Глава 10

Второй этаж встретил меня неприветливым мраком. Пока я вызволял из вынужденного плена ее подруг, Тианара успела погасить весь свет, и что-то подсказывало мне, сделала это отнюдь не из желания создать обстановку для ночи любви. Единственный светильник во всем доме, до которого чародейка не добралась, остался на столе в гостиной. По-хорошему, стоило захватить его с собой, чтобы не пробираться наверх ощупью, но я успел подняться до половины лестницы, и возвращение в такой ситуации попахивало отступлением. Уж не надеется ли гостеприимная хозяюшка, что в темноте на ступеньках я споткнусь и сверну себе шею? От вздорной наследницы можно ожидать чего угодно.

Так я думал, перешагивая порог комнаты, как вдруг навстречу мне вылетел… сушляк! Тощая фигура, обтянутая мерцающими плетенками, рванула на меня так стремительно и неожиданно, что тело среагировало быстрее, чем я успел оценить происходящее, награждая тварь добросовестным пинком под ребра. Та отлетела на полкомнаты, с размаху врезавшись в стол. На том же голом чутье я увернулся от тяжелого предмета, просвистевшего в волоске от моей головы, ухватил нападающего за руку и тут же опознал в своем противнике Тианару. Вместо грубого захвата я ограничился тем, что крепко стиснул запястье руки, сжимающей увесистый бронзовый канделябр, и отвел в сторону.

Кажется, с болотным зверем я тоже погорячился. Живучего хиконта одним пинком не пронять, а то, что беспомощно перебирало лапами, лежа на боку под столом, было всего лишь очередной куклой. И довольно уродливой, надо сказать. Больше всего она напоминала собачий скелет, оплетенный тонкими, сложными конструкциями, придающими ей подвижность. Те самые управляемые конструкции, которыми так восхищался Палиар? Похоже, чародейка, не уверенная в собственных шансах, решила отвлечь меня с помощью этой страхолюдины. Неплохая идея, вполне способная сработать с кем-то другим, не привыкшим упреждать ударом возможную опасность. Дерганая натура уличного головореза, подозревающего угрозу в каждой тени, не раз выручавшая меня в прошлом, на этот раз подвела, и крепко.

– Гадство! – выругался я, отпуская оцепеневшую чародейку, и бросился к неестественно вывернутой пакости под столом.

Столкновение с ножкой не прошло даром для четвероногого уродца. Несколько фарфоровых позвонков раскололось на мелкие осколки, удерживаемые вместе лишь проходящим внутри шелковым шнуром и тонкими нитями магических контуров – ненадежными, хрупкими. Переломанный хребет изогнулся почти под прямым углом, опасно натягивая плетенку. А самое плохое заключалось в том, что нити крепились к фарфору жестко, каким-то неведомым мне способом, и это лишало сеть всякой пластичности. Результат был налицо: покореженные контуры уже начинали плыть, теряя четкость, и я точно знал, что удержать их не в состоянии. И уж точно не в состоянии это сделать застывшая от ужаса чародейка, явно сообразившая, что дело идет к взрыву, но абсолютно не представляющая, как его предотвратить.

План созрел в моей голове за считаные мгновения. Ухватив покалеченного урода обеими руками за лапы, я опрометью рванул к балкону. Ногой распахнул дверь, высоко поднял свою ношу и громко крикнул, привлекая внимание толпы:

– Берегись! Нестабильный артефакт!

Предупреждать дважды не пришлось: студенты бросились врассыпную. Одному этих болванов выучили железно – с магией не шутят. Даже самые нетрезвые мгновенно обрели твердость походки и непреклонность намерений немедленно убраться подальше. Облегченно вздохнув, я швырнул взрывоопасную дрянь на середину очистившейся улицы.

До мостовой этот снаряд так и не долетел, рванув прямо в воздухе. Спасибо Небесным Родителям – не у меня в руках. Оглушительный удар, напоминающий раскат близкого грома, заставил меня болезненно поморщиться, а затем злорадно усмехнуться. Сколько раз мне не спалось по ночам вместе с беспокойными экспериментаторами! Я искренне надеялся, что хотя бы один из этих уродов подскочил сейчас в кровати, едва успев сомкнуть глаза после разборок у особняка Дайне.

Следующая мысль была уже не такой радостной. Мне вдруг пришло в голову, что Высокий город – это не Стрелка, где, заслышав подозрительный шум, стараются обойти его источник за несколько кварталов. Здесь и обычная-то стража не спит, а уж за магическим полем должны следить и подавно.

Резвость, с которой толпа случайных свидетелей в студенческих мантиях покидала место происшествия, подтверждала худшие из догадок. Одно хорошо – не придется думать, как разогнать этих горлопанов. Падучие звезды, знать бы хоть приблизительно, как смотрят в Академии на подобные вещи – сквозь пальцы или копаются въедливо!

Шаги за спиной заставили меня обернуться. Тианара не умела подкрадываться бесшумно, как Подсолнух или Бойцовый Пес, и в том было ее счастье. Злить меня вообще не стоит, а в таком состоянии и подавно. Хвала звездам, на этот раз ничего тяжелого чародейка с собой не прихватила. Молча проскользнув мимо меня, она подошла к ограждению балкона, опуская на перила трясущуюся руку. Даже я порядком струхнул, чего уж говорить об изнеженной девчонке-теоретике, до сих пор едва ли встречавшей опасность серьезнее пальчика, отдавленного тяжелым фолиантом! Смерть любит честность. И открывая кому-то свою костлявую рожу, требует от собеседника ответной любезности. Равнодушная кукольная маска разлетелась в фарфоровую пыль, подобно несчастному ходячему скелету, и под ней обнаружилась вполне живая девчонка, растерянная и напуганная. Не увидев под балконом кучи развороченных тел, она с облегчением вздохнула – и вдруг, закатив глаза, опасно пошатнулась в направлении перил. Неизвестно, чем бы это закончилось, не подхвати я ее за талию.

– До сих пор все обходилось без трупов, – напомнил я. – Давай ты не будешь падать с балкона и нарушать традицию.

Тианара вымученно улыбнулась.

– Наверное, – вздохнула она, – мне стоит перед тобой извиниться. Дважды. И… Спасибо.

