Глава 15

Я смотрел на стоящего у двери Сэнши и думал о том, что приближение события, которого я так ждал, начало на мне сказываться. Я мог найти причины, по которым отказывал в доверии сыну, но подозревать в предательстве создание…

За этой мыслью следовала другая. Вполне вероятно, мои претензии к Туорану тоже были лишь итогом напряжения, в котором я находился. Вполне вероятно…

Вот только предчувствия говорили об ином. Спорить с ними было сложно.

– Звал?

Я успел заметить, как потемнел взгляд вошедшего в кабинет сына, стоило ему увидеть Сэнши. Об отношении Туорана к созданию я знал и сейчас получил очередное подтверждение. Понимать, с чем это было связано, даже не пытался. Не будь я фактически создателем этих существ, сам бы относился так же.

– Присаживайся. – Я указал на кресло рядом со столом, за которым сидел.

Дождался, когда он выполнит мою просьбу-приказ и демонстративно откинет с лица платок, напоминая Сэнши о Кодексе чести.

Все это выглядело настолько естественно и было так похоже на то, что я видел каждый раз, когда они вынужденно встречались, что я отбросил последние сомнения.

Эти двое сговориться не могли.

– Сэнши беспокоится о состоянии принцессы, говорит, что она слабеет.

Прежде чем ответить, он резко обернулся – создание продолжало стоять у двери – и только потом заговорил:

– Физически – нет. Я видел ее вчера, девочка была совершенно здорова. Если, конечно, за ночь не произошло чего-либо непредвиденного. – Несмотря на холодное равнодушие в его голосе, не услышать сарказм было трудно. – Единственное, что беспокоит Алинэ, – имя жены он произнес с нежностью, что еще раз заставило меня задуматься, виновен ли он в том, в чем я его обвиняю (так открыто показывать мне свою слабость мог лишь тот, кто намеревался пойти со мной до конца), – ее эмоциональное состояние. Принцесса боится Сэнши.

– Ты хочешь взять ее под свою опеку?

Не знаю, догадывался ли он о том, как многое зависит от его ответа?! Впрочем, чтобы догадаться об этом, нужно было знать о моих сомнениях в его верности.

– Отец, – он с какой-то грустью посмотрел на меня, – хотел бы быть тебе полезен, но занятия с женой отнимают у меня больше времени, чем я рассчитывал. К тому же – опять пауза, в его глазах я вижу боль, – ты простил меня, но я помню, что подвел.

Это было для меня несколько странно, но я видел искренность, которую отказывался принимать. А может…

Эта мысль была проста и незатейлива, но теперь казалась весьма очевидной.

Цель, к которой я стремился, была настолько велика, что для меня во всех мирах Веера кроме нее больше ничего не существовало. Лишь я, она и… Лера, как символ моей победы. Все остальное я воспринимал лишь как угрозу для своих планов.

Сын и Сэнши были ближе ко мне, чем кто-либо другой, потому я и считал их самой большой опасностью. Так и было. Хотя бы потому, что они могли вольно или невольно нарушить мои замыслы.

– Сэнши настаивает на том, чтобы выводить девочку на поверхность.

Как я и ожидал, реакция Туорана была отрицательной.

– Нам придется отключать защиту, его присутствие там собьет все настройки.

Это я и сам знал. Воин контролировал свои способности, но полностью блокировать их не удавалось, несмотря на все его и мои усилия. Даже самые сильные экранирующие амулеты оказывались бесполезны. Он был накопителем, самым мощным из тех, которые мне встречались.

– Твои предложения?

– На время их прогулок я могу брать сектор под свою защиту.

Так рисковать я не собирался, но… раскрывать истинную причину своего отказа считал несвоевременным.

Появившаяся у меня причина недовольства собственным сыном объясняла многое. В том числе и поведение Вилдора в последние месяцы перед вторжением. Его игра была близка к завершению, и он не желал отвлекаться на иные мелочи, кроме того, к чему стремился.

Поймав себя на том, что словно бы пытаюсь его оправдать, едва сдержал гнев. В отличие от людей, мы не умели ненавидеть. Мы просто избавлялись от тех, кто вставал у нас на пути. Если, конечно, на это хватало сил, хитрости и выдержки. Не я прервал жизнь отца, но, будь у меня возможность это исправить, сделал бы, не задумываясь.

Он слишком многое мне дал, чтобы я не захотел получить большего.

– Тебе не хватает твоей жены?

