28
«Семпер» по латыни означает «всегда». Такое оптимистическое название носил ночной клуб. Вход в клуб охранялся красной веревкой и тремя мужчинами, которые в сущности казались слишком крупными для такой работы, где требовалось не допускать нежелательных лиц. «Нежелательные» не обязательно означали наркоманов с побитыми физиономиями и грязных бродяг, дергающихся от паранойи и размахивающих ножами. Они включали людей, одетых в полиэстр, туристов, пожилых и некрасивых людей, нервных и прочих, кто не понравился по какой-либо причине горе мускулов, стоящей с правой стороны красной веревки. Этим неудачникам говорилось, с терпеливой вежливостью, что «Семперс» маленький частный клуб, куда допускаются только его члены. Это было верно. Не указывалось только то, что правило это не распространялось на «правильных» людей. Еще более трудно определить тип персон, который был семпер желанным в «Семперсе». Достаточно только сказать, что Лайза Родригес являлась воплощением такой персоны. Когда Луи и Жан Канале начинали здесь дело, то не исключено, что у них в мозгу светил немеркнущий образ Лайзы. Теперь, когда она приближалась, эти невероятные утюги спешно убирали веревочный барьер, их ледяная мощь таяла в клейком и подобострастном желании услужить.
— Добрый вечер, мисс Родригес, — пробормотали они громко, опустив головы и раскинув руки, чтобы отделить звезду от любопытных уличных зевак, что толпились на тротуаре.
— А вы члены? — сказал грубый юнец из колледжа, стоявший с несколькими девочками. Ему уже отказали в праве войти, и он был достаточно умен, чтобы сообразить, что это было отражением его желательности, как человеческого существа.
Роб огляделся вокруг, пожал плечами и улыбнулся парню, на месте которого вполне мог находиться. Никто больше и глазом не моргнул в ответ. Они направились вниз по спиральной лестнице, напоминавшей штопор для бутылочных пробок. Возле столика метрдотеля прозвучали шумные приветствия, и затем их проводили мимо столиков к необыкновенно комфортабельной софе и таким же креслам, расположенным перед девушкой, которая вела кабаре.
Абдул заказал бутылку «ХО», еще шампанского и кофе, на который у них не хватило времени в «Меццанотте».
— Может, тебе приложить лед к голове? — прошептал он заботливо Робу.
Роб отмахнулся. И в самом деле, точки на челюсти оказались на удивление мягкими, а голова на удивление твердой. Он чувствовал себя хорошо, и в полной мере наслаждался духом этого вечера.
— Можно мне заказать кока-колу или что-то в этом роде? — спросил он, и Абдул добавил это в свой список.
— Это место напоминает блошиный рынок, — заявила Мона. Она заблуждалась. «Семперс» выглядел как чудовищно огромный, трусливый «Аннабел». Все было устроено так, что напоминало чью-то гостиную, вопрос только, чью. Ответ же звучал примерно так — гибрид между Гертрудой Стайн и приторным педиком. Все казалось ошеломляюще оригинальным. Картины, похожие на почтовые марки, в рамах с облупившейся позолотой испещряли стены. Настольные лампы с бахромой опасно балансировали на маленьких боковых столиках из красного дерева. Софа проглатывала вас, вытертые персидские ковры нежили ваши ступни словно мякоть моллюска. Повсюду стояли стеклянные пепельницы и серебряные подносы, канделябры, обои были пушистыми, с гаммой цвета от коричнево-оранжевого до желтого, словно примула, и все это приглушалось теплым полумраком, пылало восхитительным декадансом, который проскальзывал в ваше сознание, как старое шампанское.
— Берлин, — сказал твердо Абдул, не обращаясь ни к кому в отдельности. Он разглядывал певичку. Она могла бы поднять Гитлера из могилы. Голубоглазая, светловолосая арийка, она изобразила такой изгиб тела, исполняя зажигательную песенку, что ей позавидовала бы сама Дитрих. Ее платье было светящимся, серым и облегало ее тело, словно презерватив. Она извивалась, словно червяк на крючке, и испускала флюиды андрогинной чувственности, которые должны были апеллировать ко всем оттенкам сексуальных склонностей. И это было весьма кстати. В «Семперсе» были представлены почти все эти оттенки.
— Ты сводишь меня с ума, — пела она, нацеливая неправдоподобный сентимент на пианиста с хвостом, который улыбался ей сквозь клубы дыма от сигареты в духе Бельмондо. На «Стейнвее», чьи клавиши пианист щекотал, стоял бокал с шампанским.
— Тут вокруг полно киношников, — сказала Лайза.
Луи Канале, владелец, возник перед столиком. Взаправду.
— Все в порядке? Ол райт? Я весьма сожалею, сегодня у нас немного переполнен зал.
— Ваши люди обслуживают нас превосходно, — сказал Абдул, наливая щедрую порцию бренди в тонкий сетчатый шар.
Лайза сладко улыбнулась и ничего не ответила. Слова казались излишними.
Дух Саут-Бич уплывал прочь, однако его глаза устремлялись на них при слабом свете ламп. В зале слов не требовалось. Там сидела Лайза Родригес. В другом углу, кажется, находилась Линда Эвангелиста. А до этого заходил Жан-Поль Голтье, по крайней мере, кто-то утверждал это.
Свое обаяние певичка изливала на зал. Она оживленно артикулировала, заворачивая клубничные губки вокруг фраз; и держала микрофон так, как будто собиралась заниматься с ним любовью. Она выхватила в толпе чьи-то глаза и впилась в их владельца, пока тот не поник безвольно. Тогда она засмеялась замечательному дискомфорту, что натворила, и набросилась на следующую жертву. Порой она направлялась прямо в зал, покачивая бедрами, и ее пальцы хватали воротнички рубашек, проводили по волосам избранных ею самцов, ласкали плечи осторожно выбранных женщин.
