Глава 10

Проходя мимо собравшихся в тронном зале гостей, Верта ни на мгновение не опустила взгляд, словно не замечая раздававшихся за ее спиной шепотков.

Мало кто в столице не знал виновника того, что сестра короля до сих пор была не при муже. И мало кто не высказывал своего суждения по этому поводу. И хотя вот как раз сейчас большинство из тех, кто якобы беспокоился за ее будущее, должны были ощутить себя удовлетворенными, искренне сочувствующих девушке оказалось не так уж и много.

Впрочем, удивляться этому не стоило, радоваться за других – удел сильных духом.

Самира, которая ради помолвки сестры не только покинула наш замок, но и воспользовалась вызывавшим у нее безотчетный страх кристаллом перехода и теперь стояла рядом, на мгновение сжала ладонью кончики моих пальцев, словно ощутив, о чем я думаю.

Или… просто искала поддержки, испытывая такие же чувства.

Моя жена и ее старшая сестра всегда были близки. Иногда мне даже казалось, что слишком. Но если раньше я не до конца понимал истоки этой внутренней потребности ощущать родство, то теперь, пройдя через множество испытаний и потерь, я начал осознавать, насколько же облегчает существование знание того, что для кого-то твоя жизнь имеет цену. И как это понимание заставляет делать все, для того чтобы ее сохранить.

Не ради себя, ради того, кому ты своей гибелью можешь причинить боль.

Если я вдруг начинал забывать об этом, я вспоминал ночь, когда сквозь сон ощутил чужое присутствие в своей спальне и, затаившись, ждал, когда этот кто-то решится сделать то, зачем пришел. Тогда я не догадывался, что мне предстоит удивиться дважды: первый раз, когда незнакомец окажется девушкой, а второй – когда сладко спавшая в одной постели со мной Самира вдруг радостно взвизгнет и бросится на шею барышне, у горла которой я держал кинжал.

Тогда мы проговорили до самого рассвета, а когда первые лучи восходящего солнца проявили цвет камня, из которого были сложены крепостные стены, я вывел Верту потайным ходом, испытывая странное смятение от того, что в этом мире появился еще один человек, не считающий меня чудовищем.

Я нисколько не сомневался, что могу рассчитывать на ее молчание – ее разговорчивость могла погубить не только меня, но и ее младшую сестру.

– Она прекрасна. – Голос моей любимой был тих, но я не мог его не расслышать. Неясный гул обменивающихся впечатлениями гостей не был в состоянии заглушить ни одного звука, сорвавшегося с ее губ. – Но если бы…

Ее вздох оказался красноречивее слов. Она, так же как и я, желала счастья сестре, но видела его возможность лишь в браке с Алексом, веря, что двое могут соединиться только по большому чувству.

У нас уже было двое детей, но Самира сама продолжала оставаться в душе восторженным ребенком. И я понимал причину этого: наша с ней история выглядела чудом, и это давало жене основание считать, что для других оно тоже возможно. Я же никогда не пытался ее разубеждать, лишь умилялся ее наивности и переживал за то, что, если со мной вдруг что случится, ей одной тяжело будет в этом мире. Это добавляло мне забот.

Я любил Самиру такой, какой она была: чистой и невинной, не желающей лгать и хитрить, уступающей большинству из придворных красавиц в умении подать себя, но оставляющей их далеко позади в способности дарить свое тепло и нежность. Потому мне сейчас и было слегка неловко: я знал истинную причину происходящего, но не мог поделиться этим с нею.

Я был уверен, что она сохранит сказанное мною в тайне, но понимал, насколько сильно это будет ее мучить.

– Нам остается лишь надеяться на то, что судьба будет к ним благосклонной. – Я склонился к самому ее уху не только для того, чтобы не позволить расслышать мой ответ тем, кто уже успел заинтересоваться нашим разговором, но и желая ощутить притягательный аромат, исходивший от ее тела. – Азаир ее никогда не обидит.

– А ее разве можно обидеть? – неожиданно озорно фыркнула моя милая и, на мгновение обернувшись ко мне, лукаво улыбнулась. В очередной раз доказывая, что я мог думать о ней все, что угодно, но… вполне вероятно, мог и ошибаться.

