Глава 8
Бессовестный огневик оценил масштабы штормового пришествия, сообщил, что он поражен, удивлен, обескуражен, но выгораживать меня перед профессором не будет.
— Когда Дейр приедет, расскажешь все сама, чистосердечно, — снимая сюртук, сообщил Ганс.
— Хорошо.
— И Ксила не впутывай. — Он расстегнул манжеты и закатал рукава, открыв две идентичные татуировки на запястьях. — Уверен, василиск пытался тебя отговорить.
— Плохо пытался, — заявила я нахально, но, поймав укоризненный взгляд Его Величества Дворецкого, пообещала: — Впутывать не буду.
— Правильное решение, — подмигнул тот и потер кончик носа, чуть кривя губы. — И последнее: не говори Дейру, что призывала меня…
Интересный оборот. Если не говорить, значит, он меня сейчас бросит, оставит наедине с проблемой — и разбирайтесь, мисс Адаллиер, самостоятельно, ручками и тряпкой. Подобной работы не боюсь, но процесс уборки будет долгим, мой промах будет замечен, а огласки мне совсем не хочется. Поэтому я эти самые ручки сцепила и недоуменно посмотрела на огневика.
— Что? — не понял Ганс, нахмурившись еще сильнее.
— И как, по-вашему, я справлюсь с царящей в доме повышенной влажностью сама? Как объясню мокроту всем ее заставшим? И…
— Ирэна, успокойтесь. Я не сказал, что брошу вас в беде, просто буду вынужден наказать… в мягкой форме. — Улыбка-молния сверкнула на его лице.
Его обнадеживающее уточнение меня нисколько не успокоило, наоборот, насторожило.
— И каков диапазон вашей мягкости?
— С вас должок.
— Какой?
После посещения восьми правообладателей и необходимости слушать их гнусные предложения, я уже внутренне напряглась, ожидая услышать очередную гадость. Но вопреки моим страхам, он ответил:
— Еще не придумал, — и отмахнулся от темы, как от несущественной детали. — А пока я думаю… вы поживете в мокром доме.
В смятенье поняла, что управы у меня на Ганса нет, только догадки неподтвержденные. И как быть, если мой должок будет непристойным?
— А… — попыталась настоять я, но меня оборвали на полуслове.
— Вашу комнату я высушу сейчас, а на остальные наложу заклинание постепенного осушения. Так мы спасем мебель, книги и картины и сэкономим мои резервные силы.
— Боитесь за маску, — прищурилась с ехидцей, все же есть в нем слабые места.
— За жизнь, — парировал Ганс с кривой ухмылкой. — С вашим появлением это опасение стало актуальным. — Он вернул лицу окаменелость и спросил сухим тоном: — Мы договорились?
— Да, но я хотела бы знать, как вы это объясните остальным обитателям дома.
— Зачем объяснять? Мы просто устроим выходные для всех перед приездом Дейра!
* * *
Весь тот день и часть ночи я провела на чердачном этаже, единственном сухом месте, разбирала бумажный хлам и активно работала над утренней ошибкой. Затем перекусила на кухне и, смыв с себя усталость дня, направилась в постель. Забралась под одеяло, взбила подушку и… оцепенела, услышав сопение с другой стороны кровати. В книге знаний для магов была запись о галлюцинациях, которые могут появляться у новичков, экспериментаторов: вой ветра, шум дождя и даже лай собаки, но не говорилось о звуках, столь похожих на глубокое дыхание спящего.
День был тяжелым, впечатления оставил неоднозначные, чего только не послышится после такого. Кажется, подумалось мне, и с этой мыслью я перевернулась. Но теплое дыхание в макушку, тяжелая рука, опустившаяся поперек спины, и вздох: «Не крутись» развеяли эту глупую мысль.
— Сэр Лесски!
— И не вопи, пожалуйста… — попросил он хриплым голосом, по спине погладил, приобнял и… уснул.
— Профессор? — А в ответ тишина. Но я просто так не отступлюсь, это моя спальня, моя кровать, и делить ее с мужчиной я не намерена! Нет, нет и нет!
Не имея возможности выбраться из западни, я прошептала, прикоснувшись к его плечу:
— Профессор, что вы тут делаете?