Блеск Хаоса на его ресницах был блеклым, выдавая усталость. Я не жалел его – жалость недостойна воина, но беспокоился. Если мои подозрения на его счет – лишь разыгравшаяся паранойя, то его состояние может стать причиной ошибки в самый решающий момент.

А если нет?

До момента проявления храма оставалось десять дней. А я так и не мог ответить себе на свой же вопрос.

– Но зато я могу тебя порадовать, – неожиданно озорно улыбнулся Туоран, склоняя меня к вере в себя.

В нем появились человеческие эмоции, доказывая, что связь между ним и его Единственной становится все прочнее. Я должен был бы огорчиться, но…

Он становился все более уязвимым. К тому же лишал себя возможности скрывать свои чувства за внешней бесстрастностью.

– Меня может обрадовать только желание Алены нам помочь. – Я не без умысла позволил себе излишнюю резкость.

Он должен был понять, что его неуравновешенность мне не нравится.

– Тогда радуйся, – уже спокойно произнес он, не отводя от меня холодных, равнодушных глаз. Что ж… я получил еще одно доказательство, что не зря считал его сильным воином. Жаль только, уверенности это не прибавляло. – Она сделает все, что необходимо, без малейшего принуждения.

Скрыть удивление мне не удалось. Слишком мало времени прошло, чтобы я мог рассчитывать на подобный результат.

Ошибся, но она была из тех, которые позволяли думать о поддержке судьбы.

– Ты абсолютно уверен в этом?

– В эту ночь она была со мной. Добровольно.

Великий Хаос!

Я резко поднялся из-за стола, заставив сына повторить мое движение. И только Сэнши у двери продолжал оставаться неподвижным. О некоторых вещах он знал только теоретически. Ни одна женщина из тех, кого я приказывал к нему привести, не вызвала у него интереса. И хотя Виктор продолжал уверять меня, что с функцией размножения у него все в порядке, у меня не было возможности убедиться в этом.

С другими созданиями все было иначе. От удовлетворения плоти они не отказывались.

– Как?!

Туоран с ответом не медлил. Видел, что я не сдержал нетерпения.

– Я ей объяснил, какое великое будущее ее ждет, если она будет с нами. Станет преданной мне и тебе. Пришлось добавить немного ментального воздействия, но она уже и сама была готова признать нашу силу. Она женщина. Я дал ей немного нежности, ощущение защищенности и стабильности.

Кивнув, я опустился в кресло, жестом предложив Туорану сделать то же самое. Сам того не желая, сын дал мне подсказку. Мой отец по отношению к Лере действовал совершенно иначе и… проиграл. Я же должен победить. Любой ценой.

– Эта проблема решена. Остается принцесса.

– Люди. – Сэнши впервые с момента появления сына подал голос.

Впрочем, он и без него говорил мало.

– Люди?! – уточнил Туоран, даже не оглянувшись в сторону создания.

Их противостояние, пусть оно и шло только со стороны кондера, было мне выгодно. Там, где не сможет один, другой просто вынужден будет сделать невозможное. Хотя бы лишь для того, чтобы доказать мне свою преданность.

Я был вынужден смириться с множеством фактов, которые говорили за лояльность Туорана. Это не значило, что я начну слепо ему доверять. На этой базе доверия заслуживал только один – я сам.

– А почему нет? – Предложение создания не показалось мне безрассудным.

О состоянии Амалии мне было хорошо известно. Девочка действительно была здорова. Питание, необходимые для ее возраста физические нагрузки, полноценный сон. О ее досуге тоже позаботились. Книги, игры, возможность просмотра фильмов, к которым она привыкла на Земле.

Единственное, чего ей не хватало, – свежего воздуха и естественной магии этого мира. Но именно это угнетало девочку, настраивая против нас, и могло стать причиной недовольства Леры.

Появление создания на поверхности, пока активирована защита, было невозможно. Малейшее искажение прикрывающих базу контуров, и о нашем присутствии здесь стало бы известно местным спецслужбам.

Место, которое мы выбрали, оказалось весьма удачным – ракетный полигон, теперь уже нефункционирующий, стал хорошим прикрытием. Заброшенные шахты и разрушенные ангары надежно скрывали то, что находилось под ними.

Но тем не менее ситуация в этом мире была такова, что никто и никому не верил. Правильно, кстати, делали. Так что даже за бывшим объектом продолжали наблюдение. Не столь пристальное, но и оно было для нас опасным.