За то, что она лишь позволяла мне догадываться, какой же была на самом деле, я ее тоже любил, продолжая метаться между уверенностью то в одном, то в другом. То убеждаясь в том, что ее скрытая от всех мудрость поможет ей там, где не успею я, то вновь чувствуя себя безмятежно лишь тогда, когда она находилась за двойным кольцом крепостных стен.

Хорошо, что мой ответ ей не потребовался – я еще только перебирал варианты того, что сказать, в своей голове, а она уже отвела взгляд, вновь любуясь старшей сестрой. Ну а потом из боковой двери в зал вошел распорядитель церемонии, неся на вытянутых руках малый щит, на котором сверкали камнями два серебряных головных обруча, символизировавшие первый круг брачных клятв.

Воцарившаяся немедленно тишина была напряженной. Казалось, что не только застывшая рядом с троном своего брата Верта не верит в то, что должно произойти, но и присутствующие в зале продолжают считать это весьма неординарным розыгрышем.

Еще вчера никто даже не догадывался о предстоящем событии, сегодня же…

Внезапность помолвки не могла не вызывать вопросов.

Анжи поднялся с трона:

– Я приветствую в своем дворце главу клана оборотней князя д'Арбаса и его сына, княжича Азаира. И я рад, что поводом для их визита в столицу человеческих земель стал выбор наследника, увидевшего в моей сестре ту, которая будет достойна пройти с ним его жизненный путь и стать матерью для его детей.

Звук его голоса еще звучал между мраморными колоннами зала, а тигры уже подходили к возвышению, на котором он их ожидал.

– Мы пришли с миром и ради его укрепления, – ответил д’Арбас ритуальной фразой, принятой среди кланов двуипостасных. И в подтверждение, что это дела семьи, а не политика привели его сюда, лично передал королю свиток.

И хотя всем и так было понятно, зачем они здесь собрались, теперь это стало окончательно ясно. И уже не волна шепотков, а гул, в котором звучали изумление и безотчетная тревога, скользил по тронному залу.

– Я принимаю вас с миром и ради его укрепления, – вторит ему Анжи и берет свиток. Нарочито медленно разворачивает и вдумчиво читает, хотя и знает каждое слово едва ли не наизусть. Подобные ритуалы расписаны до мелочей, и малейшее отступление от них чаще всего приводит к проблемам.

Дочитав, он приглашающим жестом указывает на кресло напротив. Дожидается, когда князь клана усаживается и тоже занимает свое место, не обращая внимания на стоящую справа от него Верту и Азаира, остановившегося слева от отца. Не говоря уже о множестве гостей, вынужденных в ожидании зрелища делать вид, что они наслаждаются разговором двух правителей.

На следующие несколько минут можно слегка расслабиться. Беседа о землях, владыками которых они являются, о здоровье близких, которое всегда было великолепным, о проблемах, обязательно легко разрешимых, будет протекать непринужденно и неторопливо.

– Почему именно Азаир? – Чуть слышный шепот, и ладонь Самиры вновь касается моей руки.

– Ты хотела спросить, почему именно Верта? – попытался я уйти от ответа, в очередной раз подивившись проницательности моей жены. Мало кто мог предположить, что инициатива помолвки шла не от двуипостасных. Впрочем, интерес был обоюдным: о достоинствах сестры короля мы частенько говорили. В том числе и в присутствии наследника тигров.

– На это я и сама могу ответить.

Я заметил, как дернулся уголок ее губы, намечая ироничную улыбку, но она даже не обернулась в мою сторону, продолжая демонстрировать интерес к тому, что происходило на украшенном редким абсидорским мрамором тронном месте.

– Ты считаешь, что он недостаточно безупречен, чтобы стать спутником твоей сестры? – попробовал я вывернуться другим способом.

Она повернулась ко мне лишь на мгновение, но ее вздернутая бровь однозначно высказала то, что думает ее хозяйка по поводу моей изворотливости. Хорошо еще, что меня не ждут подробные расспросы дома. Каждый раз, ощущая мое нежелание обсуждать что-либо, она отступала, так что я мог только предполагать, какие именно выводы делает моя жена в подобных ситуациях.

