КНИГА ТРЕТЬЯ.
«КРЮГЕР-БРЕНТ ЛИМИТЕД». 1914-1945 ГОДЫ

Они были в библиотеке, где часто любил сидеть Джейми за стаканом бренди. Дэвид убеждал Кейт, что сейчас не время отправляться в свадебное путешествие.

– Нельзя бросать дела на произвол судьбы, Кейт.

– Ну конечно, мистер Блэкуэлл. Но кто позаботится обо мне?

Она свернулась калачиком на коленях Дэвида, так, что жар упругого молодого тела сквозь тонкое платье опалил его. Документы, которые пытался читать Дэвид, упали на пол. Кейт прижалась к мужу, медленно вращая бедрами, и он мгновенно забыл о бумагах.

Почувствовав это, Кейт поднялась, платье соскользнуло с плеч. Дэвид не сводил с нее глаз. Как прелестна эта женщина! Неужели он столько лет ничего не замечал?! Невероятно… Но Кейт уже раздевала его, и внезапное нетерпение охватило Дэвида. Обнаженные тела сплелись в объятиях. Пальцы Дэвида легко гладили ее плечи, шею, набухшую грудь. Кейт застонала; мужские руки ползли все ниже, пока не коснулись треугольника мягких волос, ощутили бархатистую нежность кожи…

– Возьми меня, Дэвид, – прошептала Кейт. Они оказались на толстом мягком ковре и она ощутила мощь придавившего ее к полу мужского тела.

Одним сильным толчком Дэвид оказался в ней: оба раскачивались в едином ритме, и огромная, накатывающаяся на берег волна подхватила Кейт и понесла все выше, выше…, понесла, разбилась на мельчайшие брызги, и ослепительное наслаждение, взорвавшись фейерверком, потрясло все существо женщины еще и еще, снова и снова.

«Я умерла и попала на небо…» – подумала Кейт.

Они объездили весь мир, побывали в Париже, Цюрихе и Нью-Йорке, не упуская из виду интересов компании, но всегда ухитряясь выкраивать время, чтобы остаться наедине, засиживались допоздна и не могли насытиться друг другом. Кейт стала для Дэвида настоящим источником счастья и радости. Она могла разбудить его посреди ночи, яростно сорвать с себя одежду и в безудержном порыве отдаться, словно языческая богиня, снизошедшая до простого смертного, а через несколько часов уже никто бы не узнал дикарку с распущенными волосами в этой строго причесанной женщине, участвующей в деловом совещании и удивляющей неожиданно смелыми предложениями даже опытных бизнесменов. Кейт обладала редким природным даром превращать в деньги все, к чему бы ни прикасалась. Женщины редко поднимались на самую вершину карьеры в мире бизнеса, и терпеливо-снисходительное поначалу обращение мужчин-партнеров быстро сменялось осторожным уважением. Кейт получала огромное наслаждение от интриг, махинаций, хитросплетений игры. Дэвид с изумлением наблюдал, с какой легкостью ей удается обойти гораздо более опытных соперников. Кейт обладала всеми задатками победителя, знала, чего хочет и как этого достичь. Сила и мощь – вот главное.

Они провели конец медового месяца, счастливейшего в их жизни, в Сидар Хилле.

Первые слухи о войне распространились 28 июня 1914 года. Кейт и Дэвид гостили в загородном поместье в Сассексе. В те времена этикет соблюдался гораздо строже. Мужчины одевались к завтраку, переодевались к ленчу, пятичасовому чаю и ужину.

– Господи, – жаловался Дэвид жене, – я чувствую себя каким-то павлином.

– Но зато очень красивым павлином, дорогой, – заверила Кейт. – Вот вернемся домой и можешь расхаживать голым по комнатам.

– Просто дождаться не могу, – обнял ее Дэвид. За обедом кто-то объявил, что на Франца Фердинанда, наследника австро-венгерского трона, и его жену Софию было совершено покушение, и оба убиты.

Хозяин поместья, лорд Мейни, вздохнул:

– Плохи дела, если уже в женщин стреляют. Хотя вряд ли кто-то даст себе труд воевать за какую-то маленькую балканскую страну.

Разговор переключился на крикет.

Позже, в постели, Кейт спросила:

– Дэвид, ты думаешь, война начнется?

– Из-за какого-то второстепенного эрц-герцога? Ни за что.

