Глава 13

Это был мой второй закат во владениях Карлиса, столь же великолепный и подавляющий своей красотой. И, вполне вероятно, последний. Для меня. По крайней мере, Карлис, покидая расположенную на вершине горы площадку для жертвоприношений, в недрах которой и прятался его замок, считал именно так. Никак иначе его слова прощания расценить было невозможно.

Впрочем, мою судьбу он от меня не скрывал с самого начала.

Когда солнце окончательно село и остроконечные силуэты гор растаяли в сгустившейся за террасой мгле, змей предложил выбор. Он помогает мне уснуть и разбудит, когда наступит время ритуала, в котором я стану даром их покровителю, либо… дает мне напиток, придающий сил и лишающий желания сна.

Я выбрала второе. Не только потому, что надеялась использовать предоставленные мне мгновения, чтобы найти выход.

Капнув в бокал с вином несколько капель из флакона, который висел у него на шее, Карлис подал его мне.

За стеной из подсвеченных снизу столбиков перил царила бездонная мгла. Его плащ, небрежно брошенный на стойку для оружия, черной кляксой выделялся в полусумраке, становившемся плотнее за небольшим кругом, центром которого являлся стол, рядом с которым мы сидели. И было в этом нечто мистическое, как и в том, как дрогнула моя рука, прикоснувшись к прохладным граням фужера.

Мое состояние не было страхом или отчаянием, толкавшим на необдуманный риск, но воспринималось переломным моментом, той точкой невозвращения, после которой ничего нельзя будет изменить. Я приняла решение не потому, что для него имелись все основания, а потому, что оно было единственно возможным из двух одинаково неприемлемых.

Карлис наблюдал за тем, как я делаю глоток за глотком с равнодушной отстраненностью. И лишь когда я слизнула с губ последнюю каплю изысканного напитка, легко поднялся из своего кресла и, протянув мне руку, коротко бросил:

– Идем.

Мы вернулись в комнату, где я очнулась во второй раз. Он вновь, как уже делал при мне, коснулся затянутой в перчатку ладонью отшлифованной до зеркальной гладкости стены и первым вышел в открывшийся проход.

Узкий туннель, освещенный столь слабо, что мне приходится поторопиться, опасаясь потерять змея из виду. Спустя некоторое время второй, в который мы сворачиваем, затем еще один, уводящий нас вниз. Потом мы упираемся в тупик, но, прежде чем я успеваю удивиться, перед нами появляется новый коридор. Но я в очередной раз не ощущаю магии, хотя и знаю, что она есть.

– Мой кабинет.

Не знаю, какая уже по счету стена отходит в сторону, я делаю шаг вперед, успев отметить, с каким настороженным вниманием он смотрит на меня, и… едва сдерживаю вырывающийся из души стон.

В том, что эта пещера нерукотворна, нет никаких сомнений – гармонию природы подделать невозможно. Все, что привнесено в ее очарование – разноцветное освещение, которое делает ее похожей на диковинный сад.

Причудливые формы сталагмитов напоминают экзотические деревья, свисающие сосульками сталактиты пусть и не имеют сходства с лианами, но вызывают ассоциацию с труднопроходимыми джунглями. А глухо звучащая капель да гомон подземной реки добавляют этому образу законченность, наполняя его присущими жизни звуками.

Завороженная сказочной красотой мира, в который мы вступили, не сразу замечаю небольшую ровную площадку, на которой стоит массивный каменный стол, словно светящийся изнутри, и украшенное шкурой кресло рядом. Выразить, насколько я покорена этой красотой, можно лишь одним способом – склонить колени и опустить голову, безропотно принимая свою ничтожность перед тем, кто в состоянии творить подобное.

– Набрось.

Его голос вырывает меня из созерцания, и я не сразу понимаю, чего он от меня хочет. И лишь заметив похожий на его плащ, который Карлис мне протягивает, чувствую начинающий пробирать холод.

И в это мгновение, когда я еще помню собственную ущербность, но уже близка к тому, чтобы вернуть себе способность рассуждать здраво, я осознаю то, что вызывало у меня недоумение.

