Глава 13

— Где Пассионарио? Вы можете мне объяснить? Хоть кто-нибудь из вас? Я вас под трибунал отдам! Охрана называется! Объекта вторую неделю нет на месте, а охрана разводит руками и невинно сообщает «не знаем»! Почему не доложили? Не мне, так хоть кому-нибудь? Дон Аквилио, вы можете что-то объяснить толком? Не потерялся же он опять, в самом деле! Если решил просто устроить себе небольшой отпуск, это ничего страшного, можете смело сказать. Но если он в самом деле пропал, вы понимаете, что это значит?

— Он не пропал, — неохотно ответил дон Аквилио. — Он… мальчики, ну-ка, выйдите отсюда.

Амарго измученно рухнул на стул и оглядел рабочий стол пропавшего вождя. Все было ненормально аккуратно сложено и прибрано и казалось без обычного беспорядка каким-то мертвым. При этой нездоровой мысли у Амарго беспокойно подпрыгнуло сердце, но он тут же поспешил успокоить себя логическими рассуждениями. Раз прибрал стол, значит, ушел сам, не пропал. Но куда? Зачем? Надолго ли? И намерен ли вернуться?

Дон Аквилио прикрыл дверь за своими подчиненными и присел напротив.

— Он не пропал, — негромко сказал он, внимательно изучая Амарго. — Он ушел сам, куда — мне не сказал, возможно, сообщил генералу Борхесу. Мне объяснил, что ему необходимо «разобраться в кое-каких несоответствиях и выяснить пару спорных вопросов». Просил не беспокоиться и обещал вернуться через пару недель. На время своего отсутствия официально передал командование генералу Борхесу. Может, генерал знает больше, спросите у него.

— Час от часу не легче! — горестно вздохнул Амарго. — А Кантор где? Он тоже ничего не знает? Или товарищ Пассионарио взял его с собой?

— Кантора забрал в свое распоряжение генерал Борхес. Насколько я знаю из неофициальных источников, вашу группу послали в Голдиану на какие-то разборки.

— Мою группу? — подскочил на стуле несчастный агент. — Без моего ведома? И Кантора тоже? В Голдиану?

— Так говорят, — пожал плечами начальник охраны. — Кантора тоже. Между прочим, ваш Кантор…

— ВАШ Кантор, — невежливо перебил его Амарго. — Теперь он ваш подчиненный и разбирайтесь сами, если он в чем-то провинился. Мне некогда этим заниматься. Надеюсь, генерал Борхес никуда не пропал? Я найду его в штабе?

Генерал был на месте, но ничего утешительного не сказал. Да, товарищ Пассионарио куда-то уехал на пару недель. Куда — не сообщил, охрану не взял, просил не беспокоиться и обещал вернуться. Лично товарищу Амарго просил передать, что Кантор в курсе и с вопросами можно обращаться к нему. Да, группу Амарго послали в Голдиану. Не всю, только восемь человек. Пять охранников, двух убийц и вора. Прошло две луны, от голдианцев ни ответа, ни привета. Сорди забегал и снарядил своего торгового агента, чтобы выяснил, в чем дело. И попросил на всякий случай усиленную охрану, вдруг разборки или еще что случится. Кантора? Тоже Сорди попросил, потому что Кантор там уже был и знает обстановку. А с чего это товарищ Амарго так распереживался именно из-за Кантора? Ах, не к кому теперь с вопросами обратиться… Верно, не учли… Надо было спросить его перед отъездом… Нет, никаких идей относительно того, куда точно отправился товарищ Пассионарио, у генерала не имеется. А почему, собственно, товарищ Амарго полагает, что руководитель должен перед ним отчитываться в своих перемещениях? Ах, у него есть опасения, что нашему вождю может грозить опасность? Какие-то конкретные опасения? Ах вот как… Что ж, пусть тогда займется его поисками. Раз такое дело… Да, его догадки совершенно верны, товарищ Пассионарио действительно говорил что-то об уединении для медитации. Если бы генерал знал, что это опасно, он бы принял меры заранее, но откуда же он мог знать… Ну, раз он обычно уединяется где-нибудь недалеко от базы, пусть товарищ Амарго возьмет ребят дона Аквилио и прочешет местность. Все равно восемь здоровых лбов без дела слоняются, кое-чем апельсины околачивают…

Добившись от генерала хотя бы этого, Амарго бросился назад к дону Аквилио, прикидывая на ходу, куда же мог спрятаться «любимый вождь» для своих «уединенных медитаций» и кого спасать первым — его или Кантора? Вот и поверь после этого, что они не братья! Ну не свинство ли это — поручить ему надзор за двумя взрослыми лоботрясами, которые постоянно ухитряются во что-нибудь влипнуть, и обязательно одновременно! И где, спрашивается, был этот горе-папаша Хоулиан? Хотя, впрочем, с него бы сталось одобрить все эти «медитации» и всячески этому поспособствовать. В таком случае он должен знать, где искать Пассионарио…

На этом неприятности не закончились. Вернее, закончились одни, начались другие. Не успел Амарго отойти пять шагов от штаба, как на него налетел взволнованный дон Аквилио и сообщил, что шеф нашелся, но с ним что-то неладное.

— Где он? — уточнил агент, на ходу прикидывая, как спровадить охрану, если подопечному понадобится врач и возникнет необходимость добраться до Т-кабины. — Что с ним? Как он нашелся?

— Его притащил какой-то эльф, — пояснил начальник охраны. — Сейчас он у себя. Что-то не то с ним, сначала лежал без чувств, а как пришел в себя, плачет и бредит. Что нам теперь делать?

— Сейчас разберемся, — утешил его Амарго и слегка расслабился.

Конечно, по шее бы надавать Хоулиану за то, что так нахально перед охраной рисуется, но хорошо уже то, что он объявился. И сыночка своего непутевого нашел. Не иначе, он с самого начала все знал и поощрял его безумную затею. Небось и наркотики сам таскал. Папаша, мать его за ногу… ну, теперь по крайней мере насчет врача можно не беспокоиться, как-нибудь разберемся. Хоть и никудышный отец из этого эльфа, помереть своему ребенку не даст.

— А что он говорит? — спросил Амарго, едва поспевая за перепуганным доном Аквилио.

