Глава 29
Больничка
Перед Зверем сидел человек в белом халате.
– Ну что, Якуев Дока Умарович, начальник учреждения в двух словах сообщил мне о вас. Договоримся мы так. Для всех вы попали сюда с воспалением легких. Будем выдавать вам препараты, делать уколы, будем стараться восстановить вашу память; но, повторяю, для всех вы находитесь у нас с воспалением легких. А теперь я осмотрю вашу голову.
И медик, надев очки в роговой оправе, стал осматривать шрам на голове Зверя.
– Вы совершенно ничего не помните? – поинтересовался он.
– Совершенно, доктор. Иногда, правда, в сознании пролетают какие-то картинки, но не более того, – ответил Зверь.
– Да… Восстановлению памяти способствуют яркие впечатления или потрясения, но в нашем случае их взять негде, – улыбнулся доктор. – Ладно, назначу вам курс интенсивной терапии, а там видно будет. Сейчас идите в палату номер три, дальше по расписанию.
В палате на соседней койке лежал седовласый человек. На вид ему было лет шестьдесят, хотя на самом деле едва перевалило за сорок пять.
– Здравствуйте, – произнес Зверь и плюхнулся на свободную кровать.
– Здравствуй, мил человек, – ответил седовласый мужчина.
Было ли это совпадением, или кто-то слил информацию, но ровно за час до этого Феня оказался в больничке с ОРЗ.
– Что-то я тебя раньше не видал. Ты что, только с этапа? – спросил Феня.
– Да нет, я уже с месяц как приехал, да на ШИЗО заморозили, – ответил Зверь.
– С месяц, говоришь… – Феня пристально посмотрел на молодого парня, сидящего на соседней койке. – А ты, случаем, не тот жиганец, который поломал блатных, а потом еще и чеченцев погромил?
– Пусть не лезут, – отшутился Зверь.
– Хм, так-то оно так, да не отстанут теперь от тебя ни те, ни другие. Ты у них как кость поперек горла стоишь. Незавидный у тебя расклад, паря. А за какие доблести тебя из ШИЗО сразу на больничку закинули? Вижу почерк хозяина. Как обычно, играет на опережение, – многозначительно проговорил Феня. – Так сказать, разделяй да властвуй. Но я тебе, Зверь, вот что скажу: с хозяином хороводы водить не нужно, шельма он еще та.
– А откуда вы знаете, что меня Зверем зовут?
– Так положение у меня здесь такое, мил человек: смотреть за тем, что на «двойке» происходит, и всегда быть в курсе всех событий.
– А вас не Феней, случайно, называют? – спросил Зверь.
– Сечешь ты быстро, парень, это хорошо… Да, нажил ты себе врагов за один день. Пока я здесь на больничке, никто из них сюда не сунется. Ну, а там дальше что-нибудь придумаем. Меня сейчас больше другой вопрос интересует. Ты вообще с кем планируешь дружбу водить? Если с хозяином или с «чехами», то тут наши дорожки расходятся. Захочешь в наши ряды вступить, будем рады. Грех хорошего жиганца не пригреть. Запомни, масть на «двойке» мы держим, что бы тебе в уши ни дули. Ты, наверно, заметил, что мы своих даже на ШИЗО греем. Бывают, правда, накладки. Много пришлось мне сделать для того, чтобы наладить весь этот механизм. По первяне у меня с хозяином рамс вышел, стал он меня в ШИЗО обламывать, да не тут-то было. Встала «двойка» на кипиш громкий, бузила так, что начальства сюда из Москвы понаехало видимо-невидимо. Тут-то и пришлось хозяину заднюю врубить, выпустить меня из ШИЗО. С тех пор он меня не трогает, а я его не затрагиваю. Так что подумай, парень, с кем ты. Я тебя не тороплю с ответом. Люди разные по жизни бывают. Кто-то готов задницу рвать, чтобы пораньше на волю выйти; кому-то западло выполнять какую-нибудь работу, контачить с администрацией – у каждого свой выбор. Был у меня по третьей ходке дружбан один, на Мороза откликался. Отрицалово был, свет таких не видел. Оказывал ярое неповиновение администрации учреждения, участвовал в бунтах. И вот на сходке поставили вопрос о том, что, мол, пора Мороза короновать, за верность воровскому миру. Но весточка пришла ему с воли, от матери. Писала она ему, что плоха совсем стала и вряд ли дождется его освобождения. И поменялся Мороз в одночасье: стал работать, учиться, соблюдать распорядок учреждения – в надежде выйти условно-досрочно и застать живой свою мать. Так что случаи разные бывают. Сейчас в наше время и УДО купить можно, с любой характеристикой, была бы капуста… Что-то я все базарю да базарю. Ты лучше про себя расскажи, откуда родом, как попал сюда, – поинтересовался Феня.
– Феня, я от разговора не ухожу, вечером разговор продолжим, выспаться хочу после ШИЗО, если ты не против, – ответил Зверь.
– Ну, давай, паря, вздремни, а вечером под чифирок и пообщаемся по душам.