— Я не балдею от шампанского, — на выходе произнесла певица. Она подняла бокал с пианино и поднесла к губам, слегка выпятив вперед нижнюю в знак отвращения, красиво морщась для вящей убедительности. Абдул сдвинулся на край софы. Мона откинулась назад с улыбкой на губах. Лайза взглянула на Роба. Роб тоже уставился на певицу. Официант налил вина — розовое «Лоран перье», от которого все, кроме певицы, балдели в полной мере.
Блондинка с голосом, телом и личностью, связывавшей их воедино, выбрала себе группу. Она работала в манере экспрессионистов. Влиятельные, приличные люди были ее излюбленной мишенью. Опасность зажигала ее. Напряженность была той целью, к которой она стремилась.
— Простой алкоголь меня вовсе не зажигает…
Она двинулась к ним, в их пространство. Она стояла возле столика перед их софой, ее ноги возле их ног. Острая лодыжка коснулась ноги Моны. Никто не пошевелился. Певица пела, глядя в глаза Моны. Мона не отступила… Глаза Абдула ярко горели в ночном лесу. Лайза глядела настороженно. Она всегда была на шаг впереди. На два шага. Роб улыбался. Певица глядела на Лайзу, оценивая ее. Она заметила ее беспокойство и захохотала в песне, потому что ей было наплевать. Зал принадлежал ей. Она чувствовала, как коллективное сердце бьется на ее ладони. Никто не смел прикасаться к ней, потому что она держала микрофон. Это и хлыст, и дубинка, и оружие, которое давало ей тотальный контроль, и это ей нравилось.
Ее глаза переместились на Роба.
— Я балдею от тебя, — пела она. Тебя было подчеркнуто, и все ее тело устремилось к новой мишени, когда она пропела эти слова. Ее рука выстрелила вперед, и палец показал. Ее кроваво-красный ноготь уставился словно ствол ружья прямо между широко открытых глаз Роба Санда.
— О-го, — пробормотала Мона.
Абдул взглянул на Лайзу. Та сидела, словно проглотив аршин, улыбка сфинкса таинственно лежала на ее лице.
Следующую часть сонга пианист исполнял один. Его пальцы переливались вверх и вниз по клавишам, закапывая мелодию в хитрый камуфляж его собственных импровизаций. Он улыбался в потолок. Он улыбался сам себе. Его умные ноты пронизывали воздух в дымном зале. Певица была не в тайм ауте. Она просто зашлась в экстазе. Она упала на колени и виляла задом. Рядом с ее вибрациями сестра Кейт показалась бы дилетанткой. Она отбросила назад голову и хохотала, и хохотала, а потом прошла между вытянутых вперед ног Роба Санда, словно получила приглашение. Он не стал отодвигаться от нее. Он просто сидел неподвижно, ошеломленная и довольная улыбка осветила все его лицо. Пианист уже зашелся в каком-то кульминационном взлете. Певица тоже. Она повернулась и продемонстрировала Робу свое платье с открытой спиной. В вырезе виднелось начало ложбинки между ягодицами. Она виляла задом из стороны в сторону, чтобы Роб смог разглядеть, что она не носит трусиков. Прожектор настиг ее, и она продемонстрировала это остальному залу тоже. Потом она уселась к нему на колени.
Она повернулась и приблизила свои губы к его лицу, обернувшись через плечо, пока микрофон не стал касаться одновременно его и ее губ.
— Я не балдею от кокаина, — выдохнула она.
Лайза Родригес не произнесла ни звука. Она по-прежнему улыбалась, но уже не сидела неподвижно. Она протянула руку к открытой бутылке шампанского и вытащила ее из ведерка со льдом. Официант метнулся вперед, чтобы помочь ей наполнить бокал, но он неправильно истолковал ее движение. Лайза держала бутылку одной рукой, возле донышка. Затем, неторопливо, словно преподнося сюрприз, она осторожно перевернула ее и воткнула, словно кинжал, в восхитительный вырез певички. Луч прожектора заморозил действие. Два жемчужных холмика плоти были разделены морозным зеленым кольцом бутылочного дна. Очертания бутылки вздутием обозначились под облегающим платьем. Горлышко разделило пополам ее торс. Отверстие оказалось на уровне пупка. И там вино начало бить, словно гейзер из подземного источника. Оно счастливо булькало среди тонкого, блестящего материала и собиралось лужей на лоне певицы. Оттуда, постоянно пополняясь, оно утекало между ее ног на ту часть Роба Санда, где обосновался ее зад. Пианист все еще бренчал, однако сонг умер в глотке певицы.
— О, мать вашу так! — завизжала она.
— Надо же, — сказал Абдул, которого вырастила нянька из Англии.
— Отлично исполнено, Лайза! — с восторгом сказала Мона.
— Убирай свою жопу с колен моего парня, — зашипела Лайза Родригес.
— О, проклятье! — сказал Роб Санд.
И снова никакого принуждения вроде бы не было, однако им показалось, что вежливей было бы удалиться. На улице дул теплый бриз. Роб тер свои намокшие брюки.
— Проклятье, Лайза, я не просил ее садиться на меня.
Он злился.
— Я тоже, Роб, — сказала Лайза. Для нее это уже было делом прошлым. Вот в чем состояло преимущество спонтанной молниеносности. Ты находила выход из ситуации. Ты одерживала верх. Певичка была разгромлена. Лайза победила. Это привело ее в прекрасное расположение духа.
— Та детка уж точно обалдела не от шампанского, — хихикала Мона.
