21
Джеймсон пришел навестить Джозефа с первыми лучами солнца и провел у него около часа, дав Софии возможность позавтракать в больничной столовой. Температура у больного снизилась до 38,5 градуса, но он все еще оставался без сознания.
– Некоторое время я буду находиться в подвале восточного крыла здания больницы, – сказал Финли миссис Ардженти, когда та вернулась.
Он отправился на встречу с Колби, чтобы вместе с ним произвести вскрытие тела Люси Бонина.
Детектив пришел в сознание спустя сорок минут. Первый вопрос, который он задал – после того как осознал, где находится и что произошло, – кто из его людей остался в живых.
– Я не знаю, Джозеф, – с трудом произнесла София, заливаясь слезами радости. – Но тебе нельзя волноваться.
Муж схватил ее за руку:
– Сколько людей погибло?
– Хм… кажется, двое.
– Ты знаешь, кто именно?
– Нет, не знаю. Финли сейчас в подвале больницы еще с одним человеком, который приплыл из Лондона вчера вечером. Может быть, он тебе скажет, когда вернется.
– Да, конечно. Какая жалость!
Больной отпустил руку Софии, чувствуя, что его резкий тон начинает тревожить ее. Но теперь ему было известно хотя бы что-то: Джеймсон остался в живых, и если сэр Колби прибыл вчера, следовательно, он потерял два дня.
Ардженти с жадностью выпил стакан воды. Жена налила ему еще. Он попытался собраться с мыслями, блуждавшими в его затуманенном сознании. Итак, Финли, очевидно, проводит вместе с Колби повторное вскрытие тела Люси Бонина, а это значит, что подробности случившегося с остальными полицейскими он узнает только через час или два. И Джеймсон, по всей вероятности, будет настаивать на том, чтобы он задержался в больнице – отдохнул и прошел обследование.
Дежурная сестра измерила Джозефу температуру и вновь обернула его тело влажной тканью. Затем спустя несколько минут пришел врач, который измерил ему давление и прослушал его с помощью стетоскопа. Сделав короткую запись в журнале, он сказал пациенту:
– Вы находитесь в ведении доктора Джеймсона, и он наверняка захочет сам наблюдать вас.
После его ухода Ардженти спросил Софию о детях. Она ответила, что Ориана присматривает за Марко и Паскалем, и добавила, что Финли навещал его сегодня утром, а она в это время позавтракала в столовой.
– Когда он вернется, я съезжу домой, посмотрю, как дела у детей. Они очень переживают за тебя, Джозеф… молятся вместе со мной.
Увидев слезы в ее глазах, Ардженти испытал приступ острой жалости. Он взял супругу за руку, стараясь утешить. Но тут у него неожиданно возникла идея. Дождавшись, когда медсестра уйдет, чтобы вновь переменить полотенца, он поинтересовался у Софии, далеко ли находится столовая.
– Если тебе не составит большого труда, мне хотелось бы выпить чашечку кофе, – попросил больной.
– Да-да, конечно…
Миссис Ардженти спустилась этажом ниже и прошла по коридору. Отсутствовала она всего восемь минут, но когда вернулась, палата ее мужа оказалась пустой.
– Как вы думаете, что могло помешать обнаружению меток в виде букв иврита ранее, в Лондоне? – спросил Джеймсон.
Колби поднял голову, оторвав взгляд от селезенки Люси Бонина, лежавшей в чашке Петри. Тело девушки лежало на одном столе, а ее внутренние органы были разложены в чашках, стоявших в ряд на другом. В свете газовых ламп, висевших на шестах над каждым из столов, Томас и его бывший студент с их мертвенно-бледными лицами походили на призраков. На носу сэра Колби громоздилось пенсне с прикрепленной к правому стеклу специальной лупой.
– Полагаю, тут было две причины, – отозвался Томас. – Во-первых, поначалу мы искали римские цифры или латинские буквы. Какая-либо закономерность отсутствовала – имевшиеся метки могли быть случайными порезами, образовавшимися в результате нанесения колотых ран. Я поручил провести значительную часть повторных исследований моему ассистенту Аткинсону, – на лице хирурга появилась вымученная улыбка. – А вы ведь знаете, как это бывает с ассистентами. Зачастую они строго следуют инструкциям, не проявляя никакой инициативы.
– Подведем итог: на сегодняшний день мы нашли две буквы иврита в Нью-Йорке и теперь еще три в Лондоне. Так? – уточнил Финли.
– Да.
– И в этом заключается причина вашего приезда сюда? Вы хотите сохранить это открытие в тайне из-за его подоплеки?
