Глава 8
Ненависть

Созданный Богартом ярко-зеленый огонек пролетел над обеденным столом и, прыгнув в открытый рот пекаря, исчез. Вместе с огромным куском морской совы.

– Сделай еще. Для Буверта.

Богарт лениво шевельнул пальцами, и новорожденный магический шарик засверкал над тарелкой колдуна, а после нырнул в кубок, поднятый дворянином. Ни Эрик, ни Буверт уже не обращали внимания на волшебную приправу. Моя идея; Фихт до подобного не додумался. А ведь благодаря этой маленькой хитрости ученики очень быстро привыкли к волшебству.

Волшебство. Ох это волшебство. Чистое и измененное. Целительное и смертоносное. Проклятое волшебство!.. Вначале оно перестало их пугать, затем перестало быть для них чудом из чудес.

Они питались магией.

Они пили магию.

Они дышали магией.

Они управляли магией.

Они светились магией.

Они сами стали частью магии.

– Еще парочку, – попросил я. – Для обоих.

Богарт недовольно потряс рукой и, освободив ее от магии, принялся обсасывать тонкие косточки. Все-таки насколько сильно изменились его интересы с момента нашей первой встречи. Две недели назад колдун только и думал о том, чтобы увидеть антимагов в действии, ныне его куда больше занимали копченые куриные крылышки. Как, впрочем, и присланных королем магов, как и агентов, как и смотрителя с дочерью – все они спокойно обедали, не замечая волшебства.

Прошел всего лишь месяц. Тридцать дней. А кажется, что с тех пор, как меня заперли в замке, минул не один год. Если бы, если бы не ошейник… Чтоб сдохли кузнецы и колдуны, сотворившие его! Чтоб сдох тот, кто надел на меня эту проклятую железку. Чтоб сдох Арцис Храбрый.

Перед глазами не в первый раз повисла яркая картина жестокой мести.

Сидящие рядом маги начали падать. Один, другой… Они кричали и стонали, дергаясь от нестерпимой боли. Боялись. Я же смеялся, отражая жалкие атаки и изменяя магиату в колдовских телах. Торнак корчился от удушья: скудная магиата забила его легкие. Мирмак вспыхнул, словно соломенное чучело; из ноздрей и разинутого в беззвучном крике рта вырвалось пламя. Ворлан превратился в кусок льда, и я сшиб его тяжелую башку; красные льдинки звонко, подобно бусинам, запрыгали по полу. Яростный вихрь поднял Богарта к потолку, чтобы бросить на стол. На ножи, на посуду. Если колдун не сдохнет, я подниму его снова и опять брошу вниз, точно куклу. И буду бросать так до тех пор, покуда он не испустит дух. Буду бросать…

Я вновь глотнул вина, чтобы заглушить зверя по имени Ненависть. С каждым прожитым днем здесь, вдали от Лили, он рос и становился злее. Пожирал меня. Часто пытался вырваться. Пока безуспешно. Но неизвестно, сколько я еще смогу его сдерживать. Неделю? Две? Месяц?

– Почему ты не ешь? – поинтересовался наблюдательный Пронт.

И в зале повисла тишина. Лишь всеобщий любимец Фырк (а именно так теперь все называли троллика) продолжал хрустеть костями под столом, периодически прерываясь на то, чтобы укусить кого-нибудь за сапог или проверить на прочность собственную цепь.

– Что-то не хочется, – улыбнулся я и кончиками пальцев коснулся шеи. – И без того ошейник давит.

– Ну-ну, – покивал Маркус хмуро.

– Оставь его, – сказал Пронт. – Куда он от нас денется.

– Никуда, – тихо подтвердил я и уставился в пустую тарелку, слушая, как поблизости чавкает пекарь. – Ни-ку-да.

Кусок в горло не лез. Я ел изысканные блюда, пил превосходные вина – и ненавидел себя за это. Я сидел за одним столом с магами – и ненавидел себя за это. Но больше всего я ненавидел себя за то, что не мог помочь дочери. Беспомощность продолжала кормить зверя, который рос внутри меня и постоянно рвался наружу, а ученики, по мнению агентов, все еще не были готовы.

Нет, еще два месяца я тут не протяну. Либо умом тронусь, либо натворю глупостей. Ни то, ни другое Лилю не спасет.

Новая темница с мягкой кроватью, сытными обедами и свежим воздухом оказалась значительно хуже прежней, вонючей и мрачной, ибо сейчас я точно знал, где искать дочь. И это знание терзало мой разум и серой пеленой закрывало все прелести замка.

«Так, придержи лошадей, – оборвал поток мрачных мыслей внутренний голос. – Вспомни, сколько раз ты клялся, что будешь думать только о занятиях с антимагами?»

Я вспомнил и демонстративно взял кусок грибного пирога, дабы не гневить агентов. Потом завалил чистую тарелку всем подряд, переплюнув в этом пекаря: даже он, неизлечимый обжора, покосился на меня удивленно.

«Правильно, ешь! – возликовал внутренний голос. – Тебе нужны силы для обучения антимагов. А чем быстрее ты их обучишь, тем скорее получишь свободу. Тем скорее покинешь замок и отправишься к Желтым горам спасать дочь. Это твоя цель».

Я был безумно рад его услышать. В последнее время он почти не появлялся, его глушили ненависть и тревога. Что ж, по крайней мере я еще могу мыслить здраво. И тушить мысли о том, чтобы перебить всех посланных королем магов.

Я вновь отхлебнул вина…

Трапеза была в самом разгаре, когда в зал вбежал солдат. Его появление, словно заклинание, в мгновенье ока погасило застольный шум. Даже Эрик перестал жевать – так и замер с набитым ртом. Только спящий под столом троллик немного портил тишину. Посапывал, пофыркивал.

И целитель, и я, и мои ученики, и колдуны, и агенты его величества понимали: что-то случилось.

С каждым солдатским шагом тишина все больше наполнялась тревогой. Никто не знал, какую весть принес потный солдат. Но в том, что весть была, никто из сидящих за столом не сомневался. Потому все хотели ясности, с надеждой поглядывая на солдата.