— Что это ужасно, что он так не хочет, почему все умирают… И эльф тоже сидит плачет и просит что-то сделать, найти врача или еще чего…

Вот тут бы товарищу Амарго и следовало насторожиться и подумать: а с чего бы это Хоулиан плакал и просил найти врача, если он прекрасно все умеет сам? Но об этом он почему-то не подумал, а сразу же вернулся к вопросу, как незаметно добраться до Т-кабины, поскольку Хоулиан в ортанской лаборатории никогда не был и телепортацией помочь не мог.

Амарго ворвался в хижину, и тут-то до него дошло, что не стал бы взрослый опытный эльф столь беспомощно хлюпать носом над пациентом. Но дошло это до него только тогда, когда он совершенно неожиданно вместо вороной гривы Хоулиана обнаружил всклокоченную серебристую копну. И, как оказалось, слишком поздно. Эльф поднял голову, и доблестный командир нос к носу столкнулся с его высочеством Мафеем. В первую секунду он окаменел, представив себе, что будет, если принц сейчас опознает в нем мэтра Альберто. Но мальчишке, видимо, было не до того, чтобы копаться в памяти, вспоминая, кого ему напоминает этот грозный кабальеро. Он поспешно утер глаза рукавом и кивнул на бесчувственного идеолога.

— Вот… Я его притащил. Сделайте что-нибудь. Вы здесь главный? У вас есть тут врач? Или какие-нибудь лекарства? Успокоительные или вроде того? Я не умею успокаивать. Я психиатрию еще не проходил, только токсикологию… И еще его накормить бы… — он снова всхлипнул и жалобно посмотрел на взрослого дядю, на которого можно переложить все проблемы. — Я помогу, если что-то надо.

— Дон Аквилио, — вздохнул дядя. — Пойдите распорядитесь, чтобы принесли какой-нибудь жиденький супчик… и кофе. Мальчики, очистите помещение, вы здесь только мешаете. А ты перестань плакать и объясни, как сюда попал.

Мафей послушно замолк и пояснил:

— Я прилетел.

— То есть? — не понял Амарго, ожидавший услышать, что мальчишка прибыл сюда телепортом, как любой нормальный маг. — Откуда ты прилетел?

— Оттуда. — Эльф указал куда-то вдаль. — Со скалы, на которой он обычно сидит. Я приходил к нему туда. Он… понимаете… он не мог разобраться… и решил заглянуть в будущее…

— Это я понял, — перебил его агент, бегло осматривая подопечного. — Он так уже делал. Значит, он сидел на своей скале все это время, ничего не ел и пытался медитировать? Наркотики тоже принимал?

Мафей печально кивнул.

— А ориентиры скалы он тебе дал или ты сам? — уточнил Амарго, залезая под кровать, где Пассионарио хранил свои вещи. Где-то в его сундучке была аптечка…

— Он. Вы не ругайте его, пожалуйста. Он же не знал, что так получится… С этой скалы никак нельзя слезть, если не умеешь летать. А когда он давал мне ориентиры, я еще летать не умел. Он просил, чтобы я к нему наведывался, на всякий случай. Вот сегодня я пришел, а тут… такой всякий случай, что я просто испугался, — Мафей снова всхлипнул и вытер глаза рукавом.

— Понятно. Теперь давай сначала и по порядку. Кто ты такой и откуда его знаешь?

Первый вопрос он задал специально, чтобы создать у мальчишки подсознательное убеждение, что они видятся впервые. Чтобы впоследствии тому и в голову не пришло вспоминать, где он мог этого дяденьку видеть. Что касается Мафея, то его этот вопрос изумил. Видимо, его высочество так привык быть единственным в своем роде, что даже не допускал мысли, что кто-то может его не узнать. Правда, изумление исчезло с его лица в течение пары секунд, которые понадобились, чтобы сообразить, как можно воспользоваться неведением собеседника.

— Я… я его брат, — сообщил принц, затем покосился на «братца» и добавил: — Сводный. Нас папа познакомил.

Амарго с трудом сдержал смех, достал из сундучка аптечку и поощрил ребенка на дальнейшее вранье.

— Ну-ну. А дальше?

— Мы… — Мафей замялся и опустил глаза. — Мы встречались, общались… обменивались опытом. Он меня кое-чему учил, я его тоже. А на прошлой неделе он мне сказал, что собирается посидеть на скале и помедитировать. У него появилась какая-то проблема, в которой он не мог разобраться. Он долго думал, что лучше: объявиться в Ортане и попросить Шеллара, чтобы помог, или попытаться увидеть будущее. Потом решил все-таки сам, не рискнул нарушать конспирацию. А меня попросил наведываться и присматривать за ним.

— Наркотики он с собой взял или ты ему приносил? — уточнил Амарго, пытаясь разобраться в аптечке, в которой царил такой же вечный бардак, как и в остальных вещах вождя. Никаких успокаивающих лекарств там, разумеется, не было, Пассионарио ими никогда не пользовался. Зато тонизирующие таблетки нашлись, что было уже отрадно.

— Сам, конечно, — вздохнул Мафей. — Я ему говорил, что наркотики тут не помогут, но он почему-то уверен, что галлюциногены стимулируют его способность к видению… Это правда? Я о таком никогда не слышал.

«Понятное дело, — хмыкнул про себя Амарго. — Тебе твой строгий наставник с детства внушал, что алкоголь и наркотики приносят только вред и для дела быть использованы никак не могут. А эльфы имеют на этот счет несколько иное мнение. Во-первых, эти господа в своей любви к удовольствиям не пренебрегают ничем. А в твоем возрасте уже и опыт соответствующий имеют. Правда, в отличие от людей, они могут себе это позволить— у них почему-то не возникает зависимости. Во-вторых, как и люди, эльфы широко используют всякую психотропную гадость для приготовления магических зелий, в частности, стимуляторов».

— А тебе разве папа не говорил? — коварно поинтересовался он, раздавливая таблетки в кружке.

— Нет, — снова вздохнул Мафей. — Я его видел-то всего пару раз и недолго… А что, это правда?

— Частично, — уклончиво ответил Амарго, сразу представив себе, что скажет этому ушастому врунишке наставник, когда застукает за экспериментами с наркотиками. И как душевно проклянет доброжелателя, который мальца по этому поводу просветил. — Ты не отвлекайся, продолжай. Что именно он принимал?

— Слимис трехлепестковый, — охотно пояснил мальчишка.

