Глава десятая

Осипов сидел, привалившись спиной к стене, и внимательно рассматривал здоровенную слизь, которая медленно и даже с некоторой толикой величественности ползла по потолку. У слизи уже сформировались короткие лапки и отрос небольшой хвост. Ранбарт, стоящий рядом с королем, подробно описывал ему особенности жизненного цикла единственного представителя штробной фауны:

– Видите, Государь, эта уже почти взрослая. От пуза налопалась камней и руды, – парень отлепил коричневатый полупрозрачный комок от потолка и сунул его под нос Осипову. Слизь смешно задергала лапками и немедленно попыталась вырваться на свободу. – Смотрите, у нее скоро и голова вырастет. А когда глаза откроются, вот тогда – держись. По всем штробам бегать начнет, изумруды искать. А когда найдет – долго сидеть возле них будет, подмогу поджидать. В одиночку она изумруды съесть не может. Большая компания нужна.

Осипов с любопытством потыкал в брюшко слизи указательным пальцем, отчего она немедленно начала извиваться. Инженер несколько мгновений разглядывал трепыхающийся студень, а потом недоуменно протянул:

– Странно. Когда я был мальчишкой, то такой здоровой слизи вообще не было. Только мелкая встречалась. И ничего у нее не отрастало.

Ранбарт согласно закивал головой и начал подробно рассказывать о том, как изменилась слизь за последние пятьдесят лет. Николай так и продолжал бы поддерживать беседу на весьма интересующую его тему, но в дальнем конце штробы, разрывая непроглядную тьму, заметались огни факелов и раздался тяжелый топот.

– О! Разведка возвращается! – обрадованно воскликнул инженер и поднялся на ноги. – Надеюсь, хорошие новости несет.

Запыхавшийся Эдбарт, мокрый с головы до ног, неодобрительно покосился на извивающуюся в руке брата слизь, отвел в сторону мешающий ему факел и обратился к королю:

– Государь! Владыка милостив. Вход в старые выработки свободен! Только переходной туннель наполовину затоплен, придется локтей сто идти по горло в воде.

Николай облегченно вздохнул. Хоть с этим все нормально получилось. А то пока добрались до этого места, пришлось обойти несколько завалов и пробираться по таким низким штрекам, что одежда короля моментально пришла в негодность. Осипов скептически осмотрел протертые до дыр штаны, с трудом взгромоздился на носилки и взмахнул рукой. Шестеро телохранителей дружно взялись за ручки, обреченно охнули и тяжело зашагали вслед за Эдбартом.

Через несколько минут инженер хлопал себя по бокам, непрерывно клацал зубами, ругался и грозил страшными карами разведчику. Который деликатно забыл сообщить королю, что вода не просто холодная, а обжигающе ледяная. Немного согревшись, Николай покрепче ухватился за поручни и с интересом стал осматриваться по сторонам.

Процессия двигалась по главному стволу шахты, вырубленному в обычном песчанике. От него во все стороны отходили многочисленные штреки, загадочно черневшие мрачными проемами. В грубо обработанных стенках шахты иногда встречались непонятные каверны, словно выеденные сильнейшей кислотой.

– А это что такое? – поинтересовался у Ранбарта инженер, разглядывая очередное странное образование. Юноша переложил факел в другую руку и подошел поближе к королю:

– Государь, так это слизь руду ест. Бедная руда даже Последнему не нужна, а вот слизь ее просто обожает.

Осипов понимающе кивнул и внезапно подумал, что, Последний, возможно находится совсем рядом. Идет где-то по соседней штробе, стучит тупой киркой по стенам и протяжно вздыхает. Идет только с одной целью – посмотреть в глаза зазевавшимся рудокопам, а потом злорадно расхохотаться. Ведь его взгляд начисто лишает памяти, и несчастные проходчики, встретившие на своем пути Последнего, обречены на медленную и мучительную смерть в подземных катакомбах. Инженер так отчетливо представил себе эту картину, что у него по спине пробежал легкий холодок.

На самом деле Николай прекрасно знал, что все это детские сказки и что Последний ничем таким не промышляет, а просто доживает свою бесконечно долгую жизнь в заброшенных штробах. Подальше от всех остальных жителей королевства.

Гномам в отличие от людей повезло. Они не просто так, от нечего делать появились на этом свете, а были мудро созданы Первоначальным. Всем известно, что Владыка делает все на совесть. Вот и гномы получились очень хорошо. А местами так даже и отлично. Когда Осипов благодаря памяти Шлюксбарта понял, сколько на самом деле он может прожить, то долго развлекал себя тем, что скрупулезно подсчитывал как собственный возраст, так и возраст друзей. И его поведение понять можно. Гномы до восемнадцати лет ничем не отличаются от своих человеческих сверстников. Те же прыщи, та же неуемная, бьющая через край кипучая энергия и постоянное желание с кем-нибудь подраться. А потом благодаря стараниям Владыки наступают существенные отличия. Примерно с двадцати пяти лет скорость старения у подземных жителей замедляется в четыре раза. Следовательно, гномы живут гораздо дольше людей, при этом оставаясь бодрыми и полными сил.

В этом году Его Величеству Шлюксбарту Пятому исполнилось пятьдесят пять полновесных гномьих лет. А если перевести его возраст в человеческий, то неожиданно выяснится, что правителю Рудного всего тридцать три года. А когда Осипов с подобающим королевским размахом будет отмечать свое столетие, то окажется, что все люди, родившиеся в один год с ним, уже давно предстали перед своими богами. Ну, кроме разве что самых могущественных человеческих магов. А для гнома столетний юбилей – лишь начало долгой и плодотворной поры мудрой зрелости. По крайней мере, именно так задумывал это дело Владыка.