— Сплю, — простонал он.
— Но у вас есть комната!
— Там мокро…
— Это не проблема для стихийника, — возмутилась я, — подсушите.
— Не буду, я устал, — прошептал девятый, опять проваливаясь в сон, — к тому же там занято…
— Здесь тоже.
— Там Эвения, и у нее истерика. А здесь вы.
— Хотите и меня до слез довести? — возмутилась я шепотом.
— Кхм, кто бы говорил. — Со страдальческим вздохом девятый убрал руку и поверился на другой бок. — Это у вас до предела довести получается легко.
Он накрылся одеялом, стянув почти все на себя. А я возмущенно села и хлопком ладоней зажгла верхний свет.
— Сэр Лесски! Это не единственная сухая комната.
Из кокона одеял раздался протяжный укоризненный стон:
— Ирэна-Ирэна…
— Я не обманываю! — заявила запальчиво и сложила руки на груди: — Подвал и чердак находятся в полном…
Одеяло слетело на пол, за ним подушка, и возмущенный полураздетый мужчина с прищуром посмотрел на перепуганную меня.
— Дорогая моя служка, — последнее он подчеркнул шипяще, — в моем полном распоряжении, как вы имели наглость выразиться, находится весь мой дом. В данный момент весь он мокрый, за исключением лишь одной спальной комнаты. Этой!
Я сглотнула, вспомнила, в каком виде сижу перед правообладателем, и тут же притянула подушку к себе. Хмыкнул. Тяжело вздохнув, потер затылок и отвел глаза в сторону:
— И заметьте, я не явился средь ночи выяснять причину повышенной влажности, а всего лишь заявил права на часть вашей кровати.
И с усталым вздохом он опять лег. Стыдно стало и боязно, и… Когда перед глазами на белых простынях застыл знакомый голый торс девятого, говорить что-либо не заикаясь было очень сложно.
— Я… я…
Он рассмеялся тихо и искренне:
— Я так понимаю, сказать вам больше нечего. Какое счастье! — Хлопком выключил свет, взмахом руки вернул одеяло и подушки на кровать, укрылся по самый подбородок и протяжно вздохнул: — Тишина наконец-то…
Минуту я молчала, унимала сердцебиение, смятение и смущение, собирала мысли воедино. А подумав немного, поняла, что мое положение еще не так плохо.
— Сэр Лесски?
Ответом мне стало его сопение.
— Профессор…
А от него молчание.
— Дейр!
Тяжелый вздох и сердитое:
— Ну что еще? Хотите предупредить о своем храпе? Не стесняйтесь, признайтесь и, так и быть, я поставлю полог тишины…
— Леди не храпят! — воскликнула я возмущенно, совсем позабыв о том, что хотела сказать.
— Это вам так только кажется, — хмыкнул девятый с улыбкой в голосе. — В одну ночь я застал вас сладко спящей, в другие три поднимал на собственном хребте. Так что мне ли не знать…
Зажмурилась и резко выдохнула:
— Хорошо, допустим, я храплю и полог действительно требуется, но…
— Ну-ну, — протянул он с ехидцей, — продолжайте, очень интересно.
— Но вопрос в другом. — Я открыла глаза и с укоризной посмотрела на стихийника: — Исходя из ваших слов, получается, что вы оставили в одиночестве плачущую женщину.
— Забыла добавить, в мокрой комнате, — произнес правообладатель с упреком, но я не обратила на это внимания, уж слишком возмутительной была поступившая информация.
— Так это правда! — негодуя, сжала кулачки. — И вы даже не утешили ее?
А в ответ, вместо заверения успокоить Эвению «здесь и сейчас», прозвучало:
— Это опасно.
— Но в прошлый раз ее стихия вас не пугала!
— О Всевышний… — Лесски головой уткнулся в подушку, из которой приглушенно донеслось: — Неужели по этому поводу мне необходимо перед вами отчитываться!
— Отчитываться ни к чему, — возразила я, — успокойте ее.
— Не пойду. — И, сердито бурча, профессор совсем тихо добавил: — Она парой поцелуев выпивает досуха… страшно представить, что будет, если я ее обниму.
