Глава 5
Дария
Последние дни были похожи друг на друга до мельчайших подробностей. Тревожная ночь, когда усталости и понимания, что времени для отдыха очень мало, не хватает, чтобы уснуть. Спасает хорт. Его тепло, чуть слышное сопение действуют успокаивающе, помогают хоть немного расслабиться.
Но, даже заснув, я слышу, как укладывается рядом Ромио, придвигаясь ко мне плотнее. Знаю, что пытается согреть, но все равно стараюсь отодвинуться. И тогда он замирает, не шевелясь, давая мне привыкнуть. А потом он уходит, и становится одиноко. Пусть я и смущаюсь в присутствии ансаира, но мне с ним спокойнее.
Лимео не такой. Он заботится обо мне не меньше, делая все, чтобы я не вспоминала, кто виноват в том, что мы оказались здесь. Он ни в чем не упрекает, столь же терпеливо, как и Ромио, учит быть в лесу невидимой. Но… я чувствую исходящее от него напряжение. Он словно дикий зверь, от которого не знаешь, чего ожидать.
Ромио мягче. Про его когти забываешь, потому что они предназначены не для тебя.
Единственное, что мне не позволяет ему окончательно довериться, – записка.
А если тот насмешливый вопрос, который он задал Лимео, скрывает за собой правду? А если права Кимела, которая неустанно повторяла: проклятые коварны?
И тогда я – наивная, глупая девочка, которая потянулась за лаской и заботой, а осталась один на один с хищником. Но если это так, почему княжич продолжает слушать его советы? Почему позволяет идти первому, прокладывая нам путь?
Наверное, мне надо было рассказать Лимео все, как оно было. Дождаться, когда Ромио оставит нас, отыскивая место для стоянки, и устроить маленькую исповедь.
Наверное… Но я не могла заставить себя это сделать. По отношению к ансаиру это выглядело бы предательством.
А потом мне вообще стало не до размышлений. Вроде я и втянулась в темп, мы даже идти стали быстрее, но в какой-то момент деревья, кустарники, травы слились в сплошную зеленую полосу без просветов. Без надежды.
Их веры в то, что мы выберемся, на меня не хватило.
Четвертый день стал для меня переломным. Вспомнилось услышанное когда-то: «Помирать, так с музыкой!» Но сдаваться я не собиралась.
И надо же было именно тогда нам в очередной раз наткнуться на засаду.
Впрочем, набрел на нее опять же Ромио, он всегда был впереди. Вот только эту обходить мои рыцари не захотели.
Геройствовать вместе с ними я и не думала. Мне было достаточно несколько реалистичных фильмов о Средневековье, чтобы понять: биться на мечах не женское дело. Да и не эстетичное это зрелище: кровь, грязь, пыхтящие мужики. В отличие от Сашки я не видела в этом красоты.
Сашка… Вспоминать о брате было больно и стыдно.
А вот оставаться одной, пусть и под присмотром Танраша, страшно. Если бы не уговоры Ромио, ни за что бы не согласилась. Крови я не боюсь, так что уж лучше с ними, чем здесь.
Только когда они ушли, спрятав меня за стеной густого кустарника, до меня дошло, почему не взяли с собой. Боялись, что буду мешать.
Спокойствия это не добавило. Я видела, как на тренировочном плацу Ромио сражался сразу против нескольких противников. Завораживающая картинка. Невысокий, жилистый, он танцевал между более крупными воинами, выбивая из круга одного за другим.
Лимео если и уступал ансаиру, то незначительно.
Сколько же противников должно было быть там, чтобы парни предпочли рискнуть и оставить меня одну?!
Минуты казались вечностью. Я не знала, как далеко им придется идти. Все, что мне оставалось, – только ждать, набравшись терпения.
Танраш пристроился рядом под поваленным стволом. Положив морду на вытянутые лапы, уютно посапывал, словно убеждал, что все мои страхи совершенно беспочвенны.
Хотелось мне ему верить. Но лес не был для меня домом, как для него. Да и весь этот мир.
Мошкара не доставала, Ромио заставлял обтираться настоем травы, который он готовил ночью. Запаха почти не было, но действовал отлично. А вот букашки нет-нет да заползали. Единственное развлечение, чтобы не погружаться все глубже в тягостные думы.
Потом мы некоторое время играли в гляделки с ящерицей. Если бы не хорт, я бы ее даже не заметила. Это он лениво повернул морду, когда она показалась на сухой ветке. Та замерла, но не убежала. Так и сидела, поворачивая украшенную гребнем голову то ко мне, то к потерявшему к ней всякий интерес Танрашу, пока ей не надоело. Исчезла она так же незаметно, как и появилась. Только что была и… нету.
