Глава 4
В поисках баланса сил

 

Удар, нанесенный «Аль-Каидой» 11 сентября 2001 г., заставил США выполнить ответные действия, которые в результате эскалации вылились в войну на двух фронтах, в мелкие бои во множестве других стран и в угрозу войны с Ираном. Эти события определили прошлое десятилетие, и управление им станет центральным вопросом, по меньшей мере, первой половины десятилетия наступающего.

Очевидно, что США хотят уничтожить «Аль-Каиду» и другие джихадистские группы, чтобы защитить собственную территорию от новых ударов. В то же время другой серьезный интерес Америки в этой ситуации заключается в защите Аравийского полуострова и его запасов нефти, которую США не желали бы увидеть под абсолютным контролем какой-либо одной региональной державы, чтобы та смогла, так сказать, «сдирать» с США по 200 долл. за баррель сырой нефти. Пока у американцев есть влияние в указанном регионе, США предпочитают видеть арабскую нефть под контролем Саудовской королевской семьи и других местных монархий, сравнительно зависимых от США. Это и будет оставаться стратегическим императивом.

Естественным ограничивающим варианты действий США следствием подобной установки является то, что только две страны в регионе достаточно велики и сильны для господства на Аравийском полуострове: Иран и Ирак. Вместо того, чтобы оккупировать Аравийский полуостров в целях защиты поставок нефти, США проводят классическую стратегию империи: разжигают соперничество менаду Ираном и Ираком, делая их взаимными противовесами и тем самым успешно нейтрализуя мощь обоих государств. Эта политика предшествовала падению шаха в Иране в 1979 г., когда США поощряли конфликт между Ираном и Ираком, а затем способствовали достижению данными государствами урегулирования, в котором была заложена напряженность.

После свержения шаха в целом светское иракское правительство Саддама Хусейна, состоявшее из суннитов, начало войну с исламским, но преимущественно шиитским Ираном. На протяжении 80-х годов США оказывали поддержку то Ираку, то Ирану, пытаясь затянуть войну между этими двумя государствами, принимая, однако, меры к тому, чтобы ни одна из сторон не потерпела поражения. Примерно через два года после окончания ирано-иракской войны, в которой Ирак одержал победу с незначительным преимуществом, Саддам Хусейн попытался предъявить претензии на Аравийский полуостров, беззастенчиво совершив вторжение в Кувейт. Тогда США использовали свою подавляющую военную мощь, но только для того, чтобы изгнать иракские войска из Кувейта, воздержавшись от вторжения в Ирак. США в очередной раз продемонстрировали, что региональный баланс сил сам себя поддерживает, тем самым защитив потоки добываемой на Аравийском полуострове нефти (что и составляет главный интерес Америки в этом регионе), не прибегая к оккупации полуострова.

Этот статус-кво сохранялся до того момента, когда Усама бен Ладен 11 сентября 2001 г. изменил геополитическую реальность на Ближнем и Среднем Востоке и в Юго-Восточной Азии. Нанеся удары по Нью-Йорку и Вашингтону, бен Ладен нанес ущерб и причинил страдания множеству людей, но самым глубоким последствием этого деяния оказался соблазн президента США к отказу от успешной и давней американской стратегии. В сущности, бен Ладен заставил президента США пойматься на эту наживку.

Долгосрочная цель бен Ладена — воссоздание халифата, и он понимал, что даже для того, чтобы начать путь к восстановлению основанного на религии геополитического единства, национальным государствам исламского мира надо совершить революции и сбросить нынешние правительства, заменив их исламистскими режимами, которые будут разделять его планы и убеждения. В 2001 г. единственным государством, полностью разделявшим его планы, был Афганистан. Однако изолированный и отсталый Афганистан мог служить лишь временной базой (например, стать трамплином для прыжка в более важные государства вроде Пакистана, Саудовской Аравии и Египта) и был слишком бедным и примитивным, чтобы послужить чему-то большему.

Бен Ладен исходил из предположения, что в исламском мире многие в каком-то смысле разделяют его убеждения, но, принимая во внимание реалии власти, считал такую робкую поддержку либо незначительной, либо безнадежной. Для того чтобы начать продвижение своего проекта, ему надо было вызвать восстание хотя бы в одной, а лучше — в нескольких исламских странах. Пока массы мусульман относились к своим правительствам как к мощным и неустранимым данностям, сделать это было невозможно.

