и легче, чем поодиночке. В отличие от чародейки, я не питал иллюзий относительно надежности нашей «страховки». Но ни за какие блага мира не согласился бы развеять заблуждения Тианары на этот счет. Стоило ей избавиться от ужаса перед высотой, как выяснилось, что наследница рода умеет лазать по карнизам не хуже заправского воришки.

Сплошной ряд домов обрывался, упираясь в улицу, параллельную Парковой. Высокий город я представлял себе довольно условно, и это сильно осложняло выбор лучшего пути. Насколько я понимал, мы находились примерно посередине между парком и воротами, ведущими к Нижнему городу и мосту… Как бы, по-вашему, они могли называться? Мостовыми? Восточными? Правильно, Верхними! Это была одна из любимых тем для подшучивания над приезжими, которых крепко обескураживала видимая несуразица. На самом деле ничего странного в названии ворот не было, поскольку стояли они верхними по течению реки. Пожалуй, если бы те, что находились ниже, получили название по такому же принципу, число сумасшедших в больницах города возросло бы вдвое. Потому что вели те ворота отнюдь не в Нижний город, а в Сады, самый небогатый из трех районов Подковы. Но звезды решили смилостивиться над нетвердым рассудком, и ворота стали всего лишь Садовыми. Что, впрочем, не мешало особенно злорадным горожанам именовать их Нижними в беседах с чужаками. Местные отлично понимали, о чем идет речь, а приезжие, порой, блуждали по всей Подкове, сбитые с толку шутниками.

По правде, самым лучшим для нас было бы оказаться сейчас именно у Садовых ворот: на рассвете там уже оживленно. Сады живут тем, что снабжают свежими продуктами богатые кварталы Высокого города – как самыми обычными вроде молока, мяса, рыбы и зелени, так и диковинными редкостями, выращиваемыми в особых оранжереях, где сложные магические конструкции позволяют нездешним овощам и фруктам чувствовать себя как дома. Обитатели Садов пробуждаются с первыми петухами и спешат с корзинками и тележками доставить товар на кухни богатеев.

Выбирать, увы, не приходилось: мы были в самом сердце чародейских кварталов, погруженных в сонную одурь. У Верхних ворот движение начинается хорошо если к полудню. Высокий город и примыкающие к нему кварталы Нижнего просыпаются поздно. Для большинства их обитателей рассвет – самое время отойти ко сну. Даже местные собаки ленятся брехать в такую рань, что, впрочем, неудивительно. Дворовых псов здесь держать не принято, а холеные комнатные собачки могут заслуженно считать свой образ жизни куда более человеческим, нежели иные люди по ту сторону реки.

В мертвой тишине сонных улиц звуки разносились далеко, четко. Я слышал, как клацают по мостовой подкованные сапоги боевика. Другой чародей шел дворами, по земле, и звуком себя не выдавал. Оставшаяся часть пятерки все еще занималась домом и к погоне пока не присоединилась.

Крайний дом был угловым. Каждое его крыло продолжалось сплошным рядом других зданий. По одному мы пришли, второй тянулся направо, в направлении особняков и городской стены. Можно было свернуть туда либо рискнуть спуститься, продолжив бег по здешним подворотням. Куда лучше? Я слишком плохо знал местность, чтобы строить планы, оставалось положиться на чутье.

«По крайней мере на крышах не упремся в тупик», – решил я и махнул направо.

И снова длинная череда подъемов, спусков, прыжков – уж и забыл, когда в последний раз я так удирал! Кажется, еще до того, как возглавил банду.

Тому, кто держится центральных улиц и площадей, Высокий город мог показаться крайне простым в планировке, разделенным на четкие большие лоскуты. Но стоило только свернуть внутрь любого квартала, как начинались совсем другие улицы. Кривые, как дорога пьяницы, и запутанные почище ринских катакомб. Они пересекались, смыкались арками и переулками, расходились, сливались, обрывались тупиками, утыкались во дворы – в общем, веселее было только у нас в Стрелке, где добротно отстроенные улицы разом перетекали в трущобы, каменные дома соседствовали с деревенскими усадьбами, а просторные особняки – с полуразваленными хибарами.

Улица по левую руку была параллельна Парковой лишь в начале. Очень скоро она извернулась почти под прямым углом к своему прошлому направлению и сильно сузилась. Некоторые дома стояли так плотно друг к другу, что, повздорив с соседом напротив, можно дать ему в морду, не отходя от окна. Один хороший прыжок – и боевик справа остался не при делах. По крайней мере до тех пор пока не найдет обход.

Знать бы еще, где внизу есть проходы и арки, тогда и от второго избавиться – раз плюнуть. Гадство, ни ящера чешуйчатого не видать!

Впрочем, плохая видимость мешала не только нам. Когда очередная высокая крыша скрыла нас от чародея, я решил рискнуть. Мы спустились по водосточной трубе с другой стороны здания и что было ног припустили в обратном направлении. Тианара не только не боялась, но и вовсю крутила головой по сторонам. Зеленая мантия треснула по шву до самого бедра, демонстрируя подол легкого платьица, а из остатков прически выпали последние шпильки, позволив роскошным длинным волосам развеваться по ветру, как знамя ундарских борцов за свободу.

Бледные щеки раскраснелись, глаза сверкали, будто у малолетнего беспризорника, стянувшего на рынке целую пригоршню конфет. Да в общем-то так оно и было. Девчонка, всю жизнь скучавшая за своими шелковыми занавесками, хлебнула взаправдашних приключений, и они ей понравились. Небесный Отец, помоги! У меня крепло серьезное подозрение, что бед от такого настроя можно огрести даже больше, чем с прежней робости.

Несколько перекрестков мы миновали молча. Признаков погони не наблюдалось.

– Похоже, оторвались, – рискнул предположить я.

– Ух! – Тианара взмахнула руками и совершила какой-то невообразимый поворот. Юбки взметнулись, показывая стройненькие лодыжки. Воображение немедленно дорисовало все, что выше, заставляя судорожно сглотнуть слюну. А может, и кометы с тем, что девчонка – наследница? В конце концов, ирис я ей честно притащил.

Судя по отточенности позы, изображенная фигура была частью какого-то благородного танца. Я смыслил во всем этом не больше, чем поскакать на празднике под хмельком в большом хороводе на площади, и потому поступил просто. Приподнял Тианару обеими руками за талию, отрывая от земли, притиснул к себе и закружил, накрыв губы грубоватым страстным поцелуем. Тело, верно сообразившее, что вожделенного отдыха ему не видать, давно стряхнуло остатки усталости, открывая второе дыхание. Завтра-послезавтра последует неминуемая расплата, но пока я чувствовал себя на редкость бодрым и готовым к любым действиям. Драка с чародеями отменилась, кипучее возбуждение требовало выхода, и комету в гороскоп тому, кто скажет, что взаимное вышибание зубов – самое мужское из занятий. Добро пожаловать в Стрелку всем желающим потешить самолюбие, стесывая кулаки о чужие челюсти. А я успел подраться на много лет вперед, был сыт этим по горло и крайне рад мирному обороту дел.

Возвращать Тианару на землю я не стал. Донес до укромного уголка между глухой стеной и приткнувшимся к ней деревянным сарайчиком, пинком подкатил какой-то чурбак и, поставив на него ногу, усадил девчонку верхом, спиной к стене. Ящеролюдова мантия мешала добраться до самого интересного. Нетерпеливым рывком я потянул ее, спеша избавить чародейку от мешковатой одежки. Девчонка не возражала, даже подняла руки, помогая мне. Кометы, я едва сдерживался, чтобы не плюнуть на все и не овладеть ею быстро и просто, задрав подол. Где-то на самом краю ускользающего сознания цепко угнездилась мысль о том, что Тианара вряд ли оценит такой подход. Там же обреталось смутное понимание: я лучше зубами разорву вены, кусая запястья в попытках сдержать свою необузданную страсть, чем обижу эту девушку.

Лиф платья прилегал плотно, на мгновение я даже растерялся, не обнаружив ни одной из привычных застежек. Мне казалось, я разобрался в устройстве богатых платьев, общаясь с Кирией, но, судя по всему, куртизанка просто выбирала такие, с которыми не надо возиться. Наконец застежка отыскалась – на спине. Длинный ряд мелких частых пуговиц. Это было уже слишком. Издав нечто среднее между стоном и рыком, я запустил пальцы под вырез и стянул платье вниз, открывая плечи и грудь. Я уже мало чего соображал и плохо соизмерял силу своей страсти, следы которой алыми печатями расцветали на нежной коже. Но Тианаре пришлись по душе эти напористые ласки. С гортанным стоном она прильнула ко мне горячим, трепещущим телом, и на этом запас моих благих намерений иссяк окончательно.

