Одиночество. Странное ощущение. Пожалуй, я был всегда одинок, но прежде это никогда не выходило на первый план. Сначала у меня был Ирвин, потом появились друзья: Алента, Мик, Кесса. Да и Ирвин, если подумать, никуда не исчезал: остался в моей голове, в моем сердце.

А вот теперь это чувство. Друзья уехали – и сразу ощущаешь разницу. Кажется, ответственности меньше, свободы, наоборот, больше: все хорошо, только… какая-то странная тишина вокруг, пустота. У меня есть целый мир, я чувствую его, но не отделаться от ощущения, что не все в нем на своих местах.

Ну, а надежда… что я смогу что-то узнать о ней, о моей матери, наполняет не добрым чувством, а тягостным. Глупое, ужасно глупое чувство – надежда.

Родители… Что мне рассказывал о них Ирвин? Немного, но я помню, как он напирал на то, что никакого другого выбора у моей матери не было. И ей пришлось отдать меня, чтобы защитить. Конечно, Ирвин вполне мог лгать, чтобы внутри меня сохранялось только хорошее, светлое… Он говорил, что она умерла, спасая меня, но не рассказывал подробностей. Гм… Так лгал он или нет?

Нет, я уверен, что нет. У Ирвина никогда не получалось меня обмануть. Я знал его, как облупленного, и всегда легко отличал вымысел. Вот рассказ о том, что он взял меня в какой-то деревне в глубине страны, в крестьянской семье, был неправдой, а про то, что она спасла меня – наоборот. В этом я не сомневался. И для меня это было более чем важно. Я уже успел на своей собственной шкуре почувствовать, что семья – это не кровные узы, а нечто совершенно иное. Вот Ирвин был моей семьей, и Мик тоже, и Алента. А если бы мои родители просто бросили меня безо всякой на то причины, – я бы к ним совершенно ничего не испытывал. А к Ирвину я много чего испытывал. Только не потому, что мы жили вместе: это тоже ничего не значит. У нас в деревне были такие – вроде бы отец с сыном, но никакая они не семья, так просто – сожители по причине отсутствия иного решения. Ну, а Ирвин… Хоть и был строг, но я чувствовал в нем близкого человека, родного.

Я не мог испытывать к матери того же просто потому, что не знал ее. Но чувство, ощущение чего-то светлого осталось с самого детства. Ведь она не просто любила меня, гораздо больше – она смогла защитить, когда я нуждался в этом. И если бы я мог узнать хоть что-то о ней…

– Что ты тут делаешь?

Я шел вдоль побережья, уже в самом центре пристани, когда меня вдруг окликнули.

Собственно говоря, я уже был на месте. Мы условились с Вадом, что я начну действовать спустя час после того, как они отойдут от пирса. Так сколько времени прошло? Наверное, уже почти пора.

– Вас жду, – ответил я сержанту… То есть старшему сержанту. Не будь он старше по званию, обращался бы вежливее. А вообще… нужно было давно выбросить эту форму.

На глазах у стражника я стал срывать с себя знаки отличия.

– Ты что творишь?!

– Это я еще не размялся…

– Да ты понимаешь, что с тобой сделают! – заорал он так, что мне пришлось отступить на шаг. Просто крик я бы еще вытерпел, но вот слюни…

– Знаешь что? Пожалуй, ты меня и проводишь. На какой из пристаней тут больше всего инаров?

Час истекал. Стоя у борта, аанец упорно всматривался в сторону больших пристаней, но все, что он мог видеть с такого расстояния, – это деревянные дорожки пирсов, крошечные фигурки людей на некоторых из них и несколько крупных кораблей – последних не отправленных Карсуэ в неизвестность. Пара патрульных судов дрейфовала ближе к центру бухты. Очевидно, в первую очередь они берегли порт не от проникновения извне, а от побега изнутри.

– Не торопится твой друг, – негромко заметил Вад.

– Ну, договорились ведь через час, – пожал плечами стоявший рядом Мик.

Отозвалась стуком палуба – к ним подбежала Кесса.

– Нашла!

В руке она держала древнего вида подзорную трубу.

– Ну, и что там? – спросил Мик спустя минуту.

– Бегают, – ответила она, не отводя глаза от стекла.

– Кто?

– Да все. О! А теперь в воду падают.

– Все?

– Нет. Некоторые только… Ух ты!

– Что? – Мик попытался отобрать у девушки трубу, но быстро поскучнел от хорошего удара под дых.

