Книга: Убийство в закрытой комнате. Сборник рассказов
Назад: Олег Дорофеев Двойная тень
Дальше: Наталья Рыжкова Смертельный номер
Наталья Корсакова
Шесть зеленых слетев
Близнецы умудрились подраться в автокреслах, хотя между ними сидела гувернантка. Людмиле пришлось разнимать, давя авторитетом, жестокими угрозами лишить десерта и подкупом в виде засахаренных яблок. Мальчики, поломавшись, милостиво приняли подкуп и дружно зачавкали, отложив боевые действия.
Аделаида, единственная гувернантка, которая выдержала напор фантазии близнецов, тридцатипятилетняя крайне хладнокровная женщина с затейливой фамилией Вайлави, любила детей и имела ангельское терпение. Единственной ложкой дегтя была ее манера одеваться. Аделаида была фанатом готов. Первое время ее траурный облик, черные губы и обилие металлических украшений немного нервировали Людмилу, но потом все как-то само собой стало естественным и привычным.
Убедившись, что на заднем сиденье воцарилось затишье, Людмила покосилась на мужа. Модест, почувствовав взгляд, чуть скривил в улыбке тонкие язвительные губы и торопливо-небрежным жестом похлопал ее по колену. Мол, держись, мать, если что, я рядом. И тут же убрал руку, сосредоточившись на дороге. У него был пунктик по поводу безопасности.
Людмила посмотрела в зеркальце, освежила блеском губы, взъерошила локоны. Она всегда немного волновалась перед встречей с дедом. В последнее время они виделись все реже. Сказывалось то, что дед переехал за город, а у нее хлопотливой чередой шли выставки в картинной галерее, отнимавшие все свободное время. Хорошо хоть на новогодние каникулы ей удалось вырваться.
— Приехали, — известил Модест и обернулся к ней. Его лицо сияло удовольствием, как у выучившего урок ученика, — Дорогая, ты выглядишь великолепно.
Людмила привычно улыбнулась. Но не надоевшему комплименту, а радостному мальчишечьему восторгу в его глазах. Когда-то это чувство, которое она по невнимательности отнесла к своей персоне, заставило ее сказать то сентиментальное «да», закончившееся маршем Мендельсона. А Модест всего лишь увлекся в тот момент собирательством (так он называл коллекционирование картин), и долгие экскурсии по галерее радовали его, как ребенка. Когда же его интерес к картинам угас, она убедила себя в том, что никогда не была источником его страсти. Людмила была готова порвать эту иллюзию отношений, но появились близнецы, и она оставила все как есть. И хрупкий мир ее семьи обрел прочность выброшенного на берег корабля.
Муж вышел из автомобиля. Разминаясь, повел плечами, кому-то помахал рукой и большими, стремительными шагами направился к дому. Людмила обернулась к детям:
— Слушай мою команду, бойцы. Сейчас Аделаида вас отстегнет, и мы пойдем в дом. Идем тихо и без штурма. Команда ясна?
Близнецы переглянулись и дружно кивнули. Лица у них были очень сосредоточенными.
— Людмила Ивановна, — гувернантка оценивающе оглядела близнецов, — Вчера на елке было пятнадцать хлопушек. А когда мы уезжали, их осталось пять. Что будем делать?
Близнецы усиленно разглядывали пейзаж, старательно делая вид, что обсуждение хлопушек их не касается. Людмила усмехнулась. Мальчики явно подготовились к поездке. Не к месту припомнилось тщательно накрашенное лицо Светланы Игоревны, так старательно пытавшейся заменить ей мать, но так и оставшейся мачехой. Ее театрально вздернутые брови и тонкие пальцы, прижатые к вискам, так настойчиво напоминавшие всем вокруг, как тяжело ей переносить здоровое времяпровождение двух восьмилетних мальчиков.
— Итак, бойцы. Выношу благодарность за подготовку к встрече, — бодро начала Людмила. Близнецы недоверчиво переглянулись и с опаской уставились на нее. — Прошу обязательно поприветствовать Светлану Игоревну. Как только увидите ее, скажите: «Здравствуй, бабушка». Все понятно?
Близнецы радостно засопели и закивали. Аделаида прыснула в ладошку, но тут же сделала серьезное лицо.
Видимо, ей тоже не нравилась эта холеная, высокомерная женщина, которая терпеть не могла, когда ее называли бабушкой.
— Хлопушки изымать будем?
— Даже не знаю, — Людмила задумчиво посмотрела на оттопыренные карманы курток у близнецов, — Что скажете, бойцы?
— Ну, мам, — Сашка торопливо сунул кулаки в карманы, — Новый год же скоро.
— Сегодня только тридцатое декабря, — уточнила Людмила, — Может, оставим на праздник?
— Мы уже поделили, — осторожно добавил Пашка, — На все каникулы хватит.
— Ладно, — решилась она, — Отстегивай, Дэла.
Близнецы еще в первый день знакомства сократили имя гувернантки до емкого «Дэлка», но Аделаида не обижалась и откликалась на все производные своего имени. После нескольких попыток заставить близнецов более уважительно именовать свою гувернантку Людмила бросила эту затею и сама быстро привыкла укорачивать это имя.
Когда близнецы, освобожденные из автокресел, с радостным гиком помчались к дому, Аделаида покачала головой:
— Ой, что сейчас будет.
— А это мы сейчас увидим, — рассмеялась Людмила, — Идем.
Они чинно вошли в гостиную. Картина разрушений от тайфуна под названием «приветствие близнецов» была живописной. Посреди комнаты неподвижно стояла Светлана Игоревна, щедро обсыпанная с головы до пят блестками из хлопушек. На ее высокой, замысловато-величественной прическе из обесцвеченных волос висел клок синего серпантина, трагично оттеняя глубокое потрясение, отразившееся на ее лице.
В кресле у стола сидел отец, отряхиваясь от конфетти, но, судя по довольному виду, который он пытался замаскировать под хмуро сведенными бровями, от бурного нашествия близнецов он был в восторге.