— А я бы выпил еще того бренди, — сказал Абдул. Где бы они теперь ни остановились в дальнейшем, он постарается выпивать все быстро.
— Я промок, — сообщил Роб.
— Ты высохнешь, лапушка, — сказала Лайза. Она взяла его руку, крепко обхватив ее своими обеими руками и прильнув к нему. — Я виновата, лапушка. Я стала ревновать. Я ревнивая.
— Однако… по-моему, с тобой идти куда-то — все равно что на войну, — заявил Роб, стараясь как-то нанизать на одну нитку весь этот необычный вечер.
— Но зато ты всегда будешь на стороне, которая побеждает, — заверила Лайза, сжимая его руку. Он слабо улыбнулся, затем улыбка расползлась по лицу.
— Господи! Я не знаю, Лайза. Ты безумная.
— Без ума от тебя.
— Вы счастливый парень, мистер Санд, — завистливо сказал Абдул.
— И ты тоже, мой козлик, — сказала Мона, пиная его в голень.
— Ха! Ха! Мона, — процедил Абдул сквозь зубы.
— Ну, куда пойдем? — спросила Мона.
— Могу я предложить что-нибудь не столь шикарное? — осведомился Абдул. — Что-нибудь более неформальное и чтобы соответствовало настроению вечера.
— «Островной Клуб», — сказала Лайза.
— Звучит так, словно там сплошные братья и сестры, — заметила Мона.
— Да, и там всем будет наплевать, что Роб наделал в штаны, — засмеялась Лайза.
— Я не наделал в них. Это ты наделала. — Но я хочу наделать дел вместе с ними.
Он отскочил от нее, когда она напала на него, смеясь ей через плечо и сделав вперед несколько шагов.
— Мы любим тебя, Лайза Родригес, — закричал какой-то парень с другой стороны улицы. Она махнула ему в ответ. Очень скоро ее именем назовут какую-нибудь улицу. Это ей нравилось. Вечер нравился ей тоже. Маленький Абдул со своим бумажником появился кстати. У Моны, по крайней мере, энергия била через край. И Роб был большой-пребольшой целью в ее планах.
— Пошли, — сказала она.
У входа в «Островной Клуб» красной веревки не было. Просто зияла черная дыра. Из нее выбивались шумы и запахи, которые с таким же успехом могли вырываться из адских котлов.
Абдул с подозрением поглядел на все это.
— А вы уверены, что это место нам подходит? — осведомился он. Отсутствие ответа было подтверждением.
— Это мой город, — сказала Лайза. Они вошли в темноту. В клубах дыма на платформе играли музыканты. Люди прильнули к длинным перилам, точно опасались, что упадут в какую-нибудь безымянную яму. Вдоль стены там и сям стояли несколько столиков, где посетители ели пищу, которая вполне могла быть «душой грешника». Танцевальная площадка под оркестром переполнена. Воздух был густым от вони марихуаны, пота и рома. В задней части зала виднелся свободный столик. Они двинулись туда. Абдул прикрывал уши от оглушительной музыки. Они сели. Сутулая официантка подковыляла к ним. Тут шампанского не подавали. Абдул был вне себя. Лайза заказала бутылку «Маунт Гей», кувшин апельсинового сока и четыре фужера.
— Вот где мы и посидим, — заявила она.
— Эй, арабский шейх, пошли танцевать, — сказала Мона. Она встала и закрутила своими приманками перед носом Абдула. Пробудившееся либидо вывело его из мрачного настроения. Лайза и Роб остались вдвоем.
— Нравится? — спросила она.
Он с улыбкой повернулся к ней.
— Да, забавно. — Он помолчал. — Ты забавная, Лайза, — добавил он.
— Да, это верно, не так ли? — засмеялась она.
— Я только никогда не умел развлекаться, — признался Роб.
— Быть серьезным тоже о'кей. Это хорошо. Мне это нравится. Ведь кто-то должен выделяться.
— Не я. Я все время думаю, всегда беспокоюсь. Всегда увлекаюсь грандиозными картинами… ты знаешь… будущее, что означают те или иные вещи, какой в них смысл. Ты же можешь не обращать на это внимания. Ты позволяешь своим чувствам одерживать верх.
— Я уже знаю об этом. — Она протянула руку и взяла его ладонь в свою, упиваясь его красотой, его торжественностью, его восхитительным страхом. Она придала своему голосу теплоту и сексуальность, когда попросила вспомнить ее тело и те вещи, которые он с нею проделывал.
Он сглотнул.
— Но ведь мы такие противоположные, Лайза.
— Ты знаешь, что делают противоположности. Они входят друг в друга.
Она зажала под столом обе его ноги своими, чтобы подчеркнуть свое утверждение. Его новый глоток опять получился судорожным. Она смотрела на него, ее лицо посерьезнело от чувственности. Музыка плыла над ними. Лайза отпустила его руку и налила вина, каждое ее движение было исполнено многозначительности. Выпей, словно говорила она. Пойдем. Будь моим. Не борись с этим. Почувствуй это. Будь этим. Стань этим. Включайся в праздник и присоединяйся к веселым людям, что хлопают в такт музыки.
— Здесь, — сказала она. Он наклонился к ней, его глаза расширились от внезапно нахлынувшей страсти. Он потянулся через стол к ней, а она к нему. Ее губы уже раскрывались, его все еще были сжаты. Они приближались друг к другу.
— Роб? — произнес голос. — Лайза?
Мягкий, радостный голос, теплый и хорошо знакомый. Его хозяйка стояла возле стола, гибкая и тонкая, окутанная ореолом света от какой-то случайной, голой лампочки.
— Криста! — воскликнул Роб Санд.
Лайза подняла на нее взгляд.