Со штанами я справился быстро. В юбке умудрился второпях запутаться, к счастью, ненадолго, а под ней…

Ну не гадство же! Задери ящеролюды того, кто придумал женщинам носить панталоны. А может, храни судьба: если бы не эта нежданная заминка, ни за что бы уже не заметил перемен в настрое девушки. Похоже, до сих пор она не до конца осознавала, что происходит все на полном серьезе. А сообразив, напряглась, отпрянула к стене, отпихивая меня обеими руками. Отреагировал я в первую очередь на это и лишь потом разобрал сбивчивый, умоляющий шепот:

– Не надо, не надо, пожалуйста!

Наверное, так ощущает себя птица, вообразившая, что сейчас взлетит к звездам, и, замечтавшись, с размаху вмазавшаяся в башенный шпиль. Не заботясь о том, что произойдет с девчонкой, я выдернул ногу и привалился к стене, пытаясь унять охватившее меня возбуждение. Вдох. Выдох. Еще раз. Ящеролюдовы когти!

Чародейка копошилась в сторонке, одной рукой прикрывая грудь, а второй судорожно оправляя платье.

– Ты нарочно издеваешься, да? – прорычал я.

– Я не издеваюсь, с чего ты взял?!

– Да, ты просто случайно распаляешь меня до безумия, а потом отбриваешь в самый последний момент… Тоже совсем ненароком, правда?

– Но я действительно случайно! – горячо оправдывалась Тианара. – Я не хотела, чтобы дошло до такого! Я не знаю, что на меня нашло! Я сама не своя была!

Глаза чародейки блестели от навернувшихся слез. Хвостатые кометы, девственница она, что ли… Да нет, быть не может. Она посвященная, то есть отучилась уже три года. Ей девятнадцать, самое малое. Какая девственница в таком возрасте да с такой фигуркой! А значит, врет она все. И хотела, и знала. Но в последний момент решила, что случайнику с клетчатыми мозгами не по чину крутить шашни с наследницей рода. Вот же стерва!

Ни разу в жизни я не бил женщин. Змейка на тренировках и всякие уехавшие с трактов оторвы, которые в иных бандах бывают похлеще всех парней, не в счет. Даже с Кирией постыдная демонстрация силы не дошла до рукоприкладства. Сейчас я был как нельзя близок к тому, чтобы перейти черту и совершить обратную замену несостоявшейся любви на планируемую драку. Неутоленный жар терзал изнутри, готовый переродиться в бесконтрольное, слепое бешенство.

– И про ирис спорила тоже случайно? – мягко, почти ласково поинтересовался я. – Между прочим, за тобой должок – забыла?

Девчонка затряслась как лист, расширив глаза, и на всякий случай отступила еще на шаг. Видать, тепличная жизнь наследницы не притупила до конца чутье: она поняла, что бояться меня стоит по-настоящему. Правда, истолковала голос инстинкта совсем не так и, похоже, решила, что я сейчас востребую желаемое силой. Но надо отдать девчонке должное, в панику она не ударилась и ответила честно:

– Я была уверена, что ни у кого не получится его добыть. Хотела устроить Ползучке веселую жизнь в отместку за экзамен.

– Ползучке?

– Так Дайне называют. Он обожает всяких ящериц и змей.

– Вот уж странно, что ты ему не понравилась, а? – не удержался я. – Наверное, потому что дура. Была бы поумнее, так заранее бы знала, что Ползучка давно уполз на Золотой берег, греется на песочке. А вот охране – да, весело пришлось. Да и я не скучал. Тебе объясняли когда-нибудь, что долг есть долг и платить его надо в любом случае? Даже если занимал деньги на лечение больной матушки, а их отобрали бандиты в подворотне?

– Пожалуйста, не надо! – В голос чародейки вернулось отчаяние. – Я понимаю, я дала обещание. Я исполню, честно, только… Не здесь и не так… Пожалуйста!

Я презрительно сморщился в ответ:

– Заруби на носу, я беру женщин только в том случае, если они меня хотят. Заметь, меня хотят, а не оплатить долг.

– Так ты что же… Простишь мне его?

Надежда вспыхнула на лице Тианары с такой живостью, что мне стало даже стыдно за то, как я собирался поступить. Возможно, не поведи себя чародейка как последняя дрянь, я бы и правда сделал эту глупость: спустил заигравшейся девчонке ее ошибку, забыл о долге и впредь не вспоминал. Губы привычно сложились в коронную ухмылку Ксина Чертополоха, подающего надежды молодого главаря банды.

– Я не такой болван, чтобы прощать долги наследницам магических родов. Я, знаешь ли, случайник. Извилины у меня от боевого контура, и ничего, кроме грубой силы, за душой. А без хороших знакомств в столице никуда.

Губы чародейки дрогнули.

– Я не хотела обидеть тебя, правда. Я… В общем… Ты все не так понял! Ты лучше большинства парней, которых я знаю, честно! Просто…

– Можешь не врать дальше, – отмахнулся я. – Знаешь, что такое открытый долг? Так вот. Не хочешь спать со мной – не надо. Ящеролюды с ним, девчонок много, переживу. Но взамен я попрошу тебя об услуге. И ты выполнишь мою просьбу в оплату своего долга.

Сказать по правде, я сильно покривил душой. Тианара зацепила меня крепко, как ни пытался я убедить и ее, и себя в обратном. Да и про отсутствие желания… Можно лечь в постель с незнакомой девчонкой и не вспомнить назавтра ее лица. Чтобы получить удовольствие от этой мимолетной встречи, не нужно много. Лишь бы девчонка вышла фигуркой да пылкостью не подкачала. То, что творилось между мной и Тианарой, было совсем другим. Искры, вспыхивающие от любого неосторожного слова или жеста, невозможно вызвать по желанию и подавить усилием воли. В таком нельзя участвовать в одиночку. Или Тианара столь талантливая лицедейка, что ее игре способна поверить Небесная Мать, или притяжение было взаимным. Уверен, было. Но в последний момент девчонка подключила к делу ящеролюдовы мозги, и уж они сработали во всю красу чародейской выучки. Зря. Очень зря Тианара решила свернуть зародившуюся симпатию к рассудочности и деловому расчету. Со мной лучше дружить, чем заключать сделки. Что ж, ее выбор. И все же… Таким потерянным я не чувствовал себя, наверное, и в первый год бродяжничества. Тогда мне некогда было задумываться, за что и почему судьба решила сунуть под нос большую дулю, надо было просто выжить. Сейчас я ощущал себя голодным псом, которого приманили мозговой косточкой лишь для того, чтобы, накинув петлю, отходить ногами, перешибить хребет и с любопытством наблюдать, как в смертельной агонии шкорябают по пыли слабеющие лапы. Что же это такое, а? Семнадцать лет живучий сорняк не брали ни голод, ни магия, ни нож в подворотне. Ни бандитам, ни чародеям, ни болотным зверям в подземелье не удавалось его извести. Но вот является дурная вертихвостка, гладит его против колючек, и он готов бессильно сложить листья за одну ее благосклонную улыбку. Так ведь и вовсе недолго их лишиться!

Хвостатые звезды, я не умею лебезить и ходить на задних лапках, подобно своре лоснящихся кобелей в зеленых мантиях, угождая балованной девчонке так, как она привыкла. И провалиться мне за Врата, если хотя бы попытаюсь. Улица быстро учит: лучший способ защиты – перерезать врагу глотку в тот момент, когда он лишь думает потянуться к ножу. Я возьму чародейку за горло, вот тогда и посмотрим, кто кого.

Шанс заменить одно обещание другим Тианару заинтересовал.

– И что ты хочешь попросить? – уточнила она.

Я развел руками:

– Пока ничего. На то долг и открытый, что я не знаю точно, когда и что от тебя понадобится.

Да уж, верно говорят: кота лапы выдают. Не будь чародейка такой наивной во всем, творящемся за пределами ее уютного мирка, то наверняка заподозрила бы, что первокурсники даже из самой забытой звездами деревни не ведут себя как бандиты с правого берега. Если знала вообще, как те себя ведут. Она ухватилась за предложение с радостью. Люди вообще имеют свойство путать отсрочку долга с избавлением от него. Но однажды раздается стук в дверь, и уличный головорез, позабытый, как самый кошмарный из снов, встает на пороге, напоминая о старых обязательствах. Вот тогда и наступает прозрение – слишком поздно, чтобы иметь возможность что-то исправить. Потому что править стоит тот день и час, когда ты совершил неимоверную глупость, забравшись в долги к нашему брату. Обычай платить по счетам – последнее, что удерживает нас от скатывания в полный беспредел. Самые умные и осторожные прекрасно это понимают и потому чтут его пуще всякого другого неписаного правила. А глупые долго не живут. Прежде чем натянуть кому-нибудь нос, стоит подумать десять раз, достаточно ли остры твои ножи, резвы ноги и могущественны союзники, чтобы уйти от мести за неоплаченный долг. Ведь единственный способ для обманутого избежать всеобщего посмешища – добыть тебя хоть из мира ящеролюдов и расправиться, беспощадно и страшно, в назидание прочим недобросовестным должникам.