– Не за что, – буркнул я.

Сделав, не без моей помощи, два неверных шага в направлении кресла, девушка обессиленно рухнула на плетеное сиденье, закрывая лицо руками:

– Небесные Родители, сейчас здесь будут дознаватели!

Ну что за гадство! Звезды меня ненавидят, это точно. Все указывало на то, что лучший выход – немедленно сигануть через перила и пуститься восвояси, вслед за удравшими студентами. Только и видели фальшивого первокурсника…

Девчонка уставилась на меня несчастными глазами:

– Что теперь будет! Что я им скажу! Что мне им сказать?

Нашла кого спрашивать! Мне был известен лишь один надежный метод общения с представителями закона: не попадаться. Я честно развел руками:

– Понятия не имею. У нас в Стре… э-э-э в деревне хоть десять артефактов рванет, никто разбираться не станет. – Просто явится отряд-другой боевиков и дожжет то, что не порушили артефакты. Но об этом я благоразумно умолчал. – Так что тебе лучше знать, как работают дознаватели и что им сказать.

Нет, надо драпать, и поскорее. Это я знал точно, но почему-то медлил, глядя на поникшую фигурку в кресле.

– Я тоже не знаю, – сокрушенно призналась девушка. Широко распахнутые глазищи казались совсем огромными на бледном лице. – Я ни разу в жизни не совершала ничего запрещенного…

«А как насчет студенческого нашествия на особняк архимагистра?» – так и подмывало спросить меня. Обычная чародейская повадка: сделать дело чужими руками и не признавать своего в нем участия. Но я промолчал. Во-первых, и сам не столь уж чист в этом деле, а во-вторых, девчонка на грани – чего доброго, закатит истерику. Только женских соплей и криков не хватало для достойного продолжения бурной ночки!

Вопрос «что делать» решился сам собой. В окне дома напротив замаячила смутная фигура. Но не успел я как следует напрячься, как фигура, оказавшаяся невыспавшимся парнем в бесформенной белой рубахе, – точь-в-точь призрак с Туманного Брата – протянула руки к железным ставням и с грохотом их захлопнула. Дремавший до сих пор контур, затягивающий проем, зажегся тусклым бирюзовым светом. То же самое повторилось с другими окнами. Судя по звукам, хорошо слышным в предутренней тишине, парень в рубахе был не единственным соседом, спешившим создать видимость полной непричастности к взрыву. У меня отлегло от сердца. Высокий город или Стрелка, но отношение людей к возможности побеседовать со стражей оказалось совершенно одинаковым.

– Пойдем, – сказал я, протягивая девушке руку. – Скажем то же, что и все остальные. – И пояснил в ответ на недоуменный взгляд: – Что крепко-накрепко спали и ни ящеролюда чешуйчатого не видели и не слышали. И понятия не имеем, что здесь рвануло.

– Но следы… – робко возразила чародейка.

– Какие? – фыркнул я. – Твоего уродца разнесло в пыль. Свидетели разбежались. И кто докажет, что здесь было на самом деле?

Растерянная и подавленная, Тианара безропотно позволила увести себя в комнату и усадить на диван, в ворох покрывал и подушек. Небо за окном уже сделалось из черного густо-синим, но в доме было темно. Выбрав наугад одну из початых бутылок на столе и с трудом нащупав бокал, я налил его полный и протянул девушке. Та молча взяла, покорно отхлебнула несколько глотков.

– Это не уродец, это Масик, – печально вздохнула она. – Я так его назвала. В честь маминого кота.

Я уже готов был высказаться о том, как должен выглядеть мамин кот, если в честь него называют ходячие скелеты, как вдруг Тианара подскочила, словно к ней оса под юбку залетела. На лице у девушки читалась искренняя паника.

– Есть еще один голем, которого я не имела права создавать! Тем более вне лаборатории! Если дознаватели его найдут, если смогут доказать, что Масик тоже был моей работой… Они заявят, что контур потерял стабильность из-за моей ошибки!

Как раз в этот момент легонькое винцо, которым развлекались девчонки, решило явить коварство своей натуры. На ноги чародейка поднялась, но тут же пошатнулась и, не в силах устоять без поддержки, повисла у меня на шее.

– Похоже, звезды всерьез смотрят на твой должок с ирисом, – не удержался я от замечания. – Второй раз гляди как ко мне пристраивают.

Это сомнительное остроумие пропало без толку. Вряд ли Тианара даже расслышала, что я сказал.

– Помоги мне! – воскликнула она, глядя на меня жалобнее, чем прикормленная у рынка собака на торговца мясной лавки. – Надо срочно развеять контуры!

Так и не сообразив толком, что от меня требуется, я проводил нетвердую ногами хозяйку по коридору в одну из дальних комнат, выходящих окнами во двор. Не то чтобы я так рвался помогать, но другого способа вникнуть в суть путаного рассказа, кроме как увидеть все своими глазами, попросту не существовало.

– Ты… Только не пугайся, как с Масиком, – сказала чародейка на пороге.

Предупреждение оказалось своевременным. От глубокого, звучного голоса, раздавшегося из темноты, я вздрогнул, рывком перекидывая девушку к правой руке, в то время как левая нашаривала у пояса несуществующий нож.

– Тианара, звезда неба моего! – приветствовал незнакомец.

Много чего я успел передумать прежде, чем заметил мерцающий силуэт в углу, замерший в таком изысканном поклоне, что я начистил бы этому типу морду без всяких раздумий… Будь он живым человеком нормального роста.

Голем. Всего лишь голем, высотой не более двух локтей. Кукла из фарфора, проволоки и магических плетенок. Аристократического вида блондин, тонкий, элегантный, безоружный. «Прямо как я сейчас», – промелькнуло в голове. Нет, до этой породистой рожи мне, конечно, далеко, но бархатными штанами и шелковой рубахой похвастаться могу. Тианара (а теперь я был уверен в том, что она и есть автор всех этих игрушек, наполняющих дом) не позаботилась снабдить парня самым завалящим кинжалом, но не забыла о тонком кружеве на манжетах и воротнике. «Говорить» голему позволял уже знакомый зеленый контур – подобный ему использовали боевики в доме архимагистра, когда требовали сдаться. Как ни странно, я не обнаружил в плетенках никакого сходства с големами из ринских катакомб. Совершенно другие цвета, совершенно другие узоры – и дело было вовсе не в разном назначении фехтовальных манекенов и бестолковой игрушки. Я уже понимал, что за поведение сложной конструкции отвечают контрольные контуры – вот эти тонкие фиолетовые ниточки. Неудивительно, что они не похожи на таковые у манекена. Но и в хрупких сплетениях, окутывающих фарфоровые суставы, не наблюдалось ничего даже близко напоминающего лаконичный, четкий почерк ринских мастеров. А ведь цель у этих контуров одна: заставить неживую фигуру двигаться по-человечески.

