Тот час я запомнил на всю жизнь.

Мы с дядей Вовой сразу подсчитали, что боеприпасов нам хватит в лучшем случае циклопов на десять. В то время как гадов было никак не меньше сорока: двадцать пять в южной группе и пятнадцать – в северной.

Если бы эти твари составляли единое племя или, что было бы для них еще лучше, являлись двумя взводами одной роты под твердым командованием опытного капитана, они навалились бы на нас всем кагалом и уконтрапупили за считаные минуты.

Однако против нас действовали, судя по всему, два конкурирующих между собой циклопьих клана. И действовали они очень… затейно.

Каждый клан выделил по три особи, которые встретились на западной опушке леса и долго друг другу что-то доказывали.

Вначале циклопы лупили себя лапами в грудь, а потом перешли на физиономии оппонентов – ни дать ни взять украинская Верховная рада!

Пока они там мутузились, бывалый Бут изловил на песке полдюжины диковинных крабов. Таких крабов я никогда раньше не видел. Они были расчерчены желто-черными полосками, точно осы.

Бут положил крабов на плоской камень и ловко растолок их тыльной стороной рукояти своего тесака. После чего обмакнул в получившейся неаппетитной кашице все остававшиеся в отряде стрелы.

– Это зачем еще? – поинтересовался я.

– Яд, – ответил Бут. – Он сильнее, чем укус кобры.

– Неконвенциональное оружие то есть, – транслировал для меня дядя Вова. – Слышь, Сергуня, может, мы наши пули тоже того… обмажем?

– Хочешь – свои можешь мазать… А я и так метко стреляю. Мне что с ядом, что без – один хрен, – мрачно бросил я.

Солнце уже близилось к кронам деревьев на западе, Таис всё не было, и я потихоньку начал впадать в глухую апатию.

– А то можно еще пули «дум-дум» сделать, – не унимался дядя Вова. – Возьму нож, надсеку крест-накрест… В следующий раз крепко подумают, прежде чем на людей бросаться!

– Как бы тебе твоим доморощенным «дум-думом» ствол «Печенега» не разворотило, – буркнул я.

– Против циклопов «дум-дум» должен хорошо работать, – настаивал дядя Вова.

– Да откуда эти циклопы тут вообще взялись, если Рихард и Таис их в прошлый раз не видели?! – в сердцах бросил я.

– Припоминаю, мне туземцы говорили, будто где-то здесь великаны разводят скот… – откликнулся Рихард. – Наверное, на постоянном острове великанов скот сожрал всю зелень и им пришлось искать новые пастбища. Вот и до острова Скелетов очередь дошла…

– И почему я не удивлен? – вздохнул я. – Попробуй прокорми такую свирепую орду… Каждый одноглазый, небось, по овце в день съедает!

– Лучше бы рыболовство освоили, – заметил рачительный дядя Вова. – Один кашалот тонн на двадцать тянет! Потом неизбежно схлестнулись бы с саламандрами за сферы влияния, за контроль над кашалотами… А потом, глядишь, и перебили бы друг друга, людям на радость.

Я улыбнулся.

Смешно и трогательно было наблюдать за тем, как мы с дядей Вовой понемногу врастаем в этот странный мир, начинаем принимать его реалии и проблемы как животрепещущие. Впрочем, попробуй тут «не прими»…

Как следует начистив друг другу морды, старшины циклопов, похоже, пришли наконец к соглашению. Или, как стало модно писать в наших газетах, «выработали дорожную карту».

Следуя этой самой «дорожной карте», южная группа, которая была больше, не стала делать вообще ничего.

Вероятно, посчитала, что свою функцию загонщиков она уже благополучно выполнила и что сам этот факт гарантирует ей отдых сейчас и долю в общей добыче потом.

Ну а свежеприбывшая, северная группа начала нас «добывать»…

Когда нестройная толпа хищников, пьяновато переваливаясь, двинула на нас по пляжу, мы, наученные опытом первого боя, грамотно распределили цели, и наши пули вперемежку со стрелами обрушились на органы зрения нападающих по центру и крайних на флангах.

