Глава 2
Что мне снег, что мне зной,
Что мне дождик проливной,
Когда мои друзья со мной!
М. Танич
Увидев, что Эльвира рыдает, уткнувшись лицом в подушку, Пассионарио сразу понял, что ничего толкового из затеи Шеллара не вышло. Спорить с судьбой что плевать против ветра. И теперь Эльвира оплакивает подругу, а сам он… Понятное дело, застрелиться ему теперь не дадут, но кто поручится за его рассудок… и вообще, как Шеллар будет жить дальше? Люди ломаются и не на таком… даже подобные Шеллару.
— Эльвира, — тихо позвал он, присаживаясь рядом с ней.
Заплаканная дама встрепенулась, подняла голову и подскочила на кровати.
— Карлсон! — вскрикнула она, бросаясь ему на шею. — Где ты был столько времени? Бедный, на что ты похож! Ты что, болел?
— Да нет, — уклончиво ответил Пассионарио, вспомнив, что действительно выглядит нелучшим образом. — Просто поколдовал неудачно. Ничего страшного, не обращай внимания.
— Неудачно поколдовал? — ужаснулась Эльвира. — Карлсон, милый, я тебя умоляю, будь осторожнее. Я… я не переживу, если с тобой что-нибудь случится. Это так ужасно… так ужасно…
— Не плачь, — тихо сказал он, прижимая ее к себе и успокаивая. — Это судьба. С ней не очень-то поспоришь. Видишь, даже то, что он все знал заранее, не особенно помогло.
— Что это он знал заранее? — Эльвира отстранилась и заглянула ему в глаза. — Ты что, и ему тоже какую-нибудь ерунду предсказал?
— Это не ерунда, а чистая правда, — вздохнул Пассионарио. — Ему Мафей предсказывал, потом и я тоже… Но он все же решил попробовать… как сам выразился, сказать судьбе «нет». А что судьбе его «нет»?
— Так, значит, в зале была такая охрана потому, что он знал заранее?!
— И что ему это дало? — вздохнул предсказатель. — Не представляю, как он теперь будет жить…
— Жить?… — как-то растерянно переспросила Эльвира. — Ты думаешь, что он все-таки выживет?
— А что с ним случилось? — теперь уже удивился Пассионарио.
— Ты разве сам не знаешь? Ты же предсказывал, — неуверенно произнесла Эльвира.
— Постой. — Эльф тоже слегка растерялся, начиная смутно понимать, что в чем-то ошибся. — Я предсказывал, что на свадьбе убьют невесту, твою подругу. А Мафей предсказывал, что Шеллар после этого застрелится. Это как-то расходится с тем, что произошло на самом деле?
— Все случилось совсем иначе, — покачала головой Эльвира. — Его величество спас Киру… заслонил собой. Я никогда не могла подумать, что он на такое способен… — голос Эльвиры задрожал, — что он так ее любит…
— И что теперь?
— Он умирает, — всхлипнула девушка и снова разрыдалась, уткнувшись в его плечо.
Пассионарио снова обнял ее, и все же не удержался и сказал:
— А думала ли ты, что будешь так по нему убиваться?
— Да никогда, — прорыдала Эльвира. — Я вообще всегда считала… что мужики сволочи… Что они не способны… а он…
— Ну не плачь ты так, может, еще выживет. Он ведь вон какой здоровый. Чем в него попали?
— Отравленной иглой. Какой-то очень хитрый яд, от которого нет противоядия. Ты лучше у Мафея спроси, он разбирается, — с трудом сдерживая рыдания, объяснила девушка.
Пассионарио чуть не рассмеялся вслух — всего лишь какой-то несчастный яд?! Шеллар, дружище, и не надейся теперь, что ты умрешь просто так!
— Эльвира, — сказал он, срываясь с места, — мне надо срочно сбегать к себе. Я скоро вернусь. Не плачь, король еще не умер, может, что-то сумеем сделать.
Оставив бедную Эльвиру в полной растерянности, эльф телепортировался в свою хижину. Там он бросился к кровати, достал из сундучка аптечку и стал в ней копаться. Пассионарио точно помнил, что несколько лун назад Амарго давал ему две дозы антидота. Одну Пассионарио использовал в конце зимы, когда какой-то «доброжелатель» напоил любимого вождя кофе с мышьяком, а вторая еще должна была остаться… Да где она, не могла же потеряться!
Уже начиная нервничать, он вывалил все содержимое аптечки на одеяло и принялся разгребать, проклиная себя за разгильдяйство и беспорядочность во всем. Попробуй теперь что-то найди в этой аптечке! О небо, даже фанга есть, откуда она взялась… А антидота не видно! Не сперли же его, в самом деле, кому он мог понадобиться? Никто же не знает, что это вообще такое! Может, сам когда-то выпил и потом забыл? Так вроде с тех пор его больше не травили… Ай-яй-яй! Вот ведь башка пустопорожняя! А скорпион? Конечно, в таком обкуренном состоянии разве упомнишь… Вот куда она делась, вторая доза! На прошлой неделе, когда Пассионарио сидел на скале, его тяпнул скорпион. И ведь совершенно из головы вылетело! Надо было сразу попросить у Амарго еще, а он забыл! И что теперь? Амарго в Голдиане, пока он вернется, Шеллар сто раз успеет умереть. И Стеллы дома нет, уехала с ребенком куда-то отдыхать… Если только залезть в лабораторию Амарго и там поискать?… Должно быть, у него там просто склад. Только бы не в сейфе, а то ведь в этот сейф, пожалуй, и не заберешься…
Бросив раскиданную аптечку на кровати, товарищ Пассионарио телепортировался в лабораторию и принялся торопливо осматривать шкафы и ящики в поисках чего-то похожего на медикаменты.
Когда блаженное забытье снова сменилось невесомостью, Шеллар не стал взлетать к потолку, а спокойно прошел сквозь кровать. В углу стоял призрак господина Хаббарда, который, впрочем, особо счастливым не выглядел.
— Вам понравилось? — с язвительной заботой спросил король.
— Был бы я живым, меня б стошнило, — признался глава Комиссии. — Пойду я отсюда. Ничего приятного в агонии не нахожу, даже когда это смерть врага. Вам, может, и понравилось бы. Помню, как вы нашими трупами любовались.
— Да идите вы, — отмахнулся Шеллар, едва удержавшись, чтобы не показать этому горе-эстету тот самый средний палец, которым его когда-то дразнила Ольга. И, не дожидаясь, пока ему ответят, направился в кабинет, проверить, не появились ли там новые гости, спешащие препроводить его величество в потусторонний мир. Как он и ожидал, стражей было уже двое. Они сидели в креслах и ожесточенно спорили, снова напомнив его величеству великую битву Тины и Ноны за качели. Заметив его, оба тут же замолкли, а сам Шеллар попытался различить, с каким из них он уже был знаком, поскольку оба были одинаково безлики.
— Очень хорошо, что ты пришел, — сказал один из стражей. — Я как раз хотел предупредить…
— Ты бессовестный обманщик! — возмущенно закричал второй.
— Это ты обманщик, — возразил первый. — Ты прекрасно знал, что твое проклятие уже не имеет силы, и поэтому явился раньше всех, чтобы обманом и мошенничеством увести то, что тебе более не принадлежит.
