Глава седьмая
Николай пришел в себя от того, что у него сильно зачесался нос. А еще замерзла спина и пылали раскаленным железом ладони. Подивившись такому странному букету впечатлений, инженер осознал, что лежит на брусчатке прямо возле крепостной стены, а вокруг происходит непривычная суета. Собственно говоря, Осипов еще с утра понял, что суета есть неотъемлемая часть существования Рудного королевства и сама по себе ничего не значит. Но на этот раз все происходило как-то по-особому. Совсем не так, как обычно.
Крики, шум и топот, доносившиеся со всех сторон, приобрели осмысленный и от того пугающий оттенок, подчиненный определенному ритму. А еще где-то на площади множество гномов занимались какой-то работой. Стучали молотками, пилили и зачем-то таскали туда-сюда доски.
Терзаемый крайне плохими предчувствиями, Николай с кряхтением сел, прислонился плечом к стене и поднес к лицу зудящие ладони. Покрытые большими кровяными мозолями, сочившиеся бесцветной жидкостью, они выглядели крайне неприятно.
«В следующий раз надену перчатки, а то так и без рук остаться можно», – подумал Николай и принялся с энтузиазмом дуть на ладони. Проделывал он эту лечебную процедуру несколько минут. Пока стоявшая возле него толпа не заметила, что Его Величество очнулся и интенсивно демонстрирует признаки осмысленной деятельности.
– Государь! С вами все в порядке? – с неподдельной обеспокоенностью в голосе спросил незнакомый дружинник, вооруженный здоровенным двуручным топором с вплавленными в обух красными рунами.
– Я в полном порядке, давно так себя замечательно не чувствовал, – даже не тряхнув бородой, отозвался Осипов и с интересом осмотрелся вокруг. Его окружало множество незнакомых гномов. В основном воины его дружины и простые рудокопы. Среди них выделялись своей парадной одеждой лишь несколько придворных. Один сановник, словно подталкиваемый сзади гранитным големом, яростно растолкал локтями толпу, подскочил к Осипову и, размахивая ржавым чеканом, начал что-то горячо рассказывать, при этом так глотая окончания слов, что инженер ничего не понял из его речи. Несколько секунд Николай силился понять, кто это вообще такой, а потом с огромным удивлением узнал в говорившем почтенного Эрикбарта. Со столичным главой рудокопов действительно произошли разительные перемены. Можно сказать, даже кардинальные.
Во-первых, от его великолепной бороды, предмета откровенной зависти всех мужчин королевства, остался лишь жалкий клочок, свешивающийся с подбородка всего лишь на пол-ладони. Во-вторых, с его лица слетело выражение вселенской усталости и постоянное осознание своей исключительности. Более того, всегда вальяжный и сонный, Эрикбарт двигался настолько резко, что у инженера зарябило в глазах.
– Почтенный, приказываю вам замолчать и отдышаться. После этого вы мне все заново расскажете, – сурово распорядился Николай, поднялся на ноги и жестким тоном обратился к воину с двуручным рунированным топором: – Отвечать четко и по делу. Если чего не знаешь, говори: «Не знаю». Понятно?
Дружинник, несколько потрясенный столь наглядно продемонстрированной величественной мудростью короля, прижал оружие к груди и часто закивал. Осипов, удовлетворенный ответом, набрал в легкие побольше воздуха и выпалил на одном дыхании:
– Где маг и воевода? Какие у нас потери и что вообще сейчас происходит?
– Почтенный Дитбарт сейчас находится на другом конце площади. Ну, там, рядом с проходом, ведущим к обменнику.
Николаю до ужаса захотелось спросить у собеседника, какой же сейчас курс доллара по отношению к евро. Но он сдержался, потому что в Рудном словом «обменник» обозначался рынок, на котором гномы обменивались результатами своего труда. Между тем воин, ни малейшим образом не осведомленный о противостоянии мировых валют планеты Земля, продолжал доклад:
– После того как вас принесли сюда, почтенному магу стало очень плохо. Его сыновья отнесли его туда. Что сейчас происходит в обменном проходе, я не знаю.
Осипов нахмурился. То, что сообщил воин, ему категорически не понравилось. У Николая от тревоги за Павла Анисимовича заныло сердце. Но что делать дальше и как помочь Нагибину, инженер пока не понимал. Немного послушав звуки ударной работы, все еще раздающиеся с площади, Осипов ободряюще взглянул на воина:
– Так. Понятно. Дальше.