Ничего этого Тианара и близко не ведала, совершенно не понимая, какую ловушку захлопнула за собой.

Мы шли по запутанным улочкам, медленно продвигаясь в направлении парка. Точнее, я просто шел куда ноги несут, а чародейка печально брела следом, хоть я на том совершенно не настаивал. Более того, был бы даже рад, сгинь она с глаз долой, эта лишающая покоя душевная заноза. Мое присутствие чародейку тоже не слишком вдохновляло. Потерпев полный крах в попытке дотянуть откровенный вырез платья до самого подбородка, девчонка сгребла в обнимку корзину с големом, тщательно отгородившись ею от меня. Долго это продолжаться не могло, в конце концов, вышли-то мы отнюдь не на прогулку. Чем больше теряется времени, тем теснее сжимается петля. Не знаю, как насчет девчонки, а мне точно надо делать ноги из Высокого города, пока не рассеялась пыльная завеса вдохновенного лицедейства. Подозрительной бандитской душе становилось все неуютнее в местечке, для превращения которого в мышеловку достаточно усиленной охраны всего-то на двух воротах. Тогда останется разве что карабкаться через городскую стену на глазах изумленных чародеев и вплавь перебираться на правый берег. Нет, в том, что байками о Ксине Чертополохе Стрелка уже обеспечена не на один десяток лет, я не сомневался. Но такая выходка непременно возвысит меня из рядовых персонажей сплетен до звания городской легенды. Только за какой хвостатой кометой подобная слава, если посмертной она будет, к звездочету не ходи?!

– Домой возвращаться тебе нельзя, – сказал я, обращаясь к девушке. – Ты уже подумала, куда можешь пойти?

Та расширила глаза в искреннем удивлении.

– К маме… – ответила она как нечто столь же разумеющееся, как восход солнца поутру.

Кометы! Хорошо все-таки, я сдержался и не дал волю кулакам. Порой мне начинало казаться, что я имею дело с пятилетним ребенком, а не с посвященной магической школы, на два года меня старше. Именно так оно и прозвучало – не слова чародейки, ищущей покровительства высокопоставленной родственницы, а жалобный всхлип набедокурившей девчонки, бегущей укрыться за материнской юбкой. Мне неприятно было воспринимать Тианару такой. Избалованную стерву можно выкинуть из сердца, выдрать с корнями ростки никчемного чувства и выжечь оставшийся пустырь, чтоб десять лет не зарастал. Но стоило из-под образа высокомерной маленькой дряни проглянуть этой растерянной девочке, желание оградить ее от всех невзгод подзвездного мира накрывало меня с новой силой.

– Да уж, – издевательски протянул я, призывая на помощь весь запас накопившегося цинизма, – как хорошо иметь правильную маму.

– Если ты о том, что она архимагистр и глава рода, то не так уж и здорово, – вмиг ощетинилась Тианара.

А крепко я ее этим задел! Девчонка даже корзиной прикрываться забыла, перекинула ее в другую руку, принимая вызывающую позу.

– Как думаешь, почему Ползучка пропустил три десятка других девушек-теоретиков? Там ведь тоже красивые были. И глупые. А также то и другое одновременно. Но прицепился он ко мне. К чему бы, не догадываешься? – Девушка глубоко вздохнула и добавила уже дружелюбнее: – Может, тебе и правда кажется, что знатный род дает одни преимущества. В общем… Тебе, наверное, и впрямь было бы так лучше. Парень, способный, сильный, готовый за себя постоять. С удовольствием поменялась бы с тобой местами. По крайней мере на тебе не отыгрываются за дела прадеда.

– Что, старик так хорошо порезвился?

– Да нет, это я в переносном смысле. Понимаешь, первое, что во мне видят, – наследницу рода Астеш. И никому не важно, какая я на самом деле. Как выгляжу, чего люблю, чего хочу. Все решили еще до моего рождения. А то, что у меня нет ни достаточной силы, ни желания всем этим заниматься, – личный недостаток, достойный порицания. И даже мама… – Тут Тианара замолчала, словно очнувшись, и решительно замотала головой: – Нет, извини. Не стоит продолжать, иначе наговорю про маму такого, что будет потом стыдно. По крайней мере она родила меня по любви, а не из расчета, какой силы выйдет маг и с каким семейством выгоднее породниться. Но иногда мне хочется ее проклясть за это.

– Ладно, к маме так к маме, – подытожил я, хмуро оглядывая цепочки красных пятен, спускающиеся по шее и ниже. Да уж, разукрасил, нечего сказать… Вечно я сделаю что-нибудь прежде, чем подумать головой. Только в таком виде и возвращать девчонок их мамашам! Конечно, по слухам, чародейки – не самые скромные особы под звездами и с возрастом их распущенность лишь растет, но я сам лично наблюдал однажды на Козлиной горке, как потасканная шлюха из борделя Нелии распекает дочь за вызывающее платье, накрашенные губы и легкомысленное поведение. Наверное, это общее свойство всех родителей – полагать, что дети пройдут по жизни легко и гладко все ухабы и кочки, где сами они набили когда-то основательных шишек. И, право, мне совсем не хотелось проверять широту взглядов архимагистра Астеш на собственной шкуре.

Что вообще представляет собой эта женщина? Если про ректора Теллара гуляют зловещие слухи по всему княжеству, а главой боевиков Ал-Малиром пугают непослушных детей, то теоретики вроде Далиры Астеш редко дают пищу сплетням за пределами Высокого города: слишком уж далеки от простого люда. О матери Тианары можно только домысливать из фактов, а они таковы: старшая дочь замужем за бандитским князем, зять и внучка по уши в интригах против Академии, а теперь их стараниями к тому же причастна и младшая дочь. Все это могло с равным успехом происходить за спиной архимагистра Астеш или с ее непосредственным участием. Возможно, разговор с ней мог развеять туман над болотом, в которое я влип. Стоит ли напрашиваться на знакомство ради призрачной надежды?

Я склонялся к тому, что риск будет излишним. Надо проводить Тианару и спешно рвать когти.

Через три или четыре квартала мы выбрались к району богатейших особняков. Дайне жил ближе к центру города, дом Астеш стоял почти у Верхних ворот. По моему настоянию мы заложили хороший крюк и зашли со стороны реки, противоположной той, с которой можно было ожидать растерянную беглянку. Особняк Астеш оказался относительно небольшим белым зданием с колоннами, накрытым однослойным щитом замысловатого плетения. К парадному входу вела широкая подъездная аллея, усаженная липами. Несмотря на жару, деревья не казались пожухлыми, их листья были зелеными и сочными, да и ровно стриженная трава вокруг чувствовала себя прекрасно. Приглядевшись, я заметил тоненькие контуры, укрывающие зелень от губительного дневного солнцепека. Подпитывающие веточки сплетались в толстый жгут, ныряющий под охранки, к большому концентратору, поддерживающему единственную линию защиты. Я покачал головой – надо быть женщиной, чтобы додуматься до такого: ослабить охранки ради спасения какой-то там зелени. Кстати, а почему щиты активны? Купол тускло светился на фоне рассветного неба – весь, кроме небольшого участка, открывающего проход по аллее. Я уже перестал что-либо понимать, пока не заметил за липами громоздкую карету, запряженную шестеркой лошадей. Чародейка Астеш собирается в дорогу? Нет, причуды архимагистров могут быть разными, хоть в осадной башне путешествуй, никто слова не скажет. Но только вот не вязалась эта помпезная, вся в полированном черном лаке крепость на колесах с изящным белым особнячком. Зато весьма и весьма сочеталась с некоторыми личностями, в последнее дни возникающими на моем пути до раздражения часто.

– Ну вот и пришли, а ты волновался! – радостно сообщила Тианара, уже готовая выбежать к воротам.

Я схватил ее за руку:

– Погоди. У вас по утрам всегда стоят у дверей кареты, на которых защиты больше, чем на всем доме?

Э-э, да щит-то не открыт, он взломан! То, что я принял за контрольную плетенку, было совершенно посторонним контуром, опутавшим охранку и раскрывшим в ней проход.