Какой-то незнакомый парень, тоже осчастливленный блестками из хлопушек, сидел в углу, под торшером и с интересом смотрел на Людмилу. Она отметила его приличный костюм и безукоризненно подобранный галстук.
— Привет, пап. Здравствуй, Светлана.
— Привет, солнышко, — отозвался отец, расплываясь в довольной улыбке, — А мы уже заждались.
— Людмила, — Светлана Игоревна откашлялась, — мне бы хотелось…
— На штурм! За мной! — Звонкий девичий голос донесся из соседней комнаты, — Готовь оружие!
Захлопали хлопушки, и раздался смеющийся голос домработницы Верочки:
— А вот я вас сейчас полотенцем.
Шум усилился, и близнецы во главе с Дарьей, тринадцатилетней крестницей деда, живущей по соседству, ворвались в гостиную. Светлана Игоревна вздрогнула и торопливо укрылась за креслом мужа.
Близнецы уже что-то жевали, и поэтому воинственный клич получился невнятным.
— Теть Люд, здрасти, — разгоряченно дыша, выкрикнула Дарья, — Мы тут немного размялись.
— Здравствуй, Даша, — улыбнулась Людмила. — Дед дома?
— Ага. Разговаривает с хмурым дядькой.
— С кем?
— Какой-то там сослуживец. — Дарья встряхнула головой, сбрасывая запутавшиеся в волосах конфетти, — Бывший. Они уже поругались. Теперь вот вроде помирились уже.
— Деточка, нехорошо подслушивать, — нервно заметила Светлана Игоревна, косясь на близнецов и выдерживая дистанцию.
— А я и не подслушивала, — возмущенно насупилась Дарья, — Этот бывший так кричал, что в коридоре было слышно.
Близнецы притихли, о чем-то совещаясь, но Аделаида уже спешила к ним, готовая пресечь дальнейшее развитие боевых действий.
— А вот и мы, — На лестнице появился дед в сопровождении пожилого мужчины, утиравшего красное лицо большим платком. Вдвоем они смотрелись потешно: долговязая и худая фигура деда контрастировала с низеньким и полным обликом незнакомца.
— Мальчики! А я вас и не приметил. Уж не приболели ли?
И распростер в стороны руки, принимая на себя бурный энтузиазм правнуков. Близнецы повисли на нем, и дед осторожно начал спускаться вниз, отстранив подбежавшую было Аделаиду, охваченную горячим намерением отцепить мальчишек.
— Знакомьтесь. — Дед обернулся к своему спутнику: — Федор Кузьмин. То есть Федор Олегович. Мой давний знакомый, бывший сослуживец и просто хороший человек.
Толстячок неловко поклонился и покраснел еще больше.
— Очень рад.
Близнецы отлепились от деда и радостно пальнули из хлопушек. Федор Олегович вздрогнул и криво заулыбался. А дед, подхватив его под руку, повел по комнате, знакомя со всеми. Когда он подошел к незнакомцу у торшера, Людмила прислушалась, но не смогла ничего разобрать из-за очередной пальбы близнецов.
Она села на диван и только сейчас заметила в противоположном его углу худенькую старушку. Аккуратная серая кофточка, белая блуза под горло, темно-серая юбка, туфли на низком каблуке. Все было незамысловатым, но в то же время таким домашним и уютным. Людмила кивнула ей, и та смущенно залучилась робкой улыбкой.
— Вот, — Дед подтащил сослуживца к дивану, — Моя внучка Людмила. А это Маргарита Сергеевна.
Старушка протянула руку и зарделась, когда Федор Олегович молодцевато ткнулся губами в ее запястье.
— Ну что вы. — Она выдернула руку, — Не надо.
Дед усадил сослуживца рядом с ней, отчего Маргарита Сергеевна легонько вздрогнула и чуть отодвинулась в сторону. Федор Олегович обиженно поджал губы, но старушка уже виновато тянула к нему сухонькие, тонкие ладони, чтобы загладить невольный порыв.
— Пора обедать, — крикнула из кухни Верочка.
— Ура-а-а! — закричали близнецы и помчались в столовую.
Вопреки ожиданиям обед обошелся без перевернутых тарелок. Видимо, мальчики очень проголодались. Людмила, сидевшая напротив близнецов, зорко присматривала за ними, временами делая строгое лицо и сурово обрывая все попытки устроить сражение на куриных косточках.
— Идем, есть разговор, — шепнул дед Людмиле после обеда, когда все разбрелись по угловым диванам гостиной.
Близнецы, заметив перемещение двух ключевых фигур по лестнице, сноровисто просочились в кабинет и устроили шумное приветствие, расстреляв еще две хлопушки. Дед изобразил смертельно раненного и рухнул на пол. Отпраздновать победу над телом поверженного близнецам не дала Аделаида. Она изящно выволокла довольных победителей, привычно ухватив обоих за лямки комбинезонов.
— Мальчишки… — улыбнулась Людмила и села в большое гостевое кресло у письменного стола. — Что ты хотел сказать?
— Вот, — Он вытащил из ящика зеленую папку и положил на стол.
— Что это? — Она раскрыла папку и невольно поежилась, увидев надпись: «Завещание».
— Небесная канцелярия требует. — Он неопределенно пожал плечами, словно речь шла о просроченной квитанции.
— Дед, — насторожилась Людмила, — мы же договорились. Только правду.
— Да, — согласно кивнул он и отвел взгляд, — Я болен, родная.
— Но как же так? — Она вдруг поразилась тому, как он постарел за те последние полгода, что они не виделись. — А врачи? Есть же клиники…
— Поздно, родная. Медицина здесь бессильна.
Она беспомощно уставилась на папку, выхватив сквозь полупрозрачную обложку строчку: «…завещаю все имущество моей внучке Людмиле…» — и разрыдалась. Жизнь без деда представилась ей уродливой и пустой. Он подошел, присел на подлокотник, привлек к себе и погладил по голове, как делал всегда, добрым волшебником разгоняя все детские горести.
