Таков конец моей истории.

Через несколько дней школьный триместр закончился, начались каникулы, и я на полтора месяца уехал из города. А когда вернулся, уже грянула вторая мировая война.

Когда кончаешь писать роман, встает та трудность, что, хотя повесть окончена, жизнь героев продолжается, а ты должен закрыть на это глаза. Я решил завершить свой рассказ событиями, которые разыгрались вокруг часовой башни, потому что там я последний раз встретился с Миртл, потому что началась война и всех нас разбросало кого куда. Но жизнь наша продолжалась. Я думаю, раз уж вы дочитали до этого места и вам не наскучило, значит, наверняка вам любопытно будет узнать, что сталось с нами после того, как кончилась эта история.

Могу вам сказать, что сталось. Я мог бы произвести перекличку, указывая, какая участь постигла каждого из нас. Жаль, что печатное слово не обладает звучанием, а то вы услышали бы, как мой голос зычно выкликает:

Миртл — вышла замуж,

портниха Миртл — вышла замуж,

Том — женился,

Стив — женился,

Роберт — женился,

Хаксби — женился,

второй Ворон — женился,

моя квартирная хозяйка — вышла замуж,

Фрэнк — женился,

Бенни — женился,

Фред — женился,

Тревор — женился, дважды!

Недурно звучит, правда? Боюсь только, что при несомненной познавательной ценности для человечества в целом это не слишком увлекательное чтение для отдельных его представителей. А потому шутки в сторону, и займемся делом. Продолжу свою историю еще самую малость, а там подведу итоги, сообщив, как сложилась судьба у каждого из главных героев.

Я доработал до конца триместра, и мне так и не предложили уйти из школы. По моим впечатлениям, дела на службе у меня обстояли совсем недурно. Болшоу, правда, утверждал, что не его бы заступничество, меня бы и дня не потерпели в этих стенах. Я лично держался того мнения, что в суматохе, связанной с пропажей чайных ложечек и попытками напасть на их след, директор просто забыл о своем грозном послании ко мне. Тем более что Болшоу в приступе ярости после известия, что Симс возвращается на работу, изменил своему обыкновению чернить меня за моей спиной.

Ребята из старшей группы шестого класса кончили школу, и в новом триместре я без них ходил, как потерянный. Впрочем, меня в скором времени призвали на военную службу, и я навсегда отряхнул школьный прах от своих ног.

Незадолго до отъезда мне пришлось зайти в школу забрать кой-какие книги, и я узнал, что Симс скоропостижно скончался.

— Счастливое избавление, одно можно сказать, — изрек Болшоу самым, как мне показалось, двусмысленным тоном. Он отдул со рта подусники и вперил в меня стальные очки. Для тебя бесспорно счастливое избавление, подумал я. — Рад отметить, что, производя необходимые перестановки, директор внял разумным доводам и предложил мне взять на себя обе должности. Оставаясь старшим по физике, я, кроме того, отныне — старший преподаватель по всем естественным дисциплинам. На преподавание, таким образом, у меня останется значительно меньше времени. — И он удостоил меня вельможной усмешки, обнажив из-под усов вставные клыки.

Я ушел, не заглянув к директору, и никогда больше не видел его.

Моей квартирной хозяйке, должно быть, надоели школьные учителя. На мое место она пустила страхового агента, мужчину лет на двадцать меня старше. Выбор оказался крайне удачен: агент женился на ней и ласково обращается с ее собачкой. Зато племяннице, наоборот, никак до сих пор не надоест мистер Чиннок, который является к ней в два тридцать каждое воскресенье, точный как часы.

Ни один из моих друзей, какие погибли на войне, не упоминается в этой истории. Тревор, Бенни, Фрэнк и Фред уцелели.

Тревор продолжал, по собственному выражению, баловаться красками, покуда его не призвали в армию, где он попал в разведывательную службу. Он прослужил до конца войны в звании сержанта, а потом женился на той самой великанше, из-за которой произошел в свое время такой переполох. Том, услышав об этом, пришел в бешенство и хотел потребовать у Тревора обратно наши деньги. Женившись, Тревор вскоре развелся и женился на другой великанше.

Фрэнк год проучился на естественном отделении в Оксфорде, а потом стал начальником радиосвязи на флоте. Он с честью нес службу, был красив, как бог, в морской форме и женился на очень достойной девушке. Неизвестно почему, у него такое чувство, будто жизнь в чем-то обделила его.

Фред поступил на работу в магазин электротоваров, отслужил в армии и вернулся на прежнее место. Если вам случится проходить мимо часовой башни, загляните в демонстрационный зал магазина электротоваров: коренастый продавец с бриллиантиновой прической и добродушным говорком врастяжку, который примется расписывать вам достоинства электрокипятильника, — это и есть Фред. Он обзавелся многочисленным семейством.