Вот только при этом меня не покидало чувство, что это нисколько не мешает ей быть в курсе многих событий.

Но что меня удивляло еще больше, так это то, что я продолжал верить в искренность ее взгляда.

– Скорее, я считаю, что он почти безупречен, чтобы заставить ее забыть Алекса. И пытаюсь понять, чего вы с Анжи хотите больше: чтобы ваш друг образумился или чтобы мир между нами и оборотнями укрепился за счет Верты?

Больше всего меня порадовало то, что отвечать не пришлось – король и князь, посчитав, что уже довольно изводить гостей, поднялись со своих мест и, обменявшись церемониальными поклонами, лишь условно напоминающими это действие, спустились по ступенькам вниз. На возвышении остались только будущие жених и невеста.

Обряд обручения начался.

Верта в жемчужном платье и Азаир в парадном костюме чуть более темного, чем наряд девушки, оттенка встали напротив распорядителя церемонии, перед затихшими гостями. Их лица были не столько спокойными, сколько отрешенными. И если в отношении сестры моей жены такая отстраненность была понятна – она должна была сдерживать чувства, не позволяя остальным понять, что эта помолвка противна ее воле, то для наследника она казалась чрезмерной, наталкивая меня на мысль, что я чего-то не знаю.

Вот как прикажете быть советником Анжи, если, вместо того чтобы помогать ему советами, приходится разгадывать его планы, которыми он не считает нужным делиться?!

– Да будет так! – в очередной раз произнес церемониймейстер и протянул щит в сторону оборотня, предлагая тому водрузить венец на голову теперь уже своей невесты.

Его голос спугнул появившуюся мысль, которая должна была открыть мне замысел стоящей чуть в стороне парочки. И надо же было этому случиться так не вовремя!

– Клянусь. – Тонкий серебряный обруч опустился на белокурые волосы Верты, и Азаир низко, как полагалось по обряду, склонился перед девушкой.

Но прежде чем сделать это, он позволил своему взгляду метнуться от отца к королю, выдавая мне то, над чем я ломал голову: для него эта помолвка была таким же приказом, как и для сестры Самиры!

Если я правильно его понял.

Что ж, этот ход был весьма неожиданным, но оправданным. Трудно было не признать, что смотрелись эти двое красивой парой, что каждый из них был вполне самодостаточным, чтобы не мешать жить другому. При этом у них было все, что могло позволить им через уважение и привязанность открыть в себе любовь друг к другу.

И еще у каждого из них было прошлое, переступить через которое им оказалось очень сложно. Для Верты это был Алекс, любимый, но предпочитающий свободу. А для Азаира – та барышня, выкормыш моего папеньки, пылающая желанием прибрать к своим ручкам будущего князя тигров.

– Клянусь. – Руки девушки не дрожали, когда она водрузила венец на голову жениха. Ее реверанс показался мне идеально выверенным и бесчувственным.

Очередной шепоток жены вторил моим собственным мыслям:

– И как же ты это допустил?!

А у меня вместо ответа на ее вопрос перед глазами стоит наш обряд.

Когда я понял, что от отца не укрылся мой интерес к девушке, вынужден был действовать быстро. Хорошо, что у Терзара если не в друзьях, то в должниках водилось немало тех, кто чтил только право сильного.

Подобрать похожее тело оказалось совсем не сложно. Значительно труднее было не просто перевезти его в принадлежащий герцогу замок, но и создать впечатление такой оргии, чтобы у него не возникло ни малейших подозрений, что все это было только игрой.

Нам это удалось. Впрочем, мы слишком хорошо понимали, чем обернется наше поражение, чтобы проиграть.

Потом Самира в разодранном платье, залитом кровью лишившегося ради этого жизни барана, неслась по переходам замка, словно пытаясь вырваться на свободу, а я бежал следом в распахнутой рубашке, изрыгая в спину девушки противные мне самому непотребства, и молил предков, чтобы случайность не разрушила так тщательно продуманное дело.

И вновь нам повезло. Ни один из воинов даже не посмел сделать попытки меня остановить, лишь смотрели кто с любопытством, а кто и с ужасом вслед юному созданию, догадываясь, какая именно судьба ей предназначена.

