Книга: Убийство в закрытой комнате. Сборник рассказов
Назад: Наталья Корсакова Шесть зеленых слетев
Дальше: Олег Мушинский Черная магия
Наталья Рыжкова
Смертельный номер
Высокий старец не без труда преклонил колено перед пожилой дамой, похожей на фарфоровую пастушку:
— О, пожалуйста, Фиалочка, порадуйте нас выступлением!
— Артемон, ты становишься несносным! Я не в голосе.
Дама отвернулась от поклонника, обмахиваясь старинным веером. К ней наклонилась сиделка:
— Никита Андреевич что-то говорил о том, что хотел бы исполнить дуэт… С вами, разумеется, Виолетта Антоновна.
Дама заметно оживилась:
— Правда? Что ж, пожалуй, соглашусь. Музыкальный журфикс придаст нашей старческой немощи некоторую элегантность.
Она оглядела большую гостиную пансионата для деятелей искусства, будто приветствуя зрителей, и повернулась к престарелому джентльмену:
— Артемон, я желаю шампанского!
— Дорогая, ваше слово для меня закон! — Артемон достал из кармана замшевого пиджака мобильник и отошел к окну, нажимая на кнопки.
Невысокая, но крепкая сиделка проводила его насмешливым взглядом.
— Мариночка, а где Никита Андреевич? — тихо спросила у нее Виолетта.
— Они с Ларисой Арамовной только что вернулись из города — их приглашали на дипломный концерт выпускников колледжа искусств.
Виолетта обиженно поджала губы:
— Интересно, а почему только их? Других заслуженных артистов не нашли?
Марина опустила глаза и расправила складки форменного платья — настолько строгого, что на нем даже карманов не предполагалось.
— Это господин Кутик распорядился, на его машине они и ездили. И с папочкой, уж конечно, не посоветовался, — Сиделка повела бровкой в сторону джентльмена, которого Виолетта небрежно называла Артемоном.
— Ах, понятно, я — заложница непростых отношений между великовозрастным дитятей и его престарелым отцом. Я в тюрьме, я — заключенная! — Виолетта артистично заломила тонкие руки.
Марина усмехнулась:
— Ну вы скажете, Виолетта Антоновна! От такой тюрьмы полстраны бы не отказалось. И выбор у вас есть: можете дома жить или здесь на полном пансионе. А можете и замуж за Леонида Николаевича выйти…
Из-за плеча пациентки сиделка бросила хитрый взгляд на Артемона, спорящего с кем-то по мобильному.
Виолетта передернула плечами:
— Нет, уж лучше здесь. Раз я не вышла за него тридцать лет назад, то…
— И верно, Виолетта Антоновна. У Леонида Николаевича до сих пор ветер в голове гуляет, как мальчишка, ей-богу! С Никитой Андреевичем никакого сравнения.
— С Никитой любому трудно соперничать. А на Артемона ты взъелась из-за его розыгрышей. Как он тебя тогда — на Новый год!
Виолетта расхохоталась совсем по-девчоночьи, а Марина покраснела и процедила:
— Оно конечно, можно шутить, пока есть на что жить. А вот надоест господину Кутику содержать никчемного папашу — того и гляди, тот опозорит перед прессой. И запихнут Леонида Николаевича в какое-нибудь заведение закрытого типа…
Виолетта вдруг заерзала в кресле и раскапризничалась:
— Не стану сегодня принимать лекарства, желаю упиться шампанским, и пропади все пропадом! Арте-мон!
Она решительным жестом пресекла попытку сиделки возразить.
— Да, моя несравненная! — подскочил к даме сердца Кутик-старший.
— Шампанское будет?
— Непременно, водитель везет нам целый ящик. Я приказал. Поставил, так сказать, на место сыночка.
Он схватил руку Виолетты и приложился к ней губами.
— Я заслужил мою любимую арию? — просюсюкал престарелый кавалер и с чувством провыл:
— «Ча-астичка черта в нас, в сиянье наших глаз…»
— О, боже! Леонид, изволь немедленно прекратить! — Певица прикрыла глаза ладонью.
Тот покорно замолчал — если звезда назвала его по имени, а не привычным «пуделиным» прозвищем, то она действительно была недовольна.
В гостиную спускались постояльцы пансионата, среди которых были известные в прошлом артисты, музыканты, танцовщики. Заведение содержалось отчасти на их собственные средства, отчасти — на деньги меценатов и филантропов. Самым значительным из них был олигарх Кутик.
Его почтенный отец в пансионате не жил, но проводил здесь почти все время. Много лет назад он вел на телевидении передачи об искусстве и вращался в богемных кругах. Когда-то его представили солистке оперетты Виолетте Нежиной. Вероятно, ее неприступность и стала причиной того обожания, которое Ку-тик-старший изливал на артистку последние десятилетия.
Ходили слухи, что олигарх не одобрял пребывание отца в пансионате в качестве задержавшегося «гостя», но источники, близкие к семейству Кутик, от комментариев уклонялись.
В гостиной стало шумно, и Виолетта призвала своего «ангела-хранителя».
— Мариночка, я должна привести себя в порядок, чтобы все было по высшему разряду.
— Вы всегда великолепны, моя королева!