— Не хочу, — прошептала она, уцепившись за пуговицу его пиджака. — Не хочу!
— Успокойся, родная.
— Ты давно узнал? Почему ничего не сказал? Я бы приехала, я бы…
— Тише, девочка моя. У тебя растут замечательные мальчуганы. Тебе нужно думать о них. Слышишь? А мне же ничем помочь нельзя. И точка. Не будем об этом.
Он вернулся за письменный стол и принялся искать что-то в бумагах. Людмила торопливо утерла слезы и растянула дрожащие губы в улыбке. Дед одобрительно кивнул:
— О деле. Я все отписал тебе. Почему тебе, а не сыну? К сожалению, вынужден признать, что Иван не сможет распорядиться имуществом во благо семьи. Из вас двоих только у тебя светлая голова. Возьми папку, почитай на досуге. Это копии документов, оригиналы у нотариуса.
— Хорошо, дедушка.
— Ну все, иди, — Он устало откинулся на спинку кресла, словно этот разговор отнял у него много сил. — Мне еще нужно кое с кем поговорить.
Людмила послушно вышла, стискивая в руках папку. В коридоре она чуть не столкнулась с тем незнакомцем, что сидел под лампой. На мгновение ей показалось, что он подслушивал. Но это, конечно же, показалось.
— Простите, — он обаятельно и белозубо улыбнулся. — Замечтался и не заметил вас.
— А вы, собственно, кто? — нахмурилась Людмила.
— Вот. — Незнакомец поспешно вытащил из кармана визитку. — Частный детектив. Меня нанял ваш дедушка.
— Захар Юрьевич Шанс, — прочитала Людмила вслух, — Где-то я уже слышала такую фамилию.
— Очень может быть. Обо мне иногда пишут в газетах. — Он довольно приосанился.
— И зачем дедушка вас нанял?
— Я должен был разыскать одного человека. — Взгляд у него был внимательный и в то же время ободряющий, как у психотерапевта. — Это Маргарита Сергеевна. Вы ее видели.
— А, это та милая старушка, — пробормотала Людмила, вспоминая уютную фигуру в углу дивана.
— Совершенно верно, — кивнул он и снова улыбнулся, на этот раз радостно и щедро.
— Я пойду. — Она отвела взгляд, пугаясь этой щедрости. — Мне нужно прочитать документы.
— Рад был с вами познакомиться, Людмила, — сказал он и отошел в сторону, уступая дорогу.
Она торопливо закрыла за собой дверь своей комнаты и уселась на кровать. Нерешительно повертела папку. Читать не хотелось. Она положила ее на прикроватную тумбочку и зябко закуталась в плед. Слезы потекли без всякого на то разрешения. Людмила сердито размазывала их по щекам, приказывая немедленно пересохнуть, но те не слушались. За окном повалил густой снег. Огромные, мохнатые хлопья разом заполонили все пространство. Она засмотрелась на это великолепие и незаметно для себя уснула.
Ее разбудило осторожное прикосновение к плечу.
— Людасик, — с чувством, очень похожим на нежность, произнес Модест. Она поморщилась, потому что терпеть не могла, когда он коверкал ее имя, — Проснись. Тут случилось…
— Что? — Она рывком села, за мгновение представив многочисленные беды, свалившиеся на близнецов, — Мальчики?
— Нет, с ними все в порядке. Мы не можем открыть кабинет Семена Петровича.
— А зачем вы хотите вломиться в кабинет деда? — нахмурилась Людмила.
— Видишь ли, — Модест замялся, — кабинет закрыт изнутри, а Семен Петрович не отвечает.
— У Верочки должен быть запасной ключ! — крикнула она, выскакивая в коридор. Там, у двери кабинета, уже стояли отец и Верочка. Людмила бросилась к ним. — Ну что же вы? Открывайте.
— Не могу, — Отец растерянно обернулся к ней. — С той стороны ключ в замке.
— Давайте сломаем дверь, — предложил Модест.
— Не надо. — Людмила вспомнила про отобранную у близнецов универсальную открывашку в виде узкой металлической пластины. Сунула руку в карман. Точно, эта штука так и лежит там со вчерашнего дня. — Я попробую вытолкнуть его из замочной скважины.
Она опустилась на колени и просунула пластинку в широкую замочную скважину, стараясь протолкнуть ключ вперед. Модест взволнованно засопел за плечом.
— Где дети? — спросила, не оборачиваясь.
— Аделаида устроила показ мультиков в домашнем кинотеатре. И близнецы, и Даша — все там, — поспешно доложил он, довольный, что хоть чем-то пригодился.
Ключ был массивным, с двумя бородками. Как и сам замок, он был скорее декоративным украшением, но дед любил такие штучки, стилизованные под старину. Наконец ей удалось выровнять и вытолкнуть его из замочной скважины.
— Готово. — Она поднялась.
Отец молча протянул ей запасной ключ. Она открыла дверь и заторопилась к письменному столу. Сзади кто-то придушенно вскрикнул, зашептались голоса. Людмила замерла. Дедушка сидел за столом, откинувшись на спинку кресла, неподвижный, с уродливым алым пятном на белоснежной рубашке.
— Семен Петрович, я… — раздался из коридора голос Захара, — Что случилось?
Людмила в смятении оглянулась, ловя его спокойный и ясный взгляд.
— Дедушка…
Захар бегло оглядел комнату, приблизился к деду, коснулся шеи.
— Всем нужно выйти, — сказал он, — Это место преступления, мы можем уничтожить улики.
— Да-да, — засуетился Модест и ухватил Людмилу за локоть. — Людасик, нам здесь не место.
— Документы. — Людмила растерянно потянулась к зеленой папке, — Как они здесь оказались?
— Людмила, ничего не трогайте, — предостерег Захар.
— Но эту папку дал мне дедушка, и она была у меня в комнате.
