К тому времени Гарри Тейлор приобрел привычку путешествовать первым классом. Когда его лимузин въехал на площадь в Мэйфере, он позволил швейцару помочь ему выйти из роллс-ройса и проследил, куда несут его чемоданы и сумки. Поскольку Роза заказывала номер сама, формальности с оформлением были минимальными. Менеджер сопроводил Гарри в номер, одарив его огромной корзиной фруктов и бутылкой холодного шампанского.

Когда Гарри позвонил на Беркли-сквер, дворецкий Джефферсонов сказал, что его ожидают к ужину в восемь вечера. Одеваясь, Гарри вернулся мыслями к последнему вечеру с Розой. За месяцы, проведенные в Нью-Йорке, он понял, что Роза из тех женщин, которые создают и культивируют собственную загадочность. Это делалось путем тщательной самоизоляции, противопоставления себя другим. Некоторые сотрудники были посвящены в ее дела, но только Эрик Голлант и Хью О'Нил знали все, включая «секретный проект» Розы, за которым должен был быть грандиозный финансовый успех. Куда ни повернись, Гарри Тейлор слышал об этом загадочном предприятии. Были слухи, что «Глобал» готовился приобрести главный банк, что он собирался заняться брокерским бизнесом или что компания должна была финансировать огромное зарубежное предприятие. Гарри слушал эти истории, не очень удивляясь, что ни одна из них не имела оснований. Хотя он был любопытен, он никогда ничего не спрашивал у Розы, даже после того как их отношения стали крайне близкими и соблазн был почти непреодолимым.

Гарри не собирался рисковать доверием Розы, пытаясь вытянуть из нее ответ. Он возлагал свои надежды на факт, что он быстро врастает в «Глобал». Чем выше он поднимался, тем с большей вероятностью он вовлекался в «проект». В тот вечер, когда Роза заявила, что он поедет в Лондон, Гарри был уверен, что момент наступил. Но, признавая это, он все же не был готов к тому, насколько смелым и далеко смотрящим был проект Розы.

– Вот основание и план для дорожных чеков, – сказала ему Роза. – Все упирается в готовность американских банков за рубежом столковаться с нами. Вот чем Франклину нужно заниматься сейчас. Я хочу, чтобы ты ему помог.

– Я сделаю все, что смогу, – сказал Гарри, подстраиваясь под серьезный тон Розы. – Будут какие-нибудь подробности?

– Ты лучший продавец чеков. По мере того как Франклин приводит банки в «Глобал», я хочу, чтобы ты организовал продажу дорожных чеков в каждом отеле, железнодорожной станции и пароходном офисе в Британии.

Гарри мягко присвистнул.

– Это трудное дело. Надо почувствовать территорию, посмотреть, как что получается у британцев, разобраться, у кого лучше сотрудники…

– Вот почему ты едешь прямо сейчас, не дожидаясь, пока это будет делать Франклин.

Гарри казалось, что такая стратегия имела смысл. Он никогда не подозревал, что, рассказывая о подробностях деятельности Франклина, Роза рисовала картину того, что он, Гарри, должен увидеть в Лондоне. Или, если он увидит там не то, ее тактичный любовник и сотрудник, которого она поставила выше других, естественно расскажет ей, что там не в порядке.

Будучи наслышанным о Мишель почти исключительно от Розы, Гарри прибыл в Беркли-сквер, приготовившись к тому, что его встретит сварливая француженка, которая исполнит свои обязанности хозяйки дома и уйдет спать, оставив их с Франклином обсуждать дела. Он не мог ошибиться сильнее. Гарри был представлен хозяйке – ошеломляюще элегантной женщине, в платье из розового шифона, с тускло-серебряными кружевами. Ее блестящие рыжие волосы струились по белым плечам и глаза, казалось, отражали свет электрических ламп в комнате. Гарри был так сражен очарованием Мишель Джефферсон, что у него прирос язык, когда она знакомила его с мужем и другими гостями. Одна гостья – юная светловолосая англичанка поймала взгляд Гарри и озорно подмигнула ему. Он подумал, что это должно быть хорошее предзнаменование, что он и леди Патриция Фармингтон оказались за столом рядом. В течение обеда Мишель внимательно следила за Гарри Тейлором. Он казался приятным и развлекал соседей забавными историями. А также Мишель размышляла, невольно решая их с Франклином дилемму: рассказывать ли Розе о проблемах со здоровьем Франклина. Но было в нем что-то, что заставляло Мишель думать, что положиться на него она не может. После того как Роза информировала их о прибытии Гарри Тейлора в Берли-сквер Мишель была насторожена.