— Мое проклятие имеет силу! — упрямо возразил второй, который, собственно, на самом деле был первым.
— Господа, — попросил король, — вы могли бы как-то назваться, чтобы я мог вас различать? Мне сложно с вами общаться, вы такие одинаковые… У вас есть имена?
— У нас нет имен, — серьезно сказал тот, что пришел вторым. — Но если тебе так хочется, можешь называть нас именами тех, кто наложил проклятия. Его, — он кивнул на обиженного коллегу, — Адалия. А меня — Морис.
— А вашего третьего товарища, который еще не пришел? — поинтересовался Шеллар.
— С ним тебе общаться не придется, — передернул плечами Морис. — Но если тебе интересно — Алиса.
— Вот стерва! — не удержался король. — Так я и знал, что она не успокоится!
— Да теперь-то тебе что с того? — засмеялся Морис. Когда стражей стало двое и они повели себя совсем как государственные служащие, странный их облик стал в глазах Шеллара еще менее зловещим. — Третье проклятие было неправильным, неполным, даже странно, что вообще сработало. Видимо, уж очень от души было сказано. Или случайно пересеклось с моим. Проклятия, знаешь ли, часто пересекаются и либо помогают друг другу, либо мешают. Вот наши с Адалией как-то раз пересеклись… Но это не столь важно.
— А кто такая Адалия? — поинтересовался король. — Я что-то не припоминаю дамы с таким именем… И чем я ее так обидел?
— Ты ее и не знал, она умерла прежде, чем ты родился, и ты лично ничем перед ней не виноват. Эту даму сильно обидел твой великий дедушка, Кендар Завоеватель. Дамы, знаешь ли, очень не любят, когда их бросают любовники. Вот и прелестная Адалия обиделась настолько, что прокляла твоего дедушку от всей души. Посулила ему, что родится у него бездушный, бесчувственный выродок, и займет он его трон, и будет править этой страной. И династия подобных ему выродков будет продолжаться, пока один из них не полюбит больше жизни и не станет человеком. Это, если ты не знаешь, ограничивающее условие. У проклятия обязательно должно иметься ограничивающее условие, которое должно быть теоретически выполнимо, иначе проклятие не сбудется. Вот и в данном случае условие было теоретически выполнимо, а практически… сам понимаешь, с какой это стати бездушный выродок вдруг полюбит кого-то так сильно. Мы с Адалией спорим об этом проклятии уже почти пятнадцать лет. Я считаю, что оно недействительно еще с тех пор, как покончил с собой твой отец, чтобы оградить от проклятия брата и его семью. Сам же понимаешь, для того чтобы он смог занять трон, сначала они должны были куда-то деться. Адалия же доказывает, что любовь тут ни при чем, а бедняга просто рехнулся. Даже теперь, когда все уже предельно ясно и двух толкований быть не может, он все равно продолжает настаивать.
— Глупо, — пожал плечами Шеллар. — Адалия, как ты полагаешь, от чего я умираю?
Страж, которому совершенно не подходило женское имя, мрачно промолчал.
— И сказать нечего, — позлорадствовал Морис. — Не стыдно обманывать? Ведь покойного Шеллара-старшего ты обманул. Уж слишком он был исполнительный — сказали «пошли», он и пошел. А этого просто так не надуешь. Вот ты и остался с носом. А теперь вали отсюда, бездельник, сообщи кому следует, что твое проклятие снято, и пусть тебе поручают новое. Сам знаешь, если я доложу, будет хуже.
— Стукач, — проворчал Адалия и исчез.
— Так я и предполагал, — вздохнул король, перебираясь в свое кресло, которое так кстати освободилось. — Не зря все столь упорно поговаривали, что я проклят. Только почему это так и не всплыло? Мне кажется, если мой придворный маг и не разглядел проклятия сам, он мог бы попросить свою коллегу, мэтрессу Морриган. Хотя она и скрывает свою осведомленность в тайных искусствах, для такого случая сделала бы исключение.
— Видишь ли, любопытный мой подопечный, проклятия бывают разные. Те, которые налагают путем соответствующих ритуалов, считаются профессиональными. Такие проклятия специалист по темным искусствам непременно распознал бы. В том и состоит их недостаток — всегда можно обнаружить и снять. Твои же проклятия были иными. Таким образом может проклясть любой человек, желающий зла другому. Для того чтобы их наложить, не обязательно обладать Силой. Вспомни, сколько раз ты сам в сердцах бросал что-нибудь вроде «чтоб ты сдох» или что-то подобное.
— Даже сбывалось, — согласился король, вспомнив печальную участь Алоиза Браско. — Но, помнится, никаких ограничивающих условий я не ставил.
— Разумеется, ты об этом и не знал. У тебя получилось случайно, как и у твоей Алисы. По всей видимости, пересеклось с другим, ибо тот неприятный господин, которому ты столь успешно пожелал сдохнуть, наверняка успел за свою жизнь заработать немало других проклятий. Но вот некоторые люди, более сведущие, чем ты, знают, что ограничивающее условие необходимо для верности. К примеру, Адалия была ведьмой и, несомненно, об этом знала, а Морису, должно быть, кто-то просто насоветовал.
— А как же они сбываются? Почему?
— Обычно их произносят в стрессовой ситуации, и чувства произносящего, если они достаточно сильны, резонируют с потоками астрала… Впрочем, узкоспециальные подробности тебе не нужны, все равно не поймешь. Итак, о чем я говорил? Ах да. Проклятия такого рода не имеют отношения к некромантии, поэтому специалист в области темных искусств и не может их разглядеть. В этом их коварство.
— А кто может? Кто-то же сказал моему отцу о проклятии? Или как он узнал?
— Сказал, — кивнул Морис. — Нашелся один неклассический маг, которому было доступно иное видение… Но это не столь важно.
— Может, и не важно, но мне интересно. Почему я не умер? Как это вышло?
— Если тебе так любопытно… Тот самый маг, который просветил твоего отца касательно проклятия, вовремя вас нашел и каким-то образом тебя спас. То ли у него было противоядие, то ли еще что. Любознательный ты, Шеллар, просто на удивление. Не все ли тебе равно? Умирать уж скоро, что ты будешь делать со своими новыми познаниями?
— А о своем проклятии ты мне расскажешь? — продолжал расспрашивать король. — Или оно тоже недействительно и придется третьего дождаться?
— Почему? Действительно. Это проклятие наложил опять-таки на твоего знаменитого дедушку перед смертью его поверженный враг. Заключалось оно в том, что ваша династия будет вымирать, пока не вымрет или пока кто-то из семьи трижды не обманет смерть. Пока что и ты, и твой кузен успели обмануть смерть по два раза. Он — после той битвы с драконом и после золотой паутины. Ты — когда тебя отравил твой отец и когда ты не пошел на церемонию пять лет назад.
— А на банкете, когда меня чуть не убили?
— Нет, тогда ты и не должен был умереть. Вот если бы тебе удалось выжить и на собственной свадьбе, это был бы третий раз. Только у тебя уже ничего не получится. Так что полетай пока, посмотри в последний раз на всех, а к завтрашнему вечеру умрешь, да и пойдем.
