Глава XXII
Когда майор Киркби въехал через мост в Лaypa-плейс, он был удивлен, не увидев там Фоббинга ожидающим его рядом с фаэтоном Серены. Еще более он поразился, когда Лайбстер сказал ему, что леди Серена уехала на пикник. Он добавил, что леди Спенборо находится в гостиной и просила проводить майора наверх. Дворецкий заметил, что гость привязал лошадь к перилам и сказал, что пошлет слугу отвести лошадь на конюшню. Затем дворецкий отвел майора наверх, объявил о его приходе и ушел, качая головой. По его мнению, вокруг происходило что-то странное, чего он никак не мог одобрить.
Фанни вскочила с софы, когда дверь за Лайбстером закрылась, и быстро пошла к майору, восклицая:
— О, Гектор, как я рада, что вы пришли! Я безумно встревожена…
— Дорогая моя, чем? — спросил он, схватив протянутые руки. — Фанни, вы вся дрожите! Дорогая моя…
Она резко вздохнула, освободила руки и бросила на него умоляющий взгляд:
— Гектор! Нет! Вы не должны! Мне не нужно было так поступать! О, любовь моя, вспомните!..
Майор подошел к окну и стал спокойно смотреть в парк:
— Извините, что вас так напугало и огорчило?
Фанни шмыгнула носом и произнесла хрипловато:
— Серена. Она просто потеряла рассудок.
Майор повернул к ней голову:
— Боже Праведный, что она сделала? Где она?
— Это меня и тревожит, — произнесла Фанни. — Я не знаю где. То есть с ней могло случиться все что угодно, если ее не убили, если она не была похищена мистером Горингом — ведь, в конце концов, что именно мы все о нем знаем? Она может быть уже на полпути к Уолверхэпмтону!
— На полпути к Уолверхэпмтону? — повторил он ошеломленно. — Фанни, ради всего святого, зачем она туда поехала? Кто такой этот мистер Горинг?
— Это крестник миссис Флор, или что-то в этом роде. Он весьма респектабельный молодой человек, очень достойный, хотя и скучный.
Киркби не удержался и расхохотался:
— Хорошо, если он скучный и респектабельный! Вряд ли он похитит Серену!
— Думаю, все не так плохо, конечно, но что если она не сумеет их поймать до Глостера? Не может же она ехать всю ночь? И вот она скачет все дальше от Бата… и никакого багажа, лишь мистер Горинг… о, репутация ее погибла! Прочтите ее письмо!
— Да, мне просто необходимо это сделать! — воскликнул майор.
Она вытащила письмо из сумочки и протянула ему.
— Она говорит, что я должна вам объяснить, что произошло, но вы сами можете прочесть ее слова. Гектор, я безумно огорчена Сереной.
Он быстро развернул письмо и пробежал его глазами.
— Эмили, Жерар — Гретна Грин! Боже! Что это все значит? О, понятно, Монкслей нанял карету до Уолверхэмптона. Но моя милая Серена не хочет же сказать, что собирается ехать туда!
— От нее можно всего ожидать! — сказала Фанни в отчаянии.
Киркби продолжил чтение письма, хмурясь слегка. Дочитав, он сложил его и вернул Фанни, не говоря ни слова.
— Что мне делать? — спросила она. — Что мне предпринять?
— Не думаю, что кто-то из нас в состоянии что-либо сделать. Если бы была хоть малейшая польза, я поехал бы вслед за ними, но Серена или возвращается, или ускакала уже очень далеко, и мне ее не догнать. Фанни, она часто так поступает?
— Слава Богу, нет! Я никогда раньше не слышала, чтобы она уезжала куда-либо в обществе незнакомого человека — едва знакомого в данном случае. Она даже не взяла с собой Фоббинга! Конечно, Жерару и Эмили не надо было убегать, но это не касается Серены — она еще будет заботиться об Эмили! Кстати, эту несчастную девочку ее мамаша собирается выдать замуж за лорда Ротерхэма против воли. Не могу ее винить в побеге. Как Серена верит, что Эмили может быть счастлива с таким человеком, как Ротерхэм? Это меня удивляет!
— Вы полагаете, что Серена обеспокоена тем, насколько будет счастлива Эмили? — спросил он медленно. — Мне кажется, что ее больше тревожит счастье Ротерхэма. — Гектор снова взял письмо Серены и развернул его: — «Я не могу позволить им сыграть над Иво подобную шутку! Немыслимо, чтобы дважды он получал отказ, а в этот раз получить такую пощечину от какого-то мальчишки — от Жерара! Глупый юнец, снедаемый страстью, да к тому же его подопечный!..» — Он опустил письмо и поглядел на Фанни. — Если хотите знать мне мнение, то Эмили могла сбежать и с благословения Серены — если бы речь шла не о Ротерхэме. Ну и заварушка!..