Значит, Сэнши в качестве провожатого отпадал. Туоран – тоже. Я склонялся к тому, чтобы поверить ему, но рисковать до того, как он окончательно докажет свою преданность, не собирался. Если Алена в последний момент вдруг окажется неспособна активировать артефакт маров, это сделает Лера. Ради жизни своей дочери.

Этот вариант развития событий мне не нравился, но я готов был пойти и на это.

Из сопровождающих оставались только люди. Им ведь необязательно было знать, какую ценность представляет для меня эта девочка. А из людей…

– Что ты скажешь об Алексее?

Мне было известно об интересе Туорана к этому человеческому воину. Возможно, именно я его и спровоцировал, сделав в системе пометку о его проницательности. Опасность он чувствовал не хуже нас, даймонов.

– Взводный? – Сын применил местный термин, обозначающий статус этого человека в их воинской иерархии. Меня это нисколько не удивило, он был значительно ближе к ним, чем я. Все наемники находились в его подчинении. – Адекватен, хладнокровен, способен к быстрому анализу ситуации. В своем взводе пользуется авторитетом. Оружием владеет великолепно.

– Но ты им недоволен?

Попытка обернуться, прежде чем ответить, сказала мне о многом.

– Он, как говорят здесь, себе на уме. Я не знаю, о чем он думает, мне сложно ему доверять.

Так вот в чем причина его отношения к Сэнши! Не конфликт создателя и создания, а невозможность понять.

А ведь я мог догадаться об этом значительно раньше. Первое, что делал Туоран в других мирах, изучал населяющих его существ, пытаясь разобраться в их образе мышления, мировосприятии. Он уподоблялся им. Жил их жизнью, учился угадывать чувства, которые ими двигали.

В этом крылся его успех и как аналитика. Там, где остальные действовали по шаблонам, он находил свой путь, пользуясь богатством опыта. Это помогло ему найти и правильный подход к женщине, которая так неожиданно стала его женой.

– Сэнши?

К мнению создания я прислушивался. Его звериное чутье действовало безотказно.

– Опасен.

Его четкость в изложении собственных мыслей мне тоже нравилась.

– Пришли его ко мне. Я хочу еще раз посмотреть на этого человека. Тогда и решу.

– Сейчас? – Туоран поднялся, правильно посчитав, что наш с ним разговор на этом и закончился.

Я лишь кивнул, давая понять, что больше его не задерживаю.

Присутствие сына вызывало у меня двойственные чувства. Я гордился тем, что он мой сын, но именно это и давало мне основания считать, что он вполне может пожелать отнять то, что принадлежало лишь мне.

И вновь пришедшая в голову мысль помогла мне познать еще одну из граней отца. Теперь я знал, почему Вилдор хотел видеть своим наследником не меня, а Закираля. Мой младший брат не мог затмить его славу. А я?!

Туоран покинул кабинет, оставив меня наедине с созданием. Странно, но я уже не раз ловил себя на том, что непроизвольно сравниваю Сэнши с сыном. И даже чувствую легкую обиду за то, что Туоран чаще всего лидирует в этом сопоставлении. И только по одному пункту у меня так и не сложилось однозначного мнения.

Я видел в бою Сэнши, я видел в бою Туорана, но я еще не был готов рискнуть кем-то из них, чтобы узнать имя победителя в их схватке.

– Сильный. – Он словно ответил на не заданный мной вопрос.

– Сильнее тебя? – хмыкнул я, отгоняя от себя смутное недовольство. Я не видел причин для своего состояния, но чувствовал, что что-то идет не так.

– Нет, – не задумываясь, произнес Сэнши. И когда я уже кивнул удовлетворенно, с тем же отсутствующим выражением на лице, добавил: – Да.

Смысл был понятен без объяснений. Он не считал Туорана достойным противником, но признавал, что когда-нибудь может ему уступить.

Когда-нибудь… Судьбу собственного ребенка решить оказалось не так уж и просто.

– Он может предать?

И вновь два коротких ответа:

– Да. Нет.

Может, но не предаст. Пока.

– Причина?

– Сильный. Слабый.

Я усмехнулся. Его впечатление от Туорана довольно точно совпадало с моим. Тот способен стать моей опорой, если не захочет большего. А он рано или поздно захочет. Тем более теперь, когда обрел Единственную.

