Глава 16
Алена
Буквы на странице расплывались, глаза закрывались, требуя отдыха. Пришлось сдаться и отложить книгу в сторону, расслабившись в кресле-качалке.
Наступающий вечер был поразительно уютным и умиротворяюще тихим. Или я просто забыла, насколько приятным может быть безделье. Особенно после того, как несколько лет подряд пытаешься доказать себе и другим, что являешься незаменимым винтиком в чужом бизнесе и совершаешь подвиги во славу трудоголизма.
А если вспомнить последние полгода, когда лихорадило фирму (закономерно скатившуюся в финансовый кризис), а вместе с ней и сотрудников, то можно было понять, почему неожиданно появившаяся возможность передохнуть воспринималась чудом, которое я едва не упустила.
Все-таки права была бабушка, когда уговорила меня приехать к ней, а не тратить драгоценный отпуск на то, чтобы подзаработать. Денег постоянно не хватало, а брать у родителей я перестала, еще даже не закончив институт. И хотя на уговоры тот разговор с бабулей походил мало (скорее, на высказанный в крайне категоричной форме ультиматум), я все равно была рада, что предпочла не просто выслушать ее мнение, но еще и с ним согласиться.
Под неторопливый ход этих мыслей я задремала, потому и не сразу смогла осознать, где нахожусь, когда ощутила, как по моей щеке кто-то ползет. Всяких букашек я с детства боялась, хоть и старалась не показывать вида, но сейчас не сдержалась и с визгом слетела с кресла, размахивая руками и пытаясь скинуть с лица то, что на нем было.
Веселый детский смех вернул меня к действительности, и, когда я открыла глаза, уже сообразив, что попалась на очередной розыгрыш с травинкой, невольно улыбнулась. Лучащиеся лукавством мордашки соседских ребятишек не давали шансов остаться равнодушными при виде их.
— Валя без тебя не отпускает купаться, — скромно опустив взгляд, промолвила Амалия, когда я успокоилась и была в состоянии ее выслушать, не всхлипывая от напавшего на меня хохота. И ткнула кулачком в бок Ванечку, который смотрел на меня с хитрым прищуром.
Брат с сестрой были двойняшками, но, глядя на них, в это совершенно не верилось. Девочка — рыженькая с яркими голубыми глазами и светлой кожей. Мальчик — смуглый, с гладкими, а не вьющимися, как у Амалии, пепельными волосами и темно-серыми глазами. И если бы не заверения бабушки, что она видела их еще крошками, да и знакома с родителями этой необычной парочки, я бы еще долго сомневалась в их родстве.
— Ну если без меня не отпускает… — Я задумчиво посмотрела в ту сторону, где находился большой бассейн нашего коттеджного поселка с множеством вышек для прыжков и горок. Хотя почти у каждого дома был свой искусственный водоем, не только дети, но и взрослые предпочитали плескаться именно в том. И в такие теплые вечера, как этот, большая часть жителей устремлялась туда не только отдохнуть, но и повстречаться с друзьями.
— Пойдем, — Иван просяще коснулся моей руки и с нежностью посмотрел на сестренку. — Маля целый день об этом мечтала. Если бы мама приехала…
От того, как нахмурилась девочка при упоминании о матери, у меня защемило сердце. Я еще не задумывалась о своих детях, да и жениха при моем образе жизни и требованиях, которые я предъявляла к мужчинам, найти было нелегко, но к малышне я относилась с каким-то щенячьим восторгом.
Наверное, это осталось у меня с тех пор, как я на каникулах в старших классах помогала своей тете в детском саду. Так что я знала, как тяжело дети переживают даже недолгую разлуку с родителями. А когда те что-то обещают и не могут выполнить…
Я и так не собиралась отказывать им в такой малости, как прогулка к бассейну, теперь же считала это своим долгом.
— Возвращайтесь к себе и ждите меня. Я переоденусь, захвачу полотенце и зайду к тете Вале предупредить, что забираю вас.
Снова раздался визг, правда теперь похожий на боевой клич апачей, и дети скрылись за невысоким заборчиком, разделявшим наши участки. Как всегда проигнорировав наличие калитки.
Я же с неожиданно накатившей на меня грустью посмотрела им вслед, вдруг подумав о том, что ошиблась с собственным предназначением.