Тем временем Тианара пробудила дар, протягивая руку к своему обреченному творению. Аура у нее была на удивление бледной, едва различимой в окружающем полумраке. И это наследница магического рода?!

– Три года расчетов и почти год на создание и проверку трафаретов, – горько вздохнула чародейка.

– Трафаретов? – переспросил я.

Пришла очередь девушке удивленно уставиться на меня:

– По-твоему, такую сложную конструкцию можно создать без них?

– Э…

Я разрывался между любопытством и шансом проявить серость, непомерную даже для деревенского дуболома. Чего бы такого соврать?

– Если честно, никогда не задумывался, как их создают. Только как ломают – щиты, ловушки и прочую дрянь.

– Эх ты, боевик – мозги в клеточку! – рассмеялась Тианара.

Я уже видел эту девушку под маской высокомерной наследницы, видел испуганно цепляющейся за перила, видел печально размышляющей над бокалом вина о последствиях собственных ошибок. Не видел только улыбающейся – вот так, как сейчас, задорно и искренне. Кометы! Да я не видел ее вообще до этого самого мгновения, настоящую Тианару Астеш. Я не знал о ней ничего, не ведал причин, по которым лишь громадное потрясение да явный перебор с вином способны пустить веселые лучики по углам огромных серых глаз, разворошить на дне их лукавые огоньки, разрумянить бледные щеки, отпустить прямую спину, расслабить застывшие плечи… Но если у этих причин имелись конкретные виновники, я был готов поубивать их голыми руками.

– Почему в клеточку? – поинтересовался я.

Палец даю на отсечение, имелось в виду что-то обидное, но изобразить нужную степень оскорбления у меня не вышло. Слова прозвучали как-то мягко, почти ласково. А глядел я, не отрываясь, прямо в эти невозможные глаза. А Тианара смотрела на меня.

Кометы! Лучше бы я сбежал. Пока не стало слишком поздно. Пока она оставалась для меня еще одной самодовольной чародейкой, фарфоровой куклой с каменным сердцем. Чутье кричало мне об опасности, а я, как последний дурак, пытался связать ее с дознавателями, когда все доказывало обратное. Я отбросил предупреждение, решил, все дело в усталости и подозрительности, разросшейся в моей душе хуже бурьяна на пустыре. А чутье-то было право. Только бояться стоило не дознавателей, а Тианару.

Но, похоже, самообладание оставило не одного меня.

– Мозги в клеточку потому, что там нет извилин. Только отпечаток пропущенного боевого контура, – прошептала девушка севшим голосом и, протянув руку, медленно, плавно, словно под наваждением, дотронулась до моего виска. Я вздрогнул: прикосновение показалось жгучим, будто лист эльнейского ириса, – и, похоже, не мне одному. Тианара поспешно отдернула пальцы, да так и замерла с поднятой рукой, будто не решаясь повторить попытку.

Спорить насчет извилин и собственной принадлежности к боевикам я не стал, лишь покачал согласно головой:

– Точно. И мыслей – не больше, чем у кота Масика. Так что там насчет этих трафаретов?

Звездами клянусь, я не собирался ничего такого делать, но правая рука, до сих пор деликатно поддерживавшая девушку за плечи, сползала все ниже и ниже, пока не утвердилась на талии, а ладонь и вовсе очутилась там, где не следовало.

– Д-да, трафареты, – запинаясь, промямлила чародейка. – Л-лучше всего создаются в паре с тактильщиком. Сначала делается пробный контур. Потом тактильщик зарисовывает форму. По ней делается трафарет из серебряной проволоки. Серебро притягивает эманации и… и… – Длинные ресницы затрепетали, но взгляда девушка не отвела. – Во имя Небесных Родителей, о чем я только что говорила?..

– О притяжении, – хрипло выдохнул я. – Э-э… этих… эманаций.

Влип. Как есть влип. Левая рука тоже не теряла времени даром, мягко зацепила нежные пальчики, замершие у виска, и отвела их вниз. Хрупкая, изящная ручка чародейки целиком скрылась в моей шершавой ладони.

– Точно, – согласилась Тианара. – Эманаций…

Я привлек ее теснее – девушка поддалась, неуверенно и робко. Да и сам я, если честно, цепенел хуже мелкого сопляка, впервые отправившегося гулять с девчонкой. Да уж, когда-то конопатой племяннице пекаря Нила и то удалось получить от меня нечто, более напоминающее поцелуй, – а ведь то был мой первый опыт. Мы с чародейкой отпрянули в стороны, едва соприкоснувшись губами. Не знаю насчет Тианары, но мой мир вдруг сократился до сияющих глазищ, дурманящих почище самой отборной южанки. Если бы под звездами существовали подобные магическим контуры эмоций, нас опутывала бы сейчас сверкающая конструкция мощнее всех щитов особняка Дайне, вместе взятых. И, провалиться мне за Врата, я не готов был разорвать эти контуры даже в обмен на головы врагов, выставленные рядком в стеклянных банках.

Кровь выстукивала торжественную дробь в висках, когда я склонился к чародейке для второго поцелуя – страстного, долгого. Будь на то моя воля, поднял бы девчонку на руки, не прерывая его, отволок бы на тот диванчик, в подушки, и пусть Академия, дознаватели, архимагистры, боевики, бандиты со всеми князьями, ринские недотепы с неведомым мастером во главе – пусть хоть сами Небесные Родители подождут ближайшие денек-два.

– Что мы делаем, так нельзя! – пробормотала Тианара, отстраняясь из моих объятий. – Мы же пришли развеять контуры!