Додумать мысль о том, что эта женщина действительно является слабостью сына, которой я не премину воспользоваться, если он не оставит мне выбора, не успел. Система выдала предупреждение о появлении человека.

Открывшаяся створка двери послужила ему приглашением.

Наблюдать за ним было приятно. Грациозная лаконичность движений, ощущение внутреннего спокойствия, полное отсутствие тревоги. Всего несколько шагов к центру кабинета, которые он проделал молча, сохраняя выправку, присущую воинам той страны, в которой мы находились, сказали мне о нем многое.

И о его опасности, о которой говорили Сэнши и Туоран, и о той способности предчувствовать, которую я заметил в нем сам.

Но увидел я и то, о чем не было произнесено ни слова. Этот воин свое решение уже принял и отступать от него не собирался.

– Я предупреждал, что мы еще встретимся.

Я вышел из-за стола и подошел к нему вплотную, нагнетая напряжение. Но он продолжал оставаться все таким же сдержанным, а во взгляде не мелькало даже тени страха.

– Да, господин. Я помню ваши слова.

Еще бы он не помнил. Он видел тот мой первый бой с созданием.

Несмотря на стремительность схватки, я заметил, как человеческий воин подошел к перегородке, наблюдая за смертельным танцем.

Когда я вышел в глазах Алексея мелькнуло уважение, тут же сменившись равнодушной отстраненностью.

Это уже потом я узнал, как потрепала его жизнь, заставив загнать все, что он чувствовал в глубь истерзанной души. Тогда же просто подумал, что он очень похож на нас.

– Мой сын дал тебе лестную характеристику. – Я не без умысла упомянул Туорана, хотел увидеть его реакцию. Ярость была слишком явной, чтобы ему удалось ее скрыть. – Я хочу поручить тебе задание. Если справишься, будешь подчиняться лично мне.

– Да, господин.

Облегчения в его глазах я тоже не пропустил. Чем обычно заканчиваются тренировки с сыном, я знал. Этот выстоял, но вряд ли жаждал повторить тот опыт.

– На базе находится девочка. Ей нужны прогулки. Ты и твой взвод будете ее сопровождать, обеспечивая безопасность.

– Сколько девочке лет?

– От этого что-то зависит? – Стоило признать, его вопрос меня несколько удивил.

– Да. – В его интонациях чувствовалась снисходительность. – Зная возраст, я смогу предугадать, что может ее заинтересовать, и подобрать лучшее место для прогулки.

В его замечании был резон.

– Ей около десяти, но по своему развитию она опережает своих сверстников.

– Когда я должен приступить?

Я взглянул на замершего (как мне показалось) в ожидании Сэнши.

– Сегодня.

Решение далось мне удивительно легко. Оставалось надеяться, что я о нем не пожалею.

– Если хочешь повидаться с мужем и сыном, тебе стоит сделать это сейчас. Другой возможности может и не быть.

Слова Закираля прозвучали весьма двусмысленно. Хорошо еще, я знала, что именно он имел в виду.

Вместо ответа потянулась, разминая уставшую спину. Последние три дня я находилась на Дариане, помогая настраивать опорные кристаллы для будущего защитного купола, который мы собирались установить над базой.

Сашка, в отличие от меня, мотался между мирами, то выступая в качестве главного специалиста по таким разработкам, то выполняя роль курьера – для усиления каркаса мы использовали обе основы, так что драконы помогали с заклинаниями Порядка. Нещадно эксплуатировались не только его способности мага Равновесия, но и присущий ему талант находить обходные пути там, где невозможно было действовать напрямик.

Если бы не его изощренный ум, который сначала все усложнял до полной невообразимости, а потом в этом хаосе находил простое и изящное решение, мы бы еще долго спорили, как сделать нашу сеть полностью непроницаемой.

Воспоминания о том вечере на Альтерре, когда аналитики Сартариса пытались создать нечто надежное, но не слишком громоздкое, вызвали на лице невольную улыбку.

Начальник управления находился на грани трансформации, едва сдерживая рвущегося на волю берсерка. Вилдор (я не стала разбираться, какой из них) выглядел уж больно бесстрастным, словно предупреждая, чтобы от него держались подальше. Маргилу, что было ему несвойственно, мерил комнату, где мы находились, шагами.

Ну а я, с трудом сохраняя спокойствие, разбивала в пух и прах их очередное предложение.