Однако на этот раз он ошибся. Австро-Венгрия, подозревая, что виновниками заговора были сербы, объявила Сербии войну, и к октябрю пожар охватил чуть ли не весь мир.

Впервые в истории человечества применялись ужасные орудия уничтожения – аэропланы, подводные лодки и дирижабли.

В день, кода Германия вступила в войну, Кейт подошла к мужу.

– Нам предоставляется великолепная возможность, Дэвид.

– О чем ты говоришь? – нахмурился муж.

– Воюющим потребуются пушки и винтовки и…

– От нас они этого не получат, – твердо объявил Дэвид, – у нас достаточно денег, Кейт, ни к чему наживаться на людском горе.

– Мне кажется, ты преувеличиваешь. Кто-то ведь должен и оружие производить…

– Пока я работаю в этой компании, мы этим заниматься не будем, Кейт. И довольно. Разговор окончен.

«Черта с два! – подумала Кейт. – Как Дэвид может быть таким глупеньким идеалистом?»

«Как она может так хладнокровно говорить о таком?! – подумал Дэвид. – Этот бизнес ожесточил ее…»

Впервые со дня свадьбы они спали в разных комнатах. Последующие дни были адом для обоих. Дэвид жалел о ссоре, но не знал, как разрушить внезапно выросшую стену, а Кейт, уверенная в собственной правоте, была слишком горда и упряма, чтобы подойти первой.

Президент Вудро Вильсон поклялся, что Соединенные Штаты не вступят в войну, но, когда германские подводные лодки начали торпедировать пассажирские суда, а повсюду широко распространялись слухи о зверствах немцев, от американцев все настойчивее требовали помочь союзникам. Дэвид давно уже обучился летать, и, когда во Франции из летчиков-американцев была сформирована эскадрилья «Лафайет», он пришел к Кейт:

– Я иду на фронт.

– Нет! – в ужасе отпрянула Кейт. – Это не твоя война!

– Я собираюсь сражаться за справедливость, – спокойно возразил Дэвид. – Соединенные Штаты не могут оставаться в стороне. Я должен помочь.

– Но тебе уже сорок шесть!

– Пока руки могут держать штурвал, ничего не потеряно. Кейт так и не смогла отговорить мужа. Они провели оставшиеся дни вдвоем, забыв о прошлых разногласиях, ведь только их любовь и имела значение, а остальное было неважно… Вечером, накануне отъезда во Францию, Дэвид сказал:

– Ты и Брэд Роджерс управитесь с делами не хуже меня, а может, и лучше.

– Но если с тобой что-нибудь случится?! Я этого не переживу.

Дэвид обнял жену:

– Ничего со мной не случится, Кейт. Вернусь к тебе с полным набором орденов.

На следующее утро Дэвид уехал.

Кейт тяжело переносила отсутствие мужа. Она так долго добивалась его, и вот теперь каждое мгновение ее жизни, каждую клеточку тела наполнял невыносимый страх: неужели возможно потерять Дэвида?! Муж всегда был с Кейт, она слышала его голос в речах незнакомого человека, внезапном смехе на тихой улице, случайно оброненной фразе, песне… Дэвид присутствовал повсюду.

Каждое полученное письмо Кейт читала и перечитывала, пока оно не превращалось в лохмотья. Дэвид писал, что здоров, и хотя у германцев больше самолетов, но вскоре все изменится, и Америка поможет союзникам. Он напишет, как только сможет. Он ее любит.

«Только бы с тобой ничего не случилось, милый, иначе я возненавижу тебя на всю жизнь…»

Кейт пыталась забыть одиночество и горе, с головой погрузившись в работу. В самом начале войны лучшее вооружение было у Франции и Германии, но самая большая армия, российская, была очень плохо вооружена, а бездарные командиры губили людей сотнями.

– Им нужна помощь, – объявила Кейт Брэду Роджерсу, – нельзя воевать без танков и пушек.

– Кейт, – смутился Роджерс, – Дэвид не хотел…

– Дэвида здесь нет. Решать нам с тобой.

Но Брэд Роджерс знал, что последнее слово остается за Кейт.

Она же никак не могла понять, почему Дэвид так относится к производству вооружения, ведь союзникам нужно воевать, и Кейт чувствовала, что ее обязанность как патриотки – снабжать их оружием. Она провела переговоры с главами дружественных государств, и уже через год на фабриках «Крюгер-Брент Лимитед» выпускали пушки, танки, бомбы и патроны. Компания быстро становилась одним из самых могущественных консорциумов в мире. Увидев цифру годового дохода, Кейт сказала Брэду Роджерсу:

– Ну что? Будь Дэвид здесь, тоже понял бы, что ошибался.