Мой похититель находился во власти той смеси эмоций, которая возникает при взгляде на это великолепие. И из нас двоих не я была у него в плену, а он – у величия гор.

– Сколько вас здесь?

Его губы тронула улыбка, но в глазах было лишь равнодушие владыки, для которого я представляю интерес, пока разделяю его восторг.

– Достаточно для того, чтобы не чувствовать себя одиноким.

И вновь у меня возникло ощущение, что я очень сильно ошибаюсь на его счет, продолжая воспринимать как злодея.

– Интересно, этой красотой можно насладиться?

Его улыбка напомнила о снисходительности.

– Мне это не удалось. Жаль, что у тебя так мало времени.

У меня получилось не вздрогнуть от этого намека. Сам же Карлис словно не понимал, какую боль причиняет своими словами. Впрочем, его поклонение покровителю анималов-змей вполне способно придать смерти возвышенный оттенок.

Вот только в это представление о нем не вписываются нотки сожаления, которые я время от времени слышу в его голосе.

– Ты не расскажешь мне о ритуале? – Я не была уверена, что жажду знать об этом, но мне нужна информация. Любая.

– Ты все увидишь сама, – с уже начавшим удручать спокойствием произнес он, проходя мимо меня.

Мне ничего не оставалось, как двинуться следом.

Наброшенный на плечи плащ согревал, словно меховая шубка, но был удивительно легким, не стеснял движений, и прочным. В этом я убедилась, нечаянно зацепившись за острую грань сталагмита, похожего на ощетинившийся шипами розовый куст. Но прежде чем я сама склонилась, чтобы освободить ткань, Карлис скользнул ко мне и, с чарующей нежностью прикоснувшись к созданной самой природой замысловатой фигуре, отцепил полу плаща.

Первое, что мелькнуло в голове после увиденного, – ожидание чего-либо нелицеприятного в мой адрес. Но я ошибалась. Поднявшись, он прошел мимо меня по выровненной и присыпанной мелким сверкающим песком тропинке, извивающейся между сотворенных природой колонн, на мгновение коснулся моего плеча и тихо, но заботливо произнес:

– Будь осторожна. Ты еще слишком слаба.

Когда я нахмурилась, понимая, что все, что он делает для меня, еще больше сбивает с толку, добавил возвышенно:

– Все будет так, как должно случиться, и никому это не изменить. Просто позволь своей душе отдохнуть от проблем, верни ей внутренний покой.

– Чтобы в состоянии умиротворения отправиться в пасть вашему змею, – угрюмо заметила я, чувствуя, как вместо спокойствия ощущаю желание выпустить когти.

– Наш змей не питается разумными. – Сменив менторский тон на насмешливый, он отверг мою гипотезу и, резко повернувшись, направился дальше, поясняя на ходу: – Я покажу тебе лишь самые красивые места. Ты будешь единственной, не принадлежащей к нашему клану, кому я разрешу искупаться в водах священного озера.

Наверное, этот план был значительно лучше, чем пытки, мысль о которых мелькала в моем сознании в первые мгновения нашего с ним знакомства. Но это было хуже, чем возможность узнать что-либо о своем будущем.

И хотя я понимала, что вряд ли он будет отвечать на мои вопросы, решила задать один из множества, которые меня очень интересовали:

– Почему я не ощущаю магии?

Нас разделяло несколько шагов, но я только успела моргнуть, а он стоял рядом и смотрел на меня с изумлением, которого я не ожидала.

– Тебе ведь не нравится магия?

Мне не оставалось ничего, как только кивнуть, подтверждая это.

– Ты недоступна мне ментально, поэтому я не могу заблокировать твое восприятие, чтобы лишить возможности насладиться этой красотой. Но ты страж и полностью защищена от моего воздействия, и мне пришлось создать вокруг тебя кокон, не позволяющий царствующим здесь стихиям влиять на тебя.

– Но зачем?!

– Зачем? – удивленно переспросил он, словно поражаясь моей недогадливости. – Ни я, ни мой покровитель не причиняем боли больше, чем это необходимо.