Не пойдет, поняла я со всей ясностью и решительно поднялась сама. Что ж, тетя всегда говорила, что мужчины перед женскими слезами бессильны, но я не думала, что настолько. Облачившись в халат и тапочки, прихватила с собой плед и платочки. Пожелала добрых снов девятому и пошла.
Выйдя в коридор, я искренне удивилась, почему протяжные всхлипы благородной дамы не были слышны раньше. Обернувшись, увидела линии полога на своей комнате и помянула плохим словом стихийника с его чудовищной черствостью. Невыносимый человек! Прошлепав по мокрому ковру к двери в хозяйскую спальню, удивленно остановилась. Эвения не просто плакала, как от боли, она протяжно завывала, жалуясь на судьбу, и громко шмыгала носом. Что же этот… не-джентльмен наговорил леди, прежде чем трусливо сбежать в мою комнату? Несомненно, что-то сверхобидное, досадное, а может, и унизительно-неприглядное, как тот же храп.
Прислушавшись, я поняла, что успокоение металлистки одними платочками не обойдется, нужно что-то… покрепче. Поэтому, перепрыгивая через все еще сохранившиеся лужи, быстро спустилась в кабинет, захватила бутылку с боргским и пару бокалов. Последнее — чтобы составить хоть видимую компанию расстроенной женщине, а может быть, и поддержать себя. Кто знает, что мне доведется услышать сейчас.
— Эвения?
Дверь, немного разбухшая от временной сырости, поддалась с протяжным скрипом.
— К-кто здесь?! — прошептала испуганно троюродная королевская сестра.
— Служка, — вздохнула я, оглядывая новый беспорядок в ярко освещенной комнате, — профессорская служка. Вы уже видели меня.
— Да? — Женщина, сидя на мокрой кровати, куталась в шубу, знакомую мне по прошлой встрече, и смотрела исподлобья. — Я вас не помню.
— Это объяснимо, в прошлый раз мы встретились во время пожара…
Зря упомянула о том событии. Красивое лицо металлистки неожиданно перекривило, и она зашлась в новом приступе горьких слез.
— И-и-именно то-тогда все-все и на-начало-о-о-ось, — просипела между приступами рыжая красавица и забрала у меня бутылку. — У-у-у! — взвыла Эвения и… И, пусть Всевышний простит меня за грубость, но к бутылке она присосалась, другого слова не подобрать.
Я сориентировалась не сразу, а затем воинственно направила к ней воздушный поток:
— Постойте!
— Пусти! — Пьяно и истерично икая, она не желала отдавать полупустую бутылку.
— Вам много! — Стеклянную тару подхватил второй мой поток.
— Достаточно, чтобы… у-у-умереть!
На самом деле, напиваясь таким вином, на смертельную дорожку ступить невозможно, но я не стала ее огорчать и далее пить не позволила. Наполнив стихию искрой силы, я выдернула магиану из кровати, а затем и бутылку из ее рук и, не жалея, вылила боргское в окно.
— Стой! — завопила она.
— Сами остановитесь и возьмите себя в руки. В конце-то концов, вы же королевской крови, — напомнила я с укоризной и отложила бутылку и бокалы на столик.
— Мо-о-оя кровь, мое проклятье… — отрешенно простонала женщина, сворачиваясь калачиком на мокром ковре.
— Простынете! — попыталась достучаться до нее. — Ну же, Эвения, поднимайтесь! Кроме спускаемой, никакая другая кровь не должна так угнетать вас.
— Ты не по-по-о-нимаешь, — прошептала еле слышно и руками зарылась в темные рыжие волосы так, словно намерена их выдрать.
— Пойму, — последними крохами собственной силы оторвала металлистку от ковра хоть на пару сантиметров, — как только расскажете, пойму все-все. А поговорить предлагаю в более уютной обстановке, на кухне! И поедите, и согреетесь. Вставайте.
— Нет…
Если отвечает, выходит, леди еще в сознании и не впала в молчаливую истерику. Нужно срочно выводить ее из этого состояния и из комнаты заодно. К несчастью, на ее счет в моем арсенале был только один нечестный, но действенный метод влияния. И если ранее я никогда не позволяла себе шантаж без видимой на то причины, то сейчас, на новой «должности», просто-таки была вынуждена к нему прибегнуть.
