Книга: Закон отражения
Назад: Глава 5 Тень Императора
Дальше: Глава 7 Время судеб

Глава 6
Когда смешаны карты

…И снова Квентис спускался по спиральной лестнице, круто уходящей вниз, подобно змее обвивающей глубокий колодец. На сердце было легко; все шло так, как он и предполагал – и владыка империи насвистывал веселый мотивчик. По его подсчетам, через три дня должна была состояться судьбоносная битва на Огневой пустоши, после которой уцелевшие жители Дэйлорона покорно падут на колени перед величайшим из императоров, когда-либо правивших. Квентис даже начал прикидывать, как будет именовать себя после того, как земли за Эйкарнасом, вплоть до самых гор, присоединятся к империи людей: порой ему казалось, что стать Квентисом Великим – это слишком банально (тем более, что великих в династии было уже предостаточно). Куда как более удачными казались ему прозвища «Покоритель» или «Завоеватель». Ну, или, на худой конец, он был согласен прозываться «Добрым» – ведь, если рассуждать здраво, разве не для своих подданных завоевывает он земли, полные золота и сияющих драгоценных камней?
А в том, что земли будут завоеваны, Квентис уже не сомневался. Вспоминая слова посланца из Закрытого города, не мог сдержать усмешки – ведь сумел, однако, развлечь своего владыку чародей!
И – воистину всемогущ Случай, подбросивший всего лишь одну нелюдь магам Закрытого города…
Лестница закончилась. Дальше – начинался длинный, едва освещенный чадящими факелами коридор, в котором не было ни души. От старых камней исходил неприятный промозглый холод; Квентис поспешил запахнуть на груди теплую накидку. Он поднял повыше факел и энергично зашагал дальше, надеясь, что недолго пробудет в подземелье.
… Два гвардейца, из личных Стражей Императора, играли в кости на перевернутом бочонке, но – к вящему удовольствию Квентиса – едва завидев его, вытянулись по струнке, отсалютовали мечами.
– Долгой жизни и великих деяний Императору!
Он чуть заметно кивнул. Посмотрел на покрытую застарелой ржавчиной дверь.
– Ну, что у вас новенького?
– Ничего не жрет нелюдь проклятая. Ни вчера, ни сегодня, – бодро отрапортовал гвардеец, который стоял по левую руку.
– А силой кормить не пробовали? – Квентис ухмыльнулся, – так она себя и голодом заморит. Лишь бы смешать мои планы.
Гвардейцы обменялись встревоженными взглядами.
– Никак нет, Ваше Императорское Величество.
Это сказал уже другой парень, стоящий по правую руку.
Император кивнул.
– Хорошо. Я доволен вашей службой. А теперь откройте мне, я хочу побеседовать с моей красавицей.
Квентис терпеть не мог скрипа ржавых дверных петель – а потому первым, что он приказал сделать, была тщательная их смазка. Тяжелая дверь отворилась почти беззвучно, и он вошел.
Дэйлор, как и в прошлый его визит, сидела в углу, на сыром клочке соломы, закутанная в собственные волосы, как в траурную шаль. Перед ней стояла миска с кашей, к которой девушка даже не притронулась. У самой стены Квентис заметил осколки глиняной кружки, в которой ей обычно давали воду.
Он нахмурился, мысленно проклиная поистине нечеловеческую гордость дэйлор. Мало того, что от пищи отказывается, так еще и кружку разбила. И дело-то вовсе не в кружке – а в том, что специально швырнула ее, дабы продемонстрировать все свое презрение к тюремщикам.
Затем… Квентис еще раз внимательно посмотрел на застывшую неподвижно девушку – и в душе шевельнулся холодный и скользкий червячок тревоги.
Она не двинулась с места, когда Квентис вошел. Даже не посмотрела на него: взгляд огромных черных глаз по-прежнему сверлил мокрые камни пола.
«Надо будет приказать, чтобы убрали здесь», – мелькнула мысль, – «Хаттар, и как же здесь воняет!»
Спутанные волосы чернильными прядями падали на девичье лицо, измазанное грязью, но Квентис все-таки разглядел светлые дорожки от слез на спалых щеках.
«Плакала, значит… Что ж…»
Глядя на исхудавшую, измученную и доведенную до крайности дэйлор, Император поймал себя на том, что не испытывает ровным счетом ничего: ни жалости, ни особого торжества. Словно и не живое существо сидело на полу перед ним, а просто кусок мяса.
«Нелюдь. Это – нелюдь, которую я использую для того, чтобы прославиться. Нелюдь, которую подарил мне Случай», – подумал он. А вслух сказал:
– Ну что, милочка, вы передали королю Дэйлорона мои инструкции?
Девушка не шевельнулась, по-прежнему глядя в одну точку. Квентис повторил вопрос – дэйлор вздрогнула, перевела на него взгляд. Словно только что заметила, и Императору это очень не понравилось. Он поежился – промозглый холод пробирал до костей. А дэйлор, в лохмотьях, что едва прикрывали тело, гордо восседала на полу и даже не пыталась обхватить руками плечи в попытке сохранить хотя бы каплю тепла.
– Что молчите? – язвительно поинтересовался Квентис, – говорите же, я жду.
Бледные губы тронула слабая улыбка. С каждым мгновением она становилась все шире; затем девушка звонко расхохоталась, качая головой, словно «кланяющаяся куколка», детская игрушка, которой юный Император в свое время оторвал голову, пытаясь понять, каким образом кукла может самостоятельно двигаться.
Квентис невольно попятился – происходило нечто странное и, судя по всему, не предвещающее ничего хорошего.
Дэйлор весело смеялась, и ему почудилось, что она смеется именно над ним.
– Прекрати, – прошипел он, затем рявкнул во весь голос, – Прекрати!
Смех оборвался, смолк, звякнув в напитанном сыростью воздухе, как уроненный в траву колокольчик. Девушка в последний раз качнула головой и снова замерла на полу. Только глаза нелюди неотрывно следили за человеком, да на губах играла все та же странная, непонятная улыбка.
Квентис передернул плечами. Да что она возомнила о себе, маленькая дрянь? Стиснув зубы, он шагнул к стене – туда, куда цепь уже не пускала пленную дэйлор, и снял с крюка плеть.
– Когда Император задает вопросы, следует отвечать, – назидательно произнес он, замахиваясь.
И в этот момент дэйлор заговорила, перемежая слова глупым хихиканьем.
– Король свободен. Свободен! Он соединился… с предками, и теперь злой повелитель людей не сможет причинить вреда ни королю, ни Дэйлорону!
Темный потолок дернулся, а потом закружился над головой.
Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять – что значит «соединился с предками».
Чтобы обрести равновесие, Квентис оперся рукой о стену и слепо уставился на смеющуюся дэйлор.
– Империя падет! – взвизгнула она, тряся головой, да так, что, казалось, еще чуть-чуть, и тонкая шея, не выдержав, переломится, – падет!!!
– Замолчи! – не своим голосом заорал Император. Отшвырнув плеть, он бросился к двери, с силой дернул ее на себя.
– Не кормить больше! – прохрипел владыка Империи в побелевшие лица гвардейцев, – пусть сдыхает!
И почти бегом, позабыв о всяком достоинстве, поспешил к лестнице, ведущей наверх. В голове зудела, билась о стенки черепа одна-единственная мысль – что теперь делать?
* * *
…Предположим, у Геллера хватит ума не вести армию прямиком в Дэйлорон, под ядовитые стрелы проклятой нелюди. Но что тогда? Послать гонца с приказом вернуться в Алларен? Хаттар Всеобъемлющий! Какой позор!!! Эти заплесневевшие в своих мантиях министры посмотрят на него снисходительно – впрочем, как всегда… Пошепчутся меж собой, произнесут речь о том, что молодости свойственны ошибки, но императору следует впредь побольше думать. И как же прекрасно все шло! Неужели король Дэйлорона все-таки удавился? Чтобы не вести под мечи людей свою жалкую пехоту?!!
Воспаленные глаза слезились. Огонек свечи в темноте причинял боль. В горле пылала жажда.
Квентис потянулся за кубком, плеснул туда от души вина и залпом выпил. Ему было страшно… Отзывать армию? Но как можно вынести насмешки за спиной? Да, весь двор будет хихикать и прятать глаза…
– Что же делать? Что?!!
Он со злостью швырнул пустой кубок в стену.
Самолюбие не позволяет тебе проигрывать. Позволит ли оно погнать людей на бойню, в лес?
– Если моя тень до сих пор не сделала этого, – вслух сказал Квентис.
Собственный голос показался ему на удивление слабым и безжизненным. Кроме того… Он судорожно стиснул рукоять меча. Совсем рядом, прямо в трапезной, где и сидел император, раздалось странное шарканье.
И рядом не было Геллера, который отдал бы свою жизнь за Императора.
