14
Инспектор Квин имел достаточно причин, чтобы позднее не раз вспомнить то прекрасное, солнечное октябрьское утро. Беда началась с исчезновения молодого Аллана Чейни.
Поначалу никто и не заметил отсутствия Чейни. Инспектор снова собрал все общество в библиотеке на вилле Халькиса. Белл, распираемый гордостью, стоял рядом со стулом высокого судии, который инспектор велел установить для себя в самом центре комнаты. Все входили один за другим: Гильберт Слоун и Начио Сюиза, как обычно, безупречно одетый директор галереи Халькиса, миссис Слоун, Демми, чета Врилендов, доктор Уордз и Джоан. Вудрафф вошел чуть позже. Уиксу и миссис Симз пришлось расположиться в самом дальнем углу. При виде каждого из тех, кто перешагивал через порог, Белл так и вперивался своими маленькими глазками, взмахивал руками и беззвучно двигал губами. Иногда многозначительно качал головой. Короче говоря, вел себя так, что пробудил во всех максимальное беспокойство.
Инспектор с удовольствием причмокнул губами.
— Садитесь, пожалуйста. Ну, Белл, слово за вами…
Узнаете ли вы среди собравшихся кого-нибудь из тех, кто посетил Альберта Гримшо в ночь с четверга на пятницу?
Белл обвел всех придирчивым взглядом, как фельдфебель новобранцев. Наконец указал на Гильберта Слоуна.
— Вот этот был там.
— Так… — инспектор взял понюшку табаку. — Примерно так я и думал. Стало быть, мы поймали вас на некоторой неискренности, мистер Гильберт Слоун. Вчера вы утверждали, что не знаете Альберта Гримшо. А теперь ночной портье отеля, в котором жил Гримшо, опознал вас как одного из тех посетителей, которые приходили к Гримшо в ночь перед его смертью. Что вы на это скажете?
Слоун в растерянности покачал головой:
— Я и в самом деле не знаю, что имеет в виду этот человек, инспектор. Тут явно какое-то недоразумение.
— Недоразумение? — инспектор благостно покивал, но в его глазах загорелись сатанинские искорки. — Белл, а вы не ошибаетесь? Вы абсолютно точно узнали этого господина?
— Это был он, сэр, — твердо ответил Белл.
— Итак, мистер Слоун?
Слоун резко закинул ногу на ногу.
— Ведь это просто смешно. Я понятия не имею, чего вы от меня хотите.
Инспектор улыбнулся и повернулся к Беллу:
— Каким по счету он пришел, Белл?
Белл поглядел как-то неуверенно.
— Этого я точно не скажу, сэр. Но голову даю на отсечение, он был одним из пяти посетителей в ту ночь.
— Вот видите… — начал было Слоун.
— Об этом мы с вами позже поговорим, мистер Слоун, — инспектор махнул рукой. — Продолжайте, Белл. Еще кто-то?
Белл снова принялся высматривать дичь, "затем ударил себя в грудь и сказал:
— И вот она была там, берусь утверждать под присягой! — он указал на Дельфину Слоун.
— Хм… — инспектор скрестил руки на груди. — Я предполагаю, что вы тоже не имеете ни малейшего понятия, о чем идет речь, мадам?
Белые как мел щеки мадам окрасил нездоровый румянец.
— Разумеется нет, инспектор. Я не понимаю…
— А ведь вы тоже утверждали, что никогда раньше не видели Гримшо.
— А я и не видела, — взвизгнула она. — И не видела!
Инспектор опечаленно покачал головой.
— Может, узнаете еще кого-нибудь, Белл?
— Так точно, сэр. — У Белла исчезла вся неуверенность, когда он шагнул к доктору Уордзу и тронул его за плечо. — Вот этого господина я узнал бы и через тысячу лет. Его кустистую каштановую бороду забыть просто невозможно.
Казалось, инспектору доставляло глубокое удовлетворение то, как развиваются события. Он поглядел на английского врача.
— А каким приходил он, Белл?
— Последним, — сказал Белл решительно.
Уордз отреагировал холодной усмешкой.
— Это просто невероятно. Какое отношение я имею к этому американскому висельнику? И какой мотив вы можете мне приписать — зачем бы мне было посещать такого типа?
— И это вы спрашиваете у меня, доктор Уордз? — Старик улыбнулся. — Я считаю более целесообразным спросить об этом у вас. Человек, который научился помнить в лицо тысячу людей, опознал вас. И вы должны согласиться, что Белл прав, когда утверждает, что ваша физиономия запоминается особенно легко.
Уордз вздохнул.
— Собственно, мне не следовало бы даже объяснять вам, что как раз этот пункт не в вашу пользу, инспектор. Вы сами должны признать, что в мире нет ничего легче, чем подделаться под меня…
— Весьма остроумно, доктор! — воскликнул инспектор, хлопая в ладоши. — И очень кстати. Мы учтем это ваше замечание и будем предполагать отныне, что у вас есть двойник. Я просто ради формальности хочу попросить: укажите точно, что в таком случае вы делали в интересующее нас время вечером тридцатого сентября.