Артемон хотел проводить даму сердца в ее апартаменты, но его отвлекли другие обитатели пансионата. В гостиную вошла пожилая пара.
Крупный, с широкими плечами, атлетически сложенный мужчина с седой гривой глубоким басом приветствовал собравшихся. Его сопровождала женщина, такая величавая и яркая, какой могла бы быть Клеопатра, доживи она до преклонных лет.
— Лариса Арамовна! — подскочил к ней Артемон. — Как вам понравилось младое племя? Свежая кровь в искусстве, да?
— Есть талантливые ребята. Но, как вы понимаете, меня интересовали в основном пианисты. О вокалистах спрашивайте у Никитушки.
Она не сказала ничего особенного, не насмехалась над Артемоном, как Виолетта, но почему-то бывший телеведущий, не боявшийся ничего и никого, под ее взглядом занервничал.
— Конечно, вы знаете, что мы тут задумали музыкальный вечер? — спросил Артемон льстиво и, немного помолчав, добавил: — Мне удалось уговорить Виолетту спеть сегодня… Полагаю, вы не откажетесь аккомпанировать?
Лариса Арамовна нахмурилась и повела полными плечами:
— Надо было заранее оговорить это со мной. А так вы просто ставите меня перед фактом.
— Что такое, дорогая?
Сочный бас спутника Ларисы Арамовны заглушил робкие протесты Артемона.
— Ты же собирался сегодня вечером выступать. А теперь выясняется, что Виолетта тоже осчастливит общество своими трелями. И Леонид не сомневается, что музыкальное сопровождение я ей обеспечу! — Она понизила голос, но скрыть раздражение ей не удалось: — Никита, мне трудно с ней в одном помещении находиться, не то что вместе выступать! После того, что она сделала с тобой!
— Милая Ларочка, прошло уже столько лет, что… Ах, теперь мы все в одной лодке, которая зовется старостью, и плывем в ней к нашей последней пристани. Что толку вспоминать старые обиды? — Никита Андреевич встряхнул седой гривой и ласково улыбнулся даме.
Виолетта собиралась покинуть гостиную, но, услышав последнюю фразу, быстро оглянулась:
— О, Никита, вспомним прежние времена, друг мой? Музыкальные журфиксы в доме престарелых — вот что нам теперь осталось! — проворковала певица.
С лукавой улыбкой она посмотрела на компанию старых товарищей. Лариса глубоко втянула воздух и отвернулась. Никита помедлил немного и протянул Виолетте руку, в которую та, как дар, вложила свою сухонькую ладошку.
— Прекрасно, прекрасно, — захлопал в ладоши Ар-темон, — а я побуду конферансье, если никто не возражает.
— Да пожалуйста. Только изволь переодеться. Твой костюм — такая пошлость! Думаю, у тебя заготовлен смокинг? — не сводя глаз с Никиты, приказала Виолетта.
— О да. От вас ничего не скроется! Значит, я вам небезразличен? А я-то сюрприз готовил на Восьмое марта — хотел пошутить. Как жаль, что наша Фиалка тогда простудилась, — с сожалением заквохтал Арте-мон.
— Только прошу, без обычных глупых шуточек, всем надоели твои розыгрыши. Уходи и не мельтеши. Никитка, что ты хотел бы исполнить?
Артемон побрел выполнять желание дамы сердца, чтобы не рассердить ее еще больше. Лариса тоже вышла, что-то пробормотав, но ни Виолетта, ни Никита не обратили на нее внимания — они горячо обсуждали, какие дуэты их голоса еще потянут.
Виолетта так увлеклась, что Марина почти силком увела ее переодеваться к выступлению.
Через полчаса в гостиной все было готово для домашнего музыкального вечера. Вдоль стены работники пансионата сервировали столы с легкой закуской.
Вокруг старого рояля расставили кресла, превратив часть зала в небольшую площадку. Пожилые артисты рассаживались с удобством, предвкушая не только эстетическое удовольствие, но и застолье, а также просто возможность вспомнить молодость.
Обычно Виолетта передвигалась с помощью Марины. Она никогда не признавалась, что годы дают себя знать, но охотно жаловалась на головокружения и легкую мигрень. По ее убеждению, эти недуги от природы присущи тонким художественным натурам.
Сегодня она опиралась на руку Никиты, томно вздыхая и откровенно кокетничая с ним, а Марина вежливо держалась сзади, делая вид, что собирается всего лишь насладиться концертом, а не присматривать за своей пациенткой.
Звездную пару приветствовали аплодисментами — в такие минуты годами накопленные обиды отступали на задний план перед признанием таланта и профессионализма.
Из боковой двери появилась Лариса Арамовна в концертном платье и скромно опустилась на круглый табурет, расставляя ноты на пюпитре. К Никите и Виолетте подошел Артемон. Смокинг неплохо смотрелся на его худощавой фигуре.
— О, так гораздо лучше, даже цветок в петлицу успел прикрепить! — одобрила Виолетта внешний вид поклонника.
— Рад услужить вам, дорогая!
Артемон осторожно приложил руку к сердцу. Певица близоруко прищурилась:
— Ох, как ребенок, право! Ты неровно срезал цветок — ножка оттопыривает лацкан. Вот, держи, я тут набросала порядок номеров.
