Глава VIII
Рекс Райан закрыл за собой дверь своей конторы и щелкнул замком, чтобы никто не вломился. Сев на кресло за столом, он расстегнул брюки и стал исследовать свой воспалившийся член. Сомнений не оставалось: влип! И наградил его этот выродок, Том Калдер, которого он держал, чуть ли не за святого! Хрен собачий!
Впрочем, с Томом так и так все кончено. Роман с ним был просто катастрофой! Вчера Рекс великолепно провел время в обществе по-настоящему крутых ребят — и на тебе, пожалуйста! Черт бы побрал, начнется беготня по врачам, уколы, в то время как в агентстве дела пошли на лад и столько работы! Проклятие!
Зазвонил внутренний телефон. Чарлин.
— Рекс, дорогой, я насчет Лорны Кэролл.
— Ну?
— Помнишь, был такой доктор, мы к нему обращались по поводу Нэнси Авери и Сью Стоддард? Ты, наверное, слышал, он умер. А у Лорны неприятности, ей нужен врач. Ты можешь что-нибудь придумать?
— Надо будет поспрашивать, — ответил Рекс.
— Времени мало. В конце этой недели Лорна снимается в коммерческой рекламе, а в конце месяца она участвует в шоу в «Колизее».
— Ну, я узнаю, что можно сделать.
— Еще звонил этот бандюга.
— Какой еще бандюга?
— Все время забываю его имя! Глава шайки, который содержит Луиз Даниэлс.
— Понятно. Что же ему надо?
— Ему надо знать, почему Луиз так мало привлекают к работе.
— Скажи ему, что если она хороша в постели, так это еще не значит, что она хороша на экране! Она вообще не подходит…
— Знаю, знаю! Вот и скажи ему это тактично, потому что я не желаю, чтобы в один прекрасный вечер мне проломили голову! Кстати, лапка, я осталась без бурбона. У тебя ничего не найдется — согревающего и освежающего? Иначе мне просто не выдержать этот жуткий день.
— Могу и согреть, и освежить, но не бурбоном, — разыгрался Рекс.
— Дерьмо! — Чарлин повесила трубку.
Первые контрольки страшно разочаровали Еву. Она выглядела неуклюжей и напряженной. Позы были какие-то нелепые, да и отпечатал фотограф снимки кое-как. Ева ожидала большего, но в агентстве ее успокоили.
— Для первых проб совсем неплохо, — сказал Рекс. — А вот эти две головки положительно хороши. Если фотограф уберет лишнее, мы можем их использовать.
Рекс отчеркнул красным карандашом то, что ему казалось лишним, и Ева убедилась, что он прав: без торса получалась славная фотография!
— Собственно, пробы именно для этого и нужны, это процесс удаления лишнего, — пояснил Рекс. — Пусть увеличит те, что я отобрал. Они пойдут.
— К тому же, — добавила Чарлин, — и фотограф не из самых лучших. Не понимаю, почему выбрали именно его!
— Ее на той неделе должен снимать Франко, — ответил Рекс. — Вот тогда у нас будут настоящие результаты.
— Дядя Наппи, я принесла тебе бутерброд.
— Бутерброд принесла? — дядя Наппи намыливал клиента. — А я от тебя не бутербродов жду, Ева, детка.
Ева пробралась к дяде, и они с любовью посмотрели друг на друга через зеркало.
— Кое-что еще принесла, — сказала Ева. — Сюрприз!
— Карточка? То, что ты мне все время обещаешь?
— Карточка! Пока маленькая, но скоро принесу и увеличенную.
Старый парикмахер пришел в восторг:
— Я ее повешу прямо над зеркалом, чтобы все видели, чтобы все знали, какая красотка племянница у Наппи Петроанджели!
Господи, какая жалость, что нет у нее увеличенных снимков! Почему на фотографии уходит столько времени? У всех других моделей в агентстве такие роскошные альбомы! Даже новенькие уже успели обзавестись коллекцией снимков одиннадцать на четырнадцать! Нельзя Еве тратить столько времени на старте, надо поторапливаться!
Дома за обедом Ева объявила:
— Дядя Наппи водил меня сегодня на ленч!
— И что же он сказал по поводу твоего вида? — поинтересовался отец. — Вряд ли ему нравится, что ты приходишь в парикмахерскую вся размалеванная!