Не раздумывая более, Квентис выхватил клинок. Путаясь в полах кафтана, попятился к стене – чтобы исключить возможность нападения с тыла. Темная трапезная, с единственной свечой, стол, залитый глянцевыми лужами вина, блюдо с недоеденной телятиной – все предательски плыло перед глазами. Запоздало он подумал о часовых, дежурящих снаружи. Впрочем, если даже они не остановили таинственного гостя, значит… надеяться на них не стоит.
Шарканье прекратилось. И Квентису померещилось, что в углу шевельнулась фигура. Еще более черная, чем окружавшая ее темнота.
– Кто здесь? – крикнул он, стараясь придать голосу должную решительность.
Получилось.
И вдруг…
– Кхе-кхе. Пусть Ваше Императорское Величество не беспокоится.
– Ты кто такой? – рявкнул Квентис, все еще не опуская меч, – что здесь делаешь?
– Вы позволите мне подойти к свету? Только, прошу вас, не делайте скоропалительных выводов.
Император пожал плечами. Уже порядком протрезвев, он с немалым любопытством ждал продолжения.
– Подходи, кто бы ты ни был. Только без глупостей. Я прекрасно владею мечом.
– О, безусловно, Ваше Величество. Ваши таланты неоспоримы.
Темнота вздрогнула, сдвинулась – и в золотой кружок света, шаркая, из мрака вылилась сгорбленная фигура, закутанная так, что Квентис увидел только глаза – темные, блестящие, и белый лоб. Нижняя часть лица была скрыта под шарфом.
– Прошу меня извинить, – сказал странный незнакомец, – я должен был сразу представиться. Я – гонец Магистра, и должен кое-что передать вам.
– Какого еще магистра? – непонимающе пробормотал Квентис, но затем опомнился, – Магистра Закрытого города?
Гонец закивал.
– Да, Ваше Величество. Магистр прислал меня, узнав о том, какая беда вас постигла.
– А почему ты скрываешь лицо? – подозрительно прищурился Квентис.
– Последний магический эксперимент Хозяина изуродовал меня, – спокойно промолвил человек, – вам лучше не видеть этого. Но какое значение имеет мое лицо? Я передам слова Магистра, и вы должны будете дать ответ.
– Ты диктуешь мне условия? – Квентис приподнял брови. Уверенность постепенно возвращалась к нему, и теперь в душе росла злость на самого себя – это ж надо, испугался, как малое дитя! Хорошо еще, что в штаны не наложил…
– Хаттар меня упаси, – гонец низко поклонился, – так… могу я начать?
– Сделай одолжение.
– Маги закрытого города окажут поддержку молодому владыке. Армия сможет беспрепятственно войти в Дэйлорон и занять столицу…
Квентис, едва веря собственным ушам, глядел на гонца. Все это было очень странным, особенно если вспомнить, что маги никогда не поддерживали армию. И никогда не вмешивались в дела Императора, ну, разве что за исключением того случая, с плененной дэйлор. Эх, растянуть бы этого «гонца» на дыбе, да узнать, что замыслил Магистр… Но, разумеется, Квентис виду не подал. Спросил только, а что хотят маги взамен.
– Магистр покорнейше просит дозволения спокойно исследовать земли дэйлор и взять в Закрытый город все, что маги сочтут нужным, – не моргнув глазом, ответил гонец. И тут же поспешно добавил:
– Золото магов не интересует, мой Император. Все богатства достанутся вашему величеству.
* * *
…Хрустальный шар светился бледно-голубым, бросая осторожные блики на вызолоченные стены кабинета. К слову, позолота здесь нужна была вовсе не для того, чтобы потешить тщеславие хозяина. Золото, благородный металл, должно было нейтрализовать любой магический шпионаж – и владелец кабинета прекрасно знал об этом.
Магистр Закрытого города сидел в глубоком кресле, расслабленно откинувшись назад. Одна его рука служила опорой тщательно выбритому подбородку, другая лежала на гладкой поверхности шара, в мутной глубине которого как раз отражалась беседа молодого Императора с Гонцом.
– Но что вам тогда нужно, если не сокровища? – Квентис недоуменно пожал плечами и опустил меч, не пряча его, однако, в ножны.
– Магистр хочет изучить магию дэйлор, ваше величество. Больше Закрытому городу ничего не нужно. В конце концов, разве был у вас повод сомневаться в этом?
Император хмуро разглядывал темную фигуру. Затем все-таки лихо вбросил клинок в ножны и поинтересовался:
– Ну, хорошо. Каким образом вы это сделаете? Что-то я слабо верю в то, что ваша магия расчистит дорогу моей армии.
– Пусть детали не беспокоят ваше величество. От вас требуется только одно – приказать командованию, чтобы ни в чем не препятствовало магам. Кроме того, Магистр велел узнать, какие планы были у вашего величества насчет уцелевших дэйлор?
Квентис мотнул головой.
– Да мне все равно, что с ними будет. Если даже все они сгинут – тем лучше. Империи достанется вся земля за Эйкарнасом, и никто из моих людей не будет опасаться ловко пущенной из засады стрелы.
– Прекрасные слова, ваше величество…
Магистр едва не рассмеялся.
– Каков мальчишка, а? Ну, что ж… Значит, так тому и быть.
– Магистр просил уладить еще кое-что, – с легким поклоном произнес гонец.
Император приподнял бровь.
– Ну, что еще?
– Для воплощения в жизнь плана магистра нам потребуется дэйлор, которую Вам преподнесли в дар после коронации. Магистр взял на себя смелость предположить, что она уже не нужна Вашему Величеству…
– Гм… – Квентис нахмурился. Было видно, как он размышляет. Затем он изрек:
– Известно, что дары не возвращают. Зачем вам нелюдь?
Гонец склонил голову.
– Магистр Закрытого города может быть откровенным, когда это необходимо. Чтобы иметь власть над дэйлор, ему необходима их кровь.
– Значит, вы хотите использовать ее в своей волшбе, после чего нелюдь не выживет, – уточнил Император. Казалось, в его темных глазах что-то сверкнуло – но нет. Это было всего лишь отражением трепещущего огонька свечи.
– Совершенно верно, мой повелитель. Но почему Вас беспокоит судьба нелюди, от которой все равно никакого проку? Магистр полагал…
Кулак Императора обрушился на стол; гонец испуганно съежился и попятился во тьму. Квентис ухмыльнулся.
– Магистр правильно полагал. Вам нужна дэйлор – берите ее, и делайте с ней все, что вам заблагорассудится. Значит, Магистр дает гарантию того, что армия беспрепятственно войдет в Дэйлорон? И что земли за Эйкарнасом будут принадлежать Империи?
– Разумеется, – гонец торопливо поклонился. Быть может для того, чтобы скрыть улыбку, появившуюся на губах магистра…
Который в тот же миг убрал пальцы с прохладной поверхности. Свет внутри шара начал стремительно гаснуть – и точно также начал растворяться в темноте трапезной тот, кто был вовсе не живым существом из плоти и крови, а всего лишь иллюзией, поддерживаемой силой заклинания Магистра и произносящей его мысли.
Он медленно поднялся с кресла, щелчком пальцев зажег свечи – отчего жарко запылала позолота на стенах, и подошел к столу. Там, среди разбросанных в беспорядке свитков и книг, Магистр выудил карту северо-восточной части Империи. За рекой Эйкарнас неизвестный картограф изобразил деревца с курчавыми кронами и ели. А еще дальше, к северу, аккуратно были выписаны пики Драконовых гор.
Он долго смотрел на карту, вспоминая… Свое детство. Свою несчастную мать. И тех, кто хотел отобрать его жизнь. Затем взял перо, обмакнул его в чернила и двумя ровными линиями перечеркнул Дэйлорон.
Ухмыльнувшись, Магистр выудил из хаоса, царящего на столе, кусочек пергамента и начал писать.
Дражайший мой брат, Витальдус. Волею Хаттара и Атхены появилась возможность испытать изобретенную тобой структуру заклинания. Я полагаю, что с дня десятого круга Малой луны ты должен приступить к сборам…Засим жду тебя в Закрытом городе. Кроме того, будет тебе еще одно задание…
Он помахал готовым письмом, дождался, пока высохнут чернила. Затем неторопливо снял с полки серебряное кольцо на подставке; письмена, как муравьи, разбегались по его матово блестящей поверхности.
– Ну что ж… – Магистр коснулся пальцами металла. Вещица была занятной, его собственного изготовления. И, разумеется, очень полезной – как и все, что доводилось создавать Магистру.
Улыбнувшись своему творению, он опустил руку с письмом сквозь кольцо. Резкая, слепящая вспышка – и оно исчезло, направившись прямехонько в лабораторию упомянутого Витальдуса.
Вздохнув, Магистр поставил свое приспособление обратно на полку и, подойдя к окну, раздернул шторы.
