Глава 23
— Т.Г., пусти нас!
Мэгги и Вильсон бросились в палатку, Гордон ошарашенно отступил.
— Мне казалось, ты говорила, что Горди ушел, — захныкал Вильсон, глядя обескураженно на Мэгги.
— Я сказала это только для тети Фионнулы.
Глаза Гордона встретились с глазами девушки. Два дня, которые они не виделись, показались им вечностью.
— Тетя Фионнула? — спросил Горди.
— Да, — сказал Вильсон. Его глаза заблестели, а в голосе послышались уверенные нотки. — Она бы нас не отпустила, если бы знала, что Горди здесь.
— Твоя тетя Фионнула не отпустила бы тебя сюда? — озадаченно спросил Гордон.
— Это правда. И она еще хочет, чтобы Гвендолин и Милдред стали совладельцами шахты. Она говорит, что ее адвокат легко опротестует завещание.
Мэгги меряла шагами палатку.
— Кто?
— Гвендолин, Милдред и тетя Фионнула. Что мне делать?
Т.Г. пытался понять, о чем они говорят.
— Ты хочешь сказать, что она написала, что хочет, чтобы Гвендолин и Милдред стали совладелицами шахты?
— Нет, она здесь.
— Здесь, в Колорадо? Ты шутишь!
— Здесь, в землянке. Что мне делать?
Мэгги дрожала, она говорила скорее сама с собой, чем с Т.Г.
— Я знаю, что мы сделаем. Мы перепишем шахту на тебя, Горди.
— Что?
— Да, — промурлыкал Вильсон. — Давай отдадим шахту Горди.
— Она не получит шахту. Я не позволю ей. Мы слишком много сил вложили в шахту.
— Разве я не говорил тебе, что она попробует ее отобрать? — сказал Вильсон.
— Ты пытался сказать об этом, Вильсон. Но я тебя не слушала. Тетя Фионнула не имеет никаких прав на наше наследство. Если бы тетя Сисси хотела, чтобы Гвендолин и Милдред владели ее имуществом, она бы включила их в завещание. Сумасшедшей она не была, напротив, она хорошо знала тетю Фионнулу и пыталась защитить нас. Мы не позволим Фионнуле завладеть шахтой. Мы перепишем шахту на имя Т.Г., а когда она уедет, он перепишет ее обратно.
— Отдадим Т.Г. нашу шахту?
— Не навсегда, только на время, — сказала Мэгги.
— Стоп, — сказал Т.Г. Он не совсем понимал — о чем они говорят, но, если это касалось Проклятой Дыры, он не собирался в этом участвовать.
— Т.Г. — Мэгги остановилась и прямо посмотрела ему в глаза. — Ты должен нам помочь.
— Нет. Я один раз помог — и видишь, к чему это привело.
Его не только перестало удовлетворять бесцельное течение жизни, но теперь он еще и страдал от безысходной любви.
— Горди, я в отчаянии. Тетя Фионнула здесь, и она угрожает опротестовать завещание.
— Да, Горди. Сегодня Хеллоуин, и на пороге нашего дома появилась ведьма.
— Вильсон, — строго проговорила Мэгги. — Ты должен выказывать тете Фионнуле почтение независимо от ее намерений.
— Я говорил о Гвендолин.
— Завещание тети Сисси? — спросил Т.Г., все еще пытаясь угнаться за быстроразвивающимся разговором.
— Да. Тетя Фионнула уверена, что тетя Сисси выжила из ума, когда оставила нам Проклятую Дыру. Она утверждает, что Гвендолин и Милдред были забыты. Она проинструктировала своего юриста опротестовать завещание.
— Отдай ей шахту, Мэгги.
— Отдать мою шахту?
— Нашу шахту, — напомнил Вильсон.
— Отдайте ее, — повторил Т.Г. — Подумай об этом, Мэгги. Что может быть лучше? Отдать ей шахту и все связанные с ней проблемы. Через месяц она бросит ее. И еще какой-нибудь болван начнет претендовать на нее. Потом он тоже бросит ее, и так будет продолжаться до тех пор, пока кто-нибудь не взорвет эту шахту и не запрет в ней Батте Феспермана навсегда.
— Да, пусть тетя Фионнула владеет шахтой и привидением, Мэгги! — согласился Вильсон.
— Никогда! Мы вложили туда слишком много труда. Я ничего не предприняла, когда она заграбастала деньги мамы и папы. Я не позволю ей забрать последнее, что у нас осталось.
— Мэгги, будь разумной. Шахта не принесет дохода! Мне понадобятся недели, а может быть, и месяцы для того, чтобы восстановить ее. Даже если мы и найдем рабочих, то мы ничего не добудем. Батте Фесперман ни за что не отдаст своего золота!