— А если я и с тобой не пойду?
— Куда ж ты денешься? Не пойдешь завтра, отправимся послезавтра, когда тебя похоронят. Это Адалия тебя уговаривал, чтобы ты сам согласился с ним уйти, а мне твое согласие не требуется, ты и так мой по праву.
— Именно твой?
— Да, потому что Алиса опоздал. Я пришел раньше, так что ты мой. И ничего ты сделать не можешь.
— А если меня не похоронят?
— Как это — не похоронят? Еще как похоронят. С почестями. Со всеми полагающимися обрядами. Так что о своих планах стать призраком можешь смело забыть. Ладно, заболтался я тут с тобой, у меня еще несколько проклятий под надзором, слетаю, проверю, как там они, а завтра вернусь.
— Постой, — спохватился Шеллар. — А Алиса-то как меня проклял?
— Алиса? Я же говорил уже — неправильно. Без ограничивающего условия, так что странно, что его проклятие вообще сбылось. Алиса пожелал тебе умереть в день свадьбы, что, собственно, и случилось. А теперь до свидания, а то у тебя бездонный мешок вопросов, а мне некогда.
Когда второй страж тоже исчез, его величество Шеллар III глубоко задумался — как уговорить родных, чтобы его не хоронили. Очень уж не хотелось ему кому-то принадлежать, да еще и по праву. И вывод у него получался единственный. Раз во время судорожных припадков говорить он не мог никоим образом, надо было как-то заставить их увидеть или хотя бы услышать его в его нынешнем призрачном состоянии. Господин Хаббард что-то там говорил про умение являться. Вот и прекрасно. Значит, нужно найти кого-то из местных призраков, которые это умеют, и попросить, чтобы научили. Цель ясна, задача определена. Осталось только найти этого самого потенциального наставника. И поскорее.
Шеллар взлетел над креслом и направился на первый этаж, чтобы оттуда уже начать методично прочесывать дворец.
Жак уронил столбик сигаретного пепла в стакан и скорбно покосился на рыдающую взахлеб Ольгу.
— Ну не надо… — негромко сказал он, — выпей лучше, оно попустит…
— Оставь ее, — попросила Тереза. — Пусть. Она сама успокоится. Выплачется и успокоится. Трудно все-таки, когда люди в Бога не верят…
Азиль упорно молчала, съежившись на диване.
— Это не всем дано, — сказал Мафей, нервно затягиваясь. — У тебя получается находить утешение в молитве, у других — нет.
— Ну что же делать, что делать?… — застонал Жак, бросая окурок и запуская пальцы в волосы. — Не может же быть, чтобы совсем ничего нельзя было сделать…
— Может, — печально вздохнул Мафей. — Знаешь, когда умерла мама, мне тоже долго казалось, что это не на самом деле, что так не может быть, что, если я пойму, что нужно сделать, все изменится… И тогда я проснусь завтра, и мама войдет в мою комнату и обнимет меня, а маленький Аллеар выпрыгнет из кроватки, залезет мне на руки и начнет хватать за уши… Он почему-то ужасно любил это делать… Только на похоронах, когда гробы опустили в могилы, до меня вдруг дошло, что это навсегда. Что так бывает, когда ничего уже нельзя сделать… — Он всхлипнул и снова судорожно затянулся.
— Окурок брось, — хмуро посоветовал Жак. — Ты уже чистую бумагу тянешь. Лучше поищи у мэтра в лаборатории какой-нибудь успокоительный эликсир, да Ольгу напоим.
— Оставьте вы Ольгу в покое, — снова подала голос Тереза.
— А ты помолчи, — огрызнулся Жак. — Займись чем-нибудь. Я думаю. А вы с Ольгой меня отвлекаете. Вот Азиль молчит, и вы помолчали бы.
— О чем ты таком важном думаешь? Пытаешься найти выход? Жак, перестань. Нам всем больно, и всем его жалко, но тут действительно ничем не поможешь. Если уж мэтр Истран сказал, что ничего нельзя сделать, что ты можешь придумать? Остается только уповать на милость божью. — Тереза вздохнула и, чтобы не расстраивать Жака, потянулась к папке с рисунками Мафея. — Мафей, можно я посмотрю? Раз уж я так мешаю Жаку, я посижу в уголке и молча посмотрю твои рисунки.
— Можно, — вздохнул принц и попытался добыть огонек, чтобы раскурить еще одну сигарету, как его учил Орландо, но у него не получилось, и пришлось воспользоваться банальными спичками. — А в лаборатории у мэтра все закрыто. И чего я не спросил Хоулиана, как успокаивать и усыплять? Он же умеет… Балда я, сразу пить начал и о всякой ерунде трепаться, нет чтобы о полезном спросить…
— А его никак нельзя найти или позвать? — не унимался Жак. — Не надеяться же, в самом деле, на милость того, чего нет!
— Кого найти? — переспросил Мафей.
— Ну эльфа твоего. Может, он бы мог помочь.
— Да ну, скажешь… Яды магии практически не поддаются. А противоядия не существует. Если бы эльфы его знали, то знали бы и люди.
— А может, как-то иначе можно? Как-то же маги спасают умирающих, догоняют там, возвращают, все такое…
— Это не тот случай, — всхлипнул Мафей. — Не получится. Мэтр это умеет, он бы сделал, если бы можно было.
— Да что ты со своим мэтром… Может он ошибаться?
— Может, но не в этом случае. Как тебе объяснить… Такой способ годится, если… ну, в общем, для нас он не подходит.
— Почему? Ты сам можешь объяснить? — не отставал Жак.
— Я понимаю, но как тебе объяснить?… Скажем, если бы он умирал от какой-то болезни, которая проходит, то можно было бы попробовать. А так… тело все равно непригодно для жизни, поэтому возвращать в него душу не имеет смысла. Не получается у меня понятно объяснять…
— Можно попытаться продержать его, пока яд полностью не выведется?
— А он не выводится, наверное. Иначе этот способ уже давно бы открыли. Давай я в справочнике посмотрю…
Мафей спрыгнул со спинки стула и полез на полку за справочником. На некоторое время наступила тишина, слышно было лишь, как тихо всхлипывает Ольга, шуршит бумагой Тереза и Мафей сосредоточенно сопит, склонившись над книгой. Жак напряженно думал.
— Мафей, — вдруг подала голос Тереза, — а зачем ты мэтру Альберто такую шляпу нарисовал?
— Кому? — переспросил Мафей, отрываясь от справочника.
— Мэтру Альберто, — повторила девушка, показывая рисунок. Мафей тихо обомлел, поняв, что не убрал из папки портрет товарища Амарго, который он набросал вчера вечером, равно как и портрет Орландо, лежавший там уже вторую луну. И только сейчас сообразил, кого же ему так напоминал сердитый конспиратор с Зеленых гор. Действительно, мэтра Альберто. Очень похож…
— Твою мать… — тихо ахнул Жак, тоже воззрившись на злосчастный портрет. — Это же он! Подумать только, как меняет человека головной убор!
— А ты что, сразу не узнал мэтра Альберто? — удивилась Тереза.
Жак, не отвечая, вскочил с кресла.
— Мафей, — решительно заявил он, — пойдем ко мне.
