Глава 15

— Милый, милый Стивентон, — сказала я, выглядывая из окна кареты брата Джеймса, когда мы повернули на изрезанную колеями дорогу к приходскому домику, в котором я провела счастливые дни юности.

Наша поездка через знакомые зеленые холмы и низины, поросшие вязами, на которых уже распустились крошечные новые листья, пробудила во мне столь необходимое ощущение мира и покоя.

— Как хорошо вновь вернуться домой!

— Стивентон больше не наш дом, — напомнила мне Кассандра. — Он принадлежит Джеймсу, и уже давно. Он, может, и рад видеть нас, но в любезном приеме Мэри я не столь уверена.

Вторая жена Джеймса, Мэри (похоже, мои братья приобрели привычку жениться на женщинах по имени Мэри), была сестрой нашей дорогой подруги Марты Ллойд и любимицей матушки, но после замужества показала себя не самой достойной женой и мачехой. В душе миссис Джеймс Остин, по-видимому, навеки оставили свой след оспа, изуродовавшая ее лицо, и сознание того, что Джеймс не только был женат прежде (его первая жена умерла, вручив его заботам прелестную дочурку Анну), но и некогда питал страсть к Элизе де Фейид, ныне супруге Генри.

Хотя Джеймс казался вполне довольным своим браком, полагаю, остальные члены семьи разделяли мое мнение, что ревнивая неуверенность Мэри сделала ее отвратительно бестактной, сварливой и властной и что она плохо относилась к бедняжке Анне, не говоря уж о ее величайшем проступке в моих глазах: она не доверяла книгам и почти не читала их. И все же, несмотря на жалобы матушки в последних письмах, я надеялась на радушный прием Мэри, учитывая, что матушка болела и мечтала отдохнуть и поправиться в доме, который принадлежал ей почти четыре десятка лет.

Однако, когда мы вышли из кареты, матушка выбежала из двери и встретила нас распахнутыми объятиями и мрачным предостережением.

— Какое счастье, что вы, девочки, наконец приехали! Я так по вам скучала!

Матушка по очереди обняла нас, утирая слезы радости. Она бросила взгляд за спину на открытую дверь.

— Не ожидайте сердечного приема от Мэри, — тихо добавила матушка. — Она весь месяц пребывает в крайне дурном расположении духа.

В этот миг со всей энергией, какой может обладать девятилетний мальчик, из двери вылетел мой юный племянник Эдвард.

— Тетя Джейн! Тетя Кассандра! — закричал он, бросаясь к нам в объятия. — Погодите, вот увидите крепость, которую я построил в саду! Она чудо, и место там замечательное. Вы ведь будете рассказывать мне истории, пока вы здесь, правда, тетя Джейн? На дереве за моим окном сидит птичка, какой я никогда раньше не видел. Пойдемте, тетя Джейн, вы скажете мне, что это за птичка.

Я засмеялась, обещая рассказать историю и посмотреть на птичку, как только смогу. Мой брат Джеймс поприветствовал нас со своей обычной торжественностью, выразив озабоченность тем, не утомились ли мы за время поездки. Вскоре поздороваться с нами вышли остальные дети. Пятнадцатилетняя Анна была прелестной умной юной девушкой, я очень ее любила, а Каролина — робкой милой крошкой четырех лет от роду.

— Ба, и где нам все это хранить? — недовольно воскликнула Мэри, когда за нашими спинами выстроились повозки со скарбом.

— Придется потерпеть всего пару месяцев, дорогая, — ответил Джеймс. — Уверен, мы отыщем место в сарае или в амбаре.

После того как матушка выразила глубокую признательность за помощь, Мэри, нахмурившись, повернулась к нам с сестрой.

— Вам придется вместе поселиться в одной из чердачных комнат, — произнесла она, — поскольку ваша матушка уже заняла спальню Анны, а все остальные комнаты розданы.

— Не сомневаюсь, что мы удобно устроимся, — ответила я. — До чего нам повезло иметь семью, которая привечает нас столь радушно!

— Смотрите, что мы с тетей Джейн отыскали сегодня на лугу, — гордо провозгласил Эдвард за ужином и разжал кулачок, представив на обозрение три крошечные пустые скорлупки от яиц малиновки.

— Прекрасное пополнение твоей коллекции, сынок, — одобрил Джеймс.