Он остановился возле агентов и четко произнес: «Они едут». Кем были эти самые «они», заставившие его пробежать несколько этажей, солдат не уточнил, тем самым еще сильнее сгустив тревогу. Агенты молча встали из-за стола и почти бегом направились к дверям, не соизволив, как всегда, ничего объяснить. По всей видимости, не только я понимал, что в таких случаях агентов лучше не тревожить вопросами. Да и так внезапно они покинули зал, что никто не успел открыть рта, чтобы спросить: «Каких демонов там принесло?»

Правда, запрета оставлять зал не было, и мы разом встали из-за стола. Пришлось разбудить всеобщего любимца, который, выражая недовольство, попытался укусить Клариссу за ногу. В ответ сразу получил по губам.

Чем закончилось противостояние Клариссы и Фырка, я не увидел, потому что был у лестницы первым. А затем понесся по ней – словно ребенок, узнавший о приезде любимых родителей, слушая, как ступеньки бьют ноги колдунов и антимагов.

Я вылетел на крыльцо и остановился рядом с Пронтом. Увидев меня, он покачал головой. Агент топтался здесь, дымил трубкой и щурился от яркого солнца, наблюдая, как солдаты распахивают ворота. Маркус с высоты северной стены разглядывал незваных гостей. Или… званых?

– Кого мы ждем? – прямо спросил я.

– Помощь, – быстро ответил Пронт.

– Помощь? Зачем? Кому тут помогать?

– В королевстве неспокойно. Несколько лишних мечей не помешают. Да и припасы нужно пополнить.

– О нас что – узнали? – встревожился я.

– Конечно нет, – ответил агент уверенно.

Я прыгнул в темноту. И устремился туда, за ворота. В привычном мраке. В поисках магии…

Не знаю, сколь долго я блуждал за пределами замка, пока во тьме не наткнулся на серебристо-серый круг. Слабый источник магии светился во мраке и быстро-быстро приближался к стенам замка Пяти мечей. На моей памяти лишь единственный эленхаймский предмет исходил подобной магией – рабский ошейник, который по-прежнему висел на моей собственной шее.

Я открыл глаза и оказался в окружении четырех облаков магиаты. Колдуны были тут как тут. Как и антимаги, они топтались на крыльце и во все глаза глядели на ворота. Чуть позже появились и смотритель с дочерью. Клариссе удалось-таки притащить на цепи вредного троллика, хотя было видно, что далось ей это нелегко. Фырк, кстати, чего-то опасался. Жался к ногам хозяйки, скалился на ворота.

– Одним рабом больше, – тихо сказал я.

– Ты и эту магию видишь? – спросил Пронт.

Под «этой» он подразумевал магию, заключенную в волшебных предметах. Магию, так и не давшуюся мне.

– А я разве не говорил?

Пронт ничего не ответил. Так мы и стояли молча, покуда в пределах взгляда не появились незваные гости.

И что тут началось! Удивленные возгласы посыпались со всех сторон. Даже видавший виды Богарт что-то там прогнусавил от изумления.

Изумляться и впрямь было чему. Не каждый день увидишь во главе людского отряда серого орка, да еще и на здоровущем красноглазом белом волке. Теперь понятно, кого почуял троллик.

– Кай-Нул! – воскликнул Пронт и стрелой полетел к воротам. – Чтоб я сдох! Ах ты, хмырь клыкастый! Вот уж кого не ожидал увидеть!

– Ррыы! – с улыбкой рыкнул орк и спрыгнул с волка.

Трудно сказать, что поражало больше: орк во главе человеческого отряда или восторг агентов при виде этого орка. Пронт даже обнял его – как старого доброго друга. Маркус ограничился рукопожатием.

– Я и подумать не мог, что Арцис пришлет тебя, – продолжал радоваться Пронт, не без опасения, правда, поглядывая на белого волка. – Надеюсь, он у тебя сытый?

Орк был немногословен.

– Сытый, – ответил он.

– Но лучше его где-нибудь запереть, – предложил Маркус. – В сарайчике, на заднем дворе.

Кай-Нул взял волка за ошейник и окинул взглядом замок.

– Я провожу, – тотчас вызвался Пронт.

– Закрывайте! – крикнул Маркус солдатам, когда последняя повозка въехала во двор.

Конечно, появление орка в замке – событие невероятное. И восторг агентов по случаю его прибытия – тоже. Но куда удивительнее – отсутствие рабского ошейника на толстой орочьей шее. Орк приехал сюда по собственной воле. Во всяком случае, выбор у него был, в отличие от меня.

Я сосредоточился. Близость магиатических облаков мешала увидеть обладателя колдовской железки. Пришлось опять закрыть глаза, чтобы избавиться от помех. Сверкающий серебром круг покачивался в темноте, неподалеку от него висели два желтых огонька. Чуть позже один из них поплыл и почти слился с собратом.

Я поглядел на Маркуса. И обнаружил на его пальцах два подчинительных перстня. Похоже, вон тот солдат, крепкий и загорелый, мгновение назад передал агенту ключ от чьей-то свободы…

В поисках носителя премерзкого ошейника я уже начал осматривать солдат, когда из повозки вылез лысый незнакомец, чью шею и держала колдовская железка. Мы встретились с ним взглядами, и кровь моя закипела, а время стремительно понеслось вспять. Возвращая меня в тот проклятый день, когда я превратился в раба. Забрасывая меня в ту злополучную таверну, где лысый незнакомец забрал мою свободу, пока я спал.

Королевская щедрость начинала пугать. Сперва – прекрасный замок вместо вонючей темницы, теперь – враг, поднесенный на блюдечке с голубой каемочкой.

Мы виделись лишь один раз, но я легко узнал его. Светлое Небо, я узнал бы его из тысячи тысяч таких вот неброско одетых незнакомцев. Этот лысый ублюдок не раз являлся во снах и смотрел на меня из полумрака своими серыми холодными глазами. Кто бы знал, как я мечтал об этой встрече и как часто представлял, что сотворю с ним!

Незнакомец тоже узнал меня. Узнал – и ничего не сделал. На его месте я бы уже бежал к Маркусу, ища защиты. Но незнакомец направился ко мне.