— Зачем? — не понял принц.
— Там я тебе все объясню.
— А дам здесь оставим?
— Не пропадут наши дамы. Не сломают тебе ничего. Разве что сигареты твои выкурят. Пойдем скорее, у меня появилась идея.
— Опять, наверное, какой-нибудь антинаучный вздор, — проворчал Мафей, неохотно отрываясь от справочника.
— Научнее не бывает, — заверил его внезапно оживившийся Жак. — Давай скорее. Если у нас все получится так, как я рассчитываю… нет, помолчу, чтоб не сглазить.
— К тебе? — покорно уточнил мальчишка.
— Именно. Мне надо кое-что забрать из кабинета.
Оказавшись в своей гостиной, Жак буквально взлетел по ступенькам и торопливо защелкал кнопками замка.
— Ты этого мужика где видел? — спросил королевский шут, открывая дверь и жестом приглашая Мафея заходить. — У Карлсона в Зеленых горах?
— Жак! — жалобно простонал несчастный художник. — Я же поклялся молчать! Ну что вы с Шелларом за люди, вечно все знаете, даже если я вам ничего не говорю!
— Да я его сам там видел. А ты тоже хорош — портретов бы не рисовал, если уж поклялся. Хотя ты же не обещал ему не рисовать, так что, твоя совесть чиста. Я вот к чему. У этого мужика обязательно должен быть универсальный антидот. Это такая удивительная хренотень, которая нейтрализует любые яды. То есть абсолютно любые, понимаешь?
— Это что-то из твоего мира? — уточнил Мафей.
— Да. Такая штука обязательно входит в стандартный набор первой помощи всяких там космонавтов, химиков, разведчиков других планет, агентов спецслужб и представителей прочих экстремальных профессий… короче говоря, у него такое лекарство должно быть. Или я полный дурак. — Жак схватил со стола какой-то мешок и начал рыться в шкафчике. — Сейчас мы с тобой пойдем к нему. К мэтру Альберто. И попытаемся как-то добыть у него этот универсальный антидот. Любыми способами. Как получится. Если он дома, будем просить, слезно умолять, падать на колени, угрожать — в общем, действовать по обстановке. Если его дома нет, украдем. Мне как-то все равно, хорошо это или нет. Когда мой друг умирает, я, пожалуй, даже убить смог бы…
— Это не понадобится, — вздохнул Мафей. — Его нет дома. Он в Голдиане, ищет Диего. Но я очень рад, что ты на все готов. Потому что лаборатория мэтра Альберто находится в нижнем этаже, за моргом, и, чтобы в нее попасть, надо пройти через этот самый морг.
— Фиг с ним, — решительно заявил Жак, бросая в мешок какие-то незнакомые Мафею вещи. — Пройдем. Подумаешь, станет мне хреново — переживу. В крайнем случае, если в обморок хлопнусь, дотащишь. Все, я собрался. Заготовь на всякий случай обездвиживающее заклинание, вдруг нам кто-то попробует мешать или хозяин дома окажется…
В очередной раз покинув свое многострадальное тело, Шеллар заглянул в кабинет, удостоверился, что там пусто, и попытался вспомнить, на чем он остановился в своих поисках. Кажется, успел дойти до второго этажа… «И где же они могут прятаться, эти призраки предков? Или с Шелларом они тоже не желают общаться, как с проклятым выродком? Нет уж, дорогие родственнички, придется». И его величество двинулся дальше.
Как оказалось, во дворце можно разглядеть массу интересного, если ты призрак и никто не подозревает о твоем присутствии. Несомненно, если бы не сегодняшняя трагедия, можно было бы узнать еще больше, поскольку в этот вечер все вели себя непривычно тихо и вообще были какими-то пришибленными. Многие плакали. Придворные дамы и вовсе обливались слезами, что показалось Шеллару по крайней мере странно. Правда, при этом каждая из них ревела в одиночестве в своей комнате, видимо, чтобы не показывать подругам красные глаза и распухшие носы. Только Акрилла спала, тихо всхлипывая во сне, да Эльвира нервно ходила по комнате, комкая в руках мокрый платочек в разводах косметики. На столе Эльвиры, как и каждый вечер, стояла нетронутая вазочка с апельсиновым вареньем. «Ждет, — понял Шеллар. — Ждет каждый вечер, а вдруг он, наш дорогой Карлсон, прилетит, точно как в сказке. Только что же он не летит? Хоть бы посмотреть на него, что ли. А то так и умру, не увидев».
На третьем этаже призраков тоже не оказалось. Зато в комнате Мафея король наткнулся на весьма занимательное зрелище. За Мафеевым столом, подперев голову огромным кулаком, сидел кузен Элмар, разумеется пьяный вдрызг (а как же иначе?). Он же клялся бросить пить, только когда займет престол, а до коронации еще дня три, так что грех не набраться с горя, тем более повод-то какой выдающийся… Рядом притулилась Азиль, сочувственно гладя его по плечу. В сторонке сидела Тереза и задумчиво вертела в руках бокал, к которому еще, похоже, и не притронулась. А в соседнем кресле плакала Ольга, горько и безнадежно, как несправедливо обиженный ребенок. На подлокотнике ее кресла, элегантно облокотившись о спинку, сидел незнакомый Шеллару эльф и как раз подносил даме кубок, предлагая выпить и успокоиться. Живой взрослый эльф, ослепительно красивый, со знакомой скромной улыбкой Орландо. Видимо, тот самый, его отец, с которым давеча пьянствовал Мафей. Самого Мафея нигде не было видно, как, впрочем, и Жака.
— Так мне и надо, кретину! — возглашал Элмар в перерывах между всхлипами. — Это кара богов за мою трусость, мою лень и прочее мое свинство! Я — король! Слышишь, эльф? Ты представляешь, какой из меня получится король? Всемирное посмешище! И это после Шеллара… Знаешь, какой он был?! Умница, каких просто не сыщешь, душевнейший человек! Да после него меня просто никто не будет воспринимать всерьез! Я же полнейший балбес! Ни хрена не понимаю ни в политике, ни в финансах, ни вообще в чем-то полезном!
— Ничего, научишься, — философски заметил эльф, мимоходом проводя пальцами по лицу Ольги, отчего та сразу замолчала и послушно взяла кубок из его рук. — И не надо себя с ним сравнивать, а то вечно будешь считать себя хуже, чем ты есть. Ты не хуже, ты просто другой.
«Правильно, — мысленно одобрил Шеллар. — Эльфы действительно мудрее нас…»
— И на кой мне приспичило его женить! — продолжал стенать Элмар I. — Не зря же он так сопротивлялся! Как чувствовал, что это для него добром не кончится! Надо же мне было так доставать его с этой женитьбой, с этими наследниками, с этими бабами проклятыми! Добился, идиот! Женил на свою голову! Бедный, бедный Шеллар! И бедный я. Что мне теперь со всем этим дерьмом делать? Чем ж я раньше думал, придурок, тоже первый наследник нашелся! Сижу как лопух последний и не знаю, что делать! О чем, о чем я думал, пока он был жив? Теперь и спросить не у кого! Эх, как был я безмозглым варваром, так и остался, и никакое королевское воспитание…
Будучи не в силах присутствовать при самобичевании кузена, Шеллар, без особой, впрочем, надежды, решил попробовать успокоить безутешного первого паладина.