Работа менеджера по продажам давала неплохой заработок (который исчезал быстрее, чем мне удавалось насладиться идеями, на что я его потрачу), но оставляла после себя в душе выжженную цинизмом пустыню. И чем более профессиональным специалистом ты становился, тем меньше святого оставалось в сердце. И хотя я продолжала придерживаться собственных правил, среди которых было не обманывать клиента, в конкурентной борьбе за место под солнцем делать это становилось все тяжелее.
Заскочив в свою комнату на втором этаже, надела закрытый купальник (я предпочитала прятать уродливый шрам после аппендицита, никак не находя времени его отшлифовать), накинула сверху легкое летнее платье, больше похожее на домашний халатик, и, подхватив пляжную сумку, выскочила на лестницу, едва не сбив поднимающуюся наверх бабушку.
— Потом приводи их к нам, — правильно поняла она мои сборы. — Дед обещал привезти из деревни свежего молочка, а я собрала ягоду. От такого лакомства они еще никогда не отказывались.
Я кивнула и, чмокнув бабулю в морщинистую щеку, побежала вниз. Азарт ребятишек передался и мне, и теперь казалось, что плюхнуться в прохладную воду, скатившись с закрученной в спираль горки, — это и есть наивысшее счастье.
Валя, которая выглядела едва ли старше меня, несмотря на то что была ребятишкам бабушкой, уже стояла на крыльце, повторяя этим двум непоседам, что им надлежит слушаться меня. Но, заметив, как я открываю калитку, прервала нотации и с ласковой улыбкой пошла мне навстречу по выложенной плиткой дорожке.
— Сначала хотела их отругать, но посмотрела на твои глаза и поняла, что благодарить нужно. Надеюсь, читала для удовольствия, а не по работе?
Пришлось в раскаянии опустить взгляд. Эта женщина казалась очень молодой, но в ее глазах были видны мудрость и опыт, которые приходят лишь с прожитыми годами. Впрочем, сохранить красоту в наше время не столь уж сложно, если иметь для этого средства.
— По работе, — созналась я и с надеждой посмотрела на переминающихся с ноги на ногу Амалию и Ивана.
— Придется мне сказать Нине, чтобы она забрала у тебя все книги. Вот приедет Лера, попрошу ее найти для тебя жениха. Да такого, чтобы ты поняла, что кроме работы в этой жизни еще много чего есть.
Мне оставалось только улыбнуться. Эту угрозу я слышала не в первый раз, и не только от самой Вали (она категорически потребовала не обращаться к ней «тетя» или по имени-отчеству), но и от своей бабушки. Та рассказывала, что сама мама ребятишек отличалась скорее не красотой, а мягким очарованием, а вот отец был видным красавцем, как и его друг, заглядывающий вместе с ним в гости. Но при этом была в них надежность и самодостаточность, присущая мужчинам, умеющим добиваться в жизни поставленных целей. И, что самое удивительное, муж Леры — Олег относился к своей жене с поразительной нежностью и заботой, что было большой редкостью в том мире, который меня окружал.
— Вы меня заранее предупредите, когда она появится, чтобы я успела подготовиться.
В ответ женщина грустно улыбнулась.
— Сама уже начинаю беспокоиться, — довольно тихо произнесла она, чтобы не смутить детей. И тут же заговорила совсем об ином: — Предупреди бабушку, что в дом напротив сегодня заедут жильцы. В обед заглядывал сосед, а ему сказали на посту охраны, когда он возвращался из города. Говорят, два брата и оба не женаты.
— Валя, — протянула я укоризненно. — Вы их еще не видели, а уже сватаете. А если они не соответствуют моим девичьим мечтам о прекрасном принце.
Звонко засмеявшись, женщина покачала головой, словно поражаясь моей наивности.
— Если в твоем представлении о прекрасных принцах есть «мерседес» или «лексус», то они подходят под описание. А обо всем остальном мы узнаем, когда вы вернетесь.
— Да, кстати, — я уже сделала шаг в сторону ребятишек, когда была вынуждена остановиться, вспомнив наказ бабушки, — я заберу Амалию и Ваню на ужин. У нас будет ягода с молоком, а они это очень любят.
— Особенно в гостях, — хмыкнула Валентина, намекая на вечную проблему с детьми, для которых у чужих даже вода слаще, но кивнула, соглашаясь.