Как неразумно! Неужели он рассчитывал на прощение? Нет, никакого прощения! Он, видимо, не понимал, насколько сильно я его ненавижу. Даже если меня лишат антимагических сил, я раскрою его череп камнем, а если не будет чем поднять камень, тогда я разорву ему глотку зубами.

Подходи. Ближе, ближе. Я жду. Мой удар будет верен.

– Эй ты! – окрикнул Маркус незнакомца. – Куда направился?

Нет, не останавливайся. Проклятье!

Он повернулся на окрик и больше не двинулся. Между нами было шагов тридцать. Голодный зверь внутри меня буйствовал, чуя пищу. Он рвался наружу, а мне не хватало сил его сдержать.

Я глубоко вдохнул и потянул магиату из стоящих за спиной колдунов. Она бойко потекла, наполняя тело нового хозяина. Плевать, что будет с колдунами и как поступит агент, разгадав мои недобрые намерения. Есть только я и мой враг, и последнего нужно уничтожить.

Невидимые ни для кого во дворе разноцветные частицы буйным вихрем закружились вокруг меня.

Забыв об осторожности, я менял и менял их, превращая в агрессивное заклинание. Разноцветный вихрь быстро обретал единый светло-голубой цвет, чтобы совсем скоро понестись сотнями острых льдинок в сторону ворот. Второй попытки не будет, ее никто не даст, и значит, этот, единственный, удар должен быть точным. Если незнакомец столь искусно подкрался к моей кровати, да еще и сумел незаметно надеть колдовскую железку, ловкости ему не занимать. Бегущими огнями его вряд ли возьмешь.

Стало холодно. Не страшно. Главное – враг не уйдет живым. За спиной застонали. Кого-то из магов я слишком обокрал.

– Анхельм! – с угрозой крикнул Маркус.

И незнакомец пугливо обернулся ко мне.

Пора! Я выбросил руки вперед, ощущая острую боль в пальцах, и с радостью увидел, как серебристо-голубые ледяные иглы злым роем ринулись в сторону врага. Пытаясь спастись, он упал и прижался к земле, но рой настиг его и там. Смертоносные иглы с треском выбивали крупные щепки из повозки, вонзались в землю, поднимая пыль, и продолжали рвать одежду незнакомца, прошивая его плоть насквозь.

Я уже был готов повторить атаку, но ошейник безжалостно ожег кожу – и безмолвный океан тьмы простерся передо мной.

Перед… мертвецом.

Тьма. Толстые стены тьмы окружали меня. Я парил в ней, не понимая, где низ, где верх. Не зная, что делать. Она была настолько плотной, что я не видел собственных ладоней, поднесенных к лицу. Я вглядывался и вслушивался в нее. Ни искры, ни шороха. Ничего, кроме безмолвной густой тьмы.

Придется выбираться вслепую, если выход отсюда вообще существует.

Я вытянул руку и почти сразу нащупал что-то твердое и шершавое. Осторожно провел кончиками пальцев – и все равно насобирал заноз. По всем признакам передо мной высилась давно прогнившая дверь. На всякий случай я пошарил вокруг, но не нашел ничего, кроме пустоты. Старая дверь словно висела в темноте. Без опоры, без косяков.

Итак, только я и трухлявая дверь, тонущая в непроглядном мраке. Открыть? Или оставить ее в покое? Поискать другой выход? Или толкнуть ее ко всем демонам? Не стоит спешить. Такая дверь вряд ли приведет в светлые покои c шумным фонтаном в центре и с веселыми красотками на мягкой кровати. А вот угодить прямо в пасть демону – легче легкого.

Я вновь пошарил руками вокруг себя в надежде найти что-нибудь помимо этой странной двери. Ни порога, ни стен. Ничего. Пустота. И я, Анхельм Антимаг, болтаюсь в этой пустоте, как… Я резко бросился в сторону от двери, а затем протянул руку: дверь была рядом. Не то она перемещалась вместе со мной, не то я никуда не перемещался. Странное место, странная дверь.

Выбора нет. Придется открывать. Не висеть же так вечность?

На свой страх и риск я толкнул дверь, и мертвую тишину разодрал такой скрип, что мурашки побежали по телу. Тьма дрогнула и расступилась, обнажив мрачный зал таверны. Она показалась мне знакомой, хотя, руку даю на отсечение, Митрану не принадлежала. У него и зал побольше, и потолки повыше, и стены посветлее. Да и чище там во сто крат. Ну да ладно.

Я вошел. Осматриваясь, прислушиваясь и принюхиваясь. Таверна была пуста, как стол после трапезы гномов.

Сыро. Пахнет гниющим деревом. Ветерок постукивает незапертыми ставнями и трухлявой дверью; под ногами скулят половицы и скрипит песок. Пыль лежит на столах толстым слоем, в углах белеет густая паутина; догорающие свечи, однако, все еще роняют последние капли воска. То еще место. Так и ждешь, что откуда-нибудь выскочит призрак.

Я уже хотел было сделать шаг, но за спиной гулко стукнула дверь, заставив меня вздрогнуть. Она словно просила, чтобы ее закрыли. Не будем ей отказывать. Повернувшись, я задвинул ржавый засов. И опять вздрогнул. На сей раз от шума пирующей толпы, который разорвал тишину. Секунду назад тут не было ни клопа, сейчас, судя по звукам, все столы были заняты людьми.

Сжимая кулаки, настраиваясь на драку, я повернулся – и не поверил своим глазам. Никто не собирался на меня нападать. Сама таверна блистала чистотой; свечи горели так ярко, что слезились глаза. И тут и там сидели посетители, попивая пиво, покуривая трубки и судача обо всем подряд.

Я робко шагнул, и в ту же секунду ощутил на себе внимательные взгляды. Посетители, все как один, уставились на меня. Тишина опять посетила это странное место. В этот раз ненадолго. Изучив незнакомца, они вернулись к прежним занятиям.

Продолжая поглядывать по сторонам, я подошел к трактирщику. Под высокой стойкой кто-то храпел. Толстый, лысый и краснощекий бородач широко улыбнулся мне, но лучше бы он этого не делал. От его улыбки мне стало не по себе: за пухлыми губами прятался один-единственный зуб, да и тот был крив.

