Глава 12

— И что теперь со всем этим делать? — завершил свой доклад Амарго, вопросительно взирая на шефа. — Я просто теряюсь. Мало мне этих проблем, так еще и два подопечных у меня на шее. Вы действительно не имеете возможности хотя одного из них перепоручить другому агенту?

Его собеседник, пожилой подтянутый мужчина с пронзительными черными глазами, задумчиво потеребил кончик косы, когда-то такой же черной, а теперь изрядно разбавленной серебром седины.

— Ты же знаешь, — вздохнул он, — что перепоручить Пассионарио другому агенту невозможно. К тебе уже там привыкли, тебя слушаются, тебя знают, в конце концов, ты местный. А что может сделать Тенгиз? Он сам еще молодой, ему учиться и учиться. Да и посоветовать твоему подопечному что-нибудь умное он не в состоянии. Не сможет он им руководить, как ты. Ты все-таки старше, Пассионарио тебя слушается. А с таким же мальчишкой, как и он сам… да что там, сам понимаешь. А Диего… ну как я объясню тому же Тенгизу, почему он для меня так ценен и зачем за ним надо присматривать? Ты же понимаешь, что никто этого делать не обязан, что я нарушаю устав в своих личных интересах, и ты, собственно, приглядываешь за ним не по поручению, а по моей личной просьбе. Извини, Мануэль, я понимаю, что тебе тяжело, но потерпи еще немного. Может, эта война наконец закончится. Все, что я мог сделать, чтобы облегчить твою задачу, — это попросить Хоулиана хоть немного уделять внимание сыну.

— Именно, — проворчал Амарго. — Вы бы знали, как редко они видятся!

— Вряд ли от эльфа можно добиться большего. Он надел на него браслет?

— Так это была ваша идея?

— Конечно, моя. Неужели эльф сам додумался бы до такого? Я его полчаса уламывал и доказывал, насколько это необходимо.

— Должен сообщить, — с мрачным сарказмом сказал Амарго, — что ваша идея была не особенно удачной. Во-первых, Пассионарио подозревает, что инициатива принадлежала мне, и откровенно на меня дуется. А во-вторых, этот браслет он каким-то образом снял и по-прежнему колдует в меру сил. Более того, с тех пор, как он научился телепортироваться, он шляется где только можно, заводит новые знакомства и вообще становится неуправляемым. Правда, больше никаких накладок с его магическими упражнениями не происходит, из чего я заключаю, что он нашел себе наставника. И никому об этом не сказал, чтобы ему опять не запретили чего-нибудь. А еще, может, это покажется забавным, но они столковались с Диего и шляются вместе. И как, скажите, я должен контролировать мага, который в любой момент может показать мне два пальца и телепортироваться куда захочет? Может, вы сами с ним поговорите? А то он в последнее время меня совсем перестал слушаться. Сейчас я должен на пару недель уехать, проверить полевые отряды — вы же понимаете, у меня есть и свои обязанности, помимо ваших заданий. И мне как-то страшновато оставлять его без присмотра.

— Попрошу Хоулиана, — вздохнул шеф. — Но никаких гарантий, что он не забудет об этом через полчаса. Ты, конечно, поезжай, если это нужно. Я понимаю. А в тех местах нет Т-кабин?

— Естественно. Полевые отряды постоянно перемещаются. А что мне делать с любезным предложением его величества Шеллара? Ведь я на девяносто пять процентов уверен, что его намек на мою деятельность предполагает именно реальное положение дел.

— Откажись, — посоветовал шеф. — И дай понять, что контакта не будет. Именно того контакта, на который он рассчитывает. Во всяком случае в ближайшее время. Может быть, впоследствии мы подумаем о том, чтобы его завербовать. Раз уж он такой проницательный и догадливый. Это было бы занятно — коронованный полевой агент… Можешь ему на это тоже намекнуть.

— Через Диего? — угрюмо поинтересовался Амарго. — Знаете, лучше на такое дело выделите мне шифровальщика.

— А ты письмо ему напиши. Дай понять, что сейчас не время для контакта, когда пора придет, ты сам его найдешь, что-нибудь вроде этого. Надеюсь, он поймет и не будет слишком настаивать. Как он догадался, ума не приложу…

— Могу предположить, — вздохнул Амарго. — Жак проболтался. Я более чем уверен, что о самом существовании вашего мира и о нашей деятельности ему рассказал Жак. Возможно, не специально, а просто пропустил лишнее слово в разговоре, а Шеллару много не надо. Он его тут же и раскрутил.