— Я все поправлю. Как приятно, что вы заботитесь обо мне, дорогая!
И он гордо повернулся к публике:
— Господа, господа, мы готовы!
Постояльцы пансионата воззрились на самозваного конферансье. Задние ряды заняли сиделки и медсестры, среди которых расположилась и Марина. У многих на коленях лежали маленькие сумочки с лекарствами — в пансионате заботились о пациентах, когда-то считавшихся национальным достоянием.
— Сегодня прекрасный день, господа! Нас порадуют своим талантом замечательные исполнители: народная артистка СССР, легенда отечественной оперетты Виолетта Нежина!
Та под громкие аплодисменты раскланялась, сложив руки на груди.
— С ней в дуэте выступает народный артист СССР, солист оперных театров Никита Галанин!
Певец поклонился. Почувствовав себя в родной стихии, постояльцы пансионата как будто помолодели, забыли о болезнях.
— За роялем — заслуженный работник культуры Лариса Далоян, — Артемон простер руку в сторону аккомпаниатора.
Лариса Арамовна привстала и слегка наклонила голову. Казалось, все ее внимание было поглощено нотными листами.
Для начала Виолетта и Никита Галанин исполнили романс «Не искушай меня без нужды», чтобы распеться, потом один номер вытянул Никита, а Виолетта отдыхала. Она присела на стул рядом с Ларисой и предложила перелистывать ноты. Но пианистка так резко отказалась, заслонив телом кипу бумаг, что певица недоуменно пожала плечами и отодвинулась, как от обжигающего пламени.
Награжденный овациями Никита подошел к Ларисе, вывел ее в центр площадки и сам стал ей аплодировать. Раскрасневшаяся пианистка улыбалась и бросала на певца ласковые взгляды. Виолетта, не скрывая кислого выражения лица, отвернулась и подала почти неприметный знак Артемону. Тот прервал приятный момент, деликатно оттеснив Ларису, и объявил громко, перекрывая шум в гостиной:
— А сейчас знаменитая ария из оперетты «Фиалка Монмартра» в исполнении неподражаемой Виолетты Нежиной!
Лариса, вернувшаяся к роялю, забарабанила Кальмана, вложив в бравурную мелодию собственные чувства, а Виолетта запела «Карамболину». Даже в столь почтенном возрасте она пленяла публику, и легко можно было представить, как великолепно певица выглядела в молодости, как ее голос переливался всеми оттенками, и как задорно она выплясывала, порхая по сцене.
— «У ног твоих лежит бли-ста-тельный Париж!» — в последний раз почти продекламировала артистка и, задыхаясь, выбросила вперед руки.
Аплодисменты и крики «браво!» не смолкали долго. Но верный Артемон понял, каких усилий стоил певице номер. Он подхватил стул, вынес его на середину площадки и осторожно усадил Виолетту. Почти сразу же подбежала Марина.
— Виолетта Антонова! Вам плохо? — с тревогой спросила сиделка.
— Нет, мне хорошо, как никогда! — отрезала певица. — Артемон, шампанского! Немедленно!
— Какое шампанское, Виолетта Антоновна? Вам надо лекарство принять! — возмутилась Марина.
Она держала наготове пузырек, в котором пересыпались таблетки.
Звезда капризно надула губы:
— Не хочу! Хочу вина, хочу разгула!
Артемон поднес даме сердца бокал, почти доверху наполненный искристым напитком. Виолетта оттолкнула руку Марины с флаконом и с удовольствием отпила глоток. Она уже восстановила дыхание, потому встала, жестом приказала Артемону отодвинуть стул к роялю и уступила место Никите Галанину.
Пока певец прочищал горло, Виолетта поставила свой бокал на рояль, чуть не плеснув напиток в лицо Ларисе, и стала хлопать в ладоши, заняв такое место, чтобы закрыть пианистку от исполнителя. С другой стороны рояля, почти у самой стены сжалась Марина, не успевшая вернуться на место. Теперь ей было неудобно проходить через площадку мимо Никиты, и она замерла за Ларисой.
От души развлекшись, Виолетта предоставила возможность Никите исполнить номер.
— Старинный русский романс «Сомнения». Исполняет Никита Галанин, — объявил Артемон и встал за спинкой стула Виолетты, положив ей руки на плечи. Она погрузилась в музыку и не сбросила его рук, как обычно.
— «Уймитесь, волнения страсти, засни-и, безнадежное се-ердце…»
В такт музыке Виолетта качала головой, прикрыв глаза, пока Никита, с почти шаляпинскими нотами, не вывел:
— «Как сон неотступный и грозный, мне сни-и-тся соперник счастливый…»
Веки Виолетты дрогнули, и она перевела взгляд на Ларису, склонившуюся над роялем. Почувствовав холодный огонек, та подняла свои темные глаза от клавиш. В ее ответном взгляде смешалось множество эмоций.
— «И та-айно, и зло-о-бно кипя-ащая ревность пы-ла-ает…»
Серо-голубые глаза Виолетты и жгуче-черные Ларисы не отрывались друг от друга — ни одна из них не сдавалась. Руки пианистки машинально перебирали клавиши. Артемон заметил дамскую дуэль и занервничал. Из своего укрытия осторожно выглядывала Марина: у нее маневры почтенных постоялиц тоже вызвали беспокойство.