Фанни поглядела на него:
— Но, Гектор, это невозможно! Несколько месяцев назад, еще до вашей встречи, Серена говорила мне, что за всю свою жизнь она только один раз любила. И человек, которому она отдала свое сердце, — это вы! А когда вы вновь встретились, Гектор, можете не сомневаться, прежняя страсть вспыхнула в ней.
Он произнес грустно:
— Я не сомневался в этом точно так же, как не сомневался и в своих чувствах, Фанни.
— Гектор, она не могла любить Ротерхэма! Он ведь тоже не слишком огорчался из-за того, что она расторгла помолвку: напротив, даже был рад. Серена ему абсолютно безразлична! Да и разве он это не демонстрировал при каждой встрече? У него нет к ней ни капли нежности, не говоря о заботе…
— Вы думаете, что Серена хочет, чтобы к ней относились с заботой? — спросил он. — Мне иногда кажется, что ничто так не огорчает ее, как излишнее внимание.
— О нет, нет! — запротестовала Фанни. — Ее это не огорчает, Серена просто не любит навязчивости! — Она остановилась в нерешительности. — Возможно… Но Ротерхэм даже не восхищается ее красотой! Вы помните, как однажды он здесь обедал. Серена же была просто восхитительна — и что он сказал? Он объявил, что она похожа на сороку! Именно так он с ней всегда обращается. Я уверена, что вы слишком большое значение придаете ее письму. Хотя она и не сожалеет о разрыве своей помолвки, Серена думает, что плохо обошлась с ним, и поэтому ей кажется особенно невыносимым, что маркиза снова обманут. Конечно, это было ужасно — отказать ему в последний момент! Я даже не могу себе представить, как у нее хватило духу на это!
— В храбрости ей не откажешь, Фанни, — ответил он. Майор опять взглянул на письмо Серены, а затем положил его на стол рядом с локтем Фанни. — Я надеюсь, что она привезет назад эту глупую девочку. Сумеют ли беглецы ее обмануть? Вряд ли! По правде говоря, вряд ли кто-либо сумеет ее перехитрить! — Он слабо вздохнул, но затем произнес радостно и решительно: — Ничего не сделаешь, моя дорогая! Мы можем рассчитывать лишь на этого мужчину, Горинга. Надеюсь, он позаботится о ней. А сейчас я покину вас. Если Серена вернется к обеду, как обещает, вы сообщите мне об этом через слугу? Если же нет….
— Если нет, — произнесла Фанни решительно, — я сама поеду.
— Фанни, Фанни, — сказал он, смеясь. — Нет, моя дорогая, вы этого не сделаете!
— Я должна! — сказала Фанни трагическим тоном. — Это мой долг, Гектор! Я знаю, что не найду Серену, но так как меня тоже не будет в этом доме, могу сказать, что сразу уехала с ней. И умоляю вас, Гектор, не оставляйте меня одну! Я знаю, что лорд Ротерхэм приедет сюда, и даже если на совести у меня ничего нет, он сумеет понять, что что-то неладно. Ему стоит только раз внимательно поглядеть мне в лицо и задать нужный вопрос… Я всех выдам!..
— Но, Фанни!
— Нет, нет! Я умоляю вас, скажите только, что мне ответить ему? — попросила Фанни. — Вы же знаете, что я не настолько умна, а когда Ротерхэм рассердится на меня, я струшу! Гектор, я не могу быть вашей женой, но я буду вашей тещей, поэтому вы не должны оставлять меня на растерзание Ротерхэму…
Он упал на колени рядом с ней и, взяв ее руки в свои, целуя снова и снова, повторял:
— Фанни, Фанни, не нужно! Если вы станете смотреть на меня так — как я смогу уйти?.. Дорогая, самая лучшая на свете женщина, моя маленькая нежная Фанни, нет никаких оснований полагать, что Ротерхэм сегодня приедет в Бат. Мне нельзя оставаться!.. Кроме того, я не могу позволить вашему слуге весь оставшийся день гулять с моей лошадью.
— Скажите Джону, чтобы он отвел лошадь в конюшню! — попросила она. — Молю вас, не уезжайте! Я просто сойду с ума, если буду сидеть и думать, что же сталось с Сереной, и думать, что это пришел Ротерхэм, прислушиваясь к каждому стуку двери.
Киркби не смог сопротивляться подобному призыву. Он вовсе не думал, что Ротерхэм прибудет в Бат сегодня, но остался с Фанни играть в триктрак.
Однако же Фанни оказалась совершенно права. Примерно сразу после пяти Лайбстер открыл дверь в гостиную и объявил, что прибыл лорд Ротерхэм.