Колби перешел к чашке с правой почкой Люси Бонина и принялся изучать ее через увеличительное стекло.
– Я оставляю такие вещи, как «подоплека», на откуп комиссару Грейлингу, – сказал он, после чего, выпрямившись, тяжело вздохнул. – И здесь никаких меток. – Затем, немного помолчав, хирург заговорил снова: – Вам придется согласиться с тем, что неразглашение нашего открытия имеет определенный смысл.
– В чем же он заключается?
– Это позволит избежать возможных имитационных преступлений. Если предать огласке тот факт, что на телах жертв оставлены метки в виде букв иврита, у Потрошителя могут найтись подражатели. А если промолчать, мы, по крайней мере, будем точно знать, какие жертвы лежат на совести Потрошителя, а какие нет.
Поразмыслив несколько секунд, Джеймсон кивнул в знак согласия. По всей видимости, этот вопрос обсуждался в Лондоне.
– Вы заметили какие-либо характерные особенности в этих нью-йоркских убийствах? – спросил Колби. – Какие-то закономерности или что-нибудь необычное?
Финли почувствовал, что учитель не очень хочет говорить на эту тему.
– Возраст жертв сильно разнится, – ответил он. – Одной под сорок, второй немного за двадцать, третьей всего семнадцать.
– И о чем это говорит вам?
– Это говорит мне о том, что возраст не имеет для него никакого значения. Жертвы выбраны случайно.
Джеймсон вдруг вспомнил, что в своих последних лекциях Колби постоянно говорил об «оппортунизме», и добавил:
– Этот случайный характер зачастую является следствием оппортунизма.
– Совершенно верно. Имея определенные предпочтения – возраст, цвет волос, любые другие параметры, – он мог бы не спеша выбирать себе жертву среди массы проституток, фланирующих по улицам, – согласился Томас. – Следовательно, ключевую роль играет какой-то иной фактор. Вполне вероятно, в первую очередь его интересовала возможность беспрепятственно убить и скрыться незамеченным с места преступления, и поэтому он выискивал жертву в укромных, плохо освещенных местах.
С этими словами хирург положил почку обратно в чашку.
– И здесь ничего нет, – развел он руками.
Внезапно Джеймсона осенило:
– Есть еще один возможный фактор. Две жертвы были одеты в красное: у Камиллы Грин было платье красного и кремового цветов, а у Люси Бонина – ярко-красное болеро. Насколько мне помнится, некоторые лондонские жертвы тоже имели на себе предметы одежды красного цвета.
– Так.
Колби задумался. Финли заметил, что он немного смутился, и ему почему-то было приятно хотя бы ненадолго выйти за рамки схемы их взаимоотношений «учитель – ученик».
– Однако, как мне представляется, красный цвет довольно популярен у дам, когда они выбирают вечерний наряд, – заметил Томас. – И к тому же вы сказали, что только две жертвы были одеты в красное.
– Да, но третьей девушке, Лауре Данн, которая была одета очень просто и даже убого, он намазал губы кровью Люси Бонина, тело которой мы сейчас исследуем.
– Боже…
Томас поправил пенсне, чтобы лучше рассмотреть лежавший перед ним труп.
– Да, – признал он, – возможно, это является главным фактором.
Джеймсон видел, что сэр Колби все еще не избавился от смущения, и воспользовался этим, чтобы вернуться к предыдущей теме:
– Что касается сокрытия факта обнаружения меток в виде букв на телах жертв: это «официальная» рекомендация из Лондона?
– Именно так.
Томас приступил к исследованию сердца Люси Бонина.
– По крайней мере, это относится к меткам в виде букв иврита, – продолжил он, не отрываясь от своего занятия. – Нам предлагается объявить, что метки были найдены на некоторых телах – даже если мы будем и впредь находить их на всех телах, – и не уточнять их характер.
– А если мы будем находить буквы иврита на других телах и выяснится, что они составляют послание?
Отвлекшись от изучения сердца, Колби пристально посмотрел на Джеймсона поверх оправы пенсне.
– Обнаружив такое послание, мы, по крайней мере, будем знать, сколько еще жертв последует, – сказал он. – Если только Потрошителя не удастся остановить.
Когда Ардженти добрался до своего офиса на Малберри-стрит, Джон Уэлан сообщил ему, что в коллекторе они потеряли Теда Бартона и Тома Доннели.
