Песнь тридцатая
Мартин Фьерро
Лишь заслышу я гитару,
лишь застонут струны в лад -
я сажусь с певцами в ряд:
песня радует мне душу,
в честном споре я не струшу,
с ровней побороться рад.
Слушайте, кто хочет слушать,
и простить прошу вас всех,
коли будет в чем огрех:
всякий может ошибаться,
кроме разве только тех,
кто за труд не хочет браться".
Мой совет певцу - не чванься,
коли будешь ты в чести,
а не будешь - не грусти.
Привелось нам выйти вместе,
значит, песнь - тут дело чести -
на два голоса вести.
Коль такой уж выпал случай -
отчего же свою прыть
на людях не проявить
всем в утеху и во здравье?
Тут не скромность, а тщеславье
заставлять себя просить.
Смолоду я был певцом,
был веселым от природы,
но пришли крутые годы,-
с самой той поры и впредь
обречен судьбой я петь
горькие свои невзгоды.
Если груз воспоминаний
сбросить с плеч удастся мне,
и об этом светлом дне
я спою для вас куплеты.
Коль согласен вторить мне ты -
в лад настрой струну к струпе.
Что ж, начнем, а там, гляди-ка,
кто-нибудь еще споет,
ведь певцам у нас почет;
пусть же для честного люда
струны тут звенят, покуда
не зардеется восход.
Я дорогу знаю - мне-то
не нужны поводыри,
ну, а ты уж сам смотри,
скажешь, коль придется туго;
справишься - сменять друг друга
будем мы хоть до зари.
Я готов, коль станут слушать,
петь, пока не рассветет;
ведь певцы такой народ -
времени всегда им мало.
В прежние года, бывало,
пел всю ночь я напролет.
Ну, а если кто не сдюжит,
пусть не ждет себе похвал.
Если ты гитару взял
на смех лишь честному люду -
лучше бы ты мыл посуду,
лучше бы ты шерсть чесал.
Негр
Вы, сеньоры, не взыщите,
я не больше, чем я есть,
для меня такая честь,
что судьба явила милость
и с певцом столь знаменитым
пожелала меня свесть.
Кое в чем я тоже белый,
взять хоть зубы - два ряда!
Много трачу я труда,
чтоб не помыкали мною:
лезть к чужому водопою -
быть настороже всегда.
Я в семье десятый сын,
но в работе и в игре я
старших братьев был сильнее:
ведь недаром есть словцо,
что десятое яйцо
у несушки всех крупнее.
Негры страх чадолюбивы,
хоть не любят громких слов,
каждый кровь отдать готов
за родимого сынка,-
все едино, как мака,
держат под крылом птенцов.
Я, однако, вольным рос,-
без стесненья и без страха
я носился, словно птаха,
у которой нет гнезда;
кой-чему я в те года
и учился - у монаха.
Знаю я не хуже прочих,
отчего бывают грозы,
отчего вослед за летом
зимняя приходит стужа,
где и как вода берется,
ливнем льющаяся с неба.
Знаю, чем земля богата,
что она скрывает в недрах,
где в ней золото родится,
и родится где железо,
и клокочут где вулканы,
изрыгая дым и пламя.
Знаю, где в морской пучине
водятся какие рыбы,
отчего растут деревья,
отчего бушуют вихри,-
то, что неизвестно белым,
негру бедному открыто.
Коль со мной добром - я добрый,
коли худом - я худой.
Ежели противник мой
хочет спорить - спорить будем.
Нам двоим шагать, а людям
разбираться, кто - хромой.
Если что нескладно выйдет,
пусть простит честной народ,
перед коим довелось
мне слагать куплеты эти:
нет нескладицы на свете,
чтобы худшей не нашлось.
Пусть певец и с черной кожей,
песнь не стоит обрывать;
слушать да на ус мотать
никому не помешает:
кто несведущ, тот узнает,
знавший будет крепче знать.
И за черным лбом бывают
мысли светлого светлей;
может, хоть лицом черней,
я душой не хуже прочих.
Что чернее черной ночи?
А ведь блещут звезды в ней!
Хочешь петь вдвоем - изволь.
Брось вопрос мне для начала,
и, хотя учен я мало,
к многолюдству не привык,
грубый у меня язык -
отступать мне не пристало.
Мартин Фьерро
Негр, тебе ль меня бояться,
если так ты умудрен?
Но, коль я спросить волен,-
услыхать хотелось мне бы,
под гитарный перезвон,
что зовешь ты песнью неба?
Негр
Слышно, первый из людей
был курчавым, чернокожим,
словом, на меня похожим;
белым удалось потом
память истребить о нем,
как о первенце о божьем.