Фанни была изумлена, потому что ни она, ни майор не слышали стука в дверь. Графиня быстро собрала фишки, но так вздрогнула, что выронила их все и они раскатились по полу. Майор встретил ее испуганный взгляд с улыбкой, полной уверенности. Он почти что готов был рассмеяться, столь комичным было выражение ужаса на ее лице.
Ротерхэм, задержавшись на середине комнаты, перевел взгляд с одного на другого. Потом наклонился и поднял фишку, оказавшуюся около его ноги:
— Как вы поживаете? Боюсь, я испугал вас, леди Спенборо.
— Нет, о нет! — сказала Фанни, заливаясь краской и поднимаясь на ноги. — Хотя, наверное, я просто не ожидала вас увидеть. Пожалуйста, не беспокойтесь об этих фишках!
Он поднял еще три и положил их на стол, затем они обменялись рукопожатиями.
— Насколько я понимаю, Серены дома нет, — сказал Ротерхэм, поворачиваясь и протягивая руку майору. — Когда она вернется?
Фанни бросила на майора красноречивый взгляд. Я вам говорила! — как будто передавали ее глаза. Он сразу же пришел на помощь.
— Трудно угадать, где она, — произнес он, улыбаясь. — Серена уехала в компании своих друзей, а когда вернется, никто не знает.
— Куда она поехала?
К величайшему изумлению Фанни, майор ответил без колебания:
— Мне кажется, Серена говорила о том, что они собираются ехать в Уки Хоул.
— Интересно, что вы отпустили ее.
Это замечание, хотя оно и прозвучало как комментарий, а не критика, слегка заставило вздрогнуть майора. Фанни, чтобы прервать молчание, заговорила:
— Она огорчится, что ее не было дома во время вашего визита. Как жаль, что вы не предупредили нас о своем приезде в Бат.
— О, она не станет скучать обо мне! — сказал Ротерхэм. — Я подожду ее, — если, конечно, вам не помешаю.
— Нет, нет, ничуть! — сказала Фанни упавшим голосом. — Пожалуйста, не хотите ли присесть?
— Спасибо. — Он выбрал стул прямо напротив софы. — Не прерывайте игры из-за меня.
— Мы уже закончили. Вы… вы надолго в Бате?
— Не могу вам сказать. Мисс Лэйлхэм тоже уехала в Уки Хоул?
— Не знаю — я просто не помню… О да, кажется так! — сказала Фанни, чувствуя, что ее загнали в угол. Она знала, что он, не отрываясь, смотрит на нее, и начала слегка дрожащими руками складывать фишки триктрак в коробочку.
— Кстати, а не видели ли вы в Бате моего старшего подопечного? — спросил Ротерхэм резко.
Майор вовремя подхватил одну из фишек, выскользнувших из рук Фанни.
— Благодарю! Я такая неуклюжая. Благодарю! Ж-жерара, лорд Ротерхэм? Я не видела его. Вы надеялись увидеть мальчика здесь?
— Я не был уверен. Поэтому и спросил.
Фанни вынуждена была поднять глаза и сразу растерялась. Твердый взгляд маркиза не давал ей возможности увернуться от ответа, но он не хмурился по крайней мере. В его глазах таилась насмешка.
— Я верю вам, что вы не видели его, леди Спенборо. А кто-нибудь еще видел?
— Вы говорите о юноше по имени Монкслей? — вмешался майор. — Да, я встречался с ним. Серена представила нас. Он сказал, что приехал навестить своих друзей, которые живут за городом.
— Значит, он лгал. Он тоже поехал в Уки Хоул?
— Нет, не поехал! — ответила быстро Фанни. — Он… он уехал из Бата, как мне кажется.
— О Боже мой, ну почему не изобрели лекарства, которое излечивало бы от трусости? — воскликнул Ротерхэм тоном крайнего утомления и резко поднялся: — Он узнал, что я приезжаю и сбежал, так? Как жаль, что вы не хотите быть со мной откровенной, леди Спенборо! Рано или поздно я все равно обнаружу, что здесь происходит, и это произойдет очень скоро. Мне уже отказано в приеме на Бофор-сквер, где сказали, что мисс Лэйлхэм вернется лишь к вечеру, миссис Флор отсутствует — уехала в гости, а леди Лэйлхэм должна прибыть в Бат во второй половине дня. Теперь мне говорят, что и Серена не вернется до ночи, а этот мой подопечный удрал, — в результате имеем полную чушь! Если уж у него хватило духу сюда приехать, почему он… — Неожиданно маркиз остановился и насупил брови. — Боже Праведный, она отослала его?
Фанни вновь бросила умоляющий взгляд на майора, но он смотрел на Ротерхэма:
— Следует ли мне понимать, что молодой Монкслей влюблен в мисс Лэйлхэм, а вы об этом знали? — спросил он резко.
