Глава 23
Перебор
Не всегда встречи лучших и старых друзей получаются радостными и бесшабашными. Порой они омрачаются треволнениями и текущими неприятностями. Да и не только ими, а реальными опасениями за свою жизнь. Так происходило и в данном случае.
Изначально Поль выхватил пистолет, изготовил его к стрельбе. Потом зашептал Ласке, совершенно забыв при этом о нянечке:
– Стой здесь и не смей входить до моего разрешения! Если начну стрелять – тут же беги на улицу. Дальше действуй по обстановке: либо прячься, либо поднимай криками соседей.
Лишь заметив краем глаза, как ребёнок был живо подхвачен на руки и снесён с крыльца, понял, что Элен Макиллайна свою новую воспитанницу в обиду никому не даст.
Затем, осторожно приоткрывая дверь, двинулся вперёд. Сделав первый шаг в прихожую, замер по двум причинам. Первая: из кухни доносились странные звуки, словно кто-то рубил нечто и натужно при этом «ухал». И вторая причина: взгляд уткнулся в сползшую на пол накидку, за которой виднелись округлые бока… Труммер даже сморгнул пару раз, желая удостовериться, что ему не кажется! Но после этого уже никаких сомнений у него не осталось: на полу в его прихожей лежали три здоровенные чешуйчатые пиняссы!
Что это такое, а’перв знал прекрасно. Потому что одна из его первых миссий с Бенджамином как раз и была связана с поиском этих растений на их прародине. Порой впадающий в болтливость Прогрессор много рассказал об этом чуде. Причём и некую тайну приоткрыл об истинном назначении пиняссы. Считалось, что она помогает властелинам постоянно омолаживаться, а это было совсем не так. Чудесный плод позволял вечно живущим дэмам постоянно оставаться в хорошем настроении, поддерживать тонус, тягу к новому и радоваться жизни. Этакий афродизиак против хандры.
Что нисколько не снижало баснословной ценности плода и не устраняло смертной казни любого, кто посмел бы на эту панацею покуситься. То есть поневоле запаникуешь, когда, возвратившись домой, застаёшь причину собственной смерти валяющейся у себя под ногами.
Ещё и эти подозрительные звуки из кухни! К тому же уханье явно женское! И следовало выяснить, кто его издаёт и чем при этом занимается.
Несколько крадущихся шагов, и вот уже хозяин дома, держа пистолет на изготовку, заглядывает в кухню, из которой ещё и запахи готовящейся пиши разносятся. И вновь впадает в ступор. Какая-то молодая, замурзанная девица, лицо которой наполовину скрыто под космами волос, хозяйничает, как у себя дома. Выряжена в униформу не то охранника, не то тюремщика и залихватски кромсает кинжалом плод пиняссы, лежащий на самом большом подносе. Дубовая, чуть ли не каменная структура растения поддавалась с трудом. Бесценные крошки разлетались по всей кухне. Но уже полная миска, стоящая рядом, красовалась маленькими, истекающими соком кусочками. Им ещё предстояло побыть на воздухе минут пятнадцать, чтобы окончательно превратиться в лакомство медово-пастельной консистенции.
Ну и следовало принимать какие-то меры или приступать к выяснениям «кто есть кто?». Поль быстро оглянулся, не подкрался ли кто со спины (хотя пока он пялился на рубщицу пиняссы, его могли раз сорок пристукнуть по затылку!), и попытался строго прикрикнуть на незнакомку. К сожалению, осипшее горло подвело, получился скорее хрип, чем властный вопрос:
– Ты кто такая? И что здесь делаешь?
И ему нисколько не показалось, что девица, ещё только полуобернув голову в его сторону, уже изготовилась к броску кинжала. Но сдержала своё движение в самом начале, пару мгновений разглядывала парня, а потом с улыбкой воскликнула:
– А! Ты, наверное, Поль Труммер?! Ты-то нам и нужен! – и не дожидаясь ответа, крикнула в сторону люка, ведущего в подпол: – Галли! Твой дружок припёрся! И меня пристрелить хочет! Спасай, пока ещё не поздно!