— Этот Жак — тоже твоя ошибка, — нахмурился шеф. — Надо было оставить его при себе и ни на шаг не отпускать. Взбрело же тебе тогда в голову передавать через него предостережения Шеллару.

— Ну что вы говорите, шеф! — болезненно сморщился Амарго. — Вы бы его видели, этого Жака, когда он выбрался из Кастель Милагро! Еще немного, и он бы тоже свихнулся. И что, вот такого нервного, трусливого парнишку, который не может смотреть на кровь и боится прикоснуться к оружию, я должен был поместить среди своих парней? Да он бы просто не выжил. Не забывайте, что я его посылал к другому королю. Кто же знал, что у них такое случится… Деимар XII был человек совсем иного склада, и, как любой нормальный воин, он бы понял это предостережение так, как я и рассчитывал. Что Мистралия становится опасна и надо принимать меры к обороне. Но не более. Потому я и просил Жака непременно пробиться лично к королю. Кто такой Шеллар, я понятия не имел. Нет, знал, что это глава департамента и все такое, но я даже не подозревал, что он имеет право наследования. А уж того, что он станет королем, никто и предположить не мог. Иначе я бы предупредил Жака, о чем следует помалкивать. Хорошо еще, что он не болтает об этом на каждом углу.

— Ну, конечно, — проворчал шеф. — Теперь получается, все мы жертвы обстоятельств. Ничего бы не случилось с парнем с синдромом берсерка даже среди твоих орлов.

— Пропал бы, как пить дать, — вздохнул Амарго. — У него этот синдром уже не активен. Тот случай в Кастель Милагро был первым в его жизни. Это в двадцать один год! Я подозреваю, что второй был две луны назад, но об этом нет точной информации. То есть через пять с половиной лет. Куда он годится, такой синдром? Не делайте из меня виноватого, тут действительно дело в обстоятельствах. Тех самых, которые появляются неизвестно откуда и активно портят жизнь всему этому миру. И, как ни странно, я так и не смог ничего о них выяснить. После того как их в очередной раз разбили, на этот раз в Хине, они опять затаились.

— Тебе и не надо этим заниматься, — успокоил его шеф. — Для этого есть другие агенты, и довольно активные. А то у меня возникает подозрение, что в нашем заповеднике что-то постороннее завелось. Причем, ты знаешь, что сообщили наши ребята при дворе императора Лао? Что международная помощь, которая так вовремя и кстати прибыла в Хину, была послана по инициативе все того же нашего приятеля Шеллара. Мне интересно, он тоже догадывается, что с Небесными Всадниками что-то нечисто, или просто мстит?

— А вот познакомьтесь с ним и спросите, — посоветовал Амарго. — Все равно рано или поздно он и до вас доберется. Диего он вычислил, меня вычислил, вычислит и вас. Уж слишком он любопытный и догадливый. Как еще жив до сих пор.

— Если ты намекаешь на то, что его надо убрать, то это невозможно. На нем слишком много держится. Шеллар — это тот человек, который сможет при необходимости справиться с нестандартной ситуацией. А согласись, когда по нашему милому патриархальному заповеднику поползут танки… а по твоим непроверенным данным, еще и авиация… и вооруженные винтовками стрелки… ситуация может сложиться самая нестандартная. А сумеем ли мы вмешаться, это еще бабушка надвое сказала. Наше руководство месяца два будет разбираться, настолько ли это нестандартно, чтобы вмешиваться, а за это время можно такого наворотить… Вот я и надеюсь, что хотя бы Шеллар сможет тогда что-то сделать. Честно говоря, этот любознательный король мне нравится. Потом, когда более-менее разберемся с Мистралией, надо будет его действительно завербовать. Это выйдет проще, полезнее и дешевле, чем ликвидировать. Да и этичнее как-то, хотя в нашем деле не до этики. У тебя все?

— Еще одно, — вздохнул Амарго. — Вышла накладка. Диего встретился с Жаком и узнал его. Он и раньше-то не особенно мне верил, когда я его убеждал, что ни Жака, ни хлеборезки на самом деле не было. А сейчас твердо уверен, что я его обманул, и что с его рукой связана какая-то тайна. И кончится все тем, что он рано или поздно поймает Жака и выдавит из него всю правду. Что будем делать: расскажем Диего правду или устраним Жака? Как, по-вашему, будет дешевле и этичнее? Или вы по-прежнему считаете, что психика Диего не выдержит правды? По-моему, это полная ерунда.