– Почему это еще нельзя? – возмутился я. Возвращение от звезд на землю давалось тяжко. Ну да, точно, голем, которого надо уничтожить. «Ладно, – решил я, – пусть сделает это, успокоится, тогда и поговорим о том, чего нельзя, а чего очень даже можно».

Когда способность рассуждать здраво вернулась в полной мере, я был уже рад, что хоть кому-то пришло в голову остановиться. Отдавать первенство в здравомыслии девчонке неприятно до зубовного скрипа, но она даже сама не знает, насколько права. Наследница рода и дикий маг с бандитских улиц – это даже смешнее, чем беглый главарь и роскошная куртизанка. Знай я точно, что вожделенная постель избавит меня от этого опасного притяжения, затащил бы туда чародейку без всяких колебаний, но чутье подсказывало: хуже, чем сейчас, быть может и непременно будет, если не натянуть вожжи немедленно.

Чтобы как-то отвлечься от будоражащих образов, среди которых главенствовало видение обнаженного девичьего тела среди шелковых покрывал, я принялся внимательнее разглядывать обреченного голема. Определенно, он узнал хозяйку, уверенно двинувшись к ее протянутой руке. У щитов и ловушек контрольные контуры были скромными ниточками, вплетенными в огромную конструкцию, в случае с големом все обстояло точно наоборот. Контрольной являлась большая часть плетенки: присмотревшись, можно было разглядеть даже несколько контуров, хитро наложенных друг на друга. От этого открытия я загрустил окончательно, подумав вдруг о том, что идея о мозгах в клеточку не так уж далека от истины. Мне в жизни не разобрать этих сплетений. Чего еще ждать колючему сорняку, сдуру поднявшему голову среди ухоженной клумбы? Да только лопаты садовника, что с руганью вышвырнет его за калитку на пустырь. Превосходство магов, строивших катакомбы, воспринималось как нечто разумеющееся, но чувствовать себя дураком, глядя на творение девчонки, едва окончившей три курса Академии… Кометы, я на такое не договаривался!

Прозрачное облачко пробужденного дара вновь окутало фигуру чародейки. Девушка шевельнула пальцами – и вдруг резко отвернулась, всплеснув руками.

– Нет, я не могу! – воскликнула она. – Не могу развеять!

В чем-то я ее очень хорошо понимал. Голем мог раздражать меня слащавой мордой, приторными манерами и вообще самим фактом существования, но как магический артефакт он был просто великолепен. Если бы мне когда-то удалось сотворить нечто подобное, поубивал бы всех, кто посмел заявить о необходимости его уничтожить.

– Слушай, а если его найдут – будет сильно плохо?

– Будет просто кошмарно, – вздохнула девушка. – Я ведь теоретик. Нам вообще запрещается самостоятельная практика без звания соискателя. А я доводила его до ума уже без наставника. Это легко доказать. Несколько контуров вообще уникальны.

– Но погоди. Если были эти… как ты говоришь, трафареты, что мешает воссоздать все заново?

– То, что большинство трафаретов осталось у наставника, как и заведено правилами. Все локомоторные контуры, основной контрольный… Да разве в этом дело! Ты посмотри на него!

До сих пор голем внимательно «слушал» хозяйку, вперив в нее взгляд недвижных фарфоровых глаз. Контрольные контуры переливались магическими сполохами, мне оставалось лишь догадываться о том, какая напряженная работа выполняется в этом тесном клубке плетенок. Но то, что последнее восклицание и резкий жест относились к нему, голем понял однозначно. Равно как и то, что хозяйка не в духе. Сочувственно склонив голову, фарфоровый красавчик потрепал ее по пальцу крошечной ладонью.

– Все хорошо, – заявил он.

Тианара отшатнулась, закрывая лицо руками:

– Он совсем как живой! Я сама просчитывала его поведение, я знаю каждую его реакцию, но он как живой! Я чувствую… Чувствую себя убийцей!

Я закашлялся, подавившись какой-то фразой, которую уже готов был произнести. Только и смог выдавить:

– Ч-что? Так тебе просто… Просто жалко голема? Моток магических нитей на фарфоровом болване?! Может, тебе и сахарных петушков на палочке жалко?!

Как-то совсем вылетело из головы, что я имею дело с пришельцами из-за Врат. Или причина в неизведанных тайнах загадочной женской души? Про петушков я, кстати, совсем не придумал. Было дело, добряк Подсолнух добыл целый кулек этих сладостей и раздал девчонкам. По меркам уличной детворы – просто княжеское лакомство. Так вот, Тай не стала есть. Смущенно улыбнувшись, протянула обратно и даже слова сказала те же самые: «Он как живой!» Будто назло, рядом случилась Змейка. Мгновение спустя петушок был уже в ловких пальчиках нашей ядовитой бестии. С демонстративным смаком сомкнулись крепкие зубки на хрупкой леденцовой шее. Тай чуть не расплакалась, честное слово. А Змейка, наиздевавшись вдоволь, вручила обезглавленную добычу Воробью, пугливому мальцу, прибившемуся к банде незадолго до этой истории. Свой собственный гостинец она, кстати, еще раньше отдала кому-то из младших ребят. Но самым познавательным в этой истории было то, что на следующий день звезды послали нам другого петушка, на этот раз настоящего, на обед. И никакие зазрения совести не помешали Тай с аппетитом хлебать бульон и обгладывать до костей куриное крылышко, невзирая на то что бывший его обладатель недавно кукарекал на заборе, наслаждаясь жизнью.

Глаза чародейки опасно сузились. Кометы, похоже, и впрямь женские штучки… Небесные Родители, помогите!

– Это не просто моток плетенок! – заявила Тианара, притопнув для убедительности ножкой. – Это друг! Друг, которому плевать, кто такая ты и кто твои родители! Друг, что не смеется над наследницей рода, у которой силы меньше, чем у последнего случайника! Друг, что выслушает тебя, не отмахиваясь, и никогда не предаст!

– Да правда, что ли? – вспылил я. – Предаст, к звездочету не ходи! Вот явятся дознаватели, и этот парень заложит тебя с головой! Не забудь припомнить об этом в следующий раз, когда будешь плакаться о несчастной судьбе богатенькой наследницы!

– Ах ты… – Девчонка стиснула кулачки и, задыхаясь от возмущения, двинулась на меня.