Было уже достаточно темно, когда мы оказались на верхнем ярусе донжона. Достаточно, чтобы заметить, как мелькнула в амбразуре девичья фигурка, но не настолько, чтобы разглядеть, как она отступила в сторону, пропуская меня с телом вперед. И хотя это еще не был конец нашего плана, в тот миг, когда первым к распластанным на камнях останкам подбежал мой преданный друг и помощник, я поверил, что судьба была на моей стороне.

А через несколько дней, уже в моем замке, в присутствии Арадара мы произнесли брачные клятвы. И не было за эти несколько лет ни одного мгновения, чтобы я сожалел об этом.

Правда, ни разу не набрался храбрости, чтобы спросить об этом у жены.

– Я отойду к сестре.

Я так задумался, что едва не пропустил момент, когда распорядитель объявил помолвку совершенной и пригласил гостей в парк, где под натянутыми между деревьев полотнищами было выставлено угощение и приготовлена площадка для танцев.

– Передай ей от меня поздравления. – Я незаметно коснулся губами ее ушка и, натянув на лицо маску озабоченного государственными делами советника, направился в сторону Анжи и д’Арбаса, которые отошли чуть в сторонку, оставив жениха и невесту на растерзание желающим их поздравить.

Правда, Азаиру достанется значительно меньше, чем Верте, которая хрупкой и изящной статуэткой застыла рядом с ним, довольно крупным по меркам людей мужчиной. Все-таки он являлся представителем другого рода, и создавать дипломатические трудности вряд ли кто-то был намерен.

Я улыбнулся собственной мысли: отправляя девушку к оборотням до свадьбы, мой король предусмотрел даже это. Ей не придется чувствовать себя неуютно. По негласным законам двуипостасных невеста – практически жена, и принимают ее у себя соответственно.

Да только недолго придется им оттачивать на девушке свое мастерство наносить удары колкими фразами, пряча их за поздравлениями и полными благосклонности улыбками. Верта и сама могла лишить их подобного развлечения, а уж с помощью Самиры сделает это значительно быстрее. Моя жена хоть и редко бывала при дворе, но, заметив однажды вскользь, что король не просто так назначил меня на этот пост, сумела одной фразой заставить окружающих если не бояться, то опасаться ее. Проделки того, кто долгое время считался моим отцом, в столице все еще помнили.

Проходя мимо княжича, я посчитал, что имею право на небольшую шалость, и подмигнул ему. Вряд ли он догадается, что именно я хотел сказать, но задумается точно. Затем двинулся дальше, ощутив, как с каждым шагом усиливается та тревога, которую я с самого утра гнал от себя.

– Князь, – поприветствовал я его и короля полупоклоном. – Как в крепости?

– Я думал, что начнешь ты все-таки с поздравлений, – ворчливо протянул д’Арбас, в очередной раз напомнив мне развалившегося на тахте ленивого, откормленного кота.

Меня минула сия ошибка – попасться на этот образ. Все, что я к моменту нашей первой встречи слышал об этом правителе, кричало, чтобы я был внимателен и осторожен. Но те, кто оказался осведомлен менее меня или не поверил собственным умозаключениям, потом корили себя за беспечность.

Князь был жестким и бескомпромиссным главой своего клана, в первую очередь преследующим именно свои интересы, и любящим, но требовательным отцом.

– О поздравлениях и спешности некоторых решений мы еще поговорим, – улыбнулся я ему открыто, но добавив во взгляд обиды за недоверие, которое они проявили по отношению ко мне. – Как и о том, что мне не хотелось бы видеть горечь в глазах своей жены. Надеюсь, вы, князь, и ваш сын уделите мне несколько минут до того, как покинете этот гостеприимный дворец.

Д’Арбас, хитро прищурившись, посмотрел на Анжи, а тот в ответ негромко засмеялся:

– Я тебя предупреждал. Мой советник принадлежит к тому приятному моему сердцу меньшинству, для кого родственные отношения не являются пустым звуком. Так что тебе придется присылать мне регулярные отчеты, чтобы я мог его успокоить.