Из подпола послышался радостный визг, и, словно подброшенная снизу пружиной, наверх вылетела баронета Фойтинэ собственной персоной. К тому моменту Поль уже засунул пистолет в кобуру, поэтому обнял повисшую у него на груди подругу крепко-крепко. После чего он и прыгал, и кружился с ней, и целовался, и что-то глупое, совсем бессвязное бормотал. Настолько радость встречи выбила все остальные мысли из головы вместе с переживаниями и разными проблемами. Галлиарда вела себя точно так же: просто жутко радовалась и лепетала разные несвязные между собой междометия.
В себя они пришли только минут через пять. Да и то не по причине, что кончили радоваться. А по причине двух слишком хмурых взглядов, которые буравили их с обеих сторон. Это так требовали к себе законного внимания Ласка и Аза. Они обе не скрывали своего недовольства. Девочке казалось, что брат не обниматься должен с какой-то тёткой, а её представлять и расхваливать. Ну и маркиза Рейна, похоже, ожидала чего-то подобного от своей подруги.
Только стоящая за спиной малышки няня умудрялась сохранять на лице вежливое, полностью нейтральное выражение.
Первым вспомнил, что они здесь не одни, Поль. Поставил подругу рядом с малышкой и начал представление:
– Это Ласка, моя младшая сестра. Её десять лет, и она теперь будет жить со мной. А это Галлиарда, моя лучшая подруга, которая будет тебя любить так же крепко, как и я.
Баронета присела и без всяких церемоний или заигрываний просто сгребла девочку в объятия:
– Ласка! У тебя самое красивое имя в мире! И я тебя уже не просто люблю, я тебя обожаю!
Дитё тут же поплыло от искренности чувств, растаяло от жаркого объятия и предалось взаимности. Худенькие ручки тоже изо всей силы обняли свою новую не то маму, не то старшую сестру, не то лучшую подругу. И в течение минуты оба женских существа даже успели посекретничать между собой, что-то нашёптывая друг другу на ушко. То есть контакт состоялся и не мог не радовать Труммера своим положительным итогом.
Намного сложней и неадекватно прошли последующие знакомства. С няней получилось ещё как-то нейтрально:
– Это Элен Макиллайна, учительница. Она будет вести домашнее хозяйство, готовить и опекать Ласку. Также преподавать ей разные школьные предметы.
Судя по некоторым мимическим сокращениям на лице Элен, можно было заметить её некоторое недовольство и возмущение при словах «…вести домашнее хозяйство, готовить…». Что только подтверждало возникшие по пути с рынка опасения Поля: «Чувствую, что я ещё с этой няней намучаюсь!»
Но присела мадам Макиллайна в книксене учтиво и с уважением. Правда, слишком уж жеманно поджимая губы при этом. Словно хотела что-то сказать, да сдержалась.
Затем наступила очередь знакомиться ещё с одной гостьей. И Труммер решил предварить это знакомство благожелательной улыбкой и бесхитростным комплиментом:
– А это что за разудалая рубака? Вроде и симпатичная, а подходить к ней и знакомиться страшно. Вон как лихо кинжалом орудует. На плантациях научилась?
И опять ему показалось, что девушка собирается его тем самым кинжалом изрезать на ломти до самого позвоночника. Но сосредоточиться на ощущении неправильности как-то не удалось. Бойко, экспансивно заговорила Галлиарда:
– Ну как тебе не стыдно обижать мою лучшую подругу?! Маркиза Рейна по умолчанию никогда не работала на плантациях! Она только недавно прибыла в сектор из одного знаменитого королевства. К тому же она моя коллега по спорту, поэтому имеет великолепный, сильнейший удар, о котором даже я мечтать не смею. Зовут её Аза, и ты имеешь полное право расцеловать её за все совершённые ею невероятные подвиги. Достаточно сказать, что она меня вызволила из тюрьмы, пару раз спасла от смерти и даже сюда доставила невероятным, экзотическим способом!
– Правда?.. – протянул поражённый парень, разглядывая женщину перед собой уже совсем иначе. – Да за такое геройство не то что расцеловать, а…
Он попытался заключить гостью в объятия и чмокнуть её хотя бы в щёчку, но неожиданно получил такой сильный толчок ладошками в грудь, что, не упрись спиной о стенку, грохнулся бы на пятую точку. И сразу заработал словесную угрозу в свой адрес:
– Руки не вздумай больше ко мне протягивать! А то поломаю!
Этот неожиданный инцидент рассмешил Галли до слёз. При этом она категорически встала на сторону своей подруги:
– Так его! Правильно! Пусть с уважением и трепетом к тебе относится!