— Людасик, ну разве это важно сейчас? — пробормотал Модест, — Во всем разберется полиция.
— И слоники, — Людмила указала на шесть бледнозеленых нефритовых фигурок у перекидного календаря, — Они…
— Людасик, пойдем же, — Модест потащил ее к выходу, — Я понимаю, это слишком большое потрясение.
Людмила слабо отмахнулась, но позволила вывести себя из кабинета. В коридоре, уцепившись одной рукой за перила, словно боясь упасть, стоял отец и говорил с кем-то по сотовому. Верочка вдруг кинулась к Людмиле, обняла и, прижавшись головой к ее груди, заплакала.
— Бедная моя, крепись!
— Спасибо, — Людмила нерешительно погладила ее по плечу.
— Людочка, как такое можно? — прорыдала домработница. — Что же это такое? Прямо в сердце.
— Но зачем? — прошептала Людмила.
— Вот и я говорю, — Верочка отстранилась и смотрела на нее затуманенными, мокрыми глазами, — Его же все любили. Он был ангел, а не человек.
— Нужно вызвать полицию, — медленно, словно преодолевая встречный поток воды, сказала Людмила. Простые слова давались с трудом и казались нелепыми.
— Я вызвал. — Отец с недоумением смотрел на свой сотовый. — Только из-за снегопада они не скоро доберутся до поселка.
— Давайте спустимся в столовую, — предложил Захар, закрывая дверь кабинета на ключ. — Нужно кое-что обсудить.
— С чего это вы тут начали командовать? — Модест сердито обернулся к нему.
— Я считаю, что убийца находится в доме, — терпеливо, как ребенку, пояснил Захар.
— Вот как? — усмехнулся Модест, — И на чем основано это убеждение?
— Снегопад закончился примерно в четыре часа, а именно тогда я видел Семена Петровича в последний раз. Недавно я выходил на крыльцо, снег у дома не тронут. Выводы делайте сами.
— А может, убийца выскочил из окна с другой стороны дома? — буркнул Модест, — И вообще, хватит строить из себя Шерлока Холмса.
— Из столовой мы можем все увидеть, — сказал Захар, — В окнах оттуда открывается великолепный обзор на задний двор.
— Хорошо, давайте посмотрим, — кивнул отец.
Все спустились вниз. Захар подошел к французским окнам столовой.
— Как я и предполагал, следов нет.
— Бред какой-то, — фыркнул Модест, усаживаясь за стол. — Вы хотите сказать, что убийца — кто-то из нас?
— Я сказал, что убийца находится в доме, — улыбчиво поправил Захар.
— А, — отмахнулся Модест, — один черт.
Людмила села рядом с мужем. За окнами царил белый цвет, в его приглушенном сиянии была особая торжественность и чистота.
— И кто это, на ваш взгляд? — спросил отец и тоже сел за стол.
— Не знаю, — сказал Захар.
— Так узнайте! — срываясь на фальцет, крикнул отец. — Вы единственный из нас, кто хоть что-то в этом понимает.
— Вы предлагаете мне провести расследование до приезда полиции?
— Я предлагаю вам найти убийцу. В доме дети, и я бы не хотел…
Он умолк и мучительно нахмурился. Людмила потянулась к отцу через стол и взяла его руку в ладони, погладила. Тот благодарно пожал ее пальцы.
— Хорошо, — кивнул Захар. — Скажите, в доме есть потайные ходы?
— Вы романов начитались, юноша? — кисло скривился Модест, — Обратите внимание на толщину стен. Это же современный проект.
— Почему вы об этом спросили? — озадаченно посмотрел на детектива отец.
— Дверь была заперта изнутри, а убийца как-то смог оттуда уйти, — ответил Захар. — На общем балконе никого не было, снег там нетронут.
— На балкон из кабинета невозможно выйти, — сказала Людмила. — Дедушка не терпел сквозняков, и дверь балкона заколотили наглухо.
— А может, это самоубийство? — предположил Модест. — И не было никакого убийцы.
— Нет, — покачал головой Захар. — Семен Петрович не смог бы сначала убить себя, а потом вытащить нож.
Модест задумчиво побарабанил пальцами по столу.
— Этого я не учел. А когда, по-вашему, это произошло?
— Примерно два часа назад.
— Здесь нет тайных ходов, — сказал отец. — Могу показать чертежи дома.
— Верю вам на слово, — улыбнулся Захар. — Но тогда как из комнаты ушел убийца? Не мог же он пройти сквозь стены.
— Ушел и запер дверь, — пожал плечами Модест, — Это же очевидно.
— Нет, вы забываете о ключе с той стороны, — покачал головой Захар. Он очень эффектно смотрелся на фоне падающего за окном снега. Молодой, подтянутый, прекрасно одетый, излучающий уверенность, — Скажите, Модест Ильич, вы знали о заколоченной балконной двери?
— Нет, я слишком редко бываю в этом доме, — скривился Модест, — Меня подозреваете? А позвольте спросить, откуда вы узнали о времени убийства?
— Температура, — с удовольствием отозвался Захар. — Я коснулся его шеи, чтобы определить пульс. На ощупь кожа была ощутимо холоднее, чем воздух в комнате.
Модест брезгливо передернул плечами, но, поймав взгляд Людмилы, вдруг густо покраснел и отвел глаза.
— Давайте уточним, где кто был в примерное время убийства. — Детектив вынул из нагрудного кармана пиджака небольшой блокнот. — Иван Семенович, начнем с вас.
Отец потерянно глянул на Людмилу и пожал плечами.
— После обеда, когда моя дочь с отцом поднялись на второй этаж, Аделаида предложила посмотреть мультики. Я, мальчики, Даша и Аделаида пошли на третий этаж, в домашний кинотеатр. Я немного посидел с детьми, потом спустился в гостиную. Светлана что-то смотрела по телевизору. Федор и Маргарита разговаривали на дальнем диване. Модест читал журнал. Потом я вздремнул. Когда проснулся, в гостиной уже никого не было. Потом пришла Верочка. Она искала моего папу и сказала, что его кабинет заперт.