– Я не понимаю, – говорила она Франклину. – Этот человек – ее любовник. Предполагается также, что он гений в продажах и маркетинге. Если он хотя бы на половину таков, каким Роза его представляет, почему она не рассказала ему правду? Раньше или позже он узнает о британских банках. Когда он узнает, он может обвинить нас, как и Розу, в том, что с ним нечестно обошлись.

– Мне это тоже не нравится, – ответил Франклин. – Но так работает Роза. У нее, должно быть, свои причины. Какими бы они ни были и согласны мы с ними или нет, нам есть чем занять Тейлора, не внушая ему подозрений. Если – и когда – придет день рассказать ему правду, пусть объясняет сама Роза.

Тем не менее увертки Розы беспокоили Мишель. После того как все гости ушли, она села послушать, как Гарри обсуждает деловые вопросы. Он оказался знающим и одновременно желающим следовать советам, которые давал ему Франклин. С другой стороны, внимание Гарри к сияющим глазам Патриции заставило Мишель подумать, не устала ли Роза от этого красивого молодого человека и не выслала ли его в Лондон, чтобы избавиться от него.

Мишель чувствовала неопределенность. В то время как Франклин уже почти был готов свести британских директоров вместе, меньше всего он нуждался в сложностях подобного рода. Мишель считала, что Гарри прислали для какой-то слежки.

Гарри тратил деньги Розы, и леди Патриция Фармингтон ему в этом помогала. Вскоре он поселился в роскошной квартире в Белгравии. Теперь он стал частым гостем в Берли-сквер. Гарри чувствовал себя комфортно с Франклином и его необременяющей помощью, но почти сразу же он заметил некоторые странности. Первой было то, что Мишель обычно сидела с ними и, казалось, знала о дорожных чеках не меньше, чем муж. Зная о Розиной антипатии к Мишель, Гарри спрашивал себя: знает ли Роза, какую роль в делах «Глобал» играет ее невестка. Другой непонятной вещью была ненавязчивая, но постоянная забота Мишель о Франклине. Как только они о чем-нибудь возбужденно спорили, Мишель всегда находила предлог прервать их. Гарри также заметил, что Франклин редко начинал свой рабочий день раньше десяти утра и что с вечеров Джефферсоны всегда находили повод уйти пораньше. Последней странностью было нежелание Франклина представить Гарри американскому банковскому сообществу. Когда бы Гарри ни упоминал об этом, Франклин неизбежно отвечал, это время наступит позже. Однако его ответы были столь уклончивы, что Гарри укрепился в мысли, что Франклин что-то скрывает от него.

Хотя эти странности озадачивали Гарри, он оставлял это при себе. У Франклина был другой характер, чем у его сестры, но Гарри нашел его довольно приятным, наслаждаясь его юмором. Скоро Джефферсоны вместе с Гарри и леди Патрицией Фармингтон стали привычной четверкой для лондонского общества. Традиционное празднование 4 июля в американском посольстве было популярно в Лондоне. Праздники были шансом для дипломатического корпуса поблагодарить британских хозяев, а также давали всем американским репатриантам и гостям возможность отметить День независимости.

Поскольку все британские банкиры, с которыми Франклин решил иметь дело, бывали там, он и Мишель пришли к согласию, что большая доля обсуждений условий сделки проходит в неофициальных условиях.