В Южной Африке было неспокойно. Партийные лидеры поклялись поддерживать союзников и защитить страну от германского нашествия, но большая часть африкандеров, белых, голландского

происхождения, не желали быть на стороне Великобритании – прошлое не так легко забывается.

Положение союзников в Европе вызывало опасения. Борьба на западном фронте зашла в тупик. Обе воюющие стороны засели в окопах, вырытых по всей Франции и Бельгии, и солдатам приходилось совсем плохо. День и ночь они были вынуждены находиться в глубоких рвах, наполненных дождевой водой и грязью, где, никого не боясь, шныряли жирные крысы. Кейт благодарила Бога, что Дэвид сражается в воздухе.

6 апреля 1917 года президент Вильсон объявил войну Германии, и предсказание Дэвида сбылось: в Америке началась мобилизация.

Первый американский экспедиционный корпус под командованием генерала Джона Першинга высадился во Франции 26 июня 1917 года. У всех на устах были названия незнакомых мест и городов: Сен-Мишель, Шато-Тьерри, Мез-Аргонн, Верден… В войска союзников влились свежие силы, и 11 ноября 1918 года война наконец закончилась. Силы демократии взяли верх.

От Дэвида пришло письмо с сообщением о скором приезде. Когда военное судно пришвартовалось в Нью-Йоркской гавани, Кейт ждала мужа на причале. Они долго не двигались с места, глядя в глаза друг другу, но внезапно Кейт очутилась в его объятиях. Дэвид похудел, выглядел усталым, и, хотя в голове Кейт теснились сотни вопросов, она решила, что дела обождут.

– Мы едем в Сидар-Хилл-Хаус! Лучшего места для отдыха не придумать!

В ожидании приезда мужа Кейт заново обставила дом: заказала для гостиной двойные диваны, обитые старинной шелковой тканью, набитые пухом кресла и повесила над камином фламандский натюрморт с цветами.

Высокие стеклянные двери вели на охватывающую дом полукругом веранду.

С веранды открывался великолепный вид на гавань, а комнаты получились светлыми и просторными.

Кейт, весело щебеча, провела мужа по всему дому, но Дэвид казался странно-притихшим. Наконец Кейт спросила:

– Ну как тебе понравилась новая обстановка, дорогой?

– Великолепно, Кейт. А теперь давай присядем. Я хочу поговорить с тобой.

Сердце Кейт тревожно сжалось.

– Что-то произошло, Дэвид?

– Мы, как выяснилось, поставляем вооружение чуть не всему миру…

– Подожди, вот увидишь отчеты, – начала Кейт, – наша прибыль составила…

– Я говорю совсем о другом. Насколько помнится, доходы и раньше были неплохи. По-моему, мы оба решили, что фирма не будет работать на войну.

Кейт почувствовала нарастающий гнев, но изо всех сил старалась держать себя в руках.

– Это ты так решил, не я. Времена меняются, Дэвид, и мы должны меняться вместе с ними.

Пристально поглядев на жену, Дэвид спокойно спросил:

– А разве ты изменилась?

Этой ночью, лежа в постели, Кейт не переставала спрашивать себя: в ком же произошли перемены – в ней или Дэвиде. Стала ли она сильнее? А может, Дэвид с годами ослаб? Она вспомнила аргументы, которые тот приводил тогда, во время давнего спора. Аргументы идеалиста, беспочвенного мечтателя… В конце концов должен же кто-то снабжать оружием союзников, а кроме того, огромные доходы… Что случилось с деловым чутьем Дэвида? Она всегда считала мужа одним из самых умных людей, которых знала, но теперь…, чувствовала, что может управлять фирмой гораздо лучше.

Кейт так и не удалось уснуть.

Утром после завтрака она и Дэвид гуляли по саду.

– Здесь действительно чудесно, – сказал Дэвид. – Я так рад, что приехал сюда.

– Насчет нашего разговора вчера вечером…

– Неважно. Меня не было, а ты поступила так, как сочла нужным.

Кейт спросила себя, сделала бы она то же самое, будь муж рядом, но вслух ничего не сказала. Важнее всего то, что компания богатеет. Неужели бизнес для нее важнее семьи? И Кейт побоялась ответить на этот вопрос.