— А! Значит, ты знаешь, что золото там есть.
— Даже если я поставлю на карту всю свою жизнь, мы все равно не добудем ничего.
Мэгги подумала об упорстве своего отца. Это придало ей решительности. Она гордо подняла голову:
— Мне на это наплевать. Плохая или хорошая, но Проклятая Дыра моя, и никто не отберет ее у меня.
— Наша, — вставил Вильсон в нерешительности. Может быть, Мэгги и права.
— Ты и Батте… — произнес Т.Г. угрюмо.
— Что — я и Батте? — Брови Мэгги взметнулись.
— Говорите очень похоже.
Вдруг ей пришла идея:
— Т.Г., а Батте здесь?
— Я не знаю.
— Но он может быть здесь?
— Я не знаю, где он. Мы давно не контактировали.
Батте не появлялся после их стычки.
— Попроси его появиться. Прямо здесь и прямо сейчас.
Если привидение действительно существует, то лучшего момента для того, чтобы он доказал это, не будет.
Вильсон от удивления выпучил глаза. И он сильнее прижал к груди Джелибин.
— Забудь об этом. Он никому, кроме меня, не показывается.
— Но если он действительно существует, он может нам помочь. Он может прекратить это бессмысленное насилие и позволит нам работать на шахте.
— А он не собирается ничего прекращать.
Мэгги заметила фляжку, металлическую фляжку, лежащую около огня. Это сильно разочаровало ее.
Проследив за ее взглядом, Гордон наклонился и поднял фляжку:
— Не волнуйся, я из нее еще не пил. Я смотрю на нее уже второй день.
Мэгги воспряла духом. В ней снова затеплилась вера.
— Что ты решил?
Их взгляды встретились.
— Я не пришел еще ни к какому решению.
Она посмотрела на него взглядом, полным любви. Два бесконечно длинных дня она не была в его объятиях.
— Я надеялась, что сегодня ты будешь знать, чего ты хочешь.
— Мэгги, а что делать с тетей Фионнулой? — Голос Вильсона вернул их к реальности.
Взгляды Мэгги и Т.Г. опять встретились.
— Я подписываю бумаги в пользу Т.Г.
— Нет, не надо. Пока я такой, не надо.
— Какой?
— Пока я не могу трезво мыслить. — При этом он взглянул на фляжку.
— Пока ты видишь привидения?
Он не ответил.
— Я тебе верю.
— Не будь дурой.
Он не верил сам себе. Если бы он все-таки выпил, он не отвечал бы за свои действия. Он мог бы запросто проиграть шахту или, что еще того хуже, пропить ее.
— Я переписываю шахту на тебя. Когда тетя Фионнула узнает об этом, она ничего не сможет поделать. Когда же она уедет, ты сможешь переписать шахту обратно.
— Возвращайся вместе с тетей домой. Отдай Проклятую Дыру ей и возвращайся в Англию. Здесь вам нечего делать.
— Я не согласна.
— Значит, ты еще большая дура, чем я ожидал.
Вынув бумагу из пальто, она приблизилась к свету.
Когда Т.Г. понял, что она собирается делать, он резко сказал:
— Нет, не делай этого, Мэгги! Я не возьму на себя такую ответственность.
— У тебя нет выбора, — сказала она, что-то быстро написав на документе.
— Вильсон, теперь твоя очередь подписывать.
— Не делай этого, Вильсон!
Вручив Джелибин Т.Г., Вильсон подошел к Мэгги, глядя ей прямо в глаза. Взяв карандаш, он тщательно вывел: «Вильсон Флетчер-младший».
Она улыбнулась брату.
— Спасибо, брат.
— Добро пожаловать, — сказал Вильсон, забирая Джелибин.
Вручая Гордону документ, она произнесла:
— Наше будущее в твоих руках.
— Дерьмо.
— Он ругается, — сказал Вильсон, глядя на Мэгги.
— Не обращай внимания на жуткий язык Т.Г., он просто расстроен.
— Не делай этого, Мэгги.
— Да, кстати, мы вынуждены ночевать у тебя.
— Дважды дерьмо.
Это единственное, что ему было нужно, — маленькая палатка, холодная ночь, Мэгги в его постели… и ее маленький брат, лежащий рядом.
Трижды дерьмо.
Еще было темно, когда Мэгги начала ворочаться. Едва проснувшись, она взглянула на Вильсона. Улыбка появилась на ее лице, когда она увидела, что он накрылся с головой.
Зевая, она прижалась к Т.Г. Эта ночь была коварной. Их руки и губы постоянно искали Друг друга. Он долго целовал ее, нежно и страстно, так, что она поняла, что он нуждается в ней не меньше, чем она в нем. Заговорщицкий шепот, страсть и Вильсон, лежащий рядом, сделали эту ночь необычайно длинной.