«Да, малыш, похоже, сам ты все эти прелести знаешь исключительно по справочникам… А еще опытным эльфом прикидываешься!»

— Сейчас он под действием наркотиков или просто без сознания? — уточнил агент, пытаясь приподнять подопечного, чтобы напоить.

— Без сознания. Я его полечил немножко, а то он был совсем невменяемый, взлететь пытался… А потом, когда проснулся, стал заговариваться, плакать… хотел со скалы броситься… Я испугался, что у него началось психическое расстройство, и решил снять его с этой скалы и переправить к вам. Проще, конечно, было бы отнести его к себе и попросить кого-нибудь помочь, но я дал слово никому о нем не говорить. Так что… я его обездвижил, чтобы ничего не натворил, слетел с этой скалы, пешком дошел до вас… Там есть такой густой малинник с той стороны… взял ориентиры…

— Я знаю, — кивнул Амарго и отставил кружку, поскольку с лекарствами ничего не получалось. — Значит, ты телепортировался с ним в этот малинник. А сюда как его дотащил?

— На плечах, — пожал этими самыми плечами ортанский принц. — Он не тяжелый. Вот, собственно, и все. Вам помочь?

— Вряд ли у нас получится напоить его, пока он без сознания. Еще захлебнется. Ты можешь привести его в чувство?

— Сейчас попробую… — Мафей пересел на кровать, протянул руки и неуверенно остановился. — А… вы знаете, как его зовут?

— А ты как его зовешь?

— По имени, — просто ответил эльф. — Я имею в виду настоящее имя. Потому и спрашиваю. Может, вам не положено знать, как его зовут, тогда заткните уши. Я должен его позвать. Вслух.

— Он сказал тебе свое настоящее имя? — гневно воскликнул Амарго. — Конспиратор хренов! Знакомится с каждым, ориентиры раздает направо и налево…

— Это не он мне сказал, — смутился Мафей. — Я сам увидел, кто он такой. Так вы знаете, да?

— Знаю, конечно. Еще бы я не знал…

Принц снова протянул руки, слегка прикоснулся кончиками пальцев к вискам пациента и каким-то не своим голосом негромко позвал:

— Орландо! Проснись.

Уж лучше бы он этого не делал. Едва вырвавшись из беспамятства, Пассионарио подскочил, рывком сел и немедленно разрыдался, ритмично раскачиваясь и повторяя, что он так не хочет, что это ужасно… и так далее.

— И вот так все время, — пожаловался Мафей.

В дверь постучали, и Амарго поспешил принять из рук дона Аквилио миску и кружку прямо на пороге, чтобы не впускать его в комнату. А когда он, захлопнув дверь ногой, обернулся, у стола сгущалось серое облачко. Это было уже чересчур! Он что, действительно раздавал ориентиры кому только мог?

Но это оказался Хоулиан. Вспомнил, наверное, что две недели назад шеф его просил как человека присмотреть за ребенком на время отсутствия Амарго. Хотя что толку просить эльфа как человека. Проси не проси, если сам не вспомнит, то и не появится. А может, и не вспомнил, может, просто почувствовал неладное. Или постороннюю магию. Поди пойми их, этих эльфов… В любом случае, его появление было весьма кстати. Во-первых, он сейчас мигом излечит от истерики своего ненаглядного сыночка, а во-вторых, поможет разоблачить маленького обманщика Мафея.

— Что у вас случилось? — спросил эльф, с интересом наблюдая за стенаниями Пассионарио.

Мафей замер, во все глаза уставясь на пришельца. Еще бы, мальчишка, наверное, впервые в жизни увидел живого эльфа, причем совсем не похожего на то, что он обычно видел в зеркале. Тем более Хоулиан всегда выглядел эффектно, даже для эльфа. Огромные темные глаза и смолисто-черные волосы, резко контрастирующие с белой, как мел, кожей. Серебристая губная помада. Точеная фигура, упакованная в невообразимый костюм изумительного жемчужно-серого цвета. И уйма всяческих побрякушек где надо и не надо. На косичках, которые местами попадаются среди общей массы волос без всякой видимой системы — там косичка, сям косичка — на одной бисерная нитка, на другой заколка в виде непонятной зверюшки, и так по всей голове. Благо, волос хватает, густые, длинные, ниже пояса свисают. В ушах по нескольку сережек — лопухи здоровые, есть куда вставлять. Курточка отделана всякими ювелирными висюльками. В общем, найдется, на что посмотреть.

— А это кто? — удивился Хоулиан, заметив Мафея. — Ух ты! Эльф! Ты откуда здесь взялся, малыш? Потерялся?

— Я не малыш, — обиделся принц. — Мне через луну будет шестнадцать!

Хоулиан засмеялся и жестом согнал его с кровати.

— Шутник! — сказал он, присаживаясь на освободившееся место и парой небрежных жестов заставляя свое чадо замолкнуть и перестать раскачиваться. — Взрослый— дальше некуда! Шестнадцать, надо же! Ты откуда такой взялся, младенец? Вроде мал еще шляться между мирами без взрослых…

— Говорит, тоже твой сын, — заметил Амарго. — Не узнаешь?

Мафей понял, что попался на обмане, густо покраснел и опустил глаза.

— Я… в переносном смысле… — промямлил он и умолк, не в силах придумать больше ничего умного.

Хоулиан смерил его любопытным взглядом, затем пристально всмотрелся и опять рассмеялся.

— Да ты и не чистокровный эльф к тому же! Вон оно что, ты, наверное, вырос среди людей и поэтому всерьез считаешь, что шестнадцать — это возраст?

— Нехорошо врать старшим, — наставительно сказал Амарго. — Ну-ка, отвечай, кто ты такой на самом деле? И не ври, ты же знаешь, эльф тебя разоблачит мгновенно.

— Я — принц Мафей, — угрюмо представился мальчишка, оглядываясь, как бы смыться.

— Будем знакомы, — улыбнулся эльф. — Меня зовут Хоулиан. Я так понял, ты приятель моего сына? Тебе тоже очень хочется иметь отца? Зачем ты назвался его братом?

— Чтобы не узнали, кто я на самом деле, — пояснил Мафей. — Мало ли что, вдруг сюда нельзя приходить… А пришедшим нельзя уходить… — Он покосился на Амарго и добавил: — В общем, я боялся, что меня убьют, если я признаюсь, кто я на самом деле.