– А Джереми Линч все еще в больнице…
Уэлан говорил несколько нерешительно – не только потому, что сообщал начальнику трагические известия, но и из-за его внешнего вида. Ардженти, забежав в гардероб, схватил первое, что попалось ему под руку. Впору ему оказались только брюки, рубашку он застегнул с большим трудом, а коричневое шерстяное пальто было по меньшей мере на размер больше. Эту живописную картину дополняли растрепанные волосы, красные круги под глазами и мутный взгляд. Вероятно, определенную роль сыграл и шок, испытанный его сотрудниками: они полагали, что шеф стоит на пороге смерти, и вдруг он неожиданно является перед ними.
– Рады видеть вас, инспектор, – нарушил последовавшее молчание Брендан Манн.
– И я рад.
Ардженти подошел к оружейному шкафу и открыл его: там лежали «смит-энд-вессон» калибра.44 и «ремингтон» калибра.38.
– Посмотрите, что можно взять в отделе Хэдли, – распорядился Джозеф. – И если он сможет выделить двух вооруженных людей, это будет очень хорошо.
– Мы снова отправляемся в Шэмблс? – спросил Уэлан; теперь к нерешительности в его тоне примешалось недоверие.
– Да. – Ардженти проверил «смит-энд-вессон», зарядил его и добавил: – Мы там не довели до конца одно дело.
– Вы уверены, что чувствуете себя достаточно хорошо для этого? – засомневался его подчиненный.
– Может быть, и нет, – через силу улыбнулся Джозеф. – Но я потерял двух хороших парней и не собираюсь спускать это с рук никому.
Услышав в коридоре голоса, он повернул голову в сторону двери.
В комнату вошел Брендан Манн, помахивая двумя револьверами. За ним следовал Джейк Хэдли.
– Оружие не проблема, – сказал последний. – Но я могу выделить лишь одного человека – если только вы не подождете до середины дня.
Лежа в больнице, Ардженти потерял всякий счет времени. Он взглянул на настенные часы и покачал головой:
– Нельзя терять ни минуты. Мы и так уже, возможно, опоздали. Вонючка Чарли наверняка сразу ушел под землю.
Хэдли кивнул:
– Ладно. Я пришлю своего человека…
В этот момент дверь распахнулась, и на пороге появился инспектор Маккласки, привлеченный шумом и звуками голосов.
– Что здесь происходит? – поинтересовался он.
– Готовимся снова отправиться в Шэмблс – пока еще не поздно, – ответил Джозеф.
Побагровев, Маккласки окинул взглядом присутствующих, после чего с яростью воззрился на Ардженти.
– Ясно, – кивнул он. – Но я сомневаюсь, во-первых, в том, что вы достаточно хорошо себя чувствуете для того, чтобы провести эту операцию, а во-вторых, в ее целесообразности.
– Я ценю вашу заботу о моем здоровье, сэр, – сказал Джозеф, засовывая револьвер в карман пальто.
Инспектор явственно ощутил в его словах иронию, которая была откровенным напоминанием ему о том, что Уоткинс и Лэтам передали руководство расследованием дела Потрошителя Ардженти. Он не мог остановить своего сотрудника, в его силах было лишь задержать его.
– Хорошо, – сделал он вид, что согласен. – Но я вижу, вам не хватает людей. Один из моих сотрудников, Билл Гриффин, как раз завершает одно задание. Подождите минут десять, и он будет в вашем распоряжении.
Джозеф не хотел ждать ни минуты, но он заметил встревоженный взгляд Джона Уэлана и понял, что подвергать излишней опасности людей из-за десяти минут было бы с его стороны неразумно.
– Ладно, – не стал он спорить. – Благодарю вас.
Маккласки вернулся в свой офис и велел Биллу Гриффину в течение десяти минут делать вид, будто он очень занят, и только потом присоединиться к группе Ардженти.
– Если увидишь, что они приближаются к Вонючке Чарли или к кому-нибудь из людей Тирни в Шэмблс, постарайся отвлечь их или каким-либо образом помешать им, – велел инспектор.
Увидев, что Гриффин удивленно поднял брови, он добавил:
– Напряги свое воображение!
Маккласки нацарапал на клочке бумаге короткую записку и поспешил на улицу, подняв воротник, поскольку шел небольшой дождь. Быстро пройдя квартал и сильно запыхавшись, он оказался на Баярд-стрит, где разыскал мальчишку по имени Фрэнки, одного из трех посыльных, услугами которых регулярно пользовался. Вручив Фрэнки записку и серебряный доллар, он сказал:
– Как можно скорее доставь это Майку в пивоварню. Как обычно: получишь еще один доллар, когда передашь ему записку. Если узнаю, что ты находился в пути больше четырех минут, потом удержу с тебя доллар.