На востоке занималась бледная заря, и белоснежные башни Алларена жадно ловили первые розоватые отблески.
* * *
…Когда же все пошло не так, как планировал Император? Где произошла роковая ошибка?
Горела, чуть потрескивая, толстая свеча. Упершись локтями в расстеленные карты, Геллер рассеянно глядел на мирный огонек, вырастающий из черного фитиля.
Что-то пошло не так, как планировал владыка.
И войско Дэйлорона не вышло, чтобы принять решающую битву на Огневой пустоши.
Они попросту не вышли из-под прикрытия леса. Не сделали ни единого шага за пределы своей земли…
Геллер со стоном обхватил раскалывающуюся от мигрени голову руками. В висках бились всего два слова: «Что делать?»
Он и вправду не знал, что делать – возвращаться и опозорить Императора или… Или вести армию в лес, под стрелы дэйлор, под заклятия нелюдской магии?.. Даже генералы присмирели, и больше не пытались его жалить. Понимали, что в случае возвращения первыми полетят их головы…
А ведь, согласно плану Владыки, дэйлор должны были уже ждать на Огневой пустоши!
…На второй день ожидания Геллер все ж таки сделал то, что показалось ему правильным в сложившейся ситуации. Он тихонько отозвал в сторону Саэрма и попросил отправиться в Алларен, к Императору, и получить новые указания, если таковые будут. Попросил – а не приказал – потому что, несмотря на дарованное владыкой звание командора, оставался просто добрым приятелем Саэрма. И не мог, да и не хотел изображать из себя кого-то другого. Вояка только покачал головой.
– Что-то пошло не так, да, Геллер? Сам вижу… Не к добру все это. Уж не спугнула ли ведьма удачу? Не на беду ли мы привезли ее сюда, командор? Хорошо еще, что люди не разобрались, что к чему, а то и до бунта недалеко…
Геллер кисло улыбнулся.
– Дело здесь не в этой несчастной, Саэрм. Да ты и сам понимаешь, что она здесь не при чем. Бери лучших коней, и скачи во весь дух. Что-то непредвиденное стряслось, то, что помешало планам Императора, и я хочу знать, что мне делать дальше. Поворачивать назад – или двинуться вперед, сквозь мелколесье – и в Дэйлорон?
Воин молча кивнул.
– Мне понадобится два коня на смену, и я доберусь до Алларена в семь дней.
– Ты их получишь. Самых горячих, самых быстрых. Только скачи…
Геллер вздохнул. И вдруг, неожиданно для самого себя, признался:
– Знаешь, друг мой… Быть тенью Императора куда как проще. Ума не приложу, зачем он отправил меня в этот поход?
Воин усмехнулся и хлопнул командора по плечу – хорошо, что подобную фамильярность никто не видел…
– Не нам судить о помыслах Владыки, – негромко сказал Саэрм, – я молю Хаттара, чтобы он оградил тебя и не дал наделать глупостей, мой командор.
…И вот уже который день стояла многотысячная армия, разбив лагерь на краю Огневой пустоши. Хорошо еще, что доставка провианта была налажена… Но ведь долго так не простоишь – захлебываясь собственными отбросами. Нужно было что-то предпринимать, и чем скорее, тем лучше…
Ведьма тяжело вздохнула, заворочалась в постели. Геллер не видел ее за наспех сооруженной ширмой – ибо генералы успели прозрачно намекнуть ему, что неприлично держать в собственном шатре незнакомую женщину, да еще и на глазах целой армии. А переселить ее в отдельную палатку, или – что еще хуже – перепоручить заботам старух из лекарского обоза Геллер не решался.
«Что же делать? Что?!! Где план Императора начал рушиться? И отчего не выслал он гонца, чтобы передать свою священную волю?»
Командор стиснул зубы, резко поднялся из-за стола – висок словно обожгло огнем изнутри.
Потянувшись, он вышел из шатра. Стояла тихая звездная ночь, одна из тех, что так украшают начало осени; горели костры, ветер доносил людскую болтовню. Геллер потянулся, посмотрел на небо – высокое, равнодушное. Что бы там не говорили, ему все равно, что происходит на земле. Оно – совершенно в самом себе. Зачем заботиться еще о ком-то?
А в двух-трех днях пути к северу, в своих непроходимых лесах, напитанных волшебством, жили дэйлор. Хранимые своей землей, они оставались страшными противниками для любой – пусть и такой большой – армии, что осмелится сунуться под сень старых деревьев. И, что бы ни говорил Император о якобы плачевном положении нелюди, были в прошлом примеры того, как легионы истаивали подобно восковой свече, ступив на чужую землю…
Геллер потянулся, еще раз посмотрел на темно-синюю ткань неба, забрызганную сверкающими каплями звезд.
И вернулся в шатер, чтобы попытаться заснуть. По привычке, заглянул за ширму – и вдруг понял, что за его отсутствие кое-что изменилось: ведьма проснулась. Но уже не лежала бревном, пялясь в пространство перед собой – как несколько дней до этого. Натянув покрывало до самого носа, она напряженно разглядывала Геллера. Взгляд ее был вполне осмысленным и буквально сочился страхом. Тонкие руки тряслись крупной дрожью, пальцы судорожно стискивали край покрывала.
Геллер ощутил легкое разочарование. Отчего-то все эти дни он по-другому представлял себе этот момент. Как угодно, но только не так… обыденно и тускло.
Впрочем, как бы там ни было, наконец настало время разговоров.
Он поднял вверх руки, желая показать, что в них ничего нет.
– Не бойся. Я не причиню тебе вреда.
Ведьма содрогнулась всем телом, затем быстро приподнялась на локте, не выпуская из рук покрывала.
– Кто вы?
А вот голос у нее оказался на удивление неприятным – хриплым, надтреснутым. Во сне Геллер слышал совсем другой голос…
«То ж сон, дурак!»
– Меня зовут Геллер, Геллер Накори, – торопливо сказал он, одновременно делая шаг вперед, – я командор армии нашего владыки.
– Командор? – просипела ведьма и откинулась на подушку, – командор… но… как я здесь очутилась?!!
– Я нашел тебя в хижине, в лесу, когда ты умирала. Разве ты не помнишь вампира, темную нелюдь, что едва тебя не убил?
Еще шаг вперед. Осторожно. Так, чтобы она, упаси Небеса, не перепугалась – и не вздумала использовать свои чародейские способности. Хоть и не было у нее под рукой всяких магических штучек, следовало быть настороже.
Она рассеяно провела рукой по лбу.
– Ах, да… вампир… но когда вы… нашли меня – я была одна?
Геллер кивнул.
Он остановился в изголовье кровати, и в трепещущем свете свечи заметил, что по бледной щеке ведьмы скользнула вниз слезинка.
– Ты долго пребывала в беспамятстве, – спокойно произнес Геллер, – я очень рад, что тебе лучше.
И протянул руку, раскрывая ладонь для дружеского пожатия.
Ведьма сделала вид, что не заметила этого жеста – а, может быть, и в самом деле не поняла, чего ожидал Геллер. Она со страхом поглядела на него и пробормотала:
– Почему вы забрали меня сюда? Мне не место… среди людей.
– Потому что ты черная ведьма? – он позволил себе скупую улыбку.
– Меня так прозвали, – ведьма кивнула, – и это на самом деле так. Я не скрываю, что убила немало.
– Император великодушен, – заметил Геллер, ожидая раскаяния или чего-нибудь подобного. Но ведьма только покачала головой.
– Мне нет дела до Императора, командор. Мне наплевать, что обо мне думают люди, потому что я сама не хочу находиться среди них. Мне противно быть с себе подобными, понимаете? Их незнание и страх породили страшное зло, преумноженное мной, это змея, кусающая свой хвост…
И тут она понесла совершенную чушь, в которой Геллер не понял ни слова.
Потом ведьма замолчала и посмотрела на него – печально и укоризненно, как учитель на прилежного, но не шибко умного ученика.
– Наверное… лучше бы вы дали мне умереть, командор. Тогда они снова были бы со мной. А я – с ними. Хотя… да, я припоминаю… Тогда мне очень… хотелось жить.
Он мотнул головой, теряясь в лабиринтах фраз, путаясь в беспорядочном клубке слов. Голова болела все сильнее.
Похоже, ведьма и впрямь была не в себе. Проклятье! И здесь не везет…
Но он хорошо знал, что следует держать себя в руках.
– Я полагаю, мы все уладим чуть позже. Быть может, ты скажешь мне свое имя? Должен же я знать, кого спас?
Ведьма нахмурилась.
– Мне кажется, вы уже называли мое имя, Геллер Накори. Но, возможно, то была иллюзия, плод моего больного рассудка… Меня зовут Миральда.