— Следовало бы, — проворчал Амарго. — А то ведь завтра по нашей базе будет разгуливать его величество Шеллар и совать свой любопытный нос во все дыры.

— Амарго! — укоризненно перебил его Хоулиан. — Не пугай ребенка! А ты не бойся, — обратился он к Мафею. — Это он просто подталкивает тебя к мысли, что ты должен молчать об этом месте и больше не появляться здесь. А на самом деле он не может убивать детей. Никаких. Что бы они ни натворили.

— Спасибо, дорогой друг, — вздохнул Амарго. — За то, что назвал меня по имени, когда тебя никто об этом не просил. Тебя убить, что ли?

— Это он так шутит, — пояснил эльф. — Извини, я не знал, что ты не представился мальчику. От вашей конспирации одна путаница во всем. В общем, малыш, поклянись, что никому не скажешь об этом месте и никогда больше здесь не появишься, и закончим на этом.

— Клянусь своей Силой, — послушно повторил Мафей, — что никому не скажу об этом месте, не дам ориентиров и не появлюсь здесь… без приглашения. Я… могу идти?

— Подожди… — тихо отозвался со своей кровати товарищ Пассионарио. — Ты ему сказал?

— Сказал, — ответил Мафей. — Он сказал «спасибо». Сказал, что информация была очень кстати.

— Он отменил свадьбу?

— Нет. Свадьба послезавтра. Он… принял другие меры. Поставил на уши службу Безопасности, усилил охрану, все такое… Но я все равно боюсь.

— А ну стойте! — вмешался Амарго. — Какая еще информация? Так, ты, раз начал соображать, что вокруг тебя происходит, держи кружку и выпей вот это. А ты объясни мне, какого рода информацию он тебе предоставлял?

— Личного, — насупился принц. — Это вас… в смысле, ваших дел не касается. Только Шеллара и его свадьбы.

— А что именно не так с этой свадьбой? И, кстати, как вы познакомились на самом деле?

— Я увидел его в спальне у Эльвиры, — сказал Мафей.

— Ну зачем же ты опять обманываешь? — упрекнул его эльф.

— Тогда не скажу. Я слово дал.

— Понятно, — рассердился Амарго. — Или сам явился, или Кантор свел. Два варианта.

— Отстань от ребенка, — подал голос Пассионарио. — Отпусти его. Пусть идет домой.

— Нет, погоди, — возразил Хоулиан. — Я хотел с ним пообщаться. Мне интересно. Малыш, ты не торопишься?

— Нет, — тут же обрадовался Мафей. — Я с удовольствием… Только, пожалуйста, не называйте меня малышом. Может, я не настолько взрослый, но… мне это просто не нравится.

— Хорошо, — улыбнулся эльф. — И, кстати, эльфы никогда не обращаются друг к другу на «вы».

— Ну, раз вы тут намерены сидеть и общаться, — сердито проворчал Амарго, — покормите потерпевшего и уложите спать. А я побежал. Мне еще Кантора искать. И он мне еще говорит…

— Мы не братья, — перебил его Пассионарио. — А что с Кантором?

— Да знаю, что не братья, только искать вас надо всегда одновременно!

— Он что, пропал?

— Это ты, охламон, пропал! А пока ты пропадал, твой ненаглядный друг Сорди снарядил Кантора в Голдиану!

— Так беги скорей, что ж ты тут Мафея допрашиваешь да меня водичкой отпаиваешь! Ничего со мной не сделается, ты Кантора останови! Ему же нельзя туда!.. Я бы сам, но…

— Лежи уж, — проворчал Амарго и надел шляпу. — Сам бы он… Вы, товарищи эльфы, сначала накормите его и уложите спать, а потом будете общаться. Слышишь, Хоулиан? Уложить спать. Если не послушается, усыпи его. И ни в коем случае никаких наркотиков ему не давай, он и так уже за последние дни их, похоже, перебрал.

— Что ты так смотришь? — весело подмигнул Хоулиан. — Впервые эльфа видишь?

Мафей кивнул, не в силах отвести глаз.

— Ты прямо как человек, — звонко рассмеялся эльф, полюбовался на спящего сына и уселся на край стола, поджав одну ногу. — Садись, поболтаем… Мафей. Кто же это тебя так обозвал?

— Дедушка, — вздохнул Мафей и сел на высокий табурет, которым обычно пользовался Пассионарио, потому что нормальному человеку было бы неудобно.

— Странные у твоего дедушки представления о прекрасном… С людьми вечно все не так. То назовут так, что повторить страшно, то уши обкорнают, то воспитывают как попало… Тебя как воспитывают? Да что ты так смотришь?

— А это у тебя настоящая кожа или белила? — решился спросить Мафей.

— Настоящая. А что в ней такого? Ты еще оливковых, наверное, никогда не видел, вот где экзотика… Так как тебя воспитывают?

— Меня учат магии.

— Дожили! — грустно улыбнулся Хоулиан. — Люди учат маленького эльфа магии! Хотя, впрочем, что это я… моего собственного сына тоже учили люди, и ничего. По крайней мере не пришлось себе голову морочить. Если бы они еще не изуродовали мне ребенка, я бы на них и вовсе не обижался… Ты же знаешь, что они с ним сделали? Обрезали уши, как щенку породистому! И только из-за того что этот кретин, муж Габриэли, ревновал ее к каждому дереву!

— Я знаю про уши, — кивнул Мафей. — Он мне рассказывал. Не знаю, может, ты и прав… Но у меня от этих ушей одни неудобства. Во-первых, за них очень удобно дергать, во-вторых, все узнают, где бы я ни появился…

— Кто это тебя дергал за уши? — возмутился эльф. — А ты что, сдачи дать не мог?

— На тот момент — не мог, — вздохнул Мафей. — Когда я был маленький и жил во дворце дедушки, меня часто дергали за уши. Просто так, потому, что я не такой, как все. А не так давно меня оттаскал за уши Диего. Тот, что уехал в Голдиану. Я подсматривал в зеркале, как он занимался любовью со своей девушкой, и он меня засек. Хоулиан, а это действительно так нехорошо — смотреть, или это люди так считают? А то меня все за это ругают. Наставник ругал, Шеллар ругал, даже Жак…

— Не обращай внимания, — махнул рукой эльф. — Люди вечно что-то как выдумают… Того нельзя, это нехорошо, это стыдно… Хотя вообще-то в твоем возрасте пора бы уже и самому заниматься любовью, а не смотреть, как это делают другие.

