Глава 12

Я оставил Леру в ее комнате, испытывая двоякое чувство. Едва ли не впервые в своей жизни я сомневался, правильно ли поступил, сказав ей несколько больше, чем собирался изначально. При ее умении интуитивно связывать воедино противоречивые факты она вполне могла догадаться о двойной подоплеке происходящих сейчас событий.

Впрочем, сожалеть об этом было поздно.

Мое возвращение в гостиную осталось незамеченным. Точнее, внимание присутствующих было приковано к Александру, который самозабвенно спорил с Кадинаром, так что меня просто дружно проигнорировали. Этот опыт показался мне весьма интересным. Как и суть перебранки двух людей.

Тема, которую они затронули, была слишком нетривиальной. И, что меня поразило больше всего, не могла возникнуть в голове даймона. Друга и помощника Вилдора я сородичем не считал, продолжая воспринимать его именно человеком.

Так вот, эти двое пытались доказать друг другу, кем могли быть мары. Сын Леры настаивал на версии инопланетян-симбиотов, для которых Земля по каким-то причинам стала родиной. Кадинару же была ближе теория эволюции, основным критерием отбора в которой стала способность выжить в ситуации нестабильной магии.

Вмешиваться я не захотел, было у меня подозрение, что чрезмерная эмоциональность советника д’Тара является следствием просьбы, которую Лера высказала сыну. Я не был уверен в причинах, побудивших правительницу темных опекать Кадинара, но имел не одну возможность убедиться в том, что это так.

– Откуда тогда на Земле столько свидетельств пребывания иных цивилизаций? – грозно вопрошал Александр у своего оппонента, в качестве одного из основных аргументов предъявляя громкий голос.

Кадинар уже давно забыл про бесстрастность и рычал, утверждая, что те стилизованные изображения, о которых ему твердит Сашка, могут быть чем угодно, но совершенно не имеют никакого отношения к его версии.

Похоже, возвращались они к одному и тому же уже не в первый раз, но это не мешало остальным слушать их с таким вниманием, словно каждое слово могло стать откровением.

Воспользовавшись предоставленной ими возможностью, я отошел к раскрытому окну, присел на широкий подоконник. Защитные плетения скрывали все происходящее в доме от посторонних глаз, так что я предпочитал не пользоваться личиной, лишь прятал за мощными щитами возрастающую с каждым днем силу.

Лера была рядом. Но не только это укрепляло нашу с ней связь. Все, что мы сейчас делали, мы делали вместе, помогая друг другу, поддерживая и оберегая. Мало кто знал, что основой подобного союза было именно это – единение. Чувства лишь активировали процесс и ускоряли его, но не могли заменить стремления отдать себя другому.

Перепалка не мешала думать, скорее, создавала нужный антураж. Так уж получилось, что в отличие от своего первообраза я изначально пытался окружить себя теми, кто не просто разделял мои взгляды на будущее нашего мира, но и готов был делом доказывать свои стремления. Мне повезло – я редко был один. Да и решения, которые я принимал, чаще всего являлись результатом весьма яростных обсуждений.

Воспоминания заставили улыбнуться, благо я по какому-то наитию застегнул лицевой платок, так что теперь мог не смущать остальных своими эмоциями. Это теперь Сартарис без малейшего напряжения выслушивал чужое мнение, не всегда совпадающее с его мыслями, а еще тысячу лет тому назад…

Он был не талантлив – гениален. Все, что касалось анализа, предвидения, давалось ему настолько легко, что один из его наставников, опасаясь испортить подающего надежды воина, обратился непосредственно ко мне, надеясь, что мне удастся найти применение его способностям.

Если бы он знал, насколько своевременной стала эта просьба. Идея о создании управления вероятностных прогнозов грозила стать навязчивой, а я все не мог найти подходящую кандидатуру, способную его возглавить и понимать те проблемы, которые оно должно было решать.

Сартарис был молод. Слишком молод, недостаточно сдержан, амбициозен, практически неуправляем.

Тогда ему не было еще и сотни лет.

Если посчитать, сколько раз я готов был отказаться от идеи, которая теперь казалась не столь удачной, сколько раз я намеревался избавиться от него единственным верным способом…

Но каждый раз я находил в себе силы убедить не только себя, но и совет, что только Сартарис сумеет сделать то, что Альтерре жизненно необходимо.

Будь я человеком, мог бы гордиться собой. Я человеком не был, потому гордился им. Ему пришлось многое изменить в себе, но он справился.