– А еще лучше, – подыграл я ему, – я отправлю к оборотням своего наблюдателя из особо доверенных мне лиц. Ведь вы, князь, – я с трудом сдерживал себя, чтобы не рассмеяться вслед за своим королем, а глядя на поразительно флегматичного тигра, это была трудная задачка, – не откажете мне в такой малости.

– Что угодно ради спокойствия прекрасной Самиры, – продолжая сохранять на лице полную невозмутимость, кивнул глава тигров. – А в крепости все не так хорошо, как бы мне хотелось, – добавил он, не меняя выражения лица. – Азаиру удалось найти того, кто отравил мою жену. И им оказался демон… – И, сделав паузу, словно давая нам возможность самим продолжить цепочку рассуждений, тут же ее разрушил: – Но не степной.

Две наши крытые повозки, каждая разделенная внутри плотной занавесью на пару закутков, находились в центре каравана. На этом настояла Шари. Хоть я и был главным в команде, сейчас именно она отвечала и за нашу безопасность и за то, чтобы информация о ее диковинках оказалась у тех, кто нас интересовал.

Для того чтобы все именно так и было, повелитель не поскупился на золотые монеты, перекочевавшие из его казны в кошель охотницы.

Благодаря этому мы не слишком задержались в воротах окружавшей город крепости, дожидаясь своей очереди быть проверенными отцовской стражей. Хотя отдохнуть нам так и не удалось. Впрочем, с той минуты, как мы покинули дворец отца, если кто из нас мог рассчитывать на отдых, так только Раила и Вионика, чем они и воспользовались, как только караван выбрался на тракт. Прошедшая ночь была беспокойной.

К постоялому двору, где собирался обоз, мы подъехали уже довольно поздно, но это не избавило нас от постороннего любопытства. Слухи, распространяемые в столице, сделали свое дело. Пусть там и говорилось о двух барышнях, пораженных редким проклятием, вряд ли среди торговцев нашелся хоть один, кто не соотнес ремесло Шари, путь каравана и сведения о необычной красоте девушек. Именно поэтому большинство собравшихся поутру отправиться в путь дожидались нашего появления, желая убедиться в правдивости именно последнего утверждения.

Если кто-то и возмущался тем, что несчастные должны были попасть в гарем, то молча. К тому же прелестницы не были демоницами, и на них не распространялся закон правителя, запрещающий принуждать к чему-либо имеющих право ответственности за себя особ.

Увы, но развлечься за наш счет им не посчастливилось. Девушек, закутанных в харэми – плотную накидку, которую носили женщины жарких степей в определенные периоды жизни, я и Рауль, окруженные остальными из нашего отряда, отнесли в приготовленные на втором этаже комнаты.

Вряд ли кому повезло заметить хотя бы носик обтянутых шелком туфелек на их ногах.

Утром сгорающих от любопытства постояльцев вновь ожидало разочарование. Мы понимали, что нам не удастся сохранять таинственность и дальше: кормить, поить их, конечно, можно и в повозке, но выводить на воздух все равно придется. Нашей целью было – усилить интерес в начале пути и не дать остыть позже. Первое мы сделали, о втором позаботятся уже сами барышни.

– Ближайшая остановка на полпути в Кармэри, – произнес Рауль, посмотрев на подходящее к зениту солнце. – Чувствую, это путешествие нам покажется долгим.

Я хмыкнул, разделяя его опасения, но решил не заострять внимания на высказанных предположениях. Ни к чему призывать неприятности.

– Через три дня доберемся до портала в Гибере, выиграем десять дней пути, а там еще пара суток – и мы в Анаске…

– Где и начнется все самое интересное, – отреагировал он.

– Где начнется все самое интересное, – повторил я и взглянул на возницу, в котором не без труда узнал Таскара. Что ни говори, а могучий воин, которым я его помнил, и сгорбленный от многих лет и забот демон с усталым взглядом очень мало походили друг на друга. Так что прав был отец, вряд ли мой степной родственник сумеет признать своего обидчика. – Но мне кажется, что ты ошибаешься и все начнется значительно раньше.

Наш караван был из разряда легких, но дорогих. Лишь путешествующие люди и нелюди, да торговцы, товар которых занимал мало места, но имел при этом значительную ценность.