Доктор Уордз наморщил лоб.
— Вечером в четверг… весьма сожалею, инспектор, едва ли вам стоит ожидать от меня, чтобы я точно вспомнил, как провел каждые полчаса на прошлой неделе.
Вдруг все обернулись туда, где сидела Джоан Бретт — она сказала спокойно, не сводя глаз со знаменитого окулиста:
— Милый доктор, мне кажется, ваша галантность вам изменяет… Только вчера вы как истый рыцарь защищали миссис Вриленд… Почему же вы сегодня не удостоите такой чести меня?
— В самом деле, — тотчас же воскликнул Уордз, и его карие глаза засветились, — мне действительно нет извинения, Джоан. В четверг вечером я выходил в город вместе с мисс Бретт.
— Выходили в город? — Инспектор медленно перевел взгляд с врача на Джоан. — Мило, очень мило…
— Да, — быстро сказала Джоан. — Это было после того, как я увидела, что Гримшо пришел к мистеру Халькису. Я вернулась в свою комнату, и тут ко мне постучался доктор Уордз и спросил, не желаю ли я немножко прогуляться с ним.
— Совершенно верно, — подтвердил англичанин. — Вскоре мы вышли из дома и отправились в маленькое кафе на 57-й улице. Это был восхитительный вечер. Домой мы вернулись, должно быть, уже около полуночи. Не так ли, Джоан?
— Примерно так, доктор.
Старик буркнул что-то себе под нос.
— Белл, вы по-прежнему уверены, что перед вами последний посетитель Гримшо?
Белл ответил упорно:
— Это он, и никому меня не переубедить.
Доктор Уордз ухмыльнулся. Инспектор вскочил на ноги.
— Итак, мы установили личности мистера Слоуна, миссис Слоун и доктора Уордза. А как с теми двумя личностями, которых нам недостает, Белл?
Белл покачал головой.
— Там больше никого не было из присутствующих здесь людей, сэр. Тогда приходил один очень высокий мужчина, я бы даже сказал, настоящий великан. У него были волосы с проседью, багровое лицо, и говорил он, как ирландец. Я уже точно не помню сейчас, каким по счету он приходил — то ли между этой дамой и этим господином— тут он указал на миссис Слоун и доктора Уордза, — то ли он был одним из первых двух посетителей.
— Итак, высокий ирландец? — проворчал инспектор. Он сердито оглянулся. Его серые глаза, казалось, пронизывали собравшихся насквозь. Было ясно, что он ищет того несчастного, которого не мог припомнить Белл. Вдруг его взор озарился, он воскликнул:
— А ведь здесь кое-кого нет! Я все время чувствовал, что кого-то не хватает!.. Чейни! Где этот юный борзой пес Чейни?
Все уставились на него недоуменно.
— Томас, кто сегодня дежурит внизу у входной двери?
Белье сделал виноватое лицо и ответил тоненьким голоском:
— Флинт, шеф.
— Приведи его сюда.
Велье исчез так стремительно, что при виде этого инспектор даже смягчился. Но вся его благостность разом испарилась, стоило появиться Флинту, ростом почти не уступавшему сержанту.
— Входите-ка, Флинт, — сказал инспектор, и в голосе его зазвучали угрожающие нотки. — Входите, не стесняйтесь.
Флинт пробормотал.
— Как прикажете, шеф.
— Вы видели, как Аллан Чейни выходил из дома, Флинт?
Флинт судорожно сглотнул.
— Так точно, шеф.
— Когда?
— Прошлой ночью, шеф. В одиннадцать пятнадцать, шеф.
— Куда он пошел?
— Сказал, что идет в свой клуб.
Инспектор спокойно спросил:
— Ваш сын является членом какого-нибудь клуба, миссис Слоун?
Дельфина Слоун заломила руки:
— Нет, инспектор. Я не понимаю…
— Когда он вернулся, Флинт?
— Он не вернулся, шеф.
— Он не-вер-нул-ся? — голос инспектора был пугающе спокоен. — Почему же вы не доложили об этом сержанту Велье?
Флинт был ни жив, ни мертв.
— Я как раз собирался доложить, шеф. Вчера я заступил на пост в одиннадцать, а сейчас как раз через несколько минут должен был сменяться, а потом как раз хотел прийти и доложить. Я думал, что Чейни просто где-то приятно проводит вечер, к тому же при нем не было никакого багажа, шеф.
— Подождите за двёрью. Я еще поговорю с вами, — сказал Старик.
Флинт вышел, пошатываясь, как приговоренный к смерти.
— Миссис Слоун, у вашего сына есть счет в банке?
— Да, инспектор, — прошептала она. — В торговом банке.