А потом уши хорта дернулись, шерсть на загривке приподнялась, выдавая появление опасности.
Сначала я услышала, как заполошенно сорвалась неподалеку птица. Кто-то шел не таясь.
Ни один из моих спутников такого бы себе не позволил. Оба постоянно твердили, что на этой земле нужно вести себя тихо и незаметно. Рассказывали странные легенды. Про битвы, отголоски которых можно было слышать спустя прошедшие тысячелетия. Про воинов, появлявшихся ниоткуда, чья необычная красота сводила с ума. Про духов стихий, которые не жаловали Хенгорскую чащу. Единственные из воплощенных, кто не ощущал ее гибельного влияния, принадлежали к клану металла. Да и их крепости располагались ближе к горам.
Затем до меня начали долетать отдельные слова. Чем ближе подходили, тем больше удавалось разобрать. Кляли командира, который запретил разводить огонь, довольно гоготали, когда один заикнулся, что бы он сделал со мной, если бы не приказ девчонку не трогать.
Танраш привстал на лапы, напряженно следя за невидимым из-за кустарника врагом. Я не шевелилась, сдерживая дыхание. Ромио предупредил, что, даже подойдя вплотную, нас не заметят, но вот услышать могут.
– Эй, подожди, – неожиданно раздалось совсем рядом. – Я отолью.
Я инстинктивно сдвинулась. Вот ведь угораздило! Это им меня сверху не видно, а я-то на земле, видимость сквозь просветы очень даже ничего.
– Я тоже. А то потом опять этот зануда не даст лишний раз пошевельнуться.
– Выслуживается, тварь. Вечно к командиру бегает.
Один подошел совсем близко к кустарнику, остановился, расставив ноги.
Ой, мамочка моя! А мне-то что делать?!
Я отодвинулась еще назад, но места было слишком мало, только мы с хортом и поместились.
– Ох, и вздернул бы я эту девку, – развязывая шнуровку на штанах, мечтательно протянул первый, я же судорожно сглотнула. – Говорят, молоденькая она совсем, нетронутая.
– Ага, – язвительно выдал второй, пристраиваясь рядом. – Если кто ее и вздернет, так это князь. Мы только крики послушаем.
Сухая веточка, попавшая под ногу, хрустнула оглушительно.
Все остальное произошло слишком быстро.
Танраш, рыча, пулей выскочил из кустов, с той стороны раздался истошный крик.
Я попыталась броситься в другую, но меня рывком выкинули на поляну. Колючки царапали лицо, ветки лезли в глаза, но я даже не пискнула. Время словно замерло, позволяя замечать все, фиксировать нюансы, от которых, возможно, зависела моя жизнь.
Когда-нибудь я еще раз поблагодарю Сашку. За то, что настоял на своем и привел меня в секцию рукопашного боя. Главное, чему меня там научили, сначала действовать, а лишь потом паниковать.
Мужик под два метра, изрезанное морщинами и шрамами лицо. Тяжеловат, но весьма подвижен. И, что опасно, соображает быстро. Еще миг, и меч будет у него в руке.
Меч… Распущенная шнуровка штанов… Взгляд тянет туда… Кровь приливает к лицу… Стыдно, смотреть стыдно. За спиной жуткий крик и утробное рычание Танраша…
Коленом в пах не проходит, если только головой.
Не смешно…
Слова тренера всплывают в памяти, сопровождая уже сам прием: «Схватил, скрутил и… зрителям!» Вот только отрабатывать мне его раньше не приходилось, никто из ребят не соглашался.
Говорят, инстинкт выживания самый сильный, можешь – не можешь, а хватай.
Ладонь ощутила мягкое и круглое. Рывок. Вопль бьет по ушам, чужой кулак чуть не влетает в ухо. Я успеваю уйти от удара, правая рука тянется к кинжалу. Мысль запаздывает, пытается остановить, но лезвие уже летит снизу вверх, вонзаясь под подбородок.
Кровь… Я не боюсь крови! Я не боюсь…
Пульс бьется где-то в горле, я кричу… беззвучно.
Второй кинжал лег в руку обратным хватом уже в развороте. Танраш и воин – спиной ко мне. Рука мужчины, держащая клинок, изорвана зубами. Хорт рычит, шерсть на загривке стоит дыбом, морда заляпана кровью…
Я не боюсь крови!
