Книга: Отель «Ambassador»
Назад: Глава 2. Загадка «чугуна»
Дальше: Глава 4. «А что безумные идеи, не ругайте сгоряча…»

Глава 3. Трое сбоку, толку нету

Полторы недели, оставшиеся до Нового года, пролетели быстро.
Своих сил и возможностей на проверку троицы фигурантов, как и предполагал Вадим, у них не хватило, поэтому пришлось привлекать кадры со стороны, благо возможности для этого появились. Ветлугин кисло поведал, что расследование на контроле у «самого», и ткнул пальцем в потолок. А из этого следовало, что к делу можно подключать, при минимальном сопротивлении с их стороны, практически любые государственные и правоохранительные структуры.
Прикинув пути подхода к троице знакомых Мадаева, Веклемишев остановился на борцах с экономическими преступлениями. В его распоряжение были выделены три опытных оперативника столичного УБЭПа, а также по первому требованию к работе был готов подключиться и ОМОН.
Сначала посетили в Мытищах Рустама Султанова. И хозяйство у него поменьше, и приданных милиционеров надо было в деле проверить. Принадлежавшую чеченцу станцию техобслуживания, а точнее – небольшую автомастерскую, накрыли тихо и умело утром, как только там появился хозяин. Чтобы не было подозрений, Стоянов в сопровождении одного из столичных обэпников и его местного коллеги отправились проверять СТО, расположенное неподалеку в том же гаражном кооперативе.
Четыре бокса султановской станции были забиты под завязку. На одном подъемнике ремонтировали старенькую «шестерку», а в остальных стояли пять новеньких «УАЗов», тех, которых в простонародье зовут «буханками».
Ребята из ОБЭПа знали свое дело и с ходу стали искать экономическую крамолу. Таковая, без сомнения, нашлась, но в небольших объемах и, как показалось Веклемишеву, являлась стандартной для малого бизнеса. Как всегда и у всех, были проблемы с бухгалтерией: кассовыми чеками и одноименными книгами. Султанов вел себя спокойно, если не сказать – обреченно, принимая неожиданную проверку как дело обыденное, можно сказать, капризы природы: как ни молись, а дождя и ветра не избежать. Проверка явно не первая и, можно предположить со стопроцентной долей вероятности, не последняя.
Веклемишев прошелся по боксам и внимательно осмотрелся.
С «шестеркой» было все понятно: слесарь славянской наружности в замызганной спецовке менял на машине шаровые опоры. Вадима заинтересовали новенькие «УАЗы». Двое работников, чуть почище своего товарища, возившегося с вазовской классикой, по шаблону высверливали отверстия на задних дверях ульяновских вездеходов. Рядом лежала покрашенная под цвет машин полутораметровая лестница и решетка типа багажника, в половину размера крыши «буханки».
Вадим обратил на себя внимание одного из обэпников и незаметно кивнул в сторону «УАЗов». Тот понимающе опустил глаза и тут же отрицательно покачал головой. Ребята знали свое дело и успели проверить документацию на автомобили с уже нанесенной на борту красной надписью «Аварийная». Никакой экономической крамолой здесь не пахло, о чем свидетельствовали бумаги, представленные Султановым. Оказалось, что какая-то московская строительная фирма заказала ему поставить дополнительное оборудование на недавно приобретенные машины. У хозяина мастерской имелся соответствующий договор с предприятием, чертежи доработок, а также платежная квитанция о безналичной оплате заказанных работ.
Собственно, Веклемишев и не рассчитывал, что они обнаружат в мастерской, принадлежащей Рустаму Султанову, гиперболоид, с помощью которого его курчалоевский земляк Халиф хочет спалить Москву, или мегатонный ядерный фугас, коему чумазые слесари меняют карданный вал. Еще меньше было надежд, что они в мастерской наткнутся на Мадаева собственной персоной.
То, ради чего они прибыли к Султанову, должно было произойти в ближайшие минуты.
Один из милиционеров уселся составлять акт о нарушениях, второй вышел покурить, а точнее – просигнализировать, что пора начинать второй акт действа. Вадим пристроился у окна в паре метров от стола, за которым сидели обэпник и Султанов, чтобы хорошо видеть последнего.
Минуты через три в мастерскую с шумом ввалились Стоянов и милиционеры, с которыми капитан проверял соседнюю станцию техобслуживания. Димитр искренне удивился, что его «коллеги» так долго возятся с проверкой, и в подтверждение своих слов выложил на стол перед заполнявшим бумаги сотрудником Отдела по борьбе с экономическими преступлениями открытую папку, в которой лежал заполненный акт о правонарушении.