Зверь завалился на свою кровать и стал анализировать последние события. «С одной стороны, ко мне доброжелательно расположен хозяин, но к чему бы это? Ведь я один из тысяч заключенных, проходящих через его учреждение. Пока с ним ничего не понятно. То, что он меня сразу из ШИЗО закинул на больничку, говорит лишь о том, что он беспокоится о возможных конфликтах с блатными и чеченцами. С другой стороны, мне предлагает дружбу смотрящий Феня. Тоже не совсем понятно, какой интерес преследует он. Можно предположить, что ему просто нужен сильный боец в моем лице, чтобы держать в напряжении и в повиновении «двойку». Возможно, какой-то другой, пока не понятный расклад. Но то, что все, что происходит на «двойке», известно и хозяину, и Фене, это точно. Пока свет на дворе, правит хозяин: как только опускается ночь, как упырь из подземелья, поднимается смотрящий Феня. Да, попал так попал… Пятнадцать лет – срок немалый. Может, решиться на побег? И что? Куда бежать, кто меня ждет? Провести пятнадцать лет за колючей проволокой – не лучшая перспектива. Пожалуй, даже хуже, чем сидеть в подвале у чеченцев, там хоть Карина приходила… Девочка моя, ты погибла из-за меня. Никогда не прощу себе этого. Все-таки насколько зла судьба: забрала у меня вначале память, а потом и единственного близкого человека. За что? Наделила меня чужой фамилией и выдала путевку в жизнь на пятнадцать лет… Кто может мне помочь? Если бы память вернулась, я бы знал, что делать. Ирина Гассерт… Я не знаю, кто она, но чувствую, что вспомни я ее, и все встало бы на свои места. Доктор пообещал курс интенсивной терапии, может быть, поможет. Ладно, все потом, а сейчас спать», – решил Зверь и, укрывшись шерстяным одеялом, засопел.
За окнами уже давно спустилась ночь. Зверь потянулся на кровати и открыл глаза.
– Ну и здоров ты спать, бродяга, – улыбаясь во весь рот, сказал Феня. – Все на свете проспал. Вон, таблеток тебе медсестра принесла, глотай пока, сейчас ужинать будем, – и Феня ударил рукой по стенке, повернувшись вполоборота назад.
Через несколько секунд в проеме дверей показался невысокий зэк.
– Куцый, а ну-ка засервируй стол по-быстрому. А через часок чифирку принесешь, – сказал Феня.
– Сделаем, – Куцый исчез за дверью.
Через десять минут на сооруженном из двух табуреток столике красовался поистине царский ужин. Свежие огурцы и помидоры, зелень, буженина, жареная курица, фрукты, колбасные и сырные нарезки, маринованные грибы…
– Ну что, отведаем, что Бог послал? – предложил Феня.
– Да, давно я так не ел, – прожевывая кусок птицы, промолвил Зверь. – Вкусно-то как!
– Давай, давай, налегай на хавку, тебе после ШИЗО силы восстанавливать надо, а то на местной-то баланде далеко не уедешь, одна вода, – ответил, закидывая в рот пучок петрушки, Феня. – Помню, на Колыме чалился, еще в советские времена, так там с едой вообще проблема была. Цинга, туберкулез, сколько хлопцев тогда полегло! Вот какие времена были. А сейчас все, что хочешь, на зону загонят. Так что жить стало лучше, жить стало веселее, как говорил Иосиф Виссарионович.
Феня прожевал кусок колбасы, постучал два раза в стенку, и через мгновение на пороге появился Куцый.
– Куцый, а ты, случаем, про чифирок не забыл? – обратился к вошедшему Феня.
– Через пару минут будет готов, отменный чифирок получится, – пообещал Куцый и исчез за дверью.
…Феня, отхлебнув пару глотков из кружки, передал ее Зверю.
– Действительно, чифир отличный вышел, бодрит по полной, – качая головой, похвалил Куцего Феня.
Кружка с чифиром еще несколько раз переходила из рук в руки. И вот уже сердце застучало с сумасшедшей скоростью, легкий кайф ударил в голову.
– Ну, что, Зверь, рассказывай про судьбу свою грешную. Времени у нас много, так что можешь с самого детства начать. Где учился, где крестился, – сказал Феня.
Парень рассказал о том, как был в плену и что ему пришлось пережить.
– Потом я попал в ФСБ. Мое дело стал вести молодой лейтенант, который с подачи руководства наградил меня новой фамилией, именем, отчеством – Якуев Дока Умарович. С тех пор я Якуев. Под этой фамилией меня осудили, и вот я здесь, – проговорил Зверь и потушил сигарету.
– Да, много я слышал историй, но твоя самая запутанная. Теперь все становится на места. А я-то, дурак, ломаю голову, почему ты отбрил чеченцев? А оно вона почему не стреляла – не заряжена была. Да, паря, есть над чем задуматься. Тебе надо как-то дорогу на волю прокладывать, но как – вот в чем вопрос! Откуда дернуть за веревочку, чтобы размотать твой клубок? Ладно, надо подумать. Скажи, а ты вообще ничего не помнишь, до того момента как очнулся в подвале? – спросил Феня.
– Вообще ничего, – ответил Зверь.
– Ладно, давай-ка спать, утро вечера мудренее, завтра покумекаем, – предложил Феня и стал расстилать постель.
Утром в палату заглянул конвойный.
– Якуев Дока Умарович, пять минут на сборы, вас вызывают на свидание.
– А кто меня вызывает? – поинтересовался Зверь.
– Да вроде адвокат какой-то к вам приехал, – ответил конвойный.
– А как его фамилия? – спросил Зверь.
– Вроде Барбусов.
– Эта фамилия мне ни о чем не говорит.
Феня привстал на локте:
– Паря, а сюжет-то закручивается. Знал бы, где упасть, – соломки подстелил.