Секунду назад раздался мощнейший треск – явно со стороны берега, но понять его причину оказалось мудрено. Вад не без зависти глянул на Кессину подзорную трубу, но просить посмотреть не стал: чужой опыт научил.

– Пристань сломалась, – сообщила девушка. – Прямо посредине. Хотя вроде можно перепрыгнуть… – В этот момент снова ударило по ушам, и в этот раз Вад успел заметить, как взвилось в воздух облако щепок. – А вот теперь нельзя. А стража-то прибывает, прибывает… Молодцы, хорошо работают, оперативно… И с города прут, и с кораблей, которые у пирсов…

– А Кая не видно?

– Да кто ж его разберет? Бегают все, лица мелькают…

Она вдруг замолчала. Вот теперь Вад сразу понял причину. Дело было в двух замерших у пристаней кораблях. Оба спешно покидались военными, которых и так уже скопилось на побережье больше сотни. Поток солдат не скудел, как вдруг… один корабль бросило на другой, а потом оба понесло к берегу. Людей разметало по пристаням: большинство полетело в воду, но также многие угодили под обломки. Хотя меньше всех повезло тем, кто в момент, когда все случилось, находился на палубе первого корабля. Этих подняло в воздух на высоту нескольких крепостных стен. Даже если до сих пор они были невредимы, им ведь еще предстояло падать…

– Ты видела, что это было? – спросил он Кессу.

– Кажется, что-то снизу их толкнуло… О! Смотрите, а вон и патруль к берегу пошел.

Вад перевел взгляд в сторону бухты и понял, что у них скоро может возникнуть шанс вырваться. Пара судов быстро набрала скорость и уже была в нескольких сотнях метров от пристаней.

– Натан! – крикнул Вад в сторону кормы. У парня была всего одна рука, но чтобы управлять движителем, большего и не нужно. Тем более на таком небольшом судне. – Приготовься!

Он, конечно, и сам все видел, но лучше предупредить.

Корабли успели подобраться близко к берегу и уже начинали швартоваться. Наверняка на борту были инары, амулеты, пушки: скорей всего, не магические, но и без этого – преимущество. Каю, если он сейчас там, на берегу, может не поздоровиться, а вот они сумеют попытаться проскочить. У патруля, конечно, скорость больше, но если бы удалось удачно выбрать момент…

Вад не успел додумать до конца. Один из судов вдруг скрылся в темно-синей вспышке. Пламя не сумело перерасти в пожар и почти тут же исчезло, но короблю это уже не могло помочь. Передняя часть его просто испарилась. Кормы и двух метров мачты было недостаточно, чтобы продолжить движение.

Не успел Вад как следует удивиться первому, как в той же темно-синей вспышке исчез и второй патрульный. На этот раз ему как по линеечке срезало всю левую часть корпуса. Если бы у аанца была труба, он бы наверняка смог рассмотреть все до одного внутренние помещения корабля – от капитанской каюты на корме до складских помещений под самым носом.

– Натан! Вперед! – крикнул он, и всего спустя секунду под ногами дрогнула палуба. Нос стал одну за другой рубить невысокие волны: судно набирало ход.

Не минуло и пяти минут, а они шли уже через середину бухты. Если бы на выходе из Туалонского порта была натянута цепь, они ничего не смогли бы сделать, но Карсуэ для чего-то собирал корабли – одна из главных промашек их миссии: им так и не удалось выяснить, для чего, – и потому путь был свободен.

Вад опять бросил взгляд в сторону пристаней… но бесполезно. С такого расстояния едва-едва можно отделить здания на побережье от синей кромки залива. Хотя… вот, кажется, что-то вспыхнуло как раз там, куда он смотрел…

– Инары подоспели, – прокомментировала Кесса. – Кажется, пока ранг третий, не больше. Огненные шары, молнии… О! А вот это что-то посерьезней! Из воды выскочила ледяная глыба и стала по пристани скакать. Вряд ли, конечно, пятый ранг, но четвертый уж точно…

Больше ни одного заклинания Кесса описать не успела. Их корабль вышел за пределы порта.

– Чего ты хочешь? – крикнул вдруг один из них.

Ну, наконец-то! До чего же долго до них доходит. Меня уже давно атаковали почти исключительно представители гвардии и Ордена, совместными усилиями мы сумели превратить в щепки четыре пристани и доламывали пятую, а мне до сих пор не попалось ни одного умного. И, что подозрительно, ни одного смуглого. Те гвардейцы, что нападали, были обыкновенными – термилионскими.

Едва меня окликнули – я отпустил инара, которого держал за горло. Через дырку в пристани он плюхнулся в воду. Теперь мы могли пообщаться.

