Глава двадцатая
Мой визг острым ножом паники распорол туман, но серые клубы поглотили его, а потом и меня. Они царапал и хватал, а я, спотыкаясь, бежала туда, где слышала голос Даугала.
Я не отважна, испугалась до холодного и вызывающего тошноту ужаса. Но не думаю, что нормальный человек без колебания убежал бы, услышав, что поблизости напали на друга.
Через пять ярдов я споткнулась и упала, настолько сплошной туман окутал торфяник. Не было видно даже берега, и резкий шаг мог привести к сломанной лодыжке или, в лучшем случае, к падению в скрытый скалой водоворот. Я встала, глупо протянула руки и пошла на ощупь, словно могла раздвинуть сплошную пелену. Через четыре ярда тумана почва исчезла под ногами, я покатилась и упала на колени в густом вереске.
Глухая тишина. Звуки борьбы прекратились. Даже река текла безмолвно. От страха я припала к земле, потрясенная и напуганная, сжимая влажные стебли и с напряжением вглядываясь широко открытыми, ничего не видящими глазами в темноту вокруг, поворачивая голову из стороны в сторону бессмысленными покачивающимися движениями, будто только что вылупившийся птенец, который нюхает воздух. Туман еще сильнее навалился, сбивая с толку, уничтожая чувства. Пустота. И неизвестно, куда течет река, где я слышала борьбу, и где, возможно, сейчас находится убийца.
Затем я услышала, как он дышит.
Тихий шаг. Еще. С вереска капает вода. Зашуршала густая осока и замолкла. Тишина.
Кажется, он впереди, справа. В этом я уверена, но насколько близко?.. Теперь дыхание послышалось сзади. Моя голова резко повернулась на плечах, мускулы будто превратились в тугие и сухие веревки. Я почувствовала, что глаза у меня стали еще шире, рот панически открылся, руки сильно сжимали стебли вереска, пока я не подумала, что убийца услышит хруст моих костей.
Дыхание прекратилось. Где-то река небрежно несла свои воды вдоль торфяных болот. Сзади? Спереди? Справа? Я поняла, что больше не могу доверять чувствам, из-за их предательства пришла паника.
Вдруг туман наполнился шумами. Шелест вереска был дыханием убийцы, биение моего напуганного сердца – его шагами, пульсация крови в висках смешалась с шумом невидимой реки, воды которой крутились в водоворотах, волновались, извращались головокружительным туманом в самую сущность ужаса…
Соленый вкус во рту. Кровь. Я прокусила губу, боль заглушила панику. Я затихла в высоком вереске, закрыла глаза и слушала.
Он рядом. Невозможны иллюзии. Довольно близко и движется ко мне, но немного в сторону. Стала слышна вода, очень отчетливо в нескольких ярдах справа. Я опустилась ниже в вереск, сжалась, как затравленный зверь. Теперь меня радовал сбивающий с толку туман – друг преследуемого, но не преследующего. Нужно только молчать. Возможно, когда убийца пройдет мимо, я смогу выдать свое убежище и побежать, и…
Сейчас он со мной на одном уровне, между мной и рекой. Часто, быстро и возбужденно дышит. Остановился.
Затем, дальше от меня, внизу у реки, я услышала что-то еще. Шаги, тяжелые и неуверенные шаги, сначала по вереску, потом по скале. Голос Даугала позвал хрипло: «Девочка… Девочка, вы там?»
Из моего горла рванулось благодарное всхлипывание, но я его заглушила, соображая в страхе, что делать. Если ответить… Убийца в шести ярдах. Я слышала его резкое приглушенное дыхание, чувствовала, как напряглись его мышцы, когда он понял, что не смог уничтожить Даугала. Если позвать Даугала, может ли что-нибудь спасти мое горло от острого мясницкого ножа, готового к атаке меньше, чем в двадцати футах? Он убьет меня за секунду, а затем повернет окровавленное лезвие и будет ждать Даугала, ответившего на зов…
Но нужно позвать… Не для помощи, а чтобы предупредить. Выкрикнуть и сообщить Даугалу, что он здесь, убийца здесь, как раз рядом со мной. Как-нибудь крикнуть, а затем бежать, бежать в восхитительный сплошной туман, от ножа и возбужденных рук бегущего за мной палача.
А Даугал приближался. Он бросился к нам, храбрый и сильный, как сердитый бык. Я стояла на коленях, широко разинув рот, чтобы выкрикнуть предупреждение, как вдруг убийца повернулся и как олень побежал вверх вдоль реки, быстро и уверенно по высокому вереску. Даугал услышал, издал вопль проклятия и бросился вслед. Я видела его неясный силуэт. В поднятой руке сверкнуло лезвие, ярость в лице сделала Даугала неузнаваемым. Мстительный гигант из древнего мифа.
Я произнесла, задыхаясь, что-то, когда он несся мимо, но он не обратил внимания. Так ринулся вперед, словно меня там не было, и, спотыкаясь, бросился в туман за убийцей, нетвердо стоя на ногах. Даже когда я панически крикнула: «Даугал!» – он несся вверх по реке в туман. Должно быть, он видел или слышал добычу, потому что мой крик утонул в грубом жутком вопле, который заполонил мрачный вереск языческим хором эха и спугнул стаю куликов-сорок, они взлетели в туман, как ведьмы. «Убийца! Дьявол! Ай! Проклятый убивающий ублюдок! Эй!»
Одна из птиц взмыла с криком осужденной души, туман простирал крылья полосами, подобными серой траве над косой. Птица исчезла, а туман продолжал клубиться, и звук погони поглотила тишина.
Я повернулась и вслепую побежала в противоположную сторону.
Не знаю, сколько длилась ужасная дорога сквозь вереск. Я шла, спотыкаясь, наконец поддалась чистой панике, бессмысленной, бесчувственной панике с рыданиями. Рассудок исчез, как только я поверила, что больше не интересую убийцу. Одно дело – неожиданно напасть из тумана на ничего не подозревающего человека, и совсем другое – встретиться лицом к лицу с вооруженным шотландским горцем, обезумевшим от горя и гнева. Нет, убийца должен увериться, что потерял в тумане Даугала, прежде чем посмеет вернуться… А к тому же нужно еще найти меня.
Но паника никак не связана с разумом. А к тому же теперь разум отключился, и мозг болезненно и бесполезно вышел из-под контроля. Я бежала, прыгала и скользила, а соленые слезы катились по лицу вместе с каплями тумана и попадали в открытый рот на язык. Белый туман стоял глухой стеной. Руки мои протянулись, как у слепца. Кожа лица и ладоней морщилась в ожидании боли. Я отчаянно неслась неизвестно куда на невидимые барьеры и безумно повторяла сама себе: «Нет… О нет… О нет…»
Привело меня в сознание, как удар хлыста, чувство, что почва, по которой я бежала не разбираясь, качается под ногами. Я остановилась в паническом страхе. Полуизумленно я начала вглядываться в растущий пучками мох вокруг. Шагнула на пробу. Почва шаталась. Я быстро вернулась назад, но почувствовала, что поверхность торфяника вздымалась, как дно плоскодонной лодки.
Я стояла очень тихо.
Под ногами слышался легкий отвратительный звук. Почва дышала, булькая и чавкая.