— Если он так настойчиво будет допытываться, скажи ему… часть правды. Признайся, в конце концов, что ему действительно заменили руку, но не говори где. Сошлись на то, что ты связан клятвой или на что-то в этом роде. Что-либо делать с Жаком уже бесполезно, да и… не повернется у меня язык приказать убить человека, который спас жизнь моему сыну.

Пробуждение порадовало короля разнообразием ощущений. Во-первых, окно было открыто и в комнату врывался прохладный весенний ветер. Во-вторых, за окном вовсю пели птицы и светило солнце. Король с удивлением понял, что проспал не меньше девяти часов, чего за ним никогда не водилось. В-третьих, все тело ломило так, что даже подумать о том, чтобы встать, было больно. В-четвертых, на подоконнике восседал счастливый Мафей и блаженно улыбался.

— Доброе утро! — радостно возгласил он и забрался на подоконник с ногами. Его прямо распирало от желания поделиться радостью.

— Поздравляю, — улыбнулся его величество.

— С чем? Или ты уже знаешь? Кто тебе успел сказать?

— Никто. Но, глядя на тебя, трудно не догадаться, что ты провел ночь на сеновале в объятиях юной рыженькой ведьмочки, — засмеялся Шеллар. — Я рад видеть, что ты счастлив.

Мафей улыбнулся еще шире и мечтательно повел глазами.

— Шеллар, я правда счастлив! Это было так здорово! Сначала мы говорили о магии… Ей было в самом деле интересно! Ей нравилось! А еще она сказала, что у меня самые красивые на свете глаза…

— И уши, — добавил король.

— Нет, про уши она не говорила. А потом мы с ней обнимались… и целовались…

— И все остальное тоже, — опять добавил король.

Мафей счастливо заулыбался и кивнул.

— Да, и все остальное тоже. Шеллар, это так здорово! Это так замечательно! Она такая… такая…

— Самая лучшая, — подсказал кузен. — Самая прекрасная. И понимает тебя как никто другой.

Принц огорченно похлопал глазами:

— Шеллар, откуда ты все это знаешь?

— Я вдвое старше тебя, — вздохнул король. — Так что можешь не удивляться. Значит, тебе понравилось?

— Не то слово! Это просто божественно! Мне было так… так хорошо… что я научился летать!

— Летать? — переспросил Шеллар, слегка удивленный таким странным завершением любовного приключения маленького кузена.

— Ну, левитировать, — пояснил Мафей. — У меня само получилось. Мне говорили, что у всех магов левитация получается однажды сама собой… в какой-нибудь особенной ситуации. Вот у меня и получилось, когда я… — принц запнулся, подбирая слово.

— Я понял, — улыбнулся король. — Покажешь? Или теперь тебе, чтобы взлететь, надо опять с кем-то переспать?

— Ну что ты! — укоризненно сказал Мафей. — Если я что-нибудь умею, то это насовсем. Вот, смотри.

Он встал ногами на подоконник, выпрямился и развел руки в стороны. Потом слегка подпрыгнул и стал медленно приподниматься над подоконником. Взлетев примерно на локоть, он перенесся через комнату и плавно приземлился на край кровати.

— Ну как? Здорово?

— Восхитительно! — искренне ответил король. — Надеюсь, теперь ты перестанешь подглядывать за людьми? Ты уже понял, как это делается?

Мафей усмехнулся как-то совсем по-взрослому:

— А то! Уж если я понял, как летать…

Шеллар полюбовался на счастливого кузена, изо всех сил стараясь промолчать, но все же не удержался.

— А как научился летать твой приятель? — как бы между прочим поинтересовался он.

Улыбка исчезла с мордашки принца, и в глазах мелькнул испуг.

— Какой приятель? — неуверенно переспросил он.

— Тот, который прилетает к тебе в гости, учит создавать цветные шарики, таскает телепортом по континенту, насмерть пугает Луи и спит с Эльвирой, — пояснил король и, заметив ужас и отчаяние маленького кузена, поспешил его успокоить: — Я не собираюсь причинить ему вред, просто не понимаю, почему он так упорно прячется?

— Как ты узнал? — чуть не плача, спросил Мафей. — Я ведь никому не говорил. Я же слово дал…

— Можешь быть спокоен, ты его не нарушил. Но во дворце так просто не спрячешься и ничего не скроешь. Не бойся, я не буду тебя расспрашивать, хотя мне ужасно любопытно. Просто передай ему, что я очень хочу с ним познакомиться. Что я нахожу ниже своего достоинства выслеживать и ловить его и предпочитаю, чтобы он пришел и представился сам. Хотя бы лично мне, если уж так не хочет огласки. Договорились?