Сашка появился, когда всем уже казалось, что выхода нет. Залетел, отбросил в угол перевязь, кинул быстрый взгляд на все наши выкладки, задумчиво посмотрел в потолок и… выдал:

– А если вот так…

Тишина была громогласной. То, над чем несколько часов бились лучшие умы Альтерры и Дарианы, он решил за несколько секунд.

Трехслойная ячеистая сфера, выгнутые в шар пчелиные соты. Ячейка над ячейкой: Хаос, Равновесие, Порядок. Задача практически невыполнимая, если у тебя в друзьях не ходят властитель драконов и носители Изначального Хаоса. Про нас с Сашкой я вообще бы предпочла промолчать.

– Лера, – Закираль подошел вплотную, – ты меня слышала?

Возвращение в реальность удовольствия не доставило. По поводу возможности он был прав, счет шел на дни. К тому же я, так же как и Вилдор, считала, что храм проявит себя раньше. Ощущалась на Земле какая-то напряженность, как затишье перед бурей.

– Ты передашь Олейору мое письмо?

В глазах даймона появилось сожаление, но он кивнул. Впрочем, ничего другого я не ожидала. Нынешний ялтар Дарианы считал меня достаточно взрослой, чтобы самостоятельно принимать решения. И разбираться с их последствиями.

Правда, в этот раз я решила объясниться. Я должна была хоть кому-нибудь сказать, что у меня на душе. Он был едва ли не лучшей кандидатурой.

– Я суеверна. Не хочу, чтобы наша встреча стала прощаньем.

Тень недоумения, неверие и…

– Не ожидал я от тебя такого, – произнес он уже спокойно, как только закончил смеяться. – Тебе ли говорить о суеверии?

Моя улыбка вряд ли была радостной.

– Элильяр сделал из меня мага Равновесия, Олейор – правительницу, твой отец – воина, а природа создала женщиной. Тебе это может показаться нелогичным, неправильным, но я не хочу противиться тому, кем себя ощущаю. Я могу казаться кем угодно, но являюсь-то я женой и матерью. Все остальное – лишь образы.

Закираль слушал внимательно. Не знаю, понимал ли он то, о чем я говорю. Скорее, нет. Но он хотя бы старался.

– Ты любишь мужа?

Мне не нужно было думать, чтобы ему ответить, но для меня было важно, чтобы мои слова не остались для него лишь словами. Я хотела, чтобы он почувствовал, насколько выстраданными они стали для меня.

Увы, найти те единственные, которые могли мне помочь в этом, было трудно.

– Я люблю его, но…

– Но?! – удивленно уточнил он, явно не ожидая подобного.

– Ты знаешь, что такое первая любовь?

С этим сочетанием Закираль явно был незнаком.

Испытывать его терпение я не собиралась, но прежде чем облегчить собственную душу и делать откровенное признание, показала ему на бутылку с вином. Судя по всему, стояла она в моей гостиной уже давно. Мой рассказ стоил того, чтобы ее открыть.

Взяв бокал в руки и дождавшись, когда ялтар устроится напротив, продолжила:

– Мне было восемнадцать, когда я встретила его. До того дня я думала, что мое сердце – ледышка. Ни один парень не привлекал моего внимания, ни один не вызывал трепета.

– Он и стал отцом Александра? – Закираль все-таки не удержался от вопроса.

Над этим стоило подумать.

– О том, что станет отцом, узнать он не успел. Погиб. Уехал в командировку в горячую точку, там и остался. Даже похоронить было нечего.

– Вы долго прожили вместе?

Я усмехнулась. Горько.

– Поженились через пару месяцев после знакомства. А еще через два его не стало. А были мы с ним вместе за это время считаные дни. У вас говорят: он был воином, у нас… – Я чуть помедлила, в очередной раз подбирая слово, но лучшего, чем уже произнесла, найти не смогла. – Он был воином.

– Его ты любила?

Закираль смотрел внимательно, словно от моего ответа зависело многое. Странно, но нечто подобное ощущала и я.

– Я его любила и продолжаю любить. – Это признание далось настолько легко, что удивило меня саму. Но я его действительно продолжала любить. И даже знала за что. – Он открыл мне мир чувств, показал, что значит быть желанной. Рядом с ним, сильным и надежным, я чувствовала себя слабой, но… всесильной. В те дни мне казалось, что мир существует лишь для того, чтобы я была в нем счастлива.

– А Олейор?