— «И та-айно, и зло-о-бно оружия ищет рука».
Как по команде дамы отвернулись друг от друга: Виолетта обмахивалась краем шали, улыбаясь Никите, а Лариса уставилась в ноты, хотя могла играть вслепую.
Когда замолк финальный аккорд, некоторое время стояла мертвая тишина, а потом сразу стало шумно, многие зрители вставали со своих мест, певца окружили. Виолетта тоже подошла к раскрасневшемуся Никите, воскликнув:
— Нам всем нужно выпить! Всем шампанского!
Потом оглянулась в поисках своего бокала. Марина, обойдя рояль, подхватила его и попыталась унести к столикам.
— Куда, змея?! Немедленно верни!
— Виолетта Антоновна! Вам вредно, вы лекарства не пили!
— Отдай! — крикнула певица, изящно опускаясь на стул. — Не мешай развлекаться, ладно? А то не оставлю тебе своих цацек. — Она обаятельно улыбнулась Марине.
Та вздохнула и направилась к пациентке. К ней бросился и верный Артемон, чтобы забрать шампанское у сиделки и поднести даме сердца. Он споткнулся и чуть не упал, но Марина ловко подхватила суетливого старца одной рукой под ребра, хотя рисковала уронить бокал Виолетты. Ей удалось удержать его, почти зажав между собой и Артемоном. От толчка голова Артемона откинулась назад, он нелепо взмахнул руками. Марина, укоризненно вскинув брови, взглянула на Виолетту — заметила ли та конфуз рыцаря? К счастью, в результате ее маневра никто не пострадал.
— Благодарю вас, милочка, — пробормотал немного помятый старец.
— Помогать нашим дорогим старичкам — моя работа!
Смутившись, Артемон забрал у сиделки шампанское и поднес его Виолетте. Чтобы сгладить впечатление от своей неловкости, он сразу направился к столикам, пробормотав, что за Никитой тоже надо поухаживать.
Наклонив голову, Виолетта посмотрела на напиток, который немного выдохся, но еще поигрывал пузырьками, лукаво усмехнулась Ларисе и подошла к Никите:
— Друг мой, возьми мой фужер. Я отпила глоток, а теперь ты выпей. Надеюсь, не брезгуешь? — Чуть подкрашенные брови певицы иронически приподнялись.
Никита ответил несколько натянутой улыбкой и принял бокал из рук дамы:
— Конечно, я выпью, благодарю тебя, Виола.
Он подошел к Ларисе, поставил шампанское на крышку рояля, наклонился и поцеловал руку пианистки.
Лариса с нежностью спросила:
— Как ты чувствуешь себя, Никитушка? Тебе надо следить за давлением.
— Я чувствую себя на тридцать лет моложе.
Потом он подхватил бокал и провозгласил сочным басом:
— За самую замечательную женщину, преданного друга и доброго человека! Думаю, вы все понимаете, о ком я говорю!
— Конечно, мы все понимаем, о ком речь, — со вздохом ответил Артемон, который сам собирался любезно подать Никите шампанское, но опоздал.
Откинув седую голову, певец одним глотком выпил весь напиток.
— Жизнь… — Вдруг он прижал широкую ладонь к горлу и, задыхаясь, упал на пол.
— Никита! — Лариса рухнула рядом, пытаясь схватить его за руки.
Немедленно возле певца оказались работники пансионата. Врач и медсестры оттеснили Ларису, перебрасываясь отрывочными фразами. Кто-то из постояльцев помог пианистке сесть, Виолетта пыталась прорваться к Никите, но ее с двух сторон держали Артемон и Марина.
— Пожалуйста, отойдите все, ему нужно больше воздуха, — скомандовал врач.
Он всегда дежурил в пансионате во второй половине дня.
— Что с ним? — прокричал Виолетта.
— Скорее всего, простой обморок, вероятно, гипертонический криз, — ответил врач почти машинально.
— Неужели так могло на него повлиять шампанское? — удивился кто-то. — Ведь и выпил-то всего ничего…
— Выпил залпом, а еще нагрузки, для его возраста лишние, — пожал плечами дежурный врач, глядя на монитор аппарата. — Черт, плохо дело. Надо перенести в реанимационный блок!
Возникла суета: Галанина переносили в медицинскую часть пансионата, а постояльцев разводили по их комнатам. Виолетта уходить отказалась категорически и осталась сидеть в кресле с видом королевы в изгнании. При ней, конечно, остались растерянный Артемон и обеспокоенная Марина. Лариса пыталась прорваться к Никите, но сразу вернулась в гостиную.
— Меня не пустили, — тихо сказала она и, помолчав, добавила: — Значит, все плохо.
Ей никто не ответил, только Артемон поцокал языком, выражая сочувствие, но смотрел при этом на Виолетту с каким-то отчаянием.
Приехала «скорая», кто-то топал по коридору, мелькали белые халаты медсестер. Поскольку Виолетта игнорировала все воззвания Марины к разуму, сиделка, чтобы чем-то занять себя, принялась аккуратно расставлять стулья, собирать бокалы. Тот, из которого пил Никита — одиноко стоящий на крышке рояля, — она поставила среди остальной грязной посуды.