А вот для Последнего пора мудрой зрелости так затянулась, что остальные гномы даже забыли его имя и начали крайне подозрительно на него поглядывать. Шутка ли! Живет гном уже больше трехсот лет, а у него лишь борода немного поседела. Тут поневоле от народа в штробах спрячешься. Как говорится, от греха подальше. Со временем Последний прочно вошел в народные сказания, и многие гномы искренне поверили в его чудовищные наклонности. Особенно поверили Младшие. Так поверили, что кончик носа не кажут на нижние уровни старых выработок. Оно, кстати, правильно, да и для здоровья Младших полезнее.

Пока Осипов предавался мудрым размышлениям, штрафной батальон вместе с приданным ему отделением охраны прошел насквозь главный ствол, спустился на три уровня вниз по полуразрушенной галерее и свернул в узкий боковой штрек весьма зловещего вида. Через полторы сотни шагов стенки прохода сузились, и он превратился в самую заурядную дорубочную щель. Вот только в обычную тупиковую выработку никто не будет ставить мощную дубовую крепь.

Охранники, обливаясь потом, осторожно поставили носилки на пол и устало выпрямились. Вперед, в темноту, немедленно устремился Эдбарт, сопровождаемый двумя телохранителями. Свет факелов еще некоторое время тревожно метался по стенам, а потом полностью пропал.

К королю сзади неслышно подошел Эрикбарт с боевым топором в руке:

– Государь. Дальше только пешком, – придворный заметил тоскливый взгляд короля и поспешно добавил: – До зала уже недалеко осталось.

Сзади раздался металлический грохот, глухой деревянный треск и басовитая ругань. Из темноты, держа факел перед собой, выскочил хохочущий Ранбарт. За ним, сгибаясь от смеха и вытирая слезы рукой, выбежал десятник. А еще через несколько мгновений из прохода вышел Хелфбарт. Он отчаянно тер правое плечо ладонью и обиженно обводил вокруг себя взглядом.

Николай с недоумением посмотрел на происходящее и вопросительно приподнял бровь. Он уже понял, что ничего страшного не произошло, и ему просто было любопытно узнать причину столь неуместного в данное время веселья.

– Государь, – десятник с трудом согнал улыбку с лица и почтительно поклонился. – Хелфбарт на слизи подскользнулся, да так впечатался головой в крепь, что она аж хрустнула.

– Невместно сейчас смехом исходить, – мрачно произнес Осипов, тем самым полностью погасив веселье. – Вот замок возьмем, тогда и…

Что произойдет в этом случае, гномы не услышали. Из щели донесся тихий звук, что-то сухо хрустнуло, и тут же раздался мощный гул, окончившийся тупым ударом. Через пару мгновений из узкого прохода вырвалась спрессованная волна воздуха, посекла лица гномов мелкой пылью и погасила факелы.

– Твою дивизию! – раздосадованно выпалил Осипов и тут же скомандовал: – Посмотрите, что там. Сильно насыпало?

Ранбарт торопливо зажег факелы и вместе с десятником убежал к месту обвала.

Великан остался возле короля, виновато вращал в руках здоровенный боевой молот и время от времени смущенно теребил лямки заплечного мешка. Эрикбарт долго смотрел на сына испепеляющим взглядом, а потом не выдержал и от всей души отвесил непутевому отпрыску хороший подзатыльник. Гигант тихо ойкнул и испуганно прикрыл голову руками. Один из охранников коротко хохотнул.

– Прекратить балаган! – свирепо прорычал Николай. – Смотрю, что-то у всех настроение чересчур игривое! Не рановато ли?

Естественно, королю никто не ответил, и в штробе воцарилась могильная тишина. Нарушил ее вернувшийся от завала Ранбарт.

– Государь. Сверху сильно надавило, думаю, порода шагов на сто по штробе села, – паренек с досадой махнул рукой и непроизвольно посмотрел на красного, как лава, гиганта. – Назад дороги нет. Это мы крепь зацепили, вот оно и того…

– Ладно, нам все равно обратно этим путем не возвращаться, – мудро рассудил Осипов, вылез из носилок и скомандовал: – Пошли. Разведку ждать не будем, не разминемся. Дорога-то одна.

По пути инженер не отказал себе в удовольствии и практически дословно процитировал пятый параграф из инструкции по охране труда при работе в шахте. При этом Николай особо напирал на то, что рудокопам запрещается самовольно выполнять работы, не относящиеся к их обязанностям. К примеру, ломать крепь в штробах.

Мудрыми речами король так поразил окружающих, что некоторые гномы на всякий случай затаили дыхание, а Ранбарт так вообще потрясенно прикрыл глаза и в такт шагам восхищенно покачивал головой.

Перейти к шестому пункту инструкции и просветить окружающих насчет требований охраны труда при проведении взрывных работ Осипову помешал Эдбарт. Разведчик еще издали разразился радостными криками, и инженер даже без доклада понял, что все в порядке.

Примерно через полчаса штрафной батальон Рудного королевства втянулся в большой, почти идеально круглый зал. Пламя факелов, не достигая его потолка, металось по стенам, высвечивая забитые пылью ниши и ржавые остатки креплений для фонарей и светильников. В противоположном конце зала красновато отсвечивала гранитная плита, за которой начинался вход в родовую штробу правителей Рудного.