– Его я тоже люблю, но это уже не то безрассудное чувство, для которого нет преград. Теперь я знаю, что такое потеря. Теперь в моей любви есть долг, ответственность. Нет, – торопливо пресекла я его попытку высказаться, – они меня не тяготят, потому что являются частью моего отношения к мужу. Просто иногда появляется сожаление по ушедшей юности, по тому шальному «Я все могу!», которое было способно стать девизом тех дней.

– Ты и сейчас можешь все.

Задумчивость Закираля мне не понравилась. Было в ней что-то знакомое, навевающее воспоминания о Вилдоре. То, насколько я права, выяснилось довольно скоро.

– А отец?

Его вопрос оказался из разряда ожидаемых, но болезненных. Но я посчитала, что, начав откровенничать, глупо молчать об остальном.

– В какие-то моменты он напоминал мне Владимира, моего первого мужа. Но… – Закончить я не смогла. В горле встал комок из невыплаканных слез.

– Ради тебя он мог стать другим.

– Ты ошибаешься. – Говорить было невыносимо тяжело, но я должна была расставить все точки на «i». – Иногда мне кажется, что в мирах Веера неизменным является только он. Но кое в чем ты прав. – Я не отвела взгляда, лишь подняла бокал, всматриваясь в черноту его глаз сквозь вино. – Меня тянет к нему. К его силе, способности добиваться своего, вопреки всему и всем. К его цельности.

– Но…

– Встреть я его раньше, все могло быть иначе. Но время не повернуть вспять. Я жена Олейора и не жалею об этом. Несмотря на все мои сомнения, я жду того дня, когда смогу вернуться к нему, прижать к себе детей, зная, что все закончилось, и я буду просто жить, просто любить.

– Ты обманываешь сама себя. – Закираль не спорил. Он был уверен в том, о чем говорил.

– Возможно. Вот только узнаем мы, кто из нас прав, не сегодня.

Я резко поднялась, едва не расплескав вино, которое так и не пригубила. Разговор зашел слишком далеко, вытянув на поверхность даже то, что я хотела бы скрыть. Не от него, от самой себя. Я не кривила душой, но трудно объяснить другому то, что и сам не до конца понимаешь.

Любила ли я Олейора? Да, любила! Искренне и глубоко. Любила как мужчину, мужа, отца моих детей. Он был моим выбором, желанным выбором.

Знала я и другое. Встреть я Вилдора раньше… Это была бы другая жизнь. Другая любовь, другой мужчина, другие… дети. Он бы стал моим выбором, желанным выбором.

Но я не встретила его раньше. Судьба ли, стечение обстоятельств или интриги Элильяра привели к этому, теперь не имело значения.

– Ты передашь мое письмо Олейору?

Отставив свой фужер, Закираль подошел ко мне. Провел ладонью по волосам, склонившись, коснулся губами виска.

– Я передам твое письмо Олейору. И даже объясню, почему вынужден был стать гонцом.

– Твоя щедрость не знает границ! – попыталась съязвить я.

Чтобы не уткнуться ему в грудь и не зарыдать от ощущения беспомощности, накатившего на меня.

Он моего тона не принял. Забрав бокал, прижал к себе, с нежностью обняв одной рукой. Родной и близкий до боли.

Сын мужчины, который мог бы стать любимым, но не успел.

– Ты здесь присмотри за всеми, пока нас нет. – Мне оставалось только шутить. Других способов удержаться на грани и не скатиться в банальную истерику у меня не было. – Вся надежда только на тебя.

– Я хотел тебя попросить о том же, – хмыкнул он, точно угадывая мое состояние. – Боюсь, без твоего пригляда они поздно вспомнят, что хозяйничают в чужом мире.

– Ну хоть до кого-то дошло, зачем нам Лера на Земле нужна.

Появление Вилдора пропустили мы оба. Я догадывалась, что это значило. Его мощь возросла настолько, что он без труда сливался со всем, что его окружало, становясь частью мира. Это было странно, но легко объяснялось. Той самой связью Единственной, наследием маров.

В том, что они оставили Вееру, я разбиралась теперь не хуже бывшего ялтара. Или нынешнего айлара?

По большому счету это не имело значения.

– Пора?

Я не торопилась покинуть уютное укрытие из крепких рук Закираля. А тот не спешил меня отпускать. Похоже, знал, что такое мелкая месть.

– Пора, – не бесстрастно, как обычно, но спокойно ответил он и чуть заметно ухмыльнулся.