– Чего изволите? – спросил трактирщик.

– Что-нибудь поесть, – неуверенно ответил я.

– Рекомендую морскую сову и грибной суп.

Морскую сову? Я не хотел есть. Мне всего лишь нужно было узнать, как отсюда выйти. Но что-то заставило меня сказать иное.

– Что это за колдовство?

– Колдовство? – удивился трактирщик и с серьезным видом осмотрел зал таверны. – Я ничего не вижу.

– Хм, когда я вошел сюда, тут… – Я покосился на дверь. – Забудь.

Я внимательно изучил однозубого трактирщика и с ужасом обнаружил, что из его густой рыжей бороды на меня недобро таращатся несколько пар темных и круглых, как жемчужины, глаз. Чуть позже узрел и их премерзкого обладателя. Аппетит пропал сразу, когда из бороды вылез черный жирный паук. Перебирая мохнатыми лапками. Не переставая пялиться в мою сторону.

Желудок бросило к горлу.

– У тебя… – я с трудом сдерживал рвоту, – там, – я ткнул пальцем в бороду.

Трактирщик и бровью не повел при виде паука. Напротив, улыбнулся и подставил руку, куда и прыгнула мохнатая тварь.

– Не бойтесь, – улыбнулся он своей неповторимой улыбкой. – Он часто прячется тут. Сами видите, сколько посетителей. Так и раздавят ненароком.

Паук прополз по руке и вскоре исчез за мощным плечом трактирщика.

– Так вам что-нибудь нужно?

Неожиданно навалилась усталость. Да такая, что я готов был лечь прямо тут, на полу. Таверна играла со мной. Издевалась. Сперва показала себя с худшей стороны, после предстала во всей красе. Теперь решила напугать пауком.

– Комнату, пожалуй, – едва сумел вымолвить я.

Небожители, опять сказал не то. Жирный и мохнатый паук, вылезший из бороды, совершенно вывел из равновесия. Мне нужно найти выход. Но вначале необходимо как следует отдохнуть. Возможно, путь будет долгим.

– Фырр, – с этим странным звуком трактирщик пнул что-то под стойкой, и за ней заворочался некто огромный. – Ключи. От комнат. Принеси.

На всякий случай я отошел от стойки. Ожидая чего угодно, но только… не серого и сопливого тролля в ржавом ошейнике, с которого свисала короткая цепь. Даже после паука, живущего в человеческой бороде, это было слишком.

Тролль выпрямился в полный рост и лениво потопал куда-то, заставив половицы стонать под тяжестью тела.

Проклятая таверна, проклятая усталость.

– Разве они поддаются обучению? – спросил я и зевнул.

– Как видите, – с улыбкой ответил трактирщик и добавил: – Но это вряд ли можно отнести к колдовству.

– Колдовство бывает разным.

– Вы разбираетесь в колдовстве?

– Немного, – скромно улыбнулся я.

– Я когда-то… – начал трактирщик, но не закончил.

Кубки и подносы запрыгали на стойке. Тролль возвращался, опуская тяжелые ноги на пол.

– Тупая скотина! – взвился трактирщик. – Что ты принес?! Что ты принес?!

Его можно было понять. Вместо связки ключей тролль притащил кочергу. Я тихо усмехнулся: дрессировать тролля – все равно что обучать орка манерам эльфийского этикета. Трудно и бесперспективно.

– Фырр, – обидчиво фыркнул тролль.

– Прочь отсюда! – трактирщик затряс кулаками. – Будь проклят тот день, когда тебя…

Далеко за стойкой появилась седовласая, горбатая и удивительно худая женщина.

– Кла-кла, – радостно заклакал тролль.

– Небожителями молю, уведи его отсюда!

Женщина отдала ключи трактирщику, взяла тролля за цепь и молча повела.

– Если бы не Кларисса, давно бы от него избавился, – с грустью сообщил трактирщик, перебирая ключи. – Я вас провожу.

– Постой. Твою жену зовут Кларисса?

– Именно так, – закивал рыжебородый трактирщик и насторожился.

Голова пошла кругом, когда я понял, кто стоит передо мной.

– Эрик? Эрик Пекарь?

Трактирщик с изумлением посмотрел на меня.

– Как давно я не слышал этого имени, – вздохнул он тяжко. – Когда-то и вправду меня так называли.

– Что значит – когда-то?

– Ну потом… – Он коснулся цепочки на шее, потянул ее, вытаскивая миниатюрный щит, который до последнего момента прятался под рубахой, – я стал им. – Он спешно спрятал знак антимага, словно опасался чего-то, и с грустью добавил: – А сейчас я просто старый трактирщик. Разве мы знакомы?

– Ты меня не узнаешь? – поразился я. – Неужели я так изменился?

Он смерил меня взглядом.

– Нет, не узнаю.

– Анхельм Антимаг, – повысил я голос и вновь почувствовал на себе взгляды постояльцев. – Это имя тебе что-нибудь говорит?!

Сделалось тихо. И наступившая тишина пугала. За спиной, под взглядами постояльцев, как будто сгущалось зло, готовое броситься на меня в любую секунду.

– Не нужно здесь произносить это имя, – тихо предупредил трактирщик и всучил мне ключ, почему-то решив теперь не провожать гостя. – Ступайте-ка отдыхать. Ваша комната на втором этаже, в конце коридора.

– Эрик, что с тобой? – зашептал я. – Я, я – Анхельм Антимаг. Твой учитель.

– Прошу вас, уходите, – зло прошипел он.

– Но почему? – не понял я. – Ты…

– Потому что мне не нравится, когда кто-то пытается выдавать себя за моего погибшего учителя. Поэтому уходите, иначе…

– Погибшего? Но я…

– Не продолжайте. Я собственными глазами видел, как колдовской ошейник оторвал ему голову в замке Пяти мечей, – прошептал он и вздохнул: – Глупая смерть, неправильная.

Я со страхом коснулся собственной шеи и, ощупав ее, нашел под колдовской железкой два длинных неровных шрама, идущих параллельно друг другу. Да, шрамы были, но голова-то осталась на месте.

