13
На следующее утро солнечного октябрьского дня мир снова показался инспектору радостным и приветливым. В кабинете Старика вдруг возник доктор Самюэль Прау-ти. Пеппер, присланный прокурором для обсуждения срочных дел, сержант Велье и оба Квина уже истомились в ожидании его.
— Что нового, доктор?! — воскликнул инспектор с детским любопытством.
Праути не торопился отвечать. Вначале он нашел кресло поудобнее, неспешно уселся и устало вытянул руки и ноги.
— Докладываю по порядку, господа мои, — сказал он наконец, предварительно пожевав свою черную сигару. — Во-первых, Халькис имел честь умереть естественной смертью. За его сердце я не дал бы и понюшки табаку. Свидетельство о смерти, которое составил доктор Фрост, не вызывает ни малейшего сомнения.
— Никаких следов яда?
— Нет. Во-вторых, в случае с Гримшо все указывает на то, что он умер раньше Халькиса. Этот славный парнишка задал нам работы. Но я довольно уверенно могу утверждать, что Альберта Гримшо убили за шесть с половиной дней до того, как мы открыли гроб вчера утром.
— Другими словами, — сказал инспектор, — Гримшо убили либо поздно ночью в прошлую пятницу, либо рано утром в субботу.
— Совершенно верно. Однако мне показалось, что на естественный процесс разложения что-то слегка повлияло. Я бы не удивился, если бы оказалось, что труп, прежде чем попал в гроб к Халькису, лежал в каком-то сухом, непроветриваемом месте.
— Причиной смерти Гримшо однозначно было удушение? — спросил инспектор, следуя какой-то своей внезапной мысли.
— Совершенно однозначно. Его удушили голыми руками.
— Вы проанализировали пробы воды, которые я вам дал? — поинтересовался Эллери.
— A-а, вы об этом…
По всей видимости, полицейский врач был не особенно доволен результатами своих исследований.
— Я обнаружил там некоторые соли — в первую очередь известковые, которые типичны для жесткой воды. Вы же знаете, что наша питьевая вода жесткая. При кипячении эти соли осаждаются. Проба воды из кипятильника, которую вы мне дали, указывает на то, что это была кипяченая вода, в нее, безусловно, не доливали сырой.
— Примите выражение глубочайшего поклонения перед вашим искусством, доктор, — любезно сказал Эллери.
— А, не кривляйтесь. Хотите узнать еще что-нибудь?
— Нет. Большое спасибо, доктор, — ответил инспектор.
Доктор Праути потянулся, встал и удалился бесшумно, словно призрак.
— Теперь самое время прикинуть, что мы имеем, — начал Старик и энергично потер руки. Он перелистал бумаги, лежавшие перед ним. — Вот возьмем, например, этого Вриленда. Его поездка в Квебек неопровержимо подтверждается билетами, счетами из отелей, ну и тому подобным. Дальше идет Деметриос Халькис. В субботу, когда умер его двоюродный брат, он был у доктора Бел-лоуза — психиатра, который экспериментирует с ним уже много лет… Поиски отпечатков на вилле Халькиса не привели нас ни к чему. На письменном столе в кабинете покойного обнаружены отпечатки пальцев Гримшо, а также всех остальных обитателей дома… Что Питготт узнал у Бэрета, Томас?
— Питготт говорил с тем служащим, который принимает заказы по телефону, — ответил Велье. — Служащий клянется, что Халькис лично говорил с ним по телефону. Утром в субботу он заказал у него полдюжины красных галстуков. Время, которое называет служащий, совпадает. В книге доставки есть роспись Уикса в получении пакета.
— А как обстоит дело с пустым домом, сержант? — спросил Пеппер. — Вы обыскали дом?
— Рыцарь, облеченный доверием, — сумрачно начал Велье, — тотчас отправился в путь и перерыл всю эту юдоль печали. Но не обрел ничего. А ведь перерыл эту халабуду вплоть до трухлявого сундука в подвале.
Инспектор взял со стола очередную бумагу.