– Поговорить, – выкрикнул я в ответ.

Было не совсем понятно, к кому обращаться. На берегу в трех-четырех десятках метров от меня за разными укрытиями – от перевернутых повозок до свежеприобретенных дефектов местности вроде неглубоких воронок – прятались несколько десятков легионеров и пара инаров, насколько я понял, как и те, кого я уже отправил поплавать, не очень сильных. Еще, наверное, пара рот солдат держалась чуть поодаль: резерв плюс организация оцепления.

Решив, что меня слушают, я продолжил:

– Мне нужен предводитель гвардии Карсуэ. Такой смуглый паренек. Пусть он придет сюда – и мы с ним поговорим. Имени я не знаю, но откликается он вроде бы на прозвище кье…

Внезапно я ощутил, что лечу. Это было странно, потому что сам я вроде не прыгал, хотя пристань… да, все дело было в пристани. Она меня подбросила… и полетела вслед! На высоте метров десяти догнала и, переломившись надвое, встретила спереди и сзади на манер огромных ладоней. Я не успел выставить щит, и меня крепко приложило по голове. Это, конечно, разозлило.

Бухнувшись в море, уже через секунду я взметнулся над берегом с мечом в руке. Едва сапоги коснулись каменной набережной, в меня метнули чем-то убойным. Я успел подставить меч – и тут лишился его. Врезавшись в лезвие, оранжевая молния мгновенно превратила его в пыль: от кончика до самой рукоятки.

Гм… отвлекающий маневр, выходит, удался. Отличного отобранного у одного из гвардейцев меча меня лишили, а кьегха до сих пор не позвали. Метрах в двадцати пяти передо мной, сверкая идеально новой темно-зеленой мантией, стоял инар. Этот, судя по силе заклятий, конечно, был повыше рангом. Пятый, шестой или где-то посредине между ними.

– Промахнулся! – радостно крикнул я ему, но маг не стал отвечать. Вместо этого сунул руку в карман, вынул с чем-то спрятанным в кулаке – и разжал горсть навстречу мне. По брусчатке заскакали маленькие серые камушки. У меня в сознании все они казались связанными единой цепочкой Силы – одним заклинанием. Каждая энергетическая линия выглядела плотно, прочно, мощно.

Я подпрыгнул и создал вокруг себя энергетический щит-шар. Мгновенно глаза и уши перестали сообщать информацию об окружающем мире, но их роль сразу согласилось сыграть сознание. Теперь видеть, а точнее – чувствовать – я мог недалеко, метров на двадцать за пределы шара, но полностью не ослеп. И очень хорошо ощутил, как ко мне бросилось несколько десятков тонких, но невероятно плотных струек Силы – по одной от каждого камешка.

Щит не дрогнул, но удерживать его стало во сто крат сложнее. Пришлось положить ладони на его стенки. В какой-то момент вражеское заклятие полностью окутало шар, но, так и не сумев отыскать отверстия, отпрянуло в стороны, расходуя энергию не как задумано, а куда придется.

Держать оборону тут же стало легче. Оторвав от щита одну из ладоней, я создал очередной многослойный шар. Только не двойной, как те, что атаковали патрульные суда, а четвертной. С расчетом, что оболочки раскроются не одновременно, а по очереди. В результате вместо одного сильного удара должно получиться три послабее. Смысл был, конечно, не в том, чтобы пожалеть противника, а в том, чтобы не долбануть по самому себе.

Скинув щит, я сначала выпрыгнул из воронки, созданной заклятием инара – мимо протрещало сразу несколько выпущенных гвардейцами из амулетов огненных шаров, – потом нагнулся, пропуская над головой тускло мерцающий кинжал – «подарок» от мага, – и наконец улучил момент бросить свой черный шар.

Три взрыва слились в один. Инар, насколько я успел не увидеть, а почувствовать, изловчился выставить перед собой оборонное заклинание – стену, сотканную из голубого сияния, – но ее снесло первым же ударом. Вторым било уже по самому магу. Третья и последняя часть заклятия сработала вхолостую.

В меня выпустили еще несколько арбалетных болтов, пару молний из амулетов – от всего я отгородился небольшой черной стенкой, – на этом их запал, кажется, вышел.

– Ну, еще кто-нибудь?! – произнес я грозно.

Пока мой план удавался только наполовину: «Новый путь» давно был на пути в Серединное, а вот кьегха вниманием не удостоили.

– Чего ты хочешь? – раздался вдруг знакомый голос.