У того от волнения на лбу выступили мелкие капельки пота. Еще бы! Не каждый день доводится вот так, запросто поговорить с королем. Дружинник громко вздохнул и продолжил:
– Воевода пошел в арсенал, я слышал, он сказал, что необходимо взять оружие и доспехи.
Осипову стало очень неуютно. Внезапно оказалось, что он сейчас находится в одиночестве в центре разворошенного гномьего муравейника. И спросить совета не у кого. Ко всему прочему, Николай видел, какими преданными и даже уважительными взглядами смотрят на него окружающие. Они видят в скромном инженере своего короля и ждут от него соответствующего поведения. И им глубоко наплевать, что маг и воевода сейчас находятся вдалеке от Его Величества. Погруженный в свои невеселые мысли, Осипов непроизвольно вздрогнул, так как ему показалось, что в толпе возникла гигантская фигура гранитного голема. Тихо прошептав себе в бороду пару ругательств, Николай поспешил перевести взгляд на воина и язвительно спросил:
– А что, почтенный Нортбарт не мог послать в арсенал никого другого? Ему обязательно надо переться туда самому?
Дружинник нервно прикусил нижнюю губу и через мгновение тихо ответил:
– Государь. Только воевода может пройти сквозь охранные заклинания арсенала в потайные комнаты.
– Я знаю. Просто мне сейчас почтенный Нортбарт крайне нужен здесь, – после небольшой паузы произнес Николай, немного помолчал, обдумывая неловкую ситуацию, в которую он так неудачно попал, многозначительно покачал головой и снова обратился к собеседнику: – Продолжай. Какие потери?
– Государь. Увы, к нашему несчастью, погибло очень много достойных гномов. В полном составе полегла ваша охрана. Убиты шестнадцать придворных. Тяжело ранены еще двадцать два. Из них не многие доживут до вечера.
Инженер скорбно покачал головой. Он не ожидал, что столько народа погибло во время покушения. Внезапно Осипов вспомнил спокойное лицо убийцы, который за малым не отправил правителя Рудного на встречу с Владыкой.
– А что с этим… Ну, с тем, кто ко мне через толпу шел? – взволнованно вскрикнул Осипов и с опаской огляделся по сторонам.
– Как заклинание действовать перестало, он на ноги первым из всех вскочил. Так его сразу почтенный Дитбарт молниями-то и пожег. Причем совсем.
Лица присутствующих помрачнели, стали угрюмыми. Николай с тревогой заметил неподобающую моменту слабую улыбку, на долю секунды мелькнувшую на губах Эрикбарта. А еще инженер осознал, что глава столичной артели рудокопов стоит в метре от него, сжимая в руках старый, но еще убийственно грозный чекан. Осипову стало страшно. Перед его внутренним взором снова возникли пустые глаза несостоявшегося убийцы, и Осипова передернуло от страха и отвращения. Ко всему прочему, ему опять почудилось, что в окружающей его толпе заворочался гранитный истукан.
«Проклятый мрак! Надо нервы подлечить, а то так и до депрессии дело дойти может», – печально подумал Николай и решил внимательно понаблюдать за Эрикбартом. Очень уж нехорошо тот улыбнулся.
– Скорбные новости ты рассказываешь, – мрачно произнес Осипов и несколько наигранно поднес ладонь к лицу. – Ты знаешь, кто погиб?
Не успел воин раскрыть рот для ответа, как его опередил Эрикбарт. Он резко подскочил на месте, сжал кулаки и истерично прокричал, буквально захлебываясь криком:
– Королевство понесло страшную утрату! Защищая Его Величество, в неравной схватке погиб мой добрый друг, Брунсбарт! – из глаз главы артели потекли слезы, и он горестно начал поглаживать несуществующую бороду. Несколько секунд Николай мучительно соображал, кто такой этот Брунсбарт и чем он занимался при дворе. А вспомнив, внутренне расслабился и перестал с опаской поглядывать на безбородого гнома. Потому что таинственный Брунсбарт занимал должность королевского казначея. И судя по всему, именно он и лишил бороды бедолагу Эрикбарта. Да. Тогда понятно, почему глава артели улыбнулся. Тут не то что улыбаться начнешь, тут во все горло захохочешь.
Внезапно на инженера нахлынули воспоминания о том, как он бесновался после попытки отравления и спровоцировал отвратительную драку между придворными. Николай поморщился и досадливо хлопнул рукой себе по бедру. Его поведение сейчас выглядело настолько мерзким, что инженер не мог поверить, что именно он самолично устроил это отвратительное действо. Немного успокоившись и загнав неприятные воспоминания в глубины памяти, Осипов решил произнести подобающую печальному моменту речь. Только не мог никак понять, что говорить. И как нарочно именно в этот момент гномы, занимающиеся непонятной работой за спинами окружающей короля толпы, дружно и громко затянули привычное «егтель ногтель…».