Я ощупал подбородок. Он был. Самый настоящий. Щеки тоже присутствовали, пылающие и слегка небритые; нос и уши торчали там, где им и положено торчать, пальцы стали липкими от пота, стертого со знакомого лба. Осталось проверить известные всему свету голубые волосы.

Сердце екнуло, когда под ладонью оказалось что-то незнакомое. Скользкое и холодное. Волос не было. Впрочем, не было и дырки в черепе, что немного успокаивало. Я попытался на ощупь определить то, что выросло на макушке, но так и не нашел этому определения.

– Зеркало. У тебя есть зеркало?

Трактирщик молчал, посматривая на меня недобро и в то же время с интересом.

– Дай мне его! – взмолился я. – Клянусь, после я уйду.

– Точно?

– Чтоб мне провалиться на этом месте.

Постаревший Эрик покачал головой и сунул руку под стойку.

– Вот, – он подал мне овальное зеркало в резной деревянной рамке. – Подойдет?

– Вполне, – ответил я дрожащим голосом, выхватил зеркало и заглянул в него.

Руки потеряли силу, телом овладела чудовищная слабость, я едва устоял на ногах.

На месте волос лежали серые змеи. Пусть неживые, пусть небольшие, но все-таки змеи. Я смотрел в зеркало и не видел ни лица, ни ошейника. Видел только этих мерзких созданий, аккуратно уложенных на макушке.

– Что с вами?

– Что со мной?! – закричал я. – Мои волосы! Они пропали.

– Купите парик, – вполне серьезно посоветовал Эрик.

– Ты что, не видишь? – Я готов был выбить ему последний зуб.

– Хм, – он непонимающе пожал плечами. – Обычная лысая голова.

Только сейчас до меня дошло, что Эрик и впрямь не видел никаких змей. Для него я был самым обычным посетителем с лысой головой.

Я крепко зажмурился, а когда открыл глаза, снова взглянул в зеркало. Я вглядывался и вглядывался в собственное отражение, надеясь, что змеи исчезнут. Но они продолжали лежать на моей голове. А потом одна из них шевельнулась и зашипела.

Пальцы разжалась, и зеркало звонко упало на стойку. Осколки брызнули во все стороны.

– Да вы все тут спятили! – заорал я, бросившись к выходу.

Не то от усталости, не то еще отчего пол ушел из-под ног. Не пробежав и пяти шагов, я навалился на постояльца и сшиб его со стула. Таверна явно не хотела меня отпускать. Поваленный посетитель выругался и схватил меня за грудки.

И тут я увидел его лицо. Искаженное болью, опаленное и знакомое лицо. Лицо Мирмака. Кое-где огонь прожег кожу до костей. До этого момента капюшон прятал раны.

– Пошел прочь! – Он не узнал меня и почти сразу оттолкнул, но я успел почувствовать его зловонное и горячее дыхание. Словно плоть гнила и горела одновременно. В его глазах вспыхнули два алых огонька, и под этим демоническим взглядом меня охватил неистовый жар.

Спина заныла от боли. Я с трудом поднялся, сжал кулаки и оглядел умолкших постояльцев.

– Давайте, подходите! – вскрикнул я севшим голосом. – Ну?!

Посетители молчали. Молчали и смотрели на меня из-под капюшонов. И как я сразу не заметил: все они, высокие и низкорослые, толстые и худые, в роскошных камзолах и серых балахонах, скрывали лица. Зачем-то прятали их от меня.

Неизведанная сила, порожденная то ли страхом, то ли гневом, овладела мной, и я сдернул капюшон с посетителя. Холодный взгляд немигающих глаз заставил меня вздрогнуть. Я узнал этот взгляд. Узнал Ворлана. От вида его расколотой надвое и обледеневшей головы, которая все еще держалась на шее, меня вывернуло наизнанку. Но я не остановился.

Я понесся по залу, продолжая срывать капюшоны. И за каждым из них непременно обнаруживал знакомое лицо. Лица уничтоженных мной магов. Сожженных и замороженных, убитых собственной магиатой или моими заклинаниями. Одни колдуны удивленно глядели на меня, другие называли психом и отталкивали, а третьи пытались что-то сказать, но почему-то не могли.

Потный и уставший до смерти, я остановился у двери и вновь окинул взглядом таверну, где не осталось ни одного прячущего лицо посетителя. Удивительно: с последним снятым капюшоном пришло спокойствие.

– Вы все – мертвецы, – рассмеялся я. – А я – живой! Живой! – прокричал я уверенно и потянулся к двери.

Коварная таверна по-прежнему не хотела отпускать гостя. Дверь метнулась от меня по стене, словно таракан от смертоносного шлепка. Я решил не сдаваться и устремился за ней, пытаясь поймать.

Она ускользала. Останавливалась, когда замирал я. И убегала, когда я пытался схватить ее за ручку. Я слышал, как мне в спину смеются мертвые маги, но мне было все равно. Волшебная дверь вела и вела меня куда-то.

Я и не заметил, как оказался на втором этаже в конце коридора, где дверь наконец-то выдохлась. Правда, перед этим уменьшилась, потемнела и потеряла засов. Собственно говоря, это уже была совсем иная дверь, она ничем не отличалась от соседних дверей.

В коридоре было темно. Недолго думая я нащупал замочную скважину и вставил ключ, мысленно поблагодарив за него постаревшего пекаря. Отдых и покой были нужны как воздух. После напущенной колдовской усталости, беготни со срыванием капюшонов и погони за хитрой дверью ноги так и несли меня к подушке и перинам.

Я трижды проверил, надежно ли заперта дверь, и упал без сил на кровать.

Не помню, что когда-нибудь испытывал такое блаженство. Мышцы расслабились, тяжелые веки сомкнулись, и я со всего маху ухнулся в сон. Я понимал, что засыпать в этом колдовском месте было подобно смерти, но ничего не мог с собой поделать.

Таверна победила. Мне было плевать на то, что меня окружают заклятые враги. Мне было совершенно начхать на собственную жизнь. Спать хотелось смертельно.