Потому и следовал он не по той дороге, которая почти напрямую вела к границе со степняками, а в окруженный горами городок, где был установлен большой стационарный портал. Он позволял тем, кто в состоянии заплатить большие деньги за его использование, значительно укоротить свой путь. Ну а крепость у единственного выхода из каменной ловушки да несколько фортов на склонах служили достаточной защитой от желающих воспользоваться переходом совершенно с иными целями.

Полторы дюжины повозок, десяток всадников, предпочитавших путешествовать верхом, пара десятков вьючных лошадей и две дюжины охранников. Что же касалось груза, о нем нетрудно было догадаться, зная, куда мы направляемся.

Среди товаров была настойка из редкого вида грибов, которую добавляли не только в снадобья для лечения лихорадки и обработки тяжелых ран, но и в питье желающих похвалиться своей мужской силой. В самом конце обоза везли горючий порошок под защитой специальных заклинаний; всевозможные яды, словно их у самих степняков не хватало; магические амулеты; ткани и кожа по заказам особо разборчивых покупателей. Про золотые и серебряные украшения да драгоценные камни можно было даже не упоминать.

Но самым дорогим и редким грузом считался именно тот, который везли с собой охотники за диковинками. В этом мире поистине редкие вещи заказывали только им.

Рауль, на мгновение задумавшись над моей репликой и осмотревшись, насколько это было возможно из-за опущенных боковин повозки, вновь усмехнулся.

И было чему.

Глядя на наш караван, можно было не сомневаться, что к его подготовке приложили руки лучшие папенькины помощники. Они сделали все так тонко, что догадаться об этом можно лишь в двух случаях: точно знать или быть удачным отпрыском своего батюшки.

На первый взгляд ничего особенного, торговцы как торговцы. Все знакомы друг с другом не один десяток лет. Каждый может сказать даже в каком углу повозки коллеги скрыты от чужих глаз письмена, передавать которые возможно только из рук в руки. Не говоря уже о том, какое количество монет лежит на дне сундучка, заговоренного магом на его владельца.

Но стоило только приглядеться внимательнее…

Сам караванщик не в первый раз ведет свой караван в те земли, где наместником стал сын повелителя Вахира – Амархан. А вот старшиной в обозе – старый далирский воин, о которых говорят, что клятву верности они дают только единожды – своему вождю. И еще четверо из тех, кто едет вдоль вереницы повозок, охраняя нашу безопасность, столь же смуглы, выделяются тонкостью кости и удивительной гибкостью, присущей именно этому племени.

И хотя любой другой не углядел бы в этом факте ничего удивительного – отпускал вождь Талис своих соплеменников служить за деньги, – их количество вполне могло насторожить тех немногих, кто знал: один далирец – воин, два далирца – множество проблем.

В отличие от женщин, которых трудно было назвать красавицами, мужчины этого племени отличались поразительным сочетанием внешней хрупкости и грациозности с непоколебимым мужеством. И при этом весьма склочным характером. Так что схватки по поводу и без оного были обычным делом там, где количество далирцев становилось больше одного. Если, конечно, рядом с ними не было того, кому они обязаны были беспрекословно подчиняться.

Надо будет во время привала обязательно предупредить остальных, что наш старшина, скорее всего, из близких родичей дель-Армабиля.

Отец вряд ли не знал этого.

На этом странности не заканчивались. Достаточно было обратить внимание на всадника, с царственной небрежностью придерживающего вороного скакуна, иноходца. Человек с примесью демонской крови, приятная наружность, одет как в человеческих землях, но на голове традиционный платок шинкару – племени, издавна воюющего с далирами за степные колодцы и немногочисленные клочки плодородной земли, на которых на зиму останавливались кочевники.

Их вражда если и не закончилась, так хотя бы приобрела скрытные формы, с тех пор как Талис дель Армабиль взял в тройку старших жен дочь вождя шинкару Сумарке. Насколько это был хороший выбор, говорило то, что на нее посматривал и отец – ни одна демоница не смогла подарить ему девочку, и папенька решил исправить эту оплошность с помощью женщины другой расы.

Я не радовался тому, что он опоздал со своим выбором.