Мишель видела, что с приближением празднеств Франклин становится все более тревожным и раздраженным. Хотя спал он много, сконцентрировать внимание на чем-то ему было все труднее. Тем не менее Франклин настаивал, что он готов.

– Лучшего шанса не будет, – говорил он.

Четвертое июля обещало быть веселым днем. Нарядные леди с пестрыми зонтами прогуливались по благоухающему саду, в то время как мужчины в голубовато-серых пальто и шляпах, пользуясь случаем, пили виски и холодный чай. Обед был подан рано, так, чтобы гости смогли отдохнуть перед фейерверком.

Мишель была около Франклина и радовалась, что он все-таки отдыхает. Уже скоро, думала она, дела Франклина кончатся, и они смогут оставить «Глобал».

Перед фейерверком в туалетной комнате Мишель столкнулась с Патрицией.

– Вы с Гарри много времени проводите вместе, – сказала Мишель, расчесывая волосы.

По тому, как покраснела ее подруга, она подумала, что слухи о связи Патриции и Гарри имеют какую-то почву.

– Он ужасно мил, – сказала Патриция, как бы защищаясь.

– А Кристоф? Патриция пожала плечами.

– Тебе не нравится Гарри? Франклин в нем, кажется, души не чает.

Мишель согласилась, что Франклин и Гарри много общаются.

– Я как раз не уверена, что Гарри имеет право на тебя, – сказала она. Потом, не желая мешать явному увлечению подруги, добавила:

– Ну, если ты счастлива.

Невдалеке Франклин и Гарри прогуливались по кирпичной платформе, вдоль которой братья из известной семьи пиротехников Джанелли готовили фейерверк.

– Это будет как дома, – прокомментировал Гарри, продвигаясь ближе, чтобы посмотреть устройство.

Когда упали сумерки, Гарри попытался завязать разговор о дорожных чеках, но Франклин разговора не поддержал.

– Мы не говорим о делах за пределами моего офиса, – напомнил он Гарри раздраженно. – Кроме того, если вечером все будет хорошо, тебе скоро будет чем заняться.

Гарри размышлял над загадочным комментарием, стоя на коленях, чтобы лучше рассмотреть устройство фейерверка. Он выпрямился, и из его кармана выпал кожаный портсигар. Он предложил сигарету Франклину и зажег спичку.

– Синьор! Извините! Не надо огня. Не надо огня! Мужчины оглянулись на одного из братьев Джанелли, бегущего к ним и размахивающего руками.

– О чем это он? – спросил Гарри.

В это же время потянул ветерок, пламя вспыхнуло и обожгло кончики пальцев Гарри.

– Не надо, синьор!

Гарри отбросил спичку. Она упала на шнур. Римская свечка воспламенилась первой, взлетев в воздух, обдав пламенем и запахом пороха обоих мужчин. На мгновение мир исчез для Франклина, замещенный полосой ревущего огня. Потом небо взорвалось, и он покатился по земле. Огненные шары и ракеты летали вокруг кирпичной платформы. Они воспламенялись и пролетали через газон на несколько футов от земли, бешено крутясь. Когда Франклин поднял голову, все, что он увидел, – была стена пламени. Он, не узнав братьев Джанелли, отчаянно пытавшихся обрубить шнур, принял их за немцев, готовящих артиллерийское орудие к огню; его воспаленный разум подсказал ему: он погибнет, если не прикончит врага.

Франклин начал медленно ползти по направлению к кирпичной платформе на локтях и коленях. Его кончики пальцев нащупали что-то холодное и жесткое. Он схватил головку кувалды и потянул ее к себе. Теперь у него было оружие. Одним движение Франклин вскочил на ноги, держа кувалду высоко над головой и побежал по направлению к платформе, где ракеты все еще чертили небо.