Спрашивать еще о чем-либо после подобного ответа не имело смысла. Оставалось лишь полагаться на собственное везение, надеяться на то, что за отпущенное время я смогу найти выход, или верить в то, что призыв тотемного зверя не ударит по моей дочери, лишив ее будущего единения с ее котенком.

Впрочем, поступок Ингвара, подарившего ей кармачи, оставлял весьма значительные шансы, что все закончится благополучно.

О мыслях, которые теснились в моей голове, я забыла весьма скоро. Карлис оказался великолепным рассказчиком, искренне влюбленным в собственный мир, а пещеры, сменяющие одна другую, очаровывали своей невероятностью, покоряя то готической устремленностью ввысь, то застывшей во времени стремительностью падающих с высоты каменных струй, то романтичными террасами, укрытыми переплетениями сверкающих кружев.

Особенно запомнилась одна, та самая, в которой и находилось подземное озеро. Она была большой; несмотря на то что змей усилил ее освещение, дальний край терялся вдали, недоступный зрению. Причудливые подтеки на довольно низких сводах создавали иллюзию стертых временем фресок, несколько каменных арок добавляли впечатлению сходства с древним храмом, а зеркало воды воспринималось натертым до блеска темным мрамором.

Сказав, что не желает стеснять, мужчина оставил меня одну, бросив напоследок, что подводный мир этой пещеры не менее прекрасен, чем тот, что я уже имела возможность увидеть.

В правдивости его слов я убедилась довольно скоро. Озеро было глубоким, невероятно прозрачным и, так же как и сама пещера, подсвечивалось множеством магических светильников. Некоторые из них выглядели шарами, кучкой сложенными в огромной чаше, другие напоминали тонкие нити, едва заметные среди застывших в воде каменных водорослей.

Сама вода была прохладной, но как раз настолько, чтобы только слегка бодрить. А вырывающиеся со дна в бисере пузырьков теплые струи добавляли ощущение уюта и неги.

Потом мы то ли завтракали, то ли обедали (я полностью потерялась во времени) под небольшим навесом, напоминающим увитую плющом беседку, а вокруг играл причудливую мелодию подземный дождь.

Я завороженно смотрела, забывая о еде, как набухает капля на изломленном игольчатом своде, похожая на готовый раскрыться бутон, затем срывается, устремляясь в гибельный полет, и взрывается радужными осколками.

Затем мы долго пробирались по узкой тропинке, огороженной перилами настолько тонкими и ажурными, что они напоминали вышивку, сделанную ледяной нитью. Затем…

Последнее, что я запомнила, прежде чем окунуться в окружившую меня тьму, был его полный грусти взгляд.

Это был мой второй закат во владениях Карлиса, столь же великолепный и подавляющий своей красотой.

Когда я очнулась, лежала на похожем на искристый снег белоснежном мраморе, покрывавшем идеально ровную, словно срезанную гигантским ножом, площадку на вершине горы. Тонкая ткань белого платья, в которое меня обрядили, пока я находилась в беспамятстве, не защищала от холода и пронизывающего ветра. Браслеты на руках и ногах, от которых тянулись изящные витые цепи, студили кожу, добавляя неприятных ощущений.

– Не держи на меня зла. Я не могу противиться тому, что сильнее меня.

Карлис стоял у самого обрыва спиной ко мне.

– Чему? – выкрикнула я, поднимаясь и осматриваясь.

В центре алтаря находилась высеченная из огромного прозрачного кристалла статуя змея, у подножия которой и находились кольца, к которым тянулись мои цепи.

– Эти горы – место покоя и безмятежности. Если я отпущу тебя, сюда придут те, кто способен одним своим присутствием уничтожить все, что мне дорого. Все, что я мог сделать для тебя, – очистить твою душу и наполнить сердце жаждой прекрасного.

Ветер трепал полы его плаща, похожие на черные крылья, бросал в воздух пряди волос, сносил произносимые им слова, отчего его голос воспринимался надорванным, создавалось ощущение его борьбы с самим собой.

Однако я не заблуждалась. Если в нем и чувствовалось сожаление, то было оно столь слабым, что рассчитывать на его милосердие не приходилось.