– Да что там такое происходит? – недовольно вскрикнул Осипов и раздраженно топнул ногой. – Сосредоточиться не дают, ироды!
Дружинник переложил тяжелый топор в другую руку, оглянулся назад и спокойно сказал:
– Государь. Это артели сооружают осадные щиты, лестницы и прочие необходимые для штурма приспособления. Воевода распорядился.
– Да? – искренне поразился Осипов. – А что штурмовать собираемся?
– Королевский замок, Государь.
– Что? Что штурмовать?
– Ваш замок, Государь.
Услышанное настолько поразило Николая, что он почти минуту не мог дышать. Даже на фоне всех произошедших с ним за последние сутки невероятных событий информация о готовящемся штурме королевского замка выделялась среди них своей крайней неординарностью. Причем его личную резиденцию собрались брать приступом его же собственные верноподданные. Это обстоятельство больше всего озадачивало Николая, и он начал задумываться, а не сошел ли он с ума после милого общения с Нестерпимой.
В который раз горько пожалев о том, что его друзья ничем сейчас не могут ему помочь, Осипов решил деликатно прояснить обстановку, при этом постаравшись ничем не выдать свою неосведомленность. Оглядевшись по сторонам, Николай откровенно удивился, как разительно изменилась его свита. Никаких напыщенных физиономий, сутулых фигур и отвратительных алчных глаз, беспрестанно высматривающих по сторонам, что бы еще такого украсть из королевских амбаров. Сейчас вокруг короля стояли и жадно ловили каждое его слово совсем другие гномы. Конечно, начисто лишенные изысканных манер, грубоватые и притом весьма наивные. Но напоенные жизнью по самые кончики бород. Взгляд Николая скользил по запыленным одеждам рудокопов, простым доспехам дружинников и остановился на обильно украшенной золотой вышивкой тунике почтенного Эрикбарта. Как ни странно, глава артели особо не выделялся из толпы и смотрелся среди простых гномов весьма естественно и гармонично. Его при определенных обстоятельствах даже можно было принять за ее предводителя.
Бывший обладатель самой красивой бороды королевства, увидев, что король обратил на него свое внимание, вытянулся во весь рост и энергично затряс перед собой чеканом. На его лице читался такой накал эмоций, такие переживания, что Осипов забеспокоился, не схлопочет ли почтенный гном гипертонический криз.
– Говори, – распорядился Николай и устало прислонился спиной к крепостной стене.
– Ваше Величество! – затараторил Эрикбарт, преданно смотря прямо в глаза Осипову. – Позвольте мне выразить свое восхищение вашим героическим подвигом, столь потрясшим всех жителей королевства! Уверен, что сейчас все наши предки сидят за пиршественным столом в чертогах Владыки и со слезами на глазах смотрят на Ваше Величество!
Осипов помрачнел. Он ожидал совсем других речей от главы артели, а именно конкретного доклада по существу творившегося вокруг безобразия. Но нет, долгие десятилетия пребывания Эрикбарта при дворе не позволили ему нарушить сложившийся порядок вещей. Ведь при любом публичном обращении к Его Величеству необходимо сначала отдать дань уважения его неземной мудрости и прочим великим добродетелям. Впрочем, такое проявление этикета имеет и свои положительные стороны. К примеру, пока придворный будет не менее пяти минут витиевато высказывать свое восхищение королем, а остальные благоговейно ему внимать, Осипов может немного подумать в тишине и покое о том, что он сейчас будет делать. Или просто немного поглазеть по сторонам.
Приободренный ходом своих мыслей, Николай скрестил руки на груди и с нескрываемым любопытством начал вглядываться в лица окружающих. Вот топорщит бороду почтенный гном с притороченной на поясе тяжелой киркой с вплавленными в кайло мощными рунами. Наверняка это старейшина какого-то рода, вон как он сурово сводит брови и периодически крутит головой по сторонам, осматривая своих родичей на предмет мгновенного пресечения неправильного поведения с их стороны. Рядом с ним стоят два молодых, безбородых гнома с восторженными выражениями на лицах. Парни, не отрываясь, смотрят на короля и, похоже, находятся в блаженно-счастливом состоянии. Вот дружинник, прикрыв оружие щитом, чтобы никого случайно не покалечить, уважительно взирает на Государя.