Но не само присутствие шинкарца вызывало вопросы, а его лошадь и то, как он себя вел. Если я окажусь прав и это один из сыновей Сумарке, то повелитель либо задумал что-то невообразимое, либо, что более вероятно, пытается максимально привлечь взор соглядатаев Вахира к нашему сборищу.

– Перед черными волосами Вионики не устоит ни один далирец, – словно размышляя вслух, произнес Рауль, вторя моим мыслям.

– А перед роскошью золотого сияния Раилы – ни один шинкарец, – подлил я масла в огонь.

– Это будет очень веселое путешествие, – улыбнулся оборотень и подмигнул обернувшемуся к нам Таскару.

Тот сидел достаточно близко, чтобы слышать наш разговор. Да и не скрывались мы от него. У отца все воины были верными, но таких, как этот, – единицы.

– Этот мальчик – младший и самый любимый сын Сумарке. У него талант к целительству, что делает его неприкосновенным для всех кочевых племен, и он видит будущее. Когда он прибыл к повелителю, сказал, что его ведут вперед знаки, и просил не чинить ему препятствий.

– Ну и папенька! – Мое хорошее настроение никогда не мешало мне замечать происходящее вокруг, потому и позволил я себе отреагировать на слова старого воина смешком. Это же надо было настолько облегчить нашу прогулку и… настолько ее усложнить. – Если ты еще скажешь, что знаки ведут его к невесте…

Таскар нахмурился, но его взгляд вопреки выражению лица наполнился лукавством.

– А чем не завидный жених? – Но, заметив, что ни я, ни Рауль не разделяем его иронии, добавил уже более сдержанно: – Вы бы лучше обратили внимание на другого всадника. – И незаметно указал на мужчину с противоположной стороны обоза, который, казалось, ничем не выделяется на фоне остальных.

Да… будет о чем поговорить на привале! Присутствие этого демона в караване могло значить многое или… ничего не значить. Ну а то, что я даже не обратил на него внимания, что я слишком доверился собственной удачливости, совершенно позабыв, что судьба благосклонна только к тем, кто не просит ее милостей, было непростительно.

Я встретился взглядом с Таскаром, благодаря за напоминание о том, чего может стоить остальным моя беспечность, и произнес чуть слышно, словно опасаясь, что тот, чье имя я предаю огласке, способен меня услышать:

– Таркил Эх Ран, бывший кланник Вахира и первый наставник Амархана. Говорили, что именно он помог сбежать Фаридхе из гарема своего господина, но никто не сумел назвать причину, по которой это было сделано. Если им двигала любовь к этой женщине, то никто не мешал ему ввести демоницу в свой дом, когда ее сын доказал свое право считаться взрослым. Но они оба предпочли остаться свободными, да и в доме наместника он появляется не так уж часто, чтобы говорить о его интересе к ней. Еще говорили, что он тайный соглядатай моего отца, но мне точно известно, что это не так. Таркил лишь однажды согласился отвезти Фаридхе весточку. К тому же принадлежит он к древнему роду демонов, который во время раскола не присягнул на верность ни одному из повелителей. Это мой отец счел признаком особой чести.

– И его присссутствие здесссь ты сссчитаешшшь сссамой большшшой загадкой этого обоза?

Раздавшийся за спиной голос Вионики не стал для меня неожиданностью. Я уже некоторое время прислушивался к легкой возне за плотной занавесью, отделявшей нашу часть повозки от той, где расположились девушки.

– Я считаю, – даже не оглянувшись, попытался я удовлетворить ее любопытство, – что загадок слишком много для этого обоза. И я не смогу быть уверенным в нашей безопасности, пока мы не разгадаем их все.

– Я слышала, – воспользовалась мгновением тишины Раила, – что Таркил Эх Ран дрался с твоим отцом из-за демоницы.

Мы с Таскаром фыркнули одновременно. Эта история заслуживала, чтобы ее рассказать. Хотя бы в качестве иллюстрации к тому, какой свободой пользуются наши женщины.

Возница чуть развернулся на облучке и, заметив мою вопросительно приподнятую бровь, качнул головой, предлагая мне самому поведать ее спутникам.