— Элмар! — окликнул он.
Страдающий кузен резко замолчал и повел глазами вокруг.
— Элмар, я здесь. — Похоже, его все-таки расслышали, упускать момент было бы преступлением. Понимая, что сейчас Элмар подумает, что ему все послышалось спьяну, Шеллар попробовал обратиться уже немного громче к другим. — Азиль! Хоть кто-нибудь! Я здесь, у книжной полки! Эльф, может, хоть ты меня слышишь? Ответьте!
— Допился… — горестно простонал принц-бастард и в очередной раз схватился за голову. — Говорил же мне Шеллар, что, если не брошу пить, буду как Луи… допился-таки до белой горячки.
— Ты насчет голоса? — переспросил эльф. — Да нет, я тоже слышал. Ну-ка постой…
Он развернулся, пристально посмотрел в сторону и улыбнулся.
— Да вот же он, точно — у книжной полки.
— Кто? — встрепенулся Элмар. — Так мне не почудилось?
— Очень высокий и худой человек с дурацкой прической, — описал эльф. — Это и есть твой кузен?
— И вовсе не дурацкая у него прическа, — возразил Элмар, — ему очень даже идет.
Первый наследник уставился на книжную полку, видимо надеясь тоже что-то разглядеть, но, разумеется, безуспешно.
— Шеллар, — жалобно сказал он, — ну как же ты так… Как же я без тебя?
— Элмар, — перебил его король, — потом поплачешь. Ответь, слышишь ли ты меня?
— Очень плохо, — пожаловался наследник.
— Я слышу хорошо, — сказал эльф. — Говори, я все передам.
— Скажи ему, чтобы меня не хоронили, — сказал Шеллар. — Ни в коем случае.
— Как — не хоронили?! — встрепенулся Элмар. — Мне не послышалось? Он так и сказал?
— Да, он так и сказал. Чтобы его ни в коем случае не хоронили.
— Почему? — Бедный кузен был так потрясен, что даже, похоже, протрезвел. — Как же так? Шеллар, ты иногда как скажешь… А что же с тобой сделать?
— Да что хотите, — рассердился король. — Бросьте на свалку, скормите собакам, сожгите, а лучше всего отдайте доктору Кинг в анатомический музей. Хоть какая-то польза будет. Но ни в коем случае не хороните и не проводите никаких обрядов. Иначе меня утащит какой-то безликий гад с белыми глазами. А так я стану призраком и останусь с вами. Буду тебе, балбесу, советы давать.
Эльф добросовестно повторил речь Шеллара слово в слово, после чего возразил его величеству:
— Ты не прав, Элмар вовсе не балбес. Он очень милый мальчик и вовсе не глупый. Просто очень любит тебя.
— Я его тоже очень люблю, — грустно сказал король. — Потому и хочу остаться.
— Шеллар, но как же я объясню это всем? — снова застонал Элмар. — Если я скажу, что мне являлся твой призрак, меня объявят безумным! Или просто не поверят, скажут, меньше надо было пить! Кстати, я помню, что я тебе обещал, и после коронации брошу.
— А Мафей меня не увидит? — с надеждой спросил Шеллар, понимая, что Элмару действительно не поверят. — Или мэтр? Или еще кто-нибудь?
— Мафей должен бы видеть, — предположил эльф. — Только они с Жаком куда-то убежали.
— К Жаку ушли, — сказала Тереза. — Он что-то там придумал и потащил с собой Мафея.
— Нашел время! Когда он мне так нужен…
— Да они еще вернутся, — утешил его эльф. — Ты наведывайся сюда, может, застанешь. И попробуй поговорить с его наставником.
— А ты не знаешь, как я могу являться людям?
— Это надо спросить у призраков. У вас во дворце есть такие, которые являются всем, а не только людям, способным видеть?
— Надо подумать… — оживился Шеллар, но в следующее мгновение мир в очередной раз померк, и король снова ощутил вес своего тела, боль и сильные ладони Киры, сжимавшие его руку.
— Ну как? Лучше? — поинтересовался Мафей, с откровенным любопытством рассматривая Жака. — Может, тебе водички?
— Издеваешься? — измученно простонал тот и попробовал отлепиться от стенки.
— Вовсе нет. Я серьезно. Если надо, я могу наколдовать воды.
— Да не надо… Что ты так смотришь?
— Про оливковых эльфов я слышал, — серьезно сказал Мафей. — Но чтобы люди становились зеленого цвета…
— Все-таки издеваешься, — вздохнул Жак. — Ну и ладно. Издевайся. Я только что совершил величайший для себя подвиг, но этого все равно никто не оценит. Которая из дверей?
— Кажется, эта.
Жак осторожно потрогал замок и хмыкнул:
— Само собой, без всякой магии. Придется воспользоваться вульгарным первобытным способом, то есть вот этой железякой.
— А ты умеешь?
— Да что тут уметь? Как любит говорить наш король, теоретически знаю, значит, должно получиться.
Мафей с любопытством понаблюдал, как специалист ковыряется в замке, и заметил:
— Никогда не видел вора за работой. Интересно.
— Да кто тебе сказал, что я вор? — проворчал Жак. — И Кантор тоже почему-то так решил… Понимаю еще, почему меня принимают за мага, но вором-то зачем обзывать?
— Потому что у тебя Тень, — пояснил Мафей. — Вот Диего и подумал, что ты вор. Он видеть умеет. А как, по-твоему, можно называть человека, который взламывает замок с целью что-то украсть?
— Преданным другом, — серьезно ответил шут и открыл дверь. — Вот и готово. Пошли.
Они пересекли лабораторию и остановились перед другой дверью, скрытой за пестрой занавеской.
— О, тут уже посерьезнее, — заинтересовался Жак, разглядывая замок. — Давай-ка мешок.
Мафей снова с большим интересом понаблюдал «вора» за работой, потом, не удержавшись, спросил:
— А что это?
— Это? — «Вор» кивнул на коробочку, которую он пристраивал к замку. — Отмычка.
— Шутишь?
— Серьезно. Отмычка. А какая она, по-твоему, должна быть для электронных замков? Помолчи минутку, не мешай.
Мафей послушно замолчал и вдруг отчетливо услышал какие-то сдавленные звуки, напоминающие плач.
— Жак, ты слышишь?
— Нет, — недовольно отозвался Жак. — Не мешай.
— Там внутри кто-то плачет.
— Да не слышу, говорю тебе. Я не эльф, у меня уши маленькие. Ты что, думаешь, он там кого-то взаперти держит?
— Не знаю, но там точно кто-то есть.
— Если ты заткнешься и перестанешь мне мешать, через пару минут мы это сами увидим.
Мафей снова замолчал, продолжая прислушиваться к звукам за дверью. Плач стих, затем послышался шорох и торопливые шаги.
— Амарго, это ты? — со слабой надеждой спросил из-за двери знакомый голос.
— Это я, Мафей. Что ты там делаешь? Тебя что, заперли?
— Нет, конечно, что за ерунда. А кто с тобой? И как ты сюда попал?
— Пешком, — проворчал Жак. — Через морг, чтоб он провалился. Открой, чтобы я замок не ломал.