— Ну, привет! — произнесла она мрачно. Она не любила сюрпризов. Так значит Криста вернулась из Ки-Уэста, и ее первой остановкой стал «Островной Клуб». Ничего себе! Раздражение бурлило в Лайзе. Такой замечательный был момент и так замечательно его разрушить! И кто? Почти соперница. Лайзе пришла в голову мысль о сговоре. Хотя нет. Не может быть. «Островной Клуб» предложила она сама. Да и Саут-Бич невелик, а она с компанией держали себя не сказать чтобы тихо. Поэтому проследить их маршрут не составило бы ни малейшего труда.
— Так вот ты где бываешь обычно, Криста? — проговорила она.
— Да нет. Я была здесь всего лишь пару раз. Стиву захотелось поглядеть на мягкий низ живота у Майами, когда мы подъезжали к городу. По-моему, здесь самое подходящее место.
Она засмеялась и взглянула на Роба, а потом отвела взгляд, когда в его глазах вспыхнул неожиданный огонь.
— А где Стив?
— Я здесь, дорогуша. С пойлом и соответствующими намерениями. Мы сейчас в полном составе или имеется еще где-то подкрепление? — Он поглядел на стоявшие на столике четыре фужера. — Эй, привет, Робароо. Что за замечательный стол у нас собирается.
— Привет, Стив, — ответил Роб, все еще глядя на Кристу.
— Ты помнишь Мону из «Эль»? — спросила Лайза. — Черную девицу с сиськами, которая обычно спала с Джонни. Так вот с нами она и какой-то сын пустынь с яхтой в Лодердейле.
— Господи, почему эта зазноба Джонни сидит с вами? — удивилась Криста, делая вид, что встревожена.
— Экс-девушка. Она от него отвалила. Ушла из агентства. Все интересовалась, не возьмешь ли ты ее к себе.
Криста присела. Она была заинтересована. Весьма. Мона работала. Она не поднималась до уровня «Вога», но никогда не страдала от недостатка в заказах.
— А где она?
— Вампирит нефтяную скважину. — Лайза ткнула пальцем в сторону танцевальной площадки. Мона раскачивалась над Абдулом, словно наводя на него колдовские чары. Вдвое ниже ее, он, казалось, старался глядеть выше ее юбки.
— Я работал с ней однажды, — фыркнул Стив. — Хлопотно и тяжело. Кажется, я ее припоминаю. Большая поклонница боливийского порошка. Имела обыкновение веселить себя во время съемок, пока я не сказал ей, что у нее начнется горячка.
— Она делала ту рекламу для «Эсте Лоде», со всеми кошками. Помнишь? И Хельмут использовал ее в том большом развороте для «Штерна». Она была хлебом с маслом для агентства. Я смогу с ней работать, — заявила Криста.
— Она завязала драку с каким-то дилером в «Меццанотте», — заметила Лайза, склоняясь к диагнозу Стива о «хлопотности». — Бедняге Робу пришлось замочить парню хорошую оплеуху, так что тот отключился.
— Что? — переспросила Криста. — Роб?! Да не может быть!
— Драка? — спросил Стив, необыкновенно заинтересованный.
— Да, — гордо сказала Лайза. — Он ударил его головой, и парень летел через столы и потом не поднялся.
— Это был весьма неприятный момент. Парень прямо-таки лопался от злости. Мне повезло, что я чуть-чуть опередил его, — скромно сказал Роб.
— Ты хочешь сказать, что отправил его в нокаут? Роб, это так на тебя не похоже. Я просто не могу поверить.
Криста смотрела на него так, будто видела впервые.
— Слава Богу, он сделал это, — сказала Лайза. — Мы все попали действительно в большую неприятность. Парень был здоровый и, подлец, назвал наших мужчин фаготами, а Мону потаскухой или что-то вроде этого.
— Похоже, что он наполовину был прав, — заметил Стив Питтс.
— Как ты себя чувствуешь? Ты не ранен? — сказала Криста.
— Нет, я в норме. Впрочем, спасибо за заботу.
Роб улыбнулся ей. Она протянула руку и погладила его по голове.
— У него все в порядке, — резко сказала Лайза.
— Вот идет и черная метелица, — сообщил Стив. — Топает, как целый взвод солдат.
Мона двигалась через зал, потный Абдул следовал в ее фарватере.
— Привет, Мона, — сказала Криста.
— Криста! Детка! Какой сюрприз… ты вернулась из Ки-Уэста?
— Нет, она выслала свое привидение в качестве авангарда, — проворчал Стив.
— Привет, Стив… не встречала тебя со времен Арубы… ты милый, добрый человек!
Мона снова повернулась к Кристе.
— Милая моя, познакомься с Маленьким Абдулом, у него есть яхта…
— В Лодердейле, со спальнями, — закончила фразу Лайза с театральным зевком.
Абдул был глубоко польщен. Криста сказала, что она тоже.
— Ты ушла от Джонни? — просто спросила Криста у Моны. Более удобного времени не предвиделось.
— Точно, ушла. Он ненормальный. Лайза и ты вывели его из равновесия. Все равно, что жить рядом с психом.
— Ты уже искала себе агентство?
— Я вот думаю, может, ты заинтересуешься.
— Конечно, мне интересно.
— Правда? Вот здорово! У меня есть несколько парией, которые много со мной работают. У Джонни я вся была в заказах.
— Я это знаю. Ты великолепная модель, Мона. И будет просто замечательно, если ты придешь к нам. Я дам тебе столько же, сколько ты зарабатывала в «Эль».
Мона издала вопль восторга. Она помассировала плечи Робу. Она обняла Кристу. Она постаралась обнять Лайзу. Она игнорировала лишь Стива Питтса.