Осипов немедленно улегся на пол, устало вытянул ноги и принялся наблюдать за тем, как гномы под чутким руководством Эрикбарта приводят заброшенное помещение в порядок. Вскоре факелы заняли предназначенные для них места, а ниши засияли первозданной чистотой. Ранбарт протер дверь мокрой тряпкой, и на граните отчетливо стали видны древние магические руны. Этой же тряпкой паренек поелозил по полу, сделав таким образом подобие дорожки, ведущей от короля к двери.

Гномы сгрудились возле входа, и к королю почтительно подошел Эрикбарт, склонил голову и обвел рукой вокруг себя.

– Все готово, Государь. Можно начинать.

Осипову очень не хотелось ничего начинать. Более того, у него даже мелькнула мысль, что было бы весьма неплохо вздремнуть пару часиков, потом плотно подкрепиться, а после этого еще немного поспать. Но увидев, как нетерпеливо посматривают на него воины, Николай все же поднялся на ноги и решительно направился к двери. Постоял перед ней несколько секунд, вспоминая, что в таких случаях необходимо делать, потом прикоснулся к холодному камню правой ладонью и громко закричал:

– Я Шлюксбарт из рода Шлюксбартов. И я хочу войти.

Раздался тихий шелест, дверные руны на мгновение блеснули бледно-синим светом, а в нишах полыхнуло багровым. Но, к сожалению, этим все и закончилось. Николай непонимающе посмотрел на закрытую дверь и еще раз произнес условную фразу.

Руны послушно посинели, а в нишах снова забился багровый огонь. Но каменная плита даже не шелохнулась. Осипов еще несколько раз безуспешно попытался открыть дверь, потом отступил на пару шагов и прикрыл глаза рукой. Инженер все никак не мог понять, что же он делает не так. Вроде все правильно. Отец дверь именно так открывал, да и сам Шлюксбарт, когда приходил сюда с Ламбартом, тоже быстро управился. Тогда гранитная плита без проблем пропустила мальчишку внутрь.

Как только Николай вспомнил про хранителя, то у него моментально вспотели ладони и защемило в груди. Перед глазами короля отчетливо встала сцена последнего посещения родовой штробы.

Заботливый Ламбарт, с добрыми, полными сочувствия глазами, объясняет восьмилетнему Шлюксбарту, как правильно обращаться с охранным заклинанием. После этого мягко подталкивает мальчика к двери и протягивает ему Рудную кирку.

– Когда руны ярко засветятся, просто прикоснитесь киркой к граниту, потом пройдите пять шагов вперед, встаньте на зеленую плиту и усыпите заклинание. Это делается так…

Николай досадливо сплюнул на пол, развернулся и в большом смятении направился к терпеливо ожидающим гномам. Они уже поняли, что произошло что-то нехорошее, нервно переминались с ноги на ногу и вопросительно поглядывали на короля. Вместо объяснений Осипов нервно притопнул и произнес неожиданно севшим голосом:

– Надо в соседнюю штробу пробиваться. Здесь не пройти.

Через пару минут воины развязали огромный мешок Хелфбарта и начали доставать из него инструменты. Заодно забрали у великана все кирки и теперь деловито раскладывали их по полу.

Инженер смотрел на подготовительную суету отсутствующим взглядом. Чувство тревоги, охватившее его сразу после неудачи с дверью, немного притупилось, но никуда не исчезло. Осипова абсолютно не волновало то, что отряд оказался в ловушке. На самом деле ничего страшного не произошло, и все можно легко исправить. Разумеется, потом придется крепко подумать, как попасть в замок. Но тревожился сейчас Николай совсем по другому поводу. Он точно знал, что гнетущее беспокойство связано именно с родовой штробой, и какой-то очень важный факт, таящий в себе немалую опасность, полностью ускользает от его внимания. Николай расстроенно вздохнул и подозвал Эрикбарта:

– Подойти ко мне, подумаем, как побыстрее проход вырубить.

Эрикбарт тревожно посмотрел по сторонам, ожесточенно потеребил несуществующую бороду и доложил, что подготовка к работе идет крайне удачно и скоро все будет готово.

Ранбарт вместе с младшим братом немедленно сделали вид, что заняты таким важным делом, как подсчет лежащих на полу кирок, и мелкими шажками незаметно зашли за спину к королю. И теперь юноши с большим любопытством прислушивались к беседе старших.

Эрикбарт закончил отчет о достигнутых успехах и плавно перешел к производственным проблемам.

– Государь. Тут дело такое. Ближайшая штроба всего-то в пятидесяти шагах от нас находится. Но идет она не параллельно нашей, а уходит вниз по горизонту. Боюсь, промахнемся, ведь ни одного штейгера среди нас нет.

– Как ты сказал? – пораженно воскликнул Осипов и схватил за грудки собеседника. – Кого нет?

Эрикбарт прикусил губу, явно сердясь на себя за то, что употребил простонародное словечко в присутствии короля, и почтительно пробормотал:

– Государь! Прошу простить меня за невежество. Впредь такого больше не повторится.

Осипов опустил руки и недовольно покачал головой:

– При чем тут это? Я спрашиваю, откуда ты знаешь слово «штейгер»?

Эрикбарт, явно не понимающий, к чему клонит король, почесал в затылке и взволнованно произнес:

– Ну, так это… Того… Именно так рудокопы называют опытного проходчика, умеющего точно прокладывать штробы.