Виолетта и Артемон молча наблюдали за ней. Лариса погрузилась в себя, но вдруг поднялась со стула и со словами:
— Больше не могу, — направилась к двери.
Как раз в этот момент в гостиную вошел дежурный врач, растерянно потиравший подбородок.
— Что? — хором спросили Виолетта и Лариса.
— Мне жаль… — покачал головой врач, — Никита Андреевич скончался. Ничего нельзя было сделать, врачи «скорой» подтверждают.
Лариса замерла, а Виолетта закричала и заплакала. Немедленно вокруг нее захлопотали Марина и Артемон, бормоча какие-то утешительные слова. В воздухе запахло нашатырным спиртом — сиделка раздавила ампулу, вылив содержимое на ватный тампон.
— Могу я его видеть? — невыразительно спросила Лариса, даже не повернувшись в сторону певицы.
Врач выдержал ее молящий взгляд и немного помялся:
— Не думаю, Лариса Арамовна. Предстоит неприятная процедура… Никита Андреевич умер… Он отравился.
Виолетта перестала всхлипывать и отвела от своего лица руку Марины.
— Чем он мог отравиться? Что за глупости?
— Увы, к сожалению, это не глупости. Через какое-то время мы будем знать точно, но даже сейчас я совершенно уверен: он умер от синильной кислоты. Простите, я должен идти.
Врач кивнул Марине, доверяя пожилых людей ее заботам, и вышел.
— Но… это невозможно, — прошептала Лариса. — Как? Он ничего не ел, только… — наконец она заметила Виолепу, — только выпил тот бокал шампанского, что ты ему дала!
Певица нахмурилась и обвела глазами гостиную, вспоминая недавние события. Вдруг она привстала с кресла, в ужасе прижав руку к горлу.
— Боже мой! Это ведь меня… Меня хотели убить! — простонала она и потеряла сознание.
Марина и Артемон перенесли Виолетту на диван и с помощью все того же нашатыря привели в себя. Сами, расстроенные и ничего не понимающие, присели рядом. Лариса демонстративно осталась в стороне.
— О чем вы говорили, Виолетта Антоновна? — спросила Марина.
— Вы же сами видели, — прошептала певица, — Никита выпил мое шампанское. Как же так? Выходит, это я убила его? — Она заплакала, прижав руки к лицу, как ребенок.
— Верно, — с нескрываемой ненавистью бросила Лариса, — ты убила Никиту, ведьма!
— Тише, тише, дорогая, — всплеснул руками Арте-мон, — вы сами не знаете, что говорите!
Лариса вскинула голову:
— Еще как знаю! Она отравила Никиту, потому что он вырвался из-под ее власти. Ему не было до нее никакого дела!
— Лариса Арамовна, не стоит бросаться словами, о которых мы все потом можем пожалеть.
— Вы сами слышали — Никита умер от синильной кислоты, значит, его не могли отравить ранее. Мы были в городе на дипломных выступлениях, там и обедали. Но ели с ним одно и то же. А здесь он ничего не успел ни выпить, ни съесть — только то проклятое шампанское!
Неожиданно Виолетта выпрямилась на диванной подушке и вытерла слезы.
— Почему это я его отравила? — язвительно спросила она. — А вдруг это ты подсыпала что-то в бокал?
— С какой стати? У меня не было причин убивать Никиту!
— Ты не его, а меня хотела убить! Ты же знала, что это мой бокал. И он стоял на рояле рядом с тобой!
— Невозможно! — Лариса развела руками, — Даже если бы я и хотела тебя отравить, как я могла бы это сделать, аккомпанируя, на глазах у десятков людей? Где у меня был спрятан яд?
— В нотах! Смотрите, их целая кипа! Зачем они?! — Виолетта почти визжала. — Ты все можешь сыграть с закрытыми глазами.
Марина поспешила вмешаться:
— Я вообще не верю, что кого-то хотели убить. Здесь какая-то ошибка.
— Вот именно — ошибка! — прошипела Виолетта, неожиданно подскочив с дивана.
Довольно резво она подбежала к роялю и стала рыться в нотах, расшвыривая их вокруг. Лариса наблюдала за ней, явно не собираясь ее останавливать.
— Ты хотя бы знаешь, что ищешь?
— Знаю! — В сторону дивана полетел потрепанный альбом и упал к ногам Марины, — Какой-нибудь пузырек, баночку, шприц, в конце концов!
Виолетта расправлялась с нотами, как с врагами.
— Вам вредно так волноваться! — строго напомнила ей Марина, — Так и до приступа недалеко.
— Напугала! Меня убить хотят, а ты…
— А Никиту — убили! — повысила голос Лариса. — Ты-то живехонька. Убедилась, что у меня нет никакого яда?
— Не совсем. Может, ты спрятала его в… декольте!
Виолетта, прищурив глаза, пошла на Ларису. Та расправила плечи:
— Обыскивать будешь?
— Почему бы нет? Не хочу рисковать, раз ты цели не достигла.
Артемон осмелился выступить в роли миротворца:
— Дамы, дамы, умоляю вас! Дорогая, вам станет плохо!
Но ни одна из них не обратила внимания на его увещевания. Зато Лариса повернулась к Марине:
— Скажите ей, что я не могла ничего добавить в бокал! Вы же стояли позади меня, вы бы видели.