— Знал об этом? — Ротерхэм рассмеялся и подошел к окну. — Что можно знать об этом вертопрахе? Он представил передо мной трагедию, но понять, где правда, а где ложь — что пытаться подоить голубя. Он просто разыгрывает нас всех в очередной раз! — Маркиз пожал плечами. — Мне стоило об этом догадаться.
— Нет, — произнес майор спокойно. — Далеко не так.
— Гектор! — испуганно вскрикнула Фанни.
Ротерхэм повернулся. Один быстрый взгляд на испуганное лицо Фанни, и он вновь прищурился на майора, в глазах застыл тяжелый вопрос:
— Итак? Хватит!
Фанни поднялась, ее шелковые юбки зашуршали:
— Гектор, не надо! О, пожалуйста!..
Майор Киркби положил руку на ее сжатые пальцы:
— Наверное, мне стоит все же сказать, — сказал он мягко. — Разве не говорили вы в самом начале, что из этого брака ничего путного не получится? Ваш подопечный, маркиз, сегодня утром сбежал с вашей невестой.
— Что?! — загремел голос Ротерхэма, и Фанни съежилась. — Вы хотите обмануть меня?
— Они наняли карету, запряженную парой лошадей, и направились в Гретна Грин.
— Великий Боже, я заблуждался насчет этого молокососа! — воскликнул Ротерхэм. — Значит, вот почему мне не разрешили войти в дом миссис Флор! Гретна Грин — ну и дела! — Брови его вновь сомкнулись. — Думаю, они никогда не доберутся туда. Клянусь, все, что было у этого молодого дурачка, — так это пятьдесят фунтов, которые я ему и дал. Но почему он не попросил у меня сто фунтов, раз уж запланировал это грандиозное мероприятие? Пустоголовый болван! Он окажется на мели, не доехав и до Карлайла.
Фанни отпустила руку майора. Замерев в изумлении, она поглядела на Ротерхэма.
— Кажется, он заказывал карету только до Уолверхэмптона, — сказал майор, пытаясь сверхчеловеческим усилием воли сохранить спокойствие. — Возможно, он предполагает, что денег ему надолго не хватит, поэтому намерен пересесть на почтовых лошадей.
— Боже, помоги мне сохранить терпение! — выкрикнул Ротерхэм гневно. — Если бы я только знал, что он такой дуралей! Почему не пришла ему в голову иная мысль, как увезти девчонку в Уолверхэмптон. Решил прокатить ее в почтовом дилижансе? Славно! Да, я должен был предположить, что с фантазией с него туго.
— Возможно, — сказал майор, который вновь уселся, — он почувствовал, что могут возникнуть некоторые затруднения, если бы он обратился к вам за советом.
Ротерхэм резко расхохотался:
— Ничего себе затруднения!
Следующая мысль вновь заставила его нахмуриться:
— Что Серену связывает со всем этим делом? — спросил он. — Неужели она поехала следом за Эмили, чтобы помочь ей?
— Нет, она поехала, чтобы вернуть ее домой! — сказал майор. — Она поехала, чтобы догнать их.
— А вы отпустили?
— Не в моей власти было попытаться остановить ее. Я и узнал об этом только сегодня во второй половине дня. Было уже поздно. Я лишь могу верить, что с ней ничего плохого не стрясется.
— С Сереной? — Губы Ротерхэма сложились в улыбку. — О ней можете не беспокоиться! С ней ничего не случится! Итак, она намерена вернуть Эмили домой? Я ей признателен!
Он медленно отошел от окна, на лице его была задумчивость, губы крепко сомкнуты. Он видел, что Фанни наблюдает за ним, и произнес коротко:
— Нет сомнений, что скоро она будет дома. Я не стал бы на вашем месте слишком мучить себя, леди Спенборо: она прекрасно о себе позаботится. Я не стану ее дожидаться.
Ротерхэм протянул руку, но не успела она пожать ее, как поднялся майор и взял со стола письмо Серены:
— Прочтите лучше, что именно она написала леди Спенборо, — сказал он. — Мне кажется, послание все проясняет.
Ротерхэм взял письмо, изучающе стал рассматривать его. Затем он начал читать, лицо его было очень серьезным. Но вот он прочел первые строки, и выражение лица изменилось. Огорчение исчезло, на смену ему пришло изумление и гнев. Он ничего не говорил, пока не подошел к концу, казалось, Ротерхэм с трудом сдерживает себя. Наконец маркиз поднял глаза, и сердце Фанни подпрыгнуло, такой гнев блеснул в них.
— Я хочу увидеть Серену! — сказал он. — Я должен буду лично ее поблагодарить! Как она беспокоится обо мне! — Маркиз резко повернулся к майору. — А кто такой Горинг, о котором она пишет? — спросил он.
— Я никогда не встречал его, но леди Спенборо говорит мне, что он крестник миссис Флор — очень серьезный и респектабельный молодой человек, — ответил майор. — Мы должны рассчитывать, что он привезет ее домой в целости и сохранности.