– Мастер. Горный мастер. Вот что означает этот термин. Вернее, раньше обозначал, – пробормотал Николай, ненадолго задумался и внезапно спросил: – А как называется штроба, соединяющая две ближайшие выработки?

Глава столичной артели рудокопов наморщил лоб, сосредоточенно засопел, а потом чистосердечно признался:

– Забыл, Государь. В шахту уже лет семьдесят как не спускался.

Стоящий рядом Ранбарт смущенно убрал кирку за спину и сделал шаг вперед. На его лице отчетливо читалось, что парень прекрасно знает ответ.

– Говори, – разрешил Осипов.

– Государь! Такая штроба называется юберзихбрехен! – радостно выпалил юноша и залился густым румянцем.

Николай усмехнулся и одобрительно посмотрел на паренька:

– Верно. Только сейчас это слово устарело, и вместо него говорят: «Сбойка».

– А где говорят? – с неподдельным интересом спросил Ранбарт.

– Как где? Конечно, в небесных Чертогах Владыки, – наставительно произнес инженер и требовательно протянул руку. – Ну-ка дай мне кирку, проверю кое-что. А вы пока обсудите, как сбойку вырубать будем.

Осипов закинул инструмент на плечо и направился к злополучной двери. Чем мрак не шутит, а вдруг вместо Рудной подойдет и самая обычная кирка. Не дойдя до двери пять шагов, Осипов остановился и прислушался. Ему почудилось, что из-за пропитанного магией гранита донеслись тихие скрежещущие звуки. Николай прислушался, но потом понял, что ошибся. Да и какие звуки могут доноситься из королевской штробы, где охранное заклинание, сплетенное, между прочим, из трех очень сильных эльфийских магов, с легкостью уничтожит любого, кто незаконно вторгнется на неприкосновенную территорию правителей Рудного.

Николай вспомнил, с какой ненавистью смотрело на него заклинание, когда он дрожащими от волнения руками переставлял местами руны на специальном постаменте. А потом мальчишка рассмеялся и показал заклятию кукиш.

И тут Осипов наконец понял, что Шлюксбарт знает, как отключить магические чары, а вот как включать – не имеет ни малейшего понятия. А это означает только одно. Никакой охраны в штробе уже давно нет, и…

Дверные руны налились густой синевой, дверь со скрежетом отворилась, а из стенных ниш выплеснулись ослепительно белые лучи света. В следующую секунду из королевской штробы, щурясь от ярких огней, вышли два воина, оглянулись по сторонам и увидели короля. Один из них, не веря своим глазам, уставился на Осипова и оглушительно заорал:

– Это же Шлюкс! Ребята, это же Шлюкс!

Второй воин не стал ничего кричать, высоко поднял топор и побежал на короля.

Осиповым овладела никогда раньше не испытываемая ярость. Сознание подернулось кровавой пеленой, звуки размылись, тело до отказа наполнилось адреналином, а к мышцам могучей волной прилила кровь.

Из горла Николая вырвался дикий рев, он поднял кирку над головой и со всей силы ударил набегающего врага по шлему. Кайло почти до половины вошло внутрь, воин выпустил из рук оружие и, заливая все вокруг кровью, упал на пол. Осипов попытался выдернуть кирку из головы врага, но она прочно засела в его черепе.

Второй мятежник быстро оглянулся назад, что-то отчаянно прокричал и, прикрывшись щитом, стал медленно приближаться к королю. Инженер в два прыжка подскочил к нему и с силой дернул за край щита. Не ожидавший от вялого толстяка такой прыти, бунтовщик покачнулся, отпустил щит и как-то неуклюже, от бедра попытался ударить Осипова молотом. Николай левой рукой перехватил направленное в него оружие, а правой страшно ударил бунтовщика в лицо. Что-то громко хрустнуло, враг захрипел и, словно вымаливая у короля прощение, опустился на колени. Постоял так пару мгновений и безжизненно завалился на бок.

Из королевской штробы донесся протяжный крик, и Осипов увидел мчащуюся на него стену щитов, безумные глаза мятежников и ослепительный блеск топоров.

Нечто огромное обхватило его сзади за плечи и, словно пустую торбу, отшвырнуло в сторону. Осипов два раза перекатился и упал на живот. Подняв взгляд вверх, Николай увидел перед собой широченную спину Хелфбарта. Гигант с оттягом, страшно хэкая, орудовал молотом. Вражеские воины, принимая чудовищные удары на щиты, безуспешно пытались достать великана своим оружием. А через секунду, перепрыгнув через короля, на помощь к Хелфбарту прибежал десяток Фестбарта. Обошел великана с двух сторон и врезался в толпу мятежников. Зал наполнился лязгом оружия, неистовыми выкриками и свирепой бранью.

Осипов попытался вскочить на ноги, чтобы подобрать кирку с пола и немедленно присоединиться к яростной схватке. Но у него ничего не получилось. Приступ неистового гнева практически завершился, силы покинули инженера, и он, ругаясь и проклиная дряблое тело Шлюксбарта, не приспособленное к мало-мальским физическим нагрузкам, пополз к выходу.

Сзади раздался бешеный рев, глухой стук щитов и дробный топот. Николай обернулся и с радостью увидел, что мятежники не выдержали натиска его воинов и, топча друг друга, в панике забегают обратно в штробу. Осипов собрал остатки сил, поднялся на ноги, вскинул руки вверх и радостно заорал.

Трое мятежников наглухо застряли в проходе и теперь, крича от страха, безуспешно пытались прорваться внутрь. Окровавленный десятник хрипло засмеялся, отбросил изрубленный щит в сторону, крутанул топором над головой и подбежал к врагам. За ним устремились великан и пара охранников.

– Не убивайте их! – заорал Николай. – Живыми! Живыми берите!

Десятник скривился, но тут же послушно кивнул и ударил одного из вопящих от ужаса врагов обухом топора по ногам. Хелфбарт могучим ударом молота оглушил второго мятежника, а на третьего навалились телохранители, сбили с ног и рукоятками топоров крепко прижали к полу. К Николаю подскочил Ранбарт, протянул ему кожаный бурдюк с водой.

– Попейте, Государь, на вас лица нет!

Осипов облизнул запекшиеся губы, от души напился и осмотрелся по сторонам.

На полу залитого кровью зала валялись сильно помятые щиты, топоры и несколько шлемов. Возле входа неподвижно лежали шесть тел, а ближе к центру зала еще два. Возле одного из них стоял на коленях Эрикбарт и заботливо снимал с головы воина шлем.

Проследив за взглядом короля, Ранбарт тяжело вздохнул и свирепо сжал кулаки. Его лицо исказила гримаса ненависти.

– Государь, это же Эдбарт! – пораженно воскликнул юноша и непроизвольно подался вперед.

– Иди посмотри, что там, – распорядился инженер и шагнул навстречу спешившему к нему десятнику. Еще не остывший от скоротечного боя, Фестбарт доложился, как положено, и выдохнул на одном дыхании:

– Государь! Пока они не опомнились, надо прямо сейчас сквозь вашу выработку пройти, – десятник ритуально поклонился и горячо прошептал: – Владыка милостив, поможет.

Осипов задумался. Действительно, гнусные бунтовщики сейчас изо всех сил улепетывали обратно в замок. Но на их пути обязательно встретится какой-нибудь не в меру инициативный командир и быстро превратит паникующую толпу в боевое подразделение. И тогда мятежники перекроют узкий проход и просто задавят массой. А штрафному батальону отступить даже некуда…

– Да, необходимо действовать быстро, – согласно кивнул Николай и торопливо добавил: – Как говорится, промедление смерти подобно. И еще. Надо допросить пленных. Узнать, как они здесь оказались. И для чего.

– Сделаем, Государь, – десятник поклонился и немедленно начал отдавать распоряжения. Вскоре два угрюмых телохранителя провели мимо инженера затравленно озирающихся по сторонам мятежников со связанными за спиной руками и бесцеремонно втолкнули их в узкую штробу.

Осипова удивило, что десятник выбрал для проведения допроса именно этих воинов. Оба охранника были совсем не похожи на тонких знатоков гномьей психологии. Скорее наоборот. Телохранители выглядели сущими мясниками, причем начисто лишенными какой-либо тактичности и деликатности. Николай недоуменно подумал, что этим мрачным воинам будет невероятно трудно получить даже самую минимальную информацию от пленных бунтовщиков. Впрочем, десятнику виднее, кого посылать на это дело. Может, остальные телохранители вообще не имеют никаких навыков для проведения допросов.

Пока Николай предавался размышлениям, сам Фестбарт времени зря не терял. Он коротко поговорил о чем-то с Эрикбартом и вместе с оставшимися воинами быстро забежал в королевскую выработку. Дробный топот какое-то время доносился до слуха Осипова, а потом постепенно стих, и в зале стало очень тихо.

Эрикбарт поднялся с колен, отстранил потерянно топтавшихся возле брата сыновей и на негнущихся ногах подошел к Осипову. Немного постоял, поклонился и протянул ему длинный и тонкий кинжал:

– Государь. Сын умирает. Пусть он уйдет в Чертоги Владыки, как и положено храброму воину, до конца выполнившему свой долг.

Осипов машинально взял кинжал и только потом понял, для чего к нему подошел командир первой волны. Лоб инженера покрылся потом, а в груди заворочалась невероятная тяжесть. Эрикбарт сейчас обращался к Николаю не как к королю, а как к верховному жрецу Владыки. И именно ему, Осипову, предстоит сейчас своей собственной рукой оборвать жизнь Эдбарта и открыть ему дорогу в небесные Чертоги.

Инженер сжал зубы и, не глядя, шагнул вперед. Он отлично понимал, что окружающие, в отличие от него, не только не испытывают никакого отвращения к предстоящему омерзительному действу, а наоборот, относятся к нему со священным трепетом. Но осознание реального положения дел не принесло инженеру ни малейшего облегчения. Николай склонился над смертельно раненным и дрожащими руками поднес острие кинжала к его шее. Эдбарт почувствовал прикосновение холодного металла, открыл глаза, слабо улыбнулся и тихо прошептал:

– А там правда очень красиво? Ведь правда?

У Николая отвисла челюсть, он поспешно убрал руку с оружием за спину и внимательно посмотрел на умирающего. На первый взгляд выглядел Эдбарт действительно крайне плохо. Острие молота пробило шлем и по касательной прошло по черепу. Рана на месте удара слабо кровоточила, а вот из разрубленной топором ноги натекло очень прилично. Осипов отчетливо понял, что лезвие не только разрубило сухожилия, но и добралось до кости. И ногу без немедленной медицинской помощи спасти не получится. Причем помощь должна оказываться, как минимум, на уровне хирургического отделения центральной городской больницы города Гукова. Но инженер прекрасно знал, что умирающие от черепно-мозговой травмы не улыбаются и не задают никаких вопросов. Поэтому он выпрямился во весь рост и гневно произнес:

– Вы что, обалдели совсем? Практически здорового гнома собираетесь в Чертоги Владыки отправлять? – Осипов негодующе покачал головой и бросил кинжал себе под ноги. – А ну быстро голову перевязывайте, а на ногу жгут накладывайте. Впрочем, ногой я сам займусь.

Эрикбарт неверяще уставился на кинжал и потрясенно вскинул руки к груди:

– Государь! А как же нога? Нога-то как? Сын ни за что не пойдет в грибные пещеры, он…

– Отставить болтовню! – прервал главу артели Осипов и гневно хлопнул себя по пухлой ляжке. – Какие, к мраку, грибницы! Такое и помыслить невозможно. В Чертогах Владыки увечные герои не по грибницам отсиживаются, а занимаются очень важными делами. Какими? Я потом объясню. А сейчас за дело!

Ранбарт показал великану, где в мешке лежат чистые тряпки, после этого поклонился и убежал вслед за десятником. Оказывается, Фестбарт договорился с Эрикбартом, что как только парнишка освободится, то он немедленно присоединится к передовому отряду в качестве посыльного.

Теперь возле «умирающего» под мудрым руководством короля деловито суетились Эрикбарт с младшим сыном. И вскоре несостоявшийся посетитель небесных Чертогов стал подозрительно похож на древнеегипетскую мумию. Потому что Хелфбарт на всякий случай сделал брату и перевязку груди, причем накрутил бинты прямо поверх доспехов.

Осипов отошел от раненого и с удовольствием оглядел плоды своих трудов. Отлично! По крайней мере, теперь Эдбарт не умрет от потери крови.

Сзади раздались тяжелые шаги, и суровый голос пробасил:

– Государь! Пленные все рассказали.

Обернувшись, Николай увидел одного из дознавателей и крайне поразился его внешнему виду. Руки и борода телохранителя были густо измазаны свежей кровью, а костяшки пальцев напрочь сбиты.

– Говори, – коротко приказал Николай.

– Государь! Гнусные бунтовщики увидали из окна тронного зала вашу свиту и поняли, что вы никуда не убежали. Тогда презренный Ламбарт отдал приказ о начале обманного штурма стены. В это время несколько десятков нечестивых мятежников пробили тонкую перемычку в туннеле под стеной и ушли на нижние уровни.

Осипов несколько раз прищелкнул пальцами. Он наконец понял, для чего хранителю понадобился этот нелепый штурм. Николай, весьма довольный тем, что его опасения насчет хитрости Ламбарта оказались не напрасны, широко улыбнулся и кивнул охраннику. Тот тоже довольно оскалился и продолжил:

– После этого мятежники пробили лаз в отсечной стене и вышли в туннель, ведущий к пивному погребу. Долго, кстати, там возились. Стенка-то всего пять локтей толщиной, да вот руны там защитные, почитай, в каждый блок вплавлены.

Осипову до зубовного скрежета захотелось выпить кружечку пивка. Он непроизвольно сглотнул и провел по усам рукой. Потом помахал перед лицом рукой, отгоняя от себя искушающие видения, и уточнил:

– А к чему такие сложности? Почему сразу через погреб не пошли?

Охранник опустил глаза вниз и виновато ответил:

– Простите, Государь. Не успели об этом спросить.

– Почему? – недоумевающе протянул Николай.

– Дык… пленные кончились, – простодушно отозвался воин и широко развел руками в стороны.

– Совсем?

– Да, Государь. Совсем.

– Так. Понятно, – Николай задумчиво потеребил бороду и почесал в затылке. – Хорошо. А зачем мятежники все это проделывали?

– Хранитель вашего тигля сказал, что Ламбарт велел в провал Горна пробиться, а потом из него незаметно вылезти и убить толстого болотн… – охранник замолчал и два раза ритуально поклонился королю. – Это он так сказал. Не я. Так вот. Презренный бывший хранитель Рудной кирки увидел, что вокруг вас почти нет охраны, только придворные безоружные да сброд всякий. Вот и распорядился.

– Что за хранитель тигля? Что-то такого не припоминаю.

– А это тот, кого мы как раз на пол сбили. Мы его еще последнего вели. Ну, такой, с бородавкой на носу…

Из королевской штробы донесся отчаянный, полный ужаса крик Ранбарта:

– Беда, Государь! Беда!

Все находящиеся в зале гномы почти одновременно повернули головы и устремили взгляды в темный проем входа. Через несколько мгновений оттуда выскочил Ранбарт и, не разбирая дороги, кинулся к королю. По пути парень поскользнулся, с трудом удержал равновесие и чуть не врезался в Осипова. Тот успокаивающе похлопал юношу по плечам и мягко сказал:

– Давай рассказывай, только спокойно и без паники.

Ранбарт закивал, непроизвольно сжал кулаки и, нервно подпрыгивая на месте, зачастил скороговоркой:

– Государь! Наши до отсечной стены дошли. По пути несколько раз с мятежниками лихо сшибались. Я уже думал, что только в тронном зале остановимся, – дрожащей рукой парень протер взмокший лоб. – Но как только в лаз сунулись, так и началось…

Осипов смотрел в глаза юноши, иногда величественно вздыхал и в нужных местах сочувственно покачивал головой. Даже не дослушав до конца доклад Ранбарта, инженер четко осознал, что его самые наихудшие опасения полностью оправдались. Телохранителей в узком проходе встретили самые лучшие воины презренного Ламбарта. Те самые – в прочнейших непробиваемых доспехах. И теперь крошечный отряд Фестбарта отчаянно рубится с толпой гнусных бунтовщиков и медленно отступает в королевскую штробу.

– Десятник также просил передать, что долго они не продержатся. Там позади бунтовщиков находится презренный Ламбарт и кричит, что тот, кто убьет… э-э-э… – Ранбарт прикрыл ладонью рот и испуганно огляделся по сторонам. Потом немного помолчал и обреченно выпалил: – Тот, чья рука убьет короля, станет главным хранителем кирки, а те воины, кто срубит хоть одного из наших, сразу будут возвышены как Хозяева Замков.

Пламя факелов остановило свою бесконечную пляску, тени на стенах перестали метаться, а окружающие Осипова гномы превратились в каменные изваяния. Сердце инженера остановилось на несколько мгновений, а потом бешено застучало. И сразу Николай понял, что победить Ламбарта у него не получится. Он сам своими идиотскими действиями и нелепейшими поступками загнал себя в ловушку. И везение, щедро отмеренное ему Владыкой, полностью закончилось. И остается только одно – достойно умереть в бою, не посрамив при этом честь и достоинство правителя Рудного.

Король отстранил Ранбарта со своего пути, поднял с пола окровавленный топор и решительно переступил порог родовой штробы. Сзади раздались крики, и кто-то весьма непочтительно толкнул короля в спину. Выскочивший вперед Хелфбарт неодобрительно посмотрел на сюзерена, мрачно покачал головой и убежал в темноту. За ним, устало топая, побежали все остальные. Только один Ранбарт с нещадно коптившим факелом в руке остался возле короля.

В груди Осипова разлилось ранее не испытываемое чувство. Удивительно теплое и одновременно пронзительно печальное. И он понял, что безмерно сожалеет о том, что больше никогда не увидит гномов из рода Эрикбарта и смешного, низкорослого десятника. Только сейчас инженер осознал, какими близкими и родными стали для него его товарищи. Вытирая грязной рукой слезы, обильно катившиеся по толстым щекам, Николай сделал три шага вперед, зацепился ногой за выступающую из пола плиту и со всего размаха рухнул на пол.

Осипов выругался, оттолкнул попытавшегося ему помочь юношу и выпрямился во весь рост. Над его головой ярко вспыхнул светильник, а слева раздался неприятный треск. Большой кусок стены на миг заискрился молниями и исчез. В образовавшейся нише Николай увидел невысокий черный постамент с лежащими на его поверхности семью небольшими каменными рунами.

Ранбарт потрясенно вскрикнул и отступил на несколько шагов в сторону. Инженер подошел к пульту управления охранным заклинанием, прислонил к нему топор, закрыл глаза и прикоснулся ладонями к холодным камням. Кончики пальцев неприятно кольнуло, а руны привычно засветились синим. Николай из-за нехватки времени не стал корить себя за непроходимую тупость, а вместо этого принялся напряженно размышлять.

Хорошо. Он знает, как отключить заклинание. Для этого необходимо в определенном порядке прикоснуться к каменным плашкам. Вот в таком. Желание. Безопасность. Право. Власть. Подчинение. Две оставшиеся руны имели самые обычные, даже заурядные названия. Кирка и борода. Понятно, что они обозначают право монархов Рудного на отдачу приказов заклинанию. Также ясно, что и эти руны каким-то образом необходимо использовать. Но вот каким?

Осипов точно знал, что решение крайне простое и лежит на поверхности. Ведь этим заклинанием обязаны управлять и совсем юные отпрыски королевского рода. Инженер прикусил губу и решил попробовать самый логичный вариант. Активировал сперва руну, обозначающую зрелый возраст, а потом нажал в обратном порядке на остальные. Ничего не произошло. Ранбарт дернул за рукав короля и буднично сообщил:

– Государь! Я вижу слабый свет в дальнем конце штробы. Значит, скоро мы предстанем перед Владыкой.

– Не понял! – удивился инженер. – А почему так быстро до нас добрались?

– Нет, Государь, – почтительно возразил паренек. – Не быстро. Вы уже почти полчаса здесь стоите.

– Надо же! А я и не заметил. Ну ладно, сейчас еще попробуем. Как говорится, попытка не пытка, – бодро проговорил Осипов и неожиданно застыл с открытым ртом. Он понял, что если он оживит охранные чары, то они немедленно убьют всех, кто находится в штробе. Ну, кроме короля, конечно. А вот остальных уничтожат без разбора. Николай с ненавистью посмотрел на постамент и перевел взгляд на Ранбарта.

– Вот что, парень. Беги к нашим и передай мой приказ, – Николай закашлялся и протер предательски заблестевшие глаза. – Пусть немедленно разворачиваются и со всех ног выметаются из штробы.

Ранбарт покачнулся и умоляюще выставил перед собой руки.

– Это приказ короля! – злобно прорычал инженер и несколько раз гневно притопнул. – Я лучше знаю, что надо сейчас делать. А если кто-то заупрямится, то скажешь ему, что я его и в небесных Чертогах найду, бороду вырву, а потом буду мыть ею полы в конюшне. Понял?

Юноша побледнел, поклонился и немедленно умчался, словно за ним погнались подземные демоны.