Сиделка молчала, водя языком по губам. Потом покачала головой:
— Вроде бы ничего такого… Но я больше смотрела на Никиту Андреевича. И на Виолетту Антоновну, конечно. Точно не скажу…
— Вот! — торжествующе выкрикнула Виолетта.
Лариса сжала руки и вздохнула с какой-то безнадежностью:
— Ты, конечно, дура и всегда была такой. Ладно, допустим, что я могла бы тебя отравить. Но Никита перед тем, как выпить твое шампанское, подошел ко мне. А я что же — спокойно ждала бы, зная, что там яд? Я бы просто опрокинула бокал! Этого даже ты отрицать не сможешь!
Плечи Виолетты поникли, в одну секунду она потеряла свой задор, пошатнулась. Марина помогла ей добрести до диванчика. Лариса, отвернувшись к стене, вытирала глаза тыльной стороной ладони.
Вдруг Артемон прижал ладонь к сердцу, как будто желал убедиться, что оно еще бьется. Марина спросила с деланым равнодушием:
— Проверяете, на каком вы свете? Хотите валидоль-чику?
— Что? Нет, благодарю, благодарю…
Артемон покосился на сиделку и обратил взор на самое приятное для него зрелище — на Виолетту. Та откинула голову на подушку и рассматривала потолок, тонкие пальцы перебирали бусины ожерелья. Марина обмахивала певицу листками нот, упавшими на диван во время обыска.
Некоторое время все молча прислушивались к доносящимся из коридора звукам. Напряженную атмосферу взорвала Лариса:
— А как насчет тебя? Ты сама могла подбросить яд в бокал! Уж кто-кто, а ты на такое способна.
— Вы не знаете, что говорите! Фиалка не могла… — возразил Артемон. — Как она бы это сделала?
— Если я могла прятать яд в нотах или на себе, почему она бы не могла? В украшениях, например. Как ты посмотришь, если я предложу тебя обыскать?
— Ты? Ты…
— Только не пытайся снова изобразить обморок, — предупредила Лариса.
Марина положила руку на плечо своей подопечной, успокаивая ее, и покачала головой:
— Простите, Лариса Арамовна, но я нахожусь при Виолетте Антоновне неотлучно и знаю все ее вещи наперечет. Невозможно, чтобы она где-то хранила яд. Да и где она могла бы его достать?
Лариса собиралась что-то возразить, но тут Артемон выскочил на середину холла и нервно передернул плечами:
— Нет-нет, конечно, Фиалочка не может быть убийцей. Вот кто добавил яд в шампанское!
Эффектным жестом он простер руку в сторону Марины. Если бы взглядом можно было убивать, то от Ар-темона уже осталась бы горстка пепла. Но он выдержал безмолвную пока бурю с видом человека, убежденного в своей правоте.
Глубоко выдохнув, сиделка старалась говорить спокойно:
— Это по принципу, если медицинский работник, то и отравить мог?
— Побойся Бога, Леонид! — вмешалась и Виолетта.
Лариса молчала, нахмурившись, переводя свои темные глаза с Марины на Артемона, взвешивая, насколько обвинение может соответствовать реалиям жизни.
— Нет, даже интересно послушать, зачем мне понадобилось убивать Никиту Андреевича? — усмехнулась Марина.
— А не его ты хотела убить, а… Страшно сказать — Фиалочку! — проблеял Артемон.
— Ох, а я-то думала, вы сейчас что-то умное скажете! Я сиделка — и собираюсь убить свою пациентку! Конечно, так и принято поступать. Очень трудно заподозрить сиделку. Может, вы не в курсе, Леонид Николаевич, но мне платят за то, что я ухаживаю за Виолеттой Антоновной. И платят неплохо. Спросите хотя бы своего сына… Если посмеете.
Намек на нелады с собственным отпрыском Артемон воспринял болезненно. Перед постояльцами пансионата ему удавалось создать впечатление, что богатый сын ходит у него по струнке, но сиделка Виолетты не могла не быть в курсе разногласий в семье Кутик. Артемон не остался в долгу:
— Думаешь, я не знаю, что Фиалочка отписала тебе свои украшения? А среди них имеются достойные экземпляры.
— И что? Я решила получить их как можно раньше?
— А вдруг бы Фиалочка передумала? Ты подстраховалась… Хотела подстраховаться!
Виолетта выпрямилась на диване:
— Мариночка, ты могла бы…
— Как вы можете так думать! — возмутилась сиделка. — Я нахожусь при вас четвертый год! Как и когда я бы добавила синильную кислоту в шампанское? Именно сегодня — другого времени не нашла, да?
— Не знаю, не знаю, но… Подожди, а ведь именно ты убрала бокал куда-то. Где он?
— Кажется, отнесла его на стол с грязной посудой, но я не думала, что это имеет какое-то значение, — пожала плечами Марина.
— Ага! Да-да, бокальчик убрала, как теперь его найти среди других? Следы заметала? — Артемон не скрывал торжества.