Он был сильным физически, его способности ментального мага были невероятны, но… он жил в окружении иных ценностей и принципов, и моя жизнь не могла сравниться с тем, чему он поклонялся.

– И ты найдешь слова, чтобы объяснить это своей сестре?! – Я не искала аргументы, чтобы изменить его мнение. Это было невозможно. Не за то время, что мы были вместе. Не за те мгновения, пока я еще могла его в чем-то убедить.

Я просто говорила, давая себе возможность осмотреться.

Но зря я вглядывалась в то, что меня окружало. Все, что я видела вокруг: горы, похожие на трещины пронизывающие их ущелья, снежные шапки на вершинах, светящее мне в глаза солнце, торопящееся спрятаться за извилистой серой линией.

– Мой отец предал меня, а сестра поверила навету. Не ей меня судить.

Он резко обернулся, ничем не показывая, что заметил мою попытку разобраться с застежкой браслетов, и направился ко мне. Подойдя вплотную, поправил сползшую с плеча ткань, убрал с лица выбившуюся из косы прядь.

– Как только последний луч светила скроется за границей мира безмолвия и в кромешной мгле вспыхнут звезды, сюда приползет Великий змей, прародитель нашего клана. Если он сочтет тебя достаточно чистой, чтобы стать матерью его детей, он будет наслаждаться твоим телом до рассвета, а затем оставит здесь, чтобы мы могли позаботиться о тебе и его потомстве.

– А если нет? – прервала я его размеренную речь.

– Тогда этот закат станет для тебя последним.

– И других вариантов нет? – Моя усмешка могла стать язвительной, если бы меня уже не начало слегка трясти от холода.

– Сбежать отсюда невозможно, путь на вершину известен только мне.

– Спасибо за разъяснения. – Чем дольше я всматривалась в его медовые глаза, тем сильнее в моей душе рождался гнев. Но не тот, что способен затопить разум огненной волной. Этот был холодным, как воздух вокруг, равнодушным, как стоящий напротив змей, и беспощадным. Он не уговаривал – требовал, чтобы я нашла выход из этой ситуации и спаслась. Даже если это кому-то и казалось невозможным. – Ты не мог бы покинуть меня, чтобы я могла подготовиться к появлению твоего покровителя?

– Как тебе будет угодно. – Карлис склонился передо мной в изысканном поклоне. Выпрямившись, вновь окинул быстрым и внимательным взглядом. – Я сделаю тебе последний подарок. Прощай.

Я не заметила, как в его руке появился кинжал. И лишь горько усмехнулась, когда фигура змея растаяла в мареве перехода, а в шум ветра вплелся звук упавшего на мрамор оружия.

Так я осталась одна. Впрочем, я не собиралась наслаждаться одиночеством.

Сдерживающие меня цепи были довольно длинными, я смогла не только поднять кинжал, но и добраться до края площадки. Как я и думала, попасть сюда любым иным образом, кроме портала, было невозможно – вниз уходила вертикальная стена без намека на выступы. Если мне и удастся призвать тотем, а затем разобраться со змеем-покровителем, покинуть вершину самостоятельно я вряд ли смогу.

Оптимизма подобный вывод не прибавил, но это не значило, что я собиралась сдаваться. Оставался еще рассвет, когда должны будут проверить, что стало с жертвенным барашком в моем лице. И даже если это будет сам Карлис, моей ответной любезности он не дождется.

Самое главное… просто дожить до этого самого рассвета.

Это и было самым сложным. Одежда не грела, так что холод и ветер стали моими первыми и, боюсь, самыми грозными врагами. Ни договориться, ни убить их возможности у меня не было.

Эх, была не была! Кадр из видимого когда-то на Земле фильма вспыхнул маяком в сознании, напряженно ищущем выхода, музыка возникла ощущением чего-то первобытного, дикого, а ноги уже отбивали ритм, руки волнами взлетали вверх, похожие на крылья, а губы шептали: «Я не сдамся, я не сдамся. Мы еще посмотрим, кто – кого!»