— Ломай, — всхлипнули за дверью. — Я не знаю, как он открывается.
— А как же ты сам туда попал, страдалец?
— Телепортом.
— Понятно, — вздохнул Жак и обернулся к спутнику: — Это Карлсон?
Мафей молча кивнул.
Спустя пару минут, когда дверь была открыта, на взломщиков взирал зареванный Карлсон, он же принц Орландо, он же товарищ Пассионарио, любимый вождь и идеолог повстанцев Зеленых гор.
— Если ты сам сюда пришел и никто тебя не запирал, — поинтересовался королевский шут, рассматривая его, — то какого черта сидишь и плачешь?
— А какого черта плачет весь дворец? — проворчал мистралиец, утираясь рукавом. — Как вы сюда попали? Как вы вообще нашли это место?
— Да я его всегда знал, — нахально соврал Жак. — Только не догадывался, что дон Рауль, кроме того что является параллельно мэтром Альберто, еще и тот самый Амарго. Я его узнал, просто молчал до сих пор. А сегодня он мне понадобился. Вернее, кое-что из его вещей. Если ты тоже в курсе, может, дашь, чтобы мы тут не шарили и ничего не трогали?
— Универсальный антидот? За этим вы пришли?
— Ты поразительно догадливый парень, Карлсон.
— Еще бы, — проворчал тот. — Я и сам за ним прибыл.
— Ну а с нами поделишься или придется грабить?
— Грабьте, — всхлипнул Орландо, кивая на тяжелую, бронированную дверь. — Если сумеете. Я тут уже все обшарил, ничего нет. Наверно, этот старый жлоб запер медикаменты в сейф, чтобы я наркотики не таскал. А сам уехал, и где его искать, не знаю… И как сейф этот открывать, тоже не знаю. Может, ты справишься? Ты ведь тот самый Жак, я правильно понял? Это ты открыл замок моего браслета?
— Вот чей браслет это был! — усмехнулся Жак, осматривая комнату. — Ладно, с воспоминаниями потом. Где контролка?
— Контролка — это что? — переспросил Пассионарио.
— Раз тут такой сейф, Т-кабина и прочие родные и милые моему сердцу вещички, значит, и комп где-то должен быть. Где? Или я ошибаюсь и этот сейф антикварный?
— Не понимаю.
— Объясняю для особо одаренных. Замки у этого сейфа открываются вручную или через контрольное устройство? Как его открывает хозяин, ты хоть раз видел?
— А-а, понял. Второй шкаф слева.
Жак ткнулся в указанный шкаф и обрадованно вскричал:
— Вот она, родимая! А я уж боялся, что он антикварный… сейчас посмотрим, что тут у нас…
— Жак, — осторожно спросил Мафей, — а ты умеешь открывать сейфы?
— Такие умею.
— А ты пробовал, или… как любит говорить Шеллар…
— Один раз пробовал. Успешно. Правда, этот посовременнее, но все равно… Надеюсь, тут не стоит бетонка и мне не придется полдня кропать фугас… Помолчи и не мешай.
Жак нахлобучил на голову некое подобие шлема, сунул руку в перчатку и остановился у раскрытого шкафа, возбужденно приговаривая:
— И где у нас тут контроль сейфа? Ну-ка показывай. Связь нам на фиг не нужна, разве что Вирусу привет с того света послать… Параметры Т-кабины… Списки какие-то… Пошел на фиг со своим паролем, имел я тебя в виду… А вот так не хочешь? Никак? А отсюда?… Ага, значит, только через трубу… Е-мое… Да он что, больной?
Орландо легонько толкнул Мафея в бок и шепнул:
— Теперь понял?
— Что понял? — переспросил ортанский принц.
— Почему называется «школа Перчатки и Шлема»?
— Действительно… Орландо, а что он делает?
— Он же сказал — сейф открывает.
— А разве так открывают сейфы?
— Ну он специалист, ему виднее… Он агент или просто переселенец?… Впрочем, что за дурацкие вопросы я задаю. Это же он, наверное, и есть тот самый парень, который нашуршал в Кастель Милагро и вытащил оттуда Кантора. Видимо, там он и открывал сейф в первый раз…
Мафей хотел было спросить, откуда это известно Пассионарио, и расспросить подробнее, но в этот момент Жак сорвал с головы шлем и обернулся к ним.
— Он что, ненормальный, ваш Амарго? У него мания преследования или как? На кой хрен здесь такая колючка? От кого тут так городиться? Кто сюда залезет? Тоже от тебя, чтобы наркоту в сейфе не нашел?
— Что такое колючка? — устало уточнил Орландо, которому, видно, уже надоело переспрашивать на каждом слове.
— Нейроимпульсная защита, если тебе так понятнее.
— А, защита… Так ведь он сетевой, через него идет связь с параллельным миром и с центральной базой данных агентства. Это от ваших ребят защита стоит, чтобы оттуда кто-то в базу не влез.
— И под эту защиту он запихал контроль своего несчастного сейфа с наркотой? Не мог снаружи оставить? И что теперь делать? — Жак вытащил руку из перчатки и сел на ближайший ящик, горестно уставившись в пол.
— А такую ты не можешь? — жалобно спросил Мафей, прекрасно понимая, что вопрос неуместен.
— Могу. Только не так быстро.
— А насколько быстро?
— Суток трое-четверо, если не спать. Или… нет, я не смогу. Я уже один раз полез через колючку, мне хватило… Да не смотрите на меня так! Это же рехнуться можно, когда на тебя смотрят умоляющими глазами сразу два эльфа!
Мафей поспешно опустил глаза, Орландо, напротив, посмотрел на Жака внимательнее.
— Это реальная опасность, — осторожно уточнил он. — Или фобия, как насчет мистралийцев?
— Реальная, — вздохнул взломщик и полез в мешок. — Ладно, попробую. Может, на этот раз повезет. Исперы же как-то лазят, значит, можно…
— Подожди, — мистралиец подошел, сел рядом и тронул его за плечо, — не торопись. Объясни, в чем здесь дело, почему ты так боишься и чем мы можем тебе помочь.
— Да ничем вы не можете помочь, толку вам объяснять… — Жак посмотрел на приспособление, которое достал из мешка, положил его рядом на пол и достал сигарету. — Сейчас, соберусь с духом и пойду. Все равно больше ничего не сделаешь… А если он умрет, я себе потом никогда не прощу, что струсил и даже не попробовал.
Орландо поднес ему волшебный огонек и продолжил расспросы:
— Чем реально опасна эта защита?
— Да убивает она насмерть, — проворчал Жак. — Ты думаешь, как я сюда переместился? Вот так же полез — и на колючку сел. Потому и боюсь… больше, чем следует.
— Мы можем как-то тебя подстраховать или пойти с тобой?
— Не хватало переться через колючку с двумя нулевичками на шее! Тут одному бы пролезть. А что вы можете сделать?… Да ничего. Стоять рядом и смотреть. Попробуйте, если я все-таки сяду, выдернуть штекер, может, это что-то даст. Сомневаюсь, но попробуйте. Если я закричу, выдирайте, на фиг, штекер и тащите скорее к мэтру, может, он что-то сможет сделать. Но если не сможет, уж будьте людьми, добейте. И не хватай ты меня руками, что я, ребенок маленький?