С Дарианы пришло сообщение, что они готовы передать новую информацию по базе на Земле, и я всего на пару мгновений отвлекся от спора. Ничего непредвиденного в блоке я не увидел, единственное, что меня заинтересовало, появление в раскладе Маргилу и его внука. Но и этого ожидал, Закиралю пора было начинать укреплять свои позиции, так что он лишь вполне удачно использовал предоставленный ему повод. Не сделай он этого, в ближайшую пару дней мне пришлось бы самому намекнуть ему на необходимость участия талтара в этой заварушке.

От размышлений на эту тему меня отвлек очередной вопрос Сашки. Но обращался он не к Кадинару, а к Сартарису:

– Слушай, – на лице равновесника было написано предвкушение, – а «эффект бабочки» на самом деле существует?

Этот вечер можно было считать неудачным. Сначала мой разговор с Лерой, теперь интерес Александра. Но в ответ на насмешливый взгляд начальника управления я только едва заметно пожал плечами. Еще неизвестно, что опаснее: увести разговор в другую сторону, или удовлетворить его любопытство.

– «Эффекта бабочки» не существует, – усмехнулся довольный Сартарис.

Над этой загадкой он бился довольно долго, на зато теперь мог многое рассказать о вывертах времени, пространства и вероятностей.

– Не существует? – Александр выглядел обиженным.

Опять взгляд воина в мою сторону, и я киваю, разрешая коснуться подробностей. Хватка у советника правителя темных как у саруса. Если сомкнет пасть, разжать будет невозможно.

– Основной, или вероятностнообразующий, мир – весьма устойчивое явление. Чтобы внести изменения в так называемое относительное прошлое, необходимо много энергии. Получить такую можно, только уничтожив время или разорвав его связь с любой из оставшихся двух составляющих.

В глазах Сашки, внезапно посмотревшего в мою сторону, просыпалось безумие. То самое, которое отличало и Сартариса. Он взял след.

– А можно то же самое, но только человеческим языком? – неожиданно подал голос Сизов.

Все это время он сидел настолько тихо, что, если бы я не ощущал его присутствия, уже забыл бы о том, что у нас гости.

– Любой путешественник в прошлое – тот же турист: приехал, посмотрел и уехал. Он не является чем-то существенно важным для того времени, в котором находится. Он может общаться, заниматься охотой, брать сувениры.

– Но если он хочет что-либо изменить, – Сашка перехватил инициативу у моего помощника, – он должен разрушить основополагающие связи. Ну, как взорвать опору у моста. И оказать влияние он может только на события, которые являются точками вероятности, лишь их изменение поможет переписать прошлое.

– Но не только основного мира, но и его вероятностей, – многозначительно фыркнул мой помощник.

– А аналогом взрывчатки… – ухватил мысль равновесника Архангел.

– …является энергия. Но не та, которой оперируете вы, – продолжил вместо Александра Сартарис, – а та, которую мы называем магией. К тому же самая мощная из нам известных, связывающая между собой время, пространство и вероятности.

Человек пытался понять, но я помнил свою растерянность, когда начальник управления посвящал меня в свою теорию. Она выглядела стройной, логически выверенной и безупречно доказанной.

Но принять ее было очень тяжело. А может, и не ее саму, а тот факт, что у нас все-таки есть надежда на устойчивое будущее.

– А вероятностные миры? – Сашка со своим вопросом опередил Сизова.

Я не знал, радоваться этому или нет. Дар предвидения Архангела мог поставить Сартариса перед необходимостью дать слишком однозначный ответ, чего мне бы хотелось избежать. Но и Александр был вполне способен на подобное, именно это он только что и доказал.

– Изменение их прошлого возможно лишь через основной мир либо тот, с которым он связан одной из основ, как на Дариане-2.

– То есть, – советник Олейора смотрел теперь не на моего помощника, а на меня, и его взгляд мне совершенно не нравился, – чтобы избавить Альтерру не только от влияния первой Дарианы, но и Земли…

Закончить я ему не дал. Он мог предполагать все что угодно, но конкретного ответа получить не должен был.

– Многие технологии маров доступны только самим марам. Если мы и сумеем воспользоваться их прибором, то лишь самыми простыми функциями. – И добавил, уже обращаясь к Сизову: – Для установки защитного купола нам потребуются твои друзья. Я могу на тебя рассчитывать?