Бенни сумел пробиться в военно-медицинскую службу. Он думал, что обеспечил себе безопасное местечко, но, к ужасу своему, обнаружил, что офицерского звания ему не видать, так как он по образованию не врач. К концу войны, впрочем, положение изменилось, и Бенни произвели в младшие лейтенанты. После таких успехов на медицинском поприще ему сам бог велел открыть в комнатенке над одной из лавочек на рыночной площади рентгеновский кабинет. Сегодня у него помещение из трех комнат, ассистент, сестра и максимальное количество тяжеловесного оборудования при минимальной осведомленности по медицинской части. Он объявил, что мне в любое время сделает рентгеновский снимок бесплатно.

Так сложилась судьба у моих учеников.

Теперь пора рассказать о Стиве. Для вас не будет новостью, если я скажу, что Стив так и не избавился от своего патрона. По-прежнему жизнь их разнообразили бурные, полные страсти сцены, как с участием автомобилей, так и без оного. Отпуск во Франции в самом деле благотворно сказался на французском произношении Стива, а Том в самом деле не уехал в Америку.

Впрочем, на другой же год война вынудила Тома покинуть город, и его всепоглощающий интерес к протеже необъяснимо пошел на убыль. Свобода возвращалась к Стиву с такой стремительностью, что дух захватывало, — вскоре ему буквально ничто уже не мешало быть таким же, как все, когда и сколько ему заблагорассудится. Его призвали на военную службу, и тут он, в конце концов, проявил независимость, изъявив желание стать пилотом военно-воздушных сил.

Шутки шутками, а Стив уже действительно водил самолет, да как лихо водил, правда, не мог посадить. При стольких способностях Стиву было отказано в умении посадить самолет невредимым. Это вынуждены были признать все, причем кое-кто — в том числе и Стив — с облегчением. Попробовали было сделать из него штурмана — опять осечка: арифметика подвела. Попробовали сделать радистом — а у него возьми да обнаружься таинственные приступы внезапной глухоты. Так Стива и продержали бесславно на земле. Однако из общения с патроном Стив вынес одно ценное свойство: навык крепиться перед лицом испытаний. По всей видимости, у него был на это природный талант. Красивый жест окончился неудачей, но Стив был премного доволен одним уж тем, что сделал его. Он крепился не за страх, а за совесть. И вскоре начал озираться по сторонам.

Озираясь по сторонам, Стив приметил дочку второго из владельцев бухгалтерской фирмы, в которой он прежде служил. Дочка была хорошенькая, решительная и без ума от Стива. Стиву хотелось жениться; ему хотелось детей. И он в конце концов смирился с мыслью, что станет бухгалтером. Этот выбор также стоил ему душевных мук, но и тут его выручила привычка крепиться. А в конторе как раз такого, как он, и ждали с войны: молодой летчик, толковый, обаятельный, воспитанный, приличный, положительный — чего же лучше! Дочка стала его женой.

Так Стив и осел в городе. На свой скромный лад он весьма преуспел по бухгалтерской части. Живут они с супругой на широкую ногу. Стив чрезвычайно гордится своим потомством. Сокрушаясь в своем кругу о том, что кто-то сбился с пути, он с каждым годом испытывает при этом все меньше неловкости. Стив остепенился.

В судьбе Стива присутствует, на мой взгляд, нечто сугубо поучительное. Стив теперь уважаемый человек. Его просто хочется назвать столпом общества. Да, так я его и назову: столп общества. Более подходящего названия не подберешь.

Я сказал, что Том не уехал в Америку. Это не совсем точно. Точнее сказать, он не уехал в Америку как политический эмигрант в августе 1939 года. И никто из нас не уехал. Том все тянул да тянул, а Роберт не нажимал на него. «Война неминуема», — говорил Том, — во-первых, потому, что не хотел уезжать, а во-вторых, потому, что война была неминуема.

Тому не настал еще срок идти в армию, как ему предложили место в Министерстве авиационной промышленности. Он согласился и очень скоро выдвинулся на новой службе. Работать он уехал в Лондон, где находилось Главное управление министерства, и неожиданно, по распоряжению лорда Бивербрука, получил повышение в должности. Злые языки утверждали, будто причиной повышения явился счастливый случай, когда министр забыл в лифте портфель и Том, с портфелем в руках, кинулся его догонять. Я лично думаю, что это поклеп.

С каждой сменой правления в министерстве Том двигался то вверх, то вниз по служебной лестнице, пока наконец не повздорил с каким-то начальством и не был откомандирован в Вашингтон. Таким образом, в Америку он все же уехал.