— Теперь перейдем к самому Гримшо, — сказал он. — Славненький послужной списочек. Во вторник на той неделе, когда он был убит, стало быть, двадцать восьмого сентября, его отпустили из Синг-Синга. Вы же знаете, что он схлопотал пять лет за подделки документов. В тот раз после совершения преступления его смогли поймать только через три года. До этого он был просто неуловим. Впрочем, пятнадцать лет назад он уже отсидел два года. Тогда в одном из музеев Чикаго, куда Гримшо нанялся вахтером, он украл картину.
— Это я и имел в виду, когда говорил, что подделками его репертуар не исчерпывается, — заметил Пеппер.
Эллери навострил уши.
— Кража из музея? Какое счастливое совпадение… С одной стороны, торговец произведениями искусства, с другой — музейный вор…
— Может быть, в этом что-то есть, — сказал инспектор, — но вернемся к тому, как он провел время после освобождения. Он вышел из тюрьмы, поехал в отель «Бенедикт», заведение третьего разряда на 49-й улице, и записался там под своей настоящей фамилией — Гримшо.
— Вы допрашивали персонал отеля? — осведомился Эллери.
— Никого не удалось найти, кроме дневного портье и хозяина, — сказал Велье. — Но я послал за ночным портье. Он должен сейчас подойти, может, он что-то расскажет.
— Ваши люди выяснили еще что-нибудь, инспектор? — спросил Пеппер.
— Разумеется, милый вы мой. Грямшо видели с какой-то женщиной в кабачке на 49-й улице. Это было в среду вечером, через день после его выхода на свободу. Шик уже пришел, Томас?
— Ждет за дверью. — Велье поднялся и вышел.
— Кто такой Шик? — спросил Эллери.
— Хозяин кабачка. Еще один тип из тех добрых старых времен…
Велье вернулся с коренастым мужчиной, на красной физиономии которого было написано, что он коротал долгую жизнь за бутылочками водки и пива.
— Доброе утро, инспектор. Славный денек сегодня, а?
— Подходящий, — усмехнулся Старик. — Присаживайтесь, Шик. Хотелось бы задать вам несколько вопросов. Мы знаем, что один трудновоспитуемый — по имени Альберт Гримшо — в среду вечером на прошлой неделе заявился на вашу адову кухню. Это верно?
— Вроде так, инспектор, — неуверенно ответил Шик. — Это тот парень, которого они убили, да?
— Вы всегда начеку, Шик… Его тогда видели с какой-то женщиной. Как на этот счет?
— Об этом я вам точно не могу сказать, инспектор, — отв. етил Шик и доверительно подвинулся поближе. — Я имею в виду, что никогда раньше не видел эту бабу.
— Как она выглядела?
— Ну, такая крутая, высокая блондинка, фигурка что надо. Я бы сказал, около тридцати пяти лет.
— И как они себя вели?
— Они пришли около девяти. Самый наплыв у меня бывает позже. — Шик кашлянул. — Ну, они сели, и Грим-шо заказал себе бутылочку пива, дама не захотела ничего. Они сразу же начали цапаться. Настоящая битва, я бы сказал. Мне, правда, не было слышно, о чем там спор, но, по крайней мере, я услыхал имя дамы — он называл ее Лили. Она была упрямая, как ослица. Вдруг встала и смылась. Гримшо чуть не лопнул от злости. Он посидел еще минут пять-десять, потом тоже ушел. Больше ничего не знаю, инспектор.
— Значит, Лили, высокая блондинка? — инспектор погладил себя по узкому подбородку и, казалось, задумался. — Хорошо, Шик. После того вечера в среду Гримшо еще приходил к вам?
— Исключено… Клянусь вам, инспектор, — сказал Шик.
— Мне поискать эту высокую блондинку? — спросил Велье.
— Задержи ее, Томас, может, она была его подружкой еще перед тем, как он попал в кутузку.
Велье вышел, но тут же вернулся с каким-то молодым человеком, на белом как мел лице которого остановились от ужаса широко раскрытые глаза.
— Это Белл, ночной портье из отеля «Бенедикт», сэр.
Инспектор кивнул Велье, чтобы тот отошел в сторону.