Я осознаю, что ударила, только когда мужик медленно, словно не веря, оборачивается, прежде чем упасть. Танраш кидается уже на лежащего, вгрызается в горло…
В голове бьется только одна мысль: «Я убила. Убила… Убила!»
Слышала, что в такие моменты подступает тошнота. Только не у меня. Чувств нет, лишь пустота.
Очнулась я от того, что не хватало воздуха для вздоха. Глаза Ромио так близко, взгляд напряженный, ожидающий. Губы…
Удар Лимео отбросил ансаира в сторону.
Не слишком ли много проблем на одну меня!
Эти двое стоят напротив друг друга, взгляды холодные, бездушные. Если я что-нибудь не сделаю, поубивают друг друга. Прямо сейчас и прямо тут.
Делаю шаг к Ромио. Говорю, пытаясь выглядеть спокойной:
– Спасибо!
Напряжение уже не так явственно, да и до Лимео наконец доходит, с какой радости ансаир полез ко мне целоваться. Прощения он не просит, не те у них отношения, но уже не смотрит волком.
Что за день?! Сейчас бы самой слезы лить, а мне приходится об этой парочке беспокоиться.
Или все-таки о себе?
Пока размышляла, пропустила тот момент, когда Ромио склонился над телом. И надо же было ему выбрать именно того, который достался мне!
Я не успела моргнуть, как он оказался рядом со мной, схватил за плечи, встряхнул. Глаза отливали алым, взгляд казался безумным. Яркая иллюстрация к рассказам Кимелы.
– Он тебя тронул?!
Он не кричал, но от накатившего волной ужаса я сглотнула, а Танраш прижал уши и поджал хвост.
– Нет, – проблеяла я, заикаясь. Голос отказывался мне подчиняться. – Он хотел…
Я, конечно, за последние дни много к чему привыкла, но еще не была готова объяснять мужчине, ради чего тот воин расшнуровал штаны.
Хорошо, на помощь пришел Лимео, он сообразил быстрее.
– Отвяжись от нее, – тронул княжич ансаира за руку. – Неужели не понятно, по нужде они остановились. Видно, за водой к ручью шли, вон у обоих на поясах баклажки.
– Забери их, – как-то глухо выдохнул Ромио, отпуская меня. Опустил голову, винясь. – Извини, я просто испугался.
– Ты?! Испугался?! – взвилась я, отдаваясь подступившей истерике. Слишком многое накопилось за последние дни. Слишком долго я сдерживала себя. – Это я испугалась, когда они у кустов остановились! Где ты был, когда этот выродок своим хозяйством передо мной тряс?! Ты обещал защищать! Ты сказал, что мне ничего не грозит! Я тебе поверила!
Обида душила, слезы лились потоком, от невозможности что-нибудь сломать или разбить я била кулаками по его груди, не реагируя на робкие увещевания.
То, что я могла за себя постоять, совершенно не значило, что я собиралась это делать.
Пришла я в себя, заметив сквозь влажную пелену заинтересованный взгляд хорта. Тот сидел неподалеку, наклонив голову, и внимательно смотрел на меня. Это отрезвило. Звереныш был ни в чем не виноват.
– И что будем делать дальше? – шмыгнув носом, спросила я у явно растерянных спутников. – Продолжим меня утешать или все-таки пойдем?
Оказалось, не одна я умею удивлять.
Лимео оглянулся на тело и неожиданно попросил:
– Расскажешь, как ты его?
Судя по всему, ансаир тоже был не против услышать историю о том, как маленькая девочка уделала большого и страшного мужика.
Вот только я не собиралась так быстро выдавать свои секреты. Идти еще далеко, пусть помучаются.
Талина
Я не была готова к этому совету. Но разве это кого-то интересовало?
Эриар третьи сутки спал урывками. Чуть расслабился, когда Аранару пришло известие от Лимео, но продолжал одновременно решать дела в крепости и рыскать в лесах. Не счесть, сколько кристаллов перехода использовали за это время!
На второй день после исчезновения Дарии (я запретила себе называть это побегом), он подошел ко мне с просьбой взять с собой Сашку. В первый момент я опешила – не на прогулку приглашал моего сына! Но была вынуждена разрешить. И не взгляд Александера заставил меня принять такое решение.
Мальчику жить в этом мире. Чем раньше он станет похожим на мужа, тем спокойнее мне будет. Я даже не стала говорить Эриару, что он отвечает за жизнь моего ребенка. Сказать такое – оскорбить. А наши отношения и так с каждым мгновением становились все более непонятными.