«Или», которое я не произнес, но он не мог не услышать его в моих интонациях, человека нисколько не смутило, еще раз возвращая меня к тому, о чем я уже неоднократно думал. Эволюция воина требовала определенных качеств. Возведенной в абсолют рациональности, которая исключала или загоняла в глубь души эмоциональность. Способности абстрагироваться от множества присущих практически всем расам качеств, включая эгоизм, обидчивость, гневливость.

Людям с этим было значительно сложнее, чем нам, даймонам. Нас такими создали, им же приходилось делать это самим.

– Взвод Серого ты видел. Еще два могу поднять звонком по сотовому. Если нужно больше…

«Мобильная группа», – мысленно перевел я для себя название воинского подразделения.

– Судя по всему, – Сашка явно не собирался оставаться в стороне, – поверхность и верхние ярусы охраняются людьми.

Я подтвердил кивком, вновь отмечая его способность схватывать на лету важные моменты. Насколько я знал, сыну Леры не довелось в своем мире послужить в армии. Просто не успел, Олейор забрал их на Лилею.

А советник уже продолжал:

– Оружие, методы ведения боя…

Я понимал, к чему он клонил, как он знал, что не ему принимать решения. Но это Александра никогда не останавливало.

– Командовать захватом базы будет Саркат, его слово последнее. – Я сделал вид, что не заметил довольную ухмылку равновесника. Этот даймон продолжал оставаться его учеником, что давало Александру много возможностей для влияния. Не хотелось мне его огорчать раньше времени, но в таких делах, как война, понятия дружбы и наставничества становились для нас неприемлемыми. – Маргилу выступает его советником. – И, отвечая на предложение Архангела, продолжил: – Количество людей определим завтра. Пока меня интересует только ваша готовность участвовать в захвате.

Взгляд Сизова давал однозначный ответ – он пойдет до конца. Вот только понимали мы с ним под этим разное.

– Тебе стоит забрать Красавчика и перебраться к нам. – Сашка в очередной раз вознамерился доказать, что я не являюсь для него авторитетом и весьма не вовремя влез со своим предложением.

Не то чтобы я был против этого, но… Присутствие Архангела в непосредственной близости от Леры меня смущало, присущий ему дар делал его опасным для меня. И если бы он не был нам столь необходим…

Вряд ли бы я остановился перед тем, чтобы избавиться от потенциального соперника.

Инстинкт самосохранения заставил Сизова повернуться ко мне.

– Завтра утром. – Теперь мне пришлось не заметить насмешливой задумчивости Сартариса и напряжения, которое пряталось за бесстрастностью Кадинара. – Серый и командиры тех двух взводов пусть будут готовы.

Портал я открыл прямо из гостиной. Не без умысла. Правда, относился он не к Архангелу, пусть тот в очередной раз и мог попытаться осознать, с кем его свела судьба.

Александр усилил защиту, не только создав узор матрицы запредельной сложности, но и вплетя в него Равновесие, которое должно было усложнить мне возможность передвижения. Одного он не учел, точнее, не знал.

Я был уже скорее маром, чем даймоном.

Альтерра встретила нас гомоном большого зала управления вероятностных прогнозов. В первое мгновение увиденное напоминало Хаос с его неконтролируемой беспорядочностью, но взгляд тут же привычно выделил рабочие группы, между которыми в воздухе висели голографические кубы. Сама задача была весьма сложна, да и во времени мы оказались ограничены.

Наши предположения о том, что храм начнет проявлять себя через пятнадцать дней, в любой момент могли стать несостоятельными. Огромное количество факторов, многие из которых оставались нам неизвестными, оказывали на него свое влияние. Все, что мы знали доподлинно, – с того мига, как ощутим раскрытие пространственного кармана, у нас будет трое суток на решение всех проблем.

– Двенадцать опорных точек…

– Напряженность защитного купола…

– Направление энергопотоков…

– Минус один уровень, не вытягивает вектор…

Я ловил отголоски чужих фраз, долетавших до того места, где я остановился. Сартариса уже не было рядом. Эта вакханалия была его вотчиной, и он просто не мог не поддаться царившей в модуле атмосфере.

– С вероятностью семьдесят пунктов – два контура защиты…

Не успел я еще, услышав эти слова, испытать облегчение, – мне несложно было соотнести мощность накопителей и количество сфер, укрывавших базу, – как тот же голос, породив мгновение тишины, поправился:

– Ошибка в блоке расчета. С вероятностью семьдесят пунктов – два контура защиты противоположной направленности. Общее количество контуров – четыре.