— Хорошо, — пообещал Орландо, не торопясь, впрочем, убирать руку. — Я не затем хватаюсь, чтобы тебя утешать… вернее, затем, но не так, как тебе кажется. Сейчас немного вот так посиди, и тебе будет не так страшно. Ты будешь чувствовать себя спокойно и уверенно. Мне кажется, это будет как раз то, что нужно. Спокойствие и уверенность. Уж потерпи, при физическом контакте у меня лучше получается.
— Ну спасибо, — вздохнул Жак. — Хоть что-то полезное… Ты эмпат, как Кантор?
— Лучше. Я управляемый.
— А Эльвира знает?
— Не помню, говорил я ей или нет… Ты что думаешь, я на нее как-то воздействую? Вовсе нет, она просто меня любит. Да и нельзя заставить человека любить таким образом. Воздействие быстро проходит, оно не постоянное. Если честно, я это сделал только один раз. Когда впервые увидел. Внушил, чтобы она меня не боялась… и чтобы ей стало меня жалко. А то бы выгнала, на фиг, и меня бы стража в коридоре повязала. А больше ни разу. И нечего меня подозревать в недостойном и неподобающем.
Жак чуть усмехнулся:
— Понятно, почему ваша партия не испытывает недостатка в финансах. Тебя посылают выпрашивать?
— Ну не Кантора же… Ты как, лучше?
— Нормально. — Жак бросил окурок и поднялся. — Сейчас штекер прилажу и пойду.
— Может, давай все-таки я с тобой? — предложил Орландо, наблюдая, как он приспосабливает свою странную штуковину со шнуром.
— Каким образом? В шлеме, что ли? У тебя что, блюдце от рождения с трещиной? Не вздумай, на таких оборотах туда вообще соваться нельзя. Шлем для этого не годится, такие вещи только на штекере делать можно.
— А второго у тебя нет?
— И куда ты его вставишь? В задницу?
— Для этого надо иметь импланты, — понял Пассионарио, не обращая внимание на грубость Жака. — А у тебя они есть?
— Конечно, есть. Один, правда, но больше мне и не надо.
— Ну тогда я просто встану рядом и буду тебя все время слушать. Штекер — это вот этот шнур? Именно его надо будет выдернуть, если что не так. Правильно? Не бойся, я успею. Все будет хорошо. Мафей, перестань реветь, иди сюда. Ты держать умеешь?
— Умею, — всхлипнул Мафей, подходя поближе. — А зачем?
— Вдруг понадобится. Стой здесь, рядом.
— Жаль, надо было Терезу взять… — вздохнул Жак. — Пусть бы хоть благословила, что ли… У нее получается. Ну, с богом.
Он приподнял волосы, вынул заглушку и вставил штекер в обнажившийся сокет.
— Разучился, — пожаловался он спустя несколько секунд. — Долго не практиковался. Принесите какой-нибудь стул, а то еще грохнусь.
— Тебе плохо? — всполошился Мафей, бросаясь к ближайшему стулу.
— Нет, здесь пространство устроено по-другому. Это нормально, просто я уже отвык. Спасибо. Ты не бойся, все нормально. Только постарайтесь не болтать, пока я не отойду подальше, а то я буду отвлекаться.
Эльфы замолчали, стоя по обе стороны от Жака и устремив на него две пары нечеловечески темных глаз. Один — с напряженным вниманием, другой — со страхом и надеждой.
— Как ты думаешь, — шепнул Мафей через несколько минут, — он уже далеко… ушел? Ничего, если мы будем говорить? Мне страшно так — все время молчать…
— Ничего, — ответил Орландо. — Только ты меня будешь отвлекать, я же слушаю.
— Тогда ты не молчи, а слушай и говори, что слышишь.
— Пока рассказывать нечего. У него все в порядке. Я его немного успокоил, ему теперь не страшно. А то ведь, знаешь, когда человек трясется от страха, обязательно ошибется в чем-нибудь.
— Если бы это у него навсегда осталось, — вздохнул юный эльф. — А то ведь он всего боится.
— Я заметил. Он просто очень восприимчив. Раз испугался — и фобия. Колючка, на которой он умер, мистралийцы, которые его напугали в Кастель Милагро, кровь… а отчего он крови боится?
— Когда он был маленький, с ним произошел несчастный случай, — зашептал Мафей. — Автобус сорвался с моста и упал… Автобус, это такая большая карета, которая…
— Я знаю. Это он сам тебе рассказывал?
— Да. Там было очень высоко, почти все, кто был в карете, погибли. Жак очнулся среди кучи обломков и изувеченных трупов… С тех пор боится крови и покойников… Я тебя не отвлекаю?
— Нет, не очень. Я слушаю. Все в порядке. Нервничает немного. Надо будет спросить у папы, лечатся ли как-то эти фобии, или это для таких впечатлительных людей, как он, бесполезно. У меня ничего подобного не бывало. Я не боюсь ни крови, ни замкнутых пространств, ни высоты… А крыс вообще обожаю.
— Крыс?
— Ну да. Я три года просидел в каменном мешке пять локтей в длину и три в ширину. И там было полно крыс. Как ни странно, я не приобрел ни клаустрофобии, ни патологической ненависти к крысам. Я с ними играл, пробовал приручать, тренировал на них свои эмпатические способности. Полиарг на это не действует, так что можно было… Правда, на людях у меня потом еще долго не получалось… В общем, это я к тому, какие люди разные.
— Орландо, а ты чего-нибудь боишься? Вот так, чтобы всерьез?
— Конечно. Я панически боюсь снова потерять Силу. И еще постоянно боюсь сделать что-то не так, ошибиться… и навредить другим. Именно это у меня и получается лучше всего. Ведь правильно Амарго меня ругал, это из-за меня Кантора послали в Голдиану. Был бы я на месте, никто бы его без моего разрешения никуда не отправил. Если его там убьют или покалечат, не знаю, как я это переживу… И с антидотом этим, чтоб ему… Тоже ведь я виноват. Если бы я не таскал у Амарго наркотики, он бы не спрятал медикаменты в сейф…
— Ты не отвлекайся, слушай.
— Я слушаю. Только забыл спросить, а как же мы узнаем, когда он закончит?
— Наверное, сам скажет. Вынет свой штекер и скажет. Как он там?
— Пока нормально. Хоть бы у него получилось… Амарго меня, конечно, с дерьмом смешает за взломанный сейф и нарушение конспирации, но пошел он… Если бы не его идиотская конспирация, я бы уже давно столковался с Шелларом и, может, он бы мне что-нибудь полезное посоветовал.
— А… если все получится… ты к нему придешь?
— Приду. Пошлю Амарго… куда-нибудь, и приду.
— Приходи. Я тебя с мэтром Истраном познакомлю. Он сказал, что возьмет тебя в ученики.
— Он тебя все-таки прижал?
— Нет, он меня зеркалом отследил. И слышал весь наш разговор на скале.
— Я же говорил, что он тебя найдет. А что он тебе сказал?
— Что ты был прав.
— В чем?
— Да во всем. Насчет Шеллара и насчет эльфов, и вообще, ты ему понравился. А твой папа не появлялся?