Я не пожалела, хоть и тревожилась сильно. Когда они вернулись, оба в запыленной одежде, я смогла принять то, чего не получалось признать раньше: Сашка вырос.
Была в этом одновременно и радость и… горечь.
– Лери Талина. – Аранар склонился в глубоком поклоне и покинул нас.
Главы кланов входили в храм каждый через свой вход. Как символ самостоятельности того мнения, которое они выскажут под сводами святилища. Возможно, когда-то оно так и было. Возможно.
– Моя лери. – Эриар неожиданно остановился, вынудив застыть и меня. Охранявшие святилище воины казались мраморными изваяниями. Бесстрастные, равнодушные. – Я хочу, чтобы вы знали…
Он замолк. Мое сердце – тоже. Было что-то в этой тишине… обещающее. И неотвратимое.
Я ждала слов, но он вдруг шагнул ко мне, с каким-то неистовством прижал к себе. Ладонь горячая, обжигает сквозь тонкую ткань платья. Тяжелое дыхание щекочет висок.
– Ты – моя, только моя! – Шепот сбивчивый, но уверенность в нем такая, что не сомневаешься, так и будет.
Отстранился он так же резко. И взгляд уже спокойный, вот только я его чувствовала, как себя. Глубоко он смятение спрятал, но от меня не скрыть.
Не ко времени его признание. Но прав, другого может не быть.
Совет Джангаш созвал. Невозможно понять, что у него на уме. Вот в гроте он был весь на ладони, а теперь и не знаешь, что думать.
– Мой ты, – хрипло ответила я Эриару. – Не по клятве – мой, потому что я так хочу.
Не говорили среди воплощенных о любви, то, что произнесли мы с ним, было ближе всего к признанию. Только бы не прощанием обернулось! Уж больно драматично прозвучало.
Когда я пересекла середину зала, поднялся князь змей. Сегодня он был первым.
– Встаньте князья, приветствуя нимеру. Встаньте и склоните голову перед той, чье слово будет последним.
Его движения были легкими, порывистыми. В глазах и вправду виделось что-то змеиное, словно он в любую секунду был готов сменить ипостась. Тамиран и Аранар медлили, вынуждая Шумелу и Хатара последовать за Джангашем. Только те не торопились исполнить их желание.
Мне было не до их игр. Я беспокоилась за дочь, тревожилась за Сашку, который остался под присмотром Шинара и Кимелы. Случись что там, за стенами храма, мы не узнаем, пока не откроются двери.
– Я благодарю вас, властительные князья, – не скрывая надменной язвительности, произнесла я, опускаясь на белоснежную шкуру, покрывавшую каменное кресло (приветствия остальных князей я так и не дождалась), – за верность древним правилам.
Хатар скривился, я буквально ткнула их носом в их проступок – они пренебрегли нимерой. Шумелу словно и не заметил издевки, продолжал оставаться таким же невозмутимым.
Время перемен… Кажется, я начала понимать, чего добивался Джангаш. Он был готов принять изменения, но опасался, что они разомкнут Круг.
Клан земли силен. Не численностью и умением воинов, хотя и этого у них не отнять. Не хитростью князя – Хатар больше напоминал мальчишку, которому вместо игрушечного пистолетика дали настоящий. Нажать на курок он сможет, а последствий не осознает.
Воплощенный в его теле дух могуч, способен уничтожить мир. По мощи равна ему только сила воды.
Но земли Шумелу значительно западнее, у самого моря, у Большой воды. Так что все эти дрязги его мало интересуют, пока не коснутся лично. Но в нем та же слабина, что и в Хатаре. Они хотят чего-то нового, но не понимают чего.
Эриар был уверен, что оба заигрывали с проклятыми. Я могла ему возразить, что его друг тоже не чурался общаться с Маркирером, но не стала. Разные цели.
– Я хотел бы выразить вам, нимера, свое сочувствие. – Добавь Шумелу хоть капельку тепла в голос, я могла бы ему поверить, но с таким безразличием не сочувствуют. Увы, он не изменится, и когда у него появятся собственные дети. Бесчувствие в его природе.
– Я не стану благодарить вас, князь, за эти слова. – Я начинала бой первой. Надеюсь, это станет мне подспорьем. – Благодарят за дела. Вы же – равнодушный наблюдатель.
Что несколько удивило, взгляд он опустил. Неужели я ошиблась в своем мнении о нем?! Об этом рано судить, только запомнить.