* * *
Наутро Геллер проснулся оттого, что ведьма осторожно теребила его за плечо. Только-только начало светать, воздух был серым и мутным – но Миральда выглядела так, словно и не ложилась. Стояла рядом с раскладной кроватью Геллера, одной рукой придерживая обмотанную вокруг туловища простыню, а другой настойчиво трясла его. Командор потер веки, заставляя себя открыть глаза, затем резко сел на постели.
– Что такое?
Ведьма потупилась.
– Командор. Мне бы очень хотелось одеться во что-нибудь более надежное, чем это.
– А, понимаю… – он подозрительно прищурился, – ты, случаем, не собираешься улизнуть? Мне бы не хотелось снаряжать солдат на поиски ведьмы.
Миральда внимательно посмотрела на него.
– Значит, я здесь в плену? Зачем вам это, командор?
И под ее взглядом Геллер вдруг ощутил себя неловко, как набедокуривший школяр. Чтобы выиграть немного времени на раздумье, он выбрался из постели, прошелся по шатру. Она молча ждала, внимательно следя за каждым его движением.
– Э-э, видишь ли, Миральда. Когда сюда явились крестьяне просить подмоги в борьбе со зловредной черной ведьмой, у меня появились несколько иные соображения по этому поводу. Наш Император не ладит с магами Закрытого города, но не отказался бы от поддержки тех, кто обладает Даром. Я хотел предложить тебе выгодную сделку. Ты присягаешь на верность Императору, тебе же прощаются все твои неблаговидные проступки и предоставляется щедрая оплата услуг.
Ведьма встряхнула головой, откидывая назад длинные серебристые локоны.
– Откровенно говоря, командор, с вашей стороны было наивно полагать, что я захочу последовать этим путем. Я не желаю помогать людям.
– И, тем не менее, именно люди подобрали тебя, когда жить тебе оставалось совсем недолго. Почему бы тебе не поразмыслить чуть дольше над моим предложением?
– Потому что я не хочу этого. Жаль, что разочаровала вас, Геллер Накори. Отпустите меня, и я пойду своей дорогой, с благодарностью вас вспоминая.
Геллер раздернул полог шатра – весь восточный край неба уже полыхал в пожаре восходящего солнца. Лагерь постепенно просыпался; армию ждал еще один день полного бездействия…
– Хотелось бы знать, – пробормотал Геллер, – хотелось бы знать… Почему ты так не любишь себе подобных, Миральда?
– Потому что они лишили меня всего самого дорого, что у меня было в этой жизни, – зло и сухо ответила она из глубины шатра, – у меня нет желания пересказывать вам это, командор, дабы не испортить аппетит перед завтраком. Но, поверьте, причины, по которым я предпочитаю жить в одиночестве, достаточно весомы.
– Ты умеешь красиво говорить, как благородная дама, – заметил он, все еще глядя на маленькие облачка, купающиеся в розовом рассвете.
– Мать научила нас грамоте, – обронила за его спиной Миральда, – она много чему нас учила…
Оказывается, она неслышно подошла и стояла совсем близко.
– Нас?
Две рыжеволосые девушки из сна. Сестры?..
Ведьма промолчала.
– Быть может, ты передумаешь – и поедешь со мной в Алларен, нашу благословенную Небесами столицу? Поверь, Император, хоть и молод, но мудр – и щедр. Ты не будешь жалеть.
– Мне не нужна щедрость повелителя, – заметила Миральда, – позвольте мне уйти, командор.
План, блестящий план, рассыпался, как песочный замок. Геллер поморщился – да что же это за полоса сплошного невезения? Проклятая нелюдь не выходит из своей чащобы, армия бездействует, а тут еще эта девица уперлась, как ослица – и даже представить себе не может значения этой сделки, прежде всего для нее самой… Он попробовал пойти другим путем:
– А если – нет? Если я силой потащу тебя с собой? Поверь, мне не составит труда посадить тебя в клетку и отвезти в Алларен в подарок Владыке, но уже не как свободную женщину, а как рабыню.
Он повернулся и хмуро взглянул на ведьму. Как раз в тот момент, когда на ее бледном лице воцарилось выражение крайней растерянности. Но, очень быстро овладев своими чувствами, Миральда сурово сжала губы.
– Не забывайте, командор, кто я такая.
– Сейчас ты просто беззащитная женщина, которая едва на ногах держится, – он усмехнулся, глядя, как испуганно расширились зеленые глаза, – ты думаешь, я не знаю, что для людей вся Сила – в вещах? Я могу сделать с тобой все, что мне заблагорассудится – и ты будешь бессильна что-либо изменить.
Она вздохнула. Покачала головой.
– Да это правда, командор. Потому-то и прошу – смиренно прошу – отпустить меня…
И едва слышно добавила:
– У меня больше нет сил бороться…
Миральда повернулась и, пошатываясь, побрела к своей постели. Но на пол пути ноги ее подломились, и она упала бы, не подхвати ее Геллер.
– Вот видишь, на ногах не стоишь еще, а уже в лес собралась! Тоже мне…
Ведьма оказалась легкой, как птичка – видать, сказывалась лесная пища. Геллер уложил ее на постель, натянул по самый подбородок покрывало. Она молча смотрела на него, и в глазах дрожали слезы. От вида этих-то слез командору сделалось не по себе. Сколько же горя пришлось перенести этой несчастной, чтобы превратиться в столь жалкое существо?
– Я не хочу тебя обижать, – строго сказал он, – но и отпускать не хочу. Побудь здесь, с нами, хотя бы несколько дней. Человек не может жить совсем один, Миральда…
И, вспомнив внезапно свой странный сон, добавил:
– Иначе рассудок его мутится, и он уже не может отличить истину от собственных иллюзий. Поживи с людьми, и, быть может, ты изменишь свое решение. Ну, а когда твое здоровье поправится окончательно, мы поговорим еще раз.
Тонкие, с изломом, брови ведьмы удивленно поползли вверх; Геллер мысленно поздравил себя с маленькой победой. И, рискуя, сделал еще один шаг над пропастью:
– Неужели для тебя видеть лица мертвых лучше, чем лица живых?
Удар достиг цели.
Уткнувшись носом в подушку, Миральда разрыдалась. Геллер поначалу хотел попробовать успокоить ее, но потом передумал – и вышел прочь. В конце концов, он командор – а у командора имперской армии дел по горло.
* * *
…– Зачем Императору Дэйлорон? – спросила Миральда.
Они сидели на поваленном бурей дереве, одетом в бархатный кафтанчик мха. Заходящее солнце удивительным образом окрашивало бледные щеки ведьмы в нежный розовый цвет, переливалось в белых волосах, отражалось в теплых зеленых глазах. Со стороны Дэйлорона тянуло сыростью, и Миральда то и дело зябко куталась в одеяло. Тут же, привязанный к дереву, щипал травку жеребец Геллера.
– Золотые рудники и драгоценные камни. Все это нужно Империи.
– Империи – или Императору? – она задумчиво отдирала кусочки мха, раскладывая их кружком на ладони.
Геллер хмыкнул.
– Император заботится о своих землях.
– Может быть, оно и на самом деле так. Только мне все равно не нравится то, что здесь творится.
Прошло пять дней с того момента, как она самостоятельно поднялась на ноги. Здоровье, подорванное в схватке с могущественным противником, медленно восстанавливалось; и Миральда тихонько попросила его повезти ее на прогулку куда-нибудь подальше от шума и суеты лагеря.
Геллер не стал возражать – приказал седлать коня, и вот – они сидят в вечерней тишине мелколесья, вдыхая запах свежести и любуясь цветом неба.
Миральда сорвала мелкий цветок, понюхала и положила на ладонь, к кусочкам мха. Геллер только приподнял брови.
– Что это ты делаешь?
– Хочу поглядеть, осталось ли во мне хоть что-нибудь от былой силы, – невозмутимо ответила Миральда, – надеюсь, ты не боишься?
Он с сомнением взирал на мох и синий венчик цветка на узкой ладони.
– Я не могу позволить себе оставаться беззащитной, – пожала плечами ведьма.
Резко сжала кулак, сминая собранные сокровища, затем выбросила руку вперед. Что-то коротко сверкнуло – и из ствола ближайшего дерева потянулась тоненькая струйка дыма. Геллер только моргнул. Что ж теперь, вообще ей ничего в руки не давать, этой ведьме? Если даже в обычном мхе и цветах таится Сила?
Она грустно покачала головой.
– Не смотри на меня так. Я долго думала над твоими словами, командор Геллер. Похоже на то, что мне придется изменить свою жизнь – иначе я могу окончательно спятить. И, хоть мне не по душе война с дэйлор, пожалуй, я приму твое предложение, но все же… Кое-что попрошу взамен.
Геллер едва поверил собственным ушам. Осторожно взял белое запястье и почтительно прикоснулся к нему губами – по всем правилам дворцового этикета. Миральда вздрогнула, но все же улыбнулась.