Если они думают, что я второй раз попадусь… Ну… попадусь. А что делать-то?

– Я ведь говорил уже. Повторить, что ли?

Я бы, конечно, повторил, но тут понял, что это и вправду был отвлекающий маневр. Еще один. Только в этот раз на меня не нападали, а наоборот: все куда-то стали прятаться – отходить ближе к оцеплению.

Гм… Они что – решили подождать, пока я сам умру?

От нечего делать я стал искать место, где можно было бы присесть. И так вокруг грязно оказалось… За спиной море, блестящее отраженным солнцем и прекрасное, но впереди… вскрытое магией побережье: обломки камня и вывороченная земля, повсюду куски дерева, пара ближайших зданий разрушена, в воздухе достаточно пыли, от одной из воронок к небу тянутся струйки дыма. Прямо у меня под ногами валяется чья-то оторванная рука – хоть и с колечком на мизинце, но какая-то одинокая. Больше нигде тел или просто крови не видно. Может, это, конечно, и хорошо, что трупов нет, но все-таки странно. Вокруг только пыль и мусор.

Еще – необычно тихо для города. Стражники затаились, но «тепло» ближайших из них – метрах в пятидесяти – все еще ловит мое сознание.

Так где же сесть? Может быть, прямо на землю? Найти место, где запах моря сильнее запаха гари, и устроиться прямо там.

– Ну, и кто же ты?

Он вышел из-за одной из развалин. Смуглый, высокий, в капитанской форме гвардейца Карсуэ. На лице у него застыло неприязненное выражение ко всему окружающему. Ему – и это нас объединяло – явно не нравился наведенный у пристаней беспорядок. Аккуратно, чтобы не задеть, он обходил куски дерева и камня, старался не наступить в грязь. В конце концов он остановился на относительно чистом участке, метрах в десяти от меня.

У него на шее висел амулет в форме диска из какого-то темного материала, к поясу были прилажены ножны с мечом и кинжалом. В руке он держал какую-то палку. Я попробовал почувствовать что-нибудь внутри нее – вдруг это амулет, – но ничего интересного не ощутил.

– Я – Кай, – ответил я, когда он остановился.

– Это мне ни о чем не говорит.

– Бывает.

– Ты меня задерживаешь, – раздраженно произнес он и махнул в мою сторону палкой. Оттуда молниеносно вырвался темный поток. Силы внутри самого амулета – все же это был амулет – я по-прежнему не ощущал, а вот заклятие показалось мне по-настоящему опасным.

Чтобы уклониться, пришлось нырнуть в небольшую воронку. Внутри успело скопиться достаточно воды, чтобы, вылезая оттуда, я нес на себе больше грязи, чем одежды.

– Может, поговорим?! – крикнул я, пока в меня не успели шарахнуть еще чем-нибудь. Я-то, конечно, тоже крутой маг, но для полной уверенности мне нужен был еще и меч. По идее, здесь, среди развалин, должно было немало валяться, но мне пока ни одного не попалось.

– Мне не о чем с тобой разговаривать.

Кьегха стал заносить посох для второго удара…

– А как же Послание? – Отвлекая внимание, я был готов, что маневр не сработает и придется уворачиваться, но неожиданно гвардеец помедлил.

– Какое Послание?

– Ну как же? То, которое хранят кьегха и показывают тем, кому хо…

– Откуда ты узнал?!!

Вот это была резкая перемена в настроении! До этого, если б меня не пытались убить, наша беседа вполне могла бы служить примером, как следует вести себя в культурном обществе. Я имею в виду – мы оба были спокойны, вежливы, не матерились, я бы даже смог изобразить натянутую улыбку… Но все вдруг поменялось.

Гм… неужели тот… скехта, как он себя называл, сболтнул лишнего? Иначе зачем бы теперь этому гвардейскому капитану так сверкать глазами? Да и его амулеты… Теперь я чувствовал, как от посоха и медальона на груди смуглого исходит что-то тихое, скрывающее себя, но в то же время предельно опасное.

– Мне скехта сказал, – чуть потянув паузу, ответил я, не переставая обшаривать взглядом землю. Где же, чтоб они все проржавели, эти чертовы мечи? Я же видел: драпая, большинство теряло оружие!

– Имя.

– Что?

– Назови его имя! Он не имел права сообщать об этом!

– Да? А сам он сказал, что он скехта и потому имеет право направить достойного…

– И это ты достойный? – В голосе было столько иронии, что я почти обиделся.

– Мне нужно посмотреть на Послание, – сказал я. – Оно у тебя?