Белый ад изобразит -
черта он малюет черным,
негр малюет белым черта.
Краска - что? Ведь суть не в ней:
бог, что создавал людей,
не делил их на два сорта.
Вот с чего хотел начать я,
а теперь ответ держу.
Вам, сеньоры, я служу
и, собранью на потребу,
как умею, расскажу,
что зову я песнью неба.
Много песен знает небо,
и печальных и веселых:
в них роса беззвучно плачет,
в них разгульно ветер свищет,
то в них бурный дождь рыдает,
то веселый гром хохочет.
Мартин Фьерро
Белых создал бог и черных,
мы равно его сыны,
и в страданьях мы равны.
Но ведь создал бог вначале
свет - дабы мы отличали
черноту от белизны.
Так не надо обижаться
и других язвить не след;
в цвете кожи срама нет,
но я хвастать им негоже!
всяк живет до смерти в коже
в той, в какой рожден на свет.
Я люблю певцов отважных,
что посмели и смогли.
Так еще нам удели
своего крупицу знанья:
я прошу, уважь собранье,
расскажи про песнь земли!
Негр
Знаньями я не хвалюсь,
но не больно я пугливый,
а напарник мой пытливый
раздразнить сумел меня:
так умеет из кремня
искры высекать огниво.
На вопрос я так отвечу
по своим познаньям скудным:
в песне, что земля поет нам,
слиты с плачем материнским
стоны тех, кто умирает,
крики тех, кто народился.
Мартин Фьерро
Негр, поешь ты как мужчина,
несмотря что ты юнец.
Истинных мужчин творец
наделил таким отличьем,
так же и в семействе птичьем:
птица с голосом - самец.
Коль имеешь этот дар
и, словам гитарой вторя,
ты из радости и горя
можешь плесть куплетов вязь,
не смущаясь, не кичась,
расскажи о песне моря.
Негр
Я судить о певчих птицах
не берусь - не птицелов.
Говорят, с десяток слов
может затвердить сорока,
но лишь самка; от самцов
в этом деле мало прока.
Уж не знаю, разуменья
мне достанет или нет,
чтобы дать тебе ответ.
Но взялся, так уж, не споря,
за тобой иду вослед:
расскажу о песне моря.
Ежели бушует буря -
завывает и ревет,-
это море песнь поет:
надрывает оно душу,
горько жалуясь, что суша
волнам ходу не дает.
Мартин Фьерро
Ты пока свое искусство
показал едва на треть;
на вопрос еще ответь,
коль твоей достанет мочи:
есть ведь песнь у темной ночи,
можешь ты о ней нам спеть?
Негр
Не вонзай без нужды шпоры,
больше думай о коне,-
так говаривали мне.
Знай, расспрашивать охочий,
знай: немало песен ночи
я подслушал в тишине.
Лишь на суету дневную
ночь накинет свой покров,
раздается чей-то зов,
и на этот зов печальный
отвечает отклик дальний
из неведомых краев.
И пока не встанет солнце,
не прогонит мрак ночной,-
спящих будят вперебой
стоном, шепотом несмелым
души, что расстались с телом:
ждут молитв за упокой.
Мартин Фьерро
Негр, ты похвалы достоин
за искусный твой ответ,
поговорок и примет
помнишь ты, видать, немало,
знаний у тебя достало
объяснить и мрак, и свет.
Что ж, продолжи то, что начал,
и не говори "не дюж",
коли сам взялся за гуж.
Только знай, что нам с тобою
незачем мешать покою
к богу отлетевших душ.
Рассудительным моим
не пренебреги советом,-
злоба в песне под запретом.
Вот еще вопрос, и вновь
нас порадуй ты ответом:
как рождается любовь?
Негр
Бедный негр, простой пеон,
выдержу ли испытанье?
Приложу я все старанья,
соберу уменье все;
знать невежество свое -
в том уж есть крупица знанья.
Птаха вьется в поднебесье,
ты вглядись в ее полет,
вслушайся: она зовет
милую свою подругу.
Эта малая пичуга
песнь любовную поет.
Зверь - он в логове укромном
ото всех любовь таит;
вслушайся, как он рычит:
петь не может хищник дикий,
но в его свирепом рыке
песнь любовная звучит.
Всем - от мошек до людей,
сущему всему знакома
та любовная истома;
так уж рассудил господь:
он, создав живую плоть,
дал любовь всему живому.
Мартин Фьерро
Что же, негр, признать я должен
ты искусен и смышлен;
был сперва ты мне смешон,
но сумел внушить почтенье.
Сделай же нам одолженье,
расскажи: что есть закон?