Девушка удивленно покачала головой:

– Это точно не наша. У мамы все экипажи маленькие и светлые. Не знаю, откуда… – начала было она и тут же испуганно прикрыла ладошкой рот. – О, Небесные Родители! Это же… Это они!

Кто такие «они», уточнять было излишне. Я кивнул и поделился наблюдением по поводу щита. С раскрасневшихся от прогулки щек Тианары сполз последний румянец.

– Они что – за мной? Сидят там и ждут? Это же какое-то страшное недоразумение! Я ведь не совершала ничего такого! Неужели из-за какого-то Масика…

– Нет, – оборвал я. – Это мы сидим и ждем. И смотрим, что будет дальше. Сдается мне, все куда серьезнее твоих кукол.

Ну да. Как будто мало мне бандитских разборок, надо было влипнуть в чародейские. Притом в те, которые я мог… Нет, ну не избежать совсем, раз уж имел неосторожность сунуться к Дайне. Но, возможно, затронуть лишь стороной. Я нащупал за пазухой добытый свиток. Знать бы еще, странная зеленая бумажка, какое ты имеешь отношение к падению одного архимагистра, серьезным проблемам другого и – если я не ошибаюсь в догадках – перевороту в верхушке Академии! Одна ли это история или разные? Совсем недавно я бы твердо заявил, что неведение является залогом крепкого сна. А теперь уже и не понимаю, что хуже: опасное знание или бег вслепую по самому краю. Слишком далеко все зашло.

Долго ожидать развязки не пришлось. Двери особняка распахнулись, и на ступенях показалась высокая статная женщина. Несмотря на ранний час, она не казалась сонной или растрепанной. Ни единой лишней складки на расшитом платье, ни единого локона, выбивающегося из падающей на плечи золотистой волны. Тонкую, но притом потрясающе складную, гибкую фигуру Тианара унаследовала от матери. Издалека Далира Астеш, приближающаяся к столетнему рубежу, выглядела такой же юной, как ее дочь, не справившая и двадцати. И да – пожалуй, я ошибся, считая оригиналом Кирию. Та была всего лишь способной ученицей. Первоисточником же будоражащего женского магнетизма, наполняющего каждую черточку, каждое движение, являлась архимагистр Астеш. Даже в сомнительной компании четырех плечистых типов, у которых поверх одежды так и дорисовывались черные мантии, она умудрялась держаться с достоинством княгини. Холодным достоинством. Повстречай я эту женщину месяца два назад, ее образ поселился бы в моем воображении, лишая сна и покоя. Но, похоже, общение с ее младшими родственницами подарило мне защиту против чар этой холеной красавицы. «Да ты зажрался, сорняк», – подумал я. Может, быть чародеем и впрямь не так хорошо, как кажется на первый взгляд? Если роскошная женщина, о какой ты раньше не смел и мечтать, не вызывает ничего, кроме ленивого интереса?

В гордом молчании архимагистр Астеш проследовала к черной карете. Один из сопровождающих распахнул дверь и скользнул внутрь экипажа. Я не больно-то разбирался в чародейских правилах вежливости, но что-то мне подсказывало: такое поведение противоречит им в корне. Женщина презрительно передернула плечами. Другой боевик согнулся перед ней в приглашающем вежливом полупоклоне. С такого расстояния я не мог в точности видеть выражение лица архимагистра, но готов поспорить: от злости ту перекосило.

Шуршащий звук сзади заставил меня резко обернуться. Тианара стояла бледная как смерть. Корзина, выпавшая из трясущихся пальцев, покачивалась на мостовой, но девушка этого не замечала, остекленелым взглядом наблюдая за тем, как мать усаживается в карету. «Вежливый» боевик проследовал за ней, оставшиеся двое вскочили на запятки. Щелкнул кнут, шестерка тронулась, разворачиваясь по широкому кругу у парадного входа.

Я успел вовремя уловить момент, когда подкосившиеся ноги отказались держать Тианару, и подхватить оседающую на землю девушку. Ну что за гадство! Кажется, звезды меня ненавидят и нарочно издеваются, третий раз за утро подсовывая в мои объятия это соблазнительное тело, обладательница которого столь ясно выразила свои любовные предпочтения, в число которых не входят деревенские лопухи невнятного происхождения. Вряд ли стоит надеяться, что колючий чертополох из бандитского района устроит ее больше.

Колеса громоздкого экипажа прогрохотали по мостовой в каком-то десятке шагов от переулка, где мы укрывались. За плотными черными занавесками на окне невозможно было разглядеть и тени. Тианару била крупная дрожь. Еще бы: только что обрушился главный столп, удерживающий обустроенный мирок избалованной наследницы. Родная мать, первое по могуществу существо после Небесной, оказалась на поверку смертной женщиной, неспособной воспротивиться собственному аресту.

Я встряхнул девушку за плечи, пытаясь привести в чувство. После третьего или четвертого резкого оклика та медленно повернула голову в мою сторону.

– Надо делать ноги, – сказал я, – тут ловить нечего. А упустившая нас пятерка отправилась сюда, к звездочету не ходи.

Бесполезно. Вряд ли Тианара поняла хоть слово, судя по тому, как бессмысленно она продолжала на меня таращиться. Я ругнулся, наклоняясь за корзиной. Для этого пришлось ненадолго отпустить ее хозяйку. Так, на ногах она все-таки стоит, и на том спасибо. Я взял девчонку за руку и потянул за собой. Чародейка повиновалась механически, даже големы и те двигались куда естественнее.

Обратный путь к городскому парку показался мне вдвое длиннее, чем дорога до особняка Астеш. Боевики могли показаться из любого переулка в любой момент. Столкнуться с ними в открытую – и без того развлечение на грани смертельного, а уж драться безоружным, имея за собой привесок в виде полубесчувственной девчонки, – верный конец. Впрочем, какая разница, с оружием или без, если эти парни все равно не дадут к себе приблизиться? И будут у меня мозги уже в настоящую клеточку, а вместе с ними и все остальное!

Под деревом у перекрестка мелькнула тень. Я напрягся, готовый призвать силу и подороже продать наши шкуры…

Кошка. Обычная кошка, серая в полоску, спрыгнула с дерева и затрусила куда-то с деловым видом. Тьфу, зараза! С таким успехом я скоро буду шарахаться от собственной ауры.

К моему спокойствию, в конце очередного переулка замаячили пожелтевшие от жары кусты и деревья «лесной» части городского парка. Та, что находилась ближе к дворцу, отличалась строгим порядком. Прямые дорожки разделяли четкие ряды кустарников и деревьев, высаженных отдельными купами на выверенном расстоянии друг от друга. Ближе к стене порядок кончался и начинался кусок, изображающий собой дикую природу. В лесу, конечно, не бывает удобных тропинок, посыпанных красной каменной крошкой, коряги там предпочитают громоздиться поперек пути, а не вдоль, и вообще существует куча неприятностей, способных испортить настроение городскому человеку. Но, на мой неискушенный взгляд, «дикий» парк выглядел почти настоящей чащобой. А еще – немаловажное обстоятельство – сотни плетенок не вытягивали окружающую магию до последней капли. Ощущение было такое, словно в душной комнате распахнули все окна, и оттуда повеяло свежестью грозового ливня. Неудивительно, что чародеи так любят это место!

С широкой ухоженной дорожки я свернул на малозаметную тропку, куда во время затянувшегося штурма то и дело удалялись обнимающиеся парочки.

Пропетляв между деревьев, тропинка вывела к роднику, вполне способному сойти за настоящий, не примешивайся к шуму воды слабый гул магических контуров где-то в глубине. Ручеек стекал с рукотворной скалы как раз над входом небольшого грота.

– Подождешь здесь, – велел я девушке, – пока я раздобуду кое-что необходимое.

До сих пор Тианара оставалась безучастной ко всему, включая конечную цель нашего похода. Но, похоже, живительный глоток магии оказался тем, что смогло ее расшевелить. Девчонка рванулась, резким жестом высвобождая пригревшуюся в моей руке ладошку. Взгляд чародейки сделался тяжелым, подозрительным.

– Я перестала быть удачным знакомством, да? Пойдешь докладывать обо мне черным мантиям или проявишь благородство и просто бросишь выпутываться одной?

Н-да, на такое ведь и обидеться недолго. Я с изумлением поднял брови:

– По-твоему, мне нужна подмога, чтобы отволочь тебя в Академию и сдать Хиконту лично? А бросить стоило бы еще там, перед особняком. Все равно ты ничего не соображала.

Тианара сконфуженно отвела глаза.

– Прости, – вздохнула она. – Я и сейчас не соображаю. Не знаю, кому верить, а кому нет. До сих пор не укладывается в голове… Да я в кошмарном сне не могла такое представить!