— Разве? — сказал Ротерхэм тихо. — Мне кажется, что это она о нем позаботится. Если уж мужчина позволил Серене втянуть себя в эти забавы, значит, он просто пустоголовый болван…
Он оборвал себя на полуслове, распахнул окно и поглядел вниз на экипаж, который подъехал к дому. Возникло напряженное молчание. Затем Ротерхэм сказал, опираясь руками на подоконник:
— Ее светлость — в наемной карете.
Маркиз с треском захлопнул окно и повернулся. Фанни вскочила.
— Серена? О, благодарение Богу. Какое облегчение!
Затем она подошла к майору, потому что Ротерхэм глядел на нее с угрозой:
— Не благодарите так быстро Бога, леди Спенборо! Серена сейчас находится значительно в большей опасности, чем во время своей прогулки, поверьте мне!
— Нет, нет! — воскликнула она. — Что вы собираетесь с ней сделать?
— Убить ее! — сказал он сквозь стиснутые зубы и быстро вышел из комнаты.
Фанни поспешила следом, но майор схватил ее за руку.
— Нет, моя дорогая! Пусть будет как будет!
— Гектор, идите за ним! — сказала она с волнением. — Лицо его — о, он просто ужасен! Одним небесам известно, на что он способен в таком ужасном состоянии! Вы должны сделать что-то! Гектор, ваш долг защитить Серену!
— Я мог бы, если бы знал, что ей угрожают, — ответил он смеясь. — Но я боюсь, что в этой ссоре я стану третьим лишним.
Тем временем Ротерхэм, сбежав по лестнице, достиг входа как раз в тот момент, когда Серена проходила мимо Лайбстера. Из-под твердых загнутых полей ее шляпы видно было слегка бледное лицо, а в глазах застыла усталость. Она положила хлыстик на стол и начала стягивать перчатки.
— Ее светлость дома, Лайбстер?
— Она в гостиной, миледи. Также…
— Вы катались на своей кобыле и укатали ее до смерти, Серена?
Она быстро обернулась:
— Иво! Вы здесь!
— Да, как видите! — сказал он, приближаясь к ней. — И к тому же крайне встревожен — хочу с вами переговорить!
— Боже мой, вы опять в плохом настроении? — спросила она, голос ее был тихим, а глаза внимательно на него смотрели. — Вы огорчены, потому что Эмили не вернулась к вашему приезду с пикника? Но она просто не знала, что вы можете вернуться сегодня в Бат! Как это смешно!
— Милая моя, — произнес Ротерхэм с угрозой, — будет хорошо, если вы не станете считать меня тупицей, которому можно запудрить мозги игрой в триктрак. Войдите!
Он распахнул дверь в гостиную. К великому разочарованию Лайбстера, он затянул Серену в комнату и захлопнул дверь перед носом дворецкого.
— Ну, Серена! — сказал он. — Какого черта вы тут устроили? Не лгите мне! Я знаю, что за пикник у вас был. — Он разжал левую руку и показал ей смятое письмо. — Вы узнаете это? Скажите мне всю правду!..
Она сказала возмущенно:
— Мало вам того, что вы запугали Эмили, вы заставили Фанни дать вам прочесть это письмо, так? Если я узнаю, что вы ее огорчили, Иво, вам придется пожалеть, что вы ворвались в этот дом, и вспомнить, с кем имеете дело. Я не какая-то школьница, которая станет дрожать от вашего взгляда!
— Да вы просто мегера, которая сует свой нос не в свои дела, — сказал он ей зло.
Глаза Серены вспыхнули, но она проглотила гневную реплику, секунду боролась с собой и наконец сказала голосом, полным спокойствия:
— Нет. Пути обратного нет, Ротерхэм. Если уж вы прочли мое письмо, это может быть только к лучшему. Конечно, вы злы, хотя почему именно я должна стать вашим козлом отпущения, Бог знает! Не имеет значения! Я это могу снести. Иво, какой же вы дурак! За то, что произошло сегодня, вам следует винить только себя! Не стоит направлять свой гнев на Жерара! Я отослала его назад в Лондон, дав ему такой разнос, что не скоро он его забудет, уверяю вас.
— На самом деле? Как же я вам обязан, как я вам обязан! Продолжайте!