— Томас, позвони в торговый банк и спроси, не снимал ли сегодня деньги Аллан Чейни?
В порыве служебного рвения сержант Белье даже бесцеремонно отстранил Джоан Бретт, которая оказалась на пути к письменному столу. Он пробормотал какие-то извинения, но она, похоже, вообще ничего вокруг не замечала. Даже сконфуженный Велье был потрясен жалобным выражением ее глаз. Он отвернулся, чтобы скрыть волнение, и схватил телефонную трубку.
— Может быть, вы догадываетесь, куда мог податься ваш сын, мадам? — инспектор с ледяной вежливостью обратился к матери Аллана Чейни.
— Нет… вы же не думаете, что…
— А что вы на это скажете, мистер Слоун? Молодой человек не говорил вам, что намерен покинуть дом?
— Не сказал ни слова, могу вам поклясться.
Велье положил трубку.
— Птичка улетела, шеф. Сегодня в девять утра он снял со своего счета все деньги, все без остатка.
— Черт! — ругнулся инспектор.
Дельфина Слоун вскочила, дико озираясь, но тут же села, стоило мужу коснуться ее руки.
— Сколько денег было у него на счету?
— Четыре тысячи двести долларов, сэр. Он потребовал выдать их мелкими купюрами. Он был с маленьким чемоданчиком, по виду совершенно новым, наверное, только что купленным. Банковским служащим он ничего не объяснил.
Инспектор подошел к двери.
— Хагстрем!
Детектив, явно со скандинавскими чертами лица, вошел в комнату.
— Аллан Чейни скрылся. Сегодня утром он снял со счета в торговом банке четыре тысячи двести долларов.
Вы должны найти его. Вам нужно установить, где он провел ночь. И получите ордер на его арест.
Хагстрем исчез, вслед за ним стремительно вышел Велье.
Инспектор повернулся к компании. Когда он на этот раз обратился к Джоан Бретт, из его взора исчезло все благодушие.
— До настоящего момента вы, мисс Бретт, прилагали руку ко всему, что здесь происходило. Вы знали что-нибудь о бегстве Чейни?
— Нет, инспектор, — тихо ответила она.
— Может, кто-нибудь из присутствующих знал? — сердито спросил Старик. — Я хочу выяснить, что за этим кроется.
Он повернулся на каблуках: сержант Велье возник в двери, как ангел-мститель с карающим мечом.
— Что у вас, Томас?
Велье держал в руке листок бумаги, явно вырванный из записной книжки. Инспектор схватил его. Быстро подошли Эллери и Пеппер, и все трое стали читать тороп ливые каракули на листке.
— Я хотел бы кое-что зачитать вам, дамы и господа. Это записка, которую Велье только что нашел в доме, — сказал инспектор минуту спустя. — Она подписана Алланом Чейни. Послание гласит: «Я уезжаю. Вероятно, навсегда. В сложившихся обстоятельствах все становится бессмысленным. Все слишком запуталось, я не смогу ничего объяснить… Будьте счастливы. Наверное, мне лучше не писать больше. Это будет чересчур опасно для вас. Для вашей собственной пользы, прошу вас тотчас же сжечь эту записку. Аллан».
Миссис Слоун пыталась встать, но инспектор уже подошел и поднес записку к ее расширенным глазам.
— Это подпись вашего сына, мадам?
Ее рот судорожно открылся:
— Да. Бедный Аллан, бедный Аллан…
Инспектор громко спросил:
— Сержант Велье, где вы нашли эту записку?
— В спальне наверху;—пророкотал Велье. — Она была под матрацем.
— В чьей спальне?
— В спальне мисс Бретт.
Для всех присутствующих это было уже слишком.
Джоан закрыла глаза, чтобы не видеть враждебных взглядов и безмолвного укора в них. И не видеть тихого триумфа в глазах инспектора.
— Ну, мисс Бретт? — только и сказал он.
Она снова открыла глаза, в них стояли слезы.
— Я нашла эту записку сегодня утром. Она была подсунута под дверь моей комнаты.
— Почему вы нам сразу не заявили о ней?
Ответа не последовало.
— Почему вы не сказали о записке, когда выяснилось, что Чейни исчез?
Молчание.
— Что имел в виду Аллан, когда писал «это будет чересчур опасно для вас»?
Джоан Бретт всхлипнула.
— Ну, мисс Бретт?
Вместо ответа она вскочила, закрыла руками свое залитое слезами лицо, словно защищаясь от кого-то, и выбежала из комнаты. Было слышно, как она взбегает по лестнице.
— Сержант Велье, — холодно сказал инспектор. — С этого момента вы лично отвечаете за Джоан Бретт.
Эллери потихоньку подергал отца за рукав и шепнул так, чтобы не слышали остальные:
— Милый мой, высокочтимый папа, ты, наверное, самый лучший во всем мире полицейский. Но вот как психолог ты… — и он опечаленно покачал головой.