Со слезами на глазах Марина бросилась к двери, но дорогу ей загородила Лариса:
— Нет, отсюда никто не выйдет, пока мы не выясним, что произошло. До сих пор ни у кого из нас не было возможности избавиться от… Не знаю, от чего-либо, что связано со смертью Никиты. Надо разобраться, понять…
— Лариса Арамовна! Вы тоже думаете, что я могла? — задохнулась от возмущения сиделка.
— Но ведь и меня обвиняли, — ответила пианистка. — Лучше, если все мы будем в равных условиях. Вы могли добавить яд, как и я, как и наша королева несравненная, как и ее рыцарь тоже.
— Я?! — взвизгнул Артемон.
Хотя Марина и была возмущена, но приняла доводы Ларисы, а то, что к компании подозреваемых причислили Артемона, доставило ей нескрываемое удовольствие.
— А почему бы и нет? — Сиделка вернулась в центр гостиной, но не заняла обычное место возле Виолетты, а присела на один из стульев.
— Отравить бокал моей обожаемой Фиалки? Да я живу только ради нее!
— А кто вас разберет? Любили-любили, а потом взяли — и убили! — безжалостно припечатала Марина и начала наслаждаться зрелищем брызжущего слюной Артемона.
Виолетта, возможно, сомневалась в Марине, но инсинуации в адрес верного поклонника отвергла безапелляционно:
— Глупости! Артемон меня захотел убить? Разве только если бы я сама ему это приказала. И после моей смерти он последовал бы за мной, так ведь, Ар-темоша?
— Благодарю, моя дорогая! Вы одна знаете меня. Вы все понимаете! — Он припал к ручке дамы. Та не смогла устоять перед соблазном разыграть маленький спектакль.
— Не забывай, Мариночка, что я пила шампанское из этого бокала до Никиты, и все было в порядке. А потом бокал стоял на крышке рояля. Так когда там появился яд?
— Не стоит возвращаться ко мне, — отрезала Лариса, — я, кажется, уже все объяснила.
Виолетта наклонила голову и похлопала глазами — как делала всю сознательную жизнь, и этот нехитрый прием всегда срабатывал. Голос ее источал обманчивую сладость:
— Тогда это ты, Мариночка.
— Но почему я?
— А потому, что больше некому, — еще больше распахнула глаза певица, — вынуждена согласиться, что Лариса не смогла бы спокойно смотреть, как Никита пьет мою отраву, а Артемон — ах, это просто смешно.
— Дорогая, вы великолепны! Как все ясно из ваших слов! Эта девчонка решила избавиться от вас и получить ваши драгоценности. И выбрала такой подходящий момент! Но ошиблась в расчетах. Потому и убрала быстренько бокал, чтобы его трудно было найти. Ничего, найдут.
Артемон радостно потирал руки, Виолетта и не думала искать прорехи в его теории. Марина затравленно оглянулась на Ларису, ища поддержки хотя бы у нее, но та молчала.
— Я держала бокал не больше минуты. И если бы что-то добавляла туда, это бы заметили!
Марина защищалась, сначала голос ее звучал жалобно, но постепенно набирал силу, которую она черпала в, казалось бы, безвыходной ситуации:
— Виолетта Антоновна, я же только отнесла шампанское вам, и все! Да и то у меня его забрал Леонид Николаевич — когда мы столкнулись.
— Так в этот момент ты и добавила отраву, вот как! — Артемон развел руками, демонстрируя, что Марине теперь не отвертеться.
— Немыслимо! Я помню химию, в отличие от вас. Как, по-вашему, я добавила синильную кислоту, а?
Виолетта, Лариса и Артемон переглянулись. Дамы одновременно пожали плечами, а Артемон бросился в бой:
— В шприце… Или в пузырьке, или в какой-нибудь баночке для таблеток!
— Что вы говорите? В жидком виде синильная кислота опасна для верхних дыхательных путей.
Марина победно улыбнулась, не сомневаясь, что ее гонители получили существенный удар.
— И что же? — спросила Виолетта, явно не понимая.
— Да, что из этого следует? — поддержала певицу Лариса.
— А то, что отравитель сильно рискует сам. Надо задержать дыхание, добавляя кислоту, иначе он может задохнуться еще раньше, чем его жертва.
Артемон и не думал сдаваться:
— Ты медсестра, ты сама себя и выдала, что знала об этом. Столкнулась со мной, потихоньку вылила яд и задержала дыхание.
Виолетта поддержала его:
— Да, Мариночка, ты отвернулась и посмотрела на меня, я точно помню. Еще удивилась — что это ты гримасничаешь?
В отчаянии Марина прибегла к последнему доводу:
— А Леонид Николаевич! Он же мог в этот момент вдохнуть кислоту! Если бы я хотела отравить вас, Виолетта Антоновна, то выбрала какой-нибудь более безопасный для окружающих способ… Я бы вас… Я бы вам… Просто лекарства перепутала бы.
Виолетта содрогнулась.
— Больше не возьму из твоих рук даже стакана воды! Змея!
Лариса подошла ближе к своим невольным компаньонам. С самого начала она держалась на некотором отдалении от них, но сейчас готова была делиться сомнениями и страхами.
— Она права, Виолетта. Вряд ли медсестры тяготеют к убийству своих пациентов на глазах у публики… Они не артисты, им не нужен свет рампы.