Несколько секунд гвардеец разглядывал меня, не отвечая, потом вдруг рассмеялся:

– Посмотреть? Просто посмотреть? – улыбаясь, переспросил он, а потом лицо резко ожесточилось. – Послание уже на пути в Безымянный. А открыться оно способно лишь тем, кто достоин. Остальных оно превращает в пепел. Что, все еще хочешь посмотреть? Даже среди моего народа лишь немногие способны вытерпеть слово Князя. Послание, если ты попытаешься прочесть его, развеет тебя по ветру, человечек. Не сомневайся, скехта, взявший на себя слишком много, забывший о своем месте, будет наказан.

– Да мне как-то побоку, – признался я. – А как же мой талисман? На котором изображен знак Князя?

Я выпростал талисман из-под рубашки, показывая его кьегха. Хрен с ним, с «посланием»… вообще со всеми посланиями мира, но если он сможет рассказать что-нибудь про талисман…

– Кусок дерева, – произнес гвардеец, даже не пытаясь рассмотреть, что я ему показываю. – Любой идиот способен поставить закорючку на деревяшке. Настоящие Знаки можно получить лишь одним способом – из рук Князя. Лишь достойнейшие, сильнейшие дети этого мира удостаиваются внимания великого.

– Значит, ваш Князь к моему талисману отношения не имеет?

– Разумеется, нет!

– А в Послании тогда что?

– Тебя это не должно волновать, человечек, – удивительно спокойно ответил кьегха.

– Почему?

– Ты сейчас умрешь.

Подняв посох высоко над головой, в следующую секунду гвардеец резко его опустил. Так, что нижний конец вошел в брусчатку как минимум на треть. Брызнула каменная крошка, и одновременно с этим все вокруг покачнулось и стало куда-то проваливаться.

Какое-то мгновение мне казалось, что под землю уходит весь город: земля и брусчатка трескались, причалы, которые я не успел пустить на щепки, оседали в море, вода волновалась, а здание ближайшего трактира, пару раз качнувшись, схлопнулось внутрь себя, вытолкнув вверх облако пыли.

Я сам не удержался на ногах – лишь в последний момент успел оттолкнуться от съезжающих вниз камней и выпрыгнуть. Расстояние до ближайшего безопасного участка – круга шириной в два десятка метров со смуглым гвардейцем в центре – оказалось немалым, но я сумел долететь. И только тогда я смог разглядеть, что самому Туалону бедствие не угрожает: пролом заканчивался в полусотне метров от эпицентра.

– Тебе не удастся убежать.

– Да я и не…

Я хотел ответить, что сбегать, по крайней мере пока, не собираюсь, гвардеец перебил меня ровным мощным выкриком:

– Жасда!

И повел посохом вокруг себя. Секунду ничего не происходило, потом сразу со всех сторон Сила как будто взбесилась. Казалось, кьегха отдал лишь малейший приказ, посох испустил всего одну капельку энергии, но пространство вокруг нас как будто сошло с ума. Получается, и такое возможно! Это ведь новый уровень! Астральники вырабатывают Силу из энергии, мастера келото получают ее из мира, открываясь ему, а кьегха, выходит, способны воздействовать на нее, даже не пропуская через энергетическое ядро? Но как именно они это делают?

Тут было о чем поразмышлять, но не в тот момент. Энергия преобразовалась в заклятие, и невероятно резко весь пятидесятиметровый провал залило ярко-красным пламенем. Почти тут же – бешено зашипело море: огонь добрался до воды. Со стороны залива к небу тянулась огромная молочно-белая простыня.

– Ты не сможешь сбежать! – перебивая треск пламени, кричит гвардеец. – Поздно!

Он направляет посох мне под ноги:

– Тарта!

Темный луч разбивает камень в метре от меня, и я лечу в огонь. Жара сразу становится нестерпимой, и почти в то же мгновение меня окутывает черное пламя.

Сразу выскочить не могу – наоборот, продолжаю проваливаться. На меня что-то сыплется – наверняка горячее, как недры вулкана, – и удерживать заклинание уже сложнее. Чтобы вырваться из плена, я несколько раз полосую черным огнем по сторонам, и только тогда получается продвинуться нанемного, но этого, к счастью, достаточно. Я делаю несколько быстрых шагов и что есть силы толкаюсь ногами. Всего через секунду чувствую, что враждебное ярко-красное пламя больше не давит.