Ее руки нежно расстегнули пуговицы его брюк, затем проскользнули вдоль его живота, периодически щипая там и здесь, чтобы разбудить его.
Взяв ее руку, он положил ее так, что Мэгги покраснела.
Повернувшись к Мэгги, Горди поцеловал ее. Они трепетали от страсти.
— Мне пора идти, — сказала она, хотя больше всего на свете ей хотелось остаться в его объятиях. — Гвендолин захочет завтракать.
Мэгги попыталась встать, но Горди привлек ее к себе, водя рукой по ее ягодицам.
— Ночь была длинна.
— Я знаю, — прошептала она.
— Когда-нибудь мы останемся одни.
— Я знаю, но не могу больше ждать.
Их губы слились в поцелуе.
— Что мне делать? — спросил он, когда их поцелуй в конце концов кончился. В его кармане была бумага, владеть которой он не хотел. Она делала его единоличным владельцем шахты, которая не была ему нужна. Все это втягивало его в жизнь Мэгги и Вильсона еще больше, чего он также не хотел… Или хотел? До того, как Мэгги вошла в его жизнь, он четко знал, чего он хотел. Теперь возникла неопределенность.
— Я хочу, чтобы ты исчез на несколько дней. Когда я скажу тете Фионнуле, что мы сделали, она будет очень зла и захочет немедленно вернуться в Англию.
После ночи, проведенной в землянке, она помчится в Англию чуть ли не пешком.
— Ты действительно думаешь, что сможешь убедить ее, что отдала шахту?
— Я не скажу, что отдала ее.
Теперь, когда у нее появилось время для обдумывания, она поняла, что тетя Фионнула слишком умна, чтобы поверить в это.
— Я решила рассказать ей о Батте Феспермане и показать ей то, что он натворил. Я скажу, что не могла здесь больше оставаться и продала шахту какому-то шахтеру за один доллар. Я скажу, что мы собирались уже возвращаться в Англию, когда они здесь появились.
— А что делать мне?
— А тем временем ты исчезнешь на неделю — не больше. Потому что у меня хватит денег только на одну неделю. Затем мы встретимся у реки и ты перепишешь шахту на меня.
Он смотрел на нее, гладя ее щеки. Он знал, что любит ее, для нее он готов на все — даже смириться с необходимостью расставания.
— Возвращайся в Англию, Мэгги. Если я перепишу шахту на тебя, все проблемы останутся: отсутствие рабочих и денег, ужасные условия для жизни и так далее. Ты заслуживаешь большего, Мэгги. Возвращайся домой. Выходи замуж за хорошего, прочно стоящего на ногах человека, кто даст тебе детей, хороший дом, модную одежду, один из этих автомобилей…
Она положила палец ему на губы, чтобы он замолчал.
— А как насчет любви?
Его взор потемнел.
— У тебя не будет с этим проблем.
— Я бы лучше ездила на лошади.
Он скорчил гримасу:
— Чем любила?
— Чем на одной из этих машин. Я знаю, что они часто ломаются и они не могут проехать по холму, в отличие от лошади.
Он быстро ее поцеловал.
— Тем не менее тебе нужна машина.
Дразнящий огонек исчез из ее глаз.
— Я знаю, что с шахтой будут проблемы, но это мои проблемы. Т.Г., позволь мне бороться так, как я считаю нужным.
— Место женщины — дом, а не шахта, где нужно бороться за выживание.
— Через неделю. Мы встретимся у реки через неделю.
Она поцеловала его в знак примирения.
— А что ты собираешься делать с Батте?
— Буду бороться с ним до последнего дыхания.
— Как ты будешь воевать с привидением?
Она не может себе представить, с чем столкнулась.
— Я еще не знаю, Горди. Я только знаю, что не отступлю.
Вильсон заворочался, открывая глаза.
Поцеловавшись в последний раз, Мэгги и Т.Г. отодвинулись друг от друга.
— Уже утро? — сонно пробормотал Вильсон.
— Утро, — бодро сказала Мэгги. Скинув одеяло, она поправляла одежду.
Выползая из-под одеяла, Вильсон схватил кошку.
— Нам пора возвращаться в землянку. Гвендолин ждет завтрака. — Набрасывая пальто на плечи, Мэгги ловила взгляд Т.Г. — Я тебя скоро увижу?
Он лежал на кровати, внимательно глядя на нее. Его рубашка была распахнута на груди, выставляя напоказ рыжие волосы. Страсть вспыхнула в Мэгги с новой силой.
— Почему ты доверяешь мне свое будущее?
— Не знаю, Т.Г.
Она сама не знала ответа.
Через минуту полог палатки опустился, оставляя Т.Г. с запахом полевых цветов, напоминающим ему о его обязательствах.