— Он ничего не сказал.
— Но ты хотя бы понимаешь, что он не одобряет твоего вида?
— Чем он так плох?
— Похожа на клоуна в цирке. А эти фальшивые ресницы просто смешны!
— Папа, я же тебе объяснила, что все модели обязательно их носят.
— Почему ты не можешь отличаться от них? Ты, кстати, гораздо красивей без всей этой краски.
— Я не могу отказаться от макияжа. Клиенты требуют, чтобы модель соответствовала образу.
— Зайчик, — вмешалась миссис Петроанджели. — Нам с папой больше нравился твой прежний образ — простой, милой и чистой девочки. Мы с папой хотели бы видеть тебя такой. Нам не нравится, когда ты изображаешь светскую даму, носишь эти вульгарные туалеты и макияж. Я уверена, ты еще больше понравишься клиентам, если будешь сама собой!
Ева сделала гримаску. Быть собой! В семье ей отводилась и разрешалась только роль смирной толстушки. Разве это была она? Она теперь и становится собой, поэтому будет делать все, что ей скажут в агентстве. Чарлин и Рекс Райан наставляют ее, а они лучше знают!
Ева понимала, что ей неслыханно повезло: за нее взялось агентство «Райан-Дэви», а сотни других девушек на ее глазах каждую неделю получают от ворот поворот! А таких, как Ева, в агентстве называют «материал высшей категории» и только их нянчат и дрессируют! Скорей бы получить фотографии одиннадцать на четырнадцать и приступить к настоящей работе.
Рекс и Чарлин предупреждали ее, что на первой стадии дела будут двигаться медленно, что на составление альбома уйдут недели или даже месяцы. Но Кэрри Ричардс и Долорес Хейнс, тоже новенькие, довольно быстро сделали себе альбомы и без проблем начали регулярно получать работу. Почему же так медленно идут дела у нее, у Евы? Этот вопрос давно мучил ее, и она все хотела и не решалась задать его Чарлин, но в этот вечер окончательно решилась.
Кэрри забрела в ванную в поисках губной помады. На ней было новое платье цвета мандариновой кожуры, которое удивительно шло к ее коже и волосам.
Долорес крутилась перед зеркалом.
— Какая прелесть! — восхитилась она. — Откуда? Я хочу точно такое же: и по цвету, и по всему!
— От Блумингдейла. А ты что, никуда не собираешься? Я думала, у тебя сегодня свидание.
Переехав к Кэрри, Долорес усиленно занялась не только работой, но и светской жизнью и проводила все вечера вне дома. Первый раз за две недели Долорес никуда не наряжалась.
— Было назначено, но этот хрен свалился с вирусной инфекцией, так что я побуду дома. Ничего, зато порепетирую позы перед зеркалом и испробую парочку новых причесок. Кстати, как ты думаешь, подстричь мне волосы?
— Они, по-моему, еще не слишком отросли.
— Может, накрутить минут на десять? Будут лучше смотреться.
— И так прекрасно смотрятся. Ты же сегодня никуда не собираешься!
— Хочу попробовать длинные волосы! — Долорес приколола длиннющий каскад кудрей к макушке. — Выглядит, конечно, роскошно, но это не свои волосы, а мне не нравится лишать мужиков иллюзий. Трахаться с таким шиньоном на макушке довольно неудобно, уж не говоря о том, что можно и шиньон загубить, а хороший шиньон стоит хороших денег. Я четыреста долларов заплатила за этот!
Долорес искоса бросила взгляд на волосы Кэрри: почти такие же длинные, как ее накладные, но свои, да еще густые и блестящие! Хорошо, что она рассказала Кэрри о жене Мела: она с того разговора ходит сама не своя.
В дверь позвонили, и Кэрри умчалась. «Хрен с ней», — подумала Долорес. Она перешла в спальню и уселась перед трельяжем. В мягко подсвеченном тройном зеркале она была неописуемо хороша собой. Долорес залюбовалась своим отражением анфас и в профиль. «Хрен с ней! — подумала она снова. — Но черта с два я буду просто так торчать дома!»