– Миледи… Это действительно щедрый подарок. Ты не пожалеешь о своем решении, клянусь.
– Ты даже не поинтересовался, что именно я хочу у тебя попросить, Геллер, – ведьма ловко высвободила руку.
Он пожал плечами.
– Император предоставит тебе все, что ты пожелаешь.
– Да неужели? – ведьма вдруг состроила лукавую рожицу, – тогда я хочу, командор, чтобы в случае капитуляции Дэйлорона не пострадали мирные жители. Понимаешь, о чем я? Если армия все-таки войдет в волшебную страну, огради дэйлор от насилия и грабежа, ведь это будет в твоих силах!
– Хорошая цена за свое согласие, – только и заметил Геллер, – ты ведь знаешь, что это будет трудно осуществить.
– Но ты же командор, – не сдавалась ведьма, – ты можешь это сделать.
– И почему тебя так заботит нелюдь? – он усмехнулся, – какое тебе дело до них, Миральда?
Зеленые глаза вдруг подернулись дымкой воспоминаний. Ведьма смотрела на него – и в то же время было видно, что мысли ее далеки – и от мелколесья, и от холмика, на котором они провожали день, и от самого Геллера Накори. Наконец она сказала:
– Они почти такие же, как мы. Есть темная нелюдь, да. Но народ дэйлор – не такой. Они достойны жизни, поверь мне.
Геллер кивнул.
– Хорошо. Я постараюсь сделать так, чтобы они не слишком пострадали. Такой ответ тебя устроит?
Миральда улыбнулась и протянула ему руку.
– По рукам, командор. Если ты и впрямь сдержишь свое слово, я отправлюсь в Алларен. Быть может, это только к лучшему…
Геллер осторожно пожал худые пальцы и пробормотал, что солнце село и им пора бы вернуться в лагерь. Но Миральда только замотала головой.
– Нет, пожалуйста, давай еще немного побудем здесь, в тишине! До сумерек. А потом вернемся.
Геллер только покачал головой. Наверняка его генералы будут недовольно пыхтеть и называть его мальчишкой. Да и негоже командору слишком часто покидать лагерь – мало ли что может случиться? Но во взгляде ведьмы было столько мольбы, что он уступил. В конце концов, это такая мелочь – по сравнению с тем, что она только что пообещала. Император, несомненно, будет доволен. Очень.
И от таких мыслей командору стало легко и приятно. Он еще раз представил себе, как Миральда будет беседовать с владыкой, как поклянется ему в верной службе…
Геллер улыбнулся, наблюдая за тем, как Миральда собирает кусочки мха и нанизывает их на тонкие веточки, перемежая с узелками из травинок.
* * *
В лагерь вернулись с восходом малой луны. Потрескивали костры, тихо переговаривались солдаты, время от времени перекликались часовые. Все было спокойно.
Миральда сидела в седле тихо-тихо, боязливо обхватив его рукой за пояс, кутаясь в одеяло. От ее ладони по коже разливалось приятное тепло; это было довольно странно, учитывая наличие лат, но все же очень приятно. Геллер подумал, что ему вовсе не хочется, чтобы это ощущение прекратилось. Но – ничего не поделаешь, они уже прибыли в лагерь. Подскочил часовой, отсалютовал.
– Все спокойно, мой командор!
Миральда соскользнула на землю, забрав с собой то приятное тепло, которое ощущалось даже сквозь кольчугу.
Геллер быстро окинул взглядом солдата.
– Что-то я тебя раньше не видел.
– По приказу генерала Дисотто, – отчеканил тот, салютуя.
Геллер нахмурился. Не слишком ли – без его, Геллера, ведома, менять часовых у его шатра?
Еще раз оглядел замершего навытяжку солдата, потом махнул рукой.
– Ладно. Утром мы еще поговорим.
Он отдал ему поводья, поискал глазами Миральду. Та самозабвенно возилась со своими магическими ингредиентами и, казалось, не замечала ничего вокруг. Геллер позвал ее, но ведьма даже головы не подняла.
– Пойдем, уже поздно, – повторил он.
– Да, да.
Она оставила свое занятие и, улыбнувшись, посмотрела на Геллера.
– Мне было так хорошо сегодня. Спасибо тебе.
– Не за что, – буркнул командор, – тебе спасибо. За согласие.
Чуть пригнувшись, вошел в шатер, тщась что-либо разглядеть в темноте. Миральда вошла следом и нерешительно остановилась на пороге.
– Проходи, проходи, не стесняйся, – Геллер, усмехнувшись, повернулся к ней.
И, к своему ужасу, увидел, как белые руки ведьмы двумя птицами взмыли вверх, разбрасывая в черноту ночи слепяще-белые искры.
Вот, значит, как…
«Что такого я тебе сделал, что ты хочешь меня убить?!!»
Он хотел спросить это, глядя в обманчиво-теплые глаза. Храня память тепла ее рук.
Но не успел.
– Вниз! – хрипло крикнула Миральда, – al’taren in koeltr!
Иногда тело действует быстрее, чем осознаешь это. Геллер ударился грудью о земляной пол, перекатился набок.
Сверкнуло. Раз, другой. Кто-то вскрикнул в темноте, с глухим стуком упало тело.
Кровь яростно ударила в голову, и Геллер, поднимаясь, выхватил меч. Засада! Засада в его собственном шатре!
Сбоку на него метнулась тень и, напоровшись на обоюдоострый клинок, надломилась, обрызгав лицо чем-то горячим.
– Зови людей! – гаркнул Геллер ведьме, но она, похоже, не слышала ничего, кроме самой себя.
Миральда резко крутнулась, из пальцев выпростался искрящийся шлейф – и она с оттяжкой хлестнула им еще одну верткую фигуру, выпрыгнувшую из переплетения ночных теней.
Шипение. Крик, полный боли.
И еще одно тело валится в траву.
Геллер замер, прислушиваясь. Пытаясь ощутить, почувствовать любое движение в обманчиво-спокойной тьме.
Ничего.
И уже потом пришла мысль о том, что ведьма спасла ему жизнь. А ведь могла воспользоваться случаем и ускользнуть, оставив его с убийцами.
Все еще сжимая рукоять меча, Геллер подошел к Миральде.
– Их было трое?
– Да.
Она подняла на него глаза, в которых что-то подозрительно поблескивало.
– Если бы не ты, меня бы убили.
И, едва ли соображая, что делает, Геллер обнял ее за дрожащие плечи. Миральда не сопротивлялась, доверчиво положила голову ему на плечо и прошептала:
– Надо собрать тела. Мне… очень страшно… но я хочу их видеть.
И в этот миг грянула тревога. Наконец-то кто-то сообразил, что случилось нечто из ряда вон выходящее; ночь буквально взорвалась криками, топотом сотен ног.
– Командор! Командор! Слава Небесам, вы живы!
– Райк и Дисотто убиты, командор! Что будем делать? Это все нелюдь проклятая!
Миральда всхлипнула и только сильнее прижалась к нему.
– Я хочу видеть лица тех дэйлор, пожалуйста…
Геллер и сам едва мог унять дрожь. В те считанные мгновения, когда решалось, будет он жить дальше или нет, он действовал, почти не думая. И только теперь осознал, что едва не погиб.
Откашлявшись, он рявкнул:
– Удвоить охрану! И прекратите панику! Гаррет, Микон! Займитесь, во имя Небес, нападавшими – хочу видеть, кто это!
…Ему подчинились. Несмотря на возраст. Все-таки командор, назначенный Императором – не пустое место.
… Суета поутихла лишь перед рассветом.
Тела нападавших разложили перед шатром. Миральда долго разглядывала каждого, словно ожидала увидеть в их числе кого-то знакомого – и одновременно страшась этого.
– Эти дэйлор, – просто сказала она, – были великими воинами.
И показала на полоски меха, нашитые на рукавах их курток.
– Куницы, командор. Я слышала, что это самые лучшие – и самые опасные воины Дэйлорона. Не надо, чтобы об этом знали все, Геллер, люди начнут паниковать. Просто надо быть более осторожными. Ты недооценил противника, и вот – расплата.
– Да уж… – Геллер подумал, что ему предстоит еще идти и смотреть на своих генералов. Вернее, на то, что от них осталось… Происходящее нравилось ему меньше и меньше. А вестей от Императора все не было.
– Надо быть настороже, – повторила Миральда, зябко обхватив плечи руками. И вдруг, усмехнувшись, добавила, – я хотела просить у тебя отдельную палатку, Геллер, но теперь предпочитаю остаться в твоем шатре.
Геллер устало потер веки. События этой ночи порядком измотали его, но – командор должен быть примером для каждого в армии. А теперь, когда не стало генералов, вся тяжесть забот о людях ляжет на его плечи. Не то, чтобы он боялся этого, но все же, все же…
Геллеру вдруг захотелось поделиться с Миральдой своими мыслями и сомнениями. Ему казалось, что она должна понять.