Я осторожно приобнял ее за плечи. Девушка не отреагировала никак. Но возражать не стала, и я рискнул продолжить, мягко пригладив запутавшиеся волосы.

– Погано тебе, знаю, – сказал я. – Только это не сон. И потому раскисать сейчас – последнее дело. Мы живы, пока шевелимся. Пока боремся за то, чтобы они сдохли, а мы – нет. Я постараюсь тебе помочь. По крайней мере найти убежище, где эти уроды не доберутся до тебя, еще в моих силах. А дальше выбор твой. Сложить ли лапы на радость врагам или – назло – выжить и вцепиться им в горло.

Как хотелось мне погасить недоверие в этих серых глазах! Прижать девчонку к себе и клятвенно заявить, что спасу ее от боевиков во главе с Ал-Малиром, явись они по нашу душу хоть все одновременно… Да только что за цена будет таким обещаниям? В устах дикого мага, обнаруженного и преследуемого, они не стоят и железного луча.

– Не понимаю, какой тебе прок мне помогать, – с пугающим спокойствием заявила Тианара. – Ты рассчитываешь на благодарность? В обмен на помощь я должна буду…

Дрогнувший голос оказался красноречивее непроизнесенных слов. Я резко отстранился, отдергивая руки с плеч девушки. Да, при внешней разнице Высокий город и Стрелка похожи сильнее, чем брат с сестрой. Бесплатным бывает лишь нож в спину – эту простую истину быстро усваивают и там, и здесь. Обитателей трущоб частенько презирают из-за готовности прирезать за жалкую горстку мелочи, способную поддержать их нищенское существование. Но что сказать про богатых чародеев, обладающих всем необходимым для беззаботной жизни, и даже сверх того, и все равно готовых растоптать в прах любого, кто мешает им захапать больше? Про тех, кто не желает и пальцем шевельнуть задаром просто потому, что кому-то отчаянно нужно это несложное движение. Да, теперь я готов заявить наверняка: звезды преподнесли мне великий подарок с рождением на правом берегу реки. Не позволив мне стать пленником отравленной трясины, именуемой Ниранской Академией. У обычных хиконтов избыток магии убивает тело, заменяя его части диковинными плетенками. Ядовитые миазмы этого болота уничтожают душу, возводя на ее месте конструкции столь уродливые, что, будь они видны глазу, люди в ужасе предпочли бы общество «собачек» и «крыс» из подземелий пребыванию в компании уважаемых чародеев.

К ящеролюдам за Врата! Я не попадусь второй раз на ту же удочку. Однажды я уже позволил прищемить хвост собственной натуре. Улица припугнула добродушного, отзывчивого мальчишку оскалом близкой смерти, а затем перекроила по своей мерке, вырастив отчаянного бандита, забывшего, сколько душ отправил в очередь перерождения. Судьба просчиталась в одном. Больше я не боюсь ничего. По крайней мере из того, что угрожает мне лично. Чародеям не переломать меня под свою ящеролюдскую мораль. Они могут меня убить, но заставить принять их правила игры – никогда. И если мне придется включиться в нее всерьез, я так взбаламучу это болотце, что грязи нахлебаются все, от архимагистра до последнего адепта, мечтающего о дне, когда он примерит алую мантию. Потому что мои правила совсем другие. По чародейскому закону, сильному положены права, по моему – к ним прилагаются обязанности. И заключаются они отнюдь не в том, чтобы прижать слабейших к ногтю, приумножая за их счет собственное могущество.

– Не равняй меня по своим высокородным дружкам и подружкам, – гневно бросил я. – Никакого «взамен», слышишь? По-твоему, во всем должен быть прок? Я не могу помочь просто потому, что ты мне нравишься – без всяких расчетов? Потому что я тебе сочувствую? Потому что не хочу бросать беззащитную девчонку в лапы уродов, возомнивших себя главными под звездами?

Слышал бы кто из знакомых в Стрелке эту речь – веселился бы долго. Но она была правдой до последнего слова. А я еще смеялся над привычкой Подсолнуха тащить в логово всяких бездомных щенков и котят – да таких, что, казалось, сдохнут, стоит к ним прикоснуться лишний раз! Видел бы он сейчас, кого и при каких обстоятельствах умудрился подобрать я сам, век бы тех насмешек не забыл!

Тианара глядела на меня, широко распахнув глаза, будто сомневалась в услышанном. Правильно. Я и сам бы не поверил в первого встречного, готового перебежать дорожку могущественнейшим чародеям Нираны ради спасения малознакомой девицы, какой бы красавицей она ни была. Тианара оказалась наивнее. Или не такой битой. А может, ей настолько хотелось довериться хоть кому-нибудь, ненадолго разделив с другим свою боль, что последствия ее уже не пугали.

– Ну кому, скажи, кому могло такое понадобиться! – всхлипнула чародейка, утыкаясь носом в мое плечо. – Кому могла помешать моя мама? Она всегда старалась держаться в стороне от всех интриг и главой рода стала только по необходимости! Когда погиб ее старший брат!

Я вздохнул, обнимая плачущую девушку:

– Кому мама, а кому архимагистр и член Совета. Когда забираешься так высоко, редко выходит продержаться в стороне. Она, случайно, не водила дружбу с Дайне?

– Нет, ты что! – прорыдала чародейка. – Стал бы он тогда ко мне придираться! С чего ты взял?

– Похоже, там, наверху, решили основательно подраться за власть. Дайне уже убрали с дороги. Когда я уходил с ирисом, боевики переворачивали особняк в поисках чего-нибудь особенно незаконного.

– Дайне был в фаворе у Теллара, – подтвердила девушка мои подозрения. – Но с мамой они терпеть друг друга не могли.

– А что насчет Ал-Малира?

– Не знаю. Он всегда казался таким… Не знаю, как описать. Будто ему нет дела ни до чего, помимо своего факультета. Верный пес Теллара, готовый исполнить любой приказ. Его никто особо не любил.

И почему мне припоминается другой «верный пес», наточивший зубы на собственного хозяина? Если против Дайне ополчился сам ректор, зачем бы ему все так усложнять? Достаточно отодвинуть неугодного более архимагистра, а там его в момент сожрут рыбки помельче. Отставные любимчики кончают плохо. А коли так, выходит, Ал-Малир действовал самостоятельно. Мелкими сошками такие фигуры не бывают, так что мы имеем дело по крайней мере с одним из организаторов заговора.

– Мог он что-то не поделить с твоей матерью?

– Они вообще старались не общаться! Мама… Она, понимаешь, считает, что старые порядки изжили себя. Что маги из древних родов растеряли остатки человечности в погоне за силой и властью и так не может продолжаться дальше. А Хиконт, наоборот, винит во всех бедах отступление от былых принципов. Будто нынешнее поколение потеряло всякую дисциплину и чувство долга. Но это ведь просто философский спор! За такое не бросают в темницу!

Не бросают. До тех пор пока все не заходит дальше пустого трепа. Но когда от слов переходят к делу, самое важное – определить конечную цель. Иначе все сведется к жалкому метанию из стороны в сторону. А картинка-то вырисовывается! Выходит, не только Угорь заметил разлад в Академии. По крайней мере двое из членов Совета понимали, в какой бардак она превращается. Вот только способы наведения порядка виделись каждому свои.

Я покачал головой:

– Не просто спор, если одна из его сторон решила подгрести под себя власть. В любом случае об этом лучше подумать в безопасном месте. Жди меня здесь, я раздобуду все необходимое и вернусь.

Под «необходимым» я подразумевал в первую очередь одежду. За неполное утро я успел вернуться к тому, с чего начал: грязная драная рубаха напоминала половую тряпку с кружевными манжетами (в самый раз для богатеев), штанами побрезговали бы нищие на площади, а сам я имел вид наиподозрительнейшего типа, которому на квартал не стоит приближаться к страже. Не воровал я с далекого детства и представить не мог, что когда-нибудь вообще вернусь к подобному занятию. Но выбора не было, и какому-то слуге из дома неподалеку от заветных Садовых ворот пришлось поделиться со мной одежкой. Здесь селилась в основном знать немагического происхождения. Защитных плетенок на дверях и окнах было немного, и пробраться мимо них мог бы любой вор с хорошим фонариком, что уж говорить о маге! Заодно с одеждой я прихватил на кухне длинный разделочный нож. Совсем не то, что я предпочел бы иметь при себе в качестве оружия, но все лучше, чем с голыми руками. На этом берегу он вряд ли пригодится: против боевых магов не спастись, обвешавшись оружием хоть по самую макушку и напялив полный доспех. А вот в Стрелке может оказаться весьма кстати. Помимо ножа я разжился солидной палкой колбасы и даже сам не заметил, как умял больше половины. Настроение мое заметно улучшилось, несмотря на то, что главную проблему я до сих пор не решил и слабо понимал, с какого бока к ней подступиться. Как пройти через ворота, избежав лишних подозрений? Стоит стражникам обратить на нас внимание, и любой, самый поверхностный досмотр выдаст нас с головой.