Веклемишев впился взглядом в лицо чеченца. Демонстрация акта была лишь предлогом. Перед Димитром стояла задача, чтобы Султанов увидел отпечатанный с видеозаписи портрет Мадаева на бланке «Розыск», закрепленный на левом развороте папки.
Веклемишев не хотел раньше времени раскрывать карты перед Султановым и афишировать, что они ищут Халифа. Стоянов успешно справился с задачей, изображение Халифа с «новым лицом» легло непосредственно перед глазами его земляка.
Увы, ни единый мускул не шевельнулся на лице Рустама Султанова, не метнулись беспокойно глаза, не дрогнули веки. Чеченец совершенно безразлично скользнул взглядом по портрету Халифа и отвернулся к милиционеру, составляющему акт. И это не было притворством, Вадим был готов дать голову на отсечение, что Султанов не знал человека, чье изображение ему подсунули.
Веклемишев вышел из мастерской, отошел подальше от двери бокса, закурил и исподлобья глянул на подошедшего Стоянова.
– Что скажешь, капитан?
– Пустышку тянем, Вадим Александрович, – поморщился Стоянов. – Не играет, «чех», я внимательно за ним следил. Не видел он Халифа в новом обличье.
– И я того же мнения, – согласился Веклемишев. – Поэтому сворачиваем проверку, чтобы время не терять. У нас еще два фигуранта, и, чувствует мое сердце, с ними будет посложнее работать.
К Доку Салманову подбирались несколько дней. Просто так к нему не заявишься, как к Султанову, не тот масштаб. Да и еще Вадим хотел проверить предположение, что Мадаев с сообщниками скрывается в одной из гостиниц однокашника. Эта версия не подтвердилась, зато обнаружилось, что минимум четыре из восьми роскошных VIP-отелей, располагавшихся в ближайшем Подмосковье, не что иное, как дома интимных услуг для этих самых «випов». Отдельно стоящие особняки за высокими заборами с автоматическими глухими воротами предоставляли возможность скрытно приехать и так же скрытно покинуть обитель любви.
Методы работы выбирать не приходилось ввиду дефицита времени, поэтому Веклемишев принял решение провести видеосъемку посетителей гостиниц Салманова и на этой основе попытаться найти с ним общий язык. Данный щекотливый вопрос он не стал согласовывать с Ветлугиным, чтобы случайно не подвести генерала в случае скандала и принять все возможные неприятности на себя.
В результате слежки открылось немало интересных подробностей из жизни замечательных людей. Оказалось, что посетителями VIP-отелей являются не только мужчины, чьи лица постоянно мелькают на экранах телевизоров в образе политиков и государственных деятелей, но и дамы того же высокого полета. Причем, если представитель сильного пола приезжал в гостиницу, как правило, уже в компании с девушкой, реже – с юношей, то одной ну очень известной молодящейся даме из политических кругов подвезли в гостиницу молодого человека с внешностью «тарзана» из стрип-клуба. Причем за трое суток это произошло дважды. Нескольких посетителей сразу не идентифицировали, пришлось узнавать о них по базам данных МВД и ФСБ. Оказалось, очень серьезные люди, из числа тех, которые в авторитете числятся.
Съемки велись как на улице у отелей, так и через неплотно задернутые шторы номеров, благо современная видеоаппаратура позволяла и через тонкую щелку запечатлеть фрагменты утех «великих». Там, где не удавалось этого сделать, довольствовались аудиозаписями, снятыми с оконных стекол.
За трое суток набралось столько «убойного» материала и в прямом и в переносном смыслах, что продолжать слежку и съемки далее смысла не имело. Веклемишев решил, что пришла пора познакомиться с Салмановым поближе.
Все эти дни следили не только за VIP-борделями Доку, но и за ним самим и уточняли его распорядок дня. Заваливаться к нему в офис или домой Вадим желания не имел ввиду щекотливости темы, поэтому решил повидаться с Салмановым в нейтральном месте. Чеченец каждый вечер ужинал в уютном и очень дорогом ресторане в районе Пречистенки. Доку около двадцати часов приезжал туда вместе с телохранителем, занимал отдельный кабинет и примерно через сорок минут покидал его. Вадиму даже представили перечень блюд, которые выкушал господин Салманов в последние три вечера.