Я решил ей помочь. На втором этаже, в коридоре мы встретили Модеста, он присоединился к нашим поискам. Мы обошли весь дом и остановились у кабинета. Папа иногда закрывает кабинет, когда уходит, и мы подумали, что он где-то в доме. На всякий случай Верочка принесла запасной ключ, но я не смог открыть замок. Модест сходил за Людмилой… А дальше вы знаете.
— Хорошо. Теперь вы, Верочка. — Захар перевернул лист и уставился на домработницу с выражением собаки, взявшей горячий след.
— Да что говорить? — Она затеребила тряпочку, которой протирала столешницу. — Я почти все время провела на кухне. Потом приготовила чай для Семена Петровича. Он любит в это время пить чай. Но он не пришел, и я очень удивилась. За все время, что я работаю тут, он ни разу не пропустил чаепитие. Я поднялась к нему, но дверь была закрыта. Я вернулась на кухню. А потом мы с Иваном Семеновичем стали его искать. Вот и все.
Ее глаза наполнились слезами, и она отвернулась.
— А я все это время была у себя в комнате, — сказала Людмила. — То есть после разговора с дедушкой. Потом Модест меня разбудил.
— А вы, Модест Ильич? — Детектив внимательно посмотрел на него. — Где были вы?
— Я? — Модест вскинул бровь, — Я не запоминаю так подробно свои передвижения по дому.
— Хотя бы в общих чертах, — почти ласково попросил Захар.
— После обеда я какое-то время оставался в гостиной. Читал журнал. Потом мы со Светланой обсудили пару передач, и я поднялся к себе. Но Людмила спала, и я, чтобы ее не разбудить, ушел. Посидел в кинозале, посмотрел пару мультиков. Потом решил спуститься в гостиную. На лестнице встретил Ивана Семеновича и Верочку. О дальнейшем вам уже рассказали.
Захар важно кивнул, сделал несколько пометок в блокноте и удовлетворенно откинулся на спинку стула.
— Теперь я должен рассказать, где был я, — сказал он. — После обеда я оставался в гостиной. Дети с Аделаидой и Иваном Семеновичем поднялись в кинозал. Я сходил в свою комнату на третий этаж за записной книжкой, так как собирался сделать несколько деловых звонков. Когда я поднимался, то встретил Людмилу, выходящую от Семена Петровича. Потом я спустился в гостиную. Почти сразу же подошел Семен Петрович и попросил Маргариту Сергеевну пройти с ним в кабинет. Примерно минут через двадцать она вернулась. Я вышел на крыльцо. Заметил, что сторож принялся расчищать снег у ворот. Потом я поднялся к себе в комнату, почитал книгу. Затем решил зайти к Семену Петровичу, чтобы сообщить, что уезжаю. Зашел в кабинет и увидел вас.
— Значит, любой из нас мог убить, — прошептала Людмила.
— Людасик, ну что ты говоришь! — Лицо Модеста страдальчески передернулось. — Ну почему обязательно это сделали мы?
— Время убийства определено очень приблизительно, — заметил Захар, — Возможно, что я ошибся.
— Это ничего не меняет, — пробормотала Людмила, — хотя… слоники стояли…
— Я должен поговорить с гостями, — сложил блокнот Захар. — Людмила, а вы не поможете? Как вы посмотрите на то, чтобы поговорить с гувернанткой и Светланой Игоревной?
— Да, конечно, — Людмила поднялась, ловя недовольную гримасу Модеста. Видимо, ему не по душе была деловитость Захара.
В кинозале близнецы без особого энтузиазма встретили ее появление. Вяло пискнули, стараясь избежать объятий, чтобы ничего не пропустить на экране. Там шло что-то яркое, диснеевское. Даша подвинулась на диване, приглашая сесть рядом, но Людмила жестом отказалась. Разговор с Дэлой, как и предполагалось, ничего не прояснил. Гувернантка лишь отметила, что, когда ходила в комнату мальчиков за диском, слышала, как Светлана Игоревна ругалась с дедом.
Людмила поцеловала макушки мальчиков и вышла, так и не решившись рассказать Дэле об убийстве. Спустилась на второй этаж. Дверь в комнату Светланы Игоревны была приоткрыта. Людмила вошла и удивленно замерла. На кровати были разложены увесистые фолианты, а Светлана Игоревна, неудобно скорчившись на краешке, что-то торопливо списывала из самого толстого.
— Чем это ты занимаешься? — Людмила приподняла книгу, чтобы прочитать название. — И как давно ты увлеклась юриспруденцией?
— С тех пор, милочка, как ты стала наследницей, — холодно ответила Светлана Игоревна, поправив тонкие очки на носу.
— А, так, значит, это ты взяла папку?
— Да. Ты так крепко спала, что даже не услышала, как я заходила.
— Светлана, дедушка…
— Он упрямый и глупый человек! — Светлана Игоревна в сердцах хлопнула ладонью по книге,—
Я швырнула ему в лицо эти документы, а он лишь рассмеялся. Ты ведь еще, в сущности, девчонка, и не тебе распоряжаться всем этим имуществом. Иван прекрасно справится. И если мне не удастся убедить твоего дедушку, то я опротестую его решение в суде. Он не смеет так поступать с Иваном.
— Светлана, дедушка умер.
— Что? — Светлана Игоревна в растерянности сняла очки, — И ты обвиняешь в этом меня?
— Нет. Его убили. Ножом в сердце.
Светлана Игоревна охнула и выронила очки.
— Кто это сделал?
— Не знаю, но Захар говорит, что убийца находится в доме.
Светлана Игоревна побледнела так, что Людмила даже испугалась: не переборщила ли она с подробностями.
— А полиция? — просипела Светлана Игоревна и, не осознавая, что делает, стала натягивать на себя одеяло. Книги посыпались на пол. — Они уже приехали?