Адреналин кипел в крови, заставляя ее согревать мое тело, мышцы звенели, радуясь ощущению силы, пронизывающему их. Это были мгновения эйфории, в которой сгорали отголоски паники, пробивающейся сквозь звучащую во мне мелодию. Но, несмотря на это, мои глаза почти неотрывно следили за тем, как все меньше становится кусочек алого, как все ближе подбирается ко мне мгла.

Едва уловимое шуршание я расслышала в звоне извивающихся вместе со мной цепей, когда, кроме меня и звезд на небе, в этом мире больше не было ничего. Сжав в руке кинжал, замерла, готовясь не только броситься на любого, кто приблизится ко мне, но и призвать кошку, чье голодное урчание уже ощущалось в груди.

А звук становился все явственнее, то напоминая шелест опавшей листвы по дорожкам осеннего парка, то едва ощутимый визг вынимаемого из ножен клинка, то…

Он приблизился молниеносно – я только и успела ощутить, как что-то гибкое и упругое коснулось моей ноги. Но прежде чем успела отреагировать, сильный удар сбил меня с ног, рядом раздался крик, похожий на боевой клич, нечто большое закрыло собой мерцающие на небе звезды, полыхнуло так знакомой мне магией, а моя ладонь, пытающаяся нащупать выпавший кинжал, коснулась чего-то теплого и липкого.

Портал в Гибере я проспал – наступила моя очередь быть Вионикой, чем я решил и воспользоваться. Три дня пути вымотали настолько, что я проклинал и папеньку, план которого казался мне теперь изощренной пыткой, и Вахира, так не вовремя умыкнувшего кусок артефакта, и его сыночка, который мне ничего плохого не сделал, но был виновен уже самим фактом своего существования, и…

Список получался очень большим, но для каждого присутствующего в нем я находил вескую причину, чтобы он попал туда. Отомстить сразу всем я не мог, до некоторых предстояло еще только добраться, а вот те, кто был поближе…

То, что я могу это сделать, тешило мое самолюбие.

Та ночь в гостинице прошла относительно безмятежно. Для кого угодно, но только не для меня.

Указав на скрывшегося за дверью караванного прислужника, Таркил взялся удивлять меня и дальше. Перехватив несущегося на меня изарогца, он вновь кивнул на дверь, намекая, что мне следует отправиться туда же.

Уговаривать меня не пришлось, и сам искал способ исчезнуть незаметно. Но пробиться через свору желающих получить удар именно от тебя, оказалось проблематично.

Если бы не внекланник… долго бы мне пришлось разыскивать любителя делиться чужими секретами.

Увы, меня ждало разочарование. Если прислужника что и привлекало, так чужие невесты. Но это были не мои проблемы, а охранника, который не мог ублажить свою женщину так, чтобы она не искала удовлетворения в чужих объятиях.

Злой не только на себя, но и на Таркила, участие которого теперь выглядело несколько иначе, я вернулся в гостиницу. Потасовка еще продолжалась, но уже как-то вяло. Внекланник был в зале и, заметив меня, нахмурился.

От подозрений его это не избавило, но породило новые вопросы.

Махнув Раулю и Ренарду, чтобы заканчивали махать кулаками, я направился к стоящему за стойкой в углу хозяину постоялого двора, флегматично наблюдавшему за всем происходящим. Договариваться об ужине.

Еду принесли наверх. Так что драка оказалась нам только на руку – чем меньше наши девушки будут попадаться на глаза, тем дольше будет сохраняться некое подобие спокойствия.

Спать легли сразу, как только слуга унес посуду. Не только мне день показался длинным и насыщенным событиями.

Барышни устроились в одной из комнат, той, где не было балкона, Ренард с Раулем и Терзаром – в другой, их очередь дежурить была второй, а мы с Таскаром – на полу в гостиной. Не стоило испытывать судьбу и располагаться с удобствами.

Первые подозрения, что что-то не так, возникли у меня, когда начал затихать привычный гостиничный шум. Ничего странного не происходило, но ощущение легкого напряжения никак не желало отпускать.