За спиной воина началась ожесточенная возня, народ зашевелился, раздалась приглушенная ругань, толпа подалась вперед, воина сильно толкнули в спину, и он еле-еле удержался на ногах. Позади дружинника очень медленно начала подниматься гигантская фигура. Огромная, с бесформенной головой, широченными плечами, она так напугала инженера, что от ужаса у него перехватило дыхание. Оказывается, проклятый голем вовсе не мерещился ранее Николаю. Ненавистный истукан постоянно прятался в толпе и вот теперь появился, уже никого не таясь. Между тем гномы хотя и проявили при появлении гиганта признаки некоторого неудовольствия, но стояли вполне спокойно. Никто не орал и не разбегался в разные стороны. Наконец Эрикбарт закончил петь хвалебные оды Его Величеству и громко прокричал:
– Слава великому королю Шлюксбарту Пятому!
Оцепеневший от страха Осипов, находившийся в состоянии, близком к полной прострации, услышал могучий восторженный рев народа. Вместе со всеми остальными гномами орал и радостно размахивал руками и ненавистный голем.
С трудом сглотнув, инженер помассировал веки кончиками пальцев и пристально посмотрел на каменного истукана. Огромная фигура никуда не исчезла, но Николай с облегчением понял, что это никакой не голем, а просто высоченный гном богатырской стати. Причем очень молодой. Его голова, украшенная густой шевелюрой, торчала над толпой, словно террикон над городом. Широченные плечи с небрежно наброшенной на них туникой с меховой опушкой мощно подергивались в такт взмахов здоровенных рук. Рот гиганта широко открывался, и из него вырывался чудовищный рык, легко перекрывавший все остальные крики: «Слава Великому королю!»
Если признаться честно, то Николаю рев толпы весьма понравился, и он специально выдержал немалую паузу, перед тем как взмахом руки утихомирить народ. В полной мере насладившись столь ощутимой любовью своих подданных, он с довольной улыбкой обратился к Эрикбарту:
– Продолжайте, почтенный.
– Ваше Величество! Прошу вас только об одном! – неожиданно глава артели опустился на одно колено и торжественно протянул королю чекан. – Прошу послать меня и моих сыновей в первой волне приступа!
Вокруг короля воцарилась тишина. То, что сейчас произнес Эрикбарт, так давно не произносилось под сводами Рудного, что гномы почти забыли, что этот обычай являлся когда-то весьма рутинной процедурой. Тихо стало и потому, что выжить воинам, первыми идущим на штурм вражеского замка, было практически невозможно. А еще многие гномы, в том числе и Осипов, задумались, а что же такого противозаконного сотворил почтенный глава рудокопов Рудного. Какое же преступление совершил знатный сановник, что прощение за это деяние можно получить только таким страшным способом.
Немного поразмышляв, инженер резонно решил, что вряд ли Эрикбарт имеет отношение к организации покушения на Шлюксбарта. Иначе он не стал бы передавать королю свое родовое оружие, тем самым принося нерушимую клятву верности. Которая распространяется не только лично на него, но и на всех родственников и даже потомков вплоть до третьего поколения. Осознавая всю важность момента, Николай подошел вплотную к Эрикбарту и произнес официальным тоном:
– Имеешь ли ты или твои родичи прегрешения перед Рудной короной?
– Нет, Государь.
– Имеешь ли ты или твои родичи прегрешения перед Рудным королевством?
– Да, государь.
Понятное дело. Ни в каких кознях заговорщиков сановник не замешан. Также не замешан ни в каких убийствах. Вольных или невольных. Перед короной Эрикбарт чист. А вот, собственно говоря, перед государством грехи имелись. Причем весьма немалые. Наверняка набор уголовных статей получится весьма немалым и до тошноты стандартным. Коррупция, контрабанда, злоупотребление служебным положением, отягченное воровством из королевской казны. Все, как у других. В случае чего сидеть почтенному гному в одной камере вместе с магом и воеводой. Удовлетворенно кивнув, Осипов медленно взял чекан и стукнул концом богато украшенной металлическими накладками рукоятки:
– Пусть сюда выйдут твои сыновья.
Придворный опустился на колени, склонил голову и устремил свой взор в пол.
Окружающие гномы слабо зашевелились, пытаясь освободить проход к королю. Но народ стоял плотно, да и к тому же никому не хотелось уступать свое место в первых рядах. Оно и правильно. Вот так отойдешь в сторону, а потом тебя отпихнут в глубь толпы и ничего уже видно не будет. И как потом рассказывать друзьям во время обеда в штробе о том, что стоял буквально в локте от короля и видел всю церемонию собственными глазами. И Его Величество три раза милостиво посмотрел в твою сторону.