Эльф молча кивнул, основательно понурившись и растеряв все свое радужное настроение.

— Ну же, Мафей, не грусти! — улыбнулся король. — Ничего страшного не случилось. Твоему другу ничего не грозит, никто его не обидит. Ты его не предавал, так что об этом можешь не переживать.

— Раз ты его все-таки вычислил, значит, я был неосторожен, — угрюмо ответил принц.

— Ты? Да он сам вел себя как ребенок! Одна его выходка в спальне Луи чего стоит! А что касается Эльвиры, то там и вовсе ничего нельзя скрыть. Придворные дамы его засекли почти две луны назад. Так что, — он подмигнул кузену, — не переживай.

В дверь постучали, и они, прервав разговор, одновременно ответили:

— Входите!

— Вы не спите? — в комнату заглянула Кира и, убедившись, что никто действительно не спит, вошла и прикрыла за собой дверь.

— Доброе утро, ваше величество.

— Доброе утро, — серьезно ответил король, всматриваясь в ее лицо — не передумала ли, и втайне радуясь, что вчера поленился снимать рубашку, когда ложился спать. А то ведь опять пришлось бы под одеялом прятаться…

— Позвольте вас покинуть, — важно заявил Мафей. — У меня неотложные дела.

И, легко вскочив на подоконник, выпрыгнул в окно.

— Вот шкодливый мальчишка! — вздохнула Кира. — С самого утра вот так всех развлекает. Папе чуть дурно не сделалось, когда его высочество сиганул с башни головой вниз. Он уж решил, что бедный мальчик рехнулся от горя, что Оливия ему не дала.

— Как же, не дашь такому… — вздохнул король и хлопнул ладонью по одеялу. — Присаживайтесь. Как вы себя чувствуете?

— Прекрасно, — она улыбнулась и села на край кровати. — А вы? Что-то вы долго не встаете, вот я и решила заглянуть. А то папа нервничает, а сам заглянуть стесняется.

— Я только что проснулся, — пояснил Шеллар и попытался пригладить волосы, вспомнив, как они обычно выглядят между пробуждением и причесыванием. — А в остальном — все в порядке. Давненько я не попадал в подобные приключения, если честно…

— Да, приключение было что надо! — согласилась Кира и слегка замялась, словно не решаясь что-то сказать. — И знаете, ваше величество… Я…

— Только не смейте говорить, что вы передумали! — встревожился король. — Или я немедленно повторю подвиг своего кузена. А я летать не умею.

— По деревьям лазить вы тоже не умеете, — засмеялась девушка. — Однако получилось это у вас очень ловко и быстро. Нет, я не передумала. Напротив, после этого происшествия я убедилась, что не ошиблась. И хотела сказать вам «спасибо».

— Мне? — удивился Шеллар. — Это Мафею надо говорить «спасибо», если б не он, нас бы обоих съели без вариантов. Мне-то за что?

— За ваше мужество, — серьезно ответила Кира. — За ваши анекдоты, которые вы мне полдня рассказывали, хотя вам меньше всего хотелось смеяться. За ваше самообладание, которого вы не потеряли до конца. В общем, за то, что вы меня не разочаровали. А то ведь, знаете, — она чуть улыбнулась. — Мне было бы неприятно выходить замуж за труса.

Его величество окончательно застеснялся и неловко потупился, чувствуя, как его лицо неумолимо заливается краской. Да нет, это просто совпадение, не могла Кира знать об их разговоре с Жаком… Это просто совпадение… или же она говорила об этом раньше, и Жак просто повторил ее слова?…

— Ваше величество, да что это с вами! — засмеялась невеста, заметив его смущение. — Не подобает королю стесняться заслуженных комплиментов! Вы мне, между прочим, их каждый день говорили. И очень много. И раз уж речь пошла о комплиментах, позвольте добавить, что вы божественно целуетесь. Этого вам никто не говорил?

— Нет, — ответил Шеллар и, не удержавшись, осторожно взял ее руку в свою. — Из чего я делаю вывод, что вы мне льстите.

— Я не умею льстить, — серьезно возразила Кира. — Ваше величество, ваша скромность просто убивает. Вы не понимаете намеков, или вся ваша отвага осталась на том злосчастном дереве?

— Вы… вы толкаете меня на неподобающее! — пробормотал король и, дабы невеста не усомнилась в его смелости и не передумала, прижал ее к сердцу, зарывшись лицом в темные шелковистые волосы.

— Мы почти супруги, что между нами может быть неподобающего? — снова поддела его Кира, поднимая лицо.