Виолетта усмехнулась, но не зло, а с горечью:
— Но кто же еще? Сейчас снова скажешь, что я? Марина вон Артемона обвинила, но понятно, она на него обижена за всякие его дурацкие шуточки на Новый год.
Марина охотно переключилась на другую тему — ведь ее обвиняли не в преступлении, а всего лишь в предвзятости.
— Я не обижена! Но очень неприятно, когда взрослый человек в лицо прыскает краской! Пусть и смываемой, но это как-то…
Лариса нахмурилась:
— Да я помню. По-моему, это совершенно не смешно. Марина, а чем он прыскал тебе в лицо?
— Да какой-то игрушкой детской… Я не помню. Какая разница?
Вдруг Лариса совершила странный поступок: она села рядом с Виолеттой и схватила ее за руки. От неожиданности и удивления певица опешила и не отшатнулась от той, кого многие годы считала врагом.
— Скажи, Виолетта, а ведь ты ничего не поняла, когда Марина говорила о синильной кислоте.
— О чем ты? Я… не знаю… Что ты хочешь сказать? Мариночка, что она от меня хочет? — растерянно спросила певица.
Но сиделка не спешила на помощь своей подопечной — она выжидала. А Лариса продолжила:
— Я знаю, когда ты врешь и изворачиваешься, знаю каждую твою ужимку. Так вот, в этот раз обмана не было — ты действительно не знала, что синильную кислоту опасно вдыхать. Не сомневаюсь, что ты могла бы задумать убийство, но вот все провернуть — вряд ли.
— Спасибо, я всегда знала, что ты ко мне хорошо относишься!
Виолетта вырвалась от Ларисы и, надувшись, отодвинулась на край дивана. А Марина, напротив, заинтересовалась. Артемон слушал внимательно, но на лице у него было написано недоумение.
— Я бы рада была убить Виолетту, но не позволила бы выпить яд Никите. — Лариса говорила тихо, но внятно. — Марина легко могла убить Виолетту в любое другое время и любым другим способом. А яд мог оказаться в бокале только в момент столкновения Марины и Леонида.
Повисло молчание. Сиделка переваривала слова Ларисы, Виолетта отвернулась, изображая оскорбленную гордость, Артемон стал похож на восковую фигуру из музея мадам Тюссо. Первой заговорила Марина:
— И что же? Остается только он, — Сиделка кивнула в сторону Артемона. — Но я не верю, что он мог покушаться на Виолетту Антоновну… Разве только с ума сошел.
— Не знаю, кого хотели убить, но Виолетта стала вопить, что ее, мы и не думали о другом. Понятно только одно — синильная кислота оказалась в бокале тогда, когда столкнулись ты и Леонид. Марина, мне кажется, что обыск все-таки сделать надо.
Лариса встала и направилась к Артемону. Сиделка последовала за ней.
— Вы что надумали? — возмутился Артемон. — Меня обыскивать? Вы знаете, кто я? Вы знаете, кто мой сын?
Он отступал к двери, пытаясь разглядеть за приближающимися Мариной и Ларисой свою даму, но та не пошевелилась на диване, не кинулась на защиту поклонника.
— Его нельзя выпускать отсюда, — выдохнула Лариса.
Сиделка обогнула Артемона и стала у двери в коридор.
— Не понимаю, что мы можем найти у него? — крикнула она.
— Он прыскал тебе в лицо краской из маленькой резиновой груши. В такую легко налить кислоту. Есть разные устройства для идиотских развлечений. Трубочка в груше подводится к цветку. Надо посмотреть у него под смокингом.
Артемон забился в угол и выставил вперед руки:
— Я не мог! Я не мог… Фиалочку… Я бы никогда! Не смейте! Не смейте!
— Лариса Арамовна, он и правда не мог, да и я бы что-то заметила, — Марина провела рукой по лбу, вспоминая каждую секунду той сцены.
— Под какой бок ты его подхватила? — спросила Лариса.
— Под… левый, да, правой рукой под левый бок. А в левой я держала бокал. Ион оказался прямо… под цветком! — Марина в ужасе посмотрела на Ларису, а потом на Артемона.
— Ты убийца! Ты! — закричал он, — Надо же было тебе влезть… Из-за тебя чуть Фиалка не погибла!
На диване Виолетта зажала уши руками и закрыла глаза. Марина тихо сползла на пол возле двери. Лариса прижала руку к горлу и прошептала:
— Леонид, я все равно не выпущу тебя отсюда, пока полиция не приедет. Что произошло?
Марина заплакала в голос:
— Это я во всем виновата, я должна была догадаться, но подумала, что он за сердце хватается! А он сам не понимал, как это все…
Артемон пустыми глазами смотрел мимо Ларисы — на противоположную стену:
— Это была случайность. Да, я хотел, чтобы Никита умер. Приятно было чувствовать, что можешь убить его в любой момент, что у тебя с собой яд. Думал: если Фиалка выберет Галанина, то так просто будет избавиться от него… Но на самом деле… Нет, я бы не смог.
Я всего лишь наслаждался самой возможностью убить. Никакого преступления… Но вмешалась эта тупая корова и сама нажала на грушу. Простая случайность… Никто не должен был погибнуть…
Артемон бормотал все невнятнее и, опустив руки, даже не пытался защищаться, когда на него с яростью тигрицы бросилась Лариса.