– Знаешь, я ума не приложу, что могло нарушить планы Императора.
Миральда пожала плечами.
– Что угодно, Геллер. Что угодно… тебе придется принимать самому решения – и самому думать, как уберечь людей. Если, конечно, тебя заботит что-нибудь, кроме приказов твоего Императора.
Сарказм в ее словах? Или померещилось?..
– Император и в самом деле значит для меня очень много, – мягко промолвил командор, – я – его тень, не больше, но и не меньше. Может быть, если расскажу, как оно все было, ты поймешь. А сейчас иди в шатер и попытайся уснуть.
Миральда невесело кивнула и, ссутулившись, побрела прочь. Провожая ее взглядом, Геллер вдруг осознал, что не один он смотрит вслед ведьме. Люди беззастенчиво пялились на нее, тихо переговариваясь меж собой, и на их лицах командор без труда прочел смесь ненависти и страха.
Ведьма… Ведьма!
Слово это волной расходилось от шатра командора, как расходится круг воды от брошенного камня.
* * *
Геллер плеснул в лицо холодной воды. До вечера ему предстояло сделать еще множество дел, не терпящих отлагательства: перебрать бумаги, оставшиеся после Дисотто и Райка, собрать капитанов, обсудить с ними сложившуюся ситуацию… А под вечер поприсутствовать на сожжении тел убитых генералов, да еще и произнести речь, чествующую ушедших в мир иной. Хотя, если рассудить здраво, что такого мог сказать он, Геллер Накори, который едва их переносил – да и генералы не баловали его своей благосклонностью?
Взяв из рук почтительно застывшего пехотинца полотенце, Геллер вытер лицо; на белой холстине остались грязно-бурые разводы.
Ах, да. Кровь. Кровь убитого им врага, которому хватило смелости просочиться в лагерь – но не хватило ее, чтобы напасть при свете дня.
Командор невольно передернул плечами; в душе медленно поднималось мерзкое ощущение того, что он весь заляпан кровью, которую так просто не оттереть тряпкой. Захотелось влезть в бадью с горячей водой, и тереть, тереть себя мылом… Да что за наваждение такое? Вон, Миральда, и та спокойно отправилась отдыхать, а ведь женщина! А он, мужик, командор, тень Императора – переживает как ребенок, что разрубил нелюдь… Может, все дело в том, что горе тебе, если раздавишь упыренка, если встретишь болотную ночницу, если…
Геллер мотнул головой. Бабьи сказки все это, не более. Что ж, зря он учился наукам вслед за Императором, чтобы верить во всю чушь, когда-то слышанную от старух?
Он поймал себя на том, что стоит и самым наиглупейшим образом пялится на полотенце. А солдат, подававший ему воду для умывания, испуганно таращится на своего командора, ни с того, ни с сего впавшего в глубокую задумчивость при виде кровавых разводов. Геллер раздраженно отдал ему полотеце, махнул рукой – иди, мол, чтобы духу твоего здесь не было.
И тут его окликнули.
– Мой командор!
Оказалось, что три капитана, совершенно бесшумно приблизившись, наблюдали за ним. Геллер нахмурился. Чего они хотят от него сейчас, когда совещание было назначено им на полдень?
– Мой командор. – вперед шагнул один из троицы, самый старший, весь седой – но еще крепкий телом, поджарый, как матерый волчище. И, к немалому удивлению, в его взгляде Геллер не увидел ни тени той насмешки, которую видел во взглядах покойных ныне генералов. Порывшись в дальних закоулках памяти, он выудил имя капитана.
– Что тебе, Ларек? Мы встретимся в полдень, как и было оговорено.
Капитан почтительно склонил голову.
– Да, командор, в полдень. Но я, Шеймал и Крайм решили явиться к тебе, командор, чуть раньше. Видят Небеса, ты еще молод, но не глуп. Мы хотим предупредить, что совет капитанов крайне недоволен происходящим. Я хочу, чтобы ты был готов ответить на вопросы, которые тебе зададут другие. Эта женщина, которую ты подобрал… Она что, ведьма? Все видели раны на телах убитых дэйлор. Наше доброе оружие не оставляет таких следов. Нехорошие слухи ползут, командор. Говорят, что она тебя околдовала, и что заведет всех на погибель, что она – лазутчица дэйлор. Тем паче, что она – черная ведьма, как толкуют… Ты должен принять решение, командор.
Геллер шагнул вперед, к капитану. Подозрительно вгляделся в темные, неопределенного цвета глаза Ларека – уж не насмехается ли тот? Но нет. Все, что Геллер смог увидеть в прямом, открытом взгляде бывалого вояки, оказалось просто желанием помочь.
– Я благодарю тебя за предупреждение, капитан. Я… буду готов ответить на все вопросы, которые мне задаст Совет капитанов. И еще – разве я похож на человека, попавшего во власть темных чар?
Ларек покачал головой.
– Негоже командору покидать армию, уединяясь с женщиной, командор. Люди говорят об этом… много чего. По молодости ты сам подставляешь себя под удар.
Геллер внезапно разозлился, но не на честного Ларека – а на самого себя. Командор должен быть выше армии, должен вести ее за собой… Дурак. Действительно, молодой дурак, иначе и не скажешь.
– Я не околдован, Ларек, – сухо процедил он, – и сегодня же женщина переселится в отдельную палатку. Но прогонять я ее не собираюсь, ибо действую по указу Владыки.
Слегка приврал, конечно… Владыка знать не знает, что командор удосужился приволочь ведьму да еще оставить ее при себе. Надо будет как можно быстрее отослать женщину в Алларен… Только вот разве не он, Геллер, должен представить ее Императору?!!
– Молодость не помеха мудрости, – капитан почтительно склонился, – я и мои товарищи на твоей стороне, командор. Но вряд ли мы сможем противостоять остальным двенадцати.
Отсалютовав, он круто развернулся на каблуках и пошел прочь. Шеймал и Крайм последовали за ним.
Геллер огляделся, прикидывая, сколько человек могло слышать этот разговор. Оказалось – не так уж и много. Всего лишь два солдата, что были в карауле у шатра командора. Проходя мимо них, Геллер остановился, злобно процедил:
– Если будете слишком много болтать, повешу.
И, не дожидаясь ответа, шагнул в мягкий, приятный полумрак.
… Разумеется, ведьма и не думала ложиться спать. Она деловито увязывала в узел то немногое, что Геллер выдал ей в качестве личных вещей, не забыв прихватить пару простыней. Командор устало прислонился к обтесанному бревну, что служило одной из опор шатра.
– Ты куда-то собралась?
Миральда подняла глаза, и оказалось, что совсем недавно она плакала.
– Я… я не хочу, чтобы у тебя были неприятности из-за меня. Мне лучше уйти, Геллер. Или… Ты же не хочешь, чтобы взбунтовавшаяся толпа сожгла меня на костре, а кости растащила на талисманы от темной нелюди? Если не возражаешь, я возьму с собой немного одежды и белья…
И она виновато кивнула на пухлый узел.
– Мне казалось, мы обо всем договорились. Твои собственные слова разве ничего не значат для тебя? Слова ведьмы, а?
Миральда поежилась, словно в шатре вдруг стало очень холодно и неуютно.
– Но, Геллер, я слышала все, о чем тебе говорил тот человек, Ларек.
– Тебя не касается то, о чем он говорил со мной. Разбирай свой узел, ты остаешься здесь. Только, пожалуй, надо тебе все-таки выделить палатку…
Ведьма встряхнула узел.
– Нет. Я все-таки исчезну, на твое же благо.
Геллер скрипнул зубами. Ну что за упрямая женщина? Как переубедить ее, по возможности не применяя силу?
И вдруг… Словно кто-то другой заговорил его губами, кто-то, уже не принадлежащий этому миру, но от этого не растеявший и толики своего могущества…
– Что ж, дело твое, Миральда. Иди, продолжай оплакивать своих убитых сестер, которые по-прежнему помнят тебя и навещают. Продолжай и дальше сходить с ума. Надеюсь, что ты еще будешь видеть хоть что-нибудь, кроме лиц тех, кого больше нет.
Она медленно выпрямилась. И без того бледные щеки, казалось, утратили последний намек на румянец. До Геллера донесся невнятный шепот:
– Почему… ты говоришь так? Это… не твои слова… ты же ничего, ничего не знаешь! – последние слова она уже выкрикнула.
Геллер ощутил, как что-то легко нажало на грудь, будто отталкиваясь, уплывая… То, что он только что сказал, показалось ему совершенным бредом. И еще большей несуразицей показалось то, как на это отреагировала ведьма.
Она стояла, обхватив себя руками за плечи, дико озираясь по сторонам, словно видела что-то, недоступное Геллеру.