— Ну, раз так. — Король улыбнулся и нежно убрал с ее лица длинную челку, закрывавшую поврежденную половину. — Тогда не доставайте меня больше этим «величеством». У меня есть имя. Хоть оно и дурацкое, я все же люблю, когда меня называют по имени. И на «ты». Намек понятен?

— Сейчас попробую. — Кира сделала серьезное лицо и торжественно произнесла: — Шеллар, поцелуй меня. Пожалуйста.

Счастливый король не заставил себя долго упрашивать. И честно говоря, ему пришлось приложить немало усилий, чтобы удержаться и не довести дело до действительно неподобающего.

В тот же день по всему королевству Ортан было официально объявлено о предстоящем бракосочетании его величества Шеллара III и баронессы Арманди.

Принц-бастард Элмар на радостях напился так, что наутро долго не мог вспомнить, как он попал к Ольге и где потерял Жака. К счастью, проснулся он на коврике в коридоре, что не давало оснований подозревать себя в недостойном и неподобающем. Жак нашелся три дня спустя в компании кавалера Лавриса, который выиграл на королевской женитьбе полторы тысячи золотых и по этому поводу поил всех желающих. Где королевский шут был и что делал, он категорически отказался сообщить, сославшись на провалы в памяти. Однако Лаврис, никогда не отличавшийся ни скрытностью, ни провалами в памяти, сделал историю их похождений всеобщим достоянием. После этого Тереза неделю не разговаривала с Жаком, а Жак — с Лаврисом.

Мафей по-прежнему исчезал куда-то в любое время суток и на неограниченные сроки. По утрам он возвращался счастливым и улыбающимся, с запутавшимися в волосах сухими травинками. По вечерам — взъерошенный, словно от пребывания на сильном ветру, серьезный и печальный.

Эльвира тосковала. После первого дня Сиреневой луны Карлсон пропал и больше не объявлялся. Мафей уверял, что он занят и появится через пару недель, но Эльвира все же каждый вечер запиралась в своей комнате и ждала, не появится ли у окна знакомое серое облачко.

Счастливый король не замечал ничего вокруг, пребывая в некой блаженной прострации, и с нетерпением ожидал дня свадьбы, который был ориентировочно назначен на двадцатый день Сиреневой луны.

Счастье закончилось резко и внезапно, когда до свадьбы оставалось всего четыре дня.

Началось все с мелочи. Короля остановил в коридоре распорядитель церемоний и поинтересовался, когда его величество намерен уделить внимание своему портному и уточнить фасон свадебного костюма, а также выбрать для оного ткань. Шеллар, который терпеть не мог подобные процедуры, и вообще, будь его воля, женился бы в своем обычном черном камзоле, с тяжким вздохом назначил свидание с портным на три часа. Он бы и вовсе оставил вопросы костюма на усмотрение специалиста, но от такого соблазна пришлось отказаться. За королевским портным водилось нездоровое пристрастие к тканям нежных светлых оттенков, и король по собственному опыту знал, что, стоит ему зазеваться, как тут же получит к свадьбе что-нибудь бледно-сиреневое, нежно-салатное или вовсе какое-нибудь кремовое. Поэтому, явившись, как и было условленно, к трем часам в свою гостиную, где уже ожидал наготове портной с образцами тканей, его величество поспешил разделаться с неприятным делом как можно скорее.

— Фасон выберите сами, — сказал он, — только попрошу без всяких бантиков и прочих декоративных излишеств, вы знаете, что я этого не люблю. А цвет… давайте посмотрим, что вы можете предложить, только сразу исключите светлые тона, поскольку, как вы знаете, я предпочитаю темные.

— Ваше величество, — улыбнулся неисправимый любитель нежных оттенков. — Что вы такое изволите говорить! Разве вы не знаете, что цвет вашего свадебного наряда предусмотрен традицией? Речь идет только о том, какую ткань будем брать — хинский шелк или что-то поплотнее, вот, к примеру…

И развернул большое полотнище тонкого бархата. Белого, как поморский снег.

Король замер, прикипев глазами к ткани, и в мгновение ока сделался белее этого самого бархата, и вообще всего, что есть на свете белого.

— Что-то не так? — испуганно спросил портной, видя, как изменился в лице его величество. — Но это действительно традиция, короли Ортана всегда женятся в белом… Я понимаю, вы недолюбливаете этот цвет, но таков обычай…

— Я не буду жениться в белом, — каким-то чужим голосом произнес король, по-прежнему не отводя глаз от бархатного полотнища. — В черном, в красном, в голубом с золотом, но не в белом!