– Не выдержал?

Прозвучавший за спиной вопрос оборвал нить рассуждений. Наверное, мне стоило за это поблагодарить задавшего его. Паранойя создателя этой базы вызывала уважение, но создавала множество сложностей. Два условия захвата очень значительно ограничивали наши возможности.

Мне не хотелось превратить этот кусок Земли в мертвую на века пустыню, да и раскрывать свое присутствие в мире было нежелательно.

– Насколько я вижу, ты тоже не в резиденции.

Бывший ялтар Дарианы, обитающий сейчас в моем теле, ответил смешком.

– Я уже не раз пожалел, что уступил место тебе.

Оборачиваться не стал. Видеть собственные глаза… даже с нашей адаптивностью к условиям было тяжело.

– Лера догадывается.

– Не только она, – подтвердил Вилдор мои подозрения. Вот только голос при этом был довольным. – Но это уже не имеет значения.

Теперь усмехнулся я. Он был прав, это уже не имело значения.

Установленная тысячи лет тому назад связь Единственной перешла на новый уровень, изменяя не только нас с первообразом, но и саму Леру. И хотя она этих изменений еще не замечала, они не только были, но и стали уже необратимыми.

Так что… результат этой игры был предсказуем. И все, о чем нам оставалось узнать, какую цену запросит судьба за нашу победу.

– Я хотел у тебя спросить… – Я все-таки обернулся к нему. Черный набиру, спокойный взгляд… Он таким только казался. – Так для чего ты это затеял? Хотел спасти Веер или получить свою женщину? – Я сделал упор на «свою», доказывая, что правильно понял суть его игры.

В ответ он откинул ткань, открывая сдержанную улыбку на лице.

– Выбери сам, что тебе нравится больше.

Я должен был вернуться к себе, но не мог, чувствовал себя совершенно опустошенным. Алинэ все еще спала, одурманенная моим внушением, и у меня появилась возможность немного отдохнуть.

Добравшись до блока управления внешней защитой и взглядом дав понять своим воинам, что причин для беспокойства нет, тут же буквально упал в кресло. На благодарность за поднятые щиты, которые вывели это помещение из-под контроля системы, сил у меня уже не хватило. Испытанное напряжение было слишком велико.

Но если я хотел быть похожим на него…

Дед уже давно стал для меня эталоном дарианского воина. И хотя он, уходя, так и не задал тот единственный вопрос, которого я одновременно и ждал, и опасался, понимая, что не готов на него ответить, уже тогда все было решено.

И мною и, в чем я был теперь уверен, им.

Он признал меня своим внуком, а я его – старшим родичем. Его смерть ничего не изменила.

Расслабиться не удалось. На одном из верхних уровней началась драка.

Слишком часто в последнее время.

Первым побуждением было отправить туда группу, но я от этой идеи отказался. Мне нужна была разрядка, а эти люди дали мне для этого хороший повод.

Жестом приказав одному из наблюдателей ничего не предпринимать, открыл портал на первый ярус, к ближайшему от места инцидента кругу перехода.

Чтобы в полной мере насладиться ситуацией, поднял щиты. Это, конечно, не невидимость, но взгляд, натыкаясь на меня, будет «соскальзывать», и я останусь незамеченным.

Довольно узкий коридор, с раскрытыми сейчас створами, которые перекрывали его через каждые двадцать шагов. Широкий, ведущий к грузовым лифтам, был заблокирован сразу, как только закончилось строительство базы.

Слепые ответвления, малая часть из которых заканчивалась порталами на третий уровень, где находились казармы, остальные же – ловушками. Магия здесь использовалась по минимуму. А вот человеческое оружие…

Я, как и большинство даймонов, считал его бесчестным, но на первых трех ярусах без него было не обойтись. Их защищали люди, и, как мы предполагали, направлено оно будет против людей.

Звуки драки я услышал, когда мне оставалось лишь войти в довольно большой тамбур, в котором начиналась система шлюзов, выводящих на поверхность. Поглотители шумов работали на полную мощность, создавая иллюзию заброшенности. Ни для кого из нас это сложностей не создавало, все мы были тем или иным способом связаны с системой управления базой, а вот для возможного противника…

Как я ни пытался понять, кто именно помогает Лере, на ум приходила лишь одна кандидатура, способная на столь тонкую игру. Но… он был мертв.