И я непременно уснул бы, если бы не ощутил чье-то присутствие. Кто-то находился в комнате. Зачем-то скрывался там, в темноте, нарушая заслуженный покой. Странно, враг не был колдуном или некромагом. Я ощущал лишь слабый источник волшебства, но оно шло не от человека.

Сил не было даже на то, чтобы позвать на помощь. Я был так слаб, что спокойно ждал, когда мне перережут глотку. Ждал собственной смерти с закрытыми глазами. Как… трус.

Но я никогда им не был! Собрав остатки, капли сил, я раскрыл веки и едва не закрыл их снова. От магически яркого желтого света, который густо лился с раскаленного металла, доставляя боль глазам. Я ошибся: тихий, как мышь, враг не прятался в тени, а уже стоял у моей кровати, склонившись над своей беспомощной жертвой. Его руки несли к моей шее прекрасно известный ошейник, способный превратить любого свободного человека в покорного раба.

Незнакомец даже на мгновение не остановился, увидев мои глаза. Он был уверен в успехе, и вскоре тяжелый и обжигающий колдовской обруч сомкнулся на моей шее.

Жарко. Как жарко. Невыносимо жарко. Нечем дышать…

Я дернулся от боли и проснулся.

Тело от испарины было мокрым, шея горела так, словно ее обмотали крапивой; жутко хотелось пить. Рядом с кроватью сидел Дар. Он выглядел уставшим, очевидно, потратив почти весь целебный свет на меня. От былого золотистого облака остался лишь тусклый крошечный огонек в груди.

– Это было изумительно глупо, – улыбнулся целитель грустно и подал мне кружку. – Выпей. Отвар собьет жар.

Я залпом осушил кружку, не успев понять, что мне предложили. Кожа вмиг покрылась пупырышками, во рту остался привкус древесной смолы и чего-то кислого.

– Сколько я спал?

– Около трех часов.

– Он жив? – без пояснений спросил я.

– На твое счастье, – ответил Дар. – Хотя пришлось с ним повозиться. Как и с тобой.

– Старею, – огорчился я. – Где он?

– Через шесть комнат. – Дар скосил глаза на стену.

Я уже было дернулся, но он меня остановил.

– Нет, все-таки это было изумительно глупо. – Целитель вопросительно уставился на меня: – А оно того стоило?

– Стоило, – ответил я уверенно. – А как бы ты поступил на моем месте? Когда увидел человека, который обрек тебя на рабство? Обрек на пребывание в темнице размером с гроб. Но главное, лишил возможности спасти дочь.

– Конечно, если бы ошейник тебя придушил, это бы ей сильно помогло. – Он покачал головой. – Я уже не говорю про магов, которые, наверное, по-прежнему трясутся от страха. Даже не знаю, чем ты теперь будешь их заманивать на уроки. Ты же прекрасно понимал, что Хассет точно такой же пленник, как ты, и действует не по своей воле.

Возразить было нечего. Хассет всего лишь исполнял королевскую волю. С такой же легкостью он надел бы ошейник на самого Дара. И даже на собственную мать. Да, дров я наломал…

– Понимал, – вздохнул я. – Но ничего не мог с собой поделать. Думаешь, легко жить в окружении колдунов? Знать, что их собрат когда-то убил твою жену и похитил дочь, чтобы превратить ее в горшок для хранения магии. Рано или поздно я убил бы кого-нибудь из них.

– Глупо ненавидеть всех собак, если давным-давно одна тебя покусала.

– Не суди меня. Ты не видел, что эти ублюдки сделали с Лилей. А я видел. Видел рабский ошейник. Видел глаза, залитые тьмой. Видел, как из ее рта брызжет магия. По-твоему, легко так жить? Есть, пить, дышать, зная, что страдает твой собственный ребенок. Слава небожителям, что я до сих пор не сошел с ума. Постой, а-а, может быть, сошел?.. И этот замок, и эта комната, и ты – иллюзия, порожденная моим больным сознанием. А я, безумный антимаг, по-прежнему лежу на старой лавке в барарской темнице.

Он до боли ущипнул меня за руку, доказывая обратное.

– Я сочувствую тебе, но…

– К демонам сочувствие! – закричал я. – Мне нужно знать, как снять это проклятый ошейник! Иначе…

– Поющий меч, – еле слышно прошептал целитель.

– Что?

Дар прислушался.

– Поговаривают, ошейник можно снять ударом поющего меча, – прошептал он. – Это все, чем я могу тебе помочь.

Целитель поднялся с тяжким вздохом и, еле-еле передвигая ноги, направился к двери. Он вымотался больше, чем я думал. Отдохнуть бы ему не мешало. Демону меня в пасть, а ведь я даже его не поблагодарил. Ни за лечение, ни за совет.

– Дар.

Он остановился.

– Благодарю. И за шею тоже.

– Надеюсь, в следующий раз, когда ненависть поднимет твою руку, ты больше будешь думать о дочери. Кстати, Хассет не держит на тебя зла, – сказал он и закрыл дверь.

Значит, поющий меч. Поющий меч и рабский ошейник. Очень может быть. И тот, и другой кованы из одного металла. Оба слышат владельцев.

Но где, все демоны мира, я достану поющий меч? Их в оружейной лавке не купишь, на ярмарке не найдешь. Да и никто меня на ярмарку не отпустит, несмотря на безграничную власть ошейника. Агенты сразу заподозрят неладное. Хм, меч. Да они каждую семечку из подсолнуха вытащат и проверят на сто рядов, если мне вдруг захочется пощелкать.

Конечно, нужно будет спросить смотрителя, не завалялся ли у него где-нибудь такой меч. Но надеяться глупо. Гидар ценит книги, а не оружие.

Обратиться к агентам? С печальным видом сообщить им, что для дальнейших занятий мне непременно нужен волшебный меч. Невзирая на секретность, они покидают замок: одежду антимагов точно не в наших подвалах шили. Нет, этот вариант отпадает. Начнутся вопросы: «Зачем он тебе понадобился?», «Почему сразу не заказал?». Или никаких вопросов не будет, а в ответ сразу придется услышать нечто вроде: «Решил от ошейника избавиться?» Вполне вероятно, что кто-нибудь из них знает куда больше целителя. Но даже пусть они ничего не заподозрят, неизвестно, сколько придется ждать магический ключ. Не пойдет.