— Будут с минуты на минуту. Я рекомендую тебе закрыть дверь и никуда не выходить. Ладно? А то мало ли что.
— Хорошо. — Она подбежала к двери и почти вытолкала Людмилу из комнаты, — Быстрее, я закрываю.
Людмила услышала, как дважды щелкнул замок, и усмехнулась. Хоть раз она смогла заставить эту властную женщину оставить всех в покое.
Когда она спустилась в столовую, Модест с отцом одинаково уныло посмотрели на нее, а Верочка, сидевшая у окна на табурете, лишь тяжело вздохнула, продолжая разглядывая что-то в саду.
— Как там Светлана? — вяло поинтересовался отец.
— Нормально.
— Да? — почему-то удивился он. — Я думал, она прибежит сюда.
— Я сказала ей, что в доме убийца, и она решила остаться в спальне.
Отец укоризненно качнул головой:
— Ох, Людмила. Не любишь ты ее.
— Пап, ну зачем ты вообще на ней женился?
— Люд, не начинай. Очень тебя прошу. Мне и так… — Он вздохнул и уставился в окно.
Пришел Захар, окинул всех внимательным и довольным взглядом. Выслушал коротенький доклад Людмилы и одобрительно улыбнулся.
— Ничего, мои сведения тоже скудны. Федор Олегович после обеда поднялся к себе и лег спать. Причем спал он очень крепко. Я его едва разбудил. Маргарита Сергеевна все это время вязала шарф и никуда не выходила.
— Я же говорю, не может быть тут убийцы. Это кто-то со стороны, — сказал Модест.
— Итак, давайте суммируем. — Захар сел за стол и положил перед собой блокнот. — Семен Петрович убит предположительно ножом. Орудия убийства на месте преступления не оказалось. Убийца исчез из запертой комнаты. Алиби на момент убийства ни у кого нет.
— Да зачем нам это делать? — вспылил Модест, — Не из-за наследства же. Это так пошло.
— А из-за чего была ссора с Федором? — спросил отец. — Кто-нибудь знает?
— Я могу все объяснить. — В столовую почти вбежал раскрасневшийся от быстрой ходьбы Федор Олегович. На его левой щеке ярко отпечатался шов от подушки. — И сразу скажу: я этого не делал.
— Все так говорят, — флегматично заметил Модест.
— Думайте что хотите, — сверкнул глазами в его сторону Федор Олегович. — Семен поступил со мной очень нехорошо. Все эти годы я считал, что идея о… Впрочем, вам это ни о чем не скажет. Я думал, что идея о некоем усовершенствовании пришла одновременно ко мне и к нему. А тут на днях он просит приехать и сообщает, что совершенно случайно пятьдесят лет назад прочитал набросок моей статьи и, развив идею, написал свою, которая была опубликована гораздо раньше моей. Он признался, что всю жизнь мучился тем, что отнял у меня премии и звания. Он просил у меня прощения. А я, конечно же, вспылил, наговорил ему кучу гадостей.
— И, не сумев пережить эту несправедливость, вы его убили, — подсказал Модест.
— Зачем? — искренне удивился Федор Олегович, — Я скромный пенсионер и счастлив тем, что у меня есть. А Семен всегда был нейрохирургом от Бога. Да, мне было очень неприятно узнать о статье, но это не повод для убийства. И я вообще не понимаю, зачем он сказал мне об этом?
— Он хотел уйти достойно, — тихо сказала Людмила. — Дедушка был тяжело болен.
— Вот видите, — обрадовался Федор Олегович. — Он хотел облегчить душу.
Отец растерянно посмотрел на нее.
— А мне ничего не сказал, — глухо пробормотал он.
— Если Семен Петрович решил перед смертью попросить у всех прощения, то и у Маргариты, как ее там, наверно, тоже был повод, — сказал Модест.
— Модест, прекрати, — поморщился отец. — Маргарита слабая, больная старушка. Ей это не под силу. Кстати, Захар, зачем ее разыскивал папа?
— Не знаю. От меня требовалось только найти Маргариту Сергеевну.
— Она не могла этого сделать, — тихо сказал Федор Олегович, промакивая вспотевший лоб платком, — У нее был инсульт, правая рука очень слабая. Она ее постоянно разрабатывала вязанием.
— Схожу к ней, — Людмила встала.
— Я с вами, — торопливо вскочил Захар.
— Людасик, пусть он один сходит, — умоляюще попросил Модест, — Зачем тебе эти хлопоты?
— Я не могу сидеть без дела. Ты же знаешь.
На этот раз, поднимаясь на третий этаж, Захар был говорлив и сыпал анекдотами. Людмиле подумалось, что он очень гордится этим расследованием.
— Я подожду здесь, — сказал Захар, останавливаясь у двери комнаты, — Поговорите сначала вы. Я зайду позже.
Людмила кивнула и постучала, но никто не ответил. Тогда она открыла дверь и заглянула в комнату. Маргарита Сергеевна лежала на кровати, скорчившись, подтянув колени к подбородку. На полу валялось вязание. Клубок, прокатившись через всю комнату, остановился у самой двери.
— Маргарита Сергеевна, — наклонилась над ней Людмила. — Я хочу поговорить с вами.
От старушки сильно пахло алкоголем и почему-то чесноком. Хотя, возможно, это было всего лишь растирание. Людмила коснулась ее руки и тут же отдернула.
— Захар!
Детектив быстро распахнул дверь и метнулся к старушке:
— Она умерла.
— Как-то странно все это, — прошептала Людмила, пятясь.
Захар наклонился к бутылочке на прикроватной тумбочке и осторожно понюхал.
— Кое-что проясняется. Вполне возможно, что это настойка с ядом. Во всяком случае, такой сильный чесночный запах бывает у фосфида цинка. Им крыс травят. Скорее всего, Маргарита Сергеевна покончила жизнь самоубийством.
— Какой ужас. Но зачем?
— Трудно сказать. — Он пожал плечами и принялся осматривать письменный стол у окна. — Людмила, тут записка. Почитайте.