— Но как же… традиции… — растерянно пробормотал бедный портной, не в силах понять, что случилось с его величеством. Ну не любит он белый цвет, но не настолько же!

— К демонам все традиции! — рявкнул король. — Я сказал — не надену белого! Вам непонятно?! Не надену! Не буду! Не заставите! Пусть они провалятся, ваши традиции! Я король или хрен собачий?!

Портной поспешно стал собирать свои образцы, намереваясь унести ноги как можно скорее, пока его величество не разгневался окончательно. Он уже слышал, как страшен король в гневе, и вовсе не стремился испытать это на собственной шкуре. А с королем явно творилось что-то неладное, прямо затрясло всего, и голос срываться начал… Надо же до такой степени ненавидеть белый цвет!

Пробормотав какие-то невнятные извинения, мастер сгреб в охапку свои пожитки, метнулся к дверям, где и столкнулся с мэтром Истраном, которого, видимо, привлекли вопли его величества.

— Что здесь происходит? — строго вопросил придворный маг, пропуская перепуганного портного и входя в комнату. — Ваше величество, вы ведете себя неподобающе. Извольте немедленно прекратить истерику и объяснить мне ее причину, если таковая имеется.

— Я не надену белого, — уже тихо, почти шепотом, повторил король и, устремив на мэтра невидящий взгляд, повторил снова, словно в бреду: — Я не надену белого…

Мэтр Истран посмотрел на него внимательнее и подошел ближе.

— Ваше величество, — негромко произнес он, протягивая руки и осторожно прикасаясь кончиками пальцев к вискам короля. — Возьмите себя в руки и успокойтесь. Все в порядке. Ничего не случилось. Я здесь, с вами.

Король моргнул, встряхнул головой и обессиленно откинулся на спинку кресла.

— Мэтр… — прошептал он. — Вы вернулись…

— И, как понимаю, очень вовремя, — серьезно согласился волшебник. — Вам лучше?

Король молча кивнул.

— Насколько? — уточнил мэтр Истран. — Вы в состоянии объяснить, что привело вас в такой ужас, что вы едва не лишились рассудка? Или предпочитаете сначала отдохнуть и прийти в себя? Хотите, я принесу вам успокоительный эликсир или просто вас усыплю?

— Нет, спасибо, — качнул головой король и с трудом поднялся с кресла. — Пойдемте в кабинет. Я… сейчас соберусь с мыслями… и расскажу. Значит, это и есть… страх?

— Вы в последнее время поразительно быстро постигаете новые для себя чувства, — вздохнул придворный маг. — Да, ваше величество, это страх. И я очень хотел бы знать, что вызвало у вас столь сильное ощущение.

В кабинете король, как обычно, занял свое место за столом и принялся набивать трубку. Руки у него до сих пор дрожали, так что дело продвигалось медленно и с трудом. Он покосился на сейф, потом на мэтра, но пить в его присутствии все же не решился.

— Да уж выпейте, если так хочется, — пожалел его старик. — Это будет проще и безопаснее для здоровья, чем еще одно такое же заклинание, как то, что я применил только что.

Шеллар III обрадованно полез в сейф за бутылкой, затем в стол за стаканом.

— Ваше величество, — заметил мэтр Истран. — А почему вы храните посуду в письменном столе?

— Так удобнее, — смутился король, как будто его застали за чем-то неподобающим. Он выпил один за другим два стаканчика и вернулся к трубке.

— Понимаю, — согласился мэтр. — Так, конечно, удобнее. Но я хотел бы знать, эти стаканы кто-нибудь когда-нибудь моет?

— Да, — заверил его король.

— Вот как? И кто же? Неужели вы сами?

— Нет, Жак, — пояснил король, раскуривая трубку.

— Ах, вот оно что… Ну что ж, ваше величество, если вы уже достаточно пришли в себя, чтобы объяснить причину столь странного поведения, приступайте. Чем вам так не угодил белый цвет?

— Перед самым вашим отъездом, — послушно начал король, — ко мне среди ночи прибежал Мафей, невероятно расстроенный…

— Постойте-постойте, — перебил его мэтр Истран. — Это тогда от него наутро пахло спиртным? Вот где он напился! Это вы напоили ребенка алкоголем?

— Не перебивайте, пожалуйста, — поморщился король. — Я и так едва привел мысли в порядок… Он прибежал ко мне в слезах и рассказал очередной сон. Ему приснилось, будто я, будучи в состоянии, близком к безумию, вошел в свой кабинет и пустил себе пулю в висок.