— Давайте, детки, я чувствую, что готова летать по воздуху. — Она потянулась к рому. — Я завтра же приду к тебе в контору, моя сладкая.
— Я просто удивляюсь мирному настрою Россетти, — заметил Стив.
— Не надо! — сказала Криста, подняв руку с насмешливым ужасом. — Может быть, мне следует позвонить ему, сказать, что сожалею о том, как все вышло, что тут нет никаких личных мотивов, только бизнес.
— Бизнес — это всегда личный мотив, дорогуша. Иногда я думаю, что только он и существует.
— Ну, у меня прямо мурашки побежали, — сказала Криста, которая не привыкла размахивать ветвью оливы.
— Точно, беби, — сказала Мона. Она пила ром, словно воду, утоляя свою жажду. Сегодня она празднует, но завтра будет той, кто позвонит Джонни. О, да, она это сделает. Завтра во время ланча, если ее головная боль пройдет. «Я проникла к ним, радость моя, — сообщит она. — Теперь как ты хочешь, чтобы я их прикончила?» Она огляделась по сторонам. Все они были ужасно довольны собой. Они были богатыми, и белыми, и та-аакиими высокомерными, но у нее тоже имелась голова на плечах. И когда они проснутся и поймут это, будет слишком поздно.
— Как там было в Ки-Уэсте? Нашли подходящие места?
— Криста отыскала отличное место, — сказал Стив. — Помните писателя на вечере у Мери? Ну, моя дорогая, там произошло возобновление дружеских отношений… и не надо забывать, что англичане научились у меня сдержанности в оценках!
— Ох, заткнись, Стив.
Смущение залило все лицо Кристы. Она стала красной как свекла.
— Ты засмущалась, — сказала Лайза в своей манере, безошибочно направленной на усугубление смущения.
— Я вовсе не смутилась, — возразила Криста, переходя в ярко-красный цвет.
— Тот самый парень, что нырял в одиночку? — спросил Роб. Он, казалось, не верил словам Стива.
— Нам действительно пора назвать его, — сказал Стив. — Питер Стайн. Пулитцеровский кадр. В будущем Нобелевский лауреат.
— Он объяснил мне ту ситуацию, — сказала Криста Робу, прекрасно сознавая, что слова ее звучат неубедительно. Ее лицо горело. Однако смущение, как ни странно, казалось приятным. Щекотание по всему телу напомнило ей его прикосновения. Его имя повисло в несвежем воздухе «Островного Клуба», кувыркаясь в ритме музыки. Питер Стайн открыл ее замок. Она широко распахнулась ему, как была широко распахнута на полу его писательского кабинета, когда его шедевр лежал под ее ягодицами, а его сложная персона подбиралась к ее сердцу.
Она весело проговорила, чтобы скрыть свое громкое сердцебиение.
— А кстати, Питер Стайн, известный литератор, не такой уж и растяпа, когда дело касается места съемки. Он предложил нам снимать на Драй-Тортугас и оказался прав. Мы проверили это место на чоппере, как там, Стив — оптическом модуляторе?.. Сплошное волшебство. Тотальное одиночество. На полпути между Ки-Уэстом и Кубой.
— Но ведь там ничего нет, — сказал Абдул. — Ни воды, ни электричества, ни пищи. — Он имел в виду отсутствие там ночных клубов, шоппинга, шампанского.
— Да, в смысле материального обеспечения это действительно сущий кошмар, но он того стоит. Не думаю, что кто-то снимал там до нас, что увеличивает оригинальность всего. Девственная территория. Времен года там нет, и мы сможем делать все, что заблагорассудится, не шокируя туристов грудью Лайзы. Это рай. Поверьте мне. Мечта любовника!
Все они на этом успокоились.
— Да и Питер Стайн сможет наведываться туда частенько на своем катере, — сказал Стив со смешком.
— Но ведь он же предложил место, — возразила Криста, тоже со смехом. Ее смущение вернулось.
Роб глядел куда-то в зал, через плечо, изогнувшись назад.
Лайза поймала под столом его ногу. Он не сопротивлялся. Не оттолкнул. В ее ушах звучали слова «мечта любовника». Стив Питтс дугой выгнул брови. Мальчик кое-что из себя представлял. Он мог украсить целлулоид двусмысленным изгибом. Привлекательность была лишь половиной Роба Санда, остальное заполнял конфликт. Похоть и Бог боролись в его взгляде, и Стив это обязательно заполучит на пленку. А уж остальное дополнит барахло из модных бирюлек. Лайза Родригес не умеет выглядеть плохо, а он сам не может даже вспомнить, когда в последний раз сделал посредственный фотоснимок. Но все это упаковка: снимки заиграют, если в них взорвется межличностная химия. Он заметил, как Роб украдкой бросает взгляд на Кристу, как та поймала этот взгляд, увидел, как перехватила этот взгляд Лайза. Зазвонил сигнал тревоги. О, нет, конечно же нет! Разве мог Роб интересоваться Кристой?
Конечно, удивляться тут не приходится. Она сильная и чувственная, в расцвете своей красоты. Для молодого парня, только что входящего в мир взрослых, она являла собой божественную фигуру матери и повелительницы. А ее, видимо, притягивала его уязвимость. Крутым женщинам всегда нравились потерявшиеся маленькие мальчики. О'кей, она не станет отвечать ему взаимностью, но она может быть польщена, может невольно разжечь пламя, и тогда Лайза… Стив приложил руку к лицу. Такое ему доводилось видеть и прежде. Натурные съемки могут превратиться в кошмар, особенно если секс поднимет свою безобразную голову. А любовь… ну, забудем об этом. Слава Богу, что Мери Уитни и ее похоть находились за рамками уравнения. Но и без нее алгебра выглядела достаточно зловеще.