Позабытый голем озадаченно топтался у края стола. Сколь сложное поведение ни было заложено в контрольные плетенки, как действовать в случае, если хозяйка рвется в драку, магическое существо явно не ведало.

Внезапный холодок протянул по позвоночнику. Не продирающее до мурашек чувство прикосновения к нити, а всего лишь его отголосок, далекий и довольно смутный. Возмущение магического поля, говоря по-умному. Слух дополнил картину: отвлекшись от яростного сопения Тианары, я различил звуки, напоминающие крысиную возню в подвале.

– Ш-ш-ш! – велел я, небрежно перехватывая чародейку за запястья.

Окажись на ее месте кто-нибудь из банды, тотчас бы замер, озираясь по сторонам. Даже склочная Змейка и та забыла бы любую ссору: шкура дороже. Тианара даже не заметила моей настороженности.

Пришлось разъяснять специально для дурных девчонок, сопровождая речь утихомиривающим встряхиванием:

– Тихо ты! Не слышишь, что ли! Магия, где-то близко совсем!

Признаться, я готовился к худшему, но слова оказали желаемое действие. Враз утратив свой воинственный пыл, Тианара тихо вздохнула.

– Не слышу, конечно, – прошептала она, глядя на меня испуганными глазами. – Сам же знаешь, что у меня за сила! Это дознаватели, да?

Хм, значит, чуткость магического восприятия зависит от силы? Новый кусочек встроился в пеструю мозаику разрозненных сведений о магах. Эти маленькие открытия уже не вызывали, как вначале, счастливой улыбки до ушей – скорее заставляли стиснуть зубы от понимания, как же мало я до сих пор знаю о собственном даре. Кометин хвост! Иногда мне начинало казаться, что сдаться на милость ринской школе – лучше, чем сдохнуть загнанным в угол, огрызающимся на весь мир злобным невеждой. Вот если бы только придумать, как вытрясти из этих чудиков нужные сведения, а потом по-тихому удрать, не связываясь обязательствами с их трижды бесполезной школой!

Растерянный, беспомощный вид Тианары слегка охладил мое раздражение. Я пожал плечами:

– Возможно, и дознаватели. Скорее всего, они. Знал бы точнее, как они работают, сказал бы.

– Что же теперь делать? – В голосе чародейки звучала паника.

Тщательно возводимые барьеры здравомыслия рухнули, словно не убеждал я себя в пагубности взаимного притяжения между розой и сорняком. Так сносит ветхие мостки напором весеннего половодья. Морозное дыхание чужой магии щекотало кожу снаружи, а изнутри до кончиков пальцев пробирало будоражащее чувство опасности. Не страх, нет. А то непередаваемое ощущение игры по высшим ставкам, смертельного соревнования, в котором лишь самый сильный, умный и бесконечно везучий получает право выхода на новый круг. И близость стоящей на кону награды, сероглазой чародейки, переменчивой, будто погода по весне, усиливала впечатления до головокружительной остроты. Я не собирался уступать эту награду.

Так, для начала не мешало бы взглянуть на дознавателей с их шебуршащей магией. Балкон отпадает однозначно, трогать ставни на окнах тоже не стоит.

Я нахмурился, пытаясь припомнить, видел ли на фасаде дома чердачное окно. Кажется, было.

– Где лестница на чердак? – спросил я притихшую хозяйку.

Тианара молча указала в конец коридора, и лишь потом глаза ее тревожно расширились.

– Ты… Ты ведь останешься со мной, правда? – с надеждой поинтересовалась девушка.

Несомненно, за парнем с нехорошей привычкой проникать в дома через балконы можно заподозрить обыкновение выбираться оттуда по крышам. И все же меня неприятно покоробило такое недоверие. За кого меня вообще держат? Я поморщился, готовый высказать претензии вслух… Но вместо этого обнял перепуганную чародейку за плечи и поцеловал в дрожащие губы.

– Я уже остался, разве не видишь? – сказал я, ласково приглаживая темные волосы. Широкая прядка выбилась из растрепавшегося узла, мешаясь перед глазами, но девушка не обращала на нее внимания. Я осторожно подобрал эту дерзкую прядь и заправил за аккуратное розовое ушко. Провел пальцами по нежной щеке. – Пойдем поглядим на этих ищеек. Противника не стоит упускать из виду.

Чердачная лестница обнаружилась за низкой дверью в коридоре. Темно здесь было, как под беззвездным небом, но малейший отблеск света в окне, замеченный с улицы, означал бы конец всему плану. Мы карабкались впотьмах по крутым ступенькам: чародейка впереди, я следом за ней, и оттого мысли мои путались, сбиваясь в совершенно неуместное русло, а душа, далеко опередив тело в стремлении наверх, и вовсе парила в недоступных высотах.

«Спокойно, Чертополох, возьми себя в руки, – твердил я себе. – Боец, витающий среди звезд, может заранее пристраиваться в очередь перерождения!» Помогало плохо. Аромат шелковистых темных волос, тонкий и нежный, напоминающий те фиалки на балконе, пьянил сильнее магической жилы. А когда мы выбрались наконец на чердак – низкое помещение без перегородок, полное всевозможного хлама и единственным источником запаха, перебивающим все, стал толстый слой пыли, фиалки продолжали преследовать меня, на этот раз в воображении…

С трудом мне удалось отделаться от назойливой фантазии и вернуться на пыльный чердак. Брезжащий свет, проникающий через два полукруглых окошка, вырисовывал контуры громоздящихся в беспорядке сундуков, старой мебели, ворохи какого-то тряпья… Уличный мальчишка, которому удалось бы поживиться десятой частью этих несметных сокровищ, мог заделаться просто князем беспризорников! Но чародейские кварталы Высокого города охранялись зловещими легендами надежнее, чем плетенками, светящимися на каждом доме. Когда-то эти блеклые, грубо сработанные контуры произвели на меня ошеломляющее впечатление. Теперь я понимал: большинство из них даже не охранки, а просто защита – от шума, пыли, жары, комаров, солнечных лучей. Куда неприятнее вот эта грязно-серая сеть с розовыми прожилками, колышущаяся, как студень, за цветным витражным стеклом. Именно от нее исходили те шуршащие звуки.