Со скоростью квартал в минуту Фрэнки преодолел дистанцию с запасом в двадцать секунд, запыхавшись значительно меньше, чем Маккласки несколько минут назад.
Тирни протянул мальчишке доллар. Преимущество использования юных посыльных, таких как Фрэнки, состояло в том, что они не умели читать и, стало быть, им была недоступна секретная информация, порой носившая криминальный характер. Развернув листок бумаги, Майкл прочитал:
«Если вы еще не виделись с Чарли, поторопитесь! Ардженти в данный момент направляется в Шэмблс с новой группой полицейских».
Бандит выглянул в окно. Броган все еще находился во дворе, накрывая брезентом бочки с пивом, чтобы их не мочил дождь. С перекошенным от ярости лицом Тирни стремглав побежал по лестнице вниз, перепрыгивая через ступеньки. Часом ранее мальчишка из банды речных пиратов принес им записку от Чарли с планом Суинис Шэмблс, на котором крестиком был отмечен дом в северо-восточном углу квартала. Сделанная ниже надпись гласила: «Я буду находиться здесь до полуночи». Они планировали отправиться в Шэмблс вечером, когда опустятся сумерки и на улицах будет не так оживленно, но теперь план нужно было срочно менять. Выбежав во двор, Майкл позвал Брогана.
– Похоже, Ардженти сбежал из больницы, и проблема возникла раньше, чем мы ожидали, – сообщил он, передав Тому записку.
Никакие дополнительные пояснения не требовались. Спустя минуту повозка уже мчала Брогана и троих вооруженных парней в сторону Суинис Шэмблс. Припарковавшись у северной границы Шэмблс на Мэдисон-стрит, они побежали к указанному на плане дому.
– Ага. Кажется, я, наконец, кое-что нашел, – объявил Колби.
Он закончил изучать внутренние органы Люси Бонина, перешел к столу, на котором лежало ее тело, и устремил взгляд на разрез в области тазовой кости.
– Пожалуйста, протрите это место, – указал он на эту рану бывшему студенту.
Джеймсон смочил тампон в спирте и протер зону разреза. Пока Лоуренс занимался тем, что очищал уже исследованные органы от смеси йода и бикарбоната, Финли взял на себя функции ассистента сэра Колби.
– Взгляните-ка, – сказал его учитель. – Вот здесь, где тазовая кость изгибается назад, маленькая метка.
Его ученик взял увеличительное стекло и склонился над телом.
– Похоже на букву «U», но с внутренней черточкой, ближе к левому краю. Если не ошибаюсь, такая же метка была обнаружена на теле Кэтрин Эддоус, – сказал он.
– Совершенно верно. На сердце.
Вздохнув с облегчением, Томас выпрямился.
– По крайней мере, это отчасти объясняет, почему были извлечены все органы, – заметил он. – В противном случае получить доступ к сердцу невозможно.
Джеймсон задумался.
– А мы все время предполагали, что это может быть некой формой ритуального убийства, – вздохнул он.
– Вы становитесь приверженцем газетных гипотез. – На лице Колби мелькнула гримаса. – Сами-то мы никогда не верили в это до конца. Наша первоначальная версия – по крайней мере, я так считал – заключалась в том, что это обычное зверство. Было только неясно, что это – вызов обществу или утоление нездоровой, порочной страсти. Версия ритуального убийства всегда оставалась на заднем плане.
Джеймсон кивнул.
– Тем не менее, он продолжает удалять внутренние органы, даже когда оставляет метки в относительно легкодоступных зонах тела, – напомнил он учителю.
– Да, вы правы.
В этот момент в дверь, расположенную в задней части морга, вошла медсестра. Томас замолчал, взглянул на нее и после некоторой паузы заговорил снова:
– Возможно, сначала он убивал своих жертв по одной и той же схеме, а впоследствии принял решение, где именно будет оставлять метку. Вероятно также, он руководствовался расчетом времени, которое имелось в его распоряжении в каждом отдельном случае. И, конечно, предварительное извлечение внутренних органов и кишечника позволяло ему оставлять метки в выбранном месте.
Медсестра в этот момент что-то говорила Лоуренсу, который находился ближе всех к двери. Джеймсону хотелось продолжить разговор на эту тему, но он увидел, что женщина смотрит на него и показывает в его сторону рукой. Лоуренс тоже взглянул на него, и его лицо внезапно помрачнело.
– Что случилось? – спросил Финли, обращаясь к ним.
– Хорошая новость. Детектив Ардженти пришел в сознание, – ответил его помощник. – Но, к сожалению, из палаты он исчез.