Полный сожаления глубокий вдох и громогласное:
— Считаю до трех и вызываю прессу!
— Что?! — возмутилась металлистка, вмиг растеряв весь свой страдальческий вид.
— Раз! — провозгласила я.
Несомненно, она подскочила, намереваясь меня убить, это хорошо читалось и во взгляде, и в хищном оскале озлобленной леди. Но приступить к воплощению кровожадной идеи я ей попросту не позволила:
— Два!
Рывок к двери, не ее — мой, от нее в этот момент звучало разъяренное возмущение:
— Я уже стою!
— Вы должны стоять в кухне, — парировала с улыбкой. — Три!
Королевскую сестру как ветром сдуло, и отнюдь не моим. Эвения Ритшао спустилась вниз, побив рекорд прошлого своего побега, и уже из кухни страдальчески всхлипнула:
— Я здесь…
Медленно последовав за ней и приняв виноватый вид, я вошла на кухню:
— Прошу извинить меня за блеф. — С поклоном протянула королевской сестре белоснежные платочки. — Просто не знала, как иначе вас поднять.
— Вы хотя бы меня не бросили. — Рыжеволосая, статная и величественная, она сняла промокшую шубу и беззаботно отбросила ее в сторону, на мешки. — А ход был хороший. Спасибо… за платки.
В этот раз она в платье, заметила я мимоходом, подняла шубу и повесила ее сушиться. Что ж, дело осталось за малым — напоить чем-нибудь горячим и выслушать.
— Чай или горячий шоколад? Или мороженое с ароматной белой стружкой?
— Давайте хоть что-нибудь. — Она изящно села за столик у окошка и, вспомнив что-то, вновь начала всхлипывать: — Мне все равно.
Чем-нибудь оказался полноценный ужин из трех горячих блюд, салатов и холодной нарезки. На десерт я подала мороженое точно так же, как это делал Ганс, и разлила настоящий горячий шоколад.
— Спасибо. — Прижав обе ладошки к чашке с ароматным напитком, металлистка наконец-то улыбнулась: — Почувствовала себя, как в детстве с няней. Беззаботное время… Тогда я не должна была следить за манерами.
— Вам так не хватает свободы?
— У меня ее нет. — Она пожала плечами, сморщила припухший носик. — Единственная отдушина — любовники, которые сбегают… — И прошептала сдавленно: — Но и их теперь у меня отберут.
— Почему?
— Вернее сказать — за что? В прошлый раз… — тут леди Ритшао запнулась и смущенно прикусила губу, — покидая этот дом, я была не совсем одета.
— Вас видели?
Рыжая красавица грустно улыбнулась, подтверждая догадку:
— Глава рода.
Я сдавленно охнула. Глава рода, это же… это же старый король всемогущий Гадарт Великий — закостенелый вершитель судеб, противник разврата, кутежей и внебрачных отношений. И страшно даже представить, какому наказанию ее подверг сильнейший маг современности — магистр седьмого уровня. За этими мыслями я упустила часть слов Эвении.
— …я и сейчас от предложенной кандидатуры не отказалась бы. Он был богат, знатен, за годы боев получил высокое звание. Очень статный, темненький, с улыбкой, от которой мурашки по всему телу. — Тяжело вздохнув, металлистка продолжила: — Сразу видно, что наделен такой же кровью…
Она замолчала, прикусив губу, вот-вот заплачет, догадалась я и поспешила поддержать разговор:
— Видимо, хороший был вариант.
— Этот вариант сбежал… Перед самой свадьбой. Видите ли, за год наш брак стал невыгоден Аркаде. Но так как договор был заверен и подписан, беглеца сделали крибом на… — крупная слеза все же скатилась по ее щеке, — на двадцать лет!
— И вас списали как ненужную фигуру, а теперь еще и запрут в монастыре… — Сжав руки в замок, стараюсь не впасть в панику. Ведь все ее беды из-за меня, меня, и только. Какой ужас, ее закроют в четырех стенах где-нибудь в глухой провинции! Это ужасно.