– П-почему вы мучаете меня? Почему вы здесь?!! – вдруг тихо спросила она, – вас не должно здесь быть!!! Что?!! Что вы от меня хотите?
В шатре творилось неладное – это Геллер понял чуть запоздало. Теперь и он, очень явственно ощущал чужое присутствие. Непонятное – и недоброе.
– Миральда? Что с тобой?
Но она не слышала. Вытянув вперед руку, провела по воздуху перед собой, так, словно кого-то погладила по щеке.
– Глорис… Эсвендил. Почему вы снова здесь? Вы дразните меня – и не хотите позвать с собой. Почему?
Геллер встряхнул головой. Настала пора прекратить этот балаган – кто бы ни были его участники. Меч вынырнул из ножен легко, с легким шелестом; Геллер шагнул вперед.
– Миральда. Дай мне руку.
И рявкнул:
– Немедленно!
Ведьма вздрогнула, медленно перевела на него взгляд – а потом снова уставилась куда-то в одну точку перед собой. Побелевшие губы прошептали:
– Я рада вас видеть, но это… неправильно. Зачем вы здесь? Иногда вы меня пугаете.
Окончательно потеряв терпение, Геллер схватил ведьму за тонкое запястье – пальцы обожгло холодом, рванул на себя. И в тот же миг что-то невидимое, но жесткое с хрустом врезалось ему под ребра, вышибая дыхание; купол шатра мелькнул, смазываясь, перед глазами. Командор ощутил себя лежащим на полу. Миральда оказалась проворнее, она уже поднималась на ноги, холод ее рук проникал к самому сердцу.
И еще… В какой-то, непередаваемо короткий миг Геллер Накори увидел рядом с ней двух молодых рыжеволосых женщин.
Ты спрашиваешь нас, почему? Да потому, что мы желаем тебе только добра, дурочка. Ты и без того едва ли в своем уме. Одиночество убьет тебя. Так что – выбирай.
И все стало так, как прежде. Они убрались восвояси, туда, где им и надлежало быть. Хотя – кто знает, куда уходят люди после смерти? «Мир иной» – слишком странное название, не говорящее ни о чем.
Геллер ощупал ребра – вроде все в порядке.
– Что это было, а?
– Странно, что ты тоже их чувствуешь, – пробормотала ведьма, – это мои убитые сестры. Они никогда не оставляют меня… Вернее, я думала, что они ушли – раз и навсегда, но вот ведь незадача… Время от времени они наведываются. Чтобы помочь.
Трясущимися руками она принялась развязывать свой узелок, продолжая говорить:
– Почему они приходят? Я не знаю. Этого не должно быть. Но, как мне кажется, слишком сильно было их желание остаться – и они остались. Ты не пострадал?
Геллер покачал головой.
– Я так мало знаю о тебе.
– А тебе и не нужно знать обо мне ровным счетом ничего, – устало отозвалась Миральда, – я всего лишь ведьма. И я… остаюсь в лагере.
– Спасибо. Наверное, тебе лучше прилечь, – пробормотал командор, – а мне, пожалуй, пора приступать к исполнению своих обязанностей.
Миральда кивнула и жалко улыбнулась. Казалось, силы окончательно покинули ее.
… Уже выходя из шатра, Геллер вдруг подумал о том, почему на звук его падения ни один часовой не удосужился поинтересоваться – а что, собственно, происходит в шатре командора? Оба солдата были на месте, стояли, как два изваяния – и даже не пошевелились, когда Геллер остановился в аккурат между ними.
Недоумевая, он осторожно заглянул в лицо одного из часовых – и оторопел. Солдат попросту спал, вытянувшись по стойке «смирно». Со вторым была та же история.
Тихо ругнувшись, Геллер встряхнул и одного, и другого – оказалось, они были свято уверены в том, что все это время несли караул.
* * *
Совет капитанов встретил его молчанием. Пятнадцать воинов, кто помоложе, кто постарше – но по сравнению с любым из них Геллер выглядел совсем еще мальчишкой. Чувствуя на себе недоброжелательные, но вместе с тем любопытствующие взгляды, он спокойно уселся во главе длинного стола, срубленного специально для вот таких вот совещаний. Два стула, по правую и по левую руку, пустовали – раньше это были места генералов. И никто не пожелал занять освободившиеся стулья, каждый капитан гордился именно своим местом.
Молчание.
Геллер оглядел каждого присутствующего; задержав взгляд на Лареке, улыбнулся уголком губ – и капитан чуть заметно кивнул в ответ.
Пятнадцать пар глаз напряженно следили за ним, но Геллер был спокоен.
Напряженное молчание висело в воздухе; капитаны молча ждали… чего? Какой-нибудь глупости, на которую способен выросший во дворце, под боком Императора, мальчик?
– Мне казалось, мы собрались не для того, чтобы молчать, – заметил Геллер, – сложилась непростая ситуация, и мы должны принять совместное решение, от которого будут зависеть не только наши судьбы – но и судьбы тех, кто следует за нами.
Кто-то недоверчиво хмыкнул. Затем слово взял капитан из Алларена, Антиф Ткер – огромный, как скала, мужчина, в самом расцвете сил. Ему едва-едва перевалило за сорок, но Геллер знал, что еще при старом Императоре Антиф уже командовал своей сотней. При новом Императоре он получил в свое распоряжение тысячу.
– Воистину отрадно слышать мудрые слова от нашего командора, – пробасил он, – мы, капитаны императорской армии, надеялись, что так и будет, что Император не ошибся в своем выборе. Но ситуация и в самом деле непростая. Мы застряли у границ Дэйлорона, не идем вперед – но и не поворачиваем назад. Чего мы ждем, командор? Ты был и остаешься приближенным Владыки. Вероятно, у Императора есть какой-то план… И если это так, ты должен поставить нас в известность. Люди должны знать, что их ожидает в ближайшие дни, иначе не миновать брожений, а там – и до мятежа рукой подать.
Капитаны одобрительно загудели. Речь Антифа впечатлила их – не речь простого солдафона, а речь человека благородного, обучавшегося премудрости ведения беседы.
Геллер натянуто улыбнулся. Разумеется, он ожидал, что его спросят о планах Императора, но вот до сих пор так и не принял решения – говорить правду, то, что в замысел Императора вкралась досадная ошибка, или, не бросая тень на лик Властелина, объявить о том, что все идет так, как предполагалось?
– Я жду новостей из Алларена, – уверенно сказал он, – гонец прибудет со дня на день. До того момента я не могу позволить армии двинуться куда-либо.
– Мы все, – Антиф обвел взглядом присутствующих, – понимаем, что войти в Дэйлорон – значит обречь большую часть воинов на гибель от стрел нелюди. Но на что рассчитывал Император? Скажи нам, командор. Мы должны знать.
«Он рассчитывал, что они сами полезут под наши мечи», – так и вертелось на языке у Геллера. Но вместо этого он сказал:
– Владыка мудр. К сожалению, он не посвятил меня до конца в свои планы. Даже меня.
Антиф только покачал головой и сел, не сказав более ни слова. Тогда поднялся другой капитан – сухощавый, легкий, как былинка. Но Геллер слышал, что это был лучший мечник востока Империи.
– Посуди сам, командор, – голос его оказался резким и шипящим, как удар хлыста, – армия стоит здесь уже который день. А мы ждем – непонятно чего. Или мы так и будем бездействовать, пока проклятые дэйлор не вырежут нас всех, или не отравят воду? И где гарантии, что эти твари не шастают ночью по лагерю? Кстати, хотелось бы мне знать, как вообще они прошли кольцо караула…
– Мне бы тоже очень хотелось это знать, капитан Макферий, – негромко ответил Геллер, – как могло случиться такое, что ваши люди, капитан, пропустили врага в самое сердце лагеря? Я жду приказов Императора, и намереваюсь действовать сообразно им – и никак иначе.
– Ты дождешься бунта, командор, – прошипел Макферий, – армия не терпит бездействия. Или ты ведешь людей вперед, в бой – или в конце концов твою голову насадят на пику…
– Я надеюсь, ты этого не допустишь, капитан, – Геллер позволил себе улыбнуться, – кроме того, я надеюсь, что ты понимаешь, чем грозит возвращение в Алларен без позволения владыки – и даже без решающего боя.
Макферий замолчал, размышляя, но сдаваться не спешил.
– Хорошо. Я принимаю твой ответ, командор, о планах Императора, потому что верю в небесную мудрость владыки. Но тогда ответь еще на один вопрос: зачем яришь войско? Зачем притащил какую-то бабу – о которой, заметь, говорят не очень-то приятные вещи, да еще поселил ее в своем шатре? И это в то время, когда легионеры уже успели истосковаться по женщинам?
У Геллера появилось впечатление, что этот вопрос тревожил капитанов куда больше, чем вопрос о бездействии армии. Напрочь позабыв и о дисциплине, и просто о приличиях, они повскакивали со своих мест, загалдели, как торговки на базаре. И куда подевалась показная выдержка?