– Я что, без уважения? – не на шутку обиделся Поль. – Да и ты же сама заставила меня её целовать за какие-то там подвиги. Можно подумать, мне самому сильно хочется с каждой замухрышкой любезностями обмениваться!
Высказался и сам тут же понял, что сболтнул лишнее. Обстановка на кухне вдруг стала словно перед грозой. В воздухе запах готовящейся пищи перебил запах атмосферного электричества. Какую-то девицу а’перв не опасался и чувству опасности не внял, но понял, что следует извиниться. Что и сделал без промедления:
– Аза, извини. И не обращай на мои словосочетания внимания. Они без всякой попытки унизить вырываются. Мы вон с Галли какими прозвищами порой не перебрасываемся, и «замухрышка» среди них – это нечто ласкательное и даже личностно-интимное.
Обстановка всё ещё не разрядилась, но повисшую паузу оборвала своим ангельским голоском Ласка:
– По-о-оль, а что такое «личностно-интимное»?
Можно было отделаться незначительной отговоркой, но брат решил ответить с максимально возможной искренностью:
– Это когда некоторые отношения возникают только между двумя людьми. Это – их секрет, и влезать туда посторонним нельзя и неприлично. Ну и более широкое понятие этих слов ты изучишь позже, когда станешь уже взрослой девушкой, – и тут же постарался перевести разговор на другую тему, многозначительно поглядывая при этом то на остатки плода пиняссы, то на подругу: – Нам ещё много предстоит чем поделиться о себе и своих приключениях, но давайте сделаем это позже. Пока предлагаю завершить ударными темпами приготовление ужина и определиться, кто и где будет спать…
– Аза будет жить с нами, ей больше некуда податься, – тут же заявила баронета. – И мы уже заняли для нас большую спальню внизу.
Подобное заявление ещё больше озадачило Поля. Он и так не мог толком представить, кого и куда поселить, а тут такая преждевременная инициатива. Но, с другой стороны, ведь подруга не знала сразу о двух нянечках. Да и сейчас не знает. Поэтому пришлось пускаться в рассуждения, попутно подавая нужную информацию:
– Воспитанием и уходом за Лаской помимо Элен будет заниматься и её сестра, Аннет Макиллайна. Она будет преподавать музыку, танцы и пение…
Кажется, этому сообщению больше всех удивилась маркиза Рейна:
– Ничего себе запросы у простого а’перва! Даже мне, маркизе в десятилетнем возрасте, таких преподавателей не нанимали. Или ты настолько богат, что деньги девать некуда?
– Беден я, к сожалению. Пока. Ну и сёстры Макиллайна, понимая мои временные финансовые затруднения, пока согласились поработать нянями бесплатно. Это во-первых. А во-вторых, чем это моя сестра должна быть хуже маркизы или замызганной графини? В ДОМЕ подобные титулы ничего не значат.
И опять запоздало пожалел, что непроизвольно обидел, если не оскорбил Азу. Всё-таки те, кто родился и вырос в Диких землях, слишком трепетно относились ко всяким «светлостям», «сиятельствам» и «блистательствам». Для них всегда было болезненно оказаться в Параисе и услышать в общественном транспорте обращения типа «Граф, подвинься!» или «Маркиз, передай на билет!». И ходили эти графы и маркизы как все, почти ничем не выделяясь из толпы, только и таская на себе какой-нибудь отличительный знак с личным гербом. А уж если их личный титул упоминали с пренебрежением, пенились невероятно, приходили в бешенство и нарывались на грубости. Чаще после грубостей и скандалов гибли или получали увечья. Потому что прибывшие на место драки жандармы не защищали их, а без всякого стеснения избивали графов и баронов. Ещё и поучали при этом, что всяких ублюдков избивать положено законом за их кичливость и неправомочное использование запрещённых титулов.
А ведь было ударение от подруги, что маркиза прибыла за Большую стену сравнительно недавно. Значит, привыкнуть не успела к положенному ей пренебрежению.
Положение исправила Галлиарда, по-простецки обняв подругу за плечи:
– Правда, мой друг замечательный? Смотри, как он здорово шутить умеет! – И сама первой захихикала. Аза на это скривилась, но угрожающий взгляд стал мягче, не таким жестоким. Так что баронета стала и дальше распоряжаться: – Ну раз нянечки у нас целых две, то пусть вместе со своей воспитанницей занимают большую комнату в чердачном пространстве. А ты, дружок, перебираешься в малую спальню первого этажа.