Он взял со стола бумагу и протянул ей. Она с недоумением взяла помятый лист, вырванный из блокнота. На нем печатными буквами кривовато было написано: «Я убила Семена Петровича Сильвестрова и ухожу из этого мира».
— Я не могу в это поверить.
— У головоломки, как правило, очень простое решение.
— Идемте. И пожалуйста, — она зябко охватила себя руками, — закройте комнату на ключ.
— Хорошо.
Он тихо прикрыл дверь, словно боялся разбудить старушку, щелкнул замком и отдал Людмиле ключ. Когда они спускались вниз, он пару раз поддержал ее за локоть, и ей показалось, что от него тоже пахнет чесноком. А может, этот запах остался на предсмертной записке, которую она держала в руках?
— И как успехи? — изображая бодрость, спросил Модест, когда они вошли в столовую. — Людасик, что случилось?
— Маргарита Сергеевна призналась в убийстве, — тихо сказала Людмила.
— Как? — вскочил потрясенный Федор Олегович. — Не может быть.
— Вот тебе и божий одуванчик, — пробормотал Модест.
— Она написала записку и отравилась. — Людмила протянула отцу лист.
— Совсем? — невнятно спросил Федор Олегович. Людмила кивнула, и он ошарашенно опустился на стул, — Надо же. А мне показалось, она его простила.
— Вы о чем? — порывисто повернулась к нему Людмила. — Вы что-то знаете?
— Да почти ничего. — Федор Олегович промокнул разом вспотевший лоб, — Понимаете, мне как-то неудобно об этом говорить. Все же это не моя тайна.
— Да какая сейчас разница, милейший, — нетерпеливо мотнул головой Модест, — Ни ей, ни ему вы уже не сделаете больно.
— Ну да, ну да, — растерянно закивал Федор Олегович. — Когда Маргарита вернулась от Семена, на ней просто лица не было. Мне показалось, она вот-вот заплачет. Я попытался ее развеселить, а она вдруг рассказала про своего сына, Максима. Видите ли, Семен когда-то сделал ему очень сложную операцию и практически спас парню жизнь. Потом они долго дружили. Ездили вместе на рыбалку.
Он вздохнул. Вытащил носовой платок, зачем-то развернул его, а потом опять сложил в тугой квадрат и сунул в карман. Пальцы его заметно дрожали.
— И что же? — нетерпеливо поторопил его Модест.
— Видите ли, по дороге с рыбалки Максим сбил ребенка. Срок парню дали небольшой, но он умер в тюрьме. — Федор Олегович виновато посмотрел на Людмилу. — И вот сегодня Семен признался, что Максим не виноват в том происшествии, что он взял чужую вину на себя. Это Семен был за рулем.
— Быть этого не может. — Отец ожесточенно хлопнул ладонью по столу, — Папа никогда не был трусом. Он бы не стал избегать ответственности.
— Продолжайте, — тихо попросила Людмила.
— Я только говорю о том, что мне рассказала Маргарита, — вздохнул Федор Олегович. — Они возвращались с рыбалки. Шел дождь. Плохая видимость. А потом, когда это случилось, Максим убедил Семена сказать, что за рулем был он. Понимаете, он не хотел, чтобы такой врач перестал оперировать и помогать людям. И Семен уступил. Я думаю, он мучился из-за этого всю жизнь. Маргарите нелегко дался этот разговор, но мне показалось, что она его простила.
— А получилось, что нет, — вздохнул Модест, — Ох, грехи наши тяжкие.
— Я не верю в это, — прошептал Федор Олегович со слезами на глазах, — Она не могла.
— Почему бы и нет? — задумчиво произнес Захар, выстраивая четыре солонки попарно и до миллиметра выверяя расстояние между ними, — Она имела все основания это сделать.
— Но все равно, что-то не сходится в этой истории, — Людмила всматривалась в косые строчки на предсмертной записке. — Что-то не дает мне покоя, а что, не пойму.
— Людмила, не ломайте голову, головоломка разгадана, — Захар с удовольствием обозревал идеально выровненные ряды солонок, — Дело можно считать закрытым. Остались формальности.
— Нет, мы так и не выяснили, как она ушла из закрытой комнаты, — упрямо продолжала Людмила. — И еще слоники.
— Какие слоники? — удивился Захар. — Вы все время говорите о каких-то слониках.
— Разве вы не помните? — поразилась Людмила.
— Нет.
— Странно… — Она замолчала, растерянно уставившись на солонки.
— Людасик, с тобой все в порядке? — всполошился Модест, — Верочка, дайте воды.
— Не надо, — мотнула головой Людмила, — Все в порядке.
Но Верочка уже спешила к ней со стаканом. Пришлось пить и улыбаться.
В дверь вдруг позвонили, кажется, это приехала полиция, кто-то пошел открывать, но она уже не следила за окружающим, поглощенная неожиданной разгадкой. Столовая наполнилась людьми. А потом они разбрелись по дому, перекликаясь, заполняя его движением. Кто-то разговаривал совсем рядом, спокойно и уверенно отвечая на вопросы.
Она закрыла глаза, соединяя разрозненные кусочки событий в единую картину. Память высвечивала лица, слова, жесты, выстраивала болезненно четкие цепочки последствий. Людмила открыла глаза и поставила стакан на стол. Модест, заметив ее движение, тут же метнулся к ней, сел рядом, преданно заглядывая в глаза.
На дальнем конце обеденного стола устроился серьезный парень в форме, разложив вокруг себя бумаги, папку, сотовый. Наверно, следователь, подумала Людмила. Он еще раз оглядел заполненный бланк и придвинул его Захару:
— Подпишите.
— Я могу идти? — Захар торопливо подписал. — Я и так сильно задержался.
— Да, можете идти, — кивнул следователь.
— Стойте. — Людмила медленно встала, — Я знаю, кто убийца.