Задумавшись, я едва не наскочил на здоровущего кобеля, тянущего вверх по улице заваленную мешками тележку. Этих мускулистых, широкогрудых псов с короткой шерстью и массивной квадратной башкой частенько используют в Садах в качестве рабочей скотины. Днем на них развозят грузы, а ночами внушительные охранники распугивают незадачливых воришек.

Возмущенная псина ворчливо огрызнулась, скаля зубы из-под тяжелых брылей. Я продемонстрировал ей кулак. Подоспел хозяин, обрушившись с руганью на нас обоих. Я послал его к ящеролюдам, даже не вникая особо в суть претензий. Парень пробовал было воспротестовать, но быстро отстал, видя на моем лице широкую, как у полного придурка, улыбку. Решив, что имеет дело со слабоумным, он перенес гнев на более вменяемого участника ссоры, отвесил собаке пару хороших пинков, и та, спрятав зубы, потрусила дальше. Вскоре и она, и ее хозяин скрылись за поворотом. А я так и стоял, не в силах победить дурацкую улыбку, поскольку придумал, как проскочить ворота.

Искомое обнаружилось на одной из соседних улиц. Огромная белая кошара восседала на подоконнике, тараща по сторонам круглые глазища. С первого взгляда я решил было, что это кот, но вскоре понял ошибку. У котов харя здоровее. Это была кошка, вальяжная, пушистая и очень толстая. Именно размеры и ввели меня в заблуждение.

– Кис-кис, – позвал я, протягивая зверюге кусок колбасы.

Можно сказать, от сердца оторвал! Но зажравшаяся тварь проигнорировала мою щедрость. Лениво прищурилась и с презрением отворотила морду. Мол, не такое едали, тоже мне удивил, сорняк правобережный!

Я закинул в рот отвергнутое кошкой угощение и, протянув руку, сцапал неблагодарную животину за загривок. Та лишь сдавленно мявкнула от неожиданности, повиснув между небом и землей.

– Знаешь, с кем связалась? – поинтересовался я, заглядывая в бесстыжие желтые глаза. – От подарков Ксина Чертополоха не принято отказываться.

Кошка, пришедшая в себя от моей наглости, извернулась и со скоростью, невероятной для такой жирной туши, полоснула меня когтями по щеке. Я выругался, пытаясь перехватить удобнее извивающуюся пленницу. «Хвостатые звезды! Конец третьей рубахе», – только и успел подумать я, прижимая дурно орущую тварь обеими руками.

До парка я бежал, как подгоняемая шпорами лошадь. Кошка висела на плече, воткнувшись когтями, а я тянул ее назад, не позволяя перебраться на спину. Через некоторое время тварюга пришла к выводу, что на моем плече ей чувствуется в целом неплохо, расслабилась, но когтей не отпустила. Наоборот, вонзила их поглубже – видать, в знак особого расположения.

Последний удар нанесла Тианара. Когда я вернулся к гроту, она уже успела слегка успокоиться и выглядела лишь чуть бледнее обычного, да припухшие глаза выдавали недавние слезы.

– Ой, какая прелесть! – воскликнула девушка, всплеснув руками, и запустила пальцы в расчесанную мягкую шерсть. «Прелесть» блаженно заурчала, попеременно сжимая лапы… Кометин хвост, а я-то был уверен, что моей спине уже нечего терять! Я зашипел, бормоча под нос ругательства, и Тианара наконец вернулась к реальности.

– Это и есть та самая «необходимая вещь»? – удивилась она, кивая на кошку. – Но зачем?

– Так велели звезды, – огрызнулся я. – Сегодня я должен давать избалованным девицам уроки выживания в их родном городе, и в очереди перерождения мне скостят по тысячелетию за каждую. – Понимания в глазах чародейки объяснение не добавило, и я мрачно подытожил: – Увидишь, короче. Вот, возьми, переоденься.

Я протянул девушке чудом уцелевшее в борьбе с кошкой платье из яркого полотна. Девчонки из банды передрались бы за этот цветастый, как клумба, наряд: по меркам Стрелки он был верхом роскоши. Чародейка взяла платье осторожно, двумя пальцами, словно там кишели полчища каких-нибудь отвратительных насекомых.

– Что, вот в это? – упавшим голосом поинтересовалась она, с явной надеждой на то, что предложение окажется шуткой.

– Надо переодеться простолюдинами, чтобы не привлекать внимания на воротах, – ответил я. – Давай живо, времени мало.

С обреченным вздохом девушка удалилась в грот. Я же занялся подготовкой обещанного сюрприза. Немалых трудов стоило снять кошку с плеча: похоже, зверюга из принципа делала противоположное тому, что желали от нее окружающие. Она цеплялась лапами, как утопающий за подаренное звездами бревно, и отодрать ее можно было лишь с клочьями рубахи и моей кожи. Я уже всерьез начинал жалеть об отсутствии парочки-другой лишних рук в помощь имеющимся двум. В конце концов, наплевав на всякую безопасность и собственную искалеченную ауру, я пробудил силу и вмиг перевил упрямицу нитью отражающего щита. При помощи этой своеобразной шлеи мне удалось-таки отцепить несговорчивое животное и препроводить его в корзину. Создавалось полное впечатление, что кошка чует эманации почище целого отряда визуалов: пока я спешно затягивал щитом отверстие, тварь рвалась на свободу точно сквозь недоплетенные куски и несколько раз умудрилась хорошенько садануть мне когтями по рукам.

Я как раз утирал пот со лба, стоя на коленях перед яростно раскачивающейся корзиной, когда вернулась Тианара.

– А недавно я еще переживала, что башмачки не сочетаются с платьем! – заметила она, печально разглаживая складки широкой юбки, явно недовольная результатом переоблачения. Мне же хватило одного взгляда, чтобы понять: я пропал. Окончательно и бесповоротно. До сих пор мне удавалось так или иначе помнить о грани, пролегающей между нами. Кусок выгоревшей цветастой тряпки умудрился обрушить последнее препятствие. Образ высокомерной наследницы рода растаял туманной дымкой. Стройная темноволосая девушка в свободном платье из набивного хлопка была своей, близкой, желанной. В моей голове завихрились самые невероятные картины, мечты, устремления. Что бы я не отдал в тот момент за возможность спланировать жизнь на долгие годы вперед! И эта девушка заняла бы в тех планах самое первое из мест. Только там она не печалилась, она смеялась – искренне, беззаботно. Все ее улыбки были предназначены мне, и я улыбался в ответ… Что за дурные фантазии! Звезды одарили нас магической силой, таинственным могуществом, вселяющим трепет в сердца простых людей, но взамен отобрали возможность простой, безоблачной жизни, далекой от грязных разборок и грызни за власть. Единственное, что осталось на нашу долю, – такие вот краткие моменты счастливого забытья.

Повинуясь мгновенному порыву, я сорвал цветок шиповника, росшего у подножия искусственной скалы, и сунул в волосы растерявшейся чародейке. Та залилась краской, будто не было десятков поклонников, окружавших вниманием первую красавицу Академии.

– Спа… спасибо, – запнувшись, выдавила она.

Я отвернулся, изо всех сил сражаясь с желанием обнять и поцеловать девушку.

– Пойдем, – пробурчал я нарочито деловым тоном. – Надо спешить, пока у Садовых ворот достаточно народа.

По дороге я разъяснил общие черты плана: чтобы обмануть бдительность стражи, надо выглядеть беззаботной парочкой, занятой лишь друг другом.

– А зачем тогда над кошкой издеваться? – с упреком поинтересовалась Тианара. При звуках заветного слова из затихшей было корзины, прикрытой старым платьем чародейки, раздалась новая порция протестующего мява.

– Чтобы устроить переполох, в котором им будет вообще не до нас, – объяснил я. – Значит, поняла? Как только выходим, начинай говорить – неважно что, только не сбивайся. При этом смотри на меня и улыбайся.

– Погоди! – запаниковала девушка. – Я не знаю, что говорить! У меня только общие положения теории големов в голове! С собственными доработками касательно автономных квадропедов.

– Автономных кого? – ошалело переспросил я.