Я осторожно подобрался к окошку посмотреть на источник этой мерзопакости и увидел двух чародеев в черных мантиях, поверх которых красовались яркие накидки с гербом города. Один из них расположился посреди улицы, с длинным жезлом в руках. Именно оттуда исходил серый «студень», окутавший место взрыва. Контрольные нити окружали голову дознавателя неряшливым розовым клубком. Со стороны казалось, будто у парня выросла лохматая шутовская шевелюра – жаль, что оценить это мог лишь я один. На верхушке жезла мерцал шарик накопителя. Наверное, эта штуковина как-то расширяла зону восприятия слабого мага: собственная аура дознавателя терялась даже на фоне серого студня. Оно и понятно, более сильные и умелые чародеи способны отыскать по жизни местечко потеплее магической стражи.

Пока первый из дознавателей обшаривал улицу, его напарник стучал кулаком в парадную дверь дома напротив. Похоже, он и сам понимал, что пускать его туда никто не собирается, поэтому, поколотив для порядка, он махнул рукой и уныло побрел к следующей двери. Картинка казалась мирной до зевоты, но мурашки так и гуляли у меня вдоль позвоночника. Это не давало мне успокоиться, сгрести Тианару в объятия, смачно чмокнуть в губы и со смехом растолковать всю нелепость ее страхов. В последний раз меня так трясло перед добрососедским визитом Ящера с мордоворотами. Творилось что-то на редкость скверное, в этом я был уверен без всяких звездочетов.

Мои размышления были прерваны внезапно появлением новых действующих лиц. Отгадайте загадку: здоровые парни в добротной, не стесняющей движения одежде гуляют по улицам в предрассветной мгле, держатся так, будто сам князь лично им чистит по утрам сапоги. Парней было трое, но некое чувство подсказывало, что правильное число – пять. Один из вновь прибывших твердым шагом приблизился к увлеченному работой дознавателю и что-то ему сказал, негромко и уверенно. Тот вытянулся в струнку, щелкнув каблуками, и поспешно принялся сворачивать свои серые конструкции. Не прошло и нескольких мгновений, как городские ищейки шустро отбыли в неизвестном направлении. Мне показалось даже – в первом попавшемся, лишь бы удрать быстрее.

Недостающая парочка обнаружилась там, где и ожидалось. Выглянув через противоположное окошко, я увидел их во дворе напротив черного хода и в сердцах шваркнул кулаком по спинке старого дивана:

– Вот гадство!

Несдержанность оказалась наказуемой. Поднявшаяся облаком пыль мгновенно залепила нос и глаза. Я отпрянул назад, судорожно хрипя в попытке сдержать кашель. Падучие звезды, ну и болваном я сейчас смотрюсь! Больше всего мне хотелось провалиться с глаз долой, да боюсь, шум бы поднялся при этом такой, что не заметит только глухой боевик.

Отдышавшись, я бросил косой взгляд в сторону Тианары. И понял, что вот-вот пропаду окончательно. Будь на ее месте Змейка, она наверняка отвесила бы какое-нибудь ядовитое замечание. Тай принялась бы хихикать. Кирия… Сложный вопрос, зависит от того, что этой женщине будет от тебя нужно. Тианара же просто посмотрела на меня расширившимися, серьезными глазами и тихо спросила:

– У нас проблемы, да?

Не отплевавшись до конца от звездами забытой пыли, я предпочел молча кивнуть. К тому же это избавляло от ненужных уточнений. По всему выходило, что проблемы-то, в общем, у меня. Чародейке грозило лишь несколько неприятных объяснений в компании «обожаемых» типов с клетчатыми мозгами. Ведь не мог же явиться боевой отряд (и сдается, не последнего ранга, уж больно резво умотали парни с серым студнем) из-за какого-то недоделанного скелета Масика, повстречавшего безвременный конец? В чародейских кварталах то и дело что-то гремит, слыхал я взрывы и похуже, и частенько. А эти ребята совсем не похожи на тех, кто через день срывается в неурочное время ловить набедокуривших студентов. Значит, загоняют тут добычу посерьезнее. А какова сегодня самая знатная дичь в Высоком городе? Не считая, конечно, архимагистра Дайне? Правильно, Ксин Чертополох собственной персоной. Ведь так же? Все сходится?

Вроде и сходится. Только один момент не давал мне покоя. Дикого мага надо изничтожать при полном параде. Черные мантии, от боевых контуров аж воздух звенит, пламя до небес – и героическая победа как закономерный исход переполоха. По крайней мере на месте боевиков я так бы и поступил. Что такое Академия по сути? Да та же банда, что держит район. А значит, напоминать о себе надо постоянно, любыми способами, пока окрестные лавочники не отбились от рук. Так почему же эти пять боевиков явились, притворившись мирными горожанами? Не то чтобы это у них хорошо получилось, но старались парни изо всех сил. Именно это заставляло меня сомневаться в простом, логичном и очевидном выводе. И пересматривать простой, логичный и очевидный план: драпать срочно, и пусть чародеи договариваются между собой. По-тихому ведутся совсем другие разборки. Внутренние. Пока существует хоть малейшая вероятность, что пришли не за мной… Я готов рисковать, теряя время и шансы на спасение собственной шкуры.

Надо быть последним идиотом, чтобы тащить на крышу девчонку, боявшуюся прыгать из окна… Но все другие выходы уже отрезаны.

Я хмуро оглядел легкомысленные белые оборочки на груди чародейки. В таком только и бегать по подворотням – почище любого фонаря!

– Спускайся вниз, – велел я. – Из одежды… Что-нибудь попроще и потемнее – есть у тебя такое?

На лице девушки отразилось столь искреннее недоумение, что я лишь махнул рукой и первым полез вниз по ступенькам. Хвала Небесной Матери, Тианара не стала капризничать и возмущаться. Даже когда содержимое ее шкафа легло на пол беспорядочно сдернутым ворохом, пока сама девушка задумчиво перебирала аккуратно расправленное шелковое платье. Оно и впрямь было темным и, наверное, считалось простым – для роскошной вечеринки богатеев. Тианара вопросительно уставилась на меня, демонстрируя находку.