Но Эвения моих мыслей не разделяла:
— Уже не важно, где запрут. Мне тридцать три, самое время родить ребенка, а ждать завершения криб-срока еще восемь лет.
Я вспомнила о Томасе Норвилле, чью незаконную деятельность по отъему энергии мне удалось отсрочить на четыре года. Фактически я лишила его разрешения на брак, но это еще не значит, что никто не соблаговолит родить для толстого щеголя сына или дочь. А тут… Пока не закончится срок, Эвения не имеет права ни на брак, ни на роды, в случае нарушения закона ее ждет тюремный срок. И вроде бы все понятно, но…
— Скажите, зачем вы обратились к профессору?
— Хотела, чтобы он помог найти Ганс… Гансуорда эль… эль Гаерда.
Прошептав имя беглеца, металлистка заплакала. На этот раз без завывания, очень тихо и очень мило, утирая платочком крупные слезы с бледных щек.
Фух! В ее напастях виновата не я. Как камень с сердца, и чуть было не заулыбалась, но вовремя спохватилась. Подумала и спросила, не скрывая скепсиса:
— А он может?
— Дейр стихийник — Эвения на мгновение улыбнулась, поясняя: — А еще профессор и практик, изобретатель ЛесДе. Он чрезвычайно талантлив и легко может создать артефакт поиска.
— Значит, вы приехали за помощью, а он…
— Сбежал. — Красавица остервенело вытерла глаза и тряхнула головой: — В прошлый раз устроил пожар, а в этот раз потоп… Идиот!
Не согласиться с ней я не смогла, кивнула. Впрочем, будь здесь Лесски, я бы поддержала и его решение скрыться. Артефакты поиска, созданные на крови или волосах искомого, это прямой путь на каторгу с последующим выжиганием дара.
Гостья засобиралась.
— Может, еще шоколада? — предложила я тихо.
— Спасибо, не стоит. — Эвения грациозными движениями облачилась в подсохшую шубу и подняла воротник. — Мне давно пора вернуться.
* * *
Стоило открыть двери в мою спальню, как комнату озарил верхний свет.
— Как она? — спросил профессор.
— Уехала, — медленно прошла ж кровати, теряя по пути тапочки.
— Без скандала и истерики? — Голос девятого сочился недоверием и в то же время ожиданием чуда, странное сочетание.
— Без, — устало кивнула я. — Но она просила передать…
— Так-так, внимательно слушаю.
— Просила передать, что вы идиот.
На самом деле она уехала, сказав лишь «спасибо», но, учитывая трусливое поведение Лесски, характеристика вполне заслуженная.
— Опустим детали, — предложил маг и со вздохом облегчения добавил: — Ирэна, вы мое спасение!
— Верю, — тяжело опустилась на кровать, — а теперь двигайтесь.
Профессор хмыкнул и заявил с веселой ехидцей в голосе:
— Я, конечно, вам обязан, но уходить не собираюсь.
— Мне все равно.
С трудом сняла халат и юркнула под одеяло. Мыслей о приличиях и неприличиях уже не было, к тому же плед остался в хозяйской спальне, а я туда вряд ли дойду. Сил нет ни на движение, ни на объяснения.
— Ирэна, да не трону я вас! — вспылил правообладатель и потер затылок. — Я в последние трое суток безвылазно сидел в лаборатории. Сегодня весь день работал на экспериментальном поле и после шестнадцати испытаний был вынужден писать отчет, а затем еще и защищать его в совете. И все это потому, что…
А я не слушала, я удивлялась тому, какая у меня удобная кровать, пружинистый матрас, упоительно нежное постельное белье, теплое одеяло, мягкая подушка и… чрезвычайно разговорчивый сосед. В данный момент стихийник стонал, схватившись за голову:
— …Это даже рассказывать тошно! В общем, Ирэна, уверяю, устал смертельно. Сил нет ни на что… Мне все равно, кто спит рядом.
— Мне тоже.
— Что? — спросил девятый.
— Угу, так точно, — ответила я невпопад и с зевком провалилась в одно из самых сладких состояний — сон.