— И на вас был белый костюм, — догадался мэтр. — Вот в чем дело… Но все же смею вам напомнить, ваше величество, что, если с Мафеем происходит что-либо неладное, следует звать меня, а не поить ребенка вашим любимым коньяком, будь он хоть самый качественный на свете. И я все так же не понимаю, почему вид белой ткани привел вас в столь болезненное состояние. Насколько я вас знаю, вы человек редкого мужества и бесстрашия, и такой простой вещи, как смерть, недостаточно, чтобы напугать вас. Что в таком случае? Перспектива безумия? Это вас так испугало?

— Нет. — Король качнул головой и задумчиво пыхнул трубкой. — Дело не в том. И вообще не во мне. То есть не то чтобы вообще не во мне, просто я все понял… Что-то я уже заговариваться начал, попробую сначала и по порядку. Вы знаете, как я отношусь к самоубийству, и вам, наверное, так же, как и мне, такое предсказание показалось странным, верно? И так же, как и я, вы пришли к выводу, что подобный поступок я могу совершить, только будучи в полностью в невменяемом состоянии. Следовательно, вам будет понятна логика моих рассуждений. Эти две луны я ломал голову над единственным вопросом, который был мне непонятен. Что могло быть причиной такого невероятного поворота событий? Я перебирал в уме возможные варианты и не мог сложить концов. Ну хоть застрелись, простите за каламбур, не находил я ничего такого, из-за чего я мог бы так поступить. Пока мне не сказали, что белый костюм я должен надеть на свадьбу.

— А вы разве не знали? — удивился мэтр Истран. — Ведь вы присутствовали на королевской свадьбе, когда ваш дядюшка женился на принцессе Роане. Разве вы не помните, что он был в белом?

— Помню, но я не знал, что это традиция. Дядюшка вообще обожал этот цвет, и я полагал, что он оделся просто на свой вкус. Но вы меня перебили… Ах, да. Свадьба. И тут я понял, что может случиться такого, от чего я очень даже запросто могу сойти с ума, застрелиться и вообще совершить любое безумство. Если что-то случится с моей невестой, я этого действительно не переживу.

— Вот оно что, — печально улыбнулся маг и посмотрел на короля с отеческой теплотой. — Значит, вы все-таки женитесь по любви.

— Еще скажите, что вы за меня рады, — проворчал король. — Я уже жалею об этом. Что мне стоило жениться на какой-нибудь дуре, которую не жалко! Вон, на Селии, например. Что теперь делать? Отменить свадьбу? А что я скажу Кире? Если правду, она мне в очередной раз напомнит, что не собиралась замуж за труса, что она воин и никакой судьбы не боится, и все такое.

— Отменять свадьбу не следует, вы сами это прекрасно знаете, — вздохнул мэтр. — Тем более, это мало чем поможет, если здесь задействована судьба. Чтобы успешно поспорить с судьбой, как вы намереваетесь, нужно не просто воротить, что попало, лишь бы вопреки предсказанию, а уловить ключевой момент, в котором расходятся несколько вариантов будущего, и именно тогда сделать нужный шаг. К сожалению, никто не скажет вам, когда наступит этот момент, и какой именно шаг будет решающим. Но могу вас заверить, что цвет вашего костюма не имеет никакого значения.

— Все же я настаиваю на отмене этой бестолковой традиции, — хмуро заявил король. — Может, это и не имеет значения, но после того, что сегодня пережил, я не желаю даже слышать о белых костюмах. Этот цвет будет действовать мне на нервы, из-за него я могу пропустить тот самый нужный момент. А что касается вещей более реальных… Есть три возможных варианта. Убийство, несчастный случай и болезнь. Третий я с чистой совестью возлагаю на вашу ответственность, а первыми двумя займусь сам. Вместе с Флавиусом. Может быть, вы мне еще что-то посоветуете?

— Если придумаю что-либо, я вам сообщу, — вздохнул придворный маг, поднимаясь с кресла. — А сейчас вам, наверное, необходимо подумать, и я буду только мешать. Так что позвольте мне удалиться… Кстати, где его высочество?

— Мафей? — уточнил король. — Не знаю.

— То есть во время моего отсутствия ребенок оставался практически без присмотра? — ужаснулся придворный маг. — Он делал что хотел, ходил куда хотел, и я даже допускаю, что вы поощряли его в употреблении алкоголя.