— Давай потанцуем, Роб? — предложила Лайза.
— О, да, отлично, — сказал Роб. Он старался поймать взгляд Кристы, когда вставал с места. Она сумела избежать его. Лайза встала. Даже в пульсирующей тьме «Островного Клуба» это казалось событием.
— Ты выглядишь превосходно, Лайза, — сказала Криста, тоже отметив это.
Лайза подняла кверху обе руки и покачала бедрами из стороны в сторону.
— Спасибо, — сказала она. Она знала, что комплимент соответствует истине, но все же почувствовала благодарность.
— Вот уж никогда не думала, что увижу тот день, когда Лайза станет сходить с ума из-за парня, — заметил Стив, когда они ушли.
— Роб счастливчик, — согласилась Криста.
— Не похоже, чтобы он выглядел таким уж счастливчиком, — усомнился Стив.
Роб оглянулся через плечо на их столик, направляясь к танцплощадке.
— На самом деле он выглядит словно перед расстрелом, — сказал Стив.
— О'кей, Стив, — отозвалась Криста, что означало: «Довольно».
— Я бы не стал отказываться от такой девушки, когда был в его годах, — грустно промолвил Абдул.
— По-моему, он неровно дышит к тебе, Криста, — сообщила Мона.
— Какая чушь, — ответила Криста слишком поспешно.
— Да он все время посылает унылые взгляды, ну такие, в духе Джеймса Дина.
Улыбка Стива показала, что он согласен с Моной.
— Он просто сбит с толку. Весь мир сейчас мчится мимо него на непривычной скорости. А я для него просто уже знакомое лицо. Вот и все.
— Не хотите ли потанцевать? — сказал Абдул.
— Ничуточки, — ответила Криста.
— А я не прочь потанцевать, — сказал Стив. — Какова длина твоей лодки?
— Ха! Ха! — сказал Абдул.
— Ты хотел потанцевать, о'кей? — сказала Мона, сгребая в охапку Абдула.
Стив и Криста остались одни.
— Сука! — сказала со смехом Криста.
— Ну, Мона права на этот раз.
— Это просто дурь.
— Ты это удачно определила.
— Ты не согласен?
— Да. Решительным образом.
— Лайза ведь это знает, а?
— О, да. Лайза знает. Но пока терпит, поскольку ты не поощряешь. Но если у него это не пройдет или станет сильнее, то во время съемок нас ждут неприятности.
— Что же мне делать? Если я буду вести себя с ним холодно, то он, возможно, станет нервничать.
— Дай ему почитать книги Питера Стайна.
— Стив!
— Они его так прихлопнут, вгонят в депрессию, что он забудет про свою щенячью любовь.
— Книги Питера не вгоняют в депрессию.
— На прошлой неделе еще вгоняли.
— Ну, а на этой уже нет, — Криста говорила насмешливо и с вызовом. — Действительно, я просто не знаю, как можно шутить над этим. Думаю, что уже влипла по уши.
— Ты говоришь мне, что влипла по уши. Да ты просто-таки сверкаешь. Светишься в темноте. А он сравнительно красив.
— Сравнительно?!
— Ну, не мой тип. Слишком сумрачный. Слишком глубокий. — Стив казался грустным, что соответствовало духу разговора.
— Не как Роб.
— Ах, вот ты как заговорила. Хотя по-своему он сумрачен и глубок тоже. Однако клуб поклонников несколько переполнен. Я думаю, что буду соблюдать дистанцию.
— Правильно сделаешь. А то Лайза сделает на пляже яичницу из твоих яиц.
— После того как сделает из твоих.
— Да что ты, Стив, у девушек не бывает яиц.
— Если поверишь в это, то поверишь во что угодно.
Они вместе рассмеялись, как могут это делать только старые друзья. Они знали все сильные и слабые стороны друг друга. И, как команда, не могли промахнуться.
— Эти съемки должны пройти у нас хорошо, правда, Стив?
— Лучше, чем хорошо. Нам даже не обязательно надеяться на удачу.
Он потянулся к рому и опрокинул его внутрь, прополоскав им горло.
— У меня ощущение, будто мы что-то празднуем, — сказал он и поднял рюмку. — За любовь, — добавил он. — Сука.
— За любовь, — ответила она. — Ублюдок.
Внезапно раздалась настойчивая трель.
— Что это за чертовщина?
— Мой телефон. Прошу прощения. Я знаю, что это моветон.
Криста выудила из сумки свой сотовый телефон. Посмотрела на часы. Полночь.
— Криста, это Мери. Я не разбудила тебя, а? Слушай, я сама не могу заснуть и не хочу, чтобы другие спали. Что за жуткий шум там у тебя?
— Мери! Ничего. Я на сотовом. Я тут в одном ночном клубе. Как у тебя дела? Что новенького?
— Ничего. В этом-то и вся проблема. Кстати, какое ужасное выражение, Криста, «Что новенького?». Мистер Батлер совершенно не одобрил бы его. Как там было в Ки-Уэсте?
Криста одними губами проартикулировала Стиву — «Мери Уитни».
— Все замечательно. Я возила Стива в Драй-Тортугас. Он чуть не свалился за борт. Решил, что все это ему снится.
— Но там ведь ничего нет.
— Вот это-то и понравилось ему больше всего.
— Я плавала туда однажды на какой-то дурацкой рыбачьей посудине. Вполне приличное место. Припоминаю, что там был какой-то форт, построенный вроде как Джефферсоном. Ты не могла бы уменьшить этот жуткий шум?
— Нет, это музыканты. Волосатые парни из «Островного».
— А они хоть что-то из себя представляют?
— Что?
— Да музыканты, тупица. Они что-то из себя представляют?