Приказав воину отца разбудить Терзара, чтобы заменил меня, я решил довериться предчувствию и осторожно выскользнул в темный коридор. Тишина не была подозрительной, если бы я явно не чувствовал ментального воздействия. И направлено оно было отнюдь не на меня или моих спутников; я лишь ловил его отголоски.

Делаю пару шагов вправо – тяжесть спадает. Сворачиваю влево и у последней двери перед лестницей уже не сомневаюсь, где именно происходят заинтересовавшие меня события.

Зайти без приглашения или сделать вид, что меня это нисколько не касается, решить не успел. Шагов сзади я не услышал, а вот движение воздуха было отчетливым. Кинжал из ножен выскочил неслышно, чтобы тут же вернуться обратно. Тихий свист с переливами мне знаком, похожие трели выдавал и я, когда служил у батюшки в охране.

Появлению рядом Таркила не удивляюсь, как не спешу и запасаться новыми подозрениями в его адрес. На пальце у него светится кроваво-красным перстень-амулет, который я видел в сокровищнице повелителя.

Ну, папенька…

Внекланник подает мне знак, что первым входит он, и, не дав мне возможности возразить, вваливается в номер, взламывая дверь. Грохота я не слышу, вокруг нас замыкается сфера тишины, но это не мешает мне оценить то, что предстает перед глазами, когда я оказываюсь внутри.

Правда, только после того как отправляю на встречу с предками двоих изарогцев и одного далирца. Таркил решил поделиться.

Четвертого противника, который показался за моей спиной, мне удалось не убить. Сын Сумарке, только что вошедший в комнату, без всякого опасения прошел мимо меня к лежавшему на тахте старшине каравана, словно не заметив, что кинжал я остановил буквально в последнее мгновение.

– Я еще вам нужен? – мрачно заметил я, переведя взгляд с тех двоих, с которыми расправился демон, еще на одного, того самого малого, которого счел безобидным.

Таркил отвлекся от своего пленника, крепко прижатого коленом к полу, и с улыбкой посмотрел на меня. Похоже намекая, что, когда он отказался от покровительства Аст’Хара, мой отец еще даже не задумывался о моем появлении.

– Ну если ты уже обо всем догадался…

Сначала я кивнул – догадался. Затем пожал плечами – без подробностей. Потом… развернулся и отправился к себе. Спать.

Это были не мои игры.

Терзар и Таскар, когда я вернулся в комнату, дремали, сидя на полу и прислонившись к стене. Я пристроился рядом и тоже закрыл глаза. Они и сами могли сообразить, что, будь у меня что рассказать, не расходилось бы от меня волнами желание кого-нибудь придушить.

Отец воспользовался задержкой каравана и слухами, ходившими вокруг появления охотника за диковинками, чтобы провернуть свои дела. Мое предположение о том, что старшина каравана является одним из ближайших родственников вождя кочевых далиров Талиса, оказалось верным. Как вряд ли ошибся я и в другом – именно через него мой отец связывался с Амарханом.

А вот все остальное оставалось домыслами. Не имея фактов, мне трудно было в этом убедиться, но все кусочки этой картины складывались довольно плотно, чтобы сильно сомневаться в своей правоте.

Два воюющих племени, далиров и шинкару, делили не только колодцы и плодородные земли, но и покровительство двух повелителей. Талис дель-Армабиль не был частым гостем в Ханэри, но каждый его приезд обставлялся с особой торжественностью.

Сумарке мы тоже принимали, и с неменьшей помпезностью, но без особой радости. Тот не являлся союзником Вахира, но пользовался его благосклонностью.

Не вписывалось во все происходящее лишь активное участие Таркила. Но при желании я мог привести дюжину причин, по которым он это сделал. Половина из них выглядела мрачновато, но была в духе отца, а вторая убеждала, что жизнь вне клана требует компромиссов.

Что же касалось целителя… К нему стоило присмотреться внимательнее.

На следующий день мы показали обозу и Раилу. Шари решила выполнить данные сыном Сумарке рекомендации и переодеть девушек в тонкие прозрачные покрывала амэри, которые служили скорее украшением, чем защитой от нескромных глаз.