– Дрался, – смирился я со своей участью рассказчика. – Он тогда ездил на наречение сына одного из своих кланников в леса Шухеры. Торжества, как обычно это и бывает, растянулись едва ли не на семидневье, и в последние дни трезвыми среди жителей городка и его гостей были только воины охраны, да и те завидовали всем остальным.

– А ты? – не без умысла уточнила Вионика.

Мы вновь переглянулись с Таскаром, но улыбнулся я один.

– А я как раз и возглавлял ту охрану, которой приходилось лишь поглядывать на бутылки да бочонки с вином и мечтать, что это все рано или поздно, но закончится. И вот тогда-то мы…

– А Таркил? – не дала мне насладиться воспоминаниями Раила.

– А он тоже был среди приглашенных. Хоть и не кланник, но слава великого воина всегда ценилась у нас выше, чем древность крови. К тому же он знал, что такое честь, и не запятнал ее ни единым проступком.

– Ты решил испытать наше терпение? – поторопил меня Рауль, исподволь поглядывая на того, о ком мы говорили.

– Я уже не помню, кто начал тот спор, – я сделал вид, что не заметил язвительности друга, – но разгорелся он из-за юной танцовщицы в таверне, в которую забрела сопровождаемая нами компания. Надо признать, что девушка и впрямь была чудо как хороша. Отец потом не раз зазывал ее в свой дворец порадовать себя и своих гостей ее удивительной способностью в каждом танце проживать целую жизнь.

– Мне начинать ревновать? – фыркнула из-за занавеси Вионика, но довольно добродушно, так что я счел это очередной подначкой.

– Повелитель как раз бросил на сцену кошель с золотом, обещая демонице свое покровительство, когда за его спиной Таркил негромко, но достаточно, для того чтобы его услышали, сказал, что самые лучшие танцовщицы – степнячки. Отец был взбешен. – Отметив укоризненный взгляд Таскара, пришлось поправиться: – Ну или делал вид, что взбешен. Нависнув над сидящим Таркилом, который мало уступал моему папеньке в росте и ширине плеч, отец потребовал признания, что лучшей танцовщицы, чем эта юная красотка, тот не видел. Демон даже не шелохнулся и спокойно повторил уже сказанное. Тогда отец тоном, не предполагающим отказа, попросил объяснить, в чем именно степнячки лучше. Спустя какое-то время в обсуждении достоинств тех и других принимала участие вся таверна. И если сначала доказательствами служили красочные эпитеты, то затем спорщики перешли на более грубые формы. Чтобы не нарваться на гнев хозяина заведения, желающие прояснить ситуацию с помощью кулаков или остро заточенного оружия выходили на улицу. Еще через какое-то время в таверне остались лишь девушка, повелитель с Таркалом и мы, их охрана. Да в углу сидел незнакомый демон, не сводящий с прелестницы влюбленных глаз.

– И с кем она ушла? – уточнил Рауль, лучше других знакомый с нашими обычаями.

– С ним и ушла, – подтвердил я его догадку. – А победил в бою на мечах, который и должен был разрешить их спор, отец. Но это нашу парочку не остановило, и до самого рассвета они продолжали доказывать друг другу, где танцуют лучше.

– Так он тебя знает? – вполне обоснованно забеспокоилась Вионика.

– Как одного из воинов охраны, – избавил я ее от опасений. – Да и вряд ли он меня запомнил, мы сменялись по четыре раза на дню, и наша встреча была единственной. К тому же гномий самогон творит чудеса даже с демонами.

– Похоже, скоро привал, – обратив внимание на суету в начале обоза, проговорил Таскар, удобнее устраиваясь на облучке.

– И ваш первый выход, дамы, – усмехнулся я, уже заранее посматривая на лесок по ходу нашего движения. Не знай я, что там течет небольшая речушка, по яркости зелени и так догадался бы об этом. – Надеюсь, вы помните, о чем рассказывал вам повелитель?

Двойное фырканье за занавесью и тяжелый вздох яснее иных слов свидетельствовали о том, что они помнят. И не только о том, что обе находятся под действием лишающих воли амулетов, но и о том, что все в обозе должны убедиться – слухи о красоте будущих наложниц в гареме Амархана нисколько не преувеличены.