– Четвероногих големов, способных к самостоятельному передвижению. Понимаешь, основная теория касается двуногих конструкций. Все почему-то стремились воспроизвести человека в первую очередь. Масик был первым экспериментальным образцом квадропеда, не путающимся в собственных ногах. Он мог бы стать прорывом. – Тианара повесила голову. – Наверное, я дура, да? И надо просто радоваться, что до сих пор жива и на свободе? А не жалеть о несовершенных открытиях?

Наверное, надо. Некоторое время назад я бы ответил на этот вопрос с уверенностью. А сейчас вдруг задумался, кем мог бы стать и чего достичь, если бы не постоянная забота о собственном выживании. И чего вообще могли бы добиться магические школы, не будь они столь увлечены разборками между собой и внутри.

– Говори о големах, что уж теперь, – вздохнул я. – Главное, чтобы увлеченно.

– А если кто-то услышит? – возразила чародейка. – Вряд ли простолюдины так часто беседуют об энергетической сбалансированности минорных контуров основных контрольных конструкций.

Пришлось согласиться с этим утверждением. Я озадаченно поскреб затылок… И тут меня озарило:

– Слушай! А давай ты будешь говорить про големов, а термины заменять на другие слова. Ну… что-нибудь там про огород, например.

Тианара хватала все на лету. Но все же усомнилась в здравости такой идеи:

– Думаешь, я разбираюсь в том, что говорят про огороды? Да я в детстве однажды морковку нечищеную увидела, так решила, что она испортилась! Хотя… – Глаза чародейки победно сверкнули. – Виноград, точно! Он растет у нас в загородной усадьбе, я маленькая была, совершенно замучила садовника, что и как… Ведь в Садах есть виноград, правда? – Мой утвердительный кивок заставил девушку развить мысль дальше: – Значит так, локомоторные контуры у нас будут усами, контрольные – плетьми, магическое поле – почвой, энергия – водой…

Вскоре всем частям плетенки классического голема была найдена замена из области виноградарства, и Тианара начала упражняться в новом способе изъяснения. К тому времени, когда мы подобрались к границам парка, изображать непринужденность уже не приходилось: мы просто за животы держались от смеха. Вот вы могли бы спокойно слушать о плетях, приходящих в нестабильность при резком повышении плодородности почвы вследствие переполнения водой? Или об ошибках кривизны плети, приводящих к нарушению координации усов? Рассказывать об этом на полном серьезе было тоже невозможно. Как только обнаруживался очередной термин, нарушающий «просторечие», мы принимались с азартом искать ему замену… В общем, скоро хватало одной мысли о листьях, гроздьях и прочих частях виноградной лозы, чтобы вызвать приступ неуправляемого веселья. А мысль непременно возникала, стоило нам с чародейкой обменяться взглядами. Для прохожих мы смотрелись настоящими беззаботными влюбленными, у которых при виде друг друга начинали лучиться глаза и выползала глупейшая, до ушей, улыбка.

Так мы и вышли почти к самым воротам. Наступило время для главного.

– Подыграй мне, – шепнул я на ухо Тианаре. – И прикрывай от стражи.

Опустив корзину почти до самой земли, я порывисто обнял девушку свободной рукой. Со стороны все выглядело страстным поцелуем, но на самом деле я едва касался губ чародейки своими. Это игра моего воображения или дыхание девушки сделалось прерывистым даже от слабого намека на ласку? Мне некогда было заниматься наблюдениями: все внимание сосредоточилось на руке с корзиной. Тренированные чародеи легко управляли силой дара, мне же стоило великих трудов удерживать его едва пробужденным, лишь бы только хватило рассеять кусок прикрывающего корзину щита. Похоже, я переборщил с риском на сегодня: тонкие ниточки наложенной целительницей «штопки» расползались на глазах. Некоторые из них лопнули, но основная масса все же держалась. Еще чуть-чуть, немного…

Наконец, дыра сделалась достаточной для того, чтобы негодующая пленница, почуяв волю, отчаянным прыжком покинула корзину. Никто из людей не обратил внимания, откуда она взялась: с одной стороны нас прикрывала стена дома, с другой вид загораживала юбка Тианары.

Зато событие заметил и оценил пес, запряженный в тележку молочника. Как две капли воды похожий на того, с которым мы столкнулись раньше, только рыжий. С азартом истинного охотника он метнулся вслед ускользающей добыче, позабыв о поклаже позади. Развернувшись по крутой дуге, тележка врезалась в соседнюю. Тащивший ее пятнистый великан кошки не заметил, но действия соседа вызвали у него решительный протест. Без всяких предупреждений пятнистый вцепился зубами в ляжку рыжего. Завязалась свара, к которой не преминул присоединиться еще один упряжный пес и какая-то мелкая собачонка, пробегавшая мимо. Четвертого крупного пса успел ухватить за хомут и оттащить прочь его хозяин. Разочарованное животное внакладе оставалось недолго: перед глазами его мелькнула новая цель в виде белоснежного пушистого хвоста. Кошка, сообразившая, что вместо звезд за ней сегодня следят с небес одни лишь злые кометы, припустила во всю прыть, спасаясь на дереве. Оставшийся не у дел пес рванул за ней мощным прыжком, сбив хозяина с ног, и сделал попытку взбежать следом, прямо вместе с тележкой. Тем временем хозяева дерущихся собак не сошлись во мнении, кто виноват в произошедшем, и, быстро миновав стадию взаимных оскорблений, начали поиск виновного старым проверенным способом – при помощи кулаков.

Стражники на воротах надрывались от хохота, наблюдая за всем этим безобразием. Они бы и дальше с удовольствием исполняли роль зрителей, но долг призывал вмешаться, и потому, недолго насладившись представлением, служители порядка отправились разнимать драчунов.

– Пойдем, – дернул я Тианару, совершенно очарованную поднявшимся хаосом.

В этой суматохе никто не обратил ни малейшего внимания на проскользнувшую через ворота парочку. Сзади несся истошный лай и громкие голоса, выкрикивающие непристойные ругательства.

Мы вырвались из окруженной стеной мышеловки Высокого города!

За воротами дорога раздваивалась. Ее левая ветвь, широкая, мощенная камнем, уходила наверх, в холмы, где раскинулась основная часть Садов. Правая, хорошо утоптанная тропа тянулась вдоль подножия городской стены до самых Верхних ворот, где упиралась в пристань. Вперед же, а точнее, вниз спускалась тропинка поуже. Она выходила к плоскому, топкому берегу, где селились в основном рыбаки.

– Куда теперь? – спросила чародейка, с любопытством оглядываясь по сторонам.

Что ж, тянуть дальше с правдой было бессмысленно. Я небрежно махнул рукой в направлении противоположного берега:

– Туда.

– Ты… Ты опять шутишь, да? – неуверенно предположила девушка. – Там же… Там Стрелка. Там сплошные воры, убийцы, насильники и… и прочие.

– Согласись – совсем не то место, где будут искать наследницу магического рода, а? – подмигнул я. – Не бойся. У меня есть там кое-какие знакомые. Они помогут.

Поднявшееся солнце уже начинало припекать, обещая очередной жаркий денек, но Тианара поежилась на редкость зябко:

– Ты уверен? Мне Ки… родственница одна рассказывала. Она знает, что и как. Там никому нельзя доверять. Это же сплошные бандиты. Жестокие и беспощадные. Настоящие нелюди, хуже всяких ящеролюдов!

Ну, спасибо, девонька, на добром слове. Нет, в общем-то большинство из нас и правда подходит под данное определение, не спорю. И все-таки обидно.

– А то в вашей Академии все наперечет милейшие люди, понимающие и душевные, – буркнул я и тут же обругал себя последними словами. Нельзя так расслабляться! А все из-за того, что с Тианарой я ощущал себя так легко и непринужденно, как ни с кем до сих пор. Из женщин, я имею в виду. Ну, разве что Змейка, но та была своим парнем, о котором не всегда и вспомнишь, что твой старый испытанный товарищ на самом деле девушка, и притом симпатичная.

Тианара, задумавшись о своем, не заметила моей оговорки.

– Да уж, – вздохнула она. – Наверное, искать подмоги у преступников и правда безопаснее, чем у собственной школы.

Она попыталась свернуть на правую тропку, но я ее остановил:

– Нельзя. На мосту слишком много стражи. И, скорее всего, там нас уже ждут. Я и так уже наследил с магией. Пойдем вниз, там рыбак один знакомый, одолжим у него лодку.

Это известие заставило Тианару улыбнуться.

– Слушай, а где у тебя нет знакомых?

– В мире ящеролюдов – точно, – заявил я и добавил, многозначительно почесав затылок: – Хотя это как сказать, общался тут на днях с одной любопытной особой…

Первым, что отличало рыбацкий квартал, был запах, въевшийся в каждый клочок здешней земли. Пахло рыбой, тиной, подсохшими водорослями, что свисали грязными лентами с развернутых на плетнях сетей.