— Не бойтесь, Белл, — сказал он благосклонно. — Вы в кругу друзей. Я хочу только получить от вас пару справок. Как давно вы дежурите по ночам в отеле?
— Уже четыре с половиной года, сэр.
Молодой человек непрерывно мял в руках шляпу, так что она уже стала напоминать мокрую пеленку.
— Вы дежурили двадцать восьмого сентября?
— Так точно, сэр. Я уже давно не был в отпуске.
— Помните постояльца по имени Альберт Гримшо?
— Так точно. Это же как раз тот мужчина, о котором писали в газетах, что его нашли мертвым на кладбище, на 54-й улице.
— Очень хорошо, Белл. Меня радует, что вы в курсе. Вы поселяли Гримшо?
— Нет, сэр. Мой коллега — дневной портье.
— Тогда откуда вы знаете его?
— Да тут была одна странная история, сэр. — Белл явно понемногу успокаивался. — Во-первых, ночью, когда я дежурил, происходило всякое такое, чего я просто не мог не запомнить, потому что мне показалось, что тут дело не особенно чисто.
— В какую ночь это было? — живо спросил инспектор.
— Через два дня после того, как он приехал в отель. В ночь с четверга на пятницу… В эту ночь к нему в гости приходило сразу пятеро. И все за полчаса.
Инспектор повел себя странно. Он откинулся в кресле и взял понюшку табаку, как будто показания Белла не имели особой ценности.
— Продолжайте, Белл.
— В четверг, около десяти вечера я увидел, как Гриміло вошел с улицы с каким-то господином. Они как-то торопливо разговаривали, мне показалось, что они страшно спешили. О чем они говорили — я не расслышал.
— Как выглядел спутник Гримшо? — спросил Пеппер.
— К сожалению, не могу вам точно сказать. У него был поднят воротник и шляпа надвинута на самые глаза. Явно, чтобы его не узнали. Они пошли к лифту, и я потерял их из виду.
— Минуточку, Белл. — Инспектор обратился к Белье. — Томас, распорядитесь привезти сюда лифтера.
— Уже распорядился, шеф, — сказал сержант. — Гессе с минуты на минуту должен подъехать с ним.
— Хорошо, продолжайте, Белл.
— Почти в ту же минуту — Гримшо и его спутник еще стояли и ждали лифт — к моей конторке подошел человек и спросил Гримшо. Он хотел узнать, в каком номере тот поселился. Я сказал, мол, вон он там стоит, сэр. В этот же миг Гримшо исчез в лифте. «У него комната № 314», — сказал я. Господин, который спрашивал, посмотрел на меня как-то странно; казалось, он был очень взволнован. Но он пересек холл и стал ждать, когда снова придет лифт.
— И что же?
— Немного погодя я заметил женщину, которая так и металась перед входом то туда, то сюда. В конце концов она зашла ко мне и спросила: «У вас есть пустой номер рядом с 314-м?» Я сразу понял, что она подслушала номер комнаты, когда я назвал его тому господину. Странно все это, подумал я, что-то тут не ладно, тем более, что у дамы не было никакого багажа. На ее счастье, номер 316-й, рядом с комнатой Гримшо, был свободен. Я взял ключ и позвал горничную. Но дама сказала, что найдет номер сама и провожать ее не стоит. Я дал ей ключ, и она пошла к лифту, на котором как раз уже поднимался тот другой господин.
— И как она выглядела?
— Такая маленькая коренастая женщина средних лет.
— Под какой фамилией она записалась у вас?
— Миссис Дж. Стоун. Но я сразу понял, что она пытается изменить свою подпись. Она специально расписалась неразборчиво.
— Она блондинка?
— Нет, сэр. Брюнетка с проседью.
— Вы говорили, что их было пятеро. Кто были еще двое?
— Через минут пятнадцать-двадцать пришли два господина и спросили, живет ли у нас Альберт Гримшо и в какой комнате.
— Они что, пришли вдвоем?
— Нет, сэр. Сначала один, а потом, минут через пять или десять — другой.
— Как вы думаете, вы сумеете их опознать?