На мгновение воцарилась тишина, стихли шаги и разговоры. Казалось, весь мир замер вокруг нее. Следователь, оторвавшись от бумаг, скользнул по ее лицу цепким, задумчивым взглядом. Захар придвинулся к нему и что-то зашептал на ухо. Страж закона выслушал и крайне холодно посмотрел на детектива, отчего тот смешался и заторопился к выходу.
— Останьтесь, Захар, — попросила Людмила.
— Нет уж, увольте. Больше я не намерен слушать ваши сказки.
Он уже взялся за ручку двери, но следователь, с интересом разглядывавший Людмилу, кивнул кому-то, и перед Захаром появился широкоплечий полицейский.
— Присядьте, гражданин.
— Но я спешу. И меня уже допросили.
— Присядьте, гражданин, — повторил с той же интонацией полицейский.
Захар сердито глянул на Людмилу и сел.
— Я слушаю вас, — сказал следователь и положил перед собой диктофон.
Людмила обвела взглядом встревоженные лица родных и чуть улыбнулась Верочке.
— Я не знаю, Захар, зачем вы приехали к деду, но уверена, что он не поручал вам найти Маргариту Сергеевну.
— Людмила, давайте покороче. Я спешу, — буркнул Захар, не поднимая глаз, и забарабанил по столу пальцами.
— Ваши руки пахнут чесноком.
Он пугливо убрал руки со стола и тут же рассмеялся.
— Вы и меня уже сделали параноиком.
— Это вы убили дедушку, Захар, — спокойно сказала Людмила. — И Маргариту Сергеевну тоже.
Федор Олегович тихо охнул.
— Да говорите что хотите, — отмахнулся детектив, — Только покороче.
— Может быть, вы сами расскажете? Тем более у вас такая говорящая фамилия — Шанс.
— Вот это вряд ли. У меня не так развита фантазия, — усмехнулся Захар.
— Постойте, — вскочил Федор Олегович. — Шанс? Вы сказали «Шанс»?
— Да, — Людмила удивленно посмотрела на него.
— Вот где я вас видел! — Он радостно потер руки. — Я все никак не мог вспомнить. Соседка по даче, Александра Шанс. Очень милая дама. Это же ваша мама, Захар. Как же я сразу не сообразил.
— Вы ошибаетесь. У нас нет дачи, — поморщился Захар.
— Разве? — растерялся Федор Олегович, — Но… я думал… Неужели просто тезка? Такая приятная женщина. Мы разговорились, когда ее инвалидная коляска застряла на мостике, зацепившись колесом. И пока я его вытаскивал, рассказала, что в детстве ее сбила машина, и с тех пор она не может ходить. Постойте, но это же…
— Вы собираетесь рассказать биографии всех соседей? — скривился Захар. — Не мелите чепухи и не отнимайте у полиции время.
— Простите, — Федор Олегович торопливо сел, промокнул вспотевший лоб.
— У вас есть что добавить? — обратился к Людмиле следователь. Его лицо было профессионально доброжелательным, и это почему-то ее расстроило.
— Да, есть. Я теперь все поняла, Захар. Это вашу маму сбил мой дедушка. И это он вас нашел, чтобы попросить прощения у вас, у вашей мамы. Но вы не простили. Так ведь? Захотели отомстить ему за то, что он сделал вашу маму инвалидом, — Она смотрела на ухмыляющееся лицо Захара, и ей вдруг стало страшно от его совершенно непоказного спокойствия, — А потом решили свалить свое преступление на беззащитную старушку. Я даже уверена, что в ее комнате найдут нож, которым вы убили дедушку. Вы заставили Маргариту Сергеевну выпить яд и написали за нее предсмертную записку с признанием. Я еще тогда удивилась, что вы ни к чему не позволяли прикоснуться, а тут спокойно взяли записку. Вам нужно было оправдать свои отпечатки на ней.
— Какая же вы фантазерка, — Захар медленно зевнул в кулак. — Но если вы такая провидица, то объясните, как я исчез из запертой комнаты? Или я просочился сквозь стены?
— А вы не выходили из кабинета, Захар. Вы не знали, что на балкон выйти невозможно, а когда обнаружили это, было уже поздно: мы пытались открыть дверь, которую вы так предусмотрительно заперли изнутри. И вы сделали самое простое — встали у двери. А когда она открылась, то спрятались за ней, и мы вас не заметили. Потом вы шагнули на порог, изображая, что только что пришли.
— Да не был я в кабинете до убийства! Сколько раз вам это говорить?
— И ни к чему не прикасались?
— Ни к чему. Кроме вашего деда, разумеется.
— Я спросила вас о слониках и была очень удивлена, что вы их не помните. Знаете, есть такие автоматические движения, которые человек делает в минуты
задумчивости и не помнит о них. Вы выровняли слоников парами, как и эти солонки. Дедушка всегда выстраивал их друг за другом, караваном. И я уверена, на них остались ваши отпечатки.
Захар посмотрел на солонки и побледнел. И вдруг, перемахнув одним прыжком стол, бросился к Людмиле с горящим ненавистью лицом. Никто не успел среагировать — только медлительный Модест вдруг возник рядом. Захар почему-то отлетел в сторону, сшибая стулья. Два полицейских тут же бросились к нему, подняли, завели руки за спину.
Людмила ошеломленно посмотрела на Модеста.
— Боксом увлекался когда-то, — виновато сказал он, потирая кулак. — Как-то само собой получилось.
Захар что-то истерично кричал, дергаясь в руках полицейских, но ей уже было не до него. Она вдруг увидела в этом немолодом, лысеющем мужчине прежнего застенчивого юношу, так отчаянно влюбленного в нее.
— Какая же я была дура, — пробормотала она. — Ты все время был рядом, а я не замечала.
— И всегда буду. — Модест восторженно смотрел на нее. — Даже если ты этого не хочешь.
— Хочу, — и она расплакалась.
Назад: Олег Дорофеев Двойная тень
Дальше: Наталья Рыжкова Смертельный номер