Лечу до тех пор, пока воздух в силах держать меня, и приземляюсь на что-то твердое. Заклятие мгновенно слезает с туловища, ног, лица, оставаясь только на руках. Я разворачиваюсь навстречу огненному кругу, и в этот момент пламя раздвигается. Соскальзывая по красным языкам, словно по ледяной горке, кьегха ступает на твердую поверхность.

Создаю четверной шар, так хорошо сработавший против инара, но, едва коснувшись посоха, он перестает существовать.

– Фокусы не спасут тебя.

Кьегха делает короткий пасс – и у него из предплечья, протискиваясь сквозь рукав, вылезает с полдюжины рыжих огоньков. Спускаясь по руке, они тесно прижимаются к кулаку, и еще через секунду, зацепившись друг за друга и бешено крутясь, бросаются ко мне.

Скорость заклинания невелика: я успеваю выставить щит… и промахиваюсь. Заклятие облетает преграду снизу и вцепляется мне в горло, мгновенно превращаясь в острейший, неудержимый, сжимающий горло ошейник.

Заклинанием меня валит на землю и начинает бросать из стороны в сторону. Пытаюсь просунуть под ошейник руки, прожечь его заклятьем, даже создать под ним щит из черного огня, но никак не могу сосредоточиться на таком тонком участке, а давление тем временем только усиливется. Я уже почти ничего не вижу и не слышу, когда приходит мысль: «У меня же есть меч!» – тот, что я по ошибке подобрал на Черной Земле и уже несколько недель носил за спиной закутанным в старую тряпку.

Потянувшись, надрываю ткань, нащупываю рукоять. Едва прозрачное лезвие касается ошейника – он распадается на мелкие рыжие огоньки. Спустя секунду они пробуют атаковать снова, но уже я готов и всего на полмига раньше успеваю сотворить щит в форме шара, только теперь внутри оказываюсь заперт не я сам, а вражеское заклятие. Сделав внутреннюю стенку шара острой, я заставляю его резко сжаться – и тут же бросаю вперед. Теперь черный шар буквально разрывается от клокочущей в нем свободной Силы. Чтобы воспользоваться ею, остается лишь вовремя развеять собственное заклятие. Что я делаю, едва расстояние между гвардейцем и шаром сокращается до метра.

Я резко вскакиваю, надеясь подгадать момент, когда посох кьегха окажется занят. Потому что именно он остается неизвестной величиной. Чуть не задушившее меня заклинание, хоть и оказалось в итоге невероятно изящным и мощным, все же понятно мне. В тот раз, в отличие от тех, когда гвардеец использовал посох, Сила была взята из ядра. Выходит, только посох способен заставить наполняющую мир энергию плясать под свою дудку?

Как бы то ни было, отвлечь я пытаюсь именно его, и… ничего не выходит. Кьегха просто не обращает на атаку внимания. Черный шар высвобождает Силу всего в метре от груди смуглого, но энергия не брызжет в стороны, уничтожая все на своем пути, хоть и должна делать именно это. Вместо этого, едва освободившись, она рвется к гвардейцу и вся до последней капли исчезает в его нагрудном медальоне.

– Кетеза! – тут же кричит кьегха.

От посоха отделяется густая тень – чем-то похожая на те, что с легкостью создают накхи, но все же неуловимо отличающаяся. Очень скоро заклятие оказывается рядом со мной, я инстинктивно взмахиваю мечом. Нет уверенности, что тень сумеет разрубить тень, но все-таки это происходит. Заклинание распадается.

– Неплохая игрушка, – произносит гвардеец. Ничему не удивляющийся и ни о чем не беспокоящийся. – Пожалуй, она мне пригодится.

Он вдруг начинает озираться по сторонам.

– Кажется, я видел здесь кого-то… – замечает он непринужденно, а потом резко кричит: – Камиткхэ икиниий сахатве!

Это четвертый раз, когда я слышу эту фразу. И каждая из трех предыдущих крепко впечаталась в память – не столько словами, сколько ощущением вырвавшейся на свободу природной силы.

Новое чувство превосходит прежние многократно. Первые напоминали порывы ветра, сейчас же в мир врывается ураган. От настоящей бури его отличает лишь то, что он будоражит не воздух, а сознание.

Спустя несколько секунд со всех сторон к нам начинают выходить легионеры.

– Рабы справятся с тобой, – произносит кьегха.

Они выбираются из-за развалин, возникают из переулков, обходят стороной все еще пылающий огненный круг, появляются из пары ближайших зданий. Легионеров с хорошо знакомым решительным и непостижимо бесстрашным лицом набирается не меньше трех дюжин.