— Совершенно уверен, — сказал Белл и добавил доверительно — Я сразу же насторожился, потому что все люди, которые спрашивали Гримшо, вели себя так, словно не хотели, чтобы видели их лица. И к тому же все они сильно нервничали.
— А вы заметили, когда эти люди покинули отель?
Лицо Белла вытянулось.
— Готов казнить себя, сэр. Конечно, мне нужно было отнестись к этому более внимательно. Но тут прибыла целая компания артистов, которых я должен был поселить… и пока я это делал, так и не заметил, куда делись те люди, которые приходили к Гримшо.
— А что стало с женщиной, которая снимала номер?
— Тут тоже все странно. Когда я на следующий вечер снова заступил на смену, коллега сказал мне, что кровать в номере 316-м нетронута. Горничная доложила ему об этом. Ключ торчал в замке. Все указывало на то, что женщина исчезла вскоре после того, как сняла номер.
— А как было в другие дни: во вторник, в среду, в пятницу? К Гримшо кто-нибудь тоже приходил?
— Этого я не могу вам сказать, сэр, — ответил ночной портье. — Его больше никто не спрашивал. Вечером в пятницу он велел подать свой счет и ушел, не оставив своего будущего адреса.
— Я с удовольствием поглядел бы на этот номер, — проворчал инспектор. — После Гримшо жил кто-либо в номере 314?
— Так точно, сэр. Жили три разных постояльца.
Пеппер огорченно покачал головой.
— Если вообще там и были следы, инспектор, то теперь они наверняка стерты и смазаны до неразличимости.
Тут вдруг подал голос Эллери:
— У Гримшо была комната с ванной?
— Так точно, сэр.
Вернулся Велье:
— Там за дверью ждет Гессе с лифтером из отеля «Бенедикт».
— Впусти его.
Лифтером оказался молодой негр, кожа которого от страха приобрела фиолетовый оттенок.
— Как тебя зовут, сынок?
— Уайт, сэр.
— Господи — боже ты мой, — проворчал инспектор. — Ну хорошо, Уайт так Уайт… Ты помнишь мужчину по имени Гримшо? Который на прошлой неделе жил у вас?
— Джентльмен, которого задушили, сэр?
— Вот именно.
— Да, да… Я припоминаю его совершенно точно.
— Тогда, выходит, ты знаешь, что в прошлый четверг вечером, около десяти, он поднимался на лифте в сопровождении какого-то господина.
— Да… это я знаю.
— И как выглядел тот другой?
— Не знаю, сэр… Не знаю, как он выглядел.
— Может, ты еще вспомнишь о чем-нибудь? Ты ведь поднимал на этаж к Гримшо и других людей.
— Целую толпу, сэр. Снова и снова новые люди… Все, что я знаю, — это то, что мистер Гримшо со своим другом приехал на лифте на четвертый этаж… А потом я увидел, как они пошли к 314-му номеру… А затем они закрыли дверь. Номер 314 как раз напротив лифта, сэр.
— А о чем они говорили в лифте?
Негр простонал:
— У меня сейчас совершенно пустая голова, сэр… Я не знаю… не знаю.
— Ну хорошо, ты можешь идти.
Уайт исчез как дым.
Инспектор поднялся и надел пальто. Беллу он сказал:
— Ждите меня здесь. Я покажу вам несколько людей, среди которых могут оказаться ваши старые знакомые, — с этими словами он вышел из комнаты.
Пеппер уставился на стенку.
— У меня не выходит из головы украденное завещание, мистер Квин, — сказал он Эллери. — Прокурор заявил, что от того, как решится этот вопрос, будет зависеть моя дальнейшая карьера… Но порой у меня такое чувство, что мы никогда не найдем это завещание…
— Дорогой мой Пеппер, — Эллери заговорил успокаивающим тоном, — я могу сказать вам, у кого в данный момент находится завещание, если оно вообще еще сохранилось.
— Вот как? — спросил Пеппер, не веря услышанному. — У кого?
Эллери вздохнул.
— У кого? Ни у кого иного, как у того, кто положил тело Гримшо в гроб к Халькису.