– Дай сюда. – Горестно вздохнув, я зашвырнул бесполезную вещицу в кучу разноцветных тряпок, среди которых не наблюдалось ничего подходящего. Вот же гадство! Что ни возьми, девчонка будет маячить в сумерках не хуже освещающей плетенки. И тут мне пришел в голову выход. Приметив среди тряпья знакомый зеленый лоскут, я выдернул за рукав студенческую мантию и протянул чародейке: – Наденешь сверху.

С обувью повезло больше. Почти сразу мне удалось разыскать то, что нужно.

– Но почему они? – В голосе Тианары прозвучало столь искреннее удивление, что я на всякий случай повертел пару в поисках подвоха. Ничего такого – добротные, крепкие, с надежной подошвой. Не подведут в решающий момент.

– Сидят не по ноге? – озвучил я единственную пришедшую на ум причину.

– Они… Красные! – сообщила девушка таким тоном, словно это очевидное обстоятельство должно было расставить все по местам.

Узнать, чем красные башмаки хуже черных или зеленых, мне так и не удалось. Громкий стук в дверь заставил чародейку охнуть, разжимая обессилевшие руки.

Я подхватил выпавшую обувку с мантией и скомандовал:

– На чердак!

Пришла в себя девушка почти у лестницы и с восклицанием «Погоди!» скрылась за уже знакомой дверью. Вернулась она с блондинистым големом в охапку.

– Я его не брошу!

Я скрипнул зубами:

– Беззвездное небо, женщина…

– Не брошу!

Стук повторился настойчивее, отчего Тианара лишь крепче вцепилась в своего фарфорового «дружка».

– …пошевеливайся! – завершил я прерванную фразу. Признаться, совсем не так, как хотел вначале.

Двое боевиков по-прежнему скучали у черного крыльца. Предстоял самый неприятный момент побега. Попасть на крышу можно было из чердачного окна, глядящего во двор, – именно тогда нас и могли заметить снизу. Сам бы я не постеснялся драпать на виду хоть у десятка чародеев, но с такой компанией, как Тианара, лучше не рисковать.

Из арки в конце двора резвой трусцой вынырнул еще один боевик. Он что-то сказал товарищам, и все трое устремились к крыльцу. Ага, кажется, я понимаю верно. Шумихи ребята не хотят и крушить дверь предпочитают со двора. Ну вот, кажется, и наш шанс! Я довольно ухмыльнулся. Просто звезды указали девчатам, на которую из дверей ронять буфет без ножек!

– Именем Ниранской Академии магии, откройте! – прогремело последнее предупреждение.

Я обернулся к Тианаре и как можно спокойнее постарался объяснить ей суть действий:

– Главное, нам с тобой незаметно проскочить к соседнему дому. Сейчас эти ребята внизу сломают дверь. Как только на них выпадет буфет…

Бродячие комедианты на площади не смогли бы сработать точнее и своевременнее: не успел я это сказать, как снизу раздался оглушительный грохот, звон, проклятия и стоны. Кажется, кому-то из боевиков повезло схлопотать по ноге.

– Туда, живо! – шикнул я, распахнув окно, и толкнул к нему чародейку. От неожиданности та даже забыла испугаться, только прошелестели по черепице подошвы красных башмачков. А мгновением спустя я стоял уже рядом с девушкой, у стены соседнего дома. Тоже двухэтажный, он был выше примерно на полтора человеческих роста. Подсадить девчонку – не проблема, но вот забраться потом самому… Я повертел головой по сторонам в поисках другого пути. Ага. – Полезешь здесь, я помогу, – велел я чародейке.

Та нерешительно замялась, тревожно глядя на меня:

– А ты?

Я зло поморщился. Нашла время и место препираться!

– Давай, живо!

Похоже, «живо» рискует стать моим любимым словечком. Но главное, оно работает. Тианара кивнула, удобнее пристраивая на локте добытую на чердаке пыльную корзину с големом. Для своего роста чародейка была на удивление легонькой… Или это я разучился правильно оценивать силу? Неважно. В общем, скоро она уже карабкалась на соседнюю крышу, а я, не мешкая, рванул на угол, к трубе водостока.

Главное – не дать девчонке опомниться. Пока она растеряна и боится боевиков куда больше всего остального. Но стоит ей чуток прийти в себя, тогда пиши пропало. Если в каждый момент только и представляешь будущее падение, совершить неверный шаг куда легче. Был в Стрелке такой тип, Рес Убийца. Нет, не то, что вы подумали. Он даже бандитом не был, всего лишь горшечником и большим любителем заложить за воротник. Тут-то и крылась его главная особенность. Как только количество браги в брюхе Реса подбиралось ко второму кувшину, горшечник воображал себя наемным убийцей, приписывая собственной персоне все таинственные смерти в городе за последние полсотни лет. В ответ на неуважительный хохот слушателей непризнанный гений преступного мира жутко обижался и тотчас же принимался доказывать умения лихой прогулкой по окрестным крышам. Надо сказать, получалось у него неплохо. На моих глазах разве что Змейке да Попрыгунчику удавалось лучше. В трезвом состоянии Рес Убийца боялся спуститься в погреб по приставной лестнице. Конец его оказался печален. Можно догадаться, пристрастие к выпивке влияло на благосостояние семьи не лучшим образом. Ресу-то было все равно, но в один прекрасный день озверевшая супруга схватила кочергу и загнала Убийцу на дом чинить текущую крышу. Бедолага восходил по лестнице с видом настоящего преступника, бредущего на эшафот, с каждой ступенькой приближаясь к неминуемой гибели. Сорвался он с последней. Просто взял да и полетел вниз, переломав себе шею.

Тианара даже не успела толком подняться с колен, когда я подхватил ее за руку и поволок дальше, к следующему дому. Он был ниже предыдущего, так что мне пришлось спускаться первым и страховать чародейку. Третий дом стоял почти вровень со вторым, а вот четвертый…

Между четвертым и третьим зиял прогал в несколько локтей шириной.

– Стой! – панически взвизгнула Тианара, дергая меня за руку. – Ты… Ты же не собираешься прыгать, правда?!

– Есть другие предложения? – осведомился я с любопытством. – Вернуться назад и объяснить тем парням, что прогулка по крышам на рассвете улучшает цвет лица?