Порывшись в комоде, Долорес извлекла пластмассовую коробочку, где у нее хранилась марихуана и папиросная бумага. Она скрутила сигаретку и сделала несколько глубоких затяжек, стараясь как можно дольше удерживать дым в легких. Наркотик начал действовать. Поудобней расположившись на кровати, чтобы видеть себя в зеркале, Долорес снова затянулась.
«Моя жизнь, — думала она, — все дело в том, как я жила… Боже мой, я, что ли, виновата, что мне так сильно Хочется всего — везде бывать, всюду ездить, общаться с заметными людьми, с людьми, от которых что-то зависит, одеваться у Диора и Сен-Лорана, выглядеть так, чтобы любая Казалась больной рядом со мной!
И быть на глазах — посещать премьеры в опере там или на Бродвее, блистать на бенефисах, на приемах, стать «звездой» нью-йоркского сезона. Потом в Париж! А в январе — лыжный сезон в Европе, Альпы…
Я так и вижу себя в умопомрачительном лыжном костюме, возможно, я даже научусь ходить на лыжах. Впрочем, кого это колышет — ходишь ты на лыжах или нет. Главное, как ты смотришься. И хорошо ли трахаешься, а это я делаю здорово… просто здорово. Коктейль после танцев — этой секс разминки, болтовня о лыжах. Жизнь! Я буду, одета с некоторой небрежностью, слегка растрепанные волосы перехвачены обручем — один из вариантов, почти полное отсутствие макияжа, благо, моя кожа это допускает… Ну а февраль должен проходить на Карибском море — Раунд-Хилл, Лайфорд-Кей, Райский остров, Барбадос. Солнце. Я рождена для солнца — бронзовое тело, легкие платья от Гуччи, бикини, сандалии от Луиджи, катанье в «масерати» и все эти бароны, игроки, спортсмены и принцы богатые-богатые — по-настоящему богатые! — пялят на меня глаза… Ночные сборища до утра, казино, шампанское в три ночи…
А вот и он — загорелый и мужественный, в номере за двести долларов в сутки. У него графский или еще, какой титул, на нем синий блейзер с золочеными пуговицами, с короной, вышитой на нагрудном кармане, галстук от Кардена, белые брюки, сшитые римским портным. Как же фамилия этого знаменитого портного? Баттистони… Да, а для меня он будет заказывать вещи у Диора с доставкой самолетом прямо из Парижа… Я буду ходить в кафтанах или в вечерних брючных костюмах. Какого черта я не выучилась по-французски в школе? Болтала бы, как Кэрри, черт бы ее драл! Белый песок, пальмы, синее-пресинее небо, кожу ласкает нежный ветерок… В марте — в Акапулько. Они там все сдохнут, увидев меня! Да, еще поездки в Палм-спрингс, там я покажусь на люди в потрясном теннисном костюме. Придется научиться играть в теннис, впрочем, можно и просто крутиться с ракеткой вокруг кортов. Пройдет Пасха — как насчет Севильи? Оттуда на Коста-дель-Соль и, Господи Боже мой, я так и вижу, как все эти обезумевшие европейцы спрашивают, кто я такая и откуда взялась! Потом Мадрид, Рим, Париж, Лондон — восторг! Вот где мое настоящее место — обед у «Ласере» в Париже, появление во всех этих фешенебельных местах, которые вечно расписывают: «Вог», «Город и деревня» и «Холидей»! А еще Сардиния, Альгеро, куда съезжается весь свет, абсолютно весь. Конечно, мне нужно будет заезжать и на Капри, и в Биарриц, и в Монте-Карло…
Хочу быть «звездой». Хочу, чтобы все меня хотели. Господи, до чего же это дерьмовый мир! Вся власть у мужчин, женщины ничего не стоят, они могут только цепляться за мужиков, которые правят миром. И уже не имеет значения, если этот владыка мира стар и отвратителен. Ты покупаешь собою красивую жизнь. И пускай он в постели ни на что не способен, будут у тебя деньги, ты себе купишь чемпионов по сексу. — Сигаретка обжигала ей пальцы и губы. — Ясное дело, любой старый кобель желает заполучить меня в койку, но не задаром же! Мразь! Ну почему деньги всегда бывают только у старых, вонючих козлов? Дерьмо, кругом дерьмо! Господи, до чего я устала, я хочу спать, спать, спать».
Долорес загасила окурок. Через минуту она уже спала, зарывшись головой в подушки.