А что, если?..

Если заменить меч другим ошейником?

Вряд ли такое кому-нибудь приходило в голову.

Я вскочил с кровати и принялся натягивать влажную от пота рубаху. Целитель сказал, что Хассет через шесть комнат отсюда. Если меня по-прежнему не стерегут, можно попробовать. Думаю, Хассет тоже не в восторге от того, что превратился в раба. Кстати сказать, кто он вообще такой – этот Хассет? Чем он так разгневал короля?..

За дверью было тихо, как на кладбище. Целитель пока не успел осчастливить агентов вестью о моем пробуждении. Иначе бы они уже неслись по коридору. А может быть, Дар и вовсе не собирался им ничего говорить. Хорошо, если так. Будет немного времени.

На всякий случай я все равно огляделся, прежде чем взяться за дверную ручку. Жаль, что по венам Маркуса и Пронта не течет магиата. Так бы я смог всегда знать, где они и чем занимаются.

Приоткрыв дверь, я осторожно заглянул в комнату.

Мой враг безмятежно спал. На спине. Подставив бледное, но мускулистое тело солнечным лучам. Кровь запятнала набедренную повязку, запеклась на тонком рабском ошейнике; кое-где на коже угасали красные пятна.

Дар великолепен! Залатал Хассета так, что следов не осталось. Словно и не было никакой схватки. Будто и не вонзались осколки льда в плоть этого человека. Если бы я лечил Хассета, шрамов бы на его теле прибавилось. Хотя их и так хватало. Как от стрел, так и от клинков.

Осмотревшись еще раз, я вошел в комнату. Осторожно прикрыл дверь. Что выкинет мой враг, если проснется и увидит меня рядом со своей кроватью? Что выкинул бы я на его месте? Убил бы. Поэтому спешить не стоит.

Не сделав ни шагу, я снова поглядел на спящего врага. И только сейчас осознал, что больше не испытываю к нему ненависти. Не то зверь внутри меня наконец-то насытился, не то я слишком хотел избавиться от ошейника, не то хитрец-целитель подмешал чего-то в отвар. Но ненависть ушла. И похоже, надолго.

Он вдруг заворочался, и я замер. Хвала небожителям, не проснулся. Лишь перевернулся на бок. Как назло, на левый. Теперь мой таинственный враг непременно увидит меня, если откроет глаза. Не повезло.

Я мышью подкрался к нему и остановился у кровати, не решаясь будить.

Кто ты, Хассет?

Зачем тебя прислали в этот замок?

Почему ты носишь ошейник?

Откуда у тебя столько шрамов?

И… что за татуировка прячется под твоим ошейником?

Я рискнул коснуться ошейника. Татуировка может рассказать о человеке куда больше, чем его друзья. Сомневаюсь, что дети Маркуса знают, чем на самом деле занимается их отец. И что за странная птица раскинула крылья на его плече.

Стараясь не дышать на Хассета, я слегка сдвинул ошейник – и тотчас обалдел, поняв, кого три часа назад едва не прикончил. На шее моей жертвы темнел язычок, рассеченный поперек тонким кинжалом.

Передо мной дрыхнул один из немых. Представитель тайного и легендарного ордена убийц. Настолько тайного, что многие считали его выдумкой, и настолько легендарного, что некоторые эленхаймцы сносили не одну пару сапог в поисках его следов. Но так их и не нашли.

Если не ошибаюсь, истории Асгота известен лишь один случай, когда немой попался в ловушку королевских стражников. Еще при Валларе Великом. Выходит, Арцис решил продолжить начинание своего прославленного предка.

Я убрал пальцы с ошейника и вытянулся в полный рост.

Самый настоящий немой. Убийца из убийц. И убийца убийц. Не может быть.

– Еще одно движение, и твои яйца упадут на пол, – спокойно сообщил Хассет.

Его голос даже не дрогнул. Казалось, в нем не было ни одного оттенка. Словно колдовством вывели.

Я опустил глаза: между ног поблескивало тонкое-претонкое лезвие ножа. Наверняка стащил у Дара Лэндмильского, пока тот занимался латанием ран.

Какое хладнокровие! Пронт позавидует. Я бы так не смог. И какое мастерство! Неудивительно, что именно его подослали ко мне, чтобы превратить в раба. Когда он успел достать нож?

– Впервые вижу, чтобы немой изъяснялся так ясно.

– Что тебе нужно?

– Это прозвучит невероятно, но я не собираюсь тебя убивать.

– Знаю, – с прежним спокойствием ответил Хассет. – Будь по-другому, ты бы уже подыхал там, у двери.

– Ты все это время…

– Каждую секунду. С тех пор как ты открыл дверь.

И в любую из этих секунд я мог бы погибнуть, если бы повел себя подозрительно. По спине покатилась струйка пота. Нет, не от прежнего жара (отвар его давно сбил) – от нервов, от осознания того, что несколько минут я висел на волоске от смерти.

– Так что тебе нужно? – повторил он.

– Поговорим, когда ты… – начал я, вновь опустив глаза, – уберешь это.

Он убрал. Понимал, что я пришел к нему не за тем, чтобы добить.

– Ну? – Хассет сел на край кровати.

Я осторожно опустился рядом. Точь-в-точь как на старую тюремную лавку.

– Я знаю, как снять ошейник, – тихо сказал я.

– И я знаю, – ошарашил он меня.

– Неужели? – не поверил я.

Он обвел меня холодным взглядом водянисто-серых глаз.

– У тебя есть перстень Подчинения или поющий меч? – спросил он и тут же добавил: – Что-то не вижу при тебе ни того, ни другого.

Всем в замке, кроме меня, было известно, как избавиться от проклятого ошейника.

– Я придумал другой способ.

– Придумал? То есть ты еще не знаешь наверняка, поможет ли он?

– А что ты теряешь?

– Зависит от того, что ты хочешь предложить.

Я постучал по ошейнику.

– И?

– Ошейники. Сам подумай. И поющие мечи, и ошейники созданы из одного металла. Они слышат владельцев. Они подчиняются им.