— Нет, — вздохнул король. — Не поощрял. Да и не замечал, чтобы он пил. Правда, он стал курить, но я не имею к этому отношения, уверяю вас. Я был категорически против, но… он ведь уже не ребенок, мэтр. И не так-то просто что-либо ему запретить. Кстати, возможно, он постесняется вам сказать, у него есть девушка, к которой он регулярно наведывается. Это чтобы вы не ломали себе голову, где он пропадает по ночам.

— По ночам? Означает ли это, что его высочество перешел от визуальных наблюдений к практическим занятиям?

— Именно это и означает. И еще он научился левитировать, но об этом он вам сам расскажет.

Мэтр Истран снова вздохнул и взялся за ручку двери.

— Вот так, отсутствуешь дома меньше двух лун, приезжаешь, а уже такие перемены…

— Мэтр, — запоздало всполошился Шеллар. — А как ваше здоровье?

— Подправил в меру сил, — улыбнулся маг. — На следующие тридцать лет хватит. Желаю удачи, ваше величество. От всей души желаю. Может быть, у вас и в самом деле что-то выйдет. Это вполне вероятно.

Король поблагодарил старика, проводил взглядом и задумался, привычно уложив подбородок на кулаки и попыхивая трубкой. Прогнозы у него получались самые неутешительные. Если по первому варианту — возможному покушению на убийство — еще можно было принять стандартные меры безопасности, то второй вообще не поддавался никаким расчетам. Несчастный случай потому и случай, что случайный. И зачастую никем не подстроенный. И нет никакой возможности определить, сломается ли ступенька, упадет ли кирпич на голову или человек неудачно споткнется. И уж тем более не существует надежных способов предупредить подобное происшествие. В таких вот печальных размышлениях и застал кузена принц Мафей, ворвавшись к нему в кабинет без стука и стремительно, как ветер. Тот самый ветер, который еще минуту назад трепал волосы принца, приводя их в живописный беспорядок, в каком они пребывали на данный момент.

— Шеллар! — взволнованно выдохнул он прямо с порога. — Не женись!

— Почему? — уточнил король. — Ну-ка, сядь и объясни мне смысл твоего странного совета.

— Пожалуйста! — взмолился Мафей. — Поверь мне!

— Ты снова видел сон, или это он тебе насоветовал? Только не ври.

Мафей огорченно упал на стул и спросил:

— Ну как ты всегда знаешь, что я собираюсь сказать? Да, это он сказал.

— Он тоже видит сны?

— Нет, он видит… иначе. Он только что мне сказал…

— …Что на свадьбе что-то случится с невестой?

— А это ты откуда знаешь? — расширил и без того большие глаза принц.

— Это я понял сам. Но если он сказал, что именно случится, я буду ему благодарен по гроб жизни.

— Что ж, — вздохнул Мафей. — Будь. Он сказал, что ее убьют.

— А не сказал, кто и при каких обстоятельствах?

— Нет. Он видел только, как она падает и ты подхватываешь ее на руки, а в зале начинается паника и беготня, вроде кого-то ловят.

— Спасибо, — серьезно сказал король. — Я действительно ему благодарен. Он даже не представляет, как мне помог. И ты тоже. А теперь позволь и мне сделать тебе небольшое предсказание. Если сейчас ты прямиком направишься в свои покои, то не далее как через четверть часа получишь генеральную выволочку от наставника. А также будешь подвергнут допросу с пристрастием на тему «где ты был».

— Мэтр Истран вернулся? — со странной смесью радости, страха и сожаления вскрикнул Мафей.

— Да. Поэтому сейчас, прежде чем идти к себе, придумай правдоподобное объяснение своему отсутствию и приведи себя в порядок. Мэтр не глупей меня, и если ты попробуешь ему сказать, что был у Жака, нипочем не поверит, если ты хотя бы не причешешься. А еще не лишне было бы смотаться к Жаку и попросить, чтобы он тебя прикрыл.

Мафей вздохнул.

— Теперь я понимаю, как тебе удавалось не попадаться.

— Что ж малыш… извини, я по привычке. Пора и тебе учиться этому, раз у тебя завелись личные тайны. Ты не находишь? Про Оливию и про то, что ты куришь, я мэтру уже сказал, так что не вздумай это отрицать. Напротив, признай это с максимально возможным достоинством и попытайся дать понять, что ты уже имеешь право на собственное мнение в подобных вопросах. О твоем новом друге я ничего не говорил, так что можешь быть спокоен. Не представляю только, как тебе удастся скрыть его от мэтра. А что касается боевой магии… решай сам. Да, Мафей… Будь добр, прикажи кому-нибудь вызвать ко мне Флавиуса. И не забудь причесаться.