— У меня уже есть девушка, — похвастался Мафей. — Правда, не так давно, но все равно, не думай, что я девственник.

— Понятно, — улыбнулся Хоулиан. — А каковы твои успехи в изучении магии? Что ты уже умеешь?

Принц подробно перечислил, что он умеет, отчего огромные глазищи эльфа расширились еще сильнее.

— И тебе еще нет шестнадцати? — удивленно переспросил он. — Нет, наверное, я все-таки несправедлив к людям. Иногда они воспитывают наших детей намного лучше, чем мы. Кто твой наставник?

— Мэтр Истран.

— А, я слышал о нем. Великий маг и выдающийся педагог к тому же. Тебе повезло. Только я также слышал, что он человек очень строгих правил. Наверное, лишает тебя многих удовольствий, доступных в твоем возрасте?

— Ну, не совсем… — застеснялся Мафей. — Ходить к девушке он мне не запрещает… А за то, что я курю, ругался и пробовал запретить… А однажды Шеллар налил мне, ну, совсем капельку коньяка, так он унюхал, и такое было…

— Вот оно что, — засмеялся Хоулиан и достал из воздуха бутылку вина и два бокала тонкого белого металла, украшенных резьбой и чеканкой. — Я так и думал. Что ж, раз мы с тобой так мило сидим и беседуем, давай и я тебя кое-чему научу. Может, не такому полезному, как твой наставник, но, несомненно, приятному.

Спустя полчаса постигший тонкую науку винопития и изрядно захмелевший Мафей объяснял новому знакомому историю своего происхождения, втайне надеясь, что сейчас у него неким чудесным образом найдется такой же потрясающий папа, что, выслушав его рассказ, Хоулиан вдруг хлопнет себя по лбу и скажет что-то вроде: «Ах, это же мой давний друг такой-то именно в те времена околачивался в ваших местах! И такой же серебристый, как и ты!» Но его постигло разочарование. Хоулиан не имел представления, кто из его сородичей мог бывать в Поморье семнадцать лет назад, и с уверенностью мог утверждать только, что это был не он сам.

— И вряд ли он вообще объявится, твой папа, — сказал он, доставая из воздуха вторую бутылку. — Раз он до сих пор не удосужился полюбопытствовать, значит, ему неинтересно. Я и сам не очень интересовался судьбой своих детей… — Он со вздохом покосился на кровать, где всхлипывал во сне принц Орландо, и продолжил: — А потом меня Макс с ним познакомил. Давно, почти шесть лет назад. Он тогда попал в руки врагов, и его здорово избили… Едва жив остался. Макс меня привел и попросил полечить. А потом спрашивает: «Не узнаешь?» Я посмотрел — человек как человек, тем более, лица вообще не видно, глаза закрыты, как его узнаешь, даже если бы и видел раньше. А я его даже и не видел. «А кто это?» — спрашиваю. А Макс меня как давай отчитывать: «Так вот, это, если хочешь знать, твой родной сын. И он, между прочим, умирает. А ты его даже не узнаешь. Эх ты, говорит, отец называется! Состряпал ребенка, и поминай, как звали! Тридцать лет не являлся! Хоть бы из любопытства поинтересовался, как он там!» И стал мне рассказывать, как ему при рождении уши обрезали, как он после переворота в подвале сидел, в ошейнике, как его с башни сбросили, как он скитался по миру, выпрашивая корочку хлеба… — расчувствовавшийся эльф всхлипнул, приложился к кубку и продолжил. — И мне его так жалко стало… Что ж это я, думаю, в самом деле… Не так у меня много детей, чтобы их забывать. Собственно, он один и есть. Старшего убили во времена охоты на магов. Молодой совсем, семидесяти не было… Вот я и подумал, раз у моего сына постоянно такие проблемы, наверное, надо больше ему внимания уделять… общаться как-то… Ну, как люди делают. Вот и навещаю иногда. Так, поболтаем о том о сем… вот такие из нас, эльфов, родители. Он как-то просил учить его магии, но из меня учитель… пару заклинаний показал, и надоело. Нет у меня ни способностей, ни желания кого-то учить. Так что лучше держись людей. Мама у тебя есть?

— Нет, — всхлипнул Мафей, которого при воспоминании о матери потянуло тоже поплакать. — Моя мама умерла. Давно уже. Она была замужем за королем Ортана, их всех убили. Маму, папу, братьев…

— А, это когда был мятеж Небесных Всадников в Ортане? — вспомнил Хоулиан. — Я слышал. Ужасная история… Я смотрю, ты тоже легко плачешь по любому поводу? Люди, наверное, плаксой считают? Не обращай внимания. Мы, эльфы, такие и есть. Мы легко плачем и легко смеемся, быстро меняем настроение и быстро забываем плохое. Это нормально.

— А у меня не получается быстро, — пожаловался мальчишка. — После того случая я несколько месяцев не мог успокоиться.

— Ты же все-таки наполовину человек. А с кем ты сейчас живешь?

— С кузеном, — снова всхлипнул Мафей и почувствовал неодолимое желание рассказать другу Хоулиану, какой чудесный у него кузен, просто самый лучший и самый замечательный, и как он его любит. И рассказал. А заодно и поплакался, как он боится за кузена, который упорно намерен поспорить с судьбой, отчего крепко подвыпивший эльф пришел в полное расстройство.

— Вот так всегда, — всхлипнул он, доставая из воздуха тонкий батистовый платочек и утирая нос. — В этом главная проблема с людьми. Только ты успеваешь к ним привязаться и полюбить их, как они берут и умирают. Взять к примеру Макса…

— А кто это — Макс? — перебил его Мафей.

Хоулиан тут же опомнился.

— Ну… — неуверенно проговорил он. — Макс… Один мой знакомый человек. Только не говори Амарго, что я тебе о нем сказал, а то опять ругаться будет. Так я о чем… А, о людях. Тебе придется привыкнуть к тому, что они умирают. Пройдет лет тридцать-сорок, и твой кузен и твой брат состарятся и все равно умрут. И годам к ста ты поймешь, что всерьез можно заводить отношения только с магами.