Вообще, обычаи жарких степей были многообразны и весьма запутанны. Что-то осталось от кочевых племен, большинство из которых были истреблены степняками. Что-то привнесли в них свободолюбивые демоны.

Разобраться в этом было не так уж и просто, если не знать, что сводилось все к одному – ответственности. Дети находились под опекой родителей или, если те погибали, родственников. Не было родственников – за них отвечали старейшины или вожди.

В это время и мальчики и девочки были относительно свободны, не ограничены в одежде, знакомствах и следовали лишь принятым нормам поведения.

Для юношей свобода заканчивалась в двадцать, когда они проходили испытание, и выдержавшие его становились мужчинами, принимая на себя ответственность за тех, кто входил в их семью.

Для девушек все было несколько иначе. Амэри менялось на более строгое ханэри, как только совершалась помолвка и наступало время, когда семья невесты уже не несла ответственности за нее, а семья жениха еще не взяла ее на себя.

Поэтому брачные клятвы старались произнести как можно скорее, потому что именно в этот опасный период многие из барышень попадали в гаремы или к работорговцам.

После свадьбы наступало приволье. Юная женщина вновь надевала амэри, которые шились из нарядных, блестящих тканей, лишь подчеркивающих женскую красоту. И вновь только до тех пор, пока под ее сердцем не зарождалась новая жизнь. Живот и грудь будущей матери скрывались под многослойными покровами ткани даже внутри дома. Пусть уж лучше бесформенная фигура, чем злой взгляд, несущий проклятие.

Раила и Вионика, в традиционных степных штанишках и длинных туниках с наброшенными сверху амэри в тон их нарядам, выглядели столь восхитительно, что мы с Ренардом предпочли сменить Терзара и Таскара, которые должны были присматривать за прогуливающимися барышнями на привале.

Это, конечно, уменьшало возможности наблюдения, но я счел риск обоснованным.

Впрочем, Рауль с Шари и без нас прекрасно справились с этой задачей. Когда трогались в путь, оборотень взглядом указал на того самого охранника, невесту которого я видел ночью с прислужником. Того, кстати, в обозе больше не было. Как и Таркила. Но он предупредил меня утром, что догонит если не к вечеру, то на следующий день.

Я не сказал, но по моему взгляду он должен был догадаться, что его отсутствию я буду только рад.

Старшина каравана о моем участии в ночном нападении не знал. Когда я ушел, он находился еще под ментальным воздействием, а внекланник не посчитал нужным добавлять мне беспокойства. Работая на отца, далирец вполне мог заинтересоваться моей персоной, а отсюда уже недалеко было и до целей, погнавших нас в дорогу.

Целитель, похоже, тоже промолчал.

Эта загадка не давала мне покоя до самого вечера. Дар провидца объяснял многое, но не его лояльность к тем, кого он должен был воспринимать врагами.

Очередной ужин в гостинице, где мы остановились на ночевку, прошел тихо. Возможно, потому, что, кроме нашего каравана, других обозов не было. Так что, насладившись прекрасно приготовленной горячей пищей, мы предпочли разговору отдых. К следующей ночи мы должны были добраться до Гиберы, а заночевать уже в степи.

В этот раз первыми охранять вызвались Терзар с Ренардом, мы же с Таскаром должны были сменить их ближе к рассвету.

Сменили…

Стук в дверь раздался в тот момент, когда я еще не успел убедить себя, что день закончился, а ничего выходящего за рамки обычного путешествия не произошло.

Терзар встал у стены, готовый перехватить любого, кто попытается ворваться в комнату. Жаль, что сделать этого ему не пришлось. Таркил лишь заглянул внутрь, нашел меня взглядом и кивнул, предлагая выйти.

Я оглянулся на Таскара, хмуро улыбнулся, наткнувшись на так хорошо знакомый блеск в глазах, и отправился следом за внекланником в его номер.

Две бутылки гномьего самогона, которые мы с ним прикончили за эту ночь, не сумели повлиять на способность здраво рассуждать, но вернули некое подобие оптимизма. А судя по известиям, которые привез от папеньки наш никому не присягнувший демон, оно мне еще ой как пригодится.