Внезапно гномы качнулись и, словно выдавленная из тюбика зубная паста, хлынули прямо к королю. Да так резво, что Николая весьма неприятно приложило боком о шершавые камни крепостной стены. Досадуя на незадачливых подданных, смазавших торжественность момента, Осипов хотел гаркнуть на твердолобых рудокопов, но ругать было уже некого. Народ так шустро лез обратно на свои места, что только бороды колыхались. Стоило инженеру взглянуть на тех, кто выполнил его приказ и шагнул к королю, как Николаю и самому ужасно захотелось куда-нибудь спрятаться. И если первый гном, закованный в доспехи, никакого удивления не вызвал, то вот второй…
Вторым же оказался молодой гигант. Тот самый, кого Николай с перепугу принял за гранитного голема. Присмотревшись, инженер увидел и третьего. Его так зажало между воином и здоровяком, что он, похоже, пребывал немного не в себе. Удивило Осипова и то обстоятельство, что третий сын оказался совсем молодым безбородым рудокопом в потертой и весьма потрепанной одежде. Странно, два сына щеголяли дорогим доспехом и вызывающе шикарным нарядом, а третий словно только что вылез из штробы. Ну, ладно. Эрикбарту виднее, как одевать и воспитывать сыновей. Еще раз подивившись на странную троицу, Николай снова с силой стукнул рукояткой оружия в пол, чихнул пару раз от мелкой ржавчины, во время удара взвившейся в воздух с хищного острия оружия, и коротко приказал: «На колени».
Слева раздались сдавленные крики, несколько голосов выкрикнули: «Государь…»
На кричавших зашикали, и стало тихо. Гигант и воин молча опустились на колени и по примеру отца уткнули взгляды в пол. Их брат потерянно осматривался по сторонам и нервно выискивал взглядом кого-то в толпе. Осипову такое поведение молодого парня крайне не понравилось. Он зло зашипел, ткнул рукой в паренька и яростно закричал:
– Я сказал – на колени!
Паренек испуганно вжал голову в плечи и быстро занял место слева от братьев.
В толпе снова раздались панические крики и началось странное брожение. В гневе от того, что такая красивая и величественная церемония находится под угрозой срыва, инженер показал в сторону доносящегося шума кулак и бешено заорал:
– Приказываю замолчать! Распустились, ироды!
Толчея и неподобающие звуки мгновенно прекратились. Николай устало вздохнул и легонько прикоснулся острием чекана к плечу каждого из четырех стоящих перед ним на коленях гномов, выждал несколько секунд и торжественно произнес церемониальную фразу:
– Воины первой волны. Назовите свои имена, чтобы вы не остались безымянными, когда войдете в Чертоги Владыки.
Осипов дотронулся рукояткой до сановника.
– Эрикбарт из рода Эрикбартов.
Чекан коснулся могучего плеча гиганта.
– Хелфбарт из рода Эрикбартов.
Острие с легким звоном опустилось на наплечную пластину доспеха.
– Эдбарт из рода Эрикбартов.
Неодобрительно покосившись на третьего сына почтенного главы артели, Осипов словно нехотя коснулся и его фамильным оружием.
– Ран… Ранбарт из рода Гербартов.
Над толпой пронесся вздох изумления, и тут же с разных сторон раздалось еле слышное бормотание, впрочем, очень быстро перешедшее в полноценные крики:
– Внебрачный сын!
– Долго скрывал. Но от короля ничего не утаишь!
– А я всегда знал, что здесь дело нечистое.
– Все видели, как этот парень в дом Эрикбарта каждый день бегал.
– Да и похожи они как две капли воды. Одно лицо, почитай. И наряды паренек носил не по чину. Весь в золоте и мехах…
– Да уж. А Гербарт, Гербарт-то каков!
– Мужики гутарят, что и Гербарт тоже приемный сын. А они зря брехать не будут…
Поначалу растерявшийся от закончившейся столь неожиданным образом церемонии, Николай все же смог взять себя в руки и свирепо рявкнул:
– Молчать! Гербарт, подойди ко мне, – и добавил более спокойным голосом, обращаясь к новоиспеченным воинам первой волны: – Можете встать с колен.
На этот раз толпа расступилась быстро, и перед королем предстал полный сил гном весьма представительной наружности. Осипов сразу его узнал. Именно его разглядывал в толпе Николай и еще подумал, что это наверняка глава рода. Старейшина обалдело переводил взгляд с короля на своего родича и беспрестанно чесал в затылке. Весь его вид в полной мере выражал известную фразу: «Да, дела».