С другой стороны посольства гости, сначала испуганные взрывом, теперь охали и ахали, когда фейерверки взрывались над головами. Находясь около посла, Мишель увидела, что он взглянул на часы и пробормотал, что будет черт знает что, если все это не кончится через 20 минут. Казалось, что все происходит самотеком, никакой организации не чувствовалось. Мишель искала глазами Франклина, потом, не видя ни его, ни Гарри, прошла сквозь толпу туда, где они с Франклином наблюдали приготовление фейерверка.

«Как ты могла быть такой дурой? Фейерверк! Как это могло отразиться на нем? Я оставила его с Гарри!»

Борясь с поднимающимся страхом, Мишель помчалась сквозь лабиринт заграждений, ее глаза испытали острую боль, когда она бросилась в едкий дым. Потом, также внезапно как и начался, фейерверк прекратился. Братья Джанелли осторожно двигались сквозь дым, заливая водой участки лужайки со сгоревшей травой. В конце платформы Мишель увидела Франклина на коленях, в руках он крепко держал кувалду, его голова запрокинулась назад, глаза наполнились слезами. Она подбежала к нему, и он повернул свое запачканное сажей лицо к ней.

– Я остановил их! – прошептал он хрипло, – их было сотни, но я их перебил…

Кувалда выпала из его рук, и Франклин повалился, всхлипывая. Мишель обернулась и увидела Гарри, стоящего около нее, его лицо, черное, как и у Франклина, его остекленевшие глаза.

– Что случилось? – спросила она.

– Произошел несчастный случай, – запинаясь, ответил Гарри. – Фейерверки выстрелили по ошибке. Франклин и я стояли около них… А потом он спятил.

– Помоги мне поднять его.

– Разве мы не вызовем доктора?

– Вызовем – позже.

Поддерживая Франклина за плечи, она наполовину вела, наполовину волокла его до стоянки машин. Мишель нашла своего шофера и усадила Франклина на заднее сиденье.

– Мы скоро будем дома, милый, – шептала она. – Все будет хорошо.

Франклин сжал ее руку.

– Я должен вернуться. Что-то надо делать, – он закрыл глаза, борясь с болью. – Делать что-нибудь… Не помню… Не помню…

Мишель осознала, что дверца машины все еще открыта.

– Иди и вызови Денниса Притчарда, – сказала она Гарри, нацарапав два номера – один домашний, другой – госпиталя. Расскажи ему, что случилось, и попроси его встретить нас в Беркли-сквер.

– Что говорить, если кто-нибудь спросит, что случилось?

Мишель бросила на него испепеляющий взгляд.

– Почему бы не сказать правду? Был несчастный случай. Франклин в шоке, и ты везешь его домой.

Мишель хлопнула дверью, обвила руками Франклина, пытаясь решить, что делать дальше. Инстинкт подсказывал: надо везти Франклина домой, где он будет в безопасности.

«Все, ради чего он работал, развалится вечером», – подумала она, вспомнив банкиров.

Мишель посмотрела на мужа. Его дыхание стало поверхностным и прерывистым, кожа была холодной на ощупь. Мишель укутала его одеялом и крепко держала.

В окно машины постучали.

– Притчард едет, – сказал Гарри тихо. – Он везет медсестру, на всякий случай. Потом хочет знать, все ли в порядке с Франклином.

«Надо решать; я могу поехать домой с Франклином, и вся работа, которую он делал, пропадет. Когда это случится, Роза потребует объяснения у меня, и с того времени наша жизнь превратится в ад. Или – я должна сделать то, что не может Франклин. Решай, Мишель!»

Мишель вышла из машины и вплотную подошла к Гарри.

– Я хочу, чтобы ты отвез его домой, – сказала она тихо. – Расскажи Притчарду, что случилось и оставайся с Франклином, пока я не вернусь.

– Ты не поедешь с ним?

– Я не могу объяснить сейчас. Я буду там, как только смогу.

Мишель схватила портфель Франклина, дала инструкции шоферу и поспешила в посольство.

Небольшая группа людей стояла вокруг руин кирпичной платформы, и старший Джанелли громко пересказывал катастрофу шефу протокольного отдела. Мишель обошла их и продолжила свой путь в посольство. Она задержалась около посольского секретаря, который затем провел ее в главный офис.