Впрочем, я сам признал за ним талант к весьма изящным интригам.

Вход в зал. Панель сдвинута, открывая проход. Четверо слева. Лицевые доспехи отстегнуты и отброшены на спину, рты перекошены подбадривающими воплями, в глазах уже нет ничего человеческого. Справа – десять. Девятеро ничем не отличаются от своих собратьев слева, а вот последний…

Я еще только показался на пороге, а он уже повел взглядом в мою сторону. Видеть – не увидел, но опасность ощутил. Я успел заметить жест, которым он перевел защиту на более высокий уровень, как его ладонь уже двинулась к кобуре, закрепленной на бедре.

Память услужливо подсказала имя – Алексей. Встроенные в броню зкзоскелеты имели индивидуальные номера. В послужном списке этого воина стояла отметка отца, он уже обратил внимание на его способности.

Передав ментальный приказ на деактивацию его брони, – мне только стрельбы здесь не хватало, – перевел взгляд на дерущихся. Шестеро: трое против троих. Из одежды только пятнистые штаны. Из оружия – ножи. На обнаженных торсах пот и потеки крови. В глазах то же безумие, что и у остальных.

Они не были магами, потому и не могли осознать, что именно с ними происходит. Хаос, которым пропиталась база, овладевал их душами, требуя дань.

Сбросив набиру и откинув в сторону перевязь с мечом, – для того чтобы справиться с ними, мне достаточно было одного кинжала, – ослабил защиту, позволяя себя увидеть.

Стоило отдать им должное, они не только заметили мое появление, но и правильно оценили намерения. Тут же перестроились, пытаясь взять в кольцо. Моя улыбка должна была охладить их пыл, но им не хватало той бесстрастности, которая позволила бы это сделать. То, что им предстояло, не было боем, это было жертвоприношением.

Жертвами были они.

А вот Алексей, словно подтверждая сложившееся о нем мнение, не только понял, но и попытался предотвратить схватку. Воспользоваться он мог только ножом, чипы блокировали использование иного оружия, но это его не остановило.

Аварийно раскрыв броню, он кинулся к остальным, тут же налетев на выстроенный мной щит. В его взгляде, который я поймал, отбивая бросок одного из моих противников, было обещание. Встречи.

Первого я «взял» прямо в движении. Не кинжалом – ладонью. Лишь на миг коснулся сердца, вытягивая его жизнь, и тут же ускользнул от упавшего на пол тела. Эта смерть была милосердной.

Остальных увиденное не остановило. Но именно это мне и требовалось. Я был истощен триадой событий, и, хотя берсерк продолжал подпитывать меня, его резервы могли понадобиться для другого.

Кровь второго из перерезанной артерии на шее ударила в ноздри запахом жизни, заставляя рычать от пронзившего тело удовольствия. Мы не просто раса воинов, мы те, кто, убивая, наслаждается.

Смерти оставшихся четырех я не заметил, накатившая сила опьянила, даря эйфорию, в которой слилось так много всего, что разум уступил место живущему во мне зверю.

– Зачем?

Я набрасывал набиру на плечи, мимоходом отметив, что ни одна капля крови не опорочила белоснежной чистоты моего костюма, когда Алексей подошел ко мне вплотную.

Два интересных факта я зафиксировал машинально. Человек четко осознал момент, когда я опустил щиты, и… в нем не было страха.

Суть его вопроса я понял без труда и даже снизошел до ответа. Он сумел разбудить во мне любопытство.

– Они нарушили мой приказ.

Командир группы был немного ниже меня, довольно широк в плечах, молод. Слишком молод, чтобы умирать.

– Мы щенки против тебя.

Он мне не льстил, просто высказал свое мнение. Это одновременно импонировало и… злило.

– Их было шестеро.

Вместо того чтобы опровергнуть очевидное, он усмехнулся. Горько и язвительно.

Не знаю, догадывался ли он, с чем играет. Сила бурлила в моем теле, рвалась на волю, требуя продолжения смертельного танца.

Я склонялся к тому, что догадывается.

– После дежурства спустишься в тренировочный зал. Допуск я открою. – Решение стало неожиданностью для меня самого, но я чувствовал, что поступаю правильно.

Я собирался дать ему шанс выжить там, где другие его иметь не будут. А уж как он им распорядится…

В отличие от второго взводного (как они сами себя называли), который лежал на полу за моей спиной, Алексей не позволил никому из своего взвода участвовать в драке.