В довершение всех бед Осипов точно знал, что совсем недавно слышал имя почтенного гнома. И с этим именем связано какое-то очень важное и незавершенное дело. Но как ни старался инженер вспомнить подробности, ничего у него не получилось.
В ухо инженеру громко засопел Эрикбарт, а два его сына потрясенно уставились на отца. На молодого рудокопа они деликатно старались не смотреть. Сам же Эрикбарт попеременно то бледнел, то краснел. На лбу почтенного сановника выступили крупные капли пота, а руки весьма заметно затряслись.
Неожиданно к королю протиснулся хранитель традиций и торжественно встал по левую руку. Весь его вид словно говорил, что он имеет полное право здесь находиться, и более того, в данных обстоятельствах без него никак не обойтись.
Николай внезапно почувствовал, что ситуация самым решительным образом выходит из-под контроля. Ведь он хотел всего-навсего спросить, кто захватил замок. И что по этому поводу думают предпринять воевода с магом. А теперь он, словно герой мексиканского сериала, стоит, ничего не понимая, посреди толпы, при этом изображая из себя то ли престарелого и недалекого главу многочисленного семейства, то ли вообще не пойми кого.
Как ни странно, но как только инженер осознал этот весьма неприятный, но бесспорный факт, ему удивительным образом стало легче. Словно кто-то большой, добрый и невероятно неуклюжий наконец-то слез с плеч Николая. Мысли перестали метаться, как ошпаренная лавой слизь, в голове прояснилось, и пришло отстраненное спокойствие.
«Вот, значит, как? – мысленно произнес Николай. – Уже и разрешения не спрашиваем? Лезем куда не надо?»
«Прости, – после небольшой паузы отозвался Шлюксбарт тоненьким детским голоском. – Я нечаянно. Оно само по себе так получилось».
«Прекрати издеваться», – строго, но беззлобно пробурчал в ответ инженер. Уж очень трогательно Шлюксбарт подделывал голос ребенка.
«А я не издеваюсь! Вообще героям не положено ни над кем издеваться!» – важно сообщил Шлюксбарт. У него не получалось толком выговорить звук «эр», и он очень мило грассировал.
«Это каким таким героям?»
«Как каким? Самым что ни есть настоящим! Ведь только настоящие герои могут победить самого страшного магического голема! А я смог».
После столь восхитительной в своей непосредственности речи короля Осипов сильно забеспокоился сперва за его душевное равновесие, а через мгновение и за свое. Ведь если толстяк от перенесенных потрясений сошел с ума, то и Николай долго не протянет. Действительно, как тут протянуть, если один из постояльцев общего тела и разума – безумец? Да никак.
«Слушай, ты бы это… – замялся Осипов. – Может, пойдешь и поспишь? Отдохнешь немного?»
«А и пойду, – неожиданно легко согласился Шлюксбарт и звонко засмеялся. – Только спать мне некогда. Мне уже грибов наварили, обедать зовут».
И король, оставив после себя запутанный и пахнущий беспросветной тоской шлейф воспоминаний, начисто исчез из сознания Николая, словно его там никогда и не было.
Сколько продолжалась беседа с неожиданно впавшим в детство Его Величеством, Осипов не ощутил, но, посмотрев по сторонам, понял, что недолго. Так как вокруг инженера ничего не изменилось. Рядом продолжал натужно сипеть Эрикбарт с таким красно-белым лицом, что фанаты «Спартака», увидев такое дело, немедленно приняли бы почтенного гнома в свои ряды. И все так же таращились на отца его сыновья, и неподвижно продолжал стоять старейшина со вселенским недоумением на лице.
При взгляде на окружающую обстановку Николаю многое отчетливо стало понятно.
Не замутненный присутствием Шлюксбарта мозг инженера сразу отметил, что на стене, окружающей замок, находятся его дружинники. Николай услышал, как в левой башне крепостных ворот десятник распекает своего подчиненного, а тот басовито оправдывается, что никаких щитов никто не приносил и он вообще не понимает, почему именно его отчитывает десятник. Из этих фактов Николай логично заключил, что наружная крепостная стена вместе с воротами полностью находится под контролем верных ему войск. А заговорщики сидят в замке и оттуда даже кончик бороды не высовывают. Также Осипов отчетливо понял, что никакой Ранбарт не внебрачный сын, а просто обычный недотепа-проходчик. Ему просто не повезло оказаться на пути великана, и тот, даже не заметив помехи, буквально втащил бедолагу вместе со своим братом в первую волну штурма. Несчастный старейшина попытался сообщить об ошибке, но сам Николай не дал ему это сделать. Мда… Это, конечно, все хорошо, но что теперь прикажете предпринять? Произошла немыслимая по накалу идиотизма путаница, впрочем, весьма органично вписывающаяся в окружающий инженера мир. А еще Осипов вспомнил, где и при каких обстоятельствах он сегодня впервые услышал про род Гербарта. И сразу же перед глазами инженера возникло мертвое лицо отравленного рудокопа, а в ушах раскатистым эхом зазвучали слова клятвы, произнесенной над телом проходчика.