Веклемишев зашел в ресторан через пятнадцать минут после того, как там появился фигурант. Он разделся в гардеробе, бросил встретившему в дверях зала метрдотелю, что его ждут, и направился к дверям кабинета, около которых застыла массивная фигура телохранителя Салманова. Секьюрити остановил Вадима решительным жестом, выставив перед ним словно шлагбаум согнутую в локте руку.
– Передайте это вашему хозяину, – упреждая вопрос, сказал Веклемишев, вытащил из пластиковой папки, которую держал в руках, конверт и протянул его телохранителю. – Не в ваших интересах заглядывать внутрь. Там фотографии, которые предназначены для просмотра лично господину Салманову.
Охранник подозрительно оглядел Вадима и задумался. Раздумье, правда, длилось недолго, и, похоже, нежданный гость не показался массивному человеку опасным. Он взял конверт, ощупал его и аккуратно постучал в дверь кабинета. После невнятного ответа телохранитель приоткрыл створку и доложил в щель, что какой-то человек просит передать господину Салманову конверт с фотографиями. Теперь уже задумались внутри кабинета. Ответ поступил секунд через двадцать и был короток.
– Давай сюда, – донесся до Вадима негромкий голос.
Охранник зашел в кабинет, закрыл за собой дверь, но практически сразу вышел и опять занял свой пост. Реакция Салманова не была скорой. Не менее семи минут Веклемишев стоял рядом с охранником, разглядывая практически пустой зал ресторана. Только в его дальнем углу у окна сидела пара немолодых и уже достаточно нетрезвых мужчин.
Голос из-за двери привел в движение недвижного секьюрити.
Он приоткрыл дверь, заглянул в кабинет и после коротких переговоров предложил Веклемишеву пройти внутрь. Правда, перед этим телохранитель достаточно вежливо попросил разрешения посетителя обыскать его. Вадим, любезно улыбнувшись, позволил ему охлопать себя и после этого шагнул к двери.
Ресторанный кабинет был декорирован под дворцовые интерьеры. Роспись с позолотой на потолке, резная мебель, гнутые ножки стульев, богатый сервиз в горке, потемневшие якобы от времени картины из жизни греческих богов по стенам в золоченых же рамах Веклемишева не восхитили, не удивили. Он не был специалистом по антиквариату, но с уверенностью мог сказать, что вся мебель и предметы в кабинете – новоделы. Как и сидевший перед ним человек в дорогом костюме от Версаче, галстуке от Ямамото, перстнем с огромным, явно настоящим бриллиантом и надменным выражением лица.
Похоже, правила хорошего тона, особенно в части поведения за столом, для Салманова были терра инкогнита. По крайней мере Веклемишев заметил, что столовые приборы были небрежно отодвинуты в сторону и с начала ужина к ним не прикасались. Салманов держал двумя руками, блестевшими от жира, кусок курицы и не спеша обгладывал его. Он не поднял глаза на Вадима, внимательно рассматривая веером разложенные перед ним на столе фотографии.
Веклемишев остановился посередине кабинета в ожидании, когда на него любезно обратят внимание. Однако вряд ли Салманову было сейчас до любезностей и внимания. Не до расшаркиваний нынче. Вадим представлял, что сейчас творится в голове у чеченца, какая круговерть мыслей, предположений и попыток найти выход из ситуации, не сулящей ничего хорошего. Хотя некоторую активность он уже проявил, но этого ждали и не менее активно отреагировали…
Простояв с минуту и, поняв, что сесть ему вряд ли предложат, Веклемишев шагнул вперед, переставил стул и уселся на него как раз напротив Салманова. Доку никак не отреагировал на его действия, продолжая изучать фотографии. Еще пару минут он молчал и глодал кость, потом бросил ее на скатерть, вытер рот и руки салфеткой и поднял тяжелые глаза на Вадима.
– Я понятия не имею, кто ты, но знаю, что ты уже труп, – брезгливо скривив губы, сказал Салманов, сверля Веклемишева взглядом.
– Мне так часто это говорили, что я уже не обращаю внимания на подобные заявления. Как-то уже и не страшно, и даже не смешно, – безразлично пожал плечами Вадим и не смог сдержать улыбку. – Кстати, последний раз я это слышал две недели назад.
Он вспомнил трагическую физиономию йоханнесбургского таксиста Джонни и его монолог после того, как Веклемишев «поговорил» с юнцами Мамба-Шаку: «Вы труп, сэр! И я тоже труп!..»
– Я не знаю, что ты слышал две недели назад, но последнее, что ты услышишь – меня! – свирепо глядя на собеседника, прорычал Салманов.