– Воины ансаиров на землях воплощенных! – Джангаш проигнорировал наш диалог с князем воды, заговорил резко. – Это война!
– В отличие от людей и ансаиров, которых заставила это сделать близость к Вольным землям, – холодно произнесла я, – воплощенные не закрепили границы своих владений после Раздела. Это упущение не позволяет нам говорить о том, что они что-то нарушили. И хотя формально вы, князь, правы, но если мы поднимем гарнизоны, именно нас обвинят в развязывании войны.
– Раньше это никого не волновало, – тихо, но так, чтобы его услышали, заметил Хатар.
Аранар и Тамиран предпочитали пока отмалчиваться. Видно, решили оставить свое влияние напоследок, если я сама перестану справляться. Или… тоже оценивали, но не так, как эти.
– Раньше это были мелкие стычки. Да и происходили они у вольных. Глупо было отказываться от нашей помощи, потому вопрос и не возникал. Но если начнется большая война, люди пострадают вдвойне. Вот тогда-то мы и услышим от них все претензии. И за настоящее, и за прошлое.
– Вы говорите с такой уверенностью… – Шумелу успел отойти от нашей первой схватки.
Я насмешливо улыбнулась.
– Вы хотели сказать, князь, что искусство войны не для женщин, – не уточнила, сказала то, что он скрыл за ничего не значащими словами.
Тамиран смотрел на меня с таким напряжением, что я едва не рассмеялась. Он, конечно, был сыном своего отца, но, похоже, как и эта парочка, не рассматривал меня как серьезного противника. Прав был Джангаш, когда говорил, что влияние Эриара на нового князя Дираков временное. Хватало у него юношеского максимализма и веры в собственную непогрешимость.
– С этим можно не согласиться, хотя бы вспомнив, что женщины и воплощенных, и ансаиров в бою часто стоят рядом с мужчинами. Но я не воспользуюсь этим примером, скажу о другом. Там, где вы думаете о войне, я думаю о мире.
– Это ваша дочь, нимера, сейчас где-то в гибельных лесах! – не сдержался Хатар.
А я опять вспомнила о Джангаше. Из пяти князей трем было чуть больше ста лунаров. Совсем дети.
– И как только воины моего мужа и князя Аранара вернут ее в крепость, она будет наказана за сумасбродство, – жестко припечатала я, глядя в упор на Хатара. Говорила о Даше, но он должен был понять, кого имела в виду. – Она поставила под удар спокойствие и благополучие клана! Она отвлекла князей от тех дел, которые являются их долгом.
– Вы строги, нимера, – попытался слегка снизить накал Джангаш.
Я не обманулась. Я сказала то, на что он и рассчитывал.
– Я думаю о мире, князь, – отрезала я резко. – Я думаю о будущем и об исполнении договора, который наши предки взяли на себя. Или в этом зале есть те, в чьих мыслях его нарушить?
Тишина была оглушающей. Никто из здесь присутствующих не ожидал от меня этих слов. Я тоже. Они пришли внезапно, с осознанием того, что сейчас будет заложена основа тех изменений, о которых упоминал Джангаш. И либо они последуют за мной, либо…
Второго Раскола я не должна была допустить.
– Мы даже не знаем, что в нем написано, – вдруг вырвалось у Хатара. Он и хотел бы, чтобы никто не услышал, но было поздно.
– Я найду способ вернуть первоначальный текст договора, – несколько мягче, чем до этого, сказала я, посмотрев на него с материнской заботой. Не скажу, что ему понравилось подобное отношение к себе, но какое-то чувство мелькнуло в его глазах. То ли боль, то ли растерянность. Надо будет обязательно разузнать о нем у Эриара. – Но есть то, в чем ни у кого не должно быть сомнений.
Джангаш приподнял бровь, то ли прося продолжать, то ли иронизируя. Аранар, поддерживая, опустил ресницы. Жаль, что я не могла видеть лица мужа, лишь чувствовала его тепло рядом.
– Единство Круга и право нимеры произнести последнее слово, вынося решение совета, которому каждый из князей будет следовать, – с легким недоумением проговорила я, словно удивляясь, что вынуждена была это сделать.
– А ведь насчет границ земель вы правы, – задумчиво протянул Тамиран. Надеюсь, это была не подсказка отца. – И дело даже не в ансаирах, а в людях. Это их порядок. Мы живем рядом с ними и должны учитывать законы, которым следуют они. Сегодня эта проблема возникла с проклятыми, завтра она может повториться уже с ними.