Дальше испытывать терпение двух непосед не стоило — хлюпать носами они не собирались, но выглядели как нахохлившиеся воробьи, так что я, закинув сумку на плечо, направилась к ним.
Мы вышли за ограду, перешли через дорогу на другую сторону, как раз к тому дому, где должны были поселиться новенькие, и неторопливо двинулись по тротуару, который от проезжей части отделялся аккуратно подстриженным кустарником.
Несмотря на то что я была по своей сути городским жителем, в этом поселке ощущала себя довольно уютно. Возможно, потому, что все вокруг напоминало замкнутый в себе мирок, где все знают друг друга и нет нужды перед кем-то ломать комедию — большинство жителей покупало дома, когда строительство этого загородного комплекса только начиналось. А если кто-то и появлялся из посторонних, то чаще всего это были родственники или гости. Таких же незнакомцев, как эта парочка, за шесть лет, что здесь жили бабушка с дедушкой, еще не было. Но вряд ли кто-то, не принадлежащий определенному социальному кругу, мог купить здесь коттедж. Занимающееся продажей недвижимости агентство обязано было проверить претендента в ЧОПе, который отвечал за безопасность и охрану поселения.
Но хотя я понимала, что беспокоиться не о чем, сердце при мысли об этих братьях начинало тревожно сжиматься. Словно ему было известно то, о чем еще не догадывалась я.
Мы прошли мимо двухэтажного комплекса, в котором кроме магазина находились еще почта, салон красоты и небольшой, но весьма неплохо оборудованный медпункт. В прошлом году, заглянув к бабушке буквально на выходные, я сумела, собирая вишню с верхних веток, свалиться с лестницы. Потому и знала и про рентгеновский аппарат и про прочие чудеса медицинской техники, на которые насмотрелась, когда, удовлетворяя мое любопытство, меня провели по кабинетам.
Обсуждая на полном серьезе достоинства мечей, о которых дети знали много интересного, мы не заметили, как почти добрались до места. Нам оставалось лишь дойти до перекрестка, перед которым нужно было повернуть к зоне отдыха, когда рядом с нами остановился серебристый «лексус» — в моделях я не разбиралась, но эмблему знала.
Сидящий на месте пассажира мужчина вышел из машины и, вежливо поздоровавшись, обратился ко мне:
— Вы не подскажете, в какой стороне вторая улица?
Его нельзя было назвать красивым, скорее, притягательным. Было в нем что-то от сказочных героев, некая основательность, которая угадывалась и в спокойном, уверенном взгляде, и в том, с каким достоинством он склонил голову, когда приветствовал меня, в том, как твердо стояли его ноги на земле.
— Вы те новенькие, о которых говорила бабушка? — Я не успела придержать Ивана, который вдруг шагнул к незнакомцу.
Страх на мгновение сковал мое сердце, словно в ожидании беды. Но мужчина вдруг неожиданно тепло улыбнулся мальчику.
— Наверное, мы с братом будем вашими соседями? — И когда тот кивнул (он слышал наш разговор с его бабушкой), мужчина крикнул оставшемуся в машине: — Радмир, вылезай, знакомиться будем.
Тот не заставил себя ждать. Не успели отзвучать слова, а дверца серебристого чуда хлопнула, и он уже стоял рядом с нами.
— Радмир, — он протянул руку мне и подмигнул детям, — младший брат этого шалопая.
— Из нас двоих это ты — шалопай, — улыбнулся тот и представился, не делая попытки пожать мне руку. — Кирилл, или просто Кир.
— Алена, — не удержалась от улыбки и я. Уж больно заразительно это выглядело. — А это внуки моих соседей: Амалия и Ваня.
На лице Радмира проступило явное облегчение, а Кир, хитро прищурившись, пояснил, заметив мой недоуменный взгляд.
— Берегитесь его, Алена. Он каждую симпатичную девушку рассматривает с точки зрения матримониальных планов. Теперь, когда ему известно, что дети не ваши, вы являетесь его потенциальной жертвой.
— Но вы ведь меня защитите? — Этот вопрос вырвался у меня еще до того, как я осознала, что делать этого не стоило. Наше знакомство длилось всего несколько минут, но я чувствовала, что за внешней веселостью скрыто еще что-то. И вот это-то меня и волновало, потому что оставалось непознанным.
Я не любила сюрпризов. Даже если они были приятными.