– Вряд ли, – спокойно сказал Вадим. – Люди, которых ты вызвал в ресторан, уже лежат уткнувшись физиономиями в асфальт.
– Не понял, – удивленно подбросил вверх брови Салманов.
– Ну что тут непонятного? – усмехнулся Веклемишев. – Ты же звонил Аслахану, говорил, чтобы он летел со своими орлами сюда. Что на тебя серьезный наезд и надо срочно разобраться с одним ублюдком, то есть со мной. Вот ребята и вылетели из гнезда, да на других орлов нарвались в паре кварталов отсюда. Тех, кто в форме, с автоматами и при красных ксивах.
– Мой телефон прослушивают? Ты мент? – настороженно бросил Салманов.
– Насчет телефона ты правильно догадался, а вот со вторым, извини, ошибочка вышла. Не мент я, и к милиции не имею никакого отношения, – честно признался Веклемишев.
Они планировали, что Доку Салманов может вызвать помощь, и поставили его мобильный телефон на прослушку. Не прошло и минуты после того, как Вадим передал ему фотографии, а чеченец уже звонил какому-то Аслахану и в крайнем беспокойстве требовал его со своими людьми к себе. Доклад о звонке Вадим принял через миниатюрную таблетку динамика, спрятанную в левом ухе. У Веклемишева имелся еще и микрофон, прикрепленный по всем шпионским канонам к внутренней стороне лацкана пиджака, и Стоянов, осуществляющий с ним связь, сейчас слышал каждое их слово.
Насчет физиономий в асфальт Веклемишев, в общем-то, поспешил, хотя вполне могло быть, что данное действо уже совершается именно в эти минуты. И не в паре кварталов отсюда, а непосредственно у ресторана. С какой стороны прилетят горные орлы, было неясно, поэтому было принято решение брать их прямо у входа.
– Если ты не мент, почему тогда Аслахана повязали менты? – упрямо спросил Салманов. – И за что их брать: документы на оружие и у них самих в порядке.
– Если в порядке, разберутся и отпустят… часа через два, – согласился Веклемишев. – А почему милиция ими так сильно заинтересовалась, так это неизвестные позвонили по 02 еще час назад и сообщили, что мина заложена неподалеку отсюда – в урне у станции метро сверток непонятный. По тревоге саперы примчались, ОМОН все оцепил, а тут еще один звонок: мол, вооруженные до зубов люди нарисовались. Тут твоего Аслахана со своей братвой и повязали. Простенько организовано, но со вкусом, согласись.
– Ты все равно отсюда не выйдешь, – скрежетнул зубами Салманов и бросил взгляд на дверь.
– Не смеши, Доку. Ты думаешь, я твоего толстого мальчика испугаюсь? – улыбнулся Веклемишев и потянулся к ножам и вилкам, лежащим перед ним на столе.
Салманов успел лишь испуганно дернуться и привстать со стула, как Вадим двумя неуловимыми движениями выдернул из салфетки одну за другой вилки и метнул их в разные стороны. Застывший чеченец медленно повернул голову вправо, затем влево. Обе вилки симметрично вонзились в задрапированные панели, в самый центр золоченых вензелей.
– Почти белке в глаз, – со вздохом подвел итог Веклемишев. – Ты не бойся, это я так, для наглядности. Скучно с тобой, вот и поозорничал немного, уж извини, брат. К тому же не один я пришел, а с людьми, против которых что твой телохранитель, что Аслахан со своими парнями не более чем курята желтушные против волкодавов. Ну что, Доку, вернемся к делу?
– Что тебе надо? – холодно спросил Салманов и ткнул пальцем в лежащие на столе фотографии. – И что собираешься делать со всем этим?
– Это не все, – покачал головой Вадим. – Фотографии отпечатаны с видеозаписей, а их у меня целая куча, – он показал, какого размера у него эта самая «куча». – А есть еще и аудиозаписи, и телефонные переговоры…
– Ты понимаешь, что это за бомба? Какой скандал может произойти? Тебе не жить…
– Это тебе не жить! – громко перебил его Веклемишев. – Ты еще не понял расклада, идиот! Хватит меня пугать! То я отсюда не выйду, то я уже труп… О себе побеспокойся! Если со мной что-то случится, хоть волос с головы упадет, вся эта грязь немедленно будет отправлена по электронной почте в редакции как минимум в два десятка самых скандальных московских и провинциальных газет. С припиской, что материалы подготовил и передал один из твоих сотрудников, пожелавший остаться инкогнито. По понятиям, считай, это ты слил информацию журналюгам. По крайней мере спросят с тебя. По полной спросят!
