ПЕСНЬ ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Круг восьмой. — Пятый ров (окончание). — Шестой ров. — Лицемеры

1. Безмолвны, одиноки и без свиты,
Мы шли путем, неведомым для нас,
Друг другу вслед, как братья минориты. 

4. Недавний бой припомянув не раз,
Я баснь Эзопа вспомнил поневоле,
Про мышь и про лягушку старый сказ. 

7. "Сейчас" и "тотчас" сходствуют не боле,
Чем тот и этот случай, если им
Уделено вниманье в равной доле.

10. И так как мысль дает исток другим,
Одно другим сменилось размышленье,
И страх мой стал вдвойне неодолим.

13. Я думал так: "Им это посрамленье
Пришло от нас; столь тяжкий претерпев
Ущерб и срам, они затеют мщенье.

16. Когда на злобный нрав накручен гнев,
Они на нас жесточе ополчатся,
Чем пес на зайца разверзает зев".

19. Я чуял — волосы на мне дыбятся
От жути, и, остановясь, затих;
Потом сказал: "Они за нами мчатся;

22. Учитель, спрячь скорее нас двоих;
Мне страшно Загребал; они предстали
Во мне так ясно, что я слышу их".

25. "Будь я стеклом свинцовым  , я б едва ли, —
Сказал он, — отразил твой внешний лик
Быстрей, чем восприял твои печали.

28. Твой помысел в мои помысел проник,
Ему лицом и поступью подобный,
И я их свел к решенью в тот же миг.

31. И если справа склон горы удобный,
Чтоб нам спуститься в следующий ров,
То нас они настигнуть не способны".

34. Он не успел домолвить этих слов,
Как я увидел: быстры и крылаты,
Они уж близко и спешат на лов.

37. В единый миг меня схватил вожатый,
Как мать, на шум проснувшись вдруг и дом
Увидя буйным пламенем объятый,

40. Хватает сына и бежит бегом,
Рубашки не накинув, помышляя
Не о себе, а лишь о нем одном, —

43. И тотчас вниз с обрывистого края
Скользнул спиной на каменистый скат,
Которым щель окаймлена шестая.

46. Так быстро воды стоком не спешат
Вращать у дольной мельницы колеса,
Когда струя уже вблизи лопат,

49. Как мой учитель, с высоты утеса,
Как сына, не как друга, на руках
Меня держа, стремился вдоль откоса.

52. Чуть он коснулся дна, те впопыхах
Уже достигли выступа стремнины
Как раз над нами; но прошел и страх, —

55. Затем что стражу пятой котловины
Им промысел высокий отдает,
Но прочь ступить не властен ни единый.

58. Внизу скалы повапленный народ 
Кружил неспешным шагом, без надежды,
В слезах, устало двигаясь вперед.

61. Все — в мантиях, и затеняет вежды
Глубокий куколь, низок и давящ;
Так шьют клунийским инокам  одежды.

64. Снаружи позолочен и слепящ,
Внутри так грузен их убор свинцовый,
Что был соломой Федериков плащ. 

67. О вековечно тяжкие покровы!
Мы вновь свернули влево, как они,
В их плач печальный вслушаться готовы.

70. Но те, устав под бременем брони,
Брели так тихо, что с другим соседом
Ровнял нас каждый новый сдвиг ступни.

73. И я вождю: "Найди, быть может ведом
Делами или именем иной;
Взгляни, шагая, на идущих следом".

76. Один, признав тосканский говор мой,
За нами крикнул: "Придержите ноги,
Вы, что спешите так под этой тьмой!

79. Ты можешь у меня спросить подмоги".
Вождь, обернувшись, молвил: "Здесь побудь;
Потом с ним в ногу двинься вдоль дороги".

82. По лицам двух я видел, что их грудь
Исполнена стремления живого;
Но им мешали груз и тесный путь.

85. Приблизясь и не говоря ни слова,
Они смотрели долго, взгляд скосив;
Потом спросили так один другого:

88. "Он, судя по работе горла, жив;
А если оба мертвы, как же это
Они блуждают, столу  совлачив?"

91. И мне: "Тосканец, здесь, среди совета
Унылых лицемеров, на вопрос,
Кто ты такой, не презирай ответа".

94. Я молвил: "Я родился и возрос
В великом городе на ясном Арно,
И это тело я и прежде нес.

97. А кто же вы, чью муку столь коварно
Изобличает этот слезный град?
И чем вы так казнимы лучезарно?"

100. Один ответил: "Желтый наш наряд
Навис на нас таким свинцовым сводом,
Что под напором гирь весы скрипят.

103. Мы гауденты  , из Болоньи родом,
Я — Каталано, Лодеринго — он; 
Мы были призваны твоим народом,

106. Как одиноких брали испокон,
Чтоб мир хранить; как он хранился нами,
Вокруг Гардинго видно с тех времен".

109. Я начал: "Братья, вашими делами..." —
Но смолк; мой глаз внезапно увидал
Распятого в пыли тремя колами.

112. Он, увидав меня, затрепетал,
Сквозь бороду бросая вздох стесненный.
Брат Каталан на это мне сказал:

115. "Тот, на кого ты смотришь  , здесь пронзенный,
Когда-то речи фарисеям  вел,
Что может всех спасти один казненный.

118. Он брошен поперек тропы и гол,
Как видишь сам, и чувствует все время,
Насколько каждый, кто идет, тяжел.

121. И тесть его  здесь терпит то же бремя,
И весь собор  , оставивший в удел
Еврейскому народу злое семя".

124. И видел я, как чудно поглядел
Вергилий на того, кто так ничтожно,
В изгнанье вечном, распятый, коснел.

127. Потом он молвил брату: "Если можно,
То не укажете ли нам пути
Отсюда вправо, чтобы бестревожно

130. Из здешних мест мы с ним могли уйти
И черных ангелов не понуждая
Нас из ложбины этой унести".

133. И брат: "Тут есть вблизи гряда большая;
Она идет от круговой стены,
Все яростные рвы пересекая,

136. Но рухнула над этим; вы должны
Подняться по обвалу; склон обрыва
И дно лощины сплошь завалены".

139. Вождь голову понурил молчаливо.
"Тот, кто крюком, — сказал он наконец, —
Хватает грешных, говорил нам лживо".

142. "Я не один в Болонье образец
Слыхал того, как бес ко злу привержен, —
Промолвил брат. — Он всякой лжи отец".

145. Затем мой вождь пошел, слегка рассержен,
Широкой поступью и хмуря лоб;
И я от тех, кто бременем удержан,

148. Направился по следу милых стоп.

Отправить