– Это приказ?

Удовлетворения на моем лице он уже не заметил, я успел застегнуть лицевой платок.

– Это приказ.

Обратный путь я проделал пешком. Слишком много событий, слишком силен накал эмоций, слишком многое зависит от каждого моего шага. Ответственность мне была хорошо известна, но сейчас… Сейчас шла игра, в которой каждая мелочь имела значение. Я же все еще не ощущал себя готовым к ней. Действовал по наитию, полагаясь больше на чутье, чем на идеально выверенный план.

Это добавляло остроты, которая ядом проникала в мою сущность, требуя нового риска, новой схватки на грани, новой опасности.

Переборка очередного тамбура плотно вошла в паз, лифт дернулся, устремился вниз, вновь дернулся, так и не успев разогнаться.

Эта база, в отличие от тех, на которых мне довелось бывать на Дариане, вызывала отторжение. Была чужой.

Вместо привычного контраста черно-белого грязная серость. Вместо яркого света приглушенные светильники. Вместо огромных помещений лаконичные модули.

Даже присущая даймонам адаптивность и выдержка не справлялись с возникающим в душе неприятием.

Еще один тамбур, уже на седьмом уровне, и вместо того, чтобы повернуть направо, к сектору управления, я сворачиваю налево. Я не готов к этой встрече с Алинэ, но не могу себе позволить ее избежать.

Встреча… Мое эмоциональное состояние уже начинало внушать опасения. Достаточно оказалось одного слова, чтобы вновь вернулись воспоминания о том дне. О первой и единственной встрече с дедом, в которой было столько же много недосказанностей, сколько и скрытого за словами смысла.

Он вошел в кабинет отца внезапно, охране было запрещено докладывать о его появлении.

Мое лицо был закрыто, как и лицо Яланира. На службе ни один из нас ни разу не допустил ни малейшего намека о нашем родстве. Но я был готов заложить собственную жизнь, что Вилдор абсолютно точно знал, кем я ему приходился.

Кивком ответив на мое приветствие и проигнорировав отца, он подошел к окну. Уже позже я узнал, что это было его единственной слабостью – смотреть за горизонт.

Что он видел там, за чертой, которая отделяла настоящее от еще не наступившего будущего?!

Резко обернувшись, попросил отца меня представить. Окинул пустым, бесчувственным взглядом, когда тот, рассказывая о моих достижениях, упомянул и об участии в аресте Закираля. Подошел ближе. Грациозность его движений заставила меня стиснуть зубы, чтобы остановить судорожный вздох.

У меня в глазах потемнело от ощущения бьющейся за его щитами силы, от властности, с которой он смотрел на меня, от беснующегося Хаоса, укрощенного его мощью.

Короткий приказ, и мы остались одни.

– Изначальный Хаос, дар аналитика, способности мечника. Внутренний круг не твой уровень.

– Я служу Дариане, – произнес я ритуальную фразу, неожиданно осознавая, что ради того, чтобы служить ему, готов отречься даже от своего мира.

Он усмехнулся одним взглядом и, указав на кресло, с которого я поднялся, предложил мне сесть. Я поторопился исполнить его приказ, сам он остался стоять. Лишь затянутой в перчатку рукой оперся на край стола.

На первые заданные им вопросы я отвечал односложно. Он смущал своим присутствием.

Мы с отцом никогда не разговаривали о Вилдоре, но я видел, что за бесстрастностью Яланира пылают ненависть и зависть. Теперь понимал почему.

Ялтар казался недостижимым совершенством. Даже несмотря на все, что мне, как кондеру, было о нем известно.

Он им и был, недостижимым совершенством. Но в отличие от отца, для которого стало необходимостью затмить славу своего старшего родича, я был счастлив уже тем, что принадлежу к его ветви.

Наша беседа затянулась. Его интересовала не только моя жизнь, но и то, как я понимаю будущее нашего мира. Он довольно скрупулезно разбирал каждую высказанную мной идею, не стеснялся уточнять, если что-то в моих рассуждениях было ему непонятно, задавал вопросы, спорил, не навязывая собственного мнения.

Когда уходил, спохватившись, что выгнал сына из его же собственного кабинета, произнес тихо, словно говоря с самим собой: «Справится».

Я же в этот миг понял сразу две вещи: отец боится деда, и со мной он никогда так не разговаривал.