— Вы мне обязаны больше, чем предполагаете. Можете забыть о Жераре: Эмили влюблена в него не больше, чем я! Если бы у вас хватило здравого смысла не возвещать о своем приезде в Бат письмом, которое запугало глупенькую девочку, — только поэтому она и согласилась бежать с Жераром! Она обратилась к нему лишь потому, что он мог ей помочь бежать от вас. Да уж, Иво, вы себя вели в этой ситуации как самый последний молокосос. Вы! У вас такой сдержанный характер, но вы теряете контроль над собой как последний юнец! Неужели трудно было догадаться, что, открыв свой страстный темперамент Эмили, просто запугали девчушку, она решила, что вы — чудовище, а ведь могли бы и очаровать ее! Что за заботу пришлось мне на себя взвалить — всю дорогу от Глостера я убеждала Эмили, что она просто дурочка. Не знаю, преуспела ли я, но ничего больше сделать не могу. Остальное — зависит от вас. Будьте с ней мягки, и тогда все будет хорошо.
— Боже, — произнес Ротерхэм сдавленным голосом. — Ну что я такого сделал, чтобы на меня наслали такое проклятие, как вы, Серена? Значит, вы пытались убедить ее, что я вовсе не такое чудовище, как она себе представляет? Благодарю! А я-то думал, что единственный человек, который сумеет убедить несчастную девчонку никогда не выходить за меня замуж, — это вы! Я думал, что вы воздвигли бы вокруг меня земляную насыпь, если бы могли!..
— Ротерхэм! — воскликнула Серена, хватаясь за спинку кресла. — Вы осмеливаетесь мне говорить, что специально запугали Эмили, чтобы она расторгла помолвку с вами?
— Конечно! — сказал он с яростью. — Вы думаете, что я только наездник хороший? Очень вам признателен. Как жаль, что вы не вспомнили об этом раньше. Боже Праведный, Серена! Неужели вы предположили, что я собираюсь жениться на этой глупой девчонке?
— Но зачем же вы сделали ей предложение? — спросила она.
— Этого вопроса и не хватало! — сказал он. — Серена, я сломаю вам шею!
Она уставилась на него озадаченно:
— Почему? Любой подумал бы, что вы потеряли голову из-за хорошенькой девочки…
— Я ни разу в жизни не терял голову ни из-за кого, кроме… Боже, помоги мне! Своему характеру я давал волю, да! И слишком часто, пожалуй! Я сделал предложение Эмили, потому что вы объявили о помолвке с Киркби! И если бы вы не были дурой, то сразу поняли бы это!
— Это ложь! Я написала вам о том, что объявляю помолвку, лишь после того, как сообщение о вашей появилось в «Газетт»!
— И вы решили, что так как вы мне об этом не сообщали, то я об этом ничего и не знал? Дудки! Нельзя водить шашни с мужчиной, дорогая, и избежать сплетен! Я слышал о ваших делах из трех различных источников!
— Если вам нравится прислушиваться к сплетням!..
— Я этим не занимался, пока не узнал, кто именно появился в Бате. И вот тогда уж я не только начал слушать! Я добился правды от Клейпола!
— Неужели вы так хорошо запомнили Гектора? — проговорила Серена, запинаясь.
— Уж я его запомнил! — сказал Ротерхэм сварливым тоном. — Я еще кое о чем узнал — имя того неизвестного, которое вы не хотели разглашать.
— Неизвестного человека? — повторила она спокойно. — О Боже Праведный! Миссис Флор! Я тогда не видела Гектора! Иво, что же вы за дурак!
— Я был дураком, — сказал он серьезно, — но не настолько, чтобы поверить Клейполу.
— Значит, вы добились помолвки с Эмили лишь потому, что я… Иво, у меня нет слов! Использовать ребенка, который вам годится в дочери, как оружие мести — и как только вы осмеливаетесь стоять здесь и говорить о таком кошмаре! — сказала Серена горячо.
— Все было не так плохо, — сказал он вспыхивая. — Тогда я на самом деле намеревался жениться на ней! Если этот проклятый Адонис выиграл вас, на ком же прикажете тогда жениться? Мне пора жениться, а Эмили для этой цели подходила ничуть не хуже любой другой женщины. Даже лучше! Я знал, что смогу вылепить из нее то, что захочу, знал, что она мечтает стать маркизой, знал, что гарпия Лэйлхэм уцепится за мое предложение. И я знал, что вам все это будет ненавистно! Да, это было бесчестно! Я сделал это, потому что я был взбешен, — но я никогда не собирался обманывать ребенка.
— И что именно, прекрасный маркиз, — спросила Серена ядовито, — заставило вас изменить свое решение?
Он положил ей руки на плечи и сжал, не отрывая от нее глаз:
— Много лет назад, Серена, вы полагали, что по уши влюблены в одного чертовски красивого парня. Мне, правда, казалось, что он вам не подходит. Когда я увидел вас вдвоем, еще больше проникся этим убеждением. А услышав о том, что он снова появился здесь, и о приеме, который вы ему оказали, я был потрясен, как никогда, и хочу надеяться, что никогда больше не буду так потрясен. В тот самый момент, когда я увидел, как вы смотрите на него, я понял, что брошен на произвол судьбы. Не знаю, что за безумие на меня напало, но я точно чувствовал, что вы никогда не любили Киркби и никогда не полюбите его вновь!