– Если остальные князья не против, я могу взять этот вопрос на себя, – поддержал его Джангаш. – Когда вольные князья признают наши княжества, ансаиры вынуждены будут это сделать.
– Ну а я, – Аранар смотрел не на меня, а на Эриара, – помогу нимере с поисками первоначального договора.
Трое высказали свое мнение. Остались двое. Я могла уже сейчас произнести последнее слово, но ждала, что скажут они.
– Мы всегда были сами по себе, – не очень решительно начал Хатар. Но тут же выправился, заговорил, как и положено главе клана. – Я не уверен, что эти изменения пойдут нам на пользу, но готов их поддержать. Мои земли рядом с вольными, те вечно пытаются оторвать от них кусочек. Но сомнения у меня есть. – Его взгляд был полон затаенной грусти. – Сегодня мы обозначим наши границы, а завтра… Не начнем ли мы завтра воевать друг с другом?
Я тяжело вздохнула:
– Ни написанные на бумаге слова, ни самые страшные клятвы не оградят нас от этого. Лишь собственная честь и верность перед памятью предков уберегут от опрометчивого шага.
Хатар склонил голову, принимая мой ответ.
Оставался Шумелу.
– Я приму волю совета, – равнодушно бросил он, когда возникшая пауза стала напоминать противостояние, – хотя заигрывания с проклятыми мне и претят. Ансаиры понимают только силу, как бы они не расценили это решение как проявление слабости.
Из них двоих я ожидала услышать что-то подобное от Хатара, но ошиблась. И не одна я. Взгляд Аранара сразу стал холодным, а за тонкой пленкой льда плескался огонь.
Зачем мне все это?! Почему я должна искать за выражением лиц скрытые мотивы?! Почему должна уговаривать, как малых детей, объясняя, что война – это смерть, от которой болит душа у тех, кто остается?! Почему должна вставать между ними, сильными мужчинами, главами кланов, заставляя нащупывать те нити, которые позволят им вновь и вновь приходить в этот зал, не обжигая друг друга пылающей в сердце ненавистью?!
Наверное, потому, что только мне, слабой женщине, это по силам.
Я поднималась со своего места медленно, давая увидеть свою усталость, позволяя им ощутить, как много они отняли у меня, прежде чем пришли пусть и не к согласию, так хотя бы к попытке его найти.
Мы с Эриаром покинули зал первыми. Дожидаться Аранара не стали, князьям было что обсудить между собой.
Мне не удалось предотвратить войну, я ее лишь отсрочила. Но уже и это считала победой.
Да только радости не испытывала. Вот уже несколько дней я практически ничего не знала о своей дочери. Это затмевало все остальное.
Маркирер
Она сама испугалась своего признания. Попробовала отстраниться, но я не позволил. Держал за руку, не давая отойти, смотрел в ее глаза. Яркая синева. Я только на тканях видел такую да среди камней, за которые люди многими монетами платят.
– Ты сама не понимаешь, что говоришь. – Голос звучал спокойно, но я был готов растерзать сам себя за это спокойствие. – Я найду тебе хорошего мужа среди вольных. Ты родишь ему детей, он станет тебе опорой и защитником.
– Не нужно мне мужа, – заупрямилась она. – Знаю, что я маленькая, вот и не приглянулась. А еще некрасивая, не такая, как Демайя.
Впору было плакать самому. Если и это затея моей четверки…
– Глупая ты, – перехватив удобнее, развернул ее к небольшому зеркалу, которое стояло на грубом комоде. – Посмотри на себя, совсем красавицей стала.
– Но не люба вам.
Каждая ее фраза заставляла меня искать ответ. Чтобы и не обидеть, но и надежды не дать. Но после этой куда только делась моя убежденность, что не должен я ей жизнь портить, не имею права ее невинность себе забрать.
Глупые это были мысли, не для нашего мира. Не для проклятого князя, каждую ночь вот уже четыреста лунаров становящегося тварью, которая получает наслаждение от чужой крови. Но я все равно пытался сладить с собой.
Да только как сохранить благоразумие, когда она на тебя так смотрит? Когда готов поверить в надежду? Когда понимаешь, насколько легко перечеркнуть прошлое, чтобы начать все сначала? Вместе с ней.
Жаль только, запоздала она появиться. Чуть бы раньше…
Горечь скрутила такой болью, что проклятие по сравнению с ней могло показаться желанной лаской. Не мог я отказаться. Ни от чего не мог.