– Значит, ты хочешь заменить поющий меч ошейником, – Хассет впервые улыбнулся, показав, что он все-таки человек, а не бездушное существо. – И как ты себе это представляешь?

– Ну… – замялся я, потому что, откровенно говоря, никак себе это не представлял. – Полагаю, нужно ударить ошейником по ошейнику. Оттянуть его пальцами и…

Он опять улыбнулся, видимо, представив, двух полуголых идиотов, которые прижались друг к дружке и начали биться ошейниками. Действительно смешно. Только сейчас не до смеха. Когда еще представится такая возможность? Неизвестно. Агенты точно не позволят двум рабам остаться наедине. Чудо, что они еще не пронюхали о моем пробуждении.

– Готов? – Я решил, что от слов пора переходить к делу, и оттянул ошейник. – Наклони голову.

Он исполнил просьбу. Без промедления. Похихикивая. Склонив голову к плечу. В свою очередь я откинул свою.

– Ну долго мне так сидеть?

– Сейчас, – успокоил его я и попытался воплотить безумную затею в жизнь.

Не вышло. Нет, ошейники коснулись друг друга, но удара не было. А нужен был удар. Ошейники как будто не хотели соприкасаться. Возводили невидимую преграду между собой.

– Попробуй еще раз, – посоветовал Хассет.

– Такое ощущение, что они сопротивляются, – поделился я впечатлением и вновь попытался ударить. – Вот, опять. Они мешают нам.

Хассет поднял голову и потер шею.

– Ничего удивительного. Поющий меч никогда не ударит собрата. Лучше сойдет с ума, чем причинит ему боль. Думаю, дело в этом, – он немного помолчал. – Но идея была неплоха. Во всяком случае, теперь мы оба знаем, что так их не снять.

– Может, попробуем снова?

Хассет поморщился и покачал головой. Вздохнул.

– Не получится, – обреченно произнес он и со злостью прошипел: – Будь ты проклят, Арцис.

– Это точно, – поддержал его я. – Кстати, как ты к нему попал? Представителей вашего ремесла нелегко поймать. Особенно взращенных орденом немых.

– Сбежал с посвящения, – задумчиво протянул он, устремляясь все дальше и дальше в свое прошлое. – Мне уже и татуировку сделали.

– Тебя предали?

– Я предал. Свою семью, своих родителей, приютивших когда-то бездомного и голодного мальчишку, – он провел ладонью по ошейнику. – Легкое наказание. Они всего лишь отдали меня на королевскую волю. Пощадили. Могло быть гораздо хуже.

– Ну и почему ты сбежал?

– Не хотел остаться без языка.

– А я думал, их отрезают… раньше.

– Глупости. Какой учитель в здравом уме отрежет малолетнему ученику язык? Это ничего не даст, кроме сложностей. Представь, как потом такого учить?

– А остальное – правда? Говорят, чтобы сохранить секреты мастерства, вас не учат ни писать, ни читать.

– Правда. Секреты ты не найдешь ни в одной книге. Они надежно спрятаны в головах старейшин. Только там. Только у тех, кому дозволено иметь языки.

– Знаешь, я бы не задумываясь отрезал себе язык, чтобы вернуть близких. Вернуть убитую жену и похищенную дочь. Это не так страшно.

– Только если ты не поэт, – с грустью изрек он и поник головой.

Я не смог сдержать ухмылки. Такого даже в сказках не бывает.

– Хочешь, – глаза его вдруг загорелись, – я тебе почитаю? Самые лучшие, что сложил.

– Нет уж, спасибо. Как-то настроение не располагает. Лучше скажи, зачем король прислал тебя сюда?

Он тяжко вздохнул и вновь понурился.

– Сам понимаешь, мне не объяснял. Но во время поездки я кое-что слышал. Например, что нам придется охранять особенных магов. Так говорил Кай-Нул.

– Не считай меня мнительным, но орк, да еще и на белом волке, во главе людского отряда, по-моему, выглядит подозрительно.

– Это еще что, – усмехнулся Хассет. – Видел бы ты его татуировку. Я чуть челюсть не уронил, когда заметил на орочьем плече летящего грифона.

Моя челюсть тоже едва не стукнулась об пол. Орк на службе его величества?! Где это видано? Хотя если существуют убийцы, сочиняющие стихи, почему бы не существовать орку, который стережет покой людского короля.

Воин, ставший легендарным целителем.

Убийца, слагающий стихи.

Орк, служащий человеческому королю.

Волшебная подобралась компания. Этот великолепный замок как будто притягивает чудеса, которых уже стало слишком много. Нет, отрежьте мне язык, мы еще не раз помянем Арциса недобрым словом. Очень сомневаюсь, что его интересы останутся в пределах обучения антимагов. Уверен, он придумал для меня еще кое-что. И вряд ли его истинный замысел придется мне по вкусу.

– Может, все-таки я тебе прочту что-нибудь? – спросил Хассет с надеждой. – Хотя бы самое маленькое.

Я с сочувствием посмотрел на него, кивнул. И тотчас услышал грозно-замогильное:

Он вдруг замолчал, насторожился и, накинув покрывало на плечи, отодвинулся от меня подальше. А спустя несколько секунд в комнату ворвались агенты во главе с орком. Последний едва не снес дверь с петель.

– Успели, – на выдохе произнес запыхавшийся Маркус. – Будь ты моим сыном, я бы тебя хорошенько выпорол за такую выходку.

– Ты всегда можешь воспользоваться перстнем.

– Он еще и огрызается! – взвился агент, рассматривая мой ошейник.

– Сдается, спешили мы совершенно зря, – заключил Пронт, с удивлением поглядывая то на меня, то на Хассета. – По-моему, дракой тут и не пахнет.

– Ррыы! – прорычал немногословный серый орк.

– Чем это вы тут занимались? – с подозрением спросил Пронт. На его лице сверкали капли пота. – А?

– Разве непонятно? – удивился Хассет. – Мирились.

– Ну Анхельм! – Маркус погрозил мне пальцем. – Чтоб я тебя больше рядом с ним не видел. Прочь из комнаты!

Я кивнул Хассету и, растолкав агентов, вышел в коридор.