— Да, вполне. Они лучше, чем твои в тот вечер.
— Это еще ни о чем не говорит. С кем ты?
— Да целая куча. Стив, Лайза, Роб. Модель по имени Мона. Некий араб по имени Абдул, у которого есть лодка.
— Не Абдул бен Азиз?
— Возможно. Маленький и черненький. Английский акцент. Вполне приятный.
— Ну, да они все такие, за исключением приятного впечатления. Если это Азиз, то он почти такой же богатый, как и я. Но не совсем. Спроси его, не отстрелил ли его отцу в Осло яйца некий танцор, исполнявший танец живота.
— В Осло?
— Кажется, в Осло. Где-то там, где обычно не встретишь таких танцоров. В этом вся и штука.
— Я спрошу его попозже. Сейчас он танцует.
— Ну, вы там все, кажется, неплохо развлекаетесь, — сказала Мери прокурорским голосом. У Кристы возникло внезапное предчувствие, что что-то должно произойти.
— Это вполне адский шалман, кстати. Я думаю, мы еще выпьем пару раз и свалим.
— Который час? — спросила Мери.
— Двенадцать.
— Я вдруг подумала, что могу приехать к вам. Я появлюсь через час с небольшим, если заставлю шофера поторопиться. А то я совсем не могу спать.
— Стоит ли? — спросила Криста.
— С каждой минутой мне все больше и больше кажется, что стоит. Вы все пьете ром?
— Да.
— О'кей. Я скоро буду. Скажем, дайте мне полтора часа. Как это заведение кличут?
Криста дала ей все инструкции и нажала на рычаг.
— О, дьявол, — сказала она. — Мери Уитни мчится сюда.
— Роб и Лайза придут в экстаз, — усмехнулся Стив.
— Ну, теперь придется дожидаться, пока она приедет, — сказала Криста. — А потом, видимо, нам придется ублажать ее час-другой. Мери не возражает против идеи с Драй-Тортугас. Это уже облегчение.
— Она о'кей. Она сама достаточно профи, чтобы поручить свое дело профи и потом позволить им действовать на свое усмотрение. Если только кто-нибудь не донесет ей, что замысел попал под лопасть. Она сука, но мне она симпатична.
— То же самое она сказала и про тебя, Стив.
— Значит, понимает меня.
Криста засмеялась, наливая себе рома. Абдул и Мона вернулись.
Абдул уселся, театрально опустив голову на грудь и изображая полное изнеможение. Мона потянулась за «Маунт Гей».
— Твой отец когда-нибудь бывал в Осло? — справился Стив, коварная улыбка блуждала на его лице.
— Осло? — переспросил осторожно Абдул.
— Происшествие в Осло, — сказал Стив, отбрасывая в сторону дипломатию.
— Некоторые неприятности произошли в Хельсинки, — сказал осторожно Абдул, и хитрая улыбка появилась у него на лице.
— А, так значит твоя фамилия Азиз, — сказал Стив, играя роль непочтительного Шерлока Холмса.
— Да уж точно не Пезез, — пробурчала Мона. — Он танцует как ходячий труп.
— Мери Уитни едет сейчас к нам из Палм-Бич, — сообщила Криста, прекращая не обещающую ничего хорошего беседу.
— Она почти так же богата, как я, — рассмеялся Абдул, благодарный за смену темы. — Но не совсем.
Вернулись Роб и Лайза. Все вспотели. «Маунт Гей» стоял наполовину пустой. Или наполовину полный?
— Мери Уитни едет к нам, — сообщил Стив.
— Дьявол! Это еще зачем? — проворчала Лайза.
— Забавы ради, — ответила Криста с недобрым смешком. — Каждый ищет, где поглубже.
— Ну, с этим проблем у нас не должно быть. До сих пор с глубиной все обстояло превосходно, — саркастически заметил Абдул, раздосадованный, что компания скоро приобретет еще одного мультимиллионера.
— А она правда любит трахаться с молодыми парнями? — спросила Мона. Ром сделал ее речь невнятной.
В пустыне шума, господствовавшего в «Островном Клубе», неожиданно возник оазис тишины. Все глядели на Роба Санда.
— Это просто сплетня, — ответила Криста.
Лайза положила защищающую руку на плечи Роба. Тот уставился в пространство.
— Я не собираюсь торчать в этом адском бардаке всю ночь, дожидаясь Мери Уитни, — заявила Лайза.
Криста тяжело вздохнула. Одно дело сохранять равновесие, идя по канату. Иметь дело с людьми — дело другое, особенно с людьми тертыми, знаменитыми, красивыми. Мери Уитни была будущим ее бизнеса. Нравилось это или нет, но ее причуды приходилось терпеть. Если Мери мчится за шестьдесят миль в компанию, то Кристе необходимо быть на месте. Тут не требовалось Фрейда, чтобы сказать, какой-такой ингредиент был главным. Роб. Если даже компания не распадется до приезда Мери, остаток ночи обещал стать ужасным. Где-нибудь среди злачных мест в Саут-Бич сильные личности схлестнутся. И потребуется дирижер, обладающий феноменальной ловкостью, чтобы сохранить гармонию в оркестре. У Кристы упало сердце. Сумеет ли она справиться?
— А нам и не нужно оставаться здесь. Мы можем отправиться куда-нибудь еще, — сказала Криста просто. — Мери всегда меня сможет отыскать по телефону.
— Ну, кого нам теперь еще не хватает, так это Питера Стайна, — внезапно заявил Стив.
Роб встрепенулся. Лайза наблюдала за ним. Мона закрыла глаза. Абдул задрал нос при мысли о свежей крови. Стив сглотнул.
Криста глубоко вздохнула.