Вообще-то решение имелось: разбить чердачное оконце и обрадовать своим появлением хозяев дома. Плохо оно было одним. Даже если добрососедские чувства пересилят желание свернуть шею ранним визитерам (я бы убил без раздумий, честно), то выходить придется на виду, под самым носом боевиков. Улица прямая, чем все это кончится, догадаться нетрудно.

Тианаре не пришел в голову даже этот, отнюдь не лучший вариант, и потому предложений не было. Впрочем, пока девчонка виновато хлопала ресницами, я уже приметил то, что нас спасет. Узкая доска с набитыми на нее поперечинами лежала на крутом скате впереди.

Разбежавшись, я сиганул через провал и скоро возвращался с добычей. Тианара, уже решившая было, что я сбегаю, бросив ее на произвол судьбы, взглянула на щель, на доску, на меня. Осторожно, мелкими шажками приблизилась к краю…

– Не смотри! – предостерегающе шикнул я, но было поздно. Медленно, зачарованно, девчонка опустила вниз глаза – и тотчас же отшатнулась. Случилось то, чего я боялся с самого начала. Тианара вспомнила, что гуляет на высоте, с которой упал – костей не соберешь…

По правде, я был уверен: сейчас она рухнет на четвереньки и вцепится в черепицу, как впивается когтями в ненадежную ветку застрявшая на дереве кошка. Но все оказалось хуже, гораздо хуже.

– Сейчас, я сейчас, – пробормотала девчонка, стискивая побелевшие кулачки, отчаянно зажмурилась и сделала шаг.

У меня внутри что-то екнуло и собралось в тугой, колючий комок. Если однажды вы пожелаете острых ощущений и пробежки по крышам с боевым отрядом на хвосте вам покажется недостаточно, возьмите с собой компанию. Кого-нибудь, до безумия боящегося высоты и при этом слишком упрямого, чтобы отступить. И еще условие: этот человек должен быть вам небезразличен. Обещаю, вы испытаете все сполна. За себя и за того, другого. Если сами вы давно позабыли, что такое дрожь поджилок, и готовы смеяться в лицо десятку головорезов, явившихся по вашу душу; а перекинуться в чет-нечет со смертью для вас – привычный способ скоротать затянувшийся вечерок, такое развлечение всколыхнет память. Вы прочувствуете, как гуляет под ногой хлипкий мостик, перекинутый на смертельной высоте, так ясно, будто ступаете по нему сами.

Кометы, девочка, давай же, иди! Чем больше ты медлишь, замерев на полдороге, тем сильнее играет доска, тем сложнее устоять на ней. И… Задери ящеролюды мою не вовремя проснувшуюся совесть, не позволившую бросить тебя на милость боевиков!

Будь проклятая доска чуть толще, я бы попросту провел девчонку за руку, но от этой лестницы никто никогда не ожидал прочности. Лежать она должна на скате крыши, не навесу. Одну Тианару она выдержит. Вдвоем – полетим к ящеролюдам.

Еще шаг. Ненадежный мостик задрожал, прогибаясь.

– Беги! Вперед беги, живо! – заорал я, не заботясь более о боевиках. Волшебное слово, до сих пор работавшее безотказно, подвело в тот самый момент, когда оказалось нужнее всего. Тианара замерла посередине отчаянно гуляющей жердочки. Еще чуть-чуть, маленькое движение навстречу, и я смог бы дотянуться, подхватить, удержать. Вместо этого чародейка взмахнула руками в попытке сбалансировать, отчего доска лишь раскачалась сильнее…

Хвостатые звезды! Я не дам ей упасть, чего бы оно ни стоило.

Потом я не раз пытался вспомнить, как именно действовал в тот момент. На какое-то краткое, неуловимое мгновение я отчетливо осознал, что нужно делать. Протянутые сквозь ауру чужеродные нити отозвались противным, тянущим чувством. Избыток силы заставил узор вспыхнуть – угрожающе ярко для таких тонких линий. Ничего, продержатся…

Ящеролюдовы визуалы прошлого умели создавать плетенки одним махом, получилось оно и у меня. Сеть возникла там, где нужно, такая, как я хотел. Автономная, стабильная – какие там еще умные слова полагаются по этому случаю? Ничуть не похожая на кривые творения, сплетенные при помощи рук. На загляденье ровные ячейки равномерной мощной нити окутали Тианару надежным коконом, концы которого сходились плетением вокруг моих плеч и груди.

Главное теперь – не улететь вслед за чародейкой… Резким натяжением магической «сбруи» меня дернуло вперед, бросая на острые ребра черепицы. Вот гадство, а девчонка казалась такой легкой!

Я удержался. Хотя, признаться, и был такой момент, в который я почти уверовал, что безвестной могилой Ксина Чертополоха станет дыра между домами Высокого города, о тертый кирпич которых он обдерет последние колючки. «А чародеи-то – скряги!» – заключил я, свешиваясь с края. Стены домов, обращенные внутрь щели, не штукатурили, наверное, со дня постройки, если и тогда удосужились.

Молча протянув руку, я втащил полуобморочную Тианару на крышу.

– А теперь драпаем отсюда, и вдвое быстрее прежнего, – вот и все, что хватило мне сил сказать.

Сеть получилась на славу. Глядя на нее, мне хотелось просто выть от злости на собственное невежество. Если б я знал, на что обращать внимание, то, наверное, мог бы ее повторить. Но действовал я по чистому наитию. И уже сейчас, несколько мгновений спустя, совершенно не помнил как!

Больше всего мне хотелось очутиться в защищенном зале посреди ринских катакомб и пробовать, пробовать, пробовать… Только вот, боюсь, потренироваться в ближайшее время мне не светит даже в лесу на поляне.

Главный вопрос – что делать с магической страховкой дальше. С одной стороны, она способна выдать нас возмущениями поля. С другой, это единственный способ протащить по крышам Тианару. Наверное, стоит рискнуть. Я уже давно заметил: чем расхлябаннее плетенка, тем больше от нее лишнего шума. Эта вполне аккуратна, чтобы затеряться среди прочих городских плетений. Но в момент ее создания грохнуло хорошенько. С кончиной Масика, конечно, не сравнить, но о незаметном побеге можно смело забыть. Теперь единственная наша надежда – побег быстрый. Очень быстрый.