– Рад слышать, что с вашим мужем все в порядке, – сказал дипломат, поднимаясь на ноги. – Шок, да?

Мишель подарила ему самую обнадеживающую улыбку, на какую была способна.

– Франклин и мистер Тейлор оказались слишком близко около фейерверка. Они поехали домой переодеться.

– Значит, ваш муж не будет присутствовать на собрании, как запланировано?

– Нет, господин посол, но я буду. Глаза дипломата расширились.

– Простите, но вы уверены, что вы хотите сделать это?

– Да, – сказала Мишель твердо. Посол пожал плечами.

– Они ждут в конференц-зале.

Мишель возмутил его снисходительный тон, и она ступала нога в ногу с ним, когда они шли к сверкающим двойным дверям конференц-зала.

«Что я делаю?»

Отступать было уже поздно. Посол распахнул дверь и объявил:

– Джентльмены, – миссис Франклин Джефферсон. Их выражения были – от удивления до слабого любопытства, и изысканность их манер не смогла уменьшить ауру власти, окружавшую их. Эти люди были не просто хранителями больших сумм денег. Они были костяком и движущей силой, которая строила и охраняла империю.

«Да будь они прокляты, – подумала Мишель, злясь на собственный страх. – Они сидели за моим столом, они ели мой хлеб. И пусть выслушают».

Посол сказал несколько слов и вышел из комнаты. На несколько секунд воцарилась жуткая тишина.

– Миссис Джефферсон, – сказал сэр Манфред Смит. – Мы верим, что мистер Джефферсон отделался легким испугом.

– С ним все в порядке, сэр Манфред.

– А вы уполномочены говорить от его имени?

– Да.

Сэр Манфред оглядел своих коллег. Подал ли он им какой-либо знак, Мишель не поняла.

– Очень хорошо, миссис Джефферсон. Вы всецело владеете нашим вниманием.

Гарри Тейлор до этого никогда не испытывал подобного чувства: он был на грани паники. Франклин Джефферсон съежился в углу заднего сидения. Его трясло. Его руки, сжатые в кулаки, были прижаты к вискам. Его горло издавало высокий, пронзительный звук непрекращающейся боли. Гарри не знал, что делать. Сидел неловко на краю сидения, наблюдая за спидометром.

Прошла вечность, прежде чем машина наконец ткнулась в Беркли-сквер. Гарри с облегчением увидел подбежавшую женщину в хрустящей, накрахмаленной форме, за ней следовал, Боже помилуй, очень красивый мужчина, который представился как сэр Деннис Притчард. Гарри наблюдал, как он и его медсестра ввели Франклина в дом, затем медленно последовал за ними.

В библиотеке Гарри налил себе шотландского виски и подождал, пока успокоятся нервы. Даже и после этого его ум был возбужден.

Гарри понимал, что то, чему он был сейчас свидетелем, было доказательством того, что Франклин Джефферсон – очень больной человек. Но как много людей это знает? Мишель. И доктор. Но, конечно, никто другой. Гарри никогда не слышал о том, чтобы Франклин терял контроль над собой.

«Даже от Розы».

Мысль ошеломила Гарри. Теперь некоторые странности начали приобретать смысл. Мишель постоянно вертится вокруг Франклина, Мишель играет такую активную роль в бизнесе Франклина… Но в Нью-Йорке Роза даже не намекала, что Франклин может быть болен и что для этого Гарри посылают в Лондон.

«Почему она не все мне говорит? Или она не знает?»

Гарри был убежден, что здесь что-то не то. Пока все были заняты наверху, он проскочил в библиотеку. Он не надеялся найти ничего такого, что объяснило бы ему, что с Франклином, но его сейчас это и не интересовало. Он хотел знать, почему Мишель, заботливая жена, решила не сопровождать мужа домой. Только очень важная причина могла заставить Мишель действовать таким образом. Касалась ли эта причина дорожных чеков?