Как понимал бен Ладен, проблема являлась главным образом проблемой восприятия, ибо правительства в странах региона на самом деле были слабее, чем казались. Явная военная и экономическая мощь Пакистана, Саудовской Аравии и Египта зависела от отношений этих стран с христианским миром (бен Ладен думал о Западе как о христианском мире) и в особенности с ведущей христианской державой — США. Но бен Ладен предполагал, что даже при своей заимствованной мощи правительства этих стран все равно уязвимы. Его задачей была демонстрация этой слабости массам мусульман с последующим разжиганием серии восстаний, которые преобразят политику исламского мира. С выполнением этой задачи бен Ладен не справился, но его последователи продолжают сформулированную им стратегию, и их попытки «переформатировать» политику исламского мира, продолжающиеся с XIX в., останутся важной геополитической реальностью наступающего десятилетия.

Непосредственной краткосрочной целью ударов 11 сентября было ускорение данного процесса посредством атак на заметные американские объекты, находящиеся в самом сердце структуры имперской власти. Бен Ладен предполагал, что, продемонстрировав уязвимость даже самих США, он сможет ослабить представление мусульман о незыблемости правительств их собственных стран.

Удары 11 сентября лишь косвенно затрагивали Америку, и истинная природа американского ответа на дерзкий ход бен Ладена не имела особого значения, поскольку любые ответные действия США могли пойти ему на пользу. Если бы американцы ничего не предприняли, это свидетельствовало бы об их слабости; если же американцы отреагируют агрессивна их реакция подтвердит, что они действительно враги ислама.

Но хотя атаки были нацелены главным образом на психологию мусульман, их психологическое воздействие на американцев имело огромное значение. Неожиданность атак и то, что они были проведены с помощью средств, доступных в обыденной жизни (коммерческих авиалайнеров), а также многочисленность жертв — все вместе взятое вызвало панические настроения, Сколько еще террористических групп было заброшено в США? Обладает ли «Аль-Каида» оружием массового уничтожения? Из шока, вызванного событиями 11 сентября, американцы вышли с чувством личного страха, еще более сильным, чем после японского удара по Перл-Харбору. Возможность, что их самих или их близких могут завтра убить, оказалась вполне реальной. Правительству надо было заняться этим всепроникающим страхом, создавая видимость решительных действий.

Распространившаяся среди американцев психологическая тревога усугубила стоявшую перед правительством США стратегическую проблему. Сама по себе «Аль-Каида» (если только у нее не было оружия массового уничтожения) не представляла действительной стратегической угрозы. Однако если бы вызванный действиями «Аль-Каиды» обвал возымел в исламском мире эффект, добиться которого желал бен Ладен, и связанные с США режимы начали рушиться, это в конце концов оказало бы огромное воздействие на американскую стратегию. Например, падение правительства Египта изменило бы положение Израиля, и американская политика в регионе утратила бы опору. Если бы возникла угроза правительству Саудовской Аравии, это могло бы привести к нарушению или даже прекращению поставок саудовской нефти в США. Стратегическая угроза заключалась не в возможности уничтожения центров сосредоточения американского населения, инфраструктуры экономики или военной мощи, а просто в возможности политического успеха «Аль-Каиды» на Среднем Востоке — и это совершенно независимо от отдаленной мечты бен Ладена о воссоздании халифата. США, как и «Аль-Каида», четко обозначили стратегическое поле битвы. Сражение шло за сердца и умы мусульман. Но президенту США прежде всего надо было успокоить сердца и умы американцев и заверить их, что меры по защите территории США принимаются. ФБР энергично бросилось следить за всеми, в отношении кого были хотя бы малейшие подозрения в связях с «Аль-Каидой», в аэропортах модернизировали системы безопасности, но ни то, ни другое не произвело тогда особого впечатления. Во многих отношениях США продолжают действовать в соответствии с доктриной затраты огромных ресурсов на меры безопасности ограниченной эффективности ради того, чтобы успокоить обоснованные страхи американцев. Приведение ресурсов в соответствие с оперативной реальностью и представлениями общественности станет критически важной задачей следующего десятилетия.