Негр
Тьма премудростей на свете,
где мне все их понимать?
Лишь в своем - скажу опять -
я невежестве уверен;
но сдаваться не намерен,
ты спросил - мне отвечать.
Никакой я не искусник,
но в одном ты все же прав:
у меня упрямый нрав -
только подзадорь меня ты!
Так заваривают мате:
кипятком траву обдав.
Вот еще одна задача,
всех мудреней, всех трудней.
Разберусь ли толком в ней?
Так закон могу понять я:
писан всем он без изъятья,
а гнетет - простых людей.
С паутиной схож закон.
Он большому господину -
толстосуму или чину -
угождает, как слуга.
Кто силен - рвет паутину,
застревает мелюзга.
Коли грянет он, как ливень,
от него куда уйдешь?
Он людей кидает в дрожь.
Только будет всяк согласен:
навостренный нож опасен
не тому, кто держит нож.
Говорят: "Меч правосудья!"
Что ж, не спорю: только тот,
кто его пускает в ход,
рубит им наудалую
и не видит зачастую,
чьи он головы сечет.
Грамотей ответ бы дал
на вопрос такой мудреный
целой книжицей ученой;
я скажу на этот счет,
что под вывеской закона
беззаконие живет.
Мартин Фьерро
Негр, ты славные ответы
на вопрос даешь любой.
Встрече радуюсь с тобой,-
знай, в тебе есть искра божья.
Ты свой путь средь бездорожья
отыскал - гордись собой.
Песнь поешь ты складно, вольно,
против правды не греша,
тем она и хороша.
Правде той поклон мой скромный.
Важно ль, что с лица ты темный,
коль светла твоя душа?
Спорю я с тобой как равный,
пусть ты молод, нужды нет.
Нам, певцам, таить не след
от других свои познанья;
спрашивай, коль есть желанье,
мой черед держать ответ.
Негр
Спрашивать ты предложил,
я не стану упираться;
оплошаю, может статься,-
ты меня тогда поправь.
Что ж, начну: пустился вплавь,
так нельзя воды бояться.
Хочется узнать побольше,
жить невеждой тяжело.
Может, коль на спор пошло,
облегчишь ты это бремя?
Объясни мне - что есть время,
вес, и мера, и число.
Дашь ответ - твоей победой
и закончится наш спор,
не нарушу уговор.
Скольких уж певцов я встретил
на вопросы не ответил
ни один мне до сих пор.
Взять число: зачем оно?
Может, мыслю я превратно,
только мне вот непонятно:
почему творец опять
все, что он решил создать,
повторяет многократно?
Мартин Фьерро
Негр, ты, скорый на ответы,
на вопросы тоже скор;
не иначе, с давних пор
ты замыслил нашу встречу.
Что ж, попробую, отвечу,
может, тем и кончим спор.
И земля одна, и солнце,
лишь один и месяц ясный,-
бог творил, без повторенья,
мир единый, мир согласный.
Жизнь - едина: эту жизнь
бог вдохнул во все живое,
счет же человек придумал,
чтоб создать все остальное.
Негр
Что ж, теперь другой вопрос
я задам Мартину Фьерро:
невдомек мне, маловеру,
невдомек мне: почему
в мире сущему всему
положил создатель меру?
Мартин Фьерро
Я отвечу, и волен ты
мой ответ принять на веру.
Человек себе на пользу
выдумал число и меру.
Суетится человек,
отмеряет шаг свой каждый,
бог же мерил лишь однажды:
он людской отмерил век.
Негр
Мне ответь - и твой признаю
надо мною перевес;
не пустой мой интерес,
но певцу знать нужно это,
потому и жду ответа
на вопрос: что значит вес?
Мартин Фьерро
Много в мире божьих тайн,
их, не мудрствуя, приемлю.
Вес дал всем вещам создатель,
чтобы падать им на землю.
А еще мое об этом
есть такое разуменье:
на своих весах он наши
взвешивает прегрешенья.
Негр
На вопрос теперь последний
жду ответа твоего,-
и твое тут торжество
сам признаю перед всеми.
Для чего бог создал время?
Разделил зачем его?
Мартин Фьерро
Что же, и на этот счет
выскажу мое сужденье:
время - это промедленье,
все приходит в свой черед.
Вечным колесом катиться
времени в удел дано:
не было ему начала
и не кончится оно.
Разделили время - люди
с тем, чтобы могли они
оглядеть былые годы,
глянуть в будущие дни.
Коли есть еще вопрос
(вижу, ты пытливый малый),
дальше спрашивай, пожалуй,
я отвечу, как могу.
Вдруг я, старый да бывалый,
молодому помогу.