– Но я же здесь ни при чем, – запротестовал Салманов.
– Это ты не мне объяснять будешь, а вот ему и ему, – Вадим ткнул пальцем в две фотографии. – Что-то ты, милый, в лице переменился. Узнал, побледнел… Понял, наконец, что я не блефую?
– Но и тебя тоже могут…
– Я сейчас выйду отсюда, и ни один сыскной пес, и никакой Интерпол меня в жизни не найдет, – дернул губы в кривой усмешке Веклемишев. – Я человек никто и звать меня никак. А ты – кто, и имя у тебя Доку.
– Хорошо, скажи, что тебе от меня нужно? Это шантаж? Тебе нужны деньги? Сколько? Сразу скажу, что миллионами долларов я не ворочаю. Назови реальную цену!
– Эх, господа капиталисты! Все-то вы на деньги меряете, – скорбно констатировал Веклемишев. – Кстати, и миллион ты найдешь, если я потребую. Но вот беда, не нуждаюсь я ни в долларах, ни в фунтах, ни в евро, даже в юанях потребности не испытываю.
– Так что тогда ты хочешь? – недоуменно наморщил лоб Салманов. – Что от меня можно потребовать, кроме денег?
– Это ты правильно сказал, – согласился с оппонентом Вадим. – Что с тебя взять, кроме презренного металла? Душу ты давно желтому дьяволу продал, секретами государственными не владеешь, интимная близость с тобой мне, как самому натуральному из всех натуралов, противна. А нужен ты, Доку, для одной малости. Я тебе задам несложный вопрос, и ты на него должен искренне ответить. Малейшая ложь – и я покидаю тебя со всеми вытекающими из этого последствиями.
– Я не понимаю, о чем идет речь, – неуверенно сказал Салманов, – но если вам нужно, я отвечу…
Веклемишев с удовлетворением отметил, что еще недавно самый грозный из грозных чеченцев назвал его на «вы», хотя ранее лишь «тыкал». Клиент сломался на счет «раз», и это не было его минусом. Подобное поведение не являлось малодушием или трусостью. Просто Доку понял, что проиграл, а так как произошло это довольно быстро, можно было констатировать, что он достаточно умен и скоро разобрался в ситуации и в том, что сопротивление бесполезно. Теперь дело за малым: внимательно следить за реакцией Салманова.
– А нужно мне знать, Доку, где сейчас вот этот человек, – Вадим открыл папку и положил ее перед чеченцем.
На внутренних разворотах папки были закреплены две фотографии Мадаева-Халифа в его новом обличье. Они были без клише «Розыск», а исполнены в стандартном, можно сказать, семейном формате 12 на 18 и на самой обычной фотобумаге.
Салманов впился глазами в снимки. Он растерянно переводил взгляд с одной фотографии на другую. Доку поднял глаза на Вадима, но ничего не сказал, а тут же их опустил на фото. Веклемишев очень внимательно наблюдал за чеченцем, его мимикой и движениями. И чем дольше это продолжалось, тем больше на душе у него скребли кошки. Он уже знал, какой последует ответ, и не сомневался, что лгать ему не будут. Доку не играл, он действительно был крайне растерян.
– Вы сумасшедший? – осторожно и тихо спросил Салманов. Он оторвал взгляд от фотографий, но так и не поднял его на Вадима, а увел в сторону. Доку имел вид побитой кошки, которая ждет дальнейших проявлений агрессивности.
– Не понял, – свирепо рявкнул на него Веклемишев.
– Вы предоставляете мне убойный компромат, затем подсовываете фотографию какого-то совершенно незнакомого мне человека и требуете рассказать, где он сейчас находится.
– А ты не знаешь, кто он и где скрывается? – насмешливо спросил Вадим.
– Я не знаю этого человека, поверьте мне, – в голосе Салманова зазвучали истерические нотки. – Я никогда раньше его не видел. Никогда и нигде!
Не врал он и не играл, Вадим был в этом уверен. Из чеченца не вышел бы хороший актер, и Веклемишев убедился в этом во время разговора. Слишком много эмоций, и все они на виду.
– Вот и хорошо, что не видел, – устало сказал Вадим и захлопнул папку. – Тогда нам и говорить не о чем. Вы мне неинтересны, сударь. Прощайте, Доку!
Он встал со стула и пошел к двери.
– А как же компромат? – голос Салманова едва не сорвался.