Серена сжалась, словно пружина.
— Да? Вы на самом деле так думаете? Возможно, вы решили, что я люблю вас?!
— Нет, это я по-прежнему люблю вас! Я знаю, что вы порвете с Киркби. Боже, Серена, если бы я сам не оказался в такой странной ситуации, то смеялся до слез над самим собой!.. Моя бедная девочка, неужели вы думаете, что смогли бы быть счастливой с человеком, который позволил бы вить из себя веревки? Как давно вы живете в одиночестве? Когда начали испытывать скуку?
— Позвольте мне сказать вам вот что, Ротерхэм! — кинулась она на него. — Гектор стоит дюжины таких, как вы!
— Может быть, даже двух или трех дюжин! Разве это о чем-то говорит?
— Да, говорит! Я обещала ему выйти замуж за него, и я сделаю это! Поэтому я советую вам не терять время зря и восстановить милостивое отношение Эмили! — Она остановилась, едва дыша от гнева. — Вы специально заставили девочку расторгнуть помолвку!
— Какого же черта мне было пытаться устроить брак, который убил бы нас обоих, да к тому же еще испортил бы жизнь глупышке Эмили!
— Вы заправили постель…
— …И все мы можем на нее лечь, я полагаю? — вставил он зло.
Она вздохнула:
— Боже, у вас нет даже угрызений совести. Вы предложили девочке положение в обществе…
— Да! И зря вы думаете, что ее мать вынудила девочку принять мое предложение. Я никогда не пользовался ее особым расположением, не думайте. Если бы я только подозревал, что она хоть чуточку увлечена мной, я бы не затеял этой истории, но она мной не была увлечена. От меня ей были нужны только положение и состояние, и девочка достаточно ясно мне дала это понять!
— Иво, вы на самом деле устроили ей бурную любовную сцену и пригрозили, что если она будет продолжать кокетничать после свадьбы, то ей придется несладко? — спросила Серена.
— О нет! — ответил он холодно. — Бог знает, что такое она имела в виду, маленькая дурочка!
— О, как жаль, что она не съездила вам по физиономии! — с яростью воскликнула Серена.
— Да, жаль! — вторил ей Ротерхэм. — Серена, я даже заставил ее поверить, что буду настолько ревнивым мужем, что уж лучше ей выйти замуж за Синюю Бороду! Я разыгрывал нетерпение, ревность, страсть, угрожал ей, но ничто, ничто не могло перевесить достоинства моего благородного происхождения…
— …В глазах ее матери!
— О да! Я уверен, что эта женщина имеет к этому всему большое отношение. Но не стоит заблуждаться, Серена. Пока я не продемонстрировал ей, что означают на самом деле эти церемонии, она терпела бы от меня все что угодно и согласилась бы выйти за меня замуж!
Она вздохнула:
— Иво — вы чудовище! Когда она мне рассказала о своем визите — о церемониях, которые ее ожидали, о массе людей, заполнивших ваш дом, о тех формальностях, на выполнении которых вы настаивали, — я подумала, что или она преувеличивает, или вы сошли с ума.
Он улыбнулся.
— Вы никогда не видели подобного приема! Я открыл государственные апартаменты, закрыл мои собственные комнаты, подал золотые блюда и…
— Да как вы можете стоять здесь и хвалиться мне? Неудивительно, что Эмили была изумлена, когда я сказала ей, что у вас никогда не было склонности к церемониям.
— Она хотела величия, и она получила его — в полной мере! Даже значительно больше. Леди Лэйлхэм была вне себя от восторга, но не Эмили. Она была больна. Серена, я никогда еще не слышал ничего лучшего, чем то, что мне сказал Жерар. Я передал ему, что Эмили страдает от приступа инфлюэнцы, а он ответил, что она страдает после того, как я на нее напал. Я никогда не думал, что мальчишка учинит такой трюк!
— Вы хотели, чтобы он сбежал с Эмили? — спросила она. — Этого вы добивались? Я верю в то, что вы в состоянии сделать это.
— Нет, мне и в голову не приходило, что у него хватит духа на такой поступок. Все, что я пытался узнать, — это хватит ли у него желания приехать сюда и разыграть всю эту драму перед Эмили. Он говорил о той привязанности, которая существует между ними, и, вероятно, так оно и было. Если это правда и он приехал сюда вопреки моей воле, я подумал, что теперь уже чаша весов склоняется не в пользу благородного происхождения. Я дал ему сроку два дня, затем послал письмо Эмили, просчитав, как именно ее легче всего выбить из колеи. Но, по правде говоря, я не ожидал побега.
— А если бы вы узнали об этом заранее? Не думаете ли вы, что не захотели бы использовать этого несчастного мальчишку в своей игре?