Посягательство на чувство благополучия американцев требовало также захвата или уничтожения руководителей «Аль-Каиды». С точки зрения стратегии этот приоритет был сомнительным, но президенты должны удовлетворять не только желание американцев получить заверения, но и их желание мести. Дело усугублял тот факт, что «Аль-Каида» — малочисленная сетевая организация, ячейки которой охватывают весь мир и действуют без приказов, исходящих из центральной штаб-квартиры или центров командования. «Аль-Каида» поощряет своих сторонников наносить удары по собственной инициативе и совершенствовать тактику. Поэтому, хотя и можно совершать акты возмездия террористам, но уничтожить «Аль-Каиду» практически нельзя, ибо это не организация в привычном смысле слова: поскольку у «Аль-Каиды» нет ни инфраструктуры, ни вертикалей управления, то нет и реальной головы, которую следует отсечь.

Что имело стратегический смысл, так это применение минимальных сил для разрушения планирования, подготовки и командования «Аль-Каиды». Действуя из Афганистана, страны, не имеющей выхода к морю и портов, члены «Аль-Каиды» могли считать, что находятся в безопасности. Бен Ладен и его подручные наблюдали, как в 1991 г. проходила операция «Буря в пустыне», и по опыту обучения, которое проводили американские инструкторы в Афганистане во время войны с советскими войсками, имели определенные представления о том, как действуют вооруженные силы США. «Буря в пустыне» особенно наглядно показала «Аль-Каиде», что даже если в какой-то стране есть порты, пригодные для высадки войск, американцы помешаны на планировании, а последнее требует времени. С приближением зимы руководители «Аль-Каиды» могли вполне разумно рассчитывать на то, что, даже если США решили прийти в Афганистан в погоне за главарями террористов, никакие военные действия до весны невозможны. Для успеха вторжения исключительное значение будет иметь пакистанский порт Карачи, а переговоры об его использовании могли привести к откладыванию вторжения на еще более продолжительный срок.

Однако администрация Буша-младшего не могла ждать весны. Президент действительно очень хотел разрушить или хотя бы обезвредить «Аль-Каиду», но политические соображения вынуждали его предпринять незамедлительные, впечатляющие и видимые всем ответные действия. Террористические атаки потрясли уверенность в надежности американской обороны, и президенту необходимо было восстановить эту уверенность, одновременно создавая политическую базу на случаи затяжной воины. В этот момент Буш не мог допустить кризиса доверия к американскому процветанию, поэтому начинавшаяся в этой атмосфере война с террором должна была сказаться и на экономических решениях. Если на то, чтобы начать противодействие, Америке понадобилось бы не менее полугода, то и без того неясная политическая ситуация ухудшилась и президент лишился бы поддержки в усилии прежде, чем оно началось. Решение Буша действовать было одним из тех фатальных личных решений, которые могут в течение десятилетия сказываться на жизни миллионов людей. Последствия этого решения будут «окрашивать» большую часть наступающего десятилетия.

У данной спешки быта и вполне законная стратегическая причина: США хотели гарантировать, что режимы на Среднем Востоке наверняка не падут и даже не начнут пересматривать свои интересы, как на то рассчитывал бен Ладен. Хотя США, возможно, и рассматривали как мощную державу, их также рассматривали и как державу, не готовую идти на серьезные риски на Среднем Востоке. В свое время решения Рейгана (вывести американских военнослужащих из Бейрута), принятое после взрыва казарм морской пехоты США. Буша-старшего (не идти на Багдад после освобождения Кувейта) и Клинтона (вывести американских военных из Сомали), за которым последовали довольно слабые ответные меры на белее ранние атаки «Аль-Каиды», создавали впечатление, что ОНА не желают рисковать и нести потери. Тем временем правительства исламских стран столкнулись с реальной возможностью свержения в результате политического недовольства, разжигаемого способной и безжалостной тайной силой в лице «Аль-Каиды». Особенно велика эта угроза была для правительств, сотрудничавших с США.

Эти правительства не собирались становиться джихадистскими, но они не были готовы и к тому, чтобы подвергаться угрозам из-за тесных отношений с США. Они ожидали, что Америка продолжит свою политику ограничения рисков, так что для них сотрудничество с США представляло, по всей вероятности, серьезные риски, но малые преимущества без особых выгод. Например, американцы требовали, чтобы с ними делились разведывательными данными об «Аль-Каиде», но правительства исламских стран, не ожидавшие от США серьезной поддержки в долгосрочной перспективе, неохотно шли на такое сотрудничество. Чем более США медлили, тем ниже становилась готовность исламских стран оказывать Америке помощь.