– Так, а-а-а!.. Это же несправедливо! – попытался качать права хозяин дома. Такое распределение его совсем не устраивало, потому что свою роскошную, огромную спальню он считал чуть не главным украшением всего дома. Столько сил в неё вложил, стараний и средств! А тут вдруг там поселятся две чужие тётки! Сестре-то ладно, не жалко…
– Иначе нельзя! – продолжала давить авторитетом и напором подруга. – Сестра должна обитать в светлом и большом помещении. Твоя подруга и её спасительница тоже хотят жить нормально. Так что терпи и радуйся, что мы у тебя есть! Правильно, девочки?
Все три разновозрастные «девочки» желали удобств и простора, поэтому полностью оказались на стороне Фойтинэ. В итоге показали слаженное взаимодействие: кивнули одновременно и величественно. И Труммер вдруг понял, что он уже тут как бы и не хозяин. Точнее, хозяин, но у которого полно родственников. И каждый этот родственник претендует на свой угол и будет драться за него с кем угодно. Не жалея при этом ни зубов, ни ногтей.
Ничего не оставалось, как пробормотать:
– Этак меня скоро вообще на улицу выгонят…
– А как ты думал, тютя?! – выдала Галли одно из словечек из их личностно-интимных прозвищ. – Если ты мужчина, то не стой тут на кухне, иди зарабатывай деньги и покупай нормальный дом, в котором легко смогут поместиться все твои близкие и родные.
– Спасибо, что надоумила! – ёрничал Поль, беря сестру за руку. – Как бы я жил без твоих советов?.. Ладно, Ласка, идём, я покажу тебе твою комнату, где ты будешь жить с нянями.
Они двинулись к лестнице, но прекрасно расслышали за спиной следующий диалог. Его начала Галлиарда на правах как бы главной хозяйки:
– Элен, не стой столбом! Помогай нам. Бери вон, натри свеклу для салата.
– Натереть? Это как? – растерялась та.
– Ты что, свеклу никогда не видела?
– Видела… Но только в салате…
– И никогда лично не тёрла её на тёрке? – изумилась баронета.
– Никогда… Я ведь учительница, а не кухарка.
После такого заявления раздался издевательский хохот маркизы Рейны. Наверное, она, и вполне справедливо, насмехалась над недалёким поступком Труммера. В смехе так и слышались слова: «Няню он нанял! А теперь сам для неё будет жрать готовить и мусор за ней выносить! Умора!»
И она была права. Тем более что послезавтра предстояло ещё одну такую же «няню» принести на носилках. Так та вообще ходить толком не могла. И тоже наверняка её руки ни подо что иное заточены не были, кроме как под нотные листы, клавиши, струны и взмахи платочком во время танца.
«Вот попал так попал! – глубоко задумался Поль, замерев на верхней лестничной площадке. – Ловко мне этот дон-пердон Сэлвик неликвидный товар втюхал! Нет чтобы сразу спросить, умеет ли мадам готовить! Так я, лопух, начертательной геометрией соблазнился! Тьфу ты!..»
И тем более неожиданно было услышать от замершей рядом десятилетней сестры:
– По-о-оль! Не переживай ты так. Я тоже научусь готовить и буду тебе всякие вкусняшки делать.
Глядя на неё, настроение сразу скакнуло куда-то в неведомые выси:
– Ах ты моя прелесть! – Он подхватил девочку на руки и закрутился с ней по комнате. – Ну как я могу о чём-то переживать, если ты берёшь надо мной опекунство?! Ха-ха! – бросил её аккуратно на громадную кровать и спросил: – А теперь хорошенько осмотрись и выбери, где, под каким окном ты будешь спать?
– Но тут же одна только кровать? – озиралась недоумённо малявка.
– Нет, три. Просто они составлены вместе, чтобы получилась одна.
– А зачем? – недоумевала сестра. – Это же смешно спать на такой! Или ты боишься скатиться на пол?
– Ну-у-у, как тебе сказать… – смутился парень. Но затем использовал непроизвольную подсказку и как бы откровенно признался: – Немножко боюсь… Только, чур, об этом никому не слова! А то меня засмеют! – получив заговорщицкий кивок, распорядился: – Но ты выбирай место, а я пока сниму крепления.
Процесс ассимиляции начался.