Только благодаря этому первый натиск мы благополучно отбили.

Мы вывели из строя сразу четверых.

Пыл нападающих тотчас ослаб, ведь их товарищи дико завывали от боли и словно безумные катались по песку. Однако одиннадцать оставшихся все же выпустили в нас иглы.

Сделали они это издалека, так что большая часть даже не долетела до наших щитов.

Чтобы окончательно деморализовать хищников, я выпустил предпоследнюю гранату.

И на этот раз попал!

Клочья мяса вперемежку с шерстью ударили фонтаном из спины великана.

Его товарищи дрогнули и наконец побежали прочь – как видно, все же не были привычны к таким густым ужасам войны.

– Твоя магия зело злодейственна! – похвалил меня Рихард. Его глаза были величиной с блюдца, намекая, что в таких серьезных передрягах он давно не бывал.

Увы, подавляющее численное преимущество все равно сохранялось за циклопами и уходить они не собирались.

Более того, продемонстрировав внушительные способности к подражанию, они и сами принялись плести щиты из сухих пальмовых листьев – чтобы загородиться от наших ядовитых стрел.

Получалось у них, честно скажу, так себе.

Но по всему было видно, что это начинание гадов очень приободрило…

Затем в лапах циклопов южной группы появились как бы пращи – те самые, что я видел у них в бинокль с вершины Смрад-горы.

Это были двухметровые палки, к концу которых циклопы наловчились привязывать сплетенные из лиан авоськи, или, если угодно, кошелки.

В них циклопы вкладывали кто что – кто кокосовый орех, кто булыжник, а кто и кусок известняка. А затем они метали в нас содержимое кошелок с дурной силой существ, еще не открывших для себя колесо, огонь и табакокурение.

Итак, на нас обрушился град тяжелых травмоопасных предметов.

Я некстати вспомнил о тропических колониальных пробковых шлемах. За несколько дней до нашего исторического рейда наш разведупровец Грошев на дне рождения у капитана рассказывал мне, что, когда английские колониальные войска в Индии в обязательном порядке принялись носить такие шлемы, смертность от кокосовых орехов в колониальной армии уменьшилась сразу на восемьдесят процентов. Меня удивили, конечно, не восемьдесят процентов, а то, что до англичан это в голову никому из местных не приходило, мол, прибило кокосом насмерть, да и ладно, значит, Шива прибрал, значит, такая судьба…

Но к чему это я? К тому, что быть забитым насмерть кокосовым орехом казалось мне ужасно позорной смертью…

Между тем мы с дядей Вовой провели ревизию боеприпасов.

И с ужасом обнаружили, что пуль у нас на двоих осталось меньше, чем стрел в колчанах у наших друзей пиратов.

Тут пробил звездный час Бута и его особого композитного суперлука.

Пуская навстречу граду летящих кокосов стрелу за стрелой с изумительной точностью, Бут уже через три минуты заставил пятерых циклопов корчиться на песке в смертельных конвульсиях.

Как ни странно, это произвело на тварей воздействие даже большее, чем грохот гранаты из моего подствольника.

Пращники перестали швыряться, замерли в нерешительности. А потом… попятились!

– Вперед, навалимся на них и изрубим их в капусту! Сколько можно терпеть?! На абордаж! – вдруг воскликнул задира Лод.

Похоже, у старого пирата от напряжения начали пошаливать нервы.

Идея была, конечно же, самоубийственной.

Но я и сам был доведен до предела и уже всерьез раздумывал над тем, не примкнуть ли к автомату штык-нож и не поддержать ли Лода в его самурайском порыве.

И вот, в этот самый миг раздался иезуитски спокойный голос Рихарда:

– Друзья мои! Поприветствуем же «Любовницу ветра», самый быстроходный из кораблей, что когда-либо состоял под моим командованием!

– …и, кажись, самый мелкосидящий, – шепотом добавил дядя Вова.

Я обернулся и обомлел.