— Мэтр мне это говорил, — вздохнул Мафей. — Но все равно…

— Вот-вот, — вздохнул эльф. — Орландо тоже всегда переживает, когда люди умирают… Да ты не плачь заранее, может, твой кузен все-таки выкрутится. Макс говорит, что он такой умный… А чего это ты рукавом утираешься, у людей, что, нет носовых платков?

— Есть. Только я его дома забыл.

— Так возьми. Ты ведь умеешь, так же как я. Почему же не пользуешься своим умением в практических целях? Вон, Орландо намного практичнее. Ты никогда не видел, как он штаны гладит? Ладонью. Я ему показал одно заклинание, «горячие руки». Оно считается боевым, а он приспособился штаны гладить. Что значит — человеческая кровь! Люди вообще такие изобретательные и практичные, даже завидно иногда.

Мафей потянулся за носовым платком и достал почему-то трусы. То ли оттого, что пребывал в расстроенных чувствах, то ли давно не практиковался, то ли просто спьяну. Хоулиан немедленно прекратил плакать и расхохотался, наглядно подтверждая свое заявление о том, что эльфы быстро меняют настроение. Мафей, глядя на него, тоже развеселился, и они вместе от души посмеялись над его ошибкой, едва не разбудив спящего и перепугав охрану. Дон Аквилио даже заглянул в хижину, но, увидев там двух пьяных эльфов, ничего не сказал, только укоризненно покачал головой и закрыл дверь.

Когда они откупорили четвертую бутылку, разговор зашел о женщинах, и Мафей, не удержавшись, подробно рассказал новому другу о своей первой и единственной любовной победе и заодно о том, как он научился летать.

— А я летать не умею, — огорчился Хоулиан. — Даже стыдно признаться. Мой сын умеет, ты, такой маленький, умеешь, а я в свои сто семнадцать до сих пор не научился.

— Еще научишься, — утешил его Мафей.

— И то верно… А кстати, ты вот по девочкам пошел, а ты хоть умеешь предохраняться? Тебе наставник это объяснил или счел… непедагогичным?

— А я сам прочитал, — похвалился принц. — В справочнике.

— Эх ты, хризантема серебристая! Это же справочник для людей и про людей! Для эльфов эти заклинания не подходят! Ты думаешь, почему человеческие женщины так легко беременеют от эльфов? Потому что предохраняются неправильно! Давай я тебя научу, а то ведь будешь раздавать детей направо и налево, а потом вырастут — что с ними делать? Тут с одним не знаешь, как управиться…

Когда Мафей как следует усвоил эльфийское противозачаточное заклинание, новый наставник заявил, что пришло самое время податься к дамам. Вот только бутылочку допьем да попросим дона Аквилио присмотреть за бедным сыночком. А не знает ли юный друг, где тут можно найти приличных дам? Чтобы они были красивые, утонченные и не против немного развлечься?

— Знаю, — заверил его Мафей и храбро подставил кубок, хотя стол уже слегка покачивался у него перед глазами.

— Эльвира, — мурлыкнула Камилла, как обычно занимаясь леденцом на палочке. — А твоя подруга… Невеста его величества… Она как, ревнива?

— Понятия не имею, — отозвалась Эльвира, отрываясь от книги. — Она еще ни с кем не связывалась настолько серьезно. А что, ты уже засомневалась, будет ли его величество продолжать пользоваться твоими услугами, когда женится?

— В этом я никогда не сомневалась, — усмехнулась Камилла. — Мне просто интересно, как это воспримет она.

— Сама узнаешь, — пожала плечами Эльвира и опять уткнулась в книгу. Ей действительно было совершенно неинтересно, что скажет Кира Камилле, застукав его величество за супружеской изменой. Может, и ничего не скажет. А может, и зарубит на месте. Какая разница. Тут Карлсон третью неделю не появляется, а Камилла со всякими глупостями…

— Я бы не рискнула проверять, — заявила герцогиня Дварри. — А то ведь пришибет. Как того беднягу, который додумался анекдот рассказать…

— Все мужчины столицы будут безутешны, — хихикнула Вероника. — Акрилла, а ты так до сих пор и не перепихнулась с его высочеством? Все целомудрие свое лелеешь? Между прочим, он, говорят, нашел себе другую, пока ты ломалась.

— Ну и пусть, — насупилась Акрилла и закрылась очередным романом. — Подумаешь, какая-то крестьянка! Она ему скоро надоест. Зато больше меня уважать будет.

— Если бы ему некого было уважать, — засмеялась Камилла, продолжая надругательство над леденцом. — Он бы просто сходил лишний раз пообщался с наставником. С тобой он связался потому, что ему не с кем было потрахаться. А как только нашел с кем, так и забыл о твоем существовании.

— Так уж и не с кем, — возразила Акрилла. — Вон, Вероника его чуть не силком к себе тащила, все хотела посмотреть, какой же он в постели. И что, пошел? Не пошел. За мной стал ухаживать.

— Ага, — фыркнула Вероника. — Поухаживал, понял, что тебе ничего больше не надо, и нашел себе крестьянку. Ты что, до старости намерена носиться со своим целомудрием?

— Не твое дело, — надулась Акрилла. — Может, я просто еще не нашла достойного кавалера.

— Вы посмотрите! — издевательски посочувствовала Вероника. — Нет для нашей Акриллы достойного! Принц ей, видите ли, не подошел!

— Попади она сюда год-два назад, — усмехнулась маркиза Ванчир, — фиг бы она сохранила свое целомудрие. Его величество пригласил бы и отымел не спрашивая. И отказаться бы не рискнула. Даже рада была бы. А тут перед Мафеем выпендривалась… Эй, Сюань! Вот ты бы стала ломаться, если бы за тобой принц ухаживал?

— Что есть «ломаться»? — не поняла юная невольница.

— Это вот так, как Акрилла. Мафей к ней и так, и этак, а она с ним трахаться не хотела.

— О! — поняла Сюань. — Мафей хороший. Милые ушки. Почему не хотела трахаться?

— А ты бы хотела?

— Если господин его величество разрешить.

— Дамы, прекратите развращать молодежь, — подала голос Эльвира. — Его величество не разрешить… Тьфу ты, не разрешает. Говорит, ей рано. И может рассердиться, если что.

— И что он нам сделает? — хмыкнула Камилла.

— Попросит ее величество разобраться с его придворными дамами, — невинно пояснила Эльвира. — И мало не покажется. Двадцать отжиманий и час занятий на плацу.