– Да никак, – через плечо небрежно ответил Веклемишев. – Если забудешь обо мне, о том, что сейчас было, все будет хорошо. Попробуешь дернуться, материалы в ту же минуту уйдут акулам пера. Понял, уважаемый?
– Да, понял, – растерянно подтвердил Салманов.
– Тогда живи, – милостиво разрешил Вадим. – А у меня еще дел много.
Он вышел из кабинета и, не глядя на секьюрити, пошагал к выходу из ресторана.
– Дима, прием! – негромко произнес Веклемишев, и таблетка-динамик в его ухе немедленно ожила и доложила голосом Стоянова, что он на связи. – Ты все слышал? Похоже, пуля опять в молоко ушла. Но на всякий случай поставь на прослушивание все телефоны Салманова – и в офисе, и дома, и мобильные. Чем черт не шутит, вдруг он нас обыграл.
Прослушка ничего не дала. Хозяин VIP-домов свиданий ушел на дно, а точнее, сказавшись больным, уединился в своем особняке на Рублевке. Оттуда прошло несколько телефонных звонков, но они не имели никакого отношения к расследуемому делу. Видимо, аргументы Веклемишева достаточно убедительно прозвучали для Салманова.
Ничего не дала встреча и откровенный разговор с Алу Кошкоевым. С тем проблем вообще не было. Оказалось, что товарищ крепко сидит на игле. Его «Прадо» уже сутки спустя после беседы с Салмановым поздно вечером по просьбе Веклемишева остановили сотрудники ГИБДД для проверки. Осматривая автомобиль, милиционеры без особого труда обнаружили под ковриком небольшой сверток с пакетиками белого порошка, очень похожего на героин, и, вдобавок ко всему, незарегистрированный «вальтер».
Видимо, подобное с ним случалось не в первый раз. По крайней мере, особого волнения от самого факта задержания и криминальных находок в его машине Кошкоев не выказал, а предложил разъехаться миром, то есть когда один реально уезжает, а вторые обогащаются на весьма приличную сумму. Когда милиционеры не согласились с предложением чеченца, трясшего перед ними солидной пачкой баксов, в ход пошли угрозы и попытки физического сопротивления задержанию. На Кошкоева немедленно надели наручники, после чего он несколько успокоился и потребовал, чтобы ему согласно закону дали возможность позвонить своему адвокату. Задержанного довезли до ближайшего отделения милиции, и прямо из милицейской машины Алу сделал звонок и поведал своему поверенному, что с ним произошло и куда его доставили.
После этого у Кошкоева отобрали мобильник и, несмотря на его отчаянные протесты, отвезли, предварительно созвонившись, в другое отделение милиции, а конкретнее – в Мытищи. С правоохранителями сего населенного пункта у Веклемишева после проверки мастерской Султанова наладился хороший деловой контакт. Вадим решился на подобный финт только из-за того, что его насторожило поведение Кошкоева. Уж слишком спокоен был задержанный, из чего следовало, что он надеется на очень скорое освобождение. «Телефонное право» пока еще не отменяли, и кто знает, насколько высокопоставленные у Алу покровители. Приедут, построят райотдел по стойке «смирно» и заберут Кошкоева. А его скорое освобождение никак не входило в ближайшие планы Вадима, как и желание светиться перед «крышей» чеченца.
Хотя Мытищи – совсем уж ближайшее к столице Подмосковье, в московских сводках задержание Кошкоева отразится никак не могло, а из этого следовало, что его адвокат будет долго и безуспешно разыскивать своего клиента, попавшего в запутанные милицейские сети. Именно это и было нужно Веклемишеву.
К шести часам утра у Алу, определенного в одиночную камеру предварительного заключения, началась сильная наркотическая ломка. К девяти часам следственные действия с ним уже завершились. Ради дозы тот был готов выложить все, что знал и не знал, сдать Веклемишеву за один-единственный укол мать, отца, сестру и родину. Кошкоев плакал и молил Вадима на коленях, говорил, что за шприц с героином подпишет любые бумаги и признается в любых преступлениях. Вот только Халифа в его новом облике Алу не признал. Он перебирал имена и фамилии, пытаясь методом тыка доказать свою лояльность перед мучителями. Однако метод случайного поиска ему не помог. Фамилия Мадаев так и не прозвучала. Сомневаться в искренности наркомана не приходилось. Как итог: и третья пуля не попала в мишень.
Назад: Глава 2. Загадка «чугуна»
Дальше: Глава 4. «А что безумные идеи, не ругайте сгоряча…»