— Вы можете на меня рассчитывать, — с явным подтекстом, который тоже ускользнул от моего понимания, ответил Кир и уже совершенно другим тоном спросил: — Вы случайно не купаться собрались?
Вряд ли ему требовался мой ответ, уж больно все было очевидно. Но я кивнула и добавила, испытывая желание оказаться как можно дальше от этой парочки. Не потому, что чувствовала с их стороны какую-либо угрозу.
Если только своему спокойствию.
— Да, здесь очень неплохой бассейн с горками. Да вы и сами потом увидите, когда разместитесь.
— Потом? — очень смешно фыркнул Радмир и, словно бы глубоко задумавшись, наморщил лоб.
— Я же говорил, — засмеялся Кир и подмигнул мне. А потом присел перед стоящими рядом со мной детьми. — Вы не будете против, если мы отправимся с вами?
— А у вас купальные плавки и полотенце есть? — строго спросила Амалия и посмотрела на меня в ожидании возражений. Девочка, как и ее брат, иногда казалась мне значительно старше своих семи лет.
Разве я могла им отказать?! Если бы я верила в любовь с первого взгляда, то сейчас, глядя в темные, почти черные глаза Кира, сказала бы, что это именно она и есть. Но я не верила, и мне трудно было подобрать эпитеты к собственному состоянию.
— Радмир, у нас есть купальные плавки и полотенце? — смешно нахмурив брови, переспросил Кир у своего брата.
— У нас есть купальные плавки и полотенце, — четко отчеканил тот и улыбнулся настолько обольстительно, что я поняла, о чем именно предупреждал меня Кир. — И если вы подождете, пока я поставлю машину на стоянку, то я стану дельфином и покатаю вас на своей спине.
— А задерживать дыхание ты умеешь?
Стоило признать, что детей они тоже очаровали.
— Я дольше, чем он. — Кир опять мне подмигнул, словно обещая развлечения.
— Когда это было?! — тут же воскликнул Радмир. — На что спорим?
— Кто проиграет, тот пойдет на руках до дома, — мгновенно среагировал его брат.
— Э… — мне удалось привлечь к себе их внимание, — тут так не принято.
— Алена, ну это же на спор, — дернула меня за платье Амалия, похоже, уже представляя себе это зрелище.
— Тогда мыть посуду, — исправился Кир.
— Здесь везде посудомоечные машины, — охладила я его энтузиазм. — Но я знаю, что будет делать проигравший.
Четыре пары глаз с интересом смотрели на меня.
Я же пыталась понять, откуда появилась такая легкость и ощущение, что этих двоих я знаю очень и очень давно. И не просто знаю. Осознание того, что я могу им доверить даже самое сокровенное, не боясь раскаяться в этом, было настолько непривычным и таким приятным, что заставило меня смутиться собственного порыва.
— И что же это будет? — с долей настороженности уточнил Кир. Я бы поверила в это, если бы его глаза не лучились лукавством.
— Дом с привидениями, — прошептала я, чувствуя себя заговорщицей.
Изумление Ванечки и притворный испуг Амалии были мне наградой. Жители поселка частенько выбирались в расположенное неподалеку лесничество за грибами да ягодами. Так что всем была известна местная страшилка про стоящий в паре километров отсюда заброшенный дом, в котором якобы водились привидения.
И хотя, кроме слегка сумасшедших уфологов, в эти сказки никто не верил, то место пользовалось дурной славой. Говорили, что стоило оказаться поблизости, как на человека нападал страх, а собаки (если кто брал с собой четвероногого друга) начинали поджимать хвосты и тоскливо выть.
— Ну что, попался, — насмешливо протянул Радмир, которого эта идея совершенно не смущала.
— Мне будет стыдно за тебя, если ты струсишь, — усмехнулся Кир и кивнул мне. — Так и решим: тот, кто проиграет, идет ловить привидений.
И, наверное, хорошо, что в тот момент я еще не знала, насколько круто изменится моя жизнь после знакомства с этой парочкой.
Лера
— Это основной контур энергонакопителя.
Несмотря на испытанный шок, я заметила, как Сартарис покинул храм. Не пропустила и момента, когда он вернулся. Не один.
— Семьдесят две грани. Внутренняя структура кристалла настолько проста, что задача повторить ее кажется весьма легкой. До тех пор, пока не попытаешься это сделать. Все наши старания повторить опыт маров заканчивались с одинаковым результатом — безуспешно.