Дамы дружно захохотали, представив себя на плацу, но развращать молодежь перестали и переключились на более мирные темы — стоит ли новая помада Камиллы тех денег, что она за нее отдала, а также войдет ли в моду оригинальная прическа ее будущего величества, подобно тому, как вошли в моду Ольгины штаны. С прической разобрались сразу, единогласно решив, что человеку, имеющему два глаза, такая прическа будет просто мешать. А о помаде спорили бы еще долго, если б их не прервали самым неожиданным образом.

Дверь внезапно отворилась, словно от хорошего пинка, и в дверном проеме возник, шатаясь и держась за косяк, пьяный в хлам принц Мафей. От наблюдательных дам не ускользнуло и то, что в ухе его высочества красовалась золотая сережка, которой еще утром не было, а волосы на висках были заплетены в две тонкие косички, скрепленные на концах нефритовыми заколками в виде птичек. Юный принц повел глазами по комнате и заплетающимся языком выговорил:

— Вер-роника! Я т-те эльфа привел!

И пока ошалелые дамы пытались сообразить, что делать, он переступил порог и продолжил, обращаясь персонально к Веронике:

— Ты же хотела? Посм-мотреть, какие у эльфов? А я, значит, сопляк? Так я т-те эльфа привел. Вот. Взрослого. Хули… Хоулиан, заходи.

И в комнату действительно вошел эльф. Живой, настоящий эльф, ослепительно красивый и вполне взрослый, только почти такой же пьяный, как и Мафей. Впрочем, при виде эльфа дамы офигели настолько, что его состояние уже не имело особого значения.

— Здравствуйте! — радостно возгласил он, восхищенно перебегая взглядом от одной дамы к другой. — Меня зовут Хоулиан, и я просто счастлив видеть вас. О, вы все так прекрасны, что я просто в затруднении…

— А я т-те чё говорил! — ответил Мафей с такой гордостью, будто все они были его родные дочери.

— Человеческие женщины — это нечто невероятное! — продолжал эльф, изучая окаменевших от изумления дам. — Я всегда обожал человеческих женщин. А мама говорит — извращенец. Да, я извращенец! И горжусь этим! Ну, кто тут хотел полюбоваться на мое мужское достоинство, которое и в самом деле способно затмить человеческие, если и не размерами, то совершенством линий?

Вероника зарделась и хотела что-то сказать, но тут опомнилась Камилла. Видимо, высказанное предложение возымело на нее некое магическое действие. Она сорвалась с места, соблазнительно колыхнув бюстом, и промурлыкала:

— Я буду просто счастлива. И не только посмотреть.

— Т-ты ост-торожно, — предостерег приятеля Мафей. — Она такая… Если у тебя не огромное отрадное… то есть, осадное бревно… то она тебя охает. Как Элмара.

Камилла задохнулась от возмущения и хотела что-то возразить, но тут опомнилась Вероника, подбежала поближе и вылезла вперед Камиллы, оттерев ее плечом.

— Так нечестно! Я первая хотела!

— Девочки, не ссорьтесь! — умилился эльф. — Меня вполне хватит на вас обеих. А если еще кто-то хочет посмотреть, то пожалуйста, мне не жалко… — Он взялся за пряжку ремня, видимо, всерьез намереваясь снять штаны в присутствии дам, но тут что-то глухо стукнуло об пол, заставив всех отвлечься и обернуться на звук. Как оказалось, это рухнула со стула Акрилла, благоразумно лишившись чувств заранее. Камилла между тем отпихнула Веронику, презрительно обозвав ее малявкой, соплячкой и неумехой.

— Да уж, по борделям не обучались! — не осталась в долгу та. — И осадных бревен в рот не брали! Куда уж нам!

Камилла немедленно вцепилась ей в волосы, и посреди комнаты завязалась небольшая потасовка, несказанно развеселившая Мафея. Его спутник, напротив, огорчился, заявив, что не находит ничего утонченного в подобном поведении, и перевел внимательный взгляд на Эльвиру. Эльвира наконец тоже опомнилась и вспомнила, что она тут что-то вроде начальства.

— Господа! — строго сказала она. — Извольте вести себя подобающим образом! Ваше высочество, идите спать немедленно, пока вас не увидел наставник! А вам, сударь, должно быть стыдно спаивать ребенка!

Пьяные эльфы переглянулись.

— По-моему, я ей не нравлюсь, — пожаловался Хоулиан.

— Это Эльвира, — пояснил Мафей. — Ей нравится… он.

Эльф немедленно просиял и посмотрел на Эльвиру внимательнее.

— Она самая красивая! — возгласил он. — У малыша есть вкус, что осадно… то есть, отрадно. Скажу ему, пусть женится.

— Мафей, о чем он? — не поняла Эльвира.

— Сп-покойно… — отозвался Мафей. — Все п-путем… Это папа Карлсона.

— Как-как? — переспросил эльф. — Нет, у людей точно что-то не в порядке… Так обозвать мальчика! Ну что, берем и уходим? Ты кого берешь?

— Не, — мотнул головой Мафей. — Я к Оливии. На сеновал. А ты?

— А можно ту, что в обмороке? Мне приятно, что я ее так потряс.

— Можно! — великодушно разрешил гостеприимный хозяин.

— Не надо! — поспешно возразила первая дама, представив себе, что будет с целомудренной Акриллой, когда ее трахнет без спросу пьяный эльф, но его высочество нахально перебил.

— Надо! А то цело… это… мудро… в общем, вредно!

— Не смейте! — попыталась прекратить безобразие Эльвира, но это было бесполезно. Эльф с неожиданной для такого пьяного существа стремительностью обогнул дерущихся Камиллу и Веронику, подхватил на руки бесчувственную Акриллу и как раз успел вписаться в телепорт, в котором уже исчезал Мафей.

Эльвира тихо опустилась на ближайший стул, чувствуя, что еще немного, и она тоже упадет в обморок. Во всяком случае колени у нее уже подгибались. Камилла и Вероника увлеченно продолжали таскать друг дружку за прически, Анна и Селия, оправившись от шока, начали хихикать, молчаливая Сюань с любопытством посматривала на побоище и наверняка пополняла свой словарный запас, поскольку из соперниц так и сыпались живописные словесные перлы. И посреди всего этого бардака сидела старшая дама, не в силах ничего сделать, кроме как жалобно попросить перестать драться.