— Немедленно убери эту гадость! — закричала Мэри, сморщив нос от отвращения. — Мы за столом! На прошлой неделе притащил дохлую мышь. Перед тем — совершенно нелепого жука. То, с чем маленькие мальчики готовы возиться, просто омерзительно.

Лицо Эдварда помрачнело, он быстро убрал недостойные игрушки в карман. Джеймс умолк и посвятил себя трапезе.

— Мальчик находит радость в природе, — сказала я, ободряюще улыбаясь племяннику.

— Он находит радость в том, чтобы изводить меня, — возразила Мэри и, повернувшись к падчерице, добавила: — Анна, прекрати хмуриться! И сиди прямо во время еды.

— Чтобы еще немного выпрямиться, — заявила матушка, — ей придется встать.

— Я только стараюсь воспитать из нее леди, что непросто, учитывая ее склонность к праздности и потаканию своим желаниям.

От подобного заявления лицо девушки залилось краской унижения, но прежде чем кто-либо из нас успел броситься ей на выручку (поскольку в действительности Анна была весьма почтительным ребенком и обладала благородным характером), Мэри повернулась к Эдварду, который как раз накладывал себе картофель с блюда.

— Одну картофелину, Эдвард! — строго прикрикнула она. — Не то на всех не хватит.

Картофеля было много. Эдвард заколебался, потом покорно вернул одну картофелину на блюдо, а Мэри с натянутой слащавой улыбкой повернулась к нам с матерью и сестрой.

— Как долго, леди, вы намерены у нас гостить?

— Я чувствовала себя нежеланным письмом, — сказала я вечером в уединении маминой комнаты.

Ее обитательница сидела и тихо плакала.

— Как и все мы, — ответила Кассандра без улыбки.

— Не лучше ли сразу отправиться в Годмершем, мама? — спросила я. — Уж конечно, там нам будут более рады.

— Если бы мы только могли, — ответила матушка, утирая глаза, — но я недостаточно здорова: мне не хватит сил для поездки. В последнее время я страдаю от жестоких болей в голове, и по шесть пиявок десять дней подряд ничуть не облегчили мою участь. Я совершенно разбита, иным утром мне достает сил лишь выбраться из постели. К тому же я опасаюсь за свою печень. В подобном состоянии даже пять минут в карете могут привести меня к гибели. Так что нам придется потерпеть и провести здесь по меньшей мере еще несколько недель. Но до чего же тяжело находиться там, где ты не нужен!

Воскресным утром перед походом в церковь, когда Каролина и Эдвард, облаченные в лучшие наряды, нетерпеливо ожидали в детской, пока матушка закончит одеваться, я вняла их искренним мольбам рассказать историю. Анна, которая проходила мимо комнаты и услышала смех, тихо проскользнула внутрь и встала в дверном проеме. Я быстро ввела в рассказ героиню с ее именем и внешностью, отчего по губам девушки скользнула радостная улыбка.

— Когда Анна открыла глаза, то решила, будто находится в величественном лесу. Но то, что казалось деревьями, на самом деле было грядкой колокольчиков. Ведь благодаря волшебному зелью Анна стала не крупнее стрекозы.

Каролина приоткрыла рот. Эдвард засмеялся и покачал головой.

— Тетя Джейн, это невозможно.

— Все возможно, Эдвард, если верить.

Он на мгновение умолк.

— Вы имеете в виду, что если я поверю в ваш рассказ, то это все равно как если бы он был правдой? — спросил он после некоторого раздумья.

— Ты замечательно меня понял, Эдвард.

Он улыбнулся.

— Она испугалась, когда увидела, что стала меньше цветов? — спросила Анна.

— Она слишком удивилась, чтобы испугаться. А самым поразительным оказался крошечный принц эльфов, который лежал в складке яркого зеленого листа, как если бы тот был диваном. Принц выглядел очень красиво, с пышными золотистыми волосами и темно-синими глазами точно того же оттенка, что и колокольчик, который он носил вместо шляпы. «Добро пожаловать в мое королевство, — произнес он глубоким мягким голосом. — Я — Принц цветов. Не желаете ли разделить со мной чашечку чая из одуванчиков?» — «Разделить с вами чашечку чая? — удивленно повторила Анна. — Вы имеете в виду выпить чая или искупаться в нем?»

Дети засмеялись. Внезапно в детскую ворвалась их матушка в лучшем воскресном платье и с кислой миной на лице.