Николай сжал зубы и несколько раз глубоко вздохнул. Свое слово он обязательно сдержит. Ладно. Пора приступать к ликвидации последствий столь вопиющего недоразумения. Хорошо. Раз ничего подобного никогда ранее не происходило, то надо действовать по обстановке. Но не идти напролом, а действовать тонко, при этом сохраняя королевское достоинство.
– Признаешь ли ты, Эрикбарт, рудокопа Ранбарта своим сыном? – пророкотал Осипов и устрашающе повертел чекан в руках.
Несчастный придворный, мелко тряся остатками бороды и обильно истекая потом, еле-еле нашел в себе силы слабо пискнуть:
– А какого он родился и как зовут его мать?
Так как Николай не имел об этом ни малейшего представления, то не смог сразу ответить. Но стоявший рядом Дильбарт незаметно тронул короля за рукав и скосил глаза на молодого проходчика. Осипов тут же грозно насупился и направил чекан на юношу.
– Матушку мою звали Тринна, а родился я в двадцать седьмом году, – достаточно спокойным голосом ответил Ранбарт и украдкой взглянул на своего старейшину.
Инженер моментально подсчитал, что юноше исполнилось всего восемнадцать лет, и оторопело осознал, что в Рудном летосчисление ведется от момента вступления нового короля на престол. И что сейчас идет тридцать седьмой год его правления, а самому Осипову летом исполнится пятьдесят пять лет. А потом Николай едва не закричал от радости и охватившего его восторга. Так как, наконец, осознал, сколько же живут гномы.
Тем временем сановник, высунув от усердия язык и громко сопя, лихорадочно загибал пальцы на левой руке. Несколько раз повторив данную процедуру, Эрикбарт облегченно вздохнул и радостно выпалил:
– Государь, в обласканных любовью Владыки двадцать шестом и двадцать седьмом годах вашего наимудрейшего и в высшей степени милостивого правления я находился в кубковой неволе у наших добрых соседей орков. То есть меня в королевстве вообще не было, и поэтому я никак не могу признать этого юношу своим сыном.
Николай мысленно отметил, что ничего не знает о том, что Эрикбарт когда-то находился в плену, причем не простом, а в каком-то загадочном «кубковом». С этим надо тщательно разобраться и выяснить все обстоятельства дела. Но не сейчас, а чуть попозже. К примеру, после того, как гнусное отребье будет вышвырнуто из замка. Осипов кашлянул для солидности, направил острие чекана на бывшего невольника и грозно прорычал:
– Не признаешь?
– Не признаю, – твердо ответил сановник, устремил взгляд вверх и тихо прошептал: – Спасибо, Владыка, отвел от беды.
И тут Николай с досадой понял, что просто не знает, что делать дальше. Как же найти выход из этой до крайности нелепой ситуации? Мрак его знает. Но что-то все равно делать нужно. Впрочем, сейчас все само собой прояснится. Осипов повернулся к хранителю традиций и вопросительно приподнял бровь. К его огромному удивлению, вместо того чтобы подробно рассказать, как решить эту неприятную ситуацию, почтенный Дильбарт пожал плечами и произнес спокойным тоном:
– При Владыке такого никогда не случалось.
Инженер потерянно обвел вокруг себя взглядом. Гномы с большим интересом смотрели на своего сюзерена и украдкой что-то обсуждали. Осипов вдруг вспомнил, как на первом курсе института в общаге перед началом сессии его инструктировали старшие товарищи. Мол, даже если ничего ответить по билету не можешь, все равно хоть что-то да говори преподавателю. Молчанием даже на троечку не заработаешь.
– Жители Рудного королевства! – официальным тоном произнес Николай. – Клятва, данная мне родом Эрикбарта и примкнувшим к нему гномом Ранбартом, не может быть нарушена!