Разумеется, именно в этот момент демоны принесли его величество. Короля заметили не сразу, а только когда он, понаблюдав за жалкими попытками Эльвиры совладать с ситуацией, подал голос:

— Разве это так делается?

— А как? — жалобно взглянула на него первая дама, предчувствуя очередную нотацию о принципах работы с подчиненными.

Король улыбнулся, подмигнул ей и громогласно рявкнул:

— Прекратить бардак!

И бардак прекратился. Сражающиеся дамы застыли, оглянулись и, увидев короля, бросились прочь, приводить в порядок прически.

— Будет когда-нибудь в этом гадючнике порядок? — сурово вопросил его величество, взирая на оставшихся. — Что здесь происходит?

— Ваше величество, — поспешно вскочила Эльвира. — Позвольте, я вам объясню. Только не здесь, а в более спокойном месте.

— Хорошо, пойдем в твою комнату. Кстати, дамы, кто-либо из вас видел сегодня Мафея? Он пропал после обеда, и мы не можем его найти.

— Он только что был здесь, — сказала Эльвира и, поскольку Анна и Селия тоже вознамерились высказаться, прикрикнула: — Помолчите, не галдите! Я сама объясню!

И, пока дамы не начали выкладывать все как есть, в том числе и про загадочного Карлсона, ухватила его величество за рукав и настойчиво направила к выходу.

— С ним все в порядке? — уточнил король, уверенно направляясь к комнатам придворных дам.

— С Мафеем? Ну, как вам сказать… Ничего страшного. Сейчас, одну минутку…

Усадив его величество в кресло и по привычке заперев дверь, Эльвира объяснила:

— Только что приходил Мафей, в полном порядке, жив и здоров, только совершенно пьяный.

— Пьяный? И он не сказал, где так напился?

— Нет.

— Он был один?

— Не один, — вздохнула Эльвира. — С ним был какой-то эльф.

— Эльф? — удивленно переспросил его величество. — Настоящий чистокровный эльф или твой Карлсон?

У Эльвиры все оборвалось внутри.

«Вот куда пропал Карлсон, — мелькнула вдруг отчаянная мысль. — Его поймали, сдали Флавиусу… да нет, что это она, в самом деле! Мафей бы не смолчал, если бы что-то подобное…»

— Что ж ты замолчала? — усмехнулся король. — Так что? Карлсон приходил?

— Нет, — напряженно выговорила дама. — Откуда вы знаете… о нем?

— Ты полагаешь, вас никто не видел? И некому было настучать, в вашем-то гадючнике? Но об этом поговорим отдельно, а пока продолжай. Значит, это был не он?

— Это был настоящий, чистокровный эльф, — покорно продолжила Эльвира. — С ушами, все как положено. И тоже пьяный, но не настолько. Как я поняла, он искал себе даму на ночь.

— Так вот из-за чего эти красавицы так разошлись! — засмеялся король. — Эльфа делили! И, насколько я понял, обе остались с носом? А кому же достался спорный кавалер? Неужели удалился, несолоно хлебавши? Постой, в комнате не было Акриллы. Где она?

— Если бы я знала, где она теперь… Он ее взял и уволок, я и глазом моргнуть не успела.

— То есть как — уволок? Она что, стул, чтобы ее просто так уволочь?

— Ну, когда в обмороке, то примерно да.

— Что у нее за дурная манера падать в обморок по любому поводу! Мне хотелось бы знать, этот эльф намерен ее хотя бы вернуть потом?

— Мне тоже хотелось бы знать. Вот Мафей вернется, спросите сами.

— А он не сообщил, где откопал этого эльфа?

— Нет. Как-то не до того было…

— И ничего больше о нем не сказал? Эльвира, если ты еще что-то знаешь, не стоит умалчивать. Я поинтересуюсь у других дам и все равно узнаю.

— Ну сказал, сказал, — раздраженно отозвалась Эльвира. — Так уж вам все интересно! Сказал, что это отец Карлсона. Вам от этого есть какая-то польза?

— Несомненная. — Король просиял и хитро посмотрел на нее. — Это был очень важный кусочек информации, которого мне так не хватало. Так говоришь, вам с Кирой было предсказано стать королевами?

— Вы что, в это верите? — жалобно воззрилась на него Эльвира. — Ваше величество, ну хоть немножко будьте умнее моей матушки! Я очень рада за Киру, но это просто совпадение!

— Возможно, — улыбнулся король. — Но должен сказать, что у тебя тоже есть все шансы… на такое же совпадение. Так как, хочешь быть королевой?

— О нет! — взмолилась Эльвира. — Не надо так шутить, ваше величество!

— Хорошо, не буду. Только передай своему Карлсону… Кстати, почему его так зовут?

— Это я его так прозвала.

— Потому, что он летает? — Король скользнул взглядом по столу и добавил: — И любит сладкое? Кстати, его любимое варенье — апельсиновое. Ты в курсе?

— А вы откуда знаете?

— Знаю, — улыбнулся Шеллар III. — Так вот, передай ему, что нехорошо забывать старых друзей. И вдвойне нехорошо от них прятаться. Я не собираюсь за ним гоняться по всему дворцу, но если он сам не придет ко мне, я на него очень и очень обижусь. И впоследствии, когда я ему понадоблюсь и ему все-таки придется ко мне обратиться, твоему Карлсону будет очень стыдно. Спокойной ночи, Эльвира.

Эльвира в полной растерянности посмотрела вслед его величеству, перевела взгляд на вазочку с конфетами и тихо сказала сама себе:

— Ай да Карлсон…

И подумала, что сказки врут. Насчет того, что прекрасные принцы приезжают на белом коне и спасают красавиц от чудовищ. Фигня все это. В жизни все совсем иначе. В жизни прекрасные принцы вваливаются среди ночи, грязные, как поросята, в драных штанах, несчастные и голодные, и первым делом лишают красавиц ужина. А потом морочат им голову почти три луны, рассказывая байки о скромном труде рядового пропагандиста, имеющего личных телохранителей, о родителях, состоявших при дворе, и о туманных «обязательствах перед другими людьми». А красавицы развешивают уши и слушают. Пока не приходит хитрый и мудрый король Шеллар и не намекает им на истинное положение дел. С точностью до апельсинового варенья.