Инженер находился в одиночестве минут десять. Все это время он неотрывно рассматривал руны, а в одну из них даже потыкал несколько раз пальцем. Потом он услышал дробный стук сапог и тяжелое, надсадное дыхание. Первым мимо него промчался охранник, весьма успешно проводивший допрос пленных. Доспехи на нем были настолько изрублены, что от них на ходу отваливались пластины и мелкие обрывки кольчуги. Воин притормозил возле короля и раскрыл рот, явно намереваясь что-то сказать. Но Осипов без разговоров стукнул охранника рукояткой топора чуть пониже спины и яростно заорал:

– Бегом в зал! Бегом! Это приказ!

Следом за дознавателем поддерживаемый под руку Ранбартом прохромал почтенный глава артели. Опытный царедворец только мельком взглянул на разгневанного короля, почтительно кивнул и поспешно заковылял к выходу. Вслед за отцом прибежал Хелфбарт, забрызганный кровью с ног до головы. Гигант бережно нес на руках десятника, явно пребывавшего в бессознательном состоянии. Великан тоже попытался что-то сказать, но Осипов оскалился, страшно зарычал и угрожающе взмахнул топором. Хелфбарт испуганно вжал голову в плечи и как ошпаренный выскочил из штробы. Из темноты вышел пошатывающийся бледный телохранитель. Он оперся об стену, болезненно скривился, приложил руку к груди и еле слышно прохрипел:

– За мной больше никого нет. Они завал из трупов разобрали и сейчас… – у охранника подкосились ноги, и он плашмя упал на пол. Из дверного проема выскочил Хелфбарт и, стараясь не смотреть на короля, подхватил раненого воина и, быстро пятясь, вышел из штробы.

Темнота дальнего конца штробы разорвалась светом факелов, и до Николая донесся торжествующий вой. Множество сапог топало по полу, громыхали доспехи и стучали топоры по щитам.

Осипов отбросил в сторону топор и возложил руки на постамент. Бегущие в первом ряду мятежники увидели короля, счастливо заорали с какими-то неприлично сладострастными переливами и широкими прыжками бросились к Осипову.

Кирка. Подчинение. Власть. Право. Николай резким движением разделил следующую руну на две половины. Опасность. Желание.

Сон, длившийся сорок семь лет, прервался. Охранное заклинание хоть и состояло из сознаний трех эльфийских магов, но само разумом не обладало. Древние чародеи Рудного оставили заклинанию только несколько чувств и жгучее желание убивать. Как только заклятие проснулось, оно сразу почувствовало жуткий, обжигающий голод. Первая составляющая заклинания, не теряя ни одного мгновения, обволокла ближайшую пищу, но тут же отшатнулась. Потому что пища оказалась Властью. Разочарованно полыхнув багровым, огненная часть заклятия устремилась в глубь штробы. Там уже, счастливо пропарывая воздух синими молниями, вовсю насыщалась вторая часть, а третья выбрасывала из себя белоснежные ледяные иглы и радостно смеялась, ощущая, как еда исступленно орет от ужаса и бессилия.

Ледяная составляющая заклинания полностью насытилась и осмотрелась по сторонам. Кроме Власти в штробе еды почти не осталось. Только пять кусков снеди бежали к выходу в тщетной надежде спастись. Их догнали Багровый с Синим и закружились возле ничтожных комков плоти в смертельном вихре. Но к огромному удивлению Белого, куски пищи хоть и стали двигаться гораздо медленнее, но продолжали упорно идти к выходу. Белый подлетел поближе и понял, что еда покрыта какой-то прочной оболочкой, до предела насыщенной магией. И чтобы вскрыть этот панцирь, надо хорошенько потрудиться. Создав огромный ледяной шар, наполненный смертоносными шипами, Белый бросил его прямо в центр сопротивляющейся пищи. Шар раскололся на множество кусков, шипы немедленно впились в защитные панцири и начали их раздирать.

Багровый и Синий слаженно ударили всей своей мощью в еду и оглушительно захохотали. Белый тоже довольно посек стены ледяными осколками и вдруг заметил, что один кусок снеди все же уцелел и вот-вот выскочит из прохода. Снежный вихрь пронесся по штробе, и Белый бросил вперед ослепительно сверкающую, пахнувшую смертью стрелу. Она ударила еду по ногам и выбросила ту из прохода.

Части заклинания слились в одно целое, и оно, медленно вращаясь вокруг своей оси, принялось неспешно летать над полом. Летало до тех пор, пока Власть не погрузила охранное заклятие в сон.

Из всего штрафного батальона передвигаться на своих ногах могли лишь великан и Ранбарт. Теперь они, поддерживая под руки короля, стояли над лежащим на полу Ламбартом.

Хранитель тяжело дышал и ничего не видящими от боли глазами неподвижно смотрел прямо перед собой. Его ноги ниже колен были раздроблены, а оплавленный в нескольких местах доспех зиял страшными рваными отверстиями.

Осипов смотрел на хранителя и вспоминал, как он его обожал в детстве. Гном, заменивший ему семью, долгое время бывший по-настоящему близким, сейчас умирал под ногами короля. Николай покачал головой, философски поразмышлял над превратностями судьбы и общим несовершенством мироздания. Потом наклонился и вырвал из крепко сжатой ладони хранителя Рудную кирку. Махнул Хелфбарту рукой, отвернулся и обессиленно сел, прислонившись спиной к стене.

Сзади раздался глухой удар топора. Осипов открыл туесок, сдул с ложки налипшие пылинки и принялся не спеша есть грибы.