— Нет. Он теперь пару лун вообще не появится. Как поживает ваша дама, которая в обмороки падает?
— Отлично. Она действительно осталась довольна и сознание терять перестала. А прочие ей завидуют. Камилла, та меня по три раза на дню достает вопросами, когда же этот эльф снова придет… А ты у Эльвиры был?
— Был. Она мне и рассказала, что у вас случилось. Никогда не думал, что Эльвира будет рыдать так и убиваться, она же всегда Шеллара недолюбливала… Подожди… Что-то Жак запсиховал, давай помолчим немного, я его успокою…
Мафей притих, всматриваясь в Жака и пытаясь определить по лицу, что с ним сейчас происходит, но ничего, кроме напряженного внимания, не заметил. «И почему я не эмпат… — позавидовал он, не решаясь заговорить, чтобы не мешать. — Я бы тоже слушал… И не стоял бы без толку, как мебель…»
Он так и не решился больше начинать разговоры и отвлекать Орландо. Так они и простояли в тишине целую вечность. И когда вдруг раздался голос, Мафей даже вздрогнул от неожиданности.
— Все, — сказал Жак. — Я прошел. Сейчас открою.
Мистралиец чуть улыбнулся, легонько похлопал его по плечу и отошел.
— Хвала небу, — тихо сказал он и опустился на ящик, — хоть с этим все обошлось… Мафей, теперь-то не реви. Все ведь в порядке. Сейчас мы откроем этот растакой сейф, возьмем этот трижды перетакой антидот, пойдем к Шеллару… и никто не умрет. Давно мне уже так не везло. Вечно все умирают…
Что-то щелкнуло, лязгнуло и тихонько запищало.
— А ну заткнись, — сказал Жак, и писк прекратился. — Все, открывайте.
Он вынул штекер, встряхнул головой и тут же, охнув, вцепился в дверцы шкафа, чтобы не упасть.
— Жак, что с тобой? — испугался Мафей, бросаясь к нему.
— Да ничего, голова кружится… Говорю же, отвык. Сейчас пройдет. Вы пока лезьте в сейф, а я чуток посижу… Не бойся, ничего со мной уже не случится. Оказалось, все не так страшно. Наверное, в прошлый раз я сел на колючку исключительно с перепугу. Там очень даже просто можно пройти.
Орландо с трудом откатил тяжелую дверь и вошел в сейф, больше напоминавший средних размеров кладовку.
— Мама родная, чего тут только нет… — протянул он. — Целый арсенал. А где же медикаменты?
Мафей, не удержавшись, тоже сунул голову внутрь.
— Ух ты! А это что? Гитара? Она-то зачем в сейфе?
— Наверно, для пущей сохранности, — предположил Орландо и тоже, заинтересовавшись, потянул с полки тяжелый футляр.
— А что, Амарго каждый раз за ней в сейф лазит?
— Да он вообще играть не умеет. И не его это гитара. Я подозреваю… — принц щелкнул замками и откинул крышку футляра. — Ну точно. Она. И где он ее выцарапал, ее же, наверное, конфисковали вместе с остальными вещами…
— А чья это? — полюбопытствовал Мафей, рассматривая инструмент.
— Кантора, — вздохнул Орландо, погладил полированную деку и захлопнул крышку. — Вот ведь достал где-то, спрятал и хранит. Надеется, что когда-нибудь Кантор о ней вспомнит… могу поспорить, Кантор и не знает. Ладно, ставь на место, а я поищу… а вот они, и искать не пришлось.
— Нашли? — спросил Жак, подходя поближе и заглядывая через плечо Мафея. — Ой, правда, чего тут только нет… Понятно, откуда у людей неожиданно появляются обоймы посреди гостиной… А это что за ларец?
Орландо оторвался от ящика и мельком бросил взгляд на полку.
— Это корона дядюшки Ринальдо.
— Твоя корона, — негромко поправил его шут. — Теперь — твоя.
— Может, когда-нибудь будет моя, — пожал плечами мистралиец, между делом запихивая что-то в карман.
— Опять наркоту тибришь? — возмутился Жак. — Мы за этим сюда пришли?
— Это не наркота, — возразил Орландо. — Просто глюкоза. Я ее люблю, она сладкая.
— Как ребенок, ей-богу! Давай антидот ищи.
— Ищу, ищу. Он должен быть с такой ярко-зеленой полоской поперек…
— А он у него какой? Лялька, пчелка или нашлепка?
— Ты можешь говорить по-людски? Нашлепка — это дермопласт?
— Ну да. Я имею в виду ампула, шприц-тюбик или дермопласт?
— Да какая разница, что найдем…
— Просто, если ампула, он выпить не сможет.
— Мне Амарго шприц-тюбик давал, значит, должен быть…
— Вон он, ты пропустил. Нашлепки с зеленой полоской.
— Не пропустил, а еще не смотрел там. Ну все, пошли. Этот сейф как-то можно опять закрыть?
— Просто захлопни, не полезу же я опять через колючку, чтобы его закрыть. А ты умеешь с нашлепкой обращаться?
— А ты что, не умеешь?
— Я? Умею.
— Вот и прекрасно. Я же не пойду при дворе мелькать. Возьми на всякий случай три штуки. Останутся лишние, пусть припрячет, вдруг его еще раз отравят.
— А что мы скажем, если спросят, где взяли? — вспомнил Мафей.
— Скажем, Карлсон дал, — предложил Жак, сматывая шнур от штекера и запихивая в мешок. — А про мэтра Альберто королю ни слова, а то немедленно помчится с визитом. Он и так уже всех достал своими стремлениями к контакту. Даже Кантора пригрузил устроить ему встречу с Амарго.
— А откуда он о нем знает? — приостановился Орландо.
— Вычислил. Ладно, потом поговорим. Мафей, пошли. А ты? Тут останешься или куда-то сдернешь?
— Я… — Мистралиец замялся, затем виновато посмотрел на приятеля. — Мафей, тебе не трудно будет отправить меня… к Эльвире?
— Пожалуйста. А что, ты сам не можешь?
— Боюсь, не получится, — вздохнул Орландо. — Слишком устал. Могу промахнуться.
— Почему тогда не домой?
— А вдруг припрется Амарго и будет скандал? А у нее я отдохну и тогда уже домой отправлюсь. Только Шеллару не говори, что я во дворце, а то ведь встанет и побежит приветствовать.
— Думаешь, он прямо так сразу и встанет?
— Почти. Может, полчаса полежит, а потом все будет в порядке.
— Ну да, — усмехнулся Жак. — Да еще его неугомонное величество… он и эти полчасика не пролежит спокойно.
— Вы ему скажите, пусть не вскакивает и не начинает бегать по дворцу и продолжать свадьбу. Сначала пусть поспит хоть немного, так лучше будет. По себе знаю.
— А ты что, пользовался?
— Да меня регулярно травят, — вздохнул Орландо. — В среднем каждые две-три луны. А еще у меня есть дурацкая манера в задумчивости наступать на змей и скорпионов… Бегите, ребята. Передавайте Шеллару привет.
— Обязательно, — счастливо улыбнулся Мафей и обвел вокруг него невидимый полукруг.