Сроду не был я кичливым,
не грешил и похвальбой;
только нашею борьбой
я не утомлен покуда.
В самый раз бы нам с тобой
спеть про жизнь простого люда.
Спой-ка, негр, о чем попроще,
что дудеть в одну дуду?
Приготовься, подожду.
Спой,- послушать всем в охоту,-
про себя, свою работу
в пампе, в летнюю страду.
Негр
Если знаньями я беден,
то не по своей вине.
Где уж петь мне наравне
с мастерами высшей пробы?
Только не прошу я, чтобы
делали поблажки мне.
В том, что я невежда круглый,
не признался ли я сам?
Побежденным быть не срам,
я не лезу во всезнайки;
но скажу вам без утайки,
что дразнить себя не дам.
В скачках тот не будет первым,
кто не ловок, кто не скор;
проигравши, свой задор
должен обуздать теперь я.
Что ж, рискует подмастерье,
с мастером затеяв спор.
Новичок дорогу в пампе
ищет на манер слепца:
кружит, кружит без конца,
обессилевши, измучась...
Вот на что похожа участь
побежденного певца.
Дуб и тот под ветром стонет,
ветви мощные клоня,
не судите и меня,
коли песнь звучит надсадно:
бесконечна, безотрадна
ночь после такого дня.
Слишком горько будет мне,
если зарекусь от пенья,
но да будет провиденье
мне порукою, что впредь
не для славы буду петь -
только сердцу в утешенье.
Уж написано, как видно,
мне злосчастье на роду,
и, куда я ни пойду,
от злосчастья не укрыться.
Ежели бедняк взбодрится -
сразу попадет в беду.
Трудно без надежды жить,
радости не ожидая;
спуталась со мной лихая
неотвязная печаль.
Что ж, коль не рожден для рая,
на небо глаза не пяль!
И позвольте напоследок
покаянье вам принесть
(скрыть не позволяет честь):
шел не только петь сюда я,-
есть обязанность святая,
долг за мной давнишний есть.
Я у матери моей
младшим сыном был, десятым;
старшим мы гордились братом -
силой, ростом, всем он взял.
Но сражен был наповал
драчуном одним завзятым.
Горе было безутешно,
много слез тут пролилось.
Все мы, сообща и врозь,
чтоб найти убийцу брата,
рыскали, но супостата
отыскать не удалось.
Из могилы брат не встанет,
поминать не след о нем;
он под солнцем и дождем
превратился в прах сыпучий.
Все ж, надеюсь, будет случай -
счет с убийцей мы сведем.
Если нам, певец почтенный,
предначертано судьбой
снова встретиться с тобой -
мы споем о наших близких
и о тех убийствах низких,
что случаются порой.
И прошу, сеньоры, вас
сделать для себя замету:
братья разбрелись по свету,
по, хоть много лет прошло,
а не позабыть им зло,
смерть не позабыть им эту.
Все назначенное нам
кроется от нас в тумане,
потому от предсказаний
воздержаться надо мне.
Разве о грядущем дне
можем мы узнать заране?
Мартин Фьерро
Наконец-то затяжная
прекратилась болтовня.
Долго, путая, темня,
злобное ты прятал жало,-
это с самого начала
было ясно для меня.
Раз друг дружку мы узнали -
время замолчать струнам;
не пристало также нам
портить праздник добрым людям.
Случай торопить не будем -
он небось придет и сам.
Я не знаю, что нас ждет,
быть я не хочу пророком,
но по жизненным дорогам
твердо мы должны идти;
не сверну и я с пути,
мне назначенного роком.
Вот мой путь: сперва - граница,
дальше - лиходей судья,
там попал к индейцам я...
А теперь снова здорово:
скрасить старость мне готова
негритянская семья!
Стало быть, десяток вас?
Ишь, и вправду многовато;
но какая вам цена-то?
Ведь свинья родит подчас
дюжину детей зараз,
да все детки - поросята.
Вы, такие вот, как ты,
памятливы и жестоки,
драки вам нужны да склоки,
забывать вам не с руки!
Люди ведь не пауки,
что сосут из жертвы соки.
Видел белых я и черных,
всяких видел драчунов,
смельчаков и молодцов,
а еще не взят могилой.
Хочешь - песней, хочешь - силой
я помериться готов.
Все мы под ярмом, и каждый
гуж натягивает свой.
Незачем мне рваться в бой,
драка мне не тешит душу,
но перед врагом не струшу,
мертвый он или живой.
Думал я - вспахал все поле,
ан еще осталась пядь.
Да неужто мне опять
в этом колесе крутиться?
Вбитый гвоздь, как говорится,
дальше некуда вбивать.