Вы, по-видимому, успели достаточно хорошо изучить Тома и сможете, не задумываясь, ответить на простой вопрос: «Что сталось с Томом в Америке?»

Правильно. Том сделался американцем.

В Америке Тому открылись бескрайние просторы для приложения его неуемной и громогласной энергии — просторы духовные, эротические и географические. Он не удержался и заговорил с американским акцентом. Не удержался и сделал предложение американочке — та согласилась, и Тому пришлось жениться. Ему предложили заманчивую работу, при условии, что он примет американское гражданство. Война кончилась, он остался в Америке и живет там по сей день.

Не так давно я побывал за океаном и заезжал погостить к Тому. Он изменился, но не слишком: так же буйно вьются густые рыжие кудри, и только в телосложении заметнее обозначилась склонность к дородству. В Англии он раздобрел бы куда сильнее, но и тут заметно отяжелел. В остальном он остался такой же.

На второй день он отправил жену пораньше спать, достал бутылку виски и завел беседу о добрых старых временах.

Он расспрашивал меня о Стиве, который больше не пишет ему, о Миртл, которая не пишет больше нам обоим.

Разговоры о Миртл привели его в благодушное настроение, когда тянет пофилософствовать. Он не преминул сообщить мне, что за эти годы глубже постиг таинства человеческой души. Воспоминания о Миртл всколыхнули его.

— Ах, Миртл, — вздохнул он и усмехнулся, поджав губы.

— Ах, Миртл, — вздохнул и я и отхлебнул глоток виски.

— В своих отношениях с Миртл, Джо, ты допустил грубейший просчет.

— Какой?

— Миртл, — внушительно понизив голос, сказал Том, — не нужна была страсть. Ей нужно было замуж.

Можно было подумать, что мы с ним сидим в кафе на рыночной площади.

Как ожило во мне прошлое при этих словах! В точности тот же негромкий голос — только говорит все наоборот. Вы теперь сами видите, что Том совсем не изменился.

И наконец — Миртл. Миртл вышла замуж за Хаксби.

За те месяцы, что я прожил в городе после летних каникул, я видел ее лишь два раза — случайно, на улице. Оба раза мы прошли мимо не останавливаясь, не сказав друг другу ни слова. Вероятно, до нее долетали обрывки сведений обо мне, точно так же, как до меня — о ней. Богемного пошиба вечеринки шли у нее самым полным ходом при непременном участии Тревора и Стива. Непохоже, чтобы отказ выйти замуж как-то сказался на ее отношениях с Томом. По-моему, Том после этого стал ей больше нравиться. Во всяком случае, он бывал у нее на вечеринках и потом рассказывал мне новости о ней.

Первое время пересуды касались моего сходства со Свенгали. Потом на горизонте замаячил любовный союз с Хаксби, затмив собой эту тему. Да я, признаться, уже и не вникал. Как раз в эту пору я навсегда уехал из города и только задним числом узнал, что они давно женаты.

В мире торговой рекламы Миртл добилась блестящего успеха. Блистает она и поныне. Когда вам попадется на глаза реклама нейлоновых чулок самой ходовой марки — милая глянцевая картинка, на первый взгляд совсем невинная, на второй — пожалуй, не совсем, — знайте, что перед вами работа Миртл. И за эту работу Миртл платят большие деньги.

Миртл счастлива. Грусть осеняет ей лицо, ее голосок звучит печально. Только Томов орлиный взгляд способен проникнуть в тайные глубины ее души — что до меня, я сказал бы: она счастлива. Вид у нее по-прежнему кроткий, и все такая же плутоватая усмешечка. Когда какой-нибудь твердокаменный воротила предлагает ей выгодную сделку, она бросает на него трепетный взгляд из-под ресниц, как бы говоря, что он, конечно, просто хочет сделать ей приятное. И он, простофиля, чаще всего глупо ухмыляется в ответ.

Черт возьми! Еще только начиная рассказ о том, как сложились судьбы других, я уже понимал, что в конечном счете мне предстоит нелегкий труд рассказать, как сложилась моя собственная. Одно дело — сделать общим достоянием то, что касается не тебя, и совсем другое — расстаться со своим, сокровенным. Как подумаешь, что за вереница радостей и бед выпала мне на долю с 1939 года! Как подумаешь потом, на сколько романов хватило бы мне такого материала — ах, романы, романы; Святое Искусство, фунты стерлингов!..

Как сложилась моя судьба… Минувшие годы вдруг встают передо мной со всеми радостями и бедами, теплом и болью, горестным и смешным. Я придвигаю чистую, неначатую тетрадь. Я беру в руку перо…