Мой личный кошмар тоже умел ухмыляться, но Закираль делал это чуть мягче и… естественнее.

Интересно, когда я говорила своему подопечному, что могла бы полюбить Вилдора, кого из двоих имела в виду?

Смешной эта мысль мне не показалась. Я не понимала причины, которая потребовала от них обменяться телами, да еще и с такими предосторожностями. Но догадывалась, что, узнав ее, смогла бы ответить на множество вопросов, которые меня интересовали.

– Кинжал оставь Закиралю, он передаст его Олейору. Так будет надежнее.

Я не видела его лица, Вилдор уже отошел к окну, остановившись от него в шаге. Но, ослабив щиты, он позволил мне ощутить то, что чувствовал сейчас сам.

Две тысячи лет… надежды! На то, что удастся! Увидится, встретится, сбудется…

Не имело значения, кто из них двоих сейчас стоял передо мной. Они оба были вольными птицами, которым оказалось тесно в клетке одного мира. И они оба, потеряв ту Единственную, которая была им предназначена, потеряли крылья.

Это был страшный момент. Раскрытая настежь душа, брошенное к ногам сердце, готовность принять любое решение. Которое в любом случае будет ошибкой.

Я дернулась, вырываясь из объятий Закираля. Желание защитить, укрыть своим теплом было настолько сильным, что я едва не задохнулась. Но ялтар держал меня крепко. То ли не позволяя сделать то, о чем буду жалеть, то ли просто давая возможность одуматься.

– Прости. – Его движение было стремительным. Нет! Оно казалось броском хищника. Вот только в последний момент он вдруг передумал лакомиться своей жертвой. Остановился напротив, не замечая недовольства Закираля, которое волнами накатывало на меня. Робко, словно не решаясь, коснулся пальцами лица и… Его ладонь жестко прикрыла мне глаза. – Забудь. Забудь, как сон. Забудь…

– Нет! – Закираль отреагировал первым, что было неудивительно. Я хоть и понимала, о чем чуть слышно шепчет Вилдор, только теперь сообразила, что звучало заклинание на дарианском. – Ты не сделаешь этого.

А мне послышалось: «Сейчас».

– Ты прав. – В его спокойствии было удовлетворение, рождая сомнение в том, что я видела перед собой именно айлара. – Я не сделаю этого. – И уже обращаясь ко мне, скрывшись за маской холодной бесстрастности: – Нам пора. – И отошел к двери, давая мне возможность попрощаться с… сыном. Чужим, но моим.

– Ты помнишь, что мне обещал?

Этот день стал для меня рубежом. Еще вчера я смотрела в будущее, приближая его. Я шла к цели, которую поставила перед собой, сдерживая горечь и изгоняя сомнения. Сегодня же…

До проявления храма еще оставалось время, но в это мгновение оно казалось спрессованным в один миг. Не будущее, не настоящее, не прошлое. Безбрежная пустота, ледяная пустыня, небытие. И есть только одно – необходимость дойти. Цена уже не имеет значения.

– Я помню. – Закираль прижал меня к себе, чтобы тут же отпустить. Ничуть не смутив, опустился на колени, прижав ладони к моим стопам, коснулся их лбом. – Я провожаю тебя с надеждой и жду с победой.

Благословение старшего в роду!

Его должен был произнести Маргилу, но… Закираль никогда и ничего не говорил просто так.

Однако и это уже не имело значения.

– Я оставляю тебя с верой и надеюсь вернуться.

Он, подняв голову, поймал мой взгляд, упрекнул улыбкой.

– Ты заменила слово.

Кивнув, я оглянулась на стоящего за спиной Вилдора. Его лицо было открыто, взгляд прикован ко мне. Но как я ни старалась, понять, о чем именно он думал в этот момент, не смогла.

Когда-то я это уже видела, да только поняла только теперь. Сейчас он отказывался от всего, что могло ему помешать.

– Я не могу обещать то, что не смогу исполнить.

Закираль был со мной не согласен, но настаивать не стал. Поднялся, вновь с нежностью коснулся губами моего виска и направился к… отцу.

– А ты?

Уточнять, чего именно добивается от него Закираль, тот не стал. Положив руку ему на плечо, со снисходительным равнодушием произнес:

– Я оставляю тебя с верой и клянусь, что она вернется.

Не знаю как, но он собирался исполнить то, что обещал. Иначе просто не позволил бы этим словам сорваться со своих губ.

Вот только его самого не было в этой клятве.