Неужто придется их всех убить? Может быть, таинственное заклятие и заставляет показывать людей абсолютно все, на что они способны, пусть даже только в теории, но в неуязвимых оно их не превращает.

Да и странное решение… Со мной легионерам не справиться, а вот гвардейцу обзор могут загородить. Удастся этим воспользоваться?

– Клигха’хртэт! – подняв посох над головой, провозглашает кьегха.

Опять до моего сознания доносится эхо непонятного заклинания. И это определенно что-то другое. На сей раз таинственная магия смуглых соединяется с невероятной природой посоха. Заклятие гвардейца накрывает разумы людей, а амулет касается каждого тоненькой нитью Силы.

Но для чего? Ведь легионеры уже и так подчинены…

Внезапно все как один солдаты падают и дико, страшно, как в предсмертной агонии, начинают кричать. Двое из них слишком близко к огню – перестав себя контролировать, они падают в пламя.

Остальные тем же временем умолкают, но продолжают неистово биться на земле. Даже ударяясь головой о камни, они не останавливаются, как будто внешняя боль перестает быть для них чем-то значимым. Они целиком и полностью погружаются в то, что разрывает их изнутри.

Один из легионеров извивается метрах в десяти от меня. Одежда его успела превратиться в лохмотья, а лицо перестало казаться человеческим. Кожа в нескольких местах прорвалась, белки глаз изрезаны красными полосами, губы ссохлись, обнажив изменяющиеся зубы. Фигурку мужчины, поначалу едва ли не тщедушную, начинает раздувать – рывками. Раз – и в размерах увеличивается бедро, два – вздувается бицепс, три – трещит и рвется нижнее белье, когда за одну секунду правая ягодица разрастается в десятки раз. В течение каких-нибудь двух-трех минут каждая мышца легионера претерпевает кардинальные изменения.

В моем сознании человек опутан тонкими нитями магического узора. Заклятие кьегха мощными волнами закачивает в него Силу, забирая ее прямо из мира.

И более того. Передо мной уже не человек, а монстр. Трех метров ростом, со вздутыми мускулами, твердыми как сталь – в буквальном смысле: сквозь некоторые мышцы, ничуть не стесняя движений, торчат обломки костей, – практически полностью голый. Кожа с измененного тела спадает почти полностью, но обнаженное мясо настолько крепко, что с него не стекает не капли крови.

Еще минуту существо не двигается, как будто свыкаясь с ощущениями: его только что пробудили к жизни! – потом открывает глаза. Если то, что торчит из разбитых глазниц, все еще можно так назвать.

Всего чудищ более трех десятков.

– Съешьте его, – коротко командует кьегха, не указывая и даже не смотря на меня, но, тем не менее, каким-то образом существа понимают, о ком речь.

С невероятной для такого громоздкого создания скоростью, чудища бросаются ко мне. Не по одному – все разом. Судя по всему, в их головах осталось слишком мало места для мысли – в отделении стражи легионеры нападали согласованно, – твари на это не способны. Готов поспорить, кружащий голову запах гнилого мяса отчасти и от истлевших мозгов.

Одно из чудищ опережает остальных – и я легко, даже не задействуя возможности энергетической оболочки, отсекаю ему голову. Спустя секунду смертоносные туши налетают на меня всей гурьбой – остается только уворачиваться.

На огромной скорости тяжелые тела врезаются друг в друга, но не могут нанести даже малейшего увечья. Вскоре образуется такая толчея, что уже непонятно, как чудищам удается находить меня каждый раз, когда я вырываюсь из кучи. Чтобы не получить удара, приходится двигаться на пределе возможностей. За все время мне удается взмахнуть мечом лишь несколько раз: отсечь пару голов и одну руку. И их все еще слишком много. Хватит меня на всех? А переключаться на магию слишком рискованно: саабат такой степени концентрации отнимает весь контроль, на который я способен.

Я уворачиваюсь от еще одного взмаха могучей лапы и внезапно ощущаю позади себя среди десятка безумных животных взглядов один расчетливый и точный. Оборачиваюсь, поднимая оружие… И вовремя: не со звяканьем, а с тем звуком, с которым, должно быть, встречаются молнии, мой меч бьется о посох.

Следующим движением приходится низко припасть к земле, чтобы пропустить тела чудищ мимо себя, то же делает и кьегха. Созданные им твари целятся в меня, но по ошибке вполне могут разорвать и гвардейца, хотя спустя всего секунду становится ясно, что это не так просто. Одно из созданий случайно налетает на смуглого – и тут же распадается горсткой пыли, лишь амулет на груди кьегха чуть гуще наливается черным. От второго он просто отмахивается посохом: этого хватает, чтобы разделить чудовище надвое, хотя у оружия и нет режущей кромки.