Чрезмерно сосредоточившись на последствиях, которые атаки 11 сентября должны были вызвать в исламском мире, и не уделив достаточного внимания политическим и стратегическим необходимостям, которые эти атаки создали для Буша, руководители «Аль-Каиды» просчитались. Было очевидно, что США предпримут энергичные ответные меры, и. по указанным выше причинам, предпримут их скорее раньше, чем позже. Целью ответных мер должна была стать «Аль-Каида», а это означало, что операции развернутся в Афганистане.

В середине сентября 2001 г. США направили в Афганистан сотрудников ЦРУ, которые должны были достичь договоренностей с местными полевыми командирами. Одновременно США направили в Афганистан подразделения специальных сил и полувоенные подразделения ЦРУ, которые должны были сражаться против талибов бок о бок с афганцами и направлять удары ВВС США по позициям талибов. В частности, США заключили соглашение с «Северным альянсом» — группировкой выступавших против талибов организаций, которая заручилась российской поддержкой. Потерпев поражение в гражданской войне с талибами в 90-х годах XX в., «Северный альянс» приветствовал возможность отплатить талибам. Россия не возражала. Других полевых командиров просто купили. США также активно сотрудничали с Ираном.

Афганистан создал иллюзию вторжения, но то, что случилось тогда в этой стране, на самом деле было возобновлением гражданской войны, в которой одна из сторон пользовалась поддержкой США с воздуха. Бои, начавшиеся через месяц после 11 сентября, вели преимущественно афганцы, которых поддерживали ударами с воздуха самолеты, базировавшиеся на авианосцах, и бомбардировщики, базировавшиеся на авиабазах в районах Персидского залива и Индийского океана. Однако вместо того, чтобы сосредоточивать свои силы в районах крупных городов и таким образом становиться целями ударов бомбардировщиков В-52, талибы прибегли к классической тактике повстанцев: они рассеялись, а затем перегруппировались и возобновили борьбу.

В результате разгромить «Талибан» так и не удалось, но США все-таки достигли трех из своих целей, Во-первых, удалось обнадежить американцев, показав, что США способны защитить их военными действиями в любой точке мира. Это было не совсем правдой, но правдой, достаточной для утешения. Во-вторых, военное присутствие США в Афганистане дало сигнал исламскому миру, что США всецело отдают свои силы войне. Исламские лидеры, более искушенные в военных действиях, чем рядовые американцы, отметили, что основным вкладом американцев в войну оказалась поддержка с воздуха, тогда как бремя войны на суше несли афганцы. Эго не было убедительным свидетельством военных обязательств США, однако даже такое участие в боевых действиях было лучше, чем ничего. В-третьих, действия США нанесли урон «Аль-Каиде». Бен Ладен и другие главари «Аль-Каиды» бежали, но их структура командования была нарушена, что вынудила главарей стать беглецами. В результате они оказались в еще большей изоляции и в целом утратили свое значение.

В некоторых отношениях вторжение в Афганистан было трюком, но с его помощью удалось достичь некоторых успехов. США предприняли классический американский маневр — нанесли подрывной отвлекающий удар. Администрация Буша-младшего привела к власти в Афганистане правительство и предоставила ему защиту, зная, что большая часть Афганистана вне досягаемости этого правительства и что создания демократии не предвидится. Спустя 9 лет после вторжения работа США в Афганистане все еще продолжается, что, несомненно, станет проблемой, которую надо будет решить в наступающем десятилетии, чтобы двинуться в новое десятилетие.

Впрочем, с точки зрения членов «Аль-Каиды», действия США в Афганистане и других странах Среднего Востока являются для мусульман явным свидетельством того, что США — их враг. Джихадисты уклонились от столкновения, затаились в ожидании восстаний и свержения проамериканских режимов — обвала, которого так и не произошло. Режимы выжили, отчасти благодаря поддержке того, что называют «улицей», боящейся, что аппарат безопасности этих режимов по-прежнему жесток и эффективен, а отчасти потому, что эти режимы по-прежнему обеспечивают населению минимальные гарантии. Мусульмане поняли реальный смысл нанесенного США удара и сохранили свои прежние обязательства. Разведки Саудовской Аравии и Пакистана делятся информацией, но делают это неохотно и в определенных рамках, поскольку ни одна служба не желает вступать в тесные отношения с США, не имея явных указаний на то, как далеко намереваются зайти американцы. По мере того как становилось все более очевидным, что восстаний не будет, агрессивность «Аль-Каиды» в регионе нарастала.

Отправить