Толпа радостно загудела, затопала ногами. Раздались одобрительные крики. Естественно, на этот раз громче всех вопил почтенный хранитель традиций. Народу явно пришлись по душе как слова короля, так и реакция хранителя. Оно и понятно. Раз клятву дали, то назад уже не переиграть. Иначе и быть не может.
– Но неожиданно выяснилось, что почтенный Эрикбарт не является отцом этого юноши, – Осипов ткнул указательным пальцем в проходчика, и взгляды присутствующих устремились на Ранбарта. Тот явно засмущался столь повышенным вниманием к своей скромной персоне и густо покраснел. Николай замолчал и задумчиво погладил бороду. Пока все идет хорошо, народ ловит каждое слово короля и в нужных местах подает голос. Словом, не безмолвствует. Внезапно Николая озарила весьма необычная идея. Он перехватил поудобнее чекан и начал говорить слегка нудным голосом:
– На первый взгляд, решения этой проблемы не существует. С одной стороны, клятва, с другой стороны, нет никакого кровного родства между родами Эрикбартов и Гербартов.
Народ согласно затряс бородами и приготовился внимать дальше. Осипов повысил голос, грозно сверкнул глазами и резко вытянул вперед руку:
– На самом деле возникшее затруднение можно решить двумя способами. Все, принесшие сейчас клятву, должны пройти очищение огнем. Для этого нужно всего лишь спуститься на нижние уровни и прыгнуть в ближайшее лавовое озеро.
Вокруг стало так тихо, что стало слышно, как где-то в глубине захваченного замка дробно топочат сапоги, гремят доспехи и надрывается злой, отчаянный голос: «Быстрей, быстрей! Сейчас мы им устроим!»
– Государь, мудрость ваша и величие милосердное не поддаются нашему скудному разуму, – почтительно сказал Эрикбарт, стараясь не смотреть на растерянные лица своих сыновей. – Но внимательно впитывая в себя ваши речи, полные достоинства и благородства, я услышал, что имеется и второй способ. Не осмеливаюсь и спросить, в чем именно он заключается.
Николаю очень не понравились непонятные движения противника в замке. Он настороженно крутил по сторонам головой, анализировал обстановку и поэтому не сразу ответил сановнику:
– Как в чем? Это же очевидно. Для того чтобы не использовать первый способ решения столь неожиданно возникшей проблемы, необходимо сделать Ранбарта твоим родственником, – наставительно произнес Осипов и внезапно спросил: – Дочери на выданье есть?
– Нет, – хрипло ответил Эрикбарт и с неподдельной горечью посмотрел на сыновей.
– Отец, мать живы? – терзаемый самыми плохими предчувствиям, инженер спешил как можно быстрее закончить формальности, пока не началось. Что именно должно начаться, Николай не знал, но отчетливо чувствовал, что это вот-вот начнется.
– Увы, Государь, – совсем печально отозвался придворный. – Отец мой умер еще до того, как ваш батюшка, да будет он вечно сидеть по правую руку Владыки…
– Не у тебя спрашиваю, – поморщился Николай. – Ранбарт! Что молчишь? Отвечай.
От неожиданности юноша едва не подпрыгнул на месте и нервно стиснул видавшую виды рукоятку кирки:
– Государь. С раннего детства родителей мне заменил мой род.
Осипов еле удержался от того, чтобы не заорать во все горло: «Отлично», но вовремя сообразил, что в данной ситуации это не совсем уместно. Поэтому нейтрально повертел перед собой руками и обратился к Гербарту:
– Что скажет род?
Старейшина провел несколько раз ладонью по бороде, глубоко вздохнул и степенно поклонился королю.
У Осипова от нервного напряжения заныло в груди, но он нашел в себе силы широко улыбнуться, подошел к придворному и торжественно произнес:
– От всей души поздравляю тебя, почтенный Эрикбарт, и всех твоих родичей!
– С чем, Государь? – опешил царедворец. По его лицу было видно, что он действительно ничего не понимает.
– С обретенным только что приемным сыном, – ласково произнес Николай и подозрительно спросил: – Или лавовое озеро кажется тебе лучшим решением?
Эрикбарт отчаянно замахал руками и оглушительно заорал:
– У меня появился приемный сын! Слава мудрейшему королю Шлюксбарту Пятому! Слава!
Хранитель традиций вознес вверх руки и торжественно выкрикнул:
– Воля Владыки свершилась! Да будет так!
Народ немедленно и с большим удовольствием подхватил его крик, да так при этом увлекся, что Осипов из-за поднявшегося оглушительного рева не услышал, как воины на стене заколотили в щиты топорами и разразились дикими воплями: «Тревога!»