— Огромное спасибо, Стив, — кивнула он с унылой улыбкой.
Но даже когда она отклонила это предложение, голос в ее мозгу сказал: «А почему бы и нет, черт побери?» Ей хотелось увидеть его больше, чем кого-либо на всей земле. Она в агонии покидала Ки-Уэст и прощалась с ним. Она украдкой бросила взгляд под столом на свои часы. Половина первого.
Она поднялась.
— Простите меня, — сказала она. — Пора мне навестить джона.
Однако, выходя из зала, она нащупывала свой сотовый телефон.
На углу танцевальной площадки ока протиснулась мимо звукоусилителей, и ее грудная клетка завибрировала, получив удар звуковой волны. Дамский туалет в «Островном Клубе» заявил о себе запахом соседствовавшего с ним мужского туалета. Криста сморщила нос и стала пробираться по рахитичной лестнице вниз, прижимаясь к стенке, чтобы пропустить пьяных. Мысль о Питере воспламенила ее. Разумеется, он не приедет, но она хотя бы просто поговорит с ним. Услышит его сонный голос, неважно, пусть он ругается, что она его разбудила. Она не имела представления, что скажет ему. Все было глубже, чем это. Услышать его — значило облечь в плоть воспоминания о нем и дать пищу для ее лихорадочных дневных фантазий. Черт побери, его автоответчика оказалось бы достаточно, если у него водятся такие вещи.
И неожиданно бизнес улетел куда-то прочь на миллион миль. И парфюмерная кампания казалась мелочью. Лайза и Стив, Мона и араб могли грызться между собой. Мери и прочие могли рвать глотки друг другу из-за бедного Роба, ей было наплевать. Ее интересовал лишь один человек. И сейчас она находилась на расстоянии нескольких секунд от его голоса. Она вошла в кабинку и замкнула дверь. Она села на унитаз стараясь не глядеть на изощренные граффити. Она тыкала пальцем в цифры, набирая номер. Во рту пересохло. Она облизала губы. Казалось ли ей, или она действительно до сих пор ощущала его вкус. Раздался гудок.
— Алло!
— Питер?
— Криста?
— Как дела?
— Ты где?
— В клубе, в Майами.
Молчание. Сверху просачивалась песня Марли. Они были на расстоянии многих миль друг от друга. Желудок Кристы свело судорогой. Ох, милая, это была не лучшая твоя выдумка. Питер Стайн не подросток, которого можно дергать среди ночи. Да и она тоже не школьница. И все же она звонила ему среди ночи из клуба, из джона. Все это выглядело не слишком солидно.
— Я не разбудила тебя?
— Нет, я только начинал подумывать о постели.
Он рассмеялся. Ошеломленный. Или?
Волна желания захлестнула ее. Подняла ее над сомнениями, придала храбрости.
— Мне хочется быть в постели рядом с тобой. Хочется заниматься этим с тобой в постели.
— Ох, Криста! — Его голос прервался. Ее слова взволновали его, в половине первого ночи, далеко, там, внизу Америки.
— Я скучаю без тебя, — сказал он.
— Через четыре часа?
— Через четыре секунды.
Пауза.
— Я тоже соскучилась. — Ее голос перешел на шепот. — Как ты скучаешь? — добавила она.
— Как? — Нервный смех. — Я не знаю, как и определить это количественно.
— Попробуй.
— Ты снова загоняешь меня в угол. Демонстрируешь мне, что у меня не хватает слов… Я люблю тебя. О, Боже, Криста. — И снова его голос оборвался с дрожащим вздохом. — Ты где сейчас конкретно находишься? — Снова он попытался обрести твердую почву под ногами.
— Отвечаю на вопрос «где?», — сказала она. — Я в клубе на Саут-Бич. Я хочу, чтобы ты был здесь, и я не разрешаю тебе задавать вопрос «зачем?». Понятно?
Он рассмеялся. На этот раз более непринужденно. Это придало ей силы. Она продолжала.
— Я налетела на Роба с Лайзой и еще пару человек с ними, а сейчас Мери едет к нам из Палм-Бич. Все это скоро превратится в кошмар, и тогда я подумала о тебе и о том, как мог бы закончиться этот второй в моей жизни замечательный вечер.
— Но ведь тут четыре часа езды, Криста.
— Мы могли бы вместе позавтракать, а потом еще ланч и обед и все остальное, что будет до завтрака.
— Мне нужно работать.
Ее сердце дрогнуло. Мне нужно к жене. Мне нужно к любовнице. К чему-то еще под номером один.
— Ты мог бы работать на Звездном острове. А я бы смотрела на тебя. Я бы отвлекала тебя, мешала. Изучала бы тебя.
— Как мне отыскать тебя через четыре часа?
Адреналин носился по телу. Криста почувствовала прилив восторга. Она никак не ожидала этого, но он сдался. Она побеждала.
— Позвонишь мне по телефону, и я скажу.
Ее голос звучал хрипло.
— Через четыре часа ты будешь хотеть спать.
— С тобой! Я хочу тебя, Питер.
— Ты сумасшедшая. Удивительная, но сумасшедшая.
— Так ты едешь?
— Думаю, что да.
Она подавила в себе боевой клич победы.
— Скорее!
— Я буду звонить тебе?
— Да, звони всю дорогу, если хочешь.
— Криста?
— Да.
— То, что произошло, было чем-то необыкновенным. Ты сама это знаешь. Ты знаешь, о чем я говорю, ведь правда?
— Скажешь это мне, когда встретимся. Покажешь мне.
— Тогда до встречи. Пока.
Она дотронулась до кнопки END, пробормотав собственное «пока». А потом с удивлением подумала, что же она будет делать в эти четыре часа, самые долгие в ее жизни.