Гарри начал с наиболее естественного места: стол Франклина. – Понимая, что в любой момент могут войти, он быстро просмотрел открытые ящики, потом задержал внимание на большом ящике, который был закрыт. Гарри снял маленький перочинный ножик с перламутровой рукояткой со своей цепочки для ключей и отпустил лезвие. Как он и рассчитывал, замок был больше для украшения. Гарри нашел толстую тетрадь в голубом кожаном переплете. Узнав почерк Розы, он понял, что нашел жилу.

«Она послала меня сюда на ложь… Американским банкам нечего делать с дорожными чеками. Речь шла о британских банках…» Чем больше Гарри вникал в план Розы, тем больше он восхищался ее смелостью и хитростью. Но сильнее уважения был гнев. Роза обманула его с самого начала. Мишель и Франклин продолжили ложь.

Мозг Гарри лихорадочно работал. Единственная причина, по которой Мишель осталась в посольстве – встреча с британскими банкирами. Гарри был убежден, что Роза не имеет представления ни относительно болезни Франклина, ни о том, как глубоко ее невестка была вовлечена в критическую для «Глобал» операцию. А он это знал, и это надо было использовать как свое преимущество. Ключом был выбор наиболее эффективного пути, – чтобы не только стать независимым от Розы, но сделать это так, чтобы, когда этот карточный домик рухнет, никто бы не мог осмелиться предположить, что он здесь как-то замешан.

Гарри обдумывал варианты, продолжая читать. Он не мог поверить собственному счастью, когда слова, выведенные почерком Розы, дали ему ответ.

– Мистер Тейлор?

Гарри так углубился в чтение, что и не услышал, как открылась дверь библиотеки. С еще склоненной головой, с выражением глубокого интереса на лице и с сердцем, бьющимся в горле, он обернулся.

– Да?

– Я только хотел сказать вам, я еду обратно в госпиталь, – сказал Притчард. – Пусть миссис Джефферсон позвонит мне, как только вернется.

– Конечно, доктор. Как Франклин?

– Спит. Я попросил медсестру остаться на ночь.

Гарри слышал какие-то другие передвижения на лестнице и в холле. Тетрадь жгла ему пальцы. Если бы он мог взять ее с собой. Франклин не хватился бы день-два, но Мишель… Осознавая, что доктор все еще следит за ним, Гарри спокойно положил тетрадь в ящик и закрыл его.

– Могу я что-нибудь сделать для Франклина? – спросил Гарри, провожая врача в переднюю.

– Я думаю, что вы уже достаточно помогли, – ответил Притчард, проницательно глядя на Гарри. – Не поранились?

– Только грязный и в порохе.

– Помойтесь. Если его не удалить, можно получить инфекцию.

Как только доктор ушел, Хастингс провел Гарри в спальню для гостей. Гарри быстро помылся и вернулся в кабинет хозяина. Его работа еще не была окончена.

Сестра у кровати Франклина была молодая, домашнего вида женщина с ясным лицом и коренастым телосложением. Гарри не удивился, что на пальце у нее не было кольца. Он знал, что такие женщины могут быть очень добрыми.

– С ним все в порядке? – прошептал Гарри, мягко постучав в дверь.

– Да. Вы, должно быть, мистер…

– Тейлор. Но, пожалуйста, зовите меня Гарри. Ужасно, как это все случилось.

– Вы все знаете об этом, да? Гарри кивнул.

– Это ужасно, – продолжала она. – Мы пытаемся сделать все, чтобы помочь ему.

– Я тоже хотел бы помочь, – сказал Гарри, заглядывая ей в глаза. – Знаете, если снова что-нибудь случится, когда я с ним. Может быть, вы расскажете, что я мог бы делать?

– Это очень благородно, – согласилась женщина. – Вы, должно быть, очень хороший друг. О, нет нужны говорить шепотом. Морфин ему помогает.

«Морфин!»

Дальше Гарри не слушал.