Спустя две луны принцесса д’Тар нанесла удар, отправивший Вилдора в Пустоту.

Панель беззвучно отошла, пропуская меня внутрь покоев. Вновь переживая те события, я не успел подготовиться к очередному предстоящему мне бою. Теперь уже за свое будущее.

Сбросив набиру на кресло, вошел в спальню. Алинэ спала, разметавшись на кровати.

Единственная женщина, с которой мне не хотелось быть зверем.

Отпуская ментальный контроль, едва не поддался слабости. Она была настолько тиха, настолько ранима и беззащитна, что сердце задыхалось от горечи. Я очень четко понимал, что именно сделал с ее душой, чтобы сохранить жизнь.

Осторожным прикосновением, чтобы не разбудить, убрал с лица прядь волос. Я помнил, что на солнце они были похожи на сверкающее золото, сейчас же больше напоминали порыжевшую от зноя траву.

Ее губы тронула нежная улыбка. Не для меня. Ресницы дрогнули. Я поторопился отойти, чтобы не смущать ее своей близостью, но не успел. Умиротворенность в ее взгляде сменилась пониманием и… болью.

Простишь ли ты меня когда-нибудь, Алинэ?!

– Сэнши не справляется с маленькой принцессой. Ты не против, если я ее приведу?

Это было единственное, что могло удержать ее на грани безумия.

– Что с теми людьми?

Я не ожидал, что она решится на этот вопрос, но, услышав его, испытал облегчение. Эта женщина была сильнее, чем казалось.

– Попросили покинуть закрытую зону. Или ты думаешь, что мы убиваем просто ради развлечения?

В какой-то мере это так и было, но ей об этом знать не стоило.

– Я ничего о вас не знаю, – хмурясь, заметила она, спуская ноги на пол. – Я не помню, как уснула.

Едва удержавшись от улыбки, я отошел к двери. Чем больше было расстояние между нами, тем спокойнее она себя чувствовала.

– Ты не можешь себя контролировать. Пришлось воспользоваться ограничителями, – я взглядом указал на браслеты на ее руках, – чтобы тебя успокоить.

Все произошло, конечно, далеко не так, но и об этом ей было лучше узнать как можно позднее.

Похоже, из сказанного она сделала правильный вывод. Следующий ее вопрос не мог меня не обрадовать.

– Ты говоришь о контроле магии?

Я лишь кивнул, боялся, что сорвется голос. Я не хотел причинять ей лишней боли, а значит, должен был сделать все, чтобы ее решения были добровольными. Не потому, что этого добивался отец.

– Когда ты начнешь учить меня?

Движения Алинэ были скованными от не отпускающего ее страха, но она, преодолевая его, подошла ко мне ближе, остановившись, когда между нами осталось не больше пары шагов.

Аромат ее тела коснулся ноздрей, как совсем недавно запах только что пролитой крови. Зверь внутри меня рыкнул, потянувшись к еще недавно принадлежавшей ему женщине, но я нашел в себе силы, чтобы усмирить берсерка. Одно неосторожное слово, жест, и я мог спугнуть ее, потеряв все, чего уже достиг.

– Если ты хочешь, начнем прямо сейчас.

Раздумывала она недолго. Но в эти мгновения я предпочел не дышать, сохраняя на лице безразлично-спокойное выражение. Подобная отстраненность давалась нелегко – я желал ее.

Я хотел прикасаться к ее коже, чувствовать губами тепло, чуть солоноватую влажность. Слышать, как бьется в груди ее сердце. Ощущать, как льнет ко мне ее тело, требуя ласки. Осознавать вместе с ней, как внутри нее растет мой сын.

– Мне нужно время, чтобы привести себя в порядок. – Ее взгляд метнулся, выдавая смущение.

Для человека она была довольно взрослой, но это не мешало ей оставаться ребенком, требующим моей защиты.

– Где туалет и душ, ты знаешь. Я жду тебя в гостиной, как раз и перекусим, позавтракать ты так и не успела.

Я развернулся, чтобы выйти, но был вынужден остановиться.

– А Амалия?

В ее взгляде было столько мольбы, что я не сдержался. Один шаг, и я опускаюсь перед ней на колени, прижимаясь лбом к ее ногам. Она может мне не верить, но не постигнуть искренности моего порыва нельзя.

– Я скорее умру, чем с тобой или с ней что-то случится.

Она промолчала, но, прежде чем отстраниться, робко коснулась моих волос.

Даря мне надежду.