Мне тем временем опять приходится уклоняться, но, как ни странно, теперь это удается легче: с одной стороны меня защищает гвардеец. Реакция у него, судя по всему, ничуть не хуже моей: я пробую достать его несколько раз, и всякий раз он успевает отразить удар.

– Сейчас ты умрешь! – Лицо гвардейца спокойно, но ему приходится кричать, чтобы перебить заглушающий все рев чудовищ.

«Умрешь» – это ты, приятель, конечно лишнего махнул, но дела и вправду ни к черту. Есть у меня перед кьегха преимущество, о котором он не подозревает?..

«Конечно!» – вдруг вспоминаю я. Прежде это случалось всего раз, но ведь я знаю, как действовать.

Гвардеец замахивается для очередного удара, его медальон и посох резко наливаются непроходимой, кажется, вечной, темнотой, древко приближается… И я бью в ответ, всем весом своей энергетической оболочки, сосредоточившись на прозрачном лезвии. Тень мгновенно покрывается черным разрушительным пламенем. Оружия встречаются.

Больше я ничего не вижу. Глаза застилает Сила. Кажется, весь мир состоит из нее. Стараюсь поставить щит, но давление слишком велико. Какое-то время я еще борюсь, потом сознание гаснет.

Очнулся я не потому, что очень саднило пониже спины – хотя было бы логично: болело сильно, – а от ужасного запаха. Что он мне напоминал? Ничего, абсолютно ничего. Можно было бы предположить, что примерно так пахнет дохлое стадо лысых хомяков, если его сначала недоварить, а потом дать прокиснуть, но это будет всего лишь догадка, которую вряд ли когда-нибудь удастся проверить.

Еще секунду я думал, что достает меня больше – боль или запах, – потом решил, что избавиться следует от обоих ощущений, и резко вскочил.

Извернувшись, глянул на свою левую ягодицу и сдавленно охнул. Если она раньше и была симпатичной – хотя тут мне трудно судить, – то на какое-то время перестала. Прямо из нее торчал оплавленный металлический осколок. Всего несколько сантиметров, но больно, как от целого метра.

И делать нечего: не растягивая «удовольствия», я приготовился и дернул. Больно было безумно, но я мужественно промолчал.

– Ну вот… теперь я еще и в задницу раненный…

Я вдруг понял, что рукоять меча все еще лежит у меня в ладони. Темного лезвия под ярким солнцем – кажется, я провалялся в отключке совсем недолго – почти не видно. Подумав, я убрал меч в ножны: не потому что такой смелый, а оттого, что ни кьегха, ни изуродованных солдат поблизости не видно.

Сам я стою в куче то ли пепла, то ли грязи – общее ощущение, что я в каких-то горах, окруженный горелыми хребтами. Очень уж пострадала портовая местность от встречи меня со всеми. Земля всюду обожжена, камень – оплавлен. Неподалеку – куча чего-то на редкость тошнотворного. Лично у меня две идеи: либо те самые хомяки, либо фарш из чудищ.

Внезапно где-то за пределами воронки, в которой я нахожусь, раздается животный рев. Значит, не все твари погибли? Глянув по сторонам внимательней, я тут же заметил одного из них на вершине «хребта». С оторванной рукой и развороченным черепом, метрах в тридцати от меня, он закусывал, судя по всему, собственным предплечьем. Очевидно, ко мне твари интерес потеряли.

Вскоре вновь послышался рев – за пределами видимости. Что ж, в оцеплении наверняка было немало инаров – пусть теперь это будет их проблема.

Поднявшись по склону на пару метров, я заметил его – кьегха, совершенно точно мертвого: разрубленного напополам. Одна из половин сжимала в руке крохотный обломок посоха – видимо, он разлетелся более чем на две части, – у второй к груди прилипло что-то, что раньше, судя по всему, было амулетом, теперь расплавленное и также развалившееся на куски.

Ну, я мог сразу сказать, что не надо плохо ко мне относиться.

Но что ж теперь делать? Друзья уже на пути в Аан и просто так их теперь не найти: разлука в любом случае будет долгой. Значит, можно заняться и другими делами.

Прежде всего – выяснить, что означает знак на моем талисмане.

Ну, а пока… мне опять нужен легионер… ну, или швейная мастерская. Хотя лучше все же легионер: им за одежду платить не надо.