— Что здесь происходит? С какой стати вы смеетесь?

— Тетя Джейн рассказывает нам историю, — ответил Эдвард, безуспешно пытаясь спрятать улыбку.

— Сегодня — день Господень, а не день историй и легкомыслия, — сурово отрезала Мэри. — Идемте, дети. Нам пора в церковь.

— Но тетя Джейн еще не закончила! — испуганно воскликнула маленькая Каролина.

— Я закончу перед сном, — торжественно прошептала я. — Обещаю.

В церкви я с радостью обнаружила среди прихожан Алетию Бигг и ее сестру Элизабет Хиткоут. Джеймс произнес весьма впечатляющую проповедь, а после службы, пока Элизабет гонялась за своим сыном Уильямом, бросавшим камни через забор приходского домика в пасущихся коров, мы с Кассандрой мило побеседовали с Алетией. Она уверила нас, что Харрис с семьей поживают прекрасно и что ее сестра Кэтрин, свадьбу которой сыграли в прошлом октябре, вполне довольна замужеством.

— Я очень рада за них, — сказала Кассандра.

— Выразить не могу, как я рада, что вы вернулись в наши края, пусть и на очень короткое время! — воскликнула Алетия.

— Чем короче, тем лучше, — откликнулась я, — поскольку Мэри ясно дала понять, что не желает нас видеть.

— Я всегда считала ее крайне неприятной особой, — ответила Алетия. — Мне хотелось бы пригласить вас остановиться в Мэнидауне, но Элизабет завтра уезжает к друзьям в Сассекс, после чего и двух дней не пройдет, как мы с отцом отправимся на несколько недель отдыхать.

Внезапно ее лицо озарила милая улыбка.

— Ах! У меня чудесная мысль! — воскликнула она. — Вы обе должны поехать с нами!

— Поехать с вами? — удивленно переспросила я. — Но куда?

— На север. Папа полон решимости осмотреть достопримечательности, пока у него хватает сил для путешествия. Затем мы на неделю остановимся у кузена отца, мистера Лусиана Мортона, священника из Бримингтона, в Дербишире. Поскольку он живет очень далеко, ни я, ни отец с ним никогда не встречались, но папа загорелся желанием познакомиться. Мистер Мортон весьма достойный человек, и его дом стоит в живописном месте. Уверена, он с радостью примет еще двух леди.

— Спасибо за великодушное предложение, Алетия, — ответила Кассандра, — но мы только что прибыли в Стивентон, и мне бы не хотелось вновь покидать матушку. Джейн, поезжай ты.

Меня обрадовала перспектива ознакомительного путешествия на север, который я никогда не видела, но упоминания Дербишира достало, чтобы отклонить приглашение, ведь его название было неразрывно связано с Пембрук-холлом и его владельцем. Я совершенно не желала оказаться поблизости от этого места.

— Алетия, поездку замыслил твой отец, надеясь насладиться ею наедине с тобой. Я не хочу вам навязываться.

— Навязываться! — воскликнула Алетия. — Совсем напротив, ты окажешь мне услугу, если поедешь! Как бы отец ни старался именовать нашу поездку отдыхом, он не в силах утаить свое подлинное намерение, — добавила она, понизив голос. — Я знаю, чего он добивается. Он собирается показать меня своему кузену мистеру Мортону. Выдав одну незамужнюю дочь за респектабельного пожилого священника, он надеется достичь такого же успеха с другой.

— Мне правда жаль, — сочувственно произнесла я, прекрасно сознавая весь ужас подобной ситуации и помня родительские надежды относительно нас с Кассандрой во время пребывания в Бате. — Но возможно, этот мистер Мортон — приятный джентльмен и понравится тебе, и в этом случае, разумеется, в моем обществе не будет нужды.

— Маловероятно, поскольку ему сорок лет, он вполне обеспечен и все же никогда не был женат. С мужчиной, без сомнения, что-то не так, если он столь долго остается одиноким.

— Многие хорошие и привлекательные мужчины склонны жениться в зрелом возрасте, — сказала я, стараясь не думать о мистере Эшфорде, который до последнего времени попадал в моих глазах в данную категорию, но теперь заслуживал лишь презрения, — и ты ничем не рискуешь, если поедешь, ведь тебя не могут принудить стать его женой.