По густо-зеленым завиткам травы на пологом берегу топталось широкими красными ластами стадо гусей. Завидев чужаков, серо-белый вожак распустил крылья, зашипел, угрожающе выгибая шею. Чародейка испуганно ойкнула…

– С яблоками они как-то менее солидно смотрятся, – смущенно отшутилась она, обнаружив себя в следующий момент повисшей у меня на шее.

Означало это одно: толстая броня взаимного недоверия дала трещину и продолжала разрушаться, несмотря на все наши старания. Учитывая обстоятельства, это должно было пугать, но вместо того я ощущал себя счастливым, как последний дурак.

– Не делай резких движений, – посоветовал я, любуясь отражением неба в серых глазах. – Осторожно проходим мимо, вот и все.

Гусак явно не посчитал нас достойными соперниками. Для порядка пошипев в спину, он сложил крылья, деловито оправил клювом перья и вперевалку потопал к воде, уводя за собой галдящее стадо.

Наконец мы добрались до крытого дранкой домика с покосившимся крыльцом. Во дворе у сарая высокий старик и парнишка лет тринадцати растягивали для просушки мокрую сеть. Дядька Ральт и его младший сын. Непутевый старший, видать, опять куролесит вдали от дома. Я неодобрительно поморщился. Однажды я уже вытащил парня из крайне неприятной истории. По собственной инициативе и пальцем бы ради него не шевельнул: по моему искреннему мнению, придурки должны огребать согласно заслугам, тогда они либо поумнеют, либо избавят мир от своего раздражающего присутствия. Но когда седоголовый дед с мольбой валяется у тебя в ногах, обещая отдать что угодно за спасение сына… Неправильно это, в общем. Я согласился, а результат оказался печальным и закономерным. Сынок сохранил на плечах башку со всем запасом дурости, а престарелый отец обзавелся открытым долгом перед бандитским главарем. Что ж, похоже, сегодня у старика будет шанс расплатиться.

– Залезай, – велел я чародейке, указывая на лодку, стоящую на приколе на мелководье.

Подобрав юбки, Тианара неуверенно тронула башмачком топкую грязь.

Первой наше самоуправство заметила пятнистая мелкая собачонка неведомой породы, крутившаяся у ног хозяев. Казалось, ее громкий, пронзительный лай отдавался эхом в глубинах черепа, заставляя гудеть каждую кость. Сама шавка предусмотрительно держалась поодаль. На собачью тревогу обернулся дед и, выругавшись, схватился за приваленное к сараю весло.

– Ах, ворье! Чужими лодками промышлять?! А ну я вас сейчас, ящеролюдов приплод!

Несмотря на возраст, старик был крепким, жилистым и вполне мог постоять за себя. Я приветливо помахал рукой:

– Будь здоров, дядька Ральт. Не шуми.

Наконец-то признавший меня рыбак замер, не желая верить глазам. Весло, занесенное грозным замахом, качнулось и поникло.

– Чертополох? – переспросил старик недоверчиво. – А я слышал, тебя…

Я рассмеялся:

– Мало ли что ты слышал! Ты же знаешь меня, неужели думал, от Чертополоха так просто избавиться?

Ральт вздохнул, не спеша разделить моей радости. Думать он так явно не думал, но надеялся искренне. И совершенно не был рад видеть меня живым, поскольку верил свято: меньшее, что понадобится от него бандитскому главарю, – прирезать кого-нибудь в темном переулке.

– А ты ночью был там, да? – вмешался парнишка, оживленно сверкая глазами. – Когда чародеи Угря брали? Расскажи, как все было!

Поначалу я не поверил ушам. И даже уточнил для верности:

– Что-что делали чародеи?!

– Молчал бы лучше, чем слухи дурные разводить, – осадил сына старик. – Кто его знает, правда ли чародеи, да чем занимались. Пусть их, делают что хотят, а наше дело сторона.

– Да какие слухи, батя! – возмутился парень. – Правда оно! Все только о том и говорят, что не мог бы Безухий без подмоги чародейской логово взять!

– Ну-ка, – прервал я этот семейный спор, – а теперь все с самого начала и по порядку. Поскольку ночью я был… – Объяснять, где именно, я не собирался и потому ограничился тем, что окинул Тианару многозначительным взглядом. – Совсем в другом месте!

Разочарование мальчишки насчет невозможности узнать историю падения бандитского князя из первых рук мгновенно померкло перед шансом поведать новости тому, кто слышит о животрепещущих событиях впервые. Особенно если этот кто-то – знаменитый Ксин Чертополох.

Парень волновался, размахивал руками, перескакивал с местом, временем и персонажами повествования, но в итоге мне удалось-таки восстановить цепочку событий из его возбужденного рассказа.

Вот так-то за чародейскими делами я умудрился проморгать самое интересное у себя под носом!

О том, что Угорь с Безухим вот-вот передерутся за жирный кусок, оставшийся от Ящера с Трехпалым, я знал и раньше. Открытая война началась вчера. В то самое время, когда я болтал с Палиаром, изображая из себя деревенского простофилю, бойцы Безухого громили улицы, принадлежащие Угрю. Ответ Лиха не заставил себя ждать. В пересказе рыбацкого сына эмоции явно преобладали над фактами, но я-то отлично представлял, что творится при разборках такого уровня. К ночи кровь на улицах лилась рекой, и уже невозможно было посчитать, кто здесь нападает, а кто мстит и за что именно. А под утро случилось невозможное. Безухий с людьми окружил и взял штурмом логово Угря.

– Да только не убили его вовсе, – доверительным шепотом поведал парнишка. – Мне Риш, соседа нашего сын, говорил, что один его приятель слышал, как его приятеля старший брат своими глазами видал: подъехала к дому такая большая черная карета, Угря с его старшей дочкой вывели, в карету усадили и в самую Академию увезли! А брат тот не врет точно, он в банде Безухого бойцом уже два года как!

Конечно, старший брат приятеля соседского приятеля – надежнейший из источников информации. Да только дыма без огня не бывает. Возможно… А что там возможно, наверняка ответы стоило искать в Подкове, в огромном мрачном здании, увитом щитами так, что больно и взглянуть. Как бы мне хотелось, чтобы хвастливое заявление о знакомых везде, включая ящеролюдский мир, было правдой! Вот же гадство! Самым значимым чародеем, с которым мне удалось перекинуться хоть парой слов, был Карренд Ториш, командир боевого отряда, прошляпивший меня в особняке. Если после такого головотяпства он, конечно, останется командиром. Нет, увидеть меня повторно он будет, несомненно, счастлив. Но отнюдь не потому, что жаждет поделиться информацией об интригах своего декана. Значит, придется обходиться теми возможностями и знакомствами, что есть у Ксина Чертополоха, бандитского главаря из Стрелки. Если после всего произошедшего у него еще остались хоть какие-то знакомства и возможности…

– Дай весло, дядька Ральт, – сказал я. – Мне надо на тот берег.

– Что? – удивленно заморгал тот, не расслышав имени будущей жертвы.

– Весло, говорю. И будем в расчете.

Ошеломленный рыбак, все еще не веря в собственное счастье, дрожащими руками потянулся за требуемым предметом, когда меня до костей пробрало ощущение настороженного, недоброго взгляда. Вместо того чтобы дожидаться в лодке, Тианара стояла в нескольких шагах от нас, внимательно прислушиваясь к разговору.

– Ты ведь никакой не первокурсник из деревни, верно? Ты тот самый бандит, которого все ищут, дикий маг. Ксин Чертополох.

Глупо отпираться, когда тебя вот так застигают с поличным. Все равно эта тайна раскрылась бы в самое ближайшее время.

– Ну вот и познакомились по-человечески, – фыркнул я. Прозвучало оно сдавленно, натянуто. Вся наша робкая близость и зарождающееся несмелое доверие летели к ящеролюдам за Врата, и это падение отдавалось у меня в душе грохочущим эхом смертельного обвала.

Мы живы, пока шевелимся. Я обернулся, чтобы принять весло из рук старого рыбака и в этот же момент заметил какое-то стремительное движение сбоку.

Верно говорят, надо пытаться, чтобы достигнуть. Не на десятый, так на сотый раз желаемое обязательно получится. Тианаре хватило двух попыток. Дома, с канделябром, она не слишком преуспела, но сейчас…

Последнее, что я успел разглядеть, был багор, сжимаемый хрупкой женской ладошкой, и летел он прямо мне в лоб. А затем мир крутанулся вокруг оси и наступила темнота.