– Говорят, она черная ведьма!
– Не к добру, не к добру! А может, это она помогла дэйлор?
– Прогнать ее надобно, а еще лучше – сразу сжечь, чтобы не пакостила!
– Напустит порчу на скотину, немочь на войско – что делать будешь, а?
– Да вы поглядите, она его оплела своими чарами!..
Геллер поднял руку, призывая к молчанию. И, откровенно говоря, восстановить порядок ему удалось не сразу.
– Я отвечу по порядку. Да, я не стану отрицать, что эта женщина – ведьма. И я же заключил с ней ценную сделку, исполняя волю Императора. Как только ситуация, в которой мы оказались, разрешится, я отвезу ее в Алларен, и там она присягнет на верность владыке. Разве вам неизвестно, что маги Закрытого города отказались поддержать Императора? И разве вам неизвестно то, как нуждается владыка в людях, одаренных Силой?!!
Капитаны замолчали, навострили уши – стоило только услышать о магах Закрытого города.
– Она поедет в Алларен, – хлестко сказал Геллер, – и будет первой ведьмой, начавшей служить Империи и Императору. И она останется здесь столько, сколько я сочту нужным. Что касается совместного проживания… Полагаю, что ее здоровье восстановилось, чтобы жить отдельно. Вас это устраивает?
… Спустя час Геллер шел к своему шатру – шел с высоко поднятой головой. Эту схватку он выдержал с честью.
Правда, было кое-что любопытное, о чем он предпочел умолчать на совете. Разбирая бумаги Дисотто, на самом видном месте, на письменном столе, Геллер нашел послание, оставленное убийцами. Казалось странным, что его не заметили раньше. Это был квадратный лист пергамента, на котором твердым почерком было выведено несколько строк на людском наречии.
Убирайтесь туда, откуда пришли. Король Дэйлорона никогда не пошлет своих лучших воинов на смерть. Наоборот, смерть ожидает каждого, кто приблизится к Дэйлорону на расстояние полета стрелы.
Шениор д’Амес. Король Дэйлорона.
И Геллер предпочел оставить при себе эту маленькую тайну. Он все-таки дождется возвращения Саэрма, и узнает наконец, что случилось. И что делать дальше.
* * *
…Ведьма спала, свернувшись клубочком, натянув покрывало до самого подбородка. События прошедшей ночи и посещение призрачных сестер отняли все силы, сон был глубоким – так что Миральда не проснулась, когда Геллер вошел в шатер.
Он бесшумно подошел к ее ложу – удостовериться, что с ведьмой, драгоценным подарком Императору, все в порядке. И совершенно неожиданно пришел к выводу, что с закрытыми глазами ее бледное личико оказалось совсем юным, не в пример глазам – в которых уже застыла прозрачной смолой усталость от прожитых лет и перенесенных страданий.
Геллер хмыкнул. Странно, что он до сих пор даже не пытался осведомиться, а сколько ей лет. Миральда была просто ведьмой, притом черной ведьмой. Ну, и еще – будущей верной слугой Императора. Теперь же Миральда впервые предстала перед ним в несколько ином свете – как самая обычная женщина, молодая и красивая, несмотря на раннюю седину.
Странно, что он никогда не замечал этого раньше.
Не замечал матовой белизны кожи, над которой так трясутся придворные красотки, четкого рисунка губ, прихотливого изгиба коричневых бровей и пушистых ресниц.
А ведь, появись она при дворе, многие будут видеть в ней соперницу – и многие будут бояться и ненавидеть ее не только как ведьму, но и как красивую женщину…
Воистину, Небеса привели крестьян к его шатру.
Улыбнувшись, Геллер осторожно отвел со щеки серебристый локон и тут же пожалел об этом: Миральда вздрогнула и проснулась. Непонимающе посмотрела на него, затуманенным взглядом.
– Сколько я проспала?
Н-да, глаза. Они действительно принадлежали зрелой, повидавшей многое женщине.
– Сейчас вечер, – с легким поклоном ответил Геллер. Ему захотелось сказать ей что-нибудь приятное, чтобы прогнать тоску и потаенную боль из теплых зеленых глаз.
– Мне снился страшный сон, – задумчиво пробормотала ведьма, – нехорошее предчувствие… Что-то должно случиться, и притом скоро.
– Оставь сны там, где им надлежит быть, в царстве сновидений. Ты поправляешься, и меня это очень радует.
Миральда метнула на него недоверчивый взгляд.
– Геллер… Ты делаешь мне так много добра, хоть и знаешь, кто я такая. Не знаю, смогу ли я отблагодарить тебя.
– Но ты уже отблагодарила меня своим согласием поехать в Алларен, – он ловко поймал тонкие пальцы ведьмы и задержал в своих, – и, поверь, я на самом деле желаю тебе только добра.
Миральда помолчала, а затем прошептала:
– Знаешь, я хочу признаться кое в чем. С тех пор, как ты рядом со мной, призраки отпускают меня. Сестры наведались только один раз, чтобы уберечь меня от роковой ошибки, и я не вижу их лиц постоянно. И те, другие… та деревня, сожженные мной крестьяне… Они уходят все дальше и дальше в тень. Может быть, мое место и впрямь с людьми?
Геллер пожал плечами и аккуратно присел на край кровати.
– Если то, что ты говоришь – правда, значит, твой разум исцеляется. Разве это не прекрасно?
Ведьма улыбнулась и легонько сжала его пальцы.
– Ты ведь не бросишь меня, когда мы поедем в Алларен?
– Но, Миральда… Там ведь будет много других людей.
– Мне не нужны другие люди, – она спокойно посмотрела ему в глаза. Вот уж правду говорят – ведьмин взгляд. Геллер почувствовал, что ему хочется погрузиться с головой в обманчиво-спокойную зелень, позабыть обо всем, и… Сердце заколотилось в груди так сильно, что командор едва не задохнулся. Он вновь с беспощадной ясностью увидел приоткрытые соблазнительные губы, белую кожу в распахнутом вороте рубахи… И серебристые пряди, такие мягкие наощупь…
Геллер и сам не заметил, как тонкие руки ведьмы обвили его шею. Голова закружилась, как после доброй бутыли вина из императорских погребов. Впрочем, на вкус ее губы тоже оказались похожими на этот благородный напиток.
– Командор! Командор Геллер!
Миральда резко отстранилась.
– Прости, Геллер. Не нужно было…
– Прибыл гонец Императора!
В два прыжка Геллер выскочил из шатра и едва не запрыгал от радости: к нему спешил Саэрм, сияющий, словно новенький золотой. Так мог идти только человек, несущий надежду другим. Командор улыбнулся в ответ – но уже в следующий миг улыбка медленно сползла с его губ.
Саэрм был не один. За ним неторопливо шагали трое: в роскошных одеждах, сверкая драгоценными камнями, с посохами в руках. Все это казалось… Неуместным и ненужным здесь, в лагере, посреди леса, бесполезной и ничего не стоящей мишурой.
Маги Закрытого города.
Геллер едва удержался, чтобы не протереть глаза. Эти-то что здесь делают? При том, что они наотрез отказались вмешиваться в дела Империи!.. Мелькнула мысль – а что же такого пообещал магам владыка, ежели они решили показаться из-за стен своей цитадели? Нахлынуло разочарование: если маги все-таки начали служить Империи, то появление при дворе ведьмы уже не обрадует Императора так, как того хотелось Геллеру…
Тем временем Саэрм, а за ним и маги, приблизились.
– Мой командор, – отчеканил воин, – Император передает тебе послание. Эти господа присоединятся к армии, дабы поддержать нас…
Геллер принял из рук гонца плотный свиток. Нужно было что-то сказать, хоть что-то. Не показывать же магам, как он ошарашен их появлением?!
Впрочем, они все-таки опередили его.
Вперед выступил чародей в темно-синем кафтане, расшитом серебряными нитями. Он был не стар, густая грива иссиня-черных волос тяжело ложилась на широкие плечи – только виски побелели. Одарив командора улыбкой, исполненной великолепного презрения, маг поприветствовал его коротким кивком.
– Командор. Наш Магистр пришел к определенному соглашению с Императором, а посему мы здесь – и сделаем все возможное, чтобы Дэйлорон пал. К тому же… Право слово, мне приятно, что мы будем находиться в столь интересном обществе.
Темные, глубоко посаженные глаза чародея были устремлены куда-то за спину Геллера. Нахмурившись, тот обернулся, чтобы посмотреть, кто посмел привлечь внимание незваных гостей.
В просвете между пологом и наклонной стенкой командорского шатра виднелось бледное, растерянное лицо ведьмы.
Назад: Глава 5 Тень Императора
Дальше: Глава 7 Время судеб