– Если выполнишь мои условия и через лунар не передумаешь, следующей осенью станешь моей княгиней по клятве вольных. Навсегда.
Я хоть и говорил грубо, чтобы дать девушке одуматься, но ее взгляд вспыхнул такой радостью, что водой в иссохшую землю ушли последние сомнения.
Жизнь задолжала мне, неужели решила расплатиться?!
– А что за условия? – ухватилась за мои слова эта егоза. Про лунар словно и не услышала.
– Несколько их будет, – продолжая смотреть на нее строго, сказал я. – И учиться ты будешь, чтобы смогла хозяйкой стать в крепости. Наставниц сам подберу. От лекаря пока не уйдешь, он вместо отца за тебя отвечать будет. Помогать ему будешь и сейчас, и потом, когда его другой сменит. Ну а главное, – я добавил жесткости взгляду, – забудешь про глупости. Дорога в джейсин не для тебя, если беды какой не случится.
Леда не кивала головой в ответ на мои слова, но я видел, что она готова обещать мне все что угодно. Я мог этим воспользоваться, выторговав у нее брата, но…
– К Таю не подходи. – Она всхлипнула, но глаза остались сухими. Все, что могла, уже выплакала. – Способа вернуть ему разум я не знаю, но жизнь сберечь попробую, хоть это и опасно. А там…
Я не закончил. Не хватало еще дать ей надежду, которой не было.
Отступил я от нее резко, вышел, едва не хлопнув дверью. До самой ночи гонял воинов на плацу, только чтобы не думать о совершенном. Телохранители переглядывались, но молчали. Впрочем, возможности хоть что-нибудь сказать я им не дал.
Лица передо мной сменяли друг друга. Выступали против меня по одному, по двое, трое. Деревянные мечи ломались (приказал дать их, чтобы кого ненароком не убить), брал новые.
Слегка начал успокаиваться, когда против меня встали Джаред с Вераном да Хинам. Комендант крепости был из опытных мечников, чтобы не потерять собственной славы, пришлось отбросить все, что мешало сражаться.
Весь следующий день провел за рабочим столом. Готовил распоряжения для помощника, думал и ждал вестника от Аранара. О том, что Круг собрался на совет, узнал от него же. Это был один из переломных моментов в моем плане, но я ничего не чувствовал. Все затмевал разговор с Ледой. И то новое будущее, которое я мог создать.
Прав был Хартиш, пора было признать, что я больше не воплощенный, и идти дальше.
Сообщение от огненного упало на стол раскаленной каплей уже ближе к вечеру. Нимера произнесла последнее слово: кланы не выступят первыми.
Это ничего не меняло. Даже окажись она слабее и не сдержи порывы князей, у меня был способ продолжить игру. Но сильный противник добавлял славы победе, так что я радовался этому.
Виджар появился немногим позже. Я ждал его визита. Решение нимеры давало ему простор для действий. Теперь у него было время, чтобы укрепить свою власть.
Как только меня не станет.
Он вошел в кабинет, нарочито устало сел в предложенное кресло:
– Твой крейз неуловим. Вроде загоним, а он тут же выскальзывает из ловушки.
– Другого я бы не послал за девчонкой. Она – моя добыча, а не твоя или Сомея.
– Ну это мы еще посмотрим! – дернулся он, не сдержавшись, но тут же расслабленно откинулся на спинку. – Ты уже знаешь?
– Знаю, – не стал я уточнять. – Тебе так не терпится повоевать?
Он пожал плечом:
– Надоело все.
Хотелось сказать: «И именно поэтому ты решил, что небольшая встряска проклятым не помешает?», но промолчал. Прав был Сомей, этот змееныш жаждал значительно больше, чем просто быть главой клана. Он хотел, чтобы с ним считались. Пока что об этом мог лишь мечтать. Но если ему удастся избавиться от меня…
– До меня тут дошли слухи, – небрежно обронил я, выходя на террасу (Виджар был вынужден подняться и последовать за мной, не хотелось тянуть с представлением, потому я и давал ему возможность покончить с разговорами), – что Кассире пустила тебя в свою постель.
Он был у меня за спиной, но я ощутил, как он напрягся.
– Завидуешь?
Я не обернулся:
– Она у тебя?
Отвечать он не стал, спросил сам:
– Дозволишь повидаться с сыном?
– Идем, – бросил я равнодушно. Жаль, убить не могу. Я – не он, понимаю, что значит оставить клан без наследника. Но на время он забудет про свое желание. Да и бывшую лери попытается куда-нибудь спрятать, я как раз и перехвачу.
По дороге показал условный жест Киму – сегодня он и Раст были рядом со мной, а Джаред и Веран охраняли Леду. Тот уже знал, что делать.
Мальчишка со своим наставником были на малом плацу. Обычно тут совершенствовали умения воины из моей охраны (была у меня и такая), но сегодня кроме этих двоих никого не было.
Мы подошли, когда воин объяснял Таю новую связку. Тот слушал внимательно, но мне вновь показалось, что есть в нем какая-то отстраненность. Вроде и тут он, а словно мысли витают где-то.
– Вас оставить одних? – Это был его последний шанс, но Виджар об этом даже не догадывался.
– Нет, – шагнул он к Таю. Тот должен был уже заметить отца, но обернулся только сейчас, когда раздался его голос.
Голос… Я представлял себе, как создают самаха. Сначала лишают всего привычного: красок, звуков, ощущений. Все вокруг черное, безликое. И… одиночество. До воя, до приближающегося безумия. Доводят до грани, а потом дают услышать голос. Голос будущего господина.
– Что она здесь делает? – неожиданно для всех рыкнул я. В сопровождении Джареда по тропинке к нам шла Леда. Веран был где-то поблизости, как всегда незаметный.
Виджар оглянулся, его лицо дрогнуло, он не мог не узнать девушку. Он видел ее, когда навещал Тая, пусть и старался не замечать доказательств любви его женщины к другому. Но его взгляд должен был постоянно натыкаться на нее, вновь и вновь искать этой боли.
– Уведите, – жестко потребовал я, будто и не заметил мгновенного смятения князя. – Купил ее на невольничьем рынке несколько лунаров назад, теперь не знаю, что с ней делать. Мои воины на нее голодными глазами смотрят.
– Я их понимаю, – гадко скривился он, – и сам бы не отказался попробовать ее тела. Невинность и неопытность… Давно у меня таких не было.
Я сдержался. Продолжая холодно смотреть ей вслед, не пропустил, как ожил на миг Тай, как будто присутствие сестры добавило ему сил, как метнулся взгляд Виджара, выдавая его растерянность.
Что значила для него Кассире? Готов ли он был ради этой женщины изменить свое решение или лишь слегка подправлял свой план, внеся в него еще и ее? У меня не было ответов, но они имелись у него.
– В странное время мы живем, – как-то невпопад произнес он. Но я уже не сомневался в том, что последует за этим.
Пока Леда отвлекала змеиного князя, место наставника Тая занял Ким. Раст передвинулся так, чтобы успеть перехватить Виджара, если тот вознамерится обратить свое поражение в победу.
– Как же его называли древние? – задумчиво произнес я, делая вид, что мучительно пытаюсь вспомнить услышанное когда-то слово.
– Эсофи.
Договорить он успел, вот только Тай этого не услышал. Короткий удар – и он, обмякнув, упал на песок у ног огненного. Я обещал Леде сохранить ему жизнь, я это сделаю.
– Какая же ты тварь, Виджар!
Мы стояли напротив друг друга. Два шага, только выхватить мечи. Но ни один из нас за ним даже не потянулся.
– Ты дашь мне уйти?
Он не спрашивал, что за представление я разыграл перед ним. Понимал, мне не нужны доказательства его замыслов, достаточно того, что ему не удалось скрыть от меня своего разочарования.
– Уходи.
Мое спокойствие не добавляло ему уверенности.
– И не ударишь в спину?
Он не был жалок, смотрел твердо. Даже был готов к тому, что я воспользуюсь своим правом. Ни один из князей не усомнится, что не я напал первым. Самах вот он лежит, не отопрешься.
– К чему? – Я позволил себе легкую усмешку. На это я тоже имел право. – Мне, как и тебе, не хватает остроты. Все стало слишком обыденным, даже боль. Считай, что ты мне ее дал.
– За что ты держишься, Маркирер? – Он отступил, окинул меня тяжелым взглядом. – Ты уже давно лишний в этом мире.
– Это не нам с тобой решать. – В моем голосе не было гнева, будто и не он собирался только что убить меня. – И не вздумай отозвать свои отряды. Они мне еще нужны на землях воплощенных.
– Как скажешь, – шутливо поклонился он. Выпрямившись, едва не отпрянул от неожиданно появившегося рядом с ним Верана. И ушел в сопровождении шести воинов охраны, которые ждали неподалеку.
А мальчишка так и лежал на песке. Кроме меня и Леды у него никого не осталось.