Прислужник, оказавшийся весьма сильным ментальным магом, что само по себе было удивительно, молчал недолго и в том, что сведения о диковинках демону Вахира он успел передать, сознался едва ли не сразу.

На этом добрые вести и закончились. Как только пленник заговорил о планах моего родственничка из Анаска, сработало блокирующее заклинание, которое отец обнаружить не смог, и возможный источник сведений упал замертво, успев прошептать лишь одно слово: «она».

Его хватило, чтобы изменить всю картину происходящего. На роль главных злодеев мы определили самого повелителя степняков да братца Вионики. Ни одной дамы в нашем списке претендентов не оказалось.

Не сумев привязать к любителям порождений тьмы ни одну из более-менее известных женщин, способных провернуть подобное, я решил воспользоваться моментом и устроить небольшой допрос Таркилу. К этому времени мы уже благополучно разделались с первой бутылкой, что не могло способствовать откровенности, но лишало предстоящий диалог излишней напряженности.

– Ты с отцом давно дела проворачиваешь?

Внекланник остро на меня посмотрел и усмехнулся. Но ответил, хотя я уже начал в этом сомневаться:

– С тех пор как родился ты.

Прежде чем вопросительно приподнять бровь и вежливо попросить разъяснений, я решил попробовать разгадать ребус, в котором с одной стороны было мое рождение, а с другой – его отношения с моим папенькой.

Мысль хоть и была слегка замутнена алкоголем, пару версий выдала.

С первой, которая выглядела как совпадение, я расстался сразу.

Над второй, что я могу быть не сыном повелителя, а мой отец – сидящий напротив демон, я на некоторое время задумался. Наша история подобные случаи знала, и касались они именно внекланников, таким способом оберегающих своих детей. Чаще всего они становились, так же как и я, ар-принцами, без права когда-либо править нашими землями.

Но… у меня были способности, присущие только нашему роду, а предполагать, что и Таркил к нему принадлежит, я не стал. Слишком мудрено получалось.

Третья версия возникла, когда я решил, что легче спросить, чем так напрягаться. Так что вопрос, который уже был готов сорваться с моих губ, так и остался неозвученным.

– Догадался? – хмыкнул демон, заметив, как на моем лице проступает изумление.

Все что я смог, только кивнуть. Но это не помешало мне вспомнить о Таскаре, который должен был обо всем знать. Не зря же он обратил мое внимание на демона.

– Держи. – Таркил протянул мне наполненную самогоном кружку, сам взял вторую, опустошив ее несколькими большими глотками.

– За тебя, дядя. – Я повторил сделанное им, отметив, как он вздрогнул, когда я озвучил его новый статус. – Так ты дальше с нами?

Нейтральный вопрос помог справиться с волнением не только мне, но и ему.

– С вами, но в сторонке. Аст’Хар уверен, что в караване есть еще соглядатаи Вахира.

– А охранник с невестой? – продолжил я вытягивать из него интересующую меня информацию. Так было проще свыкнуться с тем, что напротив меня сидел брат моей матери.

– Пока ничего, но помогать готовить она больше не будет, караванщик найдет для этого благовидный предлог. А о целителе можешь забыть, он не тот, кто нас интересует.

Мне все-таки пришлось приподнять бровь. Уж больно категоричен он был.

Но одно слово, произнесенное им, – и я вынужден с ним согласиться. Мое первое предположение оказалось правильным, и не мы, а лишь одна особа привела его в обоз. Оставалось выяснить, как отнесется сама Шари к тому, что ее друг и деловой партнер занялся сводничеством.

Но делать это было лучше не сейчас. На примере Алекса мне уже довелось убедиться, как относятся охотники за диковинками к вопросу собственной свободы.

– Тогда больше кандидатур у меня нет, – пожал я плечами, снова наполняя кружки.

– И у меня, – усмехнулся демон, поднимая свою. И добавил с лукавой улыбкой: – За тебя, племянник.

Ну, папенька… Я вернусь.