— Нет, но мне придется терпеть его общество по меньшей мере несколько дней. Насколько приятнее было бы, если бы ты поехала! Само путешествие, только подумай о нем, Джейн!

Алетия заломила руки, глаза ее сверкали от возбуждения.

— Сколько мест мы увидим, сколько переживаний разделим! Ах, я до сих пор так страшилась этой поездки… три недели с нудным старым отцом… но все может быть иначе. Джейн, молю, спаси меня от подобной участи, не то я непременно сойду с ума!

Я не могла отказать в столь искренней просьбе. Мне отчаянно хотелось уехать из Стивентона. Мысль о путешествии с дорогими друзьями казалась весьма привлекательной, а остановки по пути представляли огромный интерес. Я, конечно, предпочла бы любое место назначения подальше от Дербишира, но я убедила себя, что графство достаточно велико и я, несомненно, благополучно нанесу краткий визит в одну из его маленьких деревенек, не попав на глаза мистеру Эшфорду.

Наше путешествие на север сложилось совершенно благополучно. Наш путь пролегал через такие прелестные края, как Оксфорд, Бленим, Уорик, Кенилворт и Бирмингем, и мы остались им чрезвычайно довольны. Мы осматривали основные достопримечательности и наслаждались хорошей погодой. Сквайр, которому исполнилось шестьдесят семь лет, находился в худшей форме, чем мой отец в его возрасте, но обладал довольно словоохотливым и серьезным нравом, выказывал большую любовь к архитектуре и природе и всю дорогу был непревзойденно великодушен и заботлив по отношению к своим спутницам. Он настаивал, чтобы мы сами заказывали себе ужин в гостиницах; пока мы ехали, он дремал на противоположном сиденье кареты, в то время как мы с Алетией без устали предавались счастливой болтовне.

Алетия, как всегда, была непоседлива и любезна, мгновенно отыскивала приятное во всем, что видела и делала, хвалила то, чем восхищалась, и подшучивала над тем, что находила нелепым. Наши ежедневные беседы сотворили чудо и улучшили мое настроение. Вскоре я изгнала все мысли о недавнем разочаровании в неком джентльмене в самый дальний уголок души и безмятежно, с чистосердечным смехом радовалась каждому утру.

Одним солнечным полднем, ближе к концу второй недели наших странствий, когда я выглянула в окно, восхищаясь прекрасными лесными пейзажами, кучер объявил, что мы только что въехали в графство Дербишир.

— Ну вот мы и на месте, — повернувшись ко мне, с тихим ужасом пробормотала Алетия. — Скоро меня бросят на съедение волкам.

Как мы и думали, кузен сквайра жил в премилом месте. Мы свернули с главной дороги на проселок, и скоро нашему взору открылся приходской домик. Он оказался скромным кирпичным зданием, окруженным зеленой лужайкой и лавровой оградой. Наш экипаж остановился у калитки, и тотчас мы вышли из кареты и направились по короткой гравиевой дорожке к двери, где нас встретил мистер Мортон.

Высокий полный мужчина лет сорока, мистер Мортон обладал блеклыми глазами-бусинками на круглом лице и приторной улыбкой, которая обнажала ряд довольно кривых зубов. Шевелюра его изрядно поредела, и, чтобы скрыть это, он зачесал на макушку несколько длинных, редких, вьющихся каштановых с сединой прядей.

— Прошу, прошу в мою скромную обитель, — произнес мистер Мортон, проводя нас в дом с видом исключительной любезности и приказывая отнести в комнаты наш багаж. — Огромная радость наконец познакомиться с вами, сквайр, — сказал он, бурно тряся его руку, — поскольку я считаю, что в мире нет ничего важнее родственных связей. Я прекрасно осведомлен, сквайр, о вашем положении в Гемпшире, о размерах вашего состояния и великолепии вашего имения, каковые наполняют меня безмолвным благоговением. Я всегда почитал величайшим несчастьем, что нам пришлось столько лет провести врозь, поскольку в географическом отношении мы разделены весьма большим расстоянием. Надеюсь, путешествие доставило вам не слишком много неудобств?

Все это слетело с уст мистера Мортона, пока мы стояли в передней и не были даже представлены. Мы с Алетией незаметно переглянулись, преисполненные ужаса от вида и манер нового знакомого. Ничего иного мы не могли сделать, чтобы не рассмеяться.