— Магический аспект? — Голос Вилдора звучал спокойно, но я ощущала опустошенность, скрыть которую не могли даже усиленные щиты.
— Судя по всему, да. Но вот какая магия и на каком этапе роста она применялась, выяснить не удалось. Приемлемы любые технологические методы исследования, но стоит только прибегнуть к магическим, как срабатывает защита, и накопитель начинает коллапсировать, сворачиваясь внутрь себя. Изменения идут в двух направлениях: уменьшение количества граней и размера. Причем скорость схлопывания либо совершенно не зависит от уровня и интенсивности воздействия, либо зависит настолько незначительно, что мы не сумели этого зафиксировать.
— Он живой, — вклинилась я в их разговор (но оглядываться не стала — встречаться взглядом с дарианцем не хотелось), — так же, как и фаранх, и связан с остальными. Это словно грибы: грибница нитями пронизывает все миры, а кристаллы обеспечивают приток энергии в систему, часть передавая в главный каскад, который находится на Земле, а часть накапливая для экстренных ситуаций. Вот только с вашим — проблемы, канал управления идет не напрямую, а через дарианский материнский кристалл, хотя этот уже вполне может работать и самостоятельно.
— И ты знаешь, что для этого необходимо сделать?
Я ощутила стремление Сартариса сделать шаг ко мне, но он сдержался.
— А ты разве нет?! — усмехнулась я и поддалась кипевшей внутри меня эйфории. Закрыла глаза и, откинув голову назад, развела руки, наслаждаясь странным ощущением: я словно плыла в разноцветных потоках силы, растворялась в оттенках синего и фиолетового, расплывалась улыбкой, когда в эту круговерть цветов вплывали нежно-сиреневый и розовый.
— Кровь маров или Равновесие? — с легким интересом уточнил у нашего нового знакомого Вилдор, имея в виду меня.
Я же засмеялась. Легко, непринужденно, отдаваясь волнам благодушия и всепоглощающей любви, которые накатывали на меня снова и снова. Я была и… не была. Понимала все, что со мной происходит, и не желала пропустить ни одного мгновения.
Единственное, с чем можно было сравнить это состояние, — со смесью радости, облегчения, удовлетворения, благодарности, которую я испытала, когда первый раз коснулась тельца только что родившегося Сашки. Моего первого ребенка, еще хранящего тепло моего тела.
— Ни с кем из наших ничего подобного не было. Похоже, Равновесие. — Крылатый, как про себя называл его мой дарианский кошмар, был явно озадачен.
— Мы просто забыли один нюанс, а вот Яланир, судя по всему, его не упустил.
И вновь я поразилась, с каким внутренним надломом звучит голос бывшего ялтара.
Но не сразу отреагировала на это, лишь отложила в памяти. Состояние, в котором я находилась, было настолько невероятным, что все остальное казалось мелким и незначительным.
Если бы не мысль, мелькнувшая на грани сознания. Именно она заставила меня отрешиться от восторга, которым была наполнена душа, и застыть в коконе сил, ожидая продолжения разговора.
— О Хаос!
Возглас Сартариса буквально вырвал меня из очаровательного небытия.
Взгляд наткнулся на огромный, не менее чем в два человеческих роста, сумрачно-фиолетовый кристалл, который словно висел в воздухе, не касаясь своими гранями концов довольно сложной для цельного восприятия конструкции. Состояла она из семидесяти двух полуарок разной высоты, основания которых образовывали на земле круг диаметром в пару сотен метров. И хотя еще совсем недавно это зрелище вызывало у меня едва ли не щенячий восторг, я осознавала, насколько померкло очарование храма теперь, когда ко мне вернулось человеческое зрение и слух.
— Как видишь, все просто. — Вилдор не отвел глаз, когда я резко обернулась к ним, стоящим в нескольких шагах у меня за спиной. — Нельзя создать ничего абсолютно нового, если ты опираешься на то, что уже когда-то и где-то было. Цивилизация маров исчезла в хитросплетенье пространства, времени и вероятностей, не сумев или не пожелав уничтожить память о себе и свой генный материал. Так что нет ничего удивительного в том, что кому-то удалось воссоздать маров-воинов, назвав их даймонами. Поэтому закономерно также появление маров-создателей. И разве так уж важно, что теперь их называют носителями сути Равновесия? То же сияние золота в локонах волос, та же безбрежная глубина голубых глаз, та же светлая, не терпящая загара кожа. И та же способность принимать мир, отдавая ему себя.
— Я не замечала раньше, чтобы ты был столь поэтичен, — хмуро заметила я, не имея никакого желания сдерживать то, что чувствовала. Пусть даже наряду со злостью в мой голос прорывались всполохи зарождающейся паники.
— Я вообще себя после воскрешения не узнаю, — словно не заметив моих эмоций, ответил Вилдор на мой выпад.
Но за то мгновение, когда наши взгляды встретились, словно клинки непримиримых врагов, я успела заметить в глубине его глаз если и не отчаяние, что было совершенно невероятно, то что-то очень похожее.
От осознания того, сколько сил у него уходит на то, чтобы не сдаться, чтобы продолжать добавлять всем остальным уверенности в успехе (тогда как сам он понимал, как многое придется отдать за будущую победу), мне стало стыдно. Я пыталась так много доказать ему, Олейору, Закиралю, Сашке, когда всего-то и нужно было… сделать шаг и предложить свою помощь.
— Ты уверен в своих выводах? — Я полностью проигнорировала изумление на лице Сартариса, который, похоже, не ожидал, что наше противостояние закончится не только так быстро, но и вполне мирно.
— А у тебя есть в этом сомнения? — ответил он вопросом на вопрос. Но, заметив недовольство, которое я не собиралась скрывать за маской привычной вежливости, счел возможным принять мое предложение если не о мире, так хотя бы о временном перемирии. — О существовании подобного кристалла на Дариане известно только ялтару. — Мою приподнятую бровь он расшифровал правильно и добавил, не скрыв весьма двусмысленной усмешки: — В данном случае не настоящему, а бывшему. Я, как и правители до меня, пытался разгадать его секрет. Все, что нам удавалось, это управлять им, используя оставленные марами приборы. Тебе же оказалось достаточно лишь приблизиться, чтобы познать то, о чем мы даже не догадывались.
— Ты имеешь в виду его связь с другими?
— Нет, это было пусть и не очевидно, но вполне предсказуемо.
Он неожиданно резко обернулся к Сартарису и, когда тот не успел убрать с лица выражение, напоминающее то, которое еще не так давно было у меня, — восторг от приобщения к подобным тайнам, недовольно покачал головой. И от того, как по-отечески он это сделал…
— А вот то, что энергия для работы артефакта на Земле может браться из других миров, я упустил, хотя теперь это кажется несомненным, потому что создать подобный источник фактически невозможно. К тому же при формировании альтернативы необходима некая точка, содержащая в себе все три начала, из которой она начнет саморазвитие, и кристалл на эту роль подходит идеально. Да и с теми несколькими тысячами лет картина вырисовывается более четкая. Похоже, именно течение времени вырабатывает энергию, необходимую для зарождения и формирования нового мира.
— Несколько тысяч лет? — Судя по всему, упоминание об этом вызвало недоумение только у меня. Крылатый на эту фразу Вилдора ответил полным пониманием и согласием.
— Я объясню позже. — Дарианец подкрепил свое обещание взглядом и, по-видимому, посчитав, что наше пребывание здесь больше неоправданно, направился к выходу из храма.
«И это все?» — В моем вопросе не было возмущения, уже давно знала, что это бесполезно, но напомнить о нашей договоренности стоило.
«Тебе необходимо как можно скорее вернуться на Дариану». — Его голос был напряженным.
— Вилдор! — Раздражение возвращалось, несмотря на то что я убеждала себя в его нецелесообразности. Можно было сколь угодно уговаривать себя, что бывший ялтар приемлет договоренности лишь тогда, когда они ему выгодны, и с этим ничего поделать нельзя, но каждый раз я вновь переживала, когда он в очередной раз со свойственной ему невозмутимостью это демонстрировал. — Ты не считаешь нужным объясниться?
— Тебе необходимо подготовиться к ритуалу разделения души, — снизошел он до ответа на мой вопрос.
Я же застыла. И не тонкая грань силового купола храма маров была тому причиной. Я знала, что Закираль уже давно пытался убедить Олейора в необходимости проведения обряда, но относилась к этому как к чему-то несбыточному, о чем много говорят, но что продолжает быть мифическим будущим.
Но даже не это вызвало ощущение, что я со всего маху врезалась в каменную стену. Мне были хорошо известны все нюансы будущего действа, как и то, каким именно образом разделенная душа удерживается в теле. Как оказалось, не только для людей желание жить и продолжить свой род в потомках стало самым сильным инстинктом. Потому и вопреки кодексу чести, принятому на Дариане, мужчине позволялось обнажить свое тело перед женщиной, не приходящейся ему родственницей.
— Кто будет проводить ритуал?
Вилдор вынужден был вернуться назад. Теперь он стоял напротив, олицетворяя собой абсолютную бесстрастность и похожую на неизбежность уверенность, что каждое его действие является единственно правильным.
В данный момент его не смущало даже то, что рядом находилось существо, не имеющее никакого отношения к тому клубку проблем, которые когда-то им и были созданы.
— Ты считаешь, что я доверю его проведение сыну?
Я так не думала. Но это не значило, что я не могла на это надеяться. Закираль был вполне готов к тому, чтобы учесть все тонкости этой церемонии, через которую не проходил еще ни один маг Равновесия.
— А ты считаешь, что я соглашусь?
Я могла не задавать этот вопрос, ответ был понятен изначально. Как и то, что, проявив к нему сочувствие, после того как он дал мне ощутить тяжесть его ноши, я совершила ошибку.
Забыть о том, что слабость и Вилдор никогда не смогут существовать вместе, было глупо. Теперь мне предстояло расплачиваться за собственную ошибку.
— А у тебя есть выбор? — Он не позволил себе ни тени улыбки, ни намека на высокомерность. Но я слишком хорошо помнила все, что происходило два года тому назад, чтобы не соотнести этот миг с множеством тех, что остались в прошлом. — Это вопрос решенный. Сейчас готовится к ритуалу Александр, и, как только я удостоверюсь, что все прошло благополучно, наступит твоя очередь. Оружие для вас двоих уже готово.
— Кто завершает ритуал для сына?
Взгляд дарианца был весьма ироничным.
— Альена. Разве могут быть другие кандидатуры?
— Лера, — Сартарис не дал мне выдать гневную тираду в адрес некоторых манипуляторов, — я хотел бы сохранить храм для наших потомков.
В глазах моего личного кошмара было сочувствие. Вилдор лучше других знал, что я вполне способна контролировать свои эмоции, но не забывал и о том, что я не всегда считаю необходимым это делать.
Вот только в данный момент из них двоих прав был крылатый. Кристалл за моей спиной реагировал на всплески силы, и никто не мог с уверенностью сказать, к чему это приведет.
— Если это для тебя так важно, — с сарказмом произнесла я и переступила через мерцающую линию. Тут же ощутив, как внутри появляется осознание потери: тонкая ниточка, связавшая меня с кристаллом, померкла, вновь возвращая в памяти вопрос о том, есть ли во множестве миров место, которое я со всей искренностью могла бы назвать своим домом. И не ищу ли я в тумане своих собственных заблуждений то, что уже давно находится у меня под носом.
— Твой обряд будет завершать Олейор.
Я еще не успела отреагировать на сказанное Вилдором, как вновь услышала голос нашего нового знакомого. Вот только обращался он не ко мне:
— Я ошибаюсь, или ты собираешься исправить свое упущение?
— Для того чтобы его исправить, этого будет маловато, — с легкой грустинкой во взгляде улыбнулся тот. И, посмотрев на меня, спокойно, словно речь шла о чем-то обыденном, добавил: — Когда я понял, что не могу немедленно отправиться следом, попросил Сартариса присмотреть за тобой. Ну и предупредил, чтобы он вел себя очень аккуратно — я не хотел бы пропустить первое появление твоего берсерка.
Теперь уже улыбалась и я.
Такова уж была особенность наших отношений с бывшим ялтаром — равнодушие в них никогда не присутствовало.
Возможно, многие в юности мечтают о подобном, считая накал страстей неким эквивалентом яркой, полной жизни, но с годами начинаешь ценить совершенно иное. И хотя из всего списка наиболее важных для меня качеств у Вилдора было едва ли не самое ценное — надежность, с ним было трудно. Он был настолько самодостаточным, настолько цельным, настолько уверенным, что все остальные существуют лишь для того, чтобы он мог играть в свои игры, что находиться рядом с ним было крайне опасно для собственной самооценки.
И хотя я неоднократно отказывалась от этого мнения, считая, что это всего лишь хорошо подогнанная к его личности маска, вновь и вновь вынуждена была к нему возвращаться.
Пока он в очередной раз не переворачивал все с ног на голову.
— Ты уверен в этом даже после того, как признал меня маром-создателем? — Несмотря на прозвучавшую в вопросе иронию, его ответа я ждала с некоторым напряжением.
— О марах мы знаем так немного, что быть уверенным в чем-либо кажется мне наивным. Я не встречал упоминания о создателях с крыльями, но твоего берсерка чувствую. И для всех остальных будет безопаснее, если первой жертвой его неконтролируемой мощи буду именно я.
— И ты можешь помочь? — Я не забыла ни о ритуале, ни о том, что он едва не довел меня до ярости, дав поверить в возможность того, что завершение обряда он тоже возьмет на себя.
— Если ты действительно этого хочешь.
Я ожидала увидеть в его глазах что-то похожее на вызов, но он внезапно предстал передо мной таким, каким я запомнила его по нашей первой с ним встрече. Недосягаемым, несокрушимым, но снизошедшим до того, чтобы обратить на меня свой величественный взор.
Он не шевельнулся, не сделал шаг мне навстречу, лишь позволил тому, что составляло его глубоко скрытую суть, показаться в безмерной черноте своих глаз.
Но даже этого хватило, чтобы Сартарис опустился на колено, склонив голову в почтении.
Воспоминания хлынули потоком, сметая на своем пути все, что было после того, первого, но не единственного мига, когда я осознала не то что свою незначительность — ничтожность по сравнению с ним.
Мир вспыхнул в пламени взметнувшихся пожарищ, взорвался мириадами прекративших свое существование звезд. Где-то в груди родилась боль, выплеснувшаяся криком, перед глазами запылал огонь, извиваясь всполохами алого, оранжевого, отливая призрачной синевой и струясь тонкой вязью зелени. И это было одновременно жутко — терять себя в валах ярости, которые накатывали штормовой волной, и непреодолимо притягательно.
— Тебе это удалось!
Чужой голос разбил калейдоскоп красок, разрушив ощущение всесилия, в которое я почти поверила. Вызвал в душе гнев, который требовал немедленно уничтожить того, кто посягнул на принадлежащее лишь мне — на мою значимость и уникальность.
Из горла вырвался рык, а за спиной хлестко ударили по воздуху распахнувшиеся крылья.
— Лера! — Перед глазами мелькнула тень, проявившись существом, в глазах которого я видела отражение себя. — Лера, теперь ты должна взять его под контроль.
Где-то в глубине меня мелькнуло понимание, о чем именно говорило стоящее напротив меня существо. Но это было так далеко и настолько мимолетно, что я отринула это как нечто, не имеющее для меня значения. В отличие от мысли о том, что он посмел нарушить мой экстаз.
Я еще не успела подумать, а в моей руке проявился меч. Достойный того, чтобы напоить его чужой кровью.
— Теперь ты понимаешь, о чем я тебя предупреждал? — с ухмылкой произнес тот, кто назвал меня Лерой, и, обнажив оружие, загородил второго собой.
— Считаешь, что я не способен…
Договорить ему я не позволила. Тело было наполнено силой и желанием. И все, чего оно требовало, — добраться до чужой плоти, видеть, как алый цвет вновь и вновь затмевает все перед глазами, чувствовать сладостный запах крови, видеть страх в чужих глазах.
— Не способен, — с довольной ухмылкой ответил тот, и… — Лера, смотри мне в глаза.
…Лера, смотри мне в глаза…
Его слова отозвались в сердце болью. Или это просто боль от колена, которым он прижимал меня к земле?!
…Если ты хочешь, чтобы они жили, я отпущу их всех…
На глаза навернулись слезы. Или мне просто было горько от того, что я вновь проиграла?!
…Я рад, что это будешь ты…
— Как же я тебя ненавижу! — чуть слышно прошептала я, абсолютно уверенная, что они оба меня услышали. И добавила уже громче: — Можешь отпускать. Я вполне контролирую себя.
— Не себя, Лера, — улыбнулся он. И, заметив мое недоумение, продолжил с той же, похожей на счастливую, интонацией: — Ты вполне контролируешь его.