Казалось, он на минуту задумался, как будто просчитывая этот вариант, его бесстрастность вывела ее окончательно из себя.
— Нет, помогать ему в бегстве в Гретна Грин я бы не стал, — решительно сказал он.
— Вот уж на самом деле правда! Не сомневаюсь, что, если бы я не сорвала эту безумную затею, вы бы сейчас мчались во весь опор на север, чтобы сделать это самостоятельно.
— В эту минуту, не вмешайся вы некстати, я бы благодарил Бога за облегчение! — возразил он. — Здесь я намерен был увидеть, как Эмили-Джульетта разыгрывает сцену перед Жераром-Ромео. Ей просто был необходим кто-нибудь для поддержки на тот момент, когда она объявит матери о расторжении помолвки. Дурак же я был, положившись на вас и решив, что вы в состоянии расторгнуть нашу помолвку. Какая же вы умница — отлично разрушаете все то, что я сделал. Сохраните хоть немного критики для себя. Вместо того чтобы разубедить эту малышку, что ей не стоит выходить замуж за человека, который будет ей ужасным муж, вы лишь убеждали ее всю дорогу сюда, что я прекрасный и умный. Говорили ей о тех моих качествах, которых у меня нет и в помине! Когда Жерар на меня набросился, я знал, что вы мне не поможете, но мне и в голову не приходило, что вы окажетесь на стороне Лэйлхэм-гарпии. Ну что — что там в вашей рыжей голове вертится за каша?
Быстрая как стрела Серена попыталась ударить его, но он оказался еще быстрее и перехватил на полпути ее запястье.
— О нет! Вы ударите меня только тогда, когда я сам захочу этого! Серена, почему вы хотите заставить меня жениться? Ответьте мне!
— Я никогда ничего вас не заставляла! — ответила она, тяжело дыша. — Более мудрые мужчины, чем вы, влюблялись в безмозглых девочек. Вы обвиняете меня в злости? Но мне и в голову не приходило, что вы сделали предложение Эмили, потому что хотели отомстить мне и надеялись, что это ранит мое сердце. Ротерхэм, вы вышли за рамки допустимого! Может быть, я и обладаю всем тем, чем вы меня наделяете, но единственная мысль, которая меня тревожила, так это спасти вас от того унижения, которому вы подвергнетесь, получив второй отказ. Можете отпустить меня — я и пальцем вас никогда не трону.
Он засмеялся:
— Неужели? Посмотрим! А теперь послушайте меня, моя девочка! Я совершенно не хочу продолжать спор, но благодаря вашим глупым усилиям, якобы направленным на мое благо, вся эта загадка разрешена, и теперь завязанный узел нужно рубить. Когда я это сделаю, вернусь, и тогда уж вы сможете поносить меня, сколько вашей душеньке угодно.
— Не смейте никогда больше приходить сюда! — сказала она.
— Попробуйте, если сумеете, крепко закрыть двери, — посоветовал он, отпустил ее побелевшую руку и вышел из комнаты не слишком быстро, чтобы Лайбстер сумел с совершенно незаинтересованным видом отпрянуть от двери: — Сколько же у вас развлечений сегодня! — сказал он, усмехаясь.
— Я прошу прощения у вашей милости, — сказал Лайбстер, весь воплощение непонимающего достоинства.
— Уж не притворяйтесь! Проинформируйте леди Спенборо, что сегодня вечером я ужинаю здесь!
— Слушаюсь, милорд!
Серена стояла в дверях, глаза ее сверкали:
— Ни под каким предлогом не пускайте лорда Ротерхэма в этот дом, Лайбстер!
— Слушаюсь, леди, — сказал Лайбстер, направляясь к парадной двери и распахивая ее перед Ротерхэмом.
Серена повернулась к лестнице. Фанни, стоявшая на первой площадке, знаками приглашала ее в гостиную, затем, так и незамеченная, тихо закрыла за собой дверь.
— Ну вот, вы слышали, что она сказала! — прошептала она майору Киркби.
— Да, и я слышал, что он сказал, — ответил тот.
Снаружи послышались торопливые шаги Серены.
Фанни с тревогой и надеждой смотрела на дверь, но Серена прошла мимо к следующему пролету.
— О Боже, боюсь, что у нее очередной приступ ярости! — воскликнула Фанни. — Что мне делать? О, что за ужасный день!
Киркби улыбнулся:
— Нет, я не думаю так, моя любовь. На вашем месте я бы пошел переодеться к ужину.
— Гектор, надеюсь, вы не собираетесь оставить меня во время ужина в компании этих двух людей? — воскликнула Фанни в ужасе.
— Ни за что! Неужели вы думаете, что я не заинтересован в исходе этой битвы? Я тоже ужинаю с вами, дорогая! — сказал он.