Бушприт «Любовницы ветра» покачивался так близко от нас, что, казалось, до него можно дотянуться рукой.

А роль ростральной фигуры на ахтерштевне «Любовницы ветра» выполняла… сама Таис в мокрой нательной рубахе, тесно облегающей ее волнующие формы!

Впрочем, врать не стану, в тот момент я на формы даже не посмотрел.

Наконец-то мы перевели дух…

Я растянулся на теплых досках палубы в позе морской звезды и блаженно закрыл глаза.

Тихо плескало море.

Вдали выли раненые циклопы.

Привычно скрипела снасть, и чайки переговаривались о вечной своей ерунде.

Рядом со мной в позе зародыша лежал дядя Вова. Из скулы у него сочилась сукровица – поранился щитом, пока мы там геройствовали.

Я знал, что долг требует, чтобы я сейчас же встал и оказал старшине первую медицинскую помощь.

Промыл рану, наложил хоть какую-нибудь повязку, сказал что-то участливое.

Проверил, не воткнулась ли в его мясистый загривок ядовитая игла.

Но, верите, на исполнение этого долга у меня не было никаких физических сил. Как и на то, чтобы, например, сходить в туалет – хотя и очень хотелось.

Я чувствовал, если сейчас не полежу хотя бы минут двадцать, то просто умру. Ведь невозможно же жить одним сплошным адреналином (хотя мы и пробовали это делать все последние дни!).

А когда я наконец встал на ноги, оказалось, что кок «Любовницы ветра» был так любезен, что приготовил всем нам обед. Нормальный, горячий суп из местной красной чечевицы на бульоне из морского окуня, с водорослями вместо капусты…

Друзья, скажу вам как есть: ничего вкуснее того чечевичного супа я не ел в своей жизни!

И яства, которыми нас, как поросят на убой, откармливали в золотых чертогах Бин Назима, были просто жалким его подобием…

Мораль: близость смерти – лучший кулинар.

Пока мы с дядей Вовой употребляли наши три порции, «Любовница ветра» шустро сближалась с «Голодным кракеном».

Напомню, что наш «Кракен» был крупнее и медлительнее «Любовницы». Поэтому за то время, которое потребовалось «Любовнице ветра», чтобы спасти нас из-под носа разбушевавшихся циклопов и пойти назад, на север, «Кракен» успел только выползти из Черепашьей бухты и обогнуть мыс.

На траверзе этого мыса – он назывался незасмысловато, Попугай, – и должно было состояться рандеву.

Но, как часто бывает с непредсказуемой морской стихией, проблемы всегда начинаются там, где их совсем не ждешь…

Даже такая опытная команда, как у старого лиса Рихарда, дала слабину. Как видно, всех лишали покоя сокровища, лежащие прямо на палубе, – за парусами следили всего лишь трое, да и те оказались малоопытными новичками.

Поэтому, когда с востока внезапно налетел сильный шквал и громадные косые паруса «Любовницы ветра» со зловещим гудением выгнулись дугой, среагировать матросы не успели. Точнее, успели лишь наполовину.

На фок-мачте они, давясь хрипом и срывая кожу до мяса, все-таки смогли уронить рею и погасить парус.

А вот грот-мачта с наводящим на самые отпетые мысли треском рухнула на левый борт.

При этом одному матросу размозжило голову, а другому раздробило обе ноги.

Мимо меня пронеслись ванты, каждый из которых мог бы легко перерезать меня пополам.

К счастью, мне достался лишь один удар тонкого линя. Кевларовый чехол бронежилета рассекло, но благодаря вкладной бронеплитке ребра мои были спасены…

А дядя Вова только и успел, что громко выматериться…

Последующие пять минут мы все гасили рвущийся прочь раненой птицей парус.

В итоге красотка Рихарда стала хромать на одну ногу. Но, по крайней мере, сохранила надежды на относительно скорое выздоровление – запасная мачта на корабле имелась. А вот паруса